Лимонада на Ваганьковском кладбище

     Лимонаде стукнуло сорок девять, и в жизни появилась некоторая пустота. Пустоту надо было срочно заполнить.  И Лимонада отправилась на Ваганьковское, поскольку именно на кладбище мысли обретают ясность, а жизнь – смысл. Была ранняя весна, солнышко светило ярко, но на могилках  под деревьями еще лежал снег, зато асфальтовые дорожки были расчищены, а главное, на кладбище почти никого не было.
     Сначала Лимонада брела просто так, наслаждалась свежим воздухом. Ей понравилось одно уточнение под фамилией  умершей когда-то девушки: «аспирантка». Как мало слов  вмещается на могильной плите, разве расскажешь о человеке, который  жил, любил, творил… Лимонада когда-то была аспиранткой, но это не показалось ей чем-то таким, о чем стоило бы написать на надгробии. А для родителей этой девушки, видимо, было  важным. Умереть на взлете обидно... Да, лежали кругом и кандидаты наук, и профессора, и военные. Ни на одной плите не было написано: «Просто хороший человек».
      Потом Лимонада начала некоторых «узнавать». Она подошла к могиле Булата Окуджавы, погладила большой круглый камень,  в голос  поблагодарила его за стихи и песни. Она очень любила Окуджаву, даже хотела что-то напеть, но на кладбище петь нельзя. Ей понравилось говорить вслух, и теперь  она подходила к могилам и разговаривала с усопшими. Все усопшие так или иначе повлияли на судьбу Лимонады, хотя она  не знала их лично. Она разговаривала с ними свободно, и никто не принимал ее за сумасшедшую, потому что никого поблизости и не было. А   автографы звезд  ей были ни к чему. Лимонада погладила памятник  на захоронении Риммы Казаковой,  судьба поэтессы  казалась ей чем-то сродни ее судьбе. Она вспомнила слова ее сына, которые прочитала когда-то в газете. Егор Радов говорил, что  мужчины, которые были в жизни его матери,  не могли подняться  до  ее уровня.  Да… Кому много дается, с того много и спрашивается…
     Долго Лимонада разговаривала с Виктором Розовым. Ей он давно был интересен как драматург, она все знала о его жизни, поэтому было такое впечатление, что знакома с ним. Она присела на корточки, положила руку на надгробие и попросила благословить ее. Лимонада рассказала ему, что когда-то  давно она хотела стать драматургом, у нее был старый замызганный номер газеты с репертуаром всех московских театров, и она заучила имена режиссеров и актеров наизусть. А компьютера тогда у нее не было. Шли годы и она решилась:  во времена перестройки написала пять пьес. Даже отсылала их куда-то, но ответа не было. Собственно, она и не ждала ответа: кто они и кто она… А однажды пришел ответ. Из театра «Современник». Писали из литературной части, что не могут принять ее пьесу к постановке. Очень вежливый был ответ. Даже было сказано, что она может забрать свою рукопись в театре с такого-то по такое-то. Лимонада горько усмехнулась при воспоминании: какая там рукопись, все набрано на компьютере, и у нее есть другие экземпляры.  Да и ехать  было некуда. В прямом и переносном смысле. Но все же «Современнику» она была благодарна, и когда приехала в столицу, даже  сфотографировалась на  фоне театра. Виктор Розов, наверное, ей посочувствовал. По крайней мере, не сказал, что она бездарность, и этого было довольно.
     Лимонада шла и кланялась. Поклонилась детям "Норд-Оста", поклонилась Леониду Филатову («Федота-стрельца» и его передачи «Чтобы помнили…» она и  не забывала).  Покоился тут и еще один человек, которого Лимонада в юности просто обожала. Да что обожала: была тайно и безнадежно влюблена. Это был Андрей Ростоцкий. Он играл Дениса Давыдова, у него были пронзительные глаза, поэтому любимый тип мужчины Лимонады как-то слился с героическим прошлым  гусара. На сердце у нее потеплело. « Никого похожего в моей жизни не было. Спасибо тебе, что ты был»,- прошептала она. И пожалела, что не купила у ворот цветы.
     Однако без курьеза не обошлось. Поблизости был похоронен какой-то важный чиновник из какой-то  далекой области. Проходящая мима тетка  с ведром желчно бросила: «Понаехали тут. Даже на кладбище места захватили. Лежал бы себе и лежал  в своей области». Лимонада улыбнулась. Она тоже «понаехала»,  но тетка приняла ее за свою.
     Ближе к выходу Лимонада случайно «наткнулась» на Александра Абдулова. В прямом смысле. Памятник был высокий и светлый, как и талант самого актера. Лимонада почтительно склонила голову. Уже в воротах она оглянулась и ахнула: перед ней стоял Владимир Высоцкий. Боже! Как она сразу его не заметила, когда входила, растяпа! Лимонада уважала этого человека за то, что он не боялся быть самим собой, а этого качества Лимонаде порой  так не хватало.
  «Вот ведь как в жизни бывает, кто-то из них жил со мной в одно время, кто-то до меня, но…- думала Лимонада,- все мы одной веревочкой связаны,  и даже когда видимой связи нет, есть невидимая. Иногда мертвые могут дать тебе больше, чем живые, а незнакомые больше, чем знакомые…».
     Она вспомнила Пьера Безухова с его «надо жить, надо любить, надо верить» и, перекрестившись троекратно, умиротворенная, пошла домой.