И ангелы в толпе презренной той замешаны

И АНГЕЛЫ В ТОЛПЕ ПРЕЗРЕННОЙ  ТОЙ ЗАМЕШАНЫ

Лев Савицкий

(По произведениям В.Вересаева)




























Москва isg2001@mail.ru


КРЫМ

Терраса белого домика с черепичною крышею и зелеными ставнями. Белогривые волны подкатывают к домику. Влетают в окна. На гребне сидит множество белых ангелов. Они распределяются по дому.
Волны откатывают. Один ангел оборачивается ликом. Вылетает в окно. Берёт топор. Идёт в сарай.

САРАЙ

 Рубит дрова.
Другой ангел берёт корзину. подлетает к сараю. Открывает  дверь. Взмах  топора. Стук. Отлетают щепы к заглянувшему ангелу. Ангел превращается в  женщину Анну  Ивановну.

АННА ИВАНОВНА
Иван Ильич, я иду в потребилку, а Катя стирает белье. Брось рубить,
пойди, заправь борщ. Возьми на полке ложку муки, размешай в полстакане
воды, - холодной только, не горячей! - потом влей в борщ, дай раз вскипеть и
поставь в духовку. Понял? Через полчаса будем обедать, как только ворочусь.

Ангел поворачивает истомленное лицо Иван Ильича Сартанова.

ДВОР

 Анна Ивановна поспешно идёт к калитке.

КУХНЯ

Иван Ильич направляется в кухню, долго копается на полке в мешочках. Размешивает муку. Ставит борщ на плиту.
Третий ангел обретает облик дочери Кати.
Катя входит с большим тазом выполосканного в море белья. Засученные по локоть тонкие девические руки красные от холода. Глаза упоенно блестят.

КАТЯ
Смотри, папа, как белье выстирала.

Другие ангелы двигают кастрюлю по плите. Превращаются в пар
Иван Ильич со страхом глядит на закипавшую кастрюлю.

ИВАН ИЛЬИЧ
Да, да! Очень хорошо... Погоди, как бы не убежало!..

Катя разворачивает перед ним простыню.

КАТЯ
Да не убежит. Посмотри! Как снег под солнцем! Подумать можно, жавелевой водой стирано! Ну, теперь могу
сказать, умею стирать. Скажи же, - правда, хорошо?

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, хорошо, конечно!

КАТЯ
Я нашла секрет, как стирать. И как мало мыла берет!

ИВАН ИЛЬИЧ
Охота класть на это столько сил. Побелее, посерее, - не все равно!

КАТЯ
Ну, уж нет! Делать, так по-настоящему делать... Как снег у нас на горах! Ах, как интересно!.. Ну-у, как ты мало восхищаешься!

ИВАН ИЛЬИЧ
Погоди! Закипело!

Он снимает кастрюлю с плиты. Ставит в духовку.

КАТЯ
Я тебе объясню, в чем дело. Совсем не нужно сразу стирать. Сначала нужно положить белье в холодную воду, чтоб вся засохшая грязь отмокла. Потом отжать, промылить хорошенько, налить водой и поставить кипеть

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, матушка, я этого не пойму... Нужно идти дрова рубить

КАТЯ
И все, больше ничего! Немножко только протереть... Ужасно интересно! Пойду вешать.

ДВОР

Иван Ильич бредёт в сарай.

Сарай

Берётся за дрова. Движенья его неуверенные, размах руки слабый. Раскалывает полено. В изнеможении опускает топор. Тяжело дышит. Полуоткрывает беззубый рот. Ангелы помогают ему поднимать топор.

КАТЯ(З.К)
Папа, обедать! Мама пришла

Иван Ильич взваливает на плечи вязанку дров. С бодрым видом входит в кухню.

КУХНЯ

Анна Ивановна сидит на табуретке с бессильно свисшими плечами.
При входе Ивана Ильича выпрямляется. Он сваливает дрова в угол

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, что, достала керосину?

АННА ИВАНОВНА
Нету в потребилке. Даром только прошлась. И муки нету.

Катя ставит на стол борщ. Анна Ивановна поднимает крышку. Заглядывает в кастрюлю.

АННА ИВАНОВНА
Чего ты туда насыпал?

ИВАН ИЛЬИЧ
Как чего? Муки, как ты сказала.

Анна Ивановна зачерпывает борщ разливательной
ложкой. Раздраженно опускает ее назад.

АННА ИВАНОВНА
Ах, ты, боже мой! Так и есть!.. Ты туда картофельной муки всыпал,
получился кисель... Как ребенок малый, ничего нельзя ему доверить.

Ангелы выглядывают из-за печи. Хихикают

ИВАН ИЛЬИЧ
Да что ты? Неужто картофельной?

АННА ИВАНОВНА
Как же ты не видел, что картофельная мука?

ИВАН ИЛЬИЧ
Я вижу, белая мука, а какая, - кто ее знает! Ну, ничего! Ведь все
питательные вещества остались. Дай-ка, попробую. Ну, вот. Очень даже вкусно.

Анна Ивановна раскладывает на плите дрова для просушки. Катя жадно ест.

КАТЯ
Хлеб-то зато какой вкусный! Настоящий пшеничный, и ешь, сколько хочешь. А помните, в Пожарске какой выдавали: по полфунта в день, с соломой,
наполовину из конопляных жмыхов.

Все едят.

 АННА ИВАНОВНА
А Глухарь Тимофей опять не пришел крышу чинить. Третий раз обманывает, что же это будет, как дожди пойдут!..

КАТЯ
Господа, помните прежние времена, как, бывало, все ужасались на жизнь
студентов? Бедные студенты! Питаются только чаем и колбасой! Представьте
себе ясно: настоящий китайский чай, сахар, как снег под морозным солнцем,
французская булка румяная, розовые ломтики колбасы с белым шпиком... Бедные,
бедные студенты!

Все смеются

КАТЯ
Или, помните, калоши студенческие? Тусклые потрескавшиеся, с
маленькой только дырочкой на одной пятке! Вы подумайте: калоши! Домой не
приносишь лепешек грязи, чулки сухие и только чуть мокро в одной пятке!..
Правда, бедные студенты?

Наружная дверь без стука открывается. Входит в кухню розовый ангед. Приобретает черты Уляши миловиднай девушки в теплом платке, с нежным румянцем, чудесными, чистыми глазами и большим хищным ртом.

УЛЯША
Добрый день!

ИВАН ИЛЬИЧ
А, Уляша!.. Садитесь, попейте чайку.

Уляша ставит на стол две бутылки молока. Садится на
табуретку. Иван Ильич, расхаживает по кухоньке.

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, что хорошенького слышали про большевиков? Где они сейчас?

УЛЯША
Вы, чай, лучше знаете.

ИВАН ИЛЬИЧ
Откуда же нам знать?

УЛЯША
Вчера почта из города проезжала, ямщик сказывал, -
в Джанкое.

ИВАН ИЛЬИЧ
Ого! Быстро они у вас шагают!.. Что же, ждут их на деревне?

Уляша молчит

ИВАН ИЛЬИЧ
Большевиков-то у вас, должно быть, не мало.

УЛЯША
Кто ж их знает. Да все большевики!

ИВАН ИЛЬИЧ
Вот как?

УЛЯША
И папаша большевик, и все наши большевики.

ИВАН ИЛЬИЧ
И вы тоже?

УЛЯША
Ну, да.

ИВАН ИЛЬИЧ
А что такое большевизм?

УЛЯША
Сами знаете.

ИВАН ИЛЬИЧ
Нет, не знаю. Каждый по-своему говорит.

УЛЯША
Дачи грабить.

ИВАН ИЛЬИЧ
Что?!

УЛЯША
Дачи ваши грабить.

ИВАН ИЛЬИЧ
Точно и верно определила. Молодец Уляша!

КАТЯ
Вот, Уляша, вы говорите, что и вы большевичка. Что же, и вы пойдете,например, нас грабить?

УЛЯША
Все пойдут. Уж теперь сговариваются. Отказываться никому не позволят.
А нам что ж свое терять?

КАТЯ
Почему же именно дачников грабить?

УЛЯША
Они богатые.

КАТЯ
А мужики у вас в деревне не богатые? Вон, Албантов осенью одного вина
продал на сто двадцать тысяч. Сами же вы говорили, что у каждого мужика
спрятано керенок на двадцать - тридцать тысяч. И все у них есть, всякая
скотина. Где же нам, дачникам, до них?

УЛЯША
Нет, мужики не считаются богатыми.

КАТЯ
Да почему же? Вон, у вашего отца - две лошади, две коровы, гуси,
свинья, десятка два барашков... Да вы бы дня, например, не стали есть так,
как мы едим. Теперь только мужики у нас и богаты.

УЛЯША
Мы работаем. А дачники все лето на берегу лежат голые, да цветы по горам собирают.

ИВАН ИЛЬИЧ
Уляша, большевизм именно в том, как вы говорите:
грабь, хватай, что увидишь, не упускай своего! Брось работать и бездельничай. И только о себе самом думай.


Уляша допивает чай. Встаёт

УЛЯША
Спасибо! Папаша велел сказать, что с завтрашнего дня молоко по три рубля
кварта.

АННА ИВАНОВНА
Да что ты, Уляша, говоришь! Было полтора и вдруг три рубля, вдвое дороже!

УЛЯША
И потом больше не велел вам носить, сами ходите. Много, говорит, время уходит.

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, нечего тогда разговаривать. Столько платить не можем. Не надо.
Пейте сами.

УЛЯША
Мы сейчас молока не пьем: великий пост.

ИВАН ИЛЬИЧ
Молоко пить нельзя, а людей грабить можно! Нет, Уляша, вы просто прелесть!

УЛЯША
До свиданья вам!
Значит, и без молока!

Уходит
    
КАТЯ
Пусть же она знает, что такое большевизм в идее.

ИВАН ИЛЬИЧ
"В идее!.." Чрезвычайки, расстрелы, разжигание самых хамских инстинктов - и идея!

Иван Ильич уходит в спальню.
СПАЛЬНЯ

Иван Ильич ложится на постель. Читает газету.

КАТЯ
Что пишут?

ИВАН ИЛЬИЧ
Пишут о доблестных добровольческих частях, что они, исполняя заранее намеченный план, отступили на восемьдесят верст назад. Приводится интервью с
главноначальствующим Крыма, что Крыму большевистская опасность безусловно не грозит. Сообщается, что Троцкий убит возмутившимися войсками, что по всей России идут крестьянские восстания, что в Кремле всегда стоит наготове
аэроплан для бегства Ленина. Ничему этому не верится, но все-таки приятно читать.

АННА ИВАНОВНА
Из деревни за тобой приехал на линейке красавец-болгарин Албантов: жена
его только что родила и истекает кровью.

У  РОЖЕНИЦЫ

Иван Ильич прощается с болгариным.

ИВАН ИЛЬИЧ
Задержался послед. Я остановил кровотечение.

АЛБАНТОВ
Провозились часа
полтора. Вот примите малость.

Албантов стыдливо улыбается. Протягивает Ивану Ильичу
Бумажку.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА. КУХНЯ ВЕЧЕР

В кухню входит Катя
КАТЯ
Сколько тебе заплатили?

ИВАН ИЛЬИЧ
Вот какая хозяйственная стала! Все сейчас же о деньге!
КАТЯ
Нет, серьезно, - сколько?

ИВАН ИЛЬИЧ
Три рубля.

КАТЯ
А фунт хлеба стоит семьдесят пять копеек! Значит, четыре фунта хлеба, гривенник на прежние деньги! Да как же ему не совестно! Ведь это Албантовы, первые богачи в деревне, они осенью одного вина продали на сто двадцать тысяч. Как же ты его не пристыдил, что так врачу не платят?
    
ИВАН ИЛЬИЧ
Этим не торгуют и об этом не торгуются. Оставим.

КАТЯ
Да, выгодно для них! Сами за бутылку молока полтора рубля берут, а доктору платят трешницу. Вот где настоящие эксплуататоры!

ИВАН ИЛЬИЧ
Марфа, Марфа! О многом печешься! Давай чай пить  зови мать.

Снаружи в кухонную дверь стук. Иван Ильич отпирает.
В глаза ему сверкают белые фигурки. Они превращаются в академика Дмитриеского плотного и высокого, с огромной головой и его  жену.

ИВАН ИЛЬИЧ
А-а, профессор!
    
ДМИТРИЕВСКИЙ
Ну, погодка! Еле дошли до вас. Ветер еще сильнее стал, с ног сшибает.
Мокреть какая-то падает и сейчас же замерзает... Gruss aus Russland!
    
Дмитриевский счищает ледяшки с седой бороды и усов. Профессорша Наталья Сергеевна скорбно вздыхает.

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Да, Gruss aus Russland! Так и представляется: холод, все жмутся в дымных, закопченных комнатах, грызут хлеб с соломой и ждут обысков.

Катя снимает со стола самовар. Ставит на пол к печке.

КАТЯ
Садитесь, сейчас самовар подогрею.

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Не надо, мы уж пили.

КАТЯ
Все равно, мне нужен кипяток, отруби заварить для поросенка.

Профессорша садится на табуретку возле плиты.

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
А у меня горе какое, Анна Ивановна! Весь день сегодня плакала...Представьте себе, любимое мое кольцо с бриллиантом, свадебный подарок
мужа, - пропало сегодня.

АННА ИВАНОВНА
Что вы говорите, Наталья Сергеевна? Ведь вы же его никогда с пальца
не снимали!

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Да... Так странно! Вы знаете княгиню Андожскую?

АННА ИВАНОВНА
Это, что у Бубликова живет, красавица такая?

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Да. Ее мужа, морского офицера, во время революции матросы сожгли в
топке пароходного котла, все их имения конфискованы. Живет она с маленькой
дочкой и старухой матерью у Бубликова, все, что было, распродала, он ее
гонит из комнаты, что не платит. Ужасно несчастная. Так вот пришла она
сегодня утром к нам, я тесто месила. Увидела кольцо и пришла в восторг.
"Как, - говорит, - можно с ним тесто месить! Ведь пачкается кольцо,
портится!" - "Боюсь, - говорю, - потерять, очень дорого мне это кольцо". Ну,
все-таки убедила меня, сняла я и положила на туалет. Через четверть часа она
ушла, а после обеда хватилась я кольца - нету. Весь туалет обыскали, все
отодвигали, - нету. Когда княгиня была, муж в столовой мыл пол, он видел,
что княгиня подошла к туалету и странно как-то стояла... Только вы,
пожалуйста, никому этого не говорите!

АННА ИВАНОВНА
Может быть, кто другой взял?

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Никого решительно не было больше. Я ей написала письмо, завтра утром
пошлю. Уж не знаю... Пишу: вы для шутки взяли мое кольцо, чтоб напугать
меня, зная, как оно мне дорого. Пошутили, и будет. Будьте добры прислать
назад.

КАТЯ
Да нет, это не может быть! Такая изящная на вид, отпечаток такой
глубокой аристократической культуры!

ДМИТРИЕВСКИЙ
Тяжелое происшествие!
Господи, как мы все зачерствели! Ясно, погибает с голоду человек!

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
А вы слышали, у Агаповых вчера ночью выбили стекла. У священника на
днях кухню подожгли. Чуют мужики, что большевики близко... Господи, что же
это будет! Так я боюсь, так боюсь! Двое мы на даче с мужем, одни, он -
старик. Делай с нами, что хочешь.


Катя подкладывает в самовар угля.

 ДМИТРИЕВСКИЙ
Заметили вы, как деревня опустела? Вся молодежь ушла в горы. Это -
ответ деревни на мобилизацию краевого правительства. Ни один не явился.
Говорят, пришлют чеченцев из дикой дивизии для экзекуции, решено прибегнуть
к самым суровым мерам.

     ИВАН ИЛЬИЧ
Это - добровольческая армия!

ДМИТРИЕВСКИЙ
Да-а... Дело с каждым днем усложняется. Говорят, на днях в деревне
были большевистские агитаторы, собрали сход и объявили, чтобы никто не
являлся на призыв, что красные войска уже подходят к Перекопу и через две
недели будут здесь. А в городе я вчера слышал, когда на лекцию ездил:
пароходные команды в Феодосии бастуют, требуют власти советам; в Севастополе
портовые рабочие отказались разгружать грузы, предназначенные для
добровольческой армии, и вынесли резолюцию, что нужно не ждать прихода
большевиков, а самим начать борьбу. Агитаторы так везде и кишат.
    
АННА ИВАНОВНА
Ведь ждали, в Феодосии должен был высадиться греческий десант!

ДМИТРИЕВСКИЙ
Да, но высадился он в Константинополе. Там революция, правительство
бежало.

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Господи, что это творится в мире! Неужели союзники бросят нас на произвол! Говорят, французы
оставили Одессу... Я все об одном думаю: придут большевики в Крым, - что
тогда будет с Митей?

ИВАН ИЛЬИЧ
Охота ему была идти в добровольцы!

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Так ведь вы же знаете его: человек совершенно аполитический. Ему бы
только сидеть в кабинете со своими греческими книгами, на уме у него только
элевсинские мистерии, кабиры какие-то. Объявили призыв, - что же мне,
говорит, - скрываться, жить нелегально? Я на это неспособен.

КАТЯ
Давно он вам не писал?

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Давно. И все в боях. Так за него сердце болит!

Сильный стук раздаётся в кухню. Белый ангел надевает золотые погоны.

ДМИТРИЙ
Мир вам! Здравствуйте! Папа и мама не у вас?

КАТЯ
Митя!

Все вскакивают. Бросаются навстречу.
Бритый, с тонким и обветренным лицом, с улыбающимися про себя губами, Дмитрий сидит за столом. Жадно ест и пьёт.

ДМИТРИЙ
Наш полк отвели на отдых в Джанкой. Я обогнал свой эшелон и приехал.
Завтра обязательно нужно ехать назад.

Он останавливает взгляд на Кате и быстро отводит его. Наталья Сергеевна сидит рядом и с ненасытною любовью
смотрит на него.

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Ну, что у вас там, как? Рассказывай.

ДМИТРИЙ
А вы знаете, оказывается, у вас тут в тылу работают "товарищи". Сейчас, когда я к вам ехал, погоня была. Контрразведка накрыла шайку в одной даче на Кадыкое. Съезд какой-то подпольный. И двое совсем мимо меня
пробежали через дорогу в горы. Я вовремя не догадался. Только когда наших увидел из-за поворота, понял. Все-таки пару пуль послал им вдогонку, одного
товарища, кажется, задел - дольше побежал, припадая на ногу.

ИВАН ИЛЬИЧ
Ого, какой вояка стал!

ДМИТРИЕВСКИЙ
Как дела у вас в армии?

ДМИТРИЙ
Знаешь, папа, смешно, но это так: мы там меньше знаем, чем вы здесь.

ДМИТРИЕВСКИЙ
Нет, я не про то. Какое в армии политическое настроение? За что вы,
собственно, сражаетесь?

ДМИТРИЙ
Розно. Есть части, совершенно черносотенные, только о том и мечтают,
чтобы воротить старое - например, сводно-гвардейский полк, высший командный
состав. Но офицерская молодежь, особенно некадровая, почти сплошь за
учредительное собрание.

ИВАН ИЛЬИЧ
И вы верите, что вас не проведут на мякине, как наивных воробушков?

Дмитрий слабо и виновато улыбается
Катя размешивает деревянной ложкой заваренные кипятком отруби.

ДМИТРИЙ
Что это вы, Катя, мастерите?

КАТЯ
Месиво для поросенка. Сейчас пойду кормить.
Катя надевает пальто, повязывается платком.

КАТЯ
Хотите посмотреть поросенка моего?

ДМИТРИЙ
Пойдемте! Давайте, я миску понесу... Мама, мы сейчас.

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Только оденься, холодно.

ДВОР

Дикие оливы вдоль проволочной ограды гнутся от ветра.
Бешено бьют в стену дачи. Над морем поднимается печальный, ущербный месяц.
Земля в ледяной коре. Из блестящей этой коры торчат темные былки прошлогодней травы.
Катя с Дмитрием заходят под лестницу. Здесь чуланчик. Из него несётся хрюканье и повизгивание.

КАТЯ
Давайте миску.

Катя отпирает дверь. Исчезает с мискою в темноте чулана.

КАТЯ(З.К)
Погоди, дурачок!.. Ах, ты, господи! Миску опрокинешь!.. Пошел прочь! Ну, ешь!

Катя выходит из чулана. Дмитрий протягивает ей обе руки.

ДМИТРИЙ
Ну, Катя, здравствуйте!
Рассказывайте, как вы тут живете.

КАТЯ
Как живу. Я всегда хорошо живу. Может, надоест, а сейчас очень
интересно все. Вот поросенок этот, - сколько нового, неожиданного, я и не
думала, что свиньи такие умные. Наседка уж сидит на яйцах. В стирке я нашла
новый способ. И еще очень интересно в кухне готовить. Вы знаете, - если
слушать, у всех вещей свои голоса. Каждая кастрюля на плите, каждая
сковорода имеет свой звук. Я, не глядя, слышу, когда закипает молоко, когда
каша густеет. Очень интересно в этом шипенье и клокотанье ловить чуть
слышные живые голоса. И новые кушанья выдумывать. Не видишь времени. Дни,
как стрелки: проносятся - жжик, и падают.
    
ДМИТРИЙ
Смотрю я на вас, и мне вспоминается Паскаль. Он говорит, что мысль наша всегда обращена к прошедшему и будущему, а о настоящем мы никогда не думаем, и поэтому никогда не живем, - только все надеемся жить... А вот вы это умеете, - из всего извлекать настоящее. Как это редко!

КАТЯ
Ну, Дмитрий, это все пустяки. Расскажите про себя. Правду. Что у вас?

ДМИТРИЙ
Что у нас... Катя, так скверно, так скверно, что хуже и нельзя! Нигде
никаких решительно корней, народ относится к нам враждебно, весь пропитан
большевистской злобой, совершенно одичал, звериные стали глаза и звериные
алчные лапы, - только рвать, забирать себе все, что увидят. И сам тоже
звереешь. Кругом кровь, грязь без конца. И в каком-то далеком прошлом
представляется, - лампа с зеленым абажуром, Эсхил, Гераклит, несравненный
мой Эрвин Роде, Виламовиц. И кажется, - никогда уже, никогда это никому не
будет нужно. Происходит новое нашествие варваров. Ведь, по существу, это
война против культуры, против всех высших духовных ценностей. Вместо науки -
публицистика "Правды", вместо поэзии - Демьян Бедный, вместо живописи -
толстопузые попы и звероподобные генералы на плакатах.

КАТЯ
Дмитрий, нельзя так. Это же временное.

ДМИТРИЙ
Временное? А культура гибнет, кругом всё разрушают, жгут,
разваливают. Что мне до того, что в свое время пришло Возрождение? А
Венера-то Милосская - без рук, фидиевы скульптуры безголовые, от Архилоха,
Сафо, Гераклита остались одни клочья. А главное, и в народ я теперь потерял
всякую веру. Теперь он открыл свой подлинный лик, - тупой, алчный, жестокий.
Какой беспросветный душевный цинизм, какая безустойность! В самое дорогое, в
самое для него заветное наплевали в лицо, - в бога его! А он заломил
козырек, посвистывает и лущит семечки. Что теперь когда-нибудь скажут его
душе Рублев, Васнецов, Нестеров?

Растрепанные тучи мчатся по небу. На них сидят ангелы разного цвета. Они схватываются друг с другом в борьбе, дерутся бесшумно и стремительно. Ветки деревьев тянутся вверх. Переплетаются друг с другом. Тучи вертятся на месте. Усиливается ветер. Раскачиваются оледенелые ветки акаций и тополей. Бьют в спину Дмитрия и Кате.

КАТЯ
Холодно вам, Дмитрий? А правда, не хочется уходить?

ДМИТРИЙ
Ничего, пусть холодно.

КАТЯ
Вот что. Пойдем на террасу. Она на юг, там тихо.

ТЕРРАСА

На террасе стоит только большой садовый стол. На столе
кучами лежит мерзлая земля, черепки разбитых садовых горшков, путаная мочала. Шум ветра меньше слышен. Море грохочет. Под студено-зеленоватым лунным светом белые водяные горы вырастают перед самой террасой. Затем проваливаются куда-то.


КАТЯ
Дмитрий, зачем вы все-таки идете вместе с ними? Неужели вы не чувствуете, за что борются ваши?

ДМИТРИЙ
За что бы ни боролись! С кем угодно, только против этих мерзавцев!..
Ох, Катя, вы их тут не знаете, в своем далеке. Если бы увидели своими
глазами, - прокляли бы жизнь, прокляли бы все на свете... Я никому не хотел рассказывать, - ну, вам расскажу. Только не
говорите никому. Я тут привез Агаповым кой-какие вещички их убитого сына
Марка. Он убит, да. Но как... Под Татаркой был у нас бой. Впереди матросы
шли на нас, в кожаных куртках, - сомкнутой колонной, по германскому образцу. Нужно отдать справедливость, - как львы, шли под пулеметным огнем. К вечеру
разбили нас и погнали. Ротный наш командир упал с простреленной ногою,
махнул нам рукой и устроил себе смерть под музыку.

КАТЯ
Это что такое?

ДМИТРИЙ
Ручную гранату под голову, дернуть капсюль и трах!.. Это у нас
называется смерть под музыку. Чтоб живым не попасться в их руки...
Рассеялись мы во все стороны. Едет в тачанке мужчина мещанистого вида.
Револьвер ему ко лбу, снял с него пиджак, брюки, переоделся и побежал
балкою.Вот вы еще чем можете возмущаться! Вижу,
тащится Марк, на руке несет другую свою руку, раздробленную в локте. Повел
его. Уж ночь. Вдали лай собак, огни. Осторожно подходим, вдруг: "Стой! Кто
идет?" Взяли нас, повели. Железнодорожный полустанок, весь зал набит матросами. Огромный, толстый матрос, - я бы под мышку подошел ему, - подходит ко мне: "Кто такой?" - Мещанин, говорю, мелитопольский. Вижу,
раненый человек, повел его, не знаю, кто таков. - "А-а, - говорит, - ваше
благородие!" Развернулся и кулаком Марка в ухо.

КАТЯ
Раненого?

ДМИТРИЙ
Раненого. Пошел он летать под кулаками и пинками по всему залу. Перебитая рука мотается, вопль, -понимаете, животный вопль зверя, которого забивают насмерть...

КАТЯ
Не надо!
    
ДМИТРИЙ
Скоро замолк, а тело все летает из конца в конец. Тяжелыми сапогами с
размаху в лицо, хохот, грубые шуточки... Толстый ко мне: "Ну-ка, товарищ,
пойди сюда!" Руку мне за пазуху. Нащупал во внутреннем кармане жилетки
бумажник, вытаскивает. А там удостоверение мое, - поручик Дмитревский. Развернулся наотмашь, и дальше я ничего не помню... Очнулся в комнатке кассира, в окошечко билетной кассы из зала свет. Лежит рядом Марк с
раздутым, черным лицом, со стеклянными глазами, уж не дышит. Ощупываю себя.
Тело ноет, но кости целы. Вдали выстрелы, все ближе. Пулемет затрещал,
звенят разбитые стекла. Суматоха, матросы попадали на пол. - "Это
недоразумение! Свои!" Комиссар к телефону. Вдруг - "ура!" Нет, не "свои"...
Граната ручная в залу, матросы поскакали в окна, выстрелы, лампа упала и
потухла. Открывается дверь, входят двое в нашу комнатку, один нажал кнопку
электрического фонарика карманного, свет упал на его рукав, - череп с
перекрещенными мечами. Марковцы!.. Я хотел крикнуть, и только мог застонать. Они назад. - "Господа! Тут еще товарищи!" Я собрал все силы, крикнул: "свои! свои!" И опять потерял сознание.

Катя вздрагивает короткими толчками всего тела.
Ветер воет.. Чудовищные волны лезут на
берег, Шипят пеною. Разбиваются. Ползут назад.

ДМИТРИЙ
И вот теперь, Катя, подумайте...

КАТЯ
Не надо говорить... Что это за звон кругом? Такой нежный-нежный?

ДМИТРИЙ
Я не слышу. Море гудит.

КАТЯ
Нет, другой какой-то звон. Стеклянный, особенный.

ДМИТРИЙ
А ведь правда.

КАТЯ
Ах, вот что! Это ветки оледенелые звенят... Как странно!

Они подходят к перилам. Ледяшки, облепившие ветки акаций, стукаются под ветром друг о друга. Мелодический, тихий, хрустальный звон стоит в воздухе.

КАТЯ
Пойдем.

САД

За домом рев моря глуше. Яснее раздаётся по всему
саду таинственный, нежный хрустальный звон.

КАТЯ
Дмитрий! Митя! Милый мой! Так вот что тебе приходится там...

Катя охватывает его шею руками. Крепко целует.

ДМИТРИЙ
Катя!

Катя продолжает целовать Дмитрия.


ДВОР

Катя развешивает по веревкам между деревьями сверкающее
белизною рваное белье.
Штукатур Тимофей Глухарь с сыном Мишкой замешивают известку

ИВАН ИЛЬИЧ
Ладно, пятьдесят рублей. Только уж хорошенько все замажьте,
перемените, где нужно, черепицы. Года два, говорите, простоит крыша?

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
И пять простоит, ручаюсь вам...

ИВАН ИЛЬИЧ
Вы, говорят, большевик?

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Какой я большевик, что вы! Хулиганье это, мошенники, - слава богу,
нагляделись на них.

ИВАН ИЛЬИЧ
А ведь вы были в революционном комитете при первом большевизме.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Заставили идти, что ж было делать? Не пошел бы - на мушку. А мне своя жизнь дорога.

ИВАН ИЛЬИЧ
Проходят карательных экспедициях в деревнях. Подавляют свободы мысли среди рабочих. Падает производительность труда. Идёт всеобщее бездельничество.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Это действительно! Да, конечно! Разве наш народ на всех станет
работать! Каждый только и норовит для себя урвать.

Мишка с неопределенною усмешкой слушает.

ДОМ ДМИТРИЕВСКИХ

Катя входит в  дом
Профессорша печёт на дорогу Дмитрию коржики. Профессор в кабинете готовится к лекции.

КАТЯ
А где Дмитрий?

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Дрова колет в сарае, сейчас придет. А вы знаете, мы вчера с Митей засиделись до пяти часов утра.

В дверь стучатся.
СРЫВАЮЩИЙСЯ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС
Можно войти?

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Княгиня. Вы знаете, я ей утром письмо-таки послала. Ах, боже мой!..Можно, можно!

Княгиня входит.

КНЯГИНЯ
Наталья Сергеевна! Я сейчас получила ваше странное письмо... Как вам
это могло прийти в голову? Да разве бы я позволила себе так шутить с вами?..
Хорошо ли вы везде искали?

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Кажется, все переглядела.

КНЯГИНЯ
Ведь вы, я помню, на туалет кольцо положили. Отодвигали вы туалет?

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Нет.

КНЯГИНЯ
Позвольте, я посмотрю.

Княгиня отодвигает туалет. Наталья Сергеевна сидит на
месте.

КНЯГИНЯ
Ну, так и есть! Вот же оно! У плинтуса лежало, среди сора.

Княгиня поднимается. Протягивает кольцо.

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Ах, так вот, где было... Да. Да.

Наталья Сергеевна берёт кольцо. Избегает смотреть княгине в глаза. Княгиня тоже не смотрит.

 КНЯГИНЯ
Ну вот! Слава богу! Я так рада... И как вы могли подумать, что я стала бы с вами так шутить. Не хватало бы, чтобы вы меня в краже заподозрили!

 НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Что вы, княгиня!

Княгиня уходит. Из кабинета выходит профессор.
Останавливается на пороге. Молчание.

КАТЯ
А вы смотрели за туалетом?

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Все, все пересмотрела! Несколько раз отодвигала. И сору-то там никакого уж не было, я все вымела. А она так сразу и нашла!

Профессор уходит обратно к себе в кабинет. Вошел с террасы
Дмитрий.

ДМИТРИЙ
Ну, мама, дров наколол тебе на целый месяц. А-а, Катя!.. Мама, мы сейчас пройдемся, мне нужно отнести Агаповым вещи Марка.

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Скорей только возвращайтесь. Через полчаса завтрак будет готов.

ДВОР

Катя с Дмитрием выходят.

ДМИТРИЙ
Забыл я топор в дровяном сарае. Зайдем, я возьму.

САРАЙ

Дмитрий обнимает Катю. Крепко целует

КАТЯ
Не надо!

ДМИТРИЙ
Ну, Катя...

КАТЯ
Вот сколько ты дров наколол!.. Где же топор?

ДМИТРИЙ
Э, топор! Его вовсе тут и нету.

Катя быстро целует его. Идёт к выходу.

КАТЯ
Пойдем!

ПЛЯЖ

Зелено-голубые волны с набегающим шумом падают
на песок.
Катя просовывает руку под локоть Дмитрия.

КАТЯ
Вот что, Митя! Что ты вчера рассказал про себя, про Марка, - это что-то такое огромное, - как будто все эти горы вдруг сдвинулись с места и несутся на нас. Я всю ночь думала. Это и есть настоящая война. Если люди
могут друг друга убивать, все жечь, разрушать снарядами, то пред чем можно
тут остановиться? Так уж много нарушено, что остальное пустяки. А когда идут рыцарства и всякие красные кресты, это значит, что такие войны изжили себя и что люди сражаются за ненужное. И знаешь, мне начинает казаться: когда
победитель бережно перевязывает врагу раны, которые сам же нанес, - это еще ужаснее, глупее и позорнее, чем добить его, потому что как же он тогда мог колоть, рубить живого человека? Настоящая война может быть только в злобе и
ненависти, а тогда все понятно и оправдательно.

ДМИТРИЙ
Это оригинально.

КАТЯ
Нет, это правда. И вот, Митя... Те матросы, - они били, но знали, что
и их будут бить и расстреливать. У них есть злоба, какая нужна для такой
войны. Они убеждены, что вы - "наемники буржуазии" и сражаетесь за то, чтобы
оставались генералы и господа. А ты, Митя, - скажи мне по-настоящему: из-за
чего ты идешь на все эти ужасы и жестокости? Неужели только потому, что они
такие дикие?

ДМИТРИЙ
Это, Катя, сложный вопрос.

КАТЯ
Ничего не сложный.

ДМИТРИЙ
Зачем, зачем теперь об этом говорить? Катя! Так у нас мало времени, -
давай забудем обо всем. Когда мы опять свидимся! А мы будем ворошить то,
чего все равно не изменить... Вот дача Агаповых. Зайдем.

КАТЯ
Я с какой стати? Не хочу я к ним. Я тебя здесь подожду.

ДМИТРИЙ
Ну, хорошо. Только отдам, и сейчас.

Дмитрий уходит

У ДОМА АГАПОВЫХ

Серые ангелы резвятся. Один ангел превращается в маленькую, сухую Гуриенко-Домашевскую. Другой в сторожа Капралова. Гуриенко-Домашевская стоит у калитки своей виллы. Кричит на Капралова. Он сидит на скамеечке у пляжа.

ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКАЯ
Пьянчужка несчастный! Тут тебе не кабак! Думаешь, большевики близко,так и нахальничаешь! Подожди, пока твои большевики подойдут!

Уходит в дом.
Катя подходит к нему.

КАТЯ
Чего это она?

КАПРАЛОВ
Хе-хе! Ч-чертово окно! Пошел, говорит, прочь отсюдова, мужик! Не смей
тут петь, мне беспокойство!.. Да разве я у тебя? Я на бережку сижу, никого не трогаю... Какая язвенная! Сижу вот и пою!..

Мой полштоф в кармане светит,
Рюмки гаснут на носу,
Ночью нас никто не встретит,
Мы проспимся на мосту...

Ты, говорит, большевик! Нет, говорю, я не большевик. А все-таки, когда большевики придут, - ей-богу, голову тебе проломлю!

КАТЯ
А вы не большевик?

КАПРАЛОВ
Нет, не большевик! Когда в летошнем году экономию Бреверна разносили,
я им прямо объяснил: то ли вы большевики, то ли жулики, - неизвестно. Тащит
кажный, что попало, - кто плуг, кто кабанчика; зеркала бьют. Это, я говорю,
народное достояние, разве так можно? Вот дайте мне бутылочку винца, - очень
опохмелиться хочется. "Ишь, - говорят, - какой смирный!" Да-а... А вы что
такое делаете? За это они меня теперь ненавидют... Жизнь разломали, - как ее
теперь налаживать? И с той, и с другой стороны идет русский народ. Братское
дело! Брат на брата, товарищ на товарища!

КАТЯ
Ах, Капралов, зачем вы пьете!

КАПРАЛОВ
Гм! Как пью, - все видят. А как работаю - никто не замечает!

Серый ангел бежит от дачи. Превращается в Асю Агапову.

АСЯ
Катерина Ивановна!
Мы арестовали Дмитрия Николаевича, не выпускаем
его, пока не выпьет кофе. А он рвется к вам, совесть его мучит, и кофе
останавливается в горле. Сжальтесь над ним, зайдите к нам!

Катя встаёт. Капралов придерживает ее руку.

КАПРАЛОВ
А только все-таки имейте в виду: будет народное одоление. Все равно,
как мошкара поперла. Нет сильнее мошки, потому, - ее много. А буржуазии -
горстка. И никогда ей теперь не одолеть. Проснулся народ и больше не заснет.

ДОМ АГАПОВЫХ

У Агаповых чисто, уютно и тепло, паркет блестит. На белой скатерти
Дымится сверкающий кофейник. Стоит сливочное масло, сыр, сардинки, коньяк.
Деревенский слесарь Гребенкин вставляет стекла в разбитые окна.
Катя подходит к Гребенкину.

КАТЯ
Александр Васильевич, вы разве и стекольщик? Ведь вы же слесарь?

ГРЕБЕНКИН
Я на все руки мастер: и слесарь, и стекольщик, и огородник, и спекулянт.

АГАПОВА
Екатерина Ивановна, садитесь кофе пить.Дмитрий, ночью кто-то выбил у нас на даче
стекла. Ограбили по соседству богатого помещика Бреверна. До чего дошло! До чего дошло! А как мы все  радовались  революции!  Я
сама ходила в феврале с красным бантом...

Агапов, невысокий, с остриженною под машинку головою и коротко подрезанными усами. Курит сигару.

АГАПОВА
Ну, что же, ну, говорите нам прямо: как у вас дела в армии? Сумеете вы нас защитить или нет?

ДМИТРИЙ
Сумеем!

Чахоточный адвокат Мириманов косится на стекольщика

МИРИМАНОВ
Скоро уж не будет надобности вас защищать.

АГАПОВА
Почему?

МИРИМАНОВ
Скоро все так переменится, что вы даже не ожидаете.
Ленин уже два месяца ведет тайные переговоры с великим князем Борисом Владимировичем. Будет инсценирован государственный переворот. Идейные вожаки
большевизма заблаговременно исчезнут, а всех скомпрометированных прохвостов оставят на расправу, чтобы окружить большевизм мученическим ореолом и уйти с честью. Ленин, Троцкий и другие получают пожизненную пенсию по пятьдесят тысяч рублей золотом и обязуются уехать в Америку.

АГАПОВА
Дай-то бог! Там с ними уж легче будет управиться.

Борис, племянник Мириманова, шушукается с Асей. Они изящно одеты. Глаза их останавливаются на Кате. Глаза становятся тайно-скучающими и маловидящими.
Катя сидит. Кофе не пьёт. Дмитрий сидит с Майей, сестрой Аси. Он ей что-то шепчет. Майя смотрит медленными, задумчивыми глазами Магдалины.
Ася садится за рояль. Поет.

АСЯ
Мадам Люлю,
Я вас люблю!
Ей шепчут страстно и знойно...

К Кате подходит Дмитрий.

КАТЯ
От тебя пахнет дорогим коньяком.

 ДМИТРИЙ
Пять минут еще посидим и уйдем. Знаешь, после бивачной жизни так
приятна эта чистота, блеск, эти оживленные лица...

Подходит Агапов.

АГАПОВ
Странно, знаете, слушать... Девочка, с ее чистой душой, совсем сама не понимает, что поет. Вон, послушайте-ка!
Ах где же вы, мой маленький креольчик,
Мой смуглый принц с Антильских островов.
Мой маленький китайский колокольчик,
Изящный, как духи, как песенка без слов?
Такой беспомощный, как дикий одуванчик...

ГРЕБЕНКИН
Хозяин, эти стекла коротки, - наставить кусок, или есть у вас стекла
побольше?

АГАПОВ
Нет, побольше нету. Уж наставьте, ничего не поделаешь.

БОРИС
В группе девушек нервных, в остром обществе дамском,
Я трагедию жизни претворю в грезо-фарс.
Ананасы в шампанском, ананасы в шампанском!..

Катя Смотрит на Бориса. Глаза Бориса глаза искусно подведены снизу тонкою черною черточкой.
Катя с Дмитрием уходят.

АСЯ
Дмитрий! Мы просим вас отложить отъезд до завтра.
Нынче именины Гуриенко-Домашевской, вечером все будут у нее. Она
будет играть; Белозеров, наверно, придет, будет петь.

ДМИТРИЙ
Нельзя. Сегодня вечером должен быть в полку.

БЕРЕГ МОРЯ

Они выходят. Катя вздрагивает плечами.

КАТЯ
Какая гадость! Какая гадость!
    
ДМИТРИЙ
Что гадость?

КАТЯ
Все! Все! Почему гниль может быть такой красивой и душистой? Как будто парфюмерный магазин, где все дорогие духи разбились и пролились, и кружится голова, и не хочется уходить, и вдруг - солнце, ветер, простор...Ах, как хорошо!

Дмитрий улыбается.

КАТЯ
И за них-то вот бороться! Как она спрашивала: "сумеете вы нас защитить?" А тебе не хочется, когда ты смотришь на них, чтоб все это
взлетело к черту, чтоб развалилась эта ароматно-гнилая жизнь?

ДМИТРИЙ
Катя! Мне так ничего не хочется! Так не хочется! Одного только
хочется: чтоб был мне какой-нибудь тихий уголок, чтоб никто не тревожил, и
чтоб переводить Прокла.

КАТЯ
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые...

ДМИТРИЙ
Не пожелал бы я никому этого блаженства!

КАТЯ
Неужели же тебе не интересно сейчас жить?

ДМИТРИЙ
Совсем не интересно. Гораздо интереснее было бы изучать все это, как давно минувшее.

КАТЯ
За что я полюбила тебя

Они идут, тесно под руку, по песку вдоль накатывавшихся волн.

ДМИТРИЙ
...какая-то полная атрофия активности. Там, где нужно мыслить, изучать, искать, у меня энергия неистощимая. Но где в жизни хоть шаг нужно
сделать самостоятельный, меня отчаяние охватывает, и сама жизнь становится
скучной, грубой и темной...

ДВОР ИВАНА ИЛЬИЧА

Иван Ильич смотрит как Тимофей Глухарь с Мишкой  работают

ИВАН ИЛЬИЧ
Что же это такое?

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Как, что такое?

ИВАН ИЛЬИЧ
Вы же ничего не сделали. Как было, так и есть.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
А это что? Тут какая щель была, ай забыли? Везде, где нужно, подмазали. Что вы такое выдумываете!

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, вот, посмотрите: даже небо сквозь щель видно.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Так эта щель вбок идет. Будьте покойны, в нее вода не зальется, ручаюсь вам. Если хоть капля протечет, вы за мною пошлите, я вмиг заделаю.

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, вот сейчас вмиг и заделайте.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Ах-х ты господи! Ведь вот народ! Чтоб этих щелей не было, всю крышу
надо перекрывать, я же вам сказывал.

ИВАН ИЛЬИЧ
Вы мне сказывали, что крыша пять лет простоит.

МИШКА
Нешто по крыше такой можно лазать? Две черепицы примажешь, а заместо
того десять подавишь.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Э, Мишка, пойдем! Не надо нам ваших пятидесяти рублей. Рады прижать рабочего человека. Эксплуататоры!

ИВАН ИЛЬИЧ
Ваших мне пятидесяти рублей не нужно...

КАТЯ
И правильно! Конечно, не нужно давать. Сами же они видят, что ничего не сделали.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Не сделали! Для хозяйского глаза все мало. За грош рады всю кровь высосать из рабочего человека!

Иван Ильич доставаёт деньги.

КАТЯ
Да зачем же, папа, ты даешь? Пусть суд установит, - стоит эта работа пятьдесят рублей?

ИВАН ИЛЬИЧ
Э, пусть его совесть это устанавливает!

Иван Ильич протягивает деньги. Глухарь сует их в
Карман

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Если печечку занадобится поправить, или потолок заштукатурить, вы
пришлите. Мы это тоже можем. До свидания!

Уходят

КАТЯ
Как можно было давать деньги за такую работу! Пусть бы в суд подавал!

ИВАН ИЛЬИЧ
Катенька! Смотреть противно! Ну его к черту, только бы с глаз долой!

КАТЯ
Ах, эти интеллигенты наши мяклые! На казнь пойдет - не дрогнет. А что
несправедливо назовут эксплуататором, - нет, уж лучше что угодно! Пусть
лучше первый жулик обирает средь бела дня, как дурачка!..

Катя уходит в дом.

ВИЛЛА ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКОЙ

Именины Гуриенко-Домашевской.
Она с гостями сидит в просторной, богато обставленной зале. Пьют чай. Стол освещается двумя кухонными лампочками со стеклами.
На дне двух хрустальных сахарниц лежит по горсточке очень мелко наколотого сахару. Много хлеба и сыра брынзы. Стоит
десяток бутылок кислого болгарского вина.

ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКАЯ
Вы посмотрите только, вы посмотрите, господа: какое царское освещение! Какие яства! И чай - настоящий! И даже сахар к нему! Роскошь-то какая... Нужно же перед голодной смертью попировать, как следует, вовсю!
Да, я, знаменитая артистка, имя которой встречается
во всяком энциклопедическом словаре - вот как я принуждена жить, и вот что
ожидает меня по чьей-то чудовищной несправедливости.
Не правда ли? Нужно благодарить бога. То ли еще бывает! Певец Беркутов умер в Петрограде от голода, скрипач Менчинский повесился в Москве... Буду и я ждать, что мне готовит судьба...

Возле Кати сидит молчаливый инженер Заброда, с светло-голубыми глазами и длинной шеей чахоточного. Через Катю
он наклоняется к Ивану Ильичу.

ЗАБРОДА
Вы получили приглашение на организационное собрание отдельного кооператива дачников?

ИВАН ИЛЬИЧ
Да. В чем тут дело?

ЗАБРОДА
Я хотел об этом сговориться с вами. Гуриенко-Домашевская, Агапов и
другие задумали основать дачный кооператив, чтоб отделиться от деревни.
Мотивируют тем, что крестьяне неохотно пропускают в правление интеллигенцию и закупают только то, что нужно им самим.

КАТЯ
И верно! Мука и ячмень, например, у них у самих
есть, они их в потребилке и не держат, а мы нигде не можем достать.

ЗАБРОДА
Можно их убеждать. Но отделиться - значит загубить деревенский кооператив.

ИВАН ИЛЬИЧ
Не годится! И потом: как же интеллигенцию не пропускают? Председатель правления -
Белозеров.

КАТЯ
Ах, Белозеров ваш. Певец он, конечно,великолепный. Но не нравится он мне. Ищет популярности и во всем поддакивает мужикам. А у самого почему-то всегда все есть, - и мука, и сахар, и керосин. А мы ничего не можем достать.

Местный дачевладелец, о.Златоверховников, с наперсным крестом на георгиевской ленте сидит напротив Ивана Ильич Большой, крепкий, с крупными чертами лица, он говорил четким, крепким басом.

ЗЛАТОВЕРХОВНИКОВ
Я вам расскажу о большевиках. Я был полковым священником в одной из добровольческих частей и на неделю приехал к себе отдохнуть. Недавно под Мелитополем большевики распяли на церковных дверях священника, а в алтаре устроили пирушку с девками. Священник был старик, уважаемый всею паствою. "Товарищи" приставили к нему караул и никого не подпускали. Он пять дней висел на гвоздях и умер от жажды.

КАТЯ
По крайней мере, раз пятьдесят я уже слышала про этого распятого священника и девок в алтаре, и всё в разных городах.

ЗЛАТОВЕРХОВНИКОВ
Удивительного ничего нет. Во многих городах они это и делают.

ЗАБРОДА
Вы при нем поосторожнее. Он - "даровой сотрудник", в постоянных сношениях с контрразведкой. Доносы написал на полдеревни. Я ему руки не подаю.

ЗЛАТОВЕРХОВНИКОВ
Только удивляться приходится, какое это дикое зверье. Хуже зверья! Кончен, например, бой. Обыкновенно у всех в это время только одно желание: отдохнуть. А они первым делом бросаются раскапывать могилы наших и начинают ругаться над трупами. Находят на это силы! А уж про раненых что и говорить!

Адвокат Мириманов улыбается

МИРИМАНОВ
Недавно в Москве предполагался съезд Коминтерна. Пред
открытием заграничных рабочих-делегатов пригласили на банкет. Фрукты, цветы
зимою, шампанское. Декольтированные комиссарши. Рабочие поглядели... "Россия
ваша погибает от голода и холода, вы выдаете рабочим по полфунта хлеба с
соломою, а сами пьете шампанское! Теперь мы знаем, что такое ваш коммунизм".
И уехали обратно.

Приходит Белозеров, артист государственных
театров. Бритый, с желтоватым лицом, с пышными, мелко вьющимися волосами.

ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКАЯ
Вы сегодня из города. Что новенького?

БЕЛОЗЕРОВ
Вот, батюшка, наверно, больше осведомлен. В городе потрухивают, слухи
самые фантастические. Должно быть, так, беспричинные?

ЗЛАТОВЕРХОВНИКОВ
Работа агитаторов большевистских. Дела очень прочны. Вся паника оттого, что войска отступили к Перекопу. Но Перекоп, это - Фермопилы, один полк легко может задержать целую армию. А Деникин тем временем совершает перегруппировку войск.

Белозеров принимает из рук хозяйки стакан чаю. Подсаживается к красавице княгине Андожской. Его кольцом обседают дамы.
О.Златоверховников уходит.

БЕЛОЗЕРОВ
Дела, господа, очень плохи. Не сегодня-завтра большевики будут по эту сторону Перекопа. В городе паника. Сорок банкиров и фабрикантов наняли за двести тысяч отдельный пароход и собираются уезжать.


ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКАЯ
То-то, должно быть, наш большевик деревенский радуется, Афанасий Ханов! Опять его пора приходит... Одного я не понимаю: как его добровольцы не повесят? При первом большевизме был комиссаром уезда, а спокойно
расхаживает себе на воле, и никто его не трогает.

ДМИТРЕВСКИЙ
Это прекраснейший человек. И очень интересный, с ищущей душой.

ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКАЯ
Очень вас благодарю, профессор, за эту прекрасную душу! Когда был комиссаром, встречает меня: "мы вашу дачу, Антонина Павловна, реквизируем под народный дом". - Прекрасно! говорю. - А свой двухэтажный дом в деревне вы подо что реквизируете?

ДМИТРЕВСКИЙ
И свой бы дом реквизировал. Вы знаете, ведь он нижний этаж его отдал под кооператив даром, ничего за это не берет.

ЗАБРОДА
Это верно.

ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКАЯ
Пусть свое отдает! А какое же он имеет право распоряжаться моим? Я тоже тяжелым трудом нажила свою дачу. Никого не эксплуатировала, все
зарабатывала вот этими руками!

     НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Да. Другие вот уезжают. А нам приходится тут сидеть и ждать.
АГАПОВ
Ничего не поделаешь: придется сидеть и ждать. Нужно же сказать правду: идет истинно народная власть. И пусть приходят, я рад. Хоть какой-нибудь порядок.

ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКАЯ
Раньше вы, Михаил Михайлович, иначе говорили... Вот как отберут у вас большевики ваш миллион, который вы из Москвы привезли, тогда узнаете, какой порядок.

АГАПОВ
Какой миллион? Я бога
благодарил, что удалось провезти сорок тысяч. А говорю я с высшей точки. Рад
я, не рад, а признать нужно, что только у большевиков настоящая сила.

ДМИТРЕВСКИЙ
Да, печально это, но я с Михаилом Михайловичем вполне согласен. Широкие народные массы за большевиков, - это неоспоримо.

ИВАН ИЛЬИЧ
Та-ак-с!.. И отсюда выходит, - идти большевикам навстречу? Приветствовать их приход? Если широкие народные массы за еврейский погром, то прикажете мне идти с ними, бить жидов?


     ДМИТРЕВСКИЙ
Я этого не говорю. Но борьба с ними бессмысленна и не имеет под собою
почвы. Добровольцы выкидывают против них затрепанные, испачканные грязью знамена, и народ к белым откровенно враждебен. Сейчас же только эти две силы и есть. Надо же нам, истинным демократам и социалистам, честно взглянуть правде в глаза, как бы она тяжела ни была.
Давайте попросим  хозяйку сыграть

ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКАЯ
Ну, как хозяйка, уж начну первая. А потом будем просить спеть Владимира Ивановича.

Гуриенко садится за рояль. Она играет Бетховена.. Большие глаза ее светятся загоревшимся изнутри светом и становятся прекрасными. В полутемной зале сияют строгие, величавые крылья ангелов
Катя смотрит в глаза княгини Андожской. Княгиня сидит, опустив голову на руку. Чисто вымытая шея пестрит красными точками от блошиных укусов. Красивые руки красны, в черных трещинках. Спереди во рту не хватает одного зуба.Возле Белозерова сидят барышни Агаповы.
Бриллианты в ушах, белые ручки, изящные платья...
Княгиня низко опускает голову, плечи ее тихонько вздрагивают.
Катя пересаживается к ней.

КАТЯ
Ну, княгиня, не надо!.. Я давно на вас смотрю... Нужно стать выше судьбы, нужно бодро нести все, что бы ни послала жизнь...

Катя берёт в руки ее руку. Нежно гладит. Княгиня порывисто сжимает в ответ руку Кати.

 
БЕЛОЗЕРОВ
Ни сна, ни отдыха измученной душе,
Мне ночь не шлет отрады и забвенья -

Иван Ильич подливает себе вина.Жарко жмёт руки
Домашевской и Белозерову.

ИВАН ИЛЬИЧ
Спасибо вам, мои хорошие! Встряхнули душу красотою. Легче стало дышать!

ШОССЕ


Ущербный месяц стоит высоко над горами. Впереди по
шоссе идут Анна Ивановна и Катя с княгинею, за ними сзади - Иван Ильич, Белозеров и Заброда.
У канавки шоссе, близ телеграфного столба, густой кучкою сидят женщины в черных одеждах. Месяц освещает молодые овальные лица с черными бровями.

 КАТЯ
Смотрите! Да ведь это наши деревенские! Васса, Дока! Вы это? Чего вы тут сидите?

ВАССА
Дикая орда идет из города.

КАТЯ
Какая дикая орда?

ДОКА
Один болгарин наш прискакал, подал весть: всех девок себе забирают.

КАТЯ
Да что это за дикая орда?

ИВАН ИЛЬИЧ
Не понимаешь! Погоди, я сейчас разберу... Это дикая дивизия значит,чеченцы. Правильно?

ВАССА
Ну, да.

ИВАН ИЛЬИЧ
Вы-то чего же, красавицы, испугались?

ДОКА
Наши у фонтана стерегут. Как дадут весть, в горы побежим, в сады.

ИВАН ИЛЬИЧ
Да не за вами они идут, дурочки! Они парней идут ловить, что на
мобилизацию не явились. Им лучше скажите, чтоб в горы утекали!

Девушки молчат.

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, ну! Сидите уж! Оно, конечно, все-таки вернее и вам уйти...Сидите, девочки мои хорошие!

Идут дальше.

ИВАН ИЛЬИЧ
Эх, хорошо бы выпить теперь! Как следует! Так, чтобы этот однобокий дурак на небе заплясал.

БЕЛОЗЕРОВ
Выпить сейчас хорошо. Знаете, что? Зайдем
ко мне. У меня вино есть. Хорошее! Барзак, старый.

ИВАН ИЛЬИЧ
Да неужто?! Благодетель! Вот это так штука!.. Нюра, Катя! Вы дойдите одни до дому, - ничего, тут недалеко. А мы к маэстро на часок зайдем, по пьяному делу.

ДОМ БЕЛОЗЕРОВА

Маленькая уютная дачка недалеко от шоссе.
Месяц светит в большие окна. В углу блестит кабинетный рояль. Белозеров зажигает на столе две толстых стеариновых свечи. Освещается над роялем полированная ореховая рама с Вагнером в берете.
    
ИВАН ИЛЬИЧ
Ого! Вот буржуй! Как живет! И свечи есть.
    
БЕЛОЗЕРОВ
В Петрограде еще запасся, давно. Я человек коммерческий. Покупал у
кондукторов по двадцать пять копеек фунт. Столько напас, что перед отъездом с полпуда знакомым распродал по два рубля за фунт.

ИВАН ИЛЬИЧ
Ловко! Слышишь, хохол? Знакомым по два рубля, а незнакомым, наверно, рубликов по пяти.
Вот они где, спекулянты-то!.. Ты, брат, у меня смотри! Певец ты божественный, но душа у тебя...по-до-зрительная! Я тебя насквозь вижу!

Несколько опорожненных бутылок стоит на столе. Свет месяца
передвигается с валика турецкого дивана на паркет.

ИВАН ИЛЬИЧ
Я вспоминаю, как бочком пробирался на съезде к кафедре, читал
статистику смертных казней и в заключение вносил проект резкой резолюции.
С места вскакивал полицейский пристав и закрывал собрание, не дав мне дочитать до конца. Во время войны я стал было подводить на съезде
статистику убитых и раненых на фронте, обронил слово "бойня" и очутился в
Бутырках. Год назад, уже при Советской власти, я выступил в обществе врачей своей губернии с безоглядною, как всегда, речью против большевистских расстрелов. Чрезвычайка меня арестовала и отправила в Москву с двумя
спекулянтами и черносотенцем-генералом. По дороге я вспомнил
молодость, как два раза бегал из сибирской ссылки, ночью на тихом ходу соскочил с поезда и скрылся. Друзья добыли мне фальшивый паспорт, и я, с
большими приключениями, перебрался в Крым.Какая у меня была бурная молодость. Желябов и Александр Михайловна, Вера Фигнер. Какой был огромный идеалистический подъем, который тогда был в
революционной интеллигенции.
И вот теперь все разбито, все затоптано! Что пред этим прежние поражения! За самыми черными тучами, за самыми слякотными туманами
чувствовалось вечно живое, жаркое солнце революции. А теперь замутилось солнце и гаснет, мы морально разбиты, революция заплевана, стала прибыльным ремеслом хама, сладострастною утехою садиста. И на это все смотреть, это все видеть - и стоять, сложив руки на груди, и сознавать, что нечего тебе тут делать. И что нет тебе места...А что они с народом сделали, - с великим, прекрасным русским народом! Вытравили совесть, вырвали душу, в жадного грабителя превратили, и звериное сердце вложили в грудь. Ну, уж все равно! Расскажу вам, что со мною случилось, как сюда ехал... На маленькой станции неожиданно двинулся наш поезд, я прицепился на ходу к первому попавшемуся вагону, вишу на руках и только одним носком
опираюсь на подножку. На ступеньках и площадке солдаты, мужики. Никто не
двинулся. Ледяной ветер бьет навстречу вдоль вагонов, стынут руки, нога немеет. А наверху - равнодушные лица, глаза смотрят на тебя и как будто не видят, шелуха семечек летит в лицо. "Товарищи, - говорю, - сдвиньтесь хоть немножко, дайте хоть другой ногой на подножку стать. Я только до первой остановки, там в свой вагон перейду"... Молчат, лущат семечки. Кажется, начни кто на их глазах живого потрошить человека, они так же будут равнодушно глядеть и шелуху выплевывать на ветер... И проскочила у меня мысль: вот для кого я всю жизнь мыкался по тюрьмам и ссылкам, вот для кого терпел измывательства становых и околоточных... Вышел, наконец, какой-то человек из вагона, крикнул: "Не видите, что ли, человек замерзает на ветру, сейчас сорвется? Сукины вы дети, подвиньтесь, дайте место!" И чуть-чуть только пришлось двинуться, - один коленкой шевельнул, другой плечом повернулся, - и так оказалось легко взойти на площадку! А правду скажу: еще бы минута, - и в самом деле сорвался бы, и уж самому хотелось пустить руки и полететь под колеса... К черту жизнь, когда такое может делаться! О, друзья
мои! Друга мои милые! Год уж прошел, а все горит у меня эта рана!

Белозеров садится к роялю. берёт несколько аккордов.

БЕЛОЗЕРОВ
О, Волга-мать, река моя родная!
Течешь ты в Каспий, горюшка не зная.

ИВАН ИЛЬИЧ
Что это? Это наша старая волжская песня, студенческая... Откуда вы ее знаете? Вы разве с Волги сами?

БЕЛОЗЕРОВ
С Волги. Не мешайте.

О, Волга-мать, река моя родная!
Течешь ты в Каспий, горюшка не зная,
А за волной, волной твоей свободной,
Несется стон, великий стон народный...
Ты все несешь, плоты и пароходы.
Что ж не несешь сынам своим свободы?
Тебе простор, тебе гулять приволье,
А нам нужда, и труд, и подневолье...

Иван Ильич рыдает. Поднимает смоченное слезами лицо.
Бьёт кулаком по столу.

ИВАН ИЛЬИЧ
Да! И все-таки... Все-таки, - верю в русский народ! Верю! Вынес он
самодержавие, - вынесет и большевизм! И будет прежний великий наш, великодушный народ, учитель наш в добре и правде! В вечной народной
правде!..

ШОССЕ

Иван Ильич с Забродой Покачиваются и поддерживают друг друга.
Иван Ильич, с развевающимися волосами, грозил кому-то
кулаком навстречу ветру.

ИВАН ИЛЬИЧ
Палачи русского народа!!

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

Иван Ильич входит в кухню. Наталкивается в темноте на составленные стулья.

КАТЯ
Папа, это я.

ИВАН ИЛЬИЧ
Чего ты тут улеглась?

КАТЯ
Леонид у нас.

ИВАН ИЛЬИЧ
Леонид? Что ему тут нужно, подлецу?

КАТЯ
Тише, он в моей комнате спит. Приехал, говорит, проведать, отдохнуть.

ИВАН ИЛЬИЧ
Знаю я, зачем он приехал... Приятный сюрприз!

Уходит в спальню.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА УТРО

За столом сидит красный ангел. Превращается в Леонида.Катя наливает Леониду чай. Подкладывает брынзу

КАТЯ
Ешь! Как ты похудел! И даже сединки в волосах. Это в двадцать восемь лет!

Катя берёт с холодной плиты миску с ячменным месивом.

КАТЯ
Подожди минутку, сейчас поросенку дам поесть, приду.

Входит Иван Ильич с помятой бородой

ИВАН ИЛЬИЧ
Ты из Совдепии?

ЛЕОНИД
Да.

ИВАН ИЛЬИЧ
Зачем приехал?

ЛЕОНИД
Вас проведать. Отдохнуть. Устал.

У Леонида в темных волосах -ярко-седой клок над левым виском; добродушные глаза, добродушный голос, но
губы решительные и недобрые.
Возвращается Катя. Она очищает кухонный стол, выкладывает из кошелки семь цыплят. Кормит их рубленым яйцом.

КАТЯ
Вчера вылупились. Посмотри, какие.

ЛЕОНИД
Прелесть!

КАТЯ
Правда, как будто пушистые желтые яички на ножках? И такие серьезные, серьезные!

Леонид берет цыпленка. Закрывает его ладонями. Нежно на него дышит.

КАТЯ
Ты знаешь, я решила в этом году завести полсотни кур. Будем жить
куриным хозяйством. Противно смотреть на дачников, - стонут, ноют, распродают последние простыни, а сидят сложа руки. Будем иметь по нескольку десятков яиц в день. Сами будем есть, на молоко менять, продавать в городе. Смотри: сейчас десяток яиц стоит 8 - 10 рублей...

Иван Ильич уходит к себе. Ложится на кровать.

КАТЯ
Еще я кабанчика откармливаю, осенью зарежем, - на всю зиму колбасы будут, ветчина, сало. А какие умные свиньи! Вот я никогда раньше не думала. Одно из самых умных животных... Хочешь, я тебе свое хозяйство покажу?

Леонид вскакивает

ЛЕОНИД
Покажи.

Лицо его морщится от неожиданной боли. Он спешно разглаживает морщины.

ЛЕОНИД
И хозяйство твое, и вообще всю вашу дачку. Ведь я ее еще не видел.

САД

Леонид слегка прихрамывает.
Катя выпускает из чулана под лестницей поросенка. Он очумело выскакивает радостным карьером. Делает несколько кругов, сразу останавливается и, похрюкивает. Щипает молодую травку.

КАТЯ
Смотри, какой жирный и большой! И знаешь, что я заметила? Что свиньи - очень чистоплотные животные. В грязь они лезут потому же, почему мы умываемся. Грязь засохнет и задушит на ней всех вшей, блох. А потом
отскребет грязь об угол или ствол, - и чистенькая, как вымытая. И только нежная розовая кожа просвечивает сквозь щетину... Как все интересно, куда ни
посмотришь!

Леонид глядит на море.

ЛЕОНИД
Хорошо у вас тут!
Странно! Какое у вас здесь тихое, мирное житие! А жизнь клокочет, как
в вулкане... Пойдем, покажи дачку.

Леонид брезгливо оглядывает поросенка. Идёт к террасе.

КАТЯ
Отчего ты хромаешь?

ЛЕОНИД
Так... Телега опрокинулась, когда сюда ехал. Ушиб ногу. Пустяки.

Катя смотрит на неумело наложенную заплату на
левом бедре и замытую кровь у ее краев.

КАТЯ
А это что? Вот ты зачем у меня вчера иголку брал... Ленька, что-то тут...

ЛЕОНИД
Вот пристала! Оставь ты меня, пожалуйста! Нежности эти бабьи...

Катя видит перед собой Дмитрия

ДМИТРИЙ
А вы знаете, оказывается, у вас тут в тылу работают "товарищи". Сейчас, когда я к вам ехал, погоня была. Контрразведка накрыла шайку в одной даче на Кадыкое. Съезд какой-то подпольный. И двое совсем мимо меня
пробежали через дорогу в горы. Я вовремя не догадался. Только когда наших увидел из-за поворота, понял. Все-таки пару пуль послал им вдогонку, одного
товарища, кажется, задел - дольше побежал, припадая на ногу

Вместо Дмитрия, припадая на одну ногу, идёт Леонид. Рассматривает дачу

ЛЕОНИД
Славная дачка! Когда мы будем здесь, мы ее реквизируем под клуб коммунистической молодежи.

КАТЯ
А вы скоро будете здесь?

ЛЕОНИД
Недельки через две, не позже.
    
КАТЯ
Встречал ты за это время Веру?

ЛЕОНИД
Встречал много раз. Она в Петрограде работает, в женотделе. Чудесная
работница. А дядя к ней по-прежнему?

КАТЯ
По-прежнему. Говорит, что Вера для него умерла. Мы при нем никогда не говорим про нее, сейчас же у него делается такое беспощадное лицо...Расскажи подробно, - что она, как?

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

Катя гладит белье.
Входит Леонид с большим букетом подснежников. Ставит букет
в стеклянную банку посреди кухонного стола. Катя наливает чай.

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, что? Как дела у вас? По-старому, - арестовываете, расстреливаете?
    
ЛЕОНИД
Кого нужно, арестовываем и расстреливаем.

ИВАН ИЛЬИЧ
А многих нужно?

ЛЕОНИД
Многих. Контрреволюция так и шипит, так и высматривает, куда бы ужалить.

ИВАН ИЛЬИЧ
Да, многих, многих! Всех, кто не большевик. Значит, почти весь русский народ. Много еще работы предстоит.

ЛЕОНИД
Трудового народа мы не трогаем, его мы убеждаем, и знаем, что он постепенно весь перейдет к нам. А буржуазия, - да, с нею церемониться мы не
станем, она с нами никогда не пойдет, и разговаривать мы с нею не будем, а будем уничтожать.

ИВАН ИЛЬИЧ
Уничтожать? Я что-то не пойму. Как же, - физически уничтожать?

ЛЕОНИД
Да хоть бы и физически. Не ликвидируешь их, - уйдут к Колчаку, к Деникину и будут сражаться против нас.

КАТЯ
Леонид, что ты говоришь? Для марксизма важно уничтожение тех условий, при которых возможна буржуазия, а не физическое ее уничтожение... Какая гадость!

ЛЕОНИД
Э, милая моя! С чистенькими ручками революции делать нельзя. Марксизм, это прежде всего - диалектика, для каждого момента он вырабатывает свои методы действия.

ИВАН ИЛЬИЧ
Но погоди. Ведь вы сами при Керенском боролись против смертной казни, вы Церетели называли палачом. И я помню, я сам читал в газетах твою речь в Могилеве: ты от лица пролетариата заявлял солдатам, что совесть пролетариата не мирится и никогда не примирится со смертною казнью. Единственный раз, когда я тебе готов был рукоплескать. И что же теперь?

ЛЕОНИД
Удивительно! Мы уж совсем на разных языках говорим... Ну, да! Тогда речь шла о казни солдат, мужественно отказывавшихся участвовать в преступной империалистической бойне. А теперь речь о предателях, вонзающих нож в спину
революции.

ИВАН ИЛЬИЧ
Но ведь ты говорил - пролетариат никогда не примирится со смертною
казнью, в принципе!

ЛЕОНИД
Полноте, дядя! Может, и говорил. Что ж из того! Тогда это был выгодный агитационный прием.

ИВАН ИЛЬИЧ
Предали революцию! Предали безнадежно и безвозвратно!

     ЛЕОНИД
Да неужели вы, дядя, не понимаете, что революция - не миндальный пряник, что она всегда делается так? Неужели вы никогда ничего не читали про великую французскую революцию, не слыхали про ее великанов, - Марата, Робеспьера, Сен-Жюста или хотя бы про вашего мелкобуржуазного Дантона? Они тоже не миндальные пряники пекли, а про них вы не говорите, что они предали
революцию... Ну, хорошо, мы предали. А вы, верные ее знаменосцы, - вы-то где
же? Нас много, за нами стихия, а вы, - сколько вас?

ИВАН ИЛЬИЧ
Вас много, потому что хамов много.

ЛЕОНИД
Допустим. А вы, чистенькие, безупречные, - что вы делаете в это великое время? Вы, - я не знаю, может быть, вы за добровольцев?

ИВАН ИЛЬИЧ
Нет, брат, избавь от этой чести!

ЛЕОНИД
А тогда что же? Кто с вами? И что вы хотите делать? Сложить руки на груди, вздыхать о погибшей революции и негодовать? Разводить курочек и
поросяточек? Кто в такие эпохи не находит себе дела, тех история выбрасывает
на задний двор. "Хамы" делают революцию, льют потоками чужую кровь, - да! Но еще больше льют свою собственную. А благородные интеллигенты, "истинные"
революционеры, только смотрят и негодуют!..

ИВАН ИЛЬИЧ
Скажи, пожалуйста, для чего ты сюда приехал?

ЛЕОНИД
Я уже вам говорил: отдохнуть.

ИВАН ИЛЬИЧ
Зачем же тебе было ехать для этого сюда, пробираться через фронт, подвергаться опасностям? Ведь для "усталых советских работников" отдых у вас
создается просто: выгони буржуя из его особняка, помещика из усадьбы - и
отдыхай себе вволю от казней, от сысков, от пыток, от карательных экспедиций, - набирайся сил на новые революционные подвиги!
А скажи, пожалуйста: если бы кто-нибудь приехал и остановился у тебя, кто, - ты верно знаешь, - всею душою против большевиков, и кто, ты подозреваешь, приехал работать против них, - что бы ты сделал?

ЛЕОНИД.
Странный вопрос. Конечно, дал бы знать в чрезвычайку. Она бы мигом с ним разделалась.

ИВАН ИЛЬИЧ
Донес бы, значит?

ЛЕОНИД
И глазом бы не моргнул.

ИВАН ИЛЬИЧ
Вот что, голубчик! Я не доносчик, и в жизнь свою никогда доносчиком
не был. И на тебя не донесу. Но... уходи, милый мой, от нас сейчас же.

Леонид не допивает стакан, с неопределенною улыбкою встаёт Медленно выходит. Слышно как он в Катиной каморке зажигает спичкою коптилку, как укладывал свои вещи.
 
АННА ИВАНОВНА
До утра бы оставить его, пусть переночует. Куда он пойдет, на ночь глядя?

ИВАН ИЛЬИЧ
Нет! Сейчас же вон! Доносчик, палач, - не позволю поганить нашего дома! Иначе сам уйду! Так вы все и знайте!

Иван Ильич шагает по кухне. Резко качается. Катя вскакивает. Подбегает к нему. Он отстраняет ее.

ИВАН ИЛЬИЧ
Не-ет!.. Нужна, господа, хоть какая-нибудь брезгливость! Вы самого Иуду готовы в постельку уложить и укрыть тепленьким одеяльцем!.. Не-ет!..

ВходитЛеонид с котомкою за плечами.

ЛЕОНИД
Палку свою я, кажется, здесь оставил.

Берёт в углу палку.

КАТЯ
Куда ты пойдешь?

ЛЕОНИД
Наших тут везде много, приют найду где угодно. До свидания!

КАТЯ
Погоди, Леня!

Катя отрезает половину большого хлеба. Подает ему.

ЛЕОНИД
Э, дурочка, на что мне! Ведь у самих муки мало.

КАТЯ
Ну, ну, бери!

Он берёт. Выходит.
Катя смотрит в окно. Видит соседский двор

СОСЕДСКИЙ  ДВОР

Муж и жена пилят вдвоем дрова тупою пилою с
обломанными зубьями. Муж бросает пилу. начинает колоть поленья зазубренным топором. Топор то и дело соскакивавает с топорища. Жена доит корову со связанными ногами. Подходит муж. Стоит перед мордою коровы, косился на рога. Грозит толстой палкой. У коровы такие же ошалелые глаза, как у хозяев.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

К Кате подходит Иван Ильич

КАТЯ
Папа ты помнишь их два года назад.

ИВАН ИЛЬИЧ
Помню. Счастливая, милая семья на уютной своей
дачке, с детками, нарядными и воспитанными.

КАТЯ
Он тогда служил акцизным
ревизором в Курске.

ИВАН ИЛЬИЧ
У нее - пушистые, золотые волосы вокруг веселого личика.

КАТЯ
Теперь - лицо старухи, на голове слежавшаяся собачья шерсть, движения вульгарные. Распущенные грязные ребята с мокрыми носами, копоть и сор в комнатах, неубранные постели, невынесенная ночная посуда.

ИВАН ИЛЬИЧ
И бешеные, злобные
ссоры весь день.

Катя выходит на улицу.

СОСЕДСКИЙ  ДВОР

ЖЕНА
Катерина Ивановна, вы гладите свое белье?

КАТЯ
Конечно.

Жена с торжеством смотрит на мужа.

ЖЕНА
Что?

МУЖ
"Что"! Совершенно бессмысленная трата сил. Нелепое щегольство, когда
и без того погибаем от работы.

ЖЕНА
"Щегольство"! Катерина Ивановна, посмотрите на меня, - правда, какая
щеголиха? Ха-ха-ха!.. И то хуже кухарки всякой.

Встречаются мужчина и женщина
МУЖЧИНА
Здравствуйте! Как живете?

ЖЕНЩИНА
Плохо, конечно. Вещи распродаю, - этим питаюсь. А вы?

МУЖЧИНА
Все вещи распродал. Ворую.

ЖЕНЩИНА
Распродам - тоже останется воровать.

МУЖЧИНА
Идут? Не идут?

ЖЕНЩИНА
Никто ничего не знает. На дорогах казаки отнимают у мужиков муку и вино, забирают хороших лошадей и оставляют взамен своих, загнанных и охромевших.

МУЖЧИНА
Слышал, что в городе офицеры сводно-гвардейского полка
ворвались в тюрьму, вывели тридцать бандитов и большевистских комиссаров и
расстреляли их на берегу моря.

ЖЕНЩИНА
Привезли, наконец, муку в потребиловку.


Катя входит получать муку.

ПРОДУКТОВАЯ  ЛАВКА

Пустые полки. Народу много. Сидят, крутят папиросы.
Болгарин Иван Клинчев откидывает папиросу.

ИВАН КЛИНЧЕВ
Я только что приехал из города. На базаре цена на муку сильно упала: буржуи бегут, везут на пароходы все свои запасы, а дрягили, вместо того, чтобы грузить, волокут муку на базар.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Ишь, сволочь какая! Народ с голоду дохнет, а они муку увозят!

ТОЛСТАЯ БОЛГАРКА
Сколько катушка стоит?

МАНЯ
Сорок рублей.

ТОЛСТАЯ БОЛГАРКА
Господи, что же это!

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Дай, большевики придут, - сорок копеек будет стоить. Они все это спекулянтство уничтожут.

КАТЯ
Тимофей! Как же вы совсем еще недавно говорили, что вы против большевиков?

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
А вам желается, чтоб у нас кадеты остались? Хе-хе! Не-ет! Довольно! Поездили на наших шеях!

КАТЯ
Я вам не говорила, что мне желательно.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Еще бы теперь говорить! Вы теперь затаилися. Чуете, что дело ваше плохо

Веселый парень в солдатской рубашке без пояса запел

ПАРЕНЬ
Пароходик идет, вода кольцами,
Будем рыбу кормить добровольцами!

Катя стоит с чеком в очередь. Толстая болгарка подходит. Становится перед нею.

КАТЯ
Послушайте. Марина, не видите, - очередь? Что же вы вперед заходите?

ТОЛСТАЯ БОЛГАРКА
Мне некогда.

КАТЯ
И мне тоже некогда.

ТОЛСТАЯ БОЛГАРКА
Подождете. Что вам делать? Мы работаем, а вы на берегу голые лежите.

КАПРАЛОВ
А кому какая польза, что ты работаешь? Кабы вы на общественную пользу
работали, то было бы дело. А вы зерно в ямы зарываете, подушки набиваете керенками, - "работаем"! Сколько подушек набила? А приду к тебе, мучицы
попрошу для ребят, скажешь: нету!

Капралов властно отстраняет болгарку. Обращатся к Кате

КАПРАЛОВ
Становитесь, барышня, в свою очередь. А твое вот где место. Ее отец хороший человек.
    
ТОЛСТАЯ БОЛГАРКА
А мы нешто плохие?

КАПРАЛОВ
Вы не хорошие и не плохие. Он за народное дело в тюрьме сидел, бедных даром лечит, а к вашему порогу подойдет бедный, - "доченька, погляди, там под крыльцом корочка горелая валялась, собака ее не хочет есть, - подай убогому человеку!" Ваше название - файдасыз!.. Дай, большевики придут, -
они вам ваши подушки порастрясут!
   
ШОССЕ

Катя волоком вытаскивает мешок наружу.
По шоссе в порожних телегах едут мужики.

КАТЯ
Подвезите меня с мешком за плату к поселку, за версту.

Первый мужик осматривает ее. Проезжает мимо.

ВТОРОЙ МУЖИК
Двести рублей!

КАТЯ
Сто рублей берут до города, за двадцать верст.

Из потребиловки мужик, с рыжеватой бородой и красными, обтянутыми скулами, выносит свои покупки. Укладывает в телегу

КАТЯ
Вы по шоссе поедете, мимо поселка?

МУЖИК
Нечего мне с тобой. Проходи!

Деревенские сидят на скамеечке у потребиловки. Парень
Левченко, с одутловатым, в прыщах, лицом, в солдатской шинели, смеется

ЛЕВЧЕНКО
Тащи-ка на своем хребте. Ноне на это чужих хребтов не полагается.

КАТЯ
Знаете, что? Когда на почте неграмотный человек просит меня написать ему адрес на письме, - я не смеюсь над ним, потому что знаю: он не умеет писать, а я умею. А мешок поднять у меня нет силы. Не хотите помочь – ваше дело. Но как же вам не стыдно смеяться?

МУЖИК
Садитесь.

Сам кладёт ее мешок в телегу.
Они трясутся по шоссе. Катя усаживается на своем мешке.

 КАТЯ
Ну, вот, видите: все-таки, все-таки люди добрее и лучше, чем кажутся! Ведь вот стало же вам совестно! Но скажите, - почему все теперь стали такие жестокие?

МУЖИК
Верно. Осатанел народ.

КАТЯ
Но почему же?

Мужик стегает кнутом лошадь.

МУЖИК
Я из соседней степной деревни. После ограбления экономии Бреверна к нам в деревню поставили постоем казаков.Корми их, пои. Всё берут, на что ни взглянут - полушубок, валенки.
Сколько кабанчиков порезали, гусей, курей, что вина выпили. Девок за груди
хватают, и не моги им ничего сказать, - сейчас за шашку. А мы чем виноваты? К вам, - говорят, - след от колес ведет из экономии. Может, и из наших кто. Мало ли с войны солдат воротилось. Да ведь он оказываться не станет; если что своровал, схоронит. А к ответу всех поставили. Нашего брата, как
хочешь, обижай. У зятя моего в Бараколе кадеты стали лошадь отымать, он не
дает. Я, говорит, через нее хлеб кушаю. - Ну, вот покушай! И из ливарвера ему в лоб. Бросили в канаву и уехали. Старики в город пошли жаловаться, все расписали, как было. Те опять приехали: Вы, говорят,
жаловались? - Мы. Отхлестали нагайками и - ходу!

КАТЯ
Да это и большевики не хуже!

МУЖИК
Кто их знает. Нам все одно. Царь ли, Ленин ли, - только бы порядок был и спокой. Совсем житья не стало.

Подъезжают к калитке дачи. Мужик вносит мешок.

МУЖИК
Денег не надо

ДОМ АГАПОВА

Керосиновая лампочка тускло освещает пыльные выступы камней в подвале.
Отдушины завешаны дерюгами. Ася месит лопатою известку. Агапов, в фартуке, кладёт поперечную стенку, Майя подает камни. Из-за стенки выглядывают ящики, мешки с мукою, бочонки.

Говорят шепотом.

АГАПОВ
А золото я вот в эту щель вмазываю. Запомните, девочки! Вот, зеленый
камушек, на высоте моего роста.

Заваливают стенку старыми ящиками, пустыми бочками. Выходят из подвала поодиночке. Зорко вглядываются в глухую темноту ночи.

ВИЛЛА ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКОЙ

Все пьют чай. Забегает Катя. Наталья Сергеевна сидит за самоваром бледная, с застывшим от горя лицом

КАТЯ
Какие новости?

ДМИТРЕВСКИЙ
Я сегодня ездил в город читать лекции в
народном университете
Добровольцы по всем дорогам уходят в Феодосию, а оттуда в Керчь. В городе полная анархия. Офицеры все забирают в магазинах, не платя, солдаты врываются в квартиры и грабят. Говорят, собираются устроить резню в тюрьмах. Рабочие уже выбрали тайный революционный комитет, чтобы взять власть в свои руки.

     ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКАЯ
У нас сейчас стирает девушка с деревни, рассказывала: в Насыпкое заночевали два офицера, - их ночью убили, раздели догола, и трупы увезли куда-то.

С террасы вбегает девушка-прачка. Хлопает зазвеневшею стеклянною дверью

ДЕВУШКА-ПРАЧКА
Кадеты идут!

Бежит в кухню.
Все выходят на террасу.

ДОРОГА

С горы по дороге спускается высокий молодой офицер с
лентою патронов через плечо, в очень высоких сапогах со шпорами... В руке у него винтовка. Из-за пояса торчат две деревянные ручки ручных гранат.
На горе чернеет двуколка и еще две фигуры с винтовками.

ПОРУЧИК
Скажите, здесь живет профессор Дмитревский?

ДМИТРЕВСКИЙ
Это я.

ПОРУЧИК
Вам письмо от вашего сына.

ДМИТРЕВСКИЙ
Очень вам благодарен, поручик... Не зайдете ли выпить стакан чаю?

ПОРУЧИК
Благодарю вас, меня товарищи ждут.

ДМИТРЕВСКИЙ
Так ведите и их.

ПОРУЧИК
Ну, спасибо. Сейчас приведу.
Двуколка, нагруженная большим бочонком, спускается с горы. Поручик входит на террасу еще с двумя офицерами.

ВИЛЛА ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКОЙ

Пьют чай Профессор и Наталья Сергеевна читают письмо.

ДМИТРЕВСКИЙ
Вам записочка от Мити.

Дмитрий стоит перед Катей держит записку

ДМИТРИЙ
Наш полк экстренно двинули к Керчи, что навряд ли скоро придется увидеться.
Катя, милая моя девушка! Навряд ли и вообще уж когда-нибудь увидимся.
Прощай, не поминай лихом!

ДМИТРЕВСКИЙ
Как положение?

Офицер в гусарской фуражке, с рыжими, подстриженными снизу усами

ГУСАР
Обычное маневрирование. Из стратегических соображений войска передвигаются к Керчи.

ПОРУЧИК
Какие там стратегические соображения! Просто гонят нас большевики. Да
и гнать-то, в сущности, некого. Армии больше не существует, расползлась по
швам и без швов, как интендантские сапоги. И надеяться больше не на кого.
Союзники от нас отступились, французы отдали большевикам Одессу...

ГУСАР
Вы не профессиональный военный, поэтому все вам и кажется так страшно. Во всякой войне бывают колебания в ту и другую сторону. Вот соберемся с силами, подойдут пополнения - и погоним красных, как стадо овец,
вот увидите. Их только раз разбить, а дальше работа будет уж только нам,
кавалерии.

Третий, очень молодой артиллерист-прапорщик, смуглый, с родинкою на щеке и с серьезными глазами.

ПРАПОРЩИК
С таким командным составом никого не разобьем.

ПОРУЧИК
Ох, уж этот командный состав!.. Совсем, как при царе: бездарность на
бездарности, штабы кишат франтами-бездельниками, которые и носа не кажут на
фронт. Воровство грандиозное, наши солдаты сидят в окопах в рваных
шинелишках, в худых сапогах, а в тылу идет распродажа обмундирования, все
мужики в деревнях ходят в английских френчах и американских башмаках. В
ресторанах шампанское потоками, миллионы летят, как рубли... А мы что делали
на фронте? Вместо того, чтобы защищать перешеек - ведь сами говорят:
Фермопилы - бросили нас далеко на север, три тысячи против пятнадцати тысяч
красных, для того, видите ли, чтобы соединиться у Дебальцева с Деникиным.
Ну, конечно, разбили нас и отбросили... А теперь транспорт наших крымцев
пришел к Деникину, - он их не принял: вы, говорит, убежали от большевиков,
вы мне не нужны.

ДМИТРЕВСКИЙ
Извините, вы мне позволите написать письмецо сыну?

Он уходит с женою.

КАТЯ
На днях я ехала с одним мужиком из соседней деревни, он мне рассказывал: добровольцы отобрали у его зятя лошадь, последнюю, а когда он стал противиться, его застрелили.

ГУСАР
Да ведь это все сказки! Как вы им верите!
    
ПОРУЧИК
Нет, так бывает.

КАТЯ
Да ведь это же хуже большевиков!

ПОРУЧИК
Мы хуже и есть. Недавно перестреляли из пулеметов сто двадцать красно-зеленых в каменоломнях. Они сдались, побросали винтовки, выкинули
белый флаг. А мы их пулеметами.

КАТЯ
Сдавшихся!

ПОРУЧИК
А они не так?

КАТЯ
Ну, и как на душе у вас?

ПОРУЧИК
Ничего. Привыкли. Умом, конечно, понимаю, что нехорошо.

КАТЯ
Или вот еще, тот же мужик рассказывал. У нас тут недавно ограбили
помещика Бреверна, к ним поставили казаков, и они ограбили мужиков. Одежду
отбирали, припасы, вино.

ГУСАР
А как с ними иначе? Мы раздеты, голодаем, а они сыты, в тепле; продавать ничего не хотят, набивают подушки керенками...

КАТЯ
Да большевики совсем так же рассуждают о буржуях! Вот потеха!

ПРАПОРЩИК
Если двадцатого числа не получим жалованья, придется и нам жить разбоем.

ПОРУЧИК
А теперь не разбоем живем? Вон бочку вина везем, - заплатили мы за него?

ГУСАР
Вы говорите - в сдавшихся стреляли. С немцами, с австрийцами мы были рыцари. А против большевиков мне совесть моя разрешает все! Меня пьяные матросы били по щекам, плевали в лицо, сорвали с меня погоны, Владимира с мечами. На моих глазах расстреливали моих товарищей. В родовой нашей усадьбе хозяевами расхаживают мужики, рвут фамильные портреты, плюют на паркет, барабанят на рояли бездарный свой интернационал. Жена моя нищенствует в уездном городишке... Расстреливать буду, жечь, пытать, - все! И с восторгом! Развалили армию, отдали Россию жидам. Без рук, без ног останусь, - поползу, зубами буду стрелять!

ПОРУЧИК
У меня такой ненависти к большевикам нету. Но я человек деятельный,
сидеть в такое время, сложа руки, не мог. А выбор только один: либо большевики, либо добровольцы. И я колебался. Но когда в Петрограде, за
покушение на Ленина, расстреляли пятьсот ни в чем не повинных заложников, я
почувствовал, что с этими людьми идти не могу. И я пошел к тем, кто говорил,
что за свободу и учредительное собрание. Но у большинства оказалось не так, до народа им нет никакого дела. А народ ко всем нам враждебен, тому, что говорим, не верит, и всех нас ненавидит. Выходить можем только по нескольку
человек вместе, вооруженными. Вон на днях где-то тут поблизости, на
греческих хуторах, нашли голые трупы двух офицеров... Буржуазия на нас молится, но ни кровью своею, ни деньгами поддержать не хочет.

КАТЯ
Зачем же вы тогда остаетесь?!

ГУСАР
То есть как это?

ПОРУЧИК
Нет, уж не уйти. Да и куда? Буду тянуть до конца. А разобьют окончательно, - поеду в Америку ботинки чистить. Теперь ко всему привык. -У меня своего - вот только эти сапоги.
Имущество не громоздкое.
    
ПРАПОРЩИК
Что окончательно разобьют, я не верю. Пройдет же этот угар, народ поймет, что Россия, которую он же с такими муками создавал, не пустой звук. Нужно только продержаться, пока народ не отрезвеет.

ГУСАР
Мы недавно расстреляли двух офицеров, которые собирались уйти.

Входит профессор с письмом.

ДМИТРЕВСКИЙ
А вы, Екатерина Ивановна, не напишете Мите?

КАТЯ
Нет.

Гусар и артиллерист идут взнуздать лошадь. Поручик
задерживается на террасе с Катею.

ПОРУЧИК
Вы знаете, такой ужас, такой кошмар! Как мы до сих
пор не сошли с ума!

КАТЯ
Скажите, вы хороши с Дмитрием Николаевичем?

ПОРУЧИК
Да.

КАТЯ
Тогда вот что. Уговорите его, чтобы он ушел. И уходите сами. Как
можно все это выносить за дело, в которое не веришь!

ПОРУЧИК
Нет, ничего не стану говорить.

Уходит к двуколке.
Профессор взволнованно шагает по террасе, Наталья
Сергеевна плачет

КАТЯ
Господи, какие у этого рыжего глаза! Какие пустые дырки! Ой, какие тяжелые глаза! Да, он и пытать будет, и застрелит, если кто уйдет, - все!
    
ДМИТРЕВСКИЙ
Положение! Проваливаться куда-то в преисподнюю за дело совершенно чужое!

КАТЯ
Я завтра отправлюсь к нему, уговорю его уйти.

     ДМИТРЕВСКИЙ
Что вы говорите! На фронт! Да кто вас пропустит? И как вы доберетесь туда?

КАТЯ
Проберусь. Чего захочу, я всегда достигаю. Нельзя, нельзя ему там оставаться!

ДИСЛОКАЦИЯ БЕЛЫХ

Дмитрий держит в руках руку Кати. Смотрит на ее
почерневшее от солнца лицо, на пыльные волосы...

ДМИТРИЙ
Катя, может быть, не хорошо прямо говорить тебе все, что сейчас в душе...

КАТЯ
Нет, именно все скажи, именно все!

ДМИТРИЙ
Да, я все-таки скажу... Вот, ты мне говоришь: уйди. Скажем, я пошел бы на эту гадость, - бросить товарищей в беде. Ну, а дальше? Куда уйти с тобою? Ведь красные меня либо расстреляют, либо мобилизуют, и я должен буду
пойти с ними. Или скрываться, прятаться? Где? До каких пор? Папа тоже вот
неуверенно говорит: "уходи". А когда спрошу: "куда?" - он начинает бегать глазами... Ужас в том, что выбора нет никакого. Либо с теми, либо с этими. А кто в промежутке... Да и ты сама. Тебя никто не будет заставлять, а тебе разве легче? Разве, с твоею активною натурою, ты сможешь удовлетвориться тем, чтобы говорить обеим сторонам: "уходите!" - уходите, и больше ничего!

Они сидят на скамеечке под распускающимися тополями, у крыльца белого домика немца-колониста
Подходит солдат.

СОЛДАТ
Господин поручик!

ДМИТРИЙ
Да, да! Я сейчас!

КАТЯ
Тебе, Митя, нужно идти. Прощай.

ДМИТРИЙ
Я тебя провожу до околицы. Мне все равно в ту сторону идти.

За низкими сараями артиллеристы торопливо устанавливают орудия с длинными хоботами. Солдаты пробивают в глиняных оградах бойницы. К деревне крупной рысью подъезжает отряд лохматых казаков.
Бухают в тумане редкие орудийные выстрелы.

ДМИТРИЙ
Уйти. Уйти можно только... в царство теней. Когда уж слишком ясно почувствуешь, что и здесь ты все равно только безжизненная тень ненужной сейчас жизни...

КАТЯ
Если бы я могла остаться тут вместо тебя!

ДМИТРИЙ
Спасибо тебе.

ДОРОГА ОКОЛО ГОРЫ

Катя сидит у фонтана под горой. Ест.
С горы спускается линейка. Подъезжает к фонтану.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Барышня, что это вы? Куда в такое время собрались?

КАТЯ
Я домой иду. А вы из города?

Лошади пьют воду

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Не годится сейчас ходить по дорогам. Садитесь, подвезу.

КАТЯ
Ах, спасибо! Так устала!

Едут по плохой дороге с торчащими в колеях белыми камнями.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Раньше я, понимаете, торговал. Стою за прилавком, деньги сами в руки плывут. Двухэтажный дом себе построил - вон, где потребилка сейчас. А в
мыслях все думается: не то это! Скучно как-то сердцу. Прикрыл, понимаете, дело, опять поворотился в мужики. Труднее стало жить, а в душе получилась легкость. А раньше, бывало, мужики виноград давят, а я скупаю вино и продаю, сам ничего не работаю. Дураки, - думаю, - как же не видите, что из вас
кровь сосут? У меня в саду абрикосы, груши, персики, а сквозь забор, понимаете, ребятишки сапожника - до чего жадно смотрят! И я тогда понял, что это - права неправильные, что все это нужно ликвидировать. Вон Бреверн в коляске ездит, спит до двух часов дня, а у него тысячи десятин земли. Как это можно терпеть? И когда мне все это большевики объяснили, я сразу и
понял.

КАТЯ
Афанасий! Да ведь это же совсем еще не большевизм. Это социализм, за это и мы. Ведь вы в прошлом году сами были комиссаром, вы видели, как людей грабили, резали, как издевались над ними. Разве кто думал о справедливом строе? Каждый тащил себе. Что из этого может выйти?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Да нет, я, собственно... Я, пожалуй, сам не большевик... Я понимаю,что рано все делать. В социализм, понимаете, идти - нужно, чтоб руки были так.  А у нас -так.

Он жадно прижимает стиснутые кулаки к груди.

КАТЯ
Вот именно! А они этого кровью хотят достигнуть и грязью. Два года назад солдаты продавали на базаре в Феодосии привезенных из Трапезунда турчанок, - помните, по две керенки брали за женщину? А сегодня они -большевики, насаждают "справедливый трудовой строй". И вы можете с ними
идти!

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Ну, а с кем идти? С кадетами?

КАТЯ
Зачем же с кадетами? Нужно свое образовать, соединиться всем, кто вправду за справедливость и свободу.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Ну, хорошо. А вы вот: ваш батюшка на каторге был, вы в тюрьме сидели. Отчего же не соединяетесь?

КАТЯ
Вот и давайте соединяться... Господи, что это?!

Через низкие ограды садов, пригнувшись, скачут всадники в папахах.
Трещат выстрелы. От хуторов бегут женщины и дети. Дорогу пересекает черный, крючконосый человек с безумным лицом. За ним мчатся два чеченца. Один нагоняет его. Ударяет шашкой по чернокудрявой голове. Человек катится в овраг. Из окон убогих хат летит скарб. На
дворах шныряют гибкие фигуры горцев. Они увязывают узлы. навьючивают на лошадей. От двух хат на горе черными клубами валит дым.
Старуха с растрепанными волосами пронзительно
кричит. Цепляется за чеченца. Чеченец тащит на руках в хату прелестную полуобнаженную девочку. В воздухе бьются золотисто-смуглые руки и выгибается девическая грудь.

КАТЯ
Господи! Да что же это!

Катя хочет соскочить с линейки. Ханов крепко охватывает ее рукою. Сильно ударяет кнутом по лошадям. По дороге поспешно идёт старик татарин с подстриженными усами, бледный и взволнованный.

КАТЯ
Слушайте, вы не знаете, что это там, из-за чего?

ТАТАРИН
Дикая езда приезжал. Греков порубал.

КАТЯ
За что? Садитесь к нам, расскажите. Ханов, можно?

Они едут

ТАТАРИН
Недавно в соседней русской деревне мужики убили двух заночевавших офицеров, а трупы подбросили на хутора к
грекам... Из города послали чеченцев для экзекуции.

ДВОР ИВАНА ИЛЬИЧА

Иван Ильич, в кожаных опорках и грязной, заплатанной
рубахе, копает у себя на огороде грядки.

ГОЛОС
Эй, ты! Поди сюда!

Иван Ильич поднимает голову. За проволочною оградою, сквозь нераспустившиеся ветки дикой маслины, виднеется на великолепной лошади всадник с офицерской кокардой, с карабином за плечами.

ОФИЦЕР
Ну!! Живо!

Иван Ильич смотрит. Офицер срывает с плеч винтовку.
Прицеливается. Иван Ильич медленно пошходит к ограде. На шоссе еще два всадника с винтовками

. ОФИЦЕР
Что это за деревня?

ИВАН ИЛЬИЧ
Это не деревня, а дачный поселок Арматлук. Деревня там, за холмом.

ОФИЦЕР
Извините, что сорвался. Скажите, пожалуйста, большая деревня?

ИВАН ИЛЬИЧ
Большая.

ОФИЦЕР
А жители кто?

ИВАН ИЛЬИЧ
Больше болгары.

ОФИЦЕР
Очень вам благодарен.

Офицер прикладывает руку к козырьку и вместе со своими спутниками медленно двигается по шоссе к деревне. У поворота они останавливаются, разговаривают. Потом двигаются дальше. Иван Ильич смотрит им вслед. Они скрываются за холмом.
Иван Ильич трясущимися руками берётся за лопату. Вдруг за холмом трещат выстрелы. Слышится частая дробь подков по шоссе. Пригнувшись к шеям лошадей, всадники карьером скачут назад. Офицер держит повод в правой руке. Из левого плеча течет кровь.

ШОССЕ

По шоссе непрерывною вереницею катятся линейки и тачанки. На них густо сидят чёрные в красных повязках, с винтовками. По всей степи ярко цветут тюльпаны, алые, как свежая кровь. Повсюду горят букеты этих тюльпанов - в руках, в петлицах, на фуражках.
Мчится автомобиль с развевающимся красным флагом. На
повороте шоссе автомобиль пыхтит. Останавливается. Поднимается с сиденья человек. Что-то говорит в
толпу. Мелькают в воздухе белые листки. донсится
крик: "ура!" Автомобиль мчится дальше.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

Катя входит в свою каморку.
Открывает "Жизнь Иисуса" Ренана. Читает

КАТЯ
Есть люди, которые сожалеют, что французская революция несколько раз выходила из границ и что ее не совершили мудрые и умеренные люди. Не будем прикладывать наших маленьких программ рассудительных мещан к этим
чрезвычайным движениям, стоящим столь высоко над нашим ростом. Контраст
между идеалом и печальною действительностью всегда будет создавать в
человечестве мятежи против холодного разума, считаемые посредственными людьми за безумие, - до того дня, когда эти восстания восторжествуют. Тогда
те, кто сражался против них, первые признают в них высокий ум

Открывает Герцена "С того берега".Читает

КАТЯ
Или вы не видите новых христиан, идущих разрушать? Они готовы. Они, как лава, тяжело шевелятся под землею, внутри города. Когда настанет их час, - Геркуланум и Помпея исчезнут, правый и виноватый погибнут рядом. Это будет не суд, не расправа, а катаклизм, переворот... Эта лава, эти варвары, этот новый мир, эти назареи, идущие покончить дряхлое и бессильное и расчистить место свежему и новому, ближе, нежели вы думаете.

ДВОР

Под окном хрюкает поросенок.
Он подходит к миске с водою. Пьёт немного.
Поддевает миску пятаком и опрокидывает ее. Катя выходит, чешет носком башмака брюхо поросенку. Поросёнок поспешно ложится, вытягивает ножки с копытцами и замирает. Катя
водит носком по его розовому брюху с выступами сосков. Поросенок лежит. Блаженно похрюкивает. Куры обступают.
Катя смеётся.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

Приходит профессор Дмитревский.

ДМИТРЕВСКИЙ
Пришел к вам посоветоваться. Сейчас на автомобиле приезжал ко мне из
города представитель военно-революционного комитета, сообщил, что рабочие
наметили меня кандидатом в комиссары народного просвещения. Спрашивал, пойду ли я. Что вы об этом
думаете?

ИВАН ИЛЬИЧ
А возможно просвещение, когда свободную мысль душат, когда издаваться
могут только казенные газеты?

ДМИТРЕВСКИЙ
Я сказал, что подумаю, но что, во всяком случае, необходимое условие - свобода слова и печати, что иначе я просвещения не мыслю. Они заявили, что в принципе со мною совершенно согласны, что меры против печати принимаются только ввиду военного положения. Уверяли, что теперь большевики совсем не те, как в прошлом году, что они дорожат сотрудничеством
интеллигенции. Через два два обещались приехать за ответом.

ИВАН ИЛЬИЧ
И вы им верите? Мало они всех обманывали!

КАТЯ
Я поддерживаю профессора и считаю, что нужно идти работать с большевиками.

ИВАН ИЛЬИЧ
И ты - ты тоже бы пошла?

КАТЯ
Не пошла бы, а прямо и определенно пойду... Николай Елпидифорович, возьмите меня в свой комиссариат.

ДМИТРЕВСКИЙ
Славная вы девушка, Екатерина Ивановна! Если бы вы знали, как вы мне
много даете!

ИВАН ИЛЬИЧ
Ты... ты вправду пойдешь?

КАТЯ
Обязательно!

Иван Ильич горбится. Идёт к себе в спальню

УЛИЦА.

Висит приказ
Ввиду военного положения, гражданам запрещается выходить после девяти часов вечера.
Комендант Седой

ДАЧА АГАПОВЫХ. НОЧЬ

В дверь террасы раздается осторожный стук. Потом еще.
Агапов, трясущимися руками запахивает халат. Подходит к двери

АГАПОВ
Кто там?

КУХАРКА (З.К)
Барин, это я. Телеграмму почтальон принес.

Агапов отпирает. Кухарка отходит назад. В дверь быстро входят три солдата с винтовками.

ВЫСОКИЙ СОЛДАТ
Ты - купец Агапов?

АГАПОВ
Я

Три дула быстро вскидываются. Смотрят ему в грудь.
Свеча в руке Агапова прыгает.

АГАПОВ
Погодите... Товарищи! В чем дело?

ВЫСОКИЙ СОЛДАТ
Контрибуция на тебя наложена. Пять тысяч рублей.

     АГАПОВ
Контрибуция? Превосходно. Раз наложена, то я что же? Я ничего возразить не могу... Сейчас вам вынесу.


Агапов торопливо выходит в дверь направо. Солдаты смотрят на блестящий паркет, на большой черный рояль. Высокий
подходит к двери налево. Открывает ее. За ним оба другие входят. На потолке висит розовый фонарь. Ася, с обнаженными руками и плечами на постели вскрикивает. Закрывается одеялом. Из темноты соседней комнаты женский голос.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС
Ася, что это ты?

АСЯ
Что вам нужно?

Солдаты молча стоят

АГАПОВ
Товарищи, вот вам деньги. Пожалуйте в зал. Вы не беспокойтесь, тут
вам делать нечего.

Из-за него выглядывает его жена в ночной кофте.

ВЫСОКИЙ СОЛДАТ
Обыск нужно сделать.

АГАПОВ
Вы чего же ищете?

ВЫСОКИЙ СОЛДАТ
 Оружие

Высокий подходит к туалету. Выдвигает ящички. Находит два футляра с колечками. Опускает колечки в карман. Он выпрямляется. Подправляет черные усики. Смотрится в Венецианское зеркало. Другой солдат, Мишка, сын штукатура Глухаря., тоже сморится в зеркало. Третий прыщеватый, с опухлым лицом, Левченко.
Мишка берёт со столика, около кровати, золотые часики.

МИШКА
Борька, вот еще.

Высокий подходит. Он оглядывает покрытую одеялом Асю.

ВЫСОКИЙ СОЛДАТ
Что это у тебя на руке? Покажь.

Ася протягивает нагую руку с гладким золотым браслетом.

ВЫСОКИЙ СОЛДАТ
Сымай.
Ася снимает

ВЫСОКИЙ СОЛДАТ
Слазь с кровати. Обыск нужно сделать. Может, у тебя оружие под тюфяком.

Ася приподнимается. Закрывается одеялом.

ВЫСОКИЙ СОЛДАТ
Ну, ну, слазий!

Он сдергивает одеяло. Мать закутывает Асю
одеялом. Из соседней комнаты выходит, наскоро одетая, Майя. Обе девушки сидят на кушетке. Солдаты скидывают с их постелей белые простыни и тюфяки. Шарят в комодах и шкапах.

ВЫСОКИЙ СОЛДАТ
До утра никому не выходить. И про все молчать. Коли станете рассказывать, воротимся и всех постреляем.

Они уходят. Агапов запирает дверь.

КУХАРКА
Они наставили на меня винтовки и принудили сказать про телеграмму.

Валяются на полу затоптанные сапогами простыни.
Светает
В дверь террасы раздается стук..
Входят солдаты с винтовками. Командир с револьвером у пояса.

КОМАНДИР
Оружие есть у вас? Бинокли, велосипеды? Военное обмундирование?

АГАПОВ
Этого ничего нету, товарищи. А золото, какое было, и наложенную контрибуцию сегодня ночью ваши уже взяли.

КОМАНДИР
Наши? Какую контрибуцию?

АГАПОВ
Не знаю-с. Взыскали пять тысяч.

КОМАНДИР
Я сейчас велю выстроить перед вами весь наш отряд. Укажите, кто это сделал.

АГАПОВ
Из вашего ли отряда, не знаю. Солдаты, но только здешние, деревенские.

КОМАНДИР
Кто такие?

АГАПОВ
Извините, дал им слово их не называть.

КОМАНДИР
Все равно, назовете.

АГАПОВ
Претензий на них я не имею.

КОМАНДИР
Я вас про это не спрашиваю. Потрудитесь назвать, кто такие.

АГАПОВ
Не могу-с!

КОМАНДИР
Товарищи, нарежьте в саду розог и снимите с него пиджак. Будем вас
сечь, пока не назовете.

АГАПОВ
Ну, это зачем же-с!.. Коли так, то, конечно... Глухарь Михайло, сын штукатура, и Левченко Игнат, недавно воротился из австрийского плена. Третьего не знаю, не здешний, - высокий, с черными усиками, товарищи
называли его Борька.

КОМАНДИР
Хорошо. Сейчас сделаем у них обыск. К двенадцати часам приходите в ревком.

Уходят

ДВОР ИВАНА ИЛЬИА

Катя кормит кур. Она неподвижно стоит среди сада.
Медленно ступает по траве около колодца огромная и красивая птица с огненно-красной шеей, с пышным хвостом, отливавшим зеленою чернью...
Катя  быстро  шепчет

КАТЯ
Петух? Это - просто петух? Миллионы лет, в муках, трудах и борьбе,
создавалась из первобытной слизи эта сверкающая красота, - и вот шагает по
траве простой петух, и никто не чувствует, во что обошелся он жизни и какой
он чудесно-необычайный...

Калитка протяжно скрипит. С шоссе входят в сад два солдата с винтовками, с красными перевязями на рукавах.

КАТЯ
Вам чего, господа?

СОЛДАТ
Оружие есть у вас?

КАТЯ
Нету.

Солдаты направляются к дому. Входят в кухню.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

Иван Ильич умывается у рукомойника. Анна Ивановна поджаривает на сковородке кашу.
Иван Ильич поворачивает к ним свое лицо с мокрой бородой.

ИВАН ИЛЬИЧ
Что скажете, граждане?

СОЛДАТ
Пришли обыск сделать. Оружие есть у вас? Если бинокли есть, велосипеды, одежа военная, - должны выдать.

ИВАН ИЛЬИЧ
Обыскивайте.

Иван Ильич вытирается полотенцем.
Солдаты неуверенно оглядывают закопченную кухню. Заглядывают в убогую Катину каморку. Идут в спальню. Грязно, бедно. Белоусый солдат приподнимает за угол тюфяк неубранной постели.

СОЛДАТ
Ну, что же! Нету ничего.

КАТЯ
Да разве так обыскивают? Так вы ничего не найдете. У нас тут под тюфяком спрятано три пулемета.

СОЛДАТ
Нет, что ж!.. Сразу видать, что ничего нету.

Они идут назад в кухню

КАТЯ
Садитесь, попьем чайку.

СОЛДАТ
Ну, спасибо. Сегодня ничего еще не пили, не ели.

Они ставят винтовки в угол.
Пьют из кружек. Закусывают хлебом.

СОЛДАТ
Мы составили свой партизанский отряд, дали клятву беспощадной борьбы
и железной дисциплины. Командир у нас лихой, - товарищ Седой. Сознательный
человек. Всем беспонятным дает понятие.

КАТЯ
А сами вы кто?

СОЛДАТ
Мы рабочие, из города.

КАТЯ
Отчего же вы такой загорелый?

СОЛДАТ
В горах уж целый месяц, - на ветру, на солнце. Ушли от кадетов, сорганизовались, чтоб начать у них в тылу партизанскую борьбу, а тут как раз наши подошли от Перекопа.

КАТЯ
Вы сами тоже, значит, большевики?

СОЛДАТ
Ну, да!

ИВАН ИЛЬИЧ
А что такое большевизм?

СОЛДАТ
Большевизм, это - за рабочую власть. Чтоб вся власть была у рабочих и крестьян. Сделать справедливый трудовой строй.

ИВАН ИЛЬИЧ
И крестьянам чтоб была власть? Почему же вы тогда против Учредительного собрания? Крестьян и рабочих в России море, а буржуазии -
горсточка. Что кому помешало бы, если бы в Учредительном собрании был десяток представителей от буржуазии? А между тем тогда всем было бы видно, что это всенародная воля, и всякий бы пред нею преклонился.

СОЛДАТ
Я вам сейчас все это объясню вполне полноправно. Мужик - темный, его всякий поп проведет и всякий кулак. А мы, рабочий класс, его в обиду не дадим, не позволим обмануть.

ИВАН ИЛЬИЧ
Напрасно вы думаете, что наш мужик такой дурачок. И напрасно думаете,
что у него нет своих интересов, отличных от интересов рабочего класса...

Анна Ивановна выглядывает из спальни

АННА ИВАНОВНА
Ваня!

Иван Ильич подходит к ней.

 АННА ИВАНОВНА
Ваня, да что же ты это? Арестуют они тебя, - а там вдруг откроется,
что ты бежал из России. Ведь вот какой неугомонный!

ИВАН ИЛЬИЧ
Э, ч-черт!

Иван Ильич укладывается в постель.

СОЛДАТ
А вы за кого стоите?

КАТЯ
Я стою за социализм, за уничтожение эксплуатации капиталом трудящихся. Только я, не верю, что сейчас в России рабочие могут взять в
руки власть. Они для этого слишком неподготовлены, и сама Россия экономически совершенно еще не готова для социализма. Маркс доказал, что социализм возможен только в стране с развитою крупною капиталистическою
промышленностью.

СОЛДАТ
Вы говорите, вы за рабочих. Так как же теперь? Мы, значит, власть взяли, - и отдать ее назад буржуазии, чтоб она развивала эту самую
промышленность?

КАТЯ
Отдавайте, не отдавайте, а она все равно власть себе заберет. Или Россия совсем развалится.

ВТОРОЙ СОЛДАТ
А скажите - вот эта дачка, - ваша, собственная?

КАТЯ
Ну... Ну, да, наша! Но что же это меняет?

ВТОРОЙ СОЛДАТ
Ничего... Спасибо за угощение.

Они выходят из кухни.

ДВОР

Катя провожает их до калитки.

ВТОРОЙ СОЛДАТ
Вот, брат Алеха, дело-то какое выходит, а? Пойдем-ка в город, поищем буржуев - может, какие еще остались. Отдадим им винтовки свои, - виноваты, мол, ваше степенство, получайте власть назад!

КАТЯ
И все-таки, все-таки я очень рада, товарищи, что видела вас. Вы действительно товарищи, вас я так могу называть... А то - хулиганы,
грабители, обвешались золотыми цепочками, брильянты на пальцах, у мужика в вагоне отбирают последний мешок муки, и все - "товарищи".

По шоссе проходит красноармеец с винтовкой.

КРАСНОАРМЕЕЦ
Гришка, Алешка! В двенадцать часов собирайтесь к ревкому! Бандитов судить.

ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД СЕЛЬСОВЕТОМ

Катя подходит.
На площади, перед сельским правлением, выстраивается отряд красноармейцев с винтовками. Толпятся болгары в  черном,  дачники. 
Тимофей Глухарь то входит, то выходит из ревкома. В толпе 
бледное лицо толстой, рыхлой Глухарихи, румяное личико Уляши.
Ветер трепет красный флаг над крыльцом
Из ревкома выводят под конвоем Мишку Глухаря и Левченко, с Следом решительным шагом выходит командир отряда, в
блестящих, лакированных сапогах и офицерском френче.

КАТЯ
Леонид

С ним вместе выходят Афанасий Ханов, председатель временного ревкома, и еще один болгарин, кряжистый и плотный, член ревкома.

ЛЕОНИД
Товарищи! Героическим усилием рабочих и крестьян в Крыму свергнута власть белогвардейских бандитов. Золотопогонные сынки помещиков и фабрикантов соединились в так называемую добровольческую армию, чтоб удушить рабочий народ и отобрать у него обратно свои поместья и фабрики.
Рабоче-крестьянская Красная Армия раздавила гнездо этих гадов. От нас не будет пощады никому, кто жил чужим трудом, кто сосал кровь из трудящихся. Мы выгоним их из роскошных дворцов и вилл, обложим беспощадной
контрибуцией, отберем съестные припасы и одежду, заставим возвратить все награбленное...Но, товарищи, это не значит, что наша Советская Социалистическая Республика разрешает любому желающему грабить всякого встречного буржуя и набивать себе карманы его добром. Все имущество буржуазии принадлежит республике трудящихся, помните это! Только она будет отбирать у них имущество, чтоб по справедливости разделить между нуждающимися... Между тем сегодня ночью три человека, - два из них - вот они, третий скрылся, -
записавшись вчера вечером в Красную Армию, ночью сделали налет на поселок, взыскали в свою пользу контрибуцию с гражданина Агапова, награбили у него золотых вещей, белья, даже женских рубашек. При обыске мы нашли у них эти вещи...Гражданин Агапов! Расскажите, как было дело.

АГАПОВ
Я злобы не имею и прошу простить обвиняемых.

ЛЕОНИД
Вы, товарищи, имеете что-нибудь против гражданина Агапова?

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ
Что ж иметь... Дачник как дачник.

Ася указывает на Мишку Глухаря


Вот этот взял у меня со стола золотые часики.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
А скажи, где твой брат?

АСЯ
Какой брат?

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Какой-ой!.. Не знаешь? Ну-ка, подумай!

АСЯ
Мы о нем уж полгода не имеем вестей.

ТИМОФЕЙ ГЛУХАРЬ
Ишь ты как! Не имеешь! Ну, а я имею. Он в кадетах служил офицером.

ЛЕОНИД
Это мы исследуем

Обращается к арестованным

ЛЕОНИД
Что вы скажете?
    
МИШКА
Пьяны были, товарищ начальник! Ничего не помним. Мы думали, что Борька Матвеев по приказу действует.
    
ЛЕОНИД
Вы этого не могли думать. Всем записавшимся в наш отряд я вчера
вечером ясно сказал, что грабить мы не позволяем... Товарищи! Наша красная рабоче-крестьянская армия – не белогвардейский сброд, в ней нет места бандиту, мы боремся для всемирной
революции, а не для того, чтоб набивать себе карманы приятными разными
вещицами. Эти люди вчера только вступили в ряды красной армии и первым же их
шагом было идти грабить. Больше опозорить красную армию они не могли!
Я предлагаю им наказание: расстрел!

Ангелы разного цвета качаются.
Глухариха с мертвенно-бледным лицом и закрытыми глазами
валится на руки соседок.

ЛЕОНИД
Как вы, товарищи?

КРАСНОАРМЕЙЦЫ
Расстрел!

Щелкают затворы винтовок.

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ
Не надо расстрела. Выпороть довольно...

ЛЕОНИД
Хорошо. Предлагаю пятьдесят розог...

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ
Много!

ЛЕОНИД
Ну, двадцать пять. Больше разговаривать нечего... Товарищи, нарежьте
розог!
    
АГАПОВ
Прошу слова... Я бы предложил для светлого праздника совсем их
простить. Они это сделали по несознательности, сами теперь жалеют, а мы на
них зла не имеем.

ЛЕОНИД
Приговор уже произнесен!

Красноармейцы идут от огорода с нарезанными прутьями. Парни трясущимися руками стягивают через головы рубашки.
Белеют спины, мелькают прутья, слышатся мальчишеские
жалобные вопли. Уляша смотрит через плечи мужиков.

КАТЯ
Ну что, Уляша, большевизм, это - дачи грабить?

Уляша застенчиво улыбается. Опускает глаза. Катя видит белые спины в красных полосах..
    
ЛЕОНИД
Теперь вы будете отправлены на фронт, в передовую линию, и там, в боях за рабочее дело, искупите свою вину. Я верю, что скоро мы опять сможем назвать вас нашими товарищами... - А третьего мы все равно отыщем, и ему
будет расстрел... Товарищи!  Мы сегодня уходим. Красная армия освободила вас от гнета ваших эксплуататоров, помещиков и хозяев. Стройте же новую, трудовую жизнь, справедливую и красивую!

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Товарищи! Вы сейчас, значит, слышали, что вам объяснил товарищ Седой. И он говорил правильно... Теперь, понимаете, у нас трудовая власть и,конечно, Советы трудящих... Значит, ясно, мы должны организоваться и,
конечно, устроить правильно большое дело... Чтобы не было у нас, понимаете,
богатых эксплуататоров и бедных людей...

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

К Ивану Ильичу приходит худенький, впалогрудый
почтальон с кумачным бантиком на груди, с огромной берданкой.

ПОЧТАЛЬОН
Приказ ревкома явиться к четырем часам в сельское правление.

ИВАН ИЛЬИЧ
Зачем?

ПОЧТАЛЬОН
Не знаю. Приказано собраться всем взрослым мужчинам из... из буржуазии. Кто не придет - на расстрел.

ИВАН ИЛЬИЧ
Вот так, вы меня возьмете и застрелите?

ПОЧТАЛЬОН
Значит, и пожалуйте.

Катя уходит вместе с отцом.

СЕЛЬСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ
Дачники сидят неподвижно.
Афанасий Ханов, бледный и взволнованный, то входит в комнату, то выходит.

ИВАН ИЛЬИЧ
Чего это вы нас сюда согнали?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Не знаю. Комендант Сычев приказал. Он сейчас приедет из Эски-Керыма.

Входит артист Белозеров, с пышным красным бантом, с неподвижным и торжественным лицом. В руках у него бумажка и карандаш. С ним входит студент Вася Ханов, племянник Афанасия, красивый мальчик-болгарин с черными бровями.
Белозеров садится к закапанному чернилами столу.

БЕЛОЗЕРОВ
Граждане! Прошу вас поочередно подходить к столу, я должен всех вас переписать.
    
ИВАН ИЛЬИЧ
А позвольте узнать, с кем мы имеем дело?

БЕЛОЗЕРОВ
Член ревкома.

Дачники переписываются

ИВАН ИЛЬИЧ
Послушайте, господин, долго вы нас тут будете держать?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Пойду, еще позвоню по телефону.

У СЕЛЬСОВЕТА

Солнце склоняется к горам. Местные парни с винтовками сидят у входа и курят. Катя выходит на крыльцо. На шоссе слабопыхтит автомобиль. В нем сидит военный в суконном шлеме с красной звездой, бритый. Перед автомобилем, в почтительной позе, стоит Белозеров.

ВОЕННЫЙ
Белозеров, артист государственных театров? Как же, как же! Я вас
слышал в Петрограде... А это что там за народ?

БЕЛОЗЕРОВ
Буржуев собрали, по приказу товарища коменданта.

ВОЕННЫЙ
А-а! Ну, до свидания! Очень приятно таких людей встречать в наших рядах.

Автомобиль мягко срывается и едет по шоссе. Белозеров идёт к крыльцу. Катя пристально смотрит на него.

СЕЛЬСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ

Звенит телефон в соседней комнате. Темнеет.
Входят Ханов и Белозеров.
    
БЕЛОЗЕРОВ
Граждане! Я должен объявить вам печальную весть... А впрочем – для многих может быть и радостную. Вы тоже имеете возможность послужить делу революции. Вы
отправляетесь на фронт рыть окопы для нашей доблестной красной армии.

Все молчат.

ИВАН ИЛЬИЧ
На окопные работы, по советскому декрету, отправляются мужчины только
до пятидесяти лет, здоровые. А здесь есть больные, старики.

БЕЛОЗЕРОВ
Все мужчины, без всяких исключений! Больные и старые, - все равно.Все должны отправиться сегодня ночью. Предлагаю вам, граждане, к одиннадцати
часам ночи собраться к кофейне Аврамиди. Должны явиться все записанные, под
страхом революционной ответственности.

КАТЯ
Как же так? Что это за распоряжение нелепое?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Сычев по телефону велел всех представить. Больных хоть на койках тащить. Если кого оставим, весь ревком на мушку.

КАТЯ
Да поймите, как же больной на койке будет рыть окопы? Вот, например, батюшка Воздвиженский. Ведь вы же сами понимаете, - нелепость!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС
Господи! Их везут расстрелять!

Бледный Ханов выходит.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

Анна Ивановна торопливо собирает белье и еду. Иван Ильич выходит в спальню.

АННА ИВАНОВНА
Леонид объявит там, что Иван Ильич бежал из России от чрезвычайки.

КАТЯ
Ах, мама, ну что за вздор говоришь!

Входит почтальон с винтовкой.

ПОЧТАЛЬОН
Что же не идете? Все уж собрались, вас ждут. Приказано вас привести.

КАТЯ
Можете идти. Мы сейчас выходим.

ПОЧТАЛЬОН
Поскорее велели.

Катя берёт саквояж. Иван Ильич останавливается у двери

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, Анечка, тут простимся!

Анна Ивановна припадает к нему.

ИВАН ИЛЬИЧ
Старенькая моя!

Он снимает с пальца обручальное кольцо. Протягивает жене.

АННА ИВАНОВНА
Ваня, что это ты!.. Зачем мне твое кольцо? Ведь это... Это только у покойников берут!

ИВАН ИЛЬИЧ
Может быть, так надо!
Ну, идем!

У КОФЕЙНИ

Старуха жена и дочь поддерживают под руки тяжело хрипящего о.Воздвиженского.
Маленький и толстый Бубликов, с узелком в руке   откровенно дрожит.
Улыбается Агапов рядом  с  хорошенькими  своими
дочерьми.
Болгары сумрачно толпятся вокруг
Секретарь ревкома Вася Ханов, с заплаканными глазами, отмечает по списку отправляемых. Густо усаживают арестованных в мажары. Рядом с возницами садится по
милиционеру с винтовкой. Подходит подвыпивший столяр Капралов.

КАПРАЛОВ
Гм! Советская Федеративная Республика!

У крыльца суета.

ГОЛОС
Доктор, помогите

Старик священник лежит в обмороке.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Скорее, граждане!

Иван Ильич осматривает больного.

ИВАН ИЛЬИЧ
Гражданин Ханов! Этого больного нужно оставить, его нельзя везти.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Что это такое? Прошу вас не рассуждать, товарищ доктор. Вас никто не
спрашивает! Поднимите его, положите в мажару!

ИВАН ИЛЬИЧ
Я вас предупреждаю, гражданин Ханов, что больной не вынесет дороги.
Ответственность я возлагаю на вашу совесть!

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Не ваше дело! Прошу не разговаривать!

Священника кладут в подводу.

 КАПРАЛОВ
Гм! Федеративная Республика!

Мажары двигаются. Женщины рыдают. Анна Ивановна смотрит вслед скрипевшим подводам без слезинки.
    
БОЛГАРИН
Запьянствовал комендант в Эски-Керыме, потому сам не приехал. Это Васька Сыч, комендант-то! Я его сразу признал. До войны известный
вор был в порту, а теперь гляди, - комендант, на машине ездит.

Катя садится с закупщиком кооператива
За мостом подвода обгоняет ряд мажар, густо усаженных арестованными с соседних дачных поселков. Молодые люди в изящных шляпах; толстый старик еврей с глазами
навыкате и отвисшей губою; сизолицый отставной полковник. Сзади - линейка с пьяными красноармейцами.

ГОРОД. НАБЕРЕЖНАЯ

По набережной тянутся дворцы табачных фабрикантов-миллионеров. Среди них белеет огромный особняк с воздушными шпицами. Над чугунными решетчатыми воротами развевается красный флаг. Два часовых с винтовками
отгоняют толпу женщин, теснившихся к решетке.
Сбоку дома солдаты выводят из подвалов арестованных

СОЛДАТ
Стройся вдоль стенки! В затылок!.. Куда прешь, борода? Вот я тебе, ай
не знаешь? А еще генерал!

Солдат замахивается прикладом на худощавого, сгорбленного генерала с седой бородой.

ТОЛСТАЯ ДАМА В ШЛЯПКЕ
К стенке строят, расстреливать будут!

МАСТЕРОВОЙ
Нет, в два ряда строят. Значит, не на расстрел.

ДАМА
Вы мне позвольте только пальто передать мужу. Подняли его ночью, в
одном пиджаке увезли, - как же он там, в окопах...

СОЛДАТ
А прикладом в спину хочешь?

КАТЯ
Почему вы ей говорите "ты"?! Мы вам "вы" говорим. Советская власть
это отменила, чтобы гражданам говорить "ты"! Это только в царское время так
становые да урядники разговаривали с людьми.

СОЛДАТ
А за решетку хочешь? Вот я тебя сейчас в подвал отправлю.

КАТЯ
Нет, не отправите, не имеете права.

Солдат отворачивается.
Нервная дама в пенсне пристаёт к другому часовому

ДАМА
Но ведь мой муж - советский служащий, доктор. Вот документы. Дайте же мне пройти.

ЧАСОВОЙ
Нельзя, товарищ!

ДАМА
Его же расстреляют!

ЧАСОВОЙ
Нет, только в окопы пошлют. Вон струмент раздают... Ничего, пущай поработают в окопах.

ДАМА
Да ведь он больной совсем!

МАСТЕРОВОЙ В ПИДЖАКЕ
Больной. Что ж, что больной, за вас там даже безрукие сражаются, кровь свою проливают.

Подкатывает автомобиль. Развеваются по ветру гвардейские желто-оранжевые ленточки матросских фуражек.

МАСТЕРОВОЙ В ПИДЖАКЕ
Комендант!.. Сычев!

ДАМА
Который?

МАСТЕРОВОЙ В ПИДЖАКЕ
Вон тот, рыжий.

Дама в пенсне бросается к нему.

ДАМА
Товарищ комендант! Мой муж арестован, а он советский служащий, вот документы.

СЫЧЕВ
К черту ступай!

Комендант с другими матросами входит в ворота.
Его обступают арестованные. Комендант трясёт кулаком.

СЫЧЕВ
Гнать всех в окопы! Никаких разговоров!

Ворота открываются. Выходит первая партия,
окруженная солдатами со штыками. Идёт с лопатой на плече, седобородый генерал, два священника. Агапов проходит в своем спортсменском картузике.
Молодой горбоносый караим несет на левом плече кирку, а в правой руке держит объемистый чемоданчик желтой кожи.
Партия поворачивает по набережной влево.

Подкатывает к воротам другой автомобиль. Выходят трое военных. Среди них Леонид

КАТЯ
Леонид!

ЛЕОНИД
Катя! Ты как здесь?

КАТЯ
Папу забрали, гонят на окопные работы.

ЛЕОНИД
Что за нелепость! Ведь ему шестьдесят пять лет.

КАТЯ
И не только его. Посмотри, какие старики там, есть совсем больные...
Священник Воздвиженский...

Леонид проходит в подъезд.
Солдат берёт Ивана Ильича за рукав. Выводит за ворота.

СОЛДАТ
Ступай!

От толчка Иван Ильич пробегает несколько шагов поперек панели. Катя бросается к нему.

КАТЯ
В чем дело?

Иван Ильич быстро шагает вдоль набережной. Катя
Бежит за ним.

КАТЯ
В чем дело? Папа, что они с тобой?

ИВАН ИЛЬИЧ
Это что? Твои хлопоты? По протекции освободили? Через товарища Леонида? С какой стати мне одному уходить? Не благодарю тебя.

КАТЯ
Ну, папа... Погоди...

ИВАН ИЛЬИЧ
Старик Воздвиженский умер ночью у нас в подвале.

Ангелы уносят Воздвиженского
    
Гудит сзади сирена. Леонид со спутниками едет на автомобиле. Катя останавливает его.

КАТЯ
Леонид, одного только папу освободили. А там много еще стариков, больных. Священника Воздвиженского забрали совсем больного, он у них ночью умер в подвале.

Спутники Леонида насмешливо смотрят на Катю.
 
ЛЕОНИД
Освободили тебе его, чего же еще?

КАТЯ
А других? А за то, что комендант этот больного священника велел забрать, умирающего, и он умер?.. Это декрет запрещает. Неужели он не ответит?

ЛЕОНИД
Извини, мне некогда... Товарищ шофер, можно ехать.
Через несколько дней арестованные воротятся домой. Командующий фронтом заявил На что мне эта рухлядь?


ОТДЕЛ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ


В Отделе, народного образования, - сокращенно: "Отнаробраз", - работа бьёт ключом.

ДМИТРЕВСКИЙ
Катя. Вот я  добился  тебе  должность секретаря!

КАТЯ
Вы прекрасный организатор

ДМИТРЕВСКИЙ
Комиссаром меня не утвердили. Я не коммунист.

КАТЯ
А кто комиссар?

ДМИТРЕВСКИЙ
Комиссаром назначили юного студента-математика.Он даже не пытается проявлять своей власти. Скажу вам по секрету. Он конфузливо уступил мне руководство. Официально я числюсь членом коллегии. Но я привлек к работе лучших местных педагогов и деятелей народного университета. Вводим в школы трудовое начало, организовываем вечерние курсы и рабочие клубы, расширяем программу народного университета,
намечаем сеть подвижных библиотек по уезду, увеличение числа школ.

КАТЯ
Моя функция какая?

ДМИТРЕВСКИЙ
Тебе много придётся принимать рабочих, крестьян.
Смело ломай все застывшие формы школьного дела,
Выносите из школ иконы. Баричи-гимназисты пусть сами моют полы в классах. Нужно, чтобы на гимназических партах стали появляться фабричные ребятишки. И никакого оттенка
измывательства. Я сам посещаю школы, беседую с учениками, объясняю им,
что не нужно стыдиться физического труда, что религия - это частное дело
каждого, что предметам одного религиозного культа не место в школах, где для
совместного обучения сходятся люди самых разнообразных вероисповеданий.
Гольдберг, Подойдите!

Подходит Гольдберг Молодой, смуглый, с сверкающими зубами и смеющимися глазами.

ДМИТРЕВСКИЙ
Знакомьтесь! Это Катя. Мой секретарь. Катя Это Гольдберг, бывший банковский служащий. А теперь управляет делами Отдела. Ну, что?

ГОЛЬДБЕРГ
Есть! Докладываю.
Выцарапал жалованье для служащих. Организовал совместное получение хлебного пайка. Добыл удобные помещения для клубов и библиотек, охранные грамоты для теснимых ученых и художников.

ДМИТРЕВСКИЙ
Я ему поручаю самые трудные дела. Верно, Арон Моисеич?

ГОЛЬДБЕРГ
Ради бога!

Вбегает Белозеров

БЕЛОЗЕРОВ
Докладываю.Я реквизировал только что достроенный театр частного предпринимателя. По душе я всегда был коммунистом

Катя уходит в своё новое место жительства

ГОСТИНИЦА "АСТОРИЯ".

Катя заходит в свой номер. Коридоры без ковров,
заплеванные, белевшие окурками. Горничные и коридорные одни валяются на кроватях, другие играют в домино. Самовары рядком стоят на лавке, - грязно-зеленые, в белых полосах. Катя переодевается. Выходит на улицу.

УЛИЦА

Катя встречается на улице с адвокатом Миримановым. По-всегдашнему изящно одетый, в крахмальных манжетах и воротничке.

МИРИМАНОВ
Где вы живёте?

КАТЯ
Дали номер в Астории с клопами

МИРИМАНОВ
Ради бога, переезжайте ко мне! Вы мне сделаете огромнейшее одолжение.
А то начнут уплотнять, нагонят "товарищей"... Я вам дам прекрасную комнату.
Объясните мне, пожалуйста, - что же это кругом делается? Всё портят, ломают, загаживают. Ни в чем никакого творчества, какое-то сладострастное разрушение всего, что попадается на глаза. И какое топтание личности, какое неуважение к человеку!.. С гуннами
вздумали устраивать социалистический рай!
Хорошее недавно словцо сказал Ленин в интимном кругу: Мы давно уже
умерли, только нас некому похоронить. Единственная умная голова среди них.

ДОМ МИРИМАНОВА

Стук в дверь. Входит женщина.

СОРОКИНА
Здравствуйте! Я фельдшерица Сорокина. Снимаю квартиру в верхних этажах Пришла познакомиться.

КАТЯ
Очень  приятно. Катя. Проходите.

СОРОКИНА
в госпитале назначили главным врачом ротного фельдшера. Председателем
комитета служащих состоит старший санитар Швабрин. Врачей он перевел в
подвальные помещения, а их квартиры заселил низшими служащими. Врача-хирурга
заставил мыть полы в операционной. Больные лежат без призора, сиделки уходят
с дежурства, когда хотят. Врачи не смеют им ничего сказать. Недавно в тюремную палату к нам перевели из особого отдела одного
генерала с крупозным воспалением легких. Смирный такой старичок, тихий.
Швабрин этот так и ест его глазами. Молчит, ничего не говорит, а смотрит, -как будто тот у него сына зарезал. Как у волка глаза горят, - злые, острые.
И вчера мне рассказал генерал: Швабрин по ночам приходит - и бьет его!.. Вы
подумайте: больного, слабого старика!

КАТЯ
Нужно искать Леонида!

КАБИНЕТ ЛЕОНИДА

Леонид ходит по кабинету.

ЛЕОНИД
Я только вернулся с фронта. Эту твою фельдшерицу нужно бы арестовать и отправить в чрезвычайку, чтоб не распространяла таких клевет. Ясное дело, -больной бредит.

КАТЯ
Леонид!В твоём усталом взгляде мелькает растерянное отчаяние. Ты просто не в силах обуздать того потока злодейства и
душевной разнузданности, в котором несётся, вышедшая из берегов жизнь. Подумай. Я ушла

КОМНАТА КАТИ

Входит Сорокина. Она дрожит крупною дрожью,
Её губы прыгают.

СОРОКИНА
Я ночью зашла в палату, где помещался
Генерал. Вижу: лежит он на полу мертвый, с синим лицом и раскинутыми руками. Я бросаюсь к дежурному врачу. Пришли с ним, - труп лежит на постели, руки сложены на груди. Синее лицо с прикушенным языком, темные пятна на шее. И Швабрин пришел, - глаза бегают. Дежурный врач отказался
подписать свидетельство о смерти, - говорит, нужно сделать вскрытие. А главный врач, фельдшер этот: Чего тут вскрывать, дело ясное. Давайте, я сам подпишу.

КОМНАТА МИРИМАНОВА

Приходит племянник Борис Долинский. В руках его бумага. Он протягивает её Мириманову.

ДОЛИНСКИЙ
Объявили регистрацию офицеров. Вот приказ

МИРИМАНОВ
Кто не зарегистрируется в указанный срок, объявляется вне закона и будет убит на
месте. Вот тебе и  Ананасы в  шампанском!Что ж, брат, этого нужно было ждать. Не хотел сражаться вместе с
нашими, не хотел с ними уходить, - теперь послужишь у красных, если совесть
позволяет.

ДОЛИНСКИЙ
Так ведь у меня же, правда, туберкулез легких. Они не возьмут.

МИРИМАНОВ
Процесс пустяковый, ты сам знаешь. И отсрочку-то на год тебе дали только благодаря протекции генерала Холодова.
    
ДОЛИНСКИЙ
Ну, что же... Ну, ведь и ваш же Николай тоже в красной армии...

МИРИМАНОВ
Во-первых, я этого точно не знаю. А во-вторых, если он действительно там, то уж никак не для того, чтобы способствовать торжеству
рабоче-крестьянской власти.

ДОЛИНСКИЙ
Мама говорит, - пойти, зарегистрироваться.

МИРИМАНОВ
Конечно, что ж теперь делать. В горы ты не уйдешь.

СТОЛОВАЯ

Столики без скатертей. у немытых зеркальных окон сохнут в кадках давно не поливаемые, пыльные пальмы. Заплеванный, в окурках, паркет. Обед каждый приносит себе сам, становясь в очередь.
Сидят за столиками люди в пиджаках и в косоворотках, красноармейцы, советские барышни.
Проходит между столиками молодой человек в кожаной куртке,
с револьвером в желтой кобуре. Бритый, с огромною нижнею челюстью и придавленным лбом. Из-под лба выползают раскосые глаза. Они смотрят зловеще и высокомерно. Катя отводит от него глаза.

КАТЯ
Товарищи, можно сесть к вашему столику?

НЕМЕЦКИЙ СОЛДАТ
Пошалоста!

Два немецких солдата. Их каски с копьевидными верхушками
стоят на столе. Катя со своею тарелкою супа садится к столику.

КАТЯ
Кто вы, как сюда попали, почему?

НЕМЕЦКИЙ СОЛДАТ
Я- спартаковец, был арестован немецким
командованием за антимилитаристскую пропаганду в войсках; несколько раз меня подвешивали на столбе, били. Перед уходом немцев из Крыма я бежал из-под караула.
Вот с этим парнем! Он был моим караульным. Сбил его
с пути истинного; изменил он кайзеру, забыл честь германского воина.

Товарищ его, с большими рыжими усами, стыдливо улыбается.

НЕМЕЦКИЙ СОЛДАТ
Я в восторге от русских: во всемирной истории не бывало такого случая, - в первый раз не фразами одними, а делом люди пошли против войны, свергли биржевиков, которые бросили трудящихся друг на друга. И борьбу в стороны заменили борьбою вверх. А мы? Как ребята, мы дали затуманить себе головы нашим руководителям. Мы, дескать, не пойдем, - а вдруг те все-таки пойдут? Разве так можно было
рассуждать? Все равно, как при атаке: я брошусь вперед, а вдруг остальные не двинутся с места? Каждый бросайся вперед и верь, что и другие бросятся. Только так и можно дело делать. И что теперь получилось? Цвет нации истреблен, накопленные богатства расточены, а победитель ткет паутинку и
налаживается, чтоб приникнуть и пить из нас остатки крови. Конец Германии!

КАТЯ
А если бы вы победили, вы то же бы самое сделали с
Францией.

НЕМЕЦКИЙ СОЛДАТ
Ну, да В этом и ужас. Создавали культуру, науку, покоряли природу, - и все для того, чтобы превратить Европу в дикую пустыню, и людей - в зверей. Какой позор И вдруг русские: не хотим!Довольно! Molodtzi rebiata!

Красноармейцы за соседним столиком, едят с заломленными на затылок фуражками.

КВАРТИРА МИРИМАНОВА

Жена Мириманова, Любовь Алексеевна, - полная дама с золотыми зубами встречает Катю.

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Нам вселили десять солдат. Они водворились в
кабинете мужа и в комнате рядом. Лежат в грязных сапогах на турецких диванах. Закоптелые свои котелки
ставят прямо на сукно письменного стола. На нем же и обедают. Заливают сукно борщом. Я хотела поставить им простой стол, - они не позволили. Дрова колют на
террасе. Разбили цветные плиточки мозаичного пола. За нуждой ходят в саду под
окнами.

САД У  МИРИМАНОВЫХ
 
Катя готовит себе в саду ужин на жаровне. На дорожке три
красноармейца разводят костер. Кипятят в чайнике воду. Двое сидят рядом с Катей на скамейке. Молодой матрос, брюнет с огненными глазами, присаживается на корточки. Колет тесаком выломанные из ограды тесины.
    
МАТРОС
А на кой они нам черт, ваши образованные? Только то и делали, что за грудки нас хватали. Миллион народу, каждый расскажет, как измывались над ним. А теперь, - я, - говорит, - образованный! - А кто тебе дал образование? - "Отец. - А отец, значит, нас грабил, если тебе мог дать
образование, значит, и ты грабитель!

КАТЯ
Дело не в том. А без просвещения, без культуры вы никогда не создадите социализма.

МАТРОС
Мы вашу буржуазную культуру попираем ногами.

КАТЯ
Вы, товарищ, повторяете чужие слова, а сами их не понимаете. Вот у вас винтовки, пулеметы. Это дала буржуазная культура. Бросьте их, сделайте себе каменные топоры, как наши далекие предки. В комнатах у вас, - как загажено все, как заплевано, никогда вы их не метете. А буржуазная культура говорит, что от этой грязи разводятся вши, чахотка, сыпной тиф. К нам
войдете, - никогда даже не поздороваетесь, шапки не снимете.

МАТРОС
А вам так нужно: Ах, милосливая государыня! Наше вам нижайшее!Позвольте ручку поцеловать! Прошло времечко!

КАТЯ
Нет, нужно только, чтоб вы сказали: Здравствуйте! Чтоб видно было,что вы по-человечески относитесь.

МАТРОС
Никакого человечества! Борьба классов! Весь вред - от буржуазного елементу. Как ужа вилами, прижать - и растерзать! Почему до сих пор социализму нету? От них! Саботажничают, Антанту призывают! Всю эту сволочь
нужно истребить, и чтоб осталась одна святость!

КАТЯ
Много у вас святости останется при такой кровожадности! Вот
потому-то, что у вас почти все такие, социализма вы и не сможете устроить.

МАТРОС
Что?! Не устроим?!
Поверьте мне, товарищ! Вот, отрубите мне голову тесаком: через три недели во всем мире будет социальная революция, а через два месяца везде будет
социализм. Формальный! Без всякого соглашательского капитализму!.. Что? Не
верите?!

КАТЯ
Конечно, не верю.

МАТРОС
А говорите, тоже социалистка! Какая же вы социалистка? Растерзать их всех, шкуры спустить и повесить на фонарях! Пусть все видят! Уничтожить! Вот как с офицерьем было! Попищали они у нас, как погоны мы с них срывали, да в море бросали с палубы вместе с погонами ихними! А то в топку прямо, - пожарься!

Солдат на скамейке, скуластый парень с добродушным лицом

СОЛДАТ
Мы на фронте только в газетах прочли, что погоны снимают, - не стали
и приказа ждать, прямо офицера за погоны: Ты что, сукин сын, погоны
нацепил? Если ливарвер найдем, штык в брюхо. Согнали всех офицеров в одно
место, велели погоны скидать. Иные плачут, - умора!

БОРОДАТЫЙ СОЛДАТ
Да, изменение большое тогда пошло. Раньше, бывало: Ваше
высокопревосходительство!, Ваше благородие!, Рад стараться!. А тут
командиру корпуса: Ну-ка, товарищ, дай-ка прикурить. Не даст, - в ухо!
    
МАТРОС
Теперь у нас разговор короткий: труд! И больше ничего! Не трудящий да
не ест! Не хочешь работать, - к черту ступай! А как раньше бывало: руки
белые, миллиарды десятин у него, в коляске развалился, кучер с павлиньими перьями, а мужик на него работает, да горелую корку жует!

КАТЯ
Вы говорите - труд. А я вот смотрю - меньше всех трудитесь сейчас как раз вы все. Я даже не могу понять: как не скучно так
бездельничать!

МАТРОС
Что?! Бездельничаем?.. Вчера на субботнике вот как работали! До кровавых мозолей! Дрова пилили... Смотрите, руки какие! А вы что говорите!

Катя хватает матроса за руку. Тащит к костру.

КАТЯ
Слушайте, да что же это такое?! Ну-ка, ну-ка! Господи, какие нежные,
барские ручки! Белые, мягкие, и два кровавых волдырика на них!.. Посмотрите мои.

Она протягивает ладони, покрытые плотными, желтыми мозолями. Матрос прячет руку.

КАТЯ
Нет, нет, дайте мне посмотреть! Что же это такое? Я такие ручки
только в прежнее время у барышень видела, которые всегда в перчатках... Если
сейчас людей сортировать по мозолистым рукам, то вас в первую очередь надо на мушку!.. Ха-ха-ха!

СКУЛАСТЫЙ СОЛДАТ
Мы сейчас кровь проливаем.

КАТЯ
Кровь... Вы - армия трудящихся. Глядя на вас, все мы должны уважать
труд, а все только говорят: Вот бездельники! еще больше, чем прежние офицеры! У них тоже такие вот ручки белые были, как у вас. И они тоже говорили: Мы кровь проливаем, потому бездельничаем.Вскипел, что ли, чайник?.. С разговорами вашими...

Матрос подкладывает щепки в костерик.

КАТЯ
А скажите, много вы на своем веку убили людей?
    
МАТРОС
Штучку эту видите? Много бы она могла вам порассказать!

Матрос хлопает рукою по револьверу у пояса. Вынимает
его. Вертит в руках.

КАТЯ
И неужели, неужели никогда совесть вас не мучит!

МАТРОС
С чего? А они как? Попадись к ним, - тоже разговаривать мало станут.

КАТЯ
И никогда вам не снятся те, кого вы убили?

Все молчат. Ангелы медленно проходят у костра. Взлетают вверх. Наблюдают.

КАТЯ
Вы раньше крестьянином были?

МАТРОС
Крестьянствовал.

КАТЯ
Ну, а так: не думается вам иногда? Вот бы все это поскорее кончилось,
воротиться домой. Звезда на вечернем небе, пруд, скотина с луга идет домой... Нива своя, волны золотые идут по ржи...

МАТРОС
Эх! Никогда этого, думается, уж не будет!.. Зверем стал.
Своей нивы теперь не будет полагаться. Сознательность пойдет. Везде будет коммуна. Какой смысл? Каждый на своем клочке ковыряется, без
солидарности. Будет общий труд, товарищество, общественная нива, и все, как один человек, будут выходить с косами.

Бородатый солдат вдруг вскакивает. Подходит к матросу.

БОРОДАТЫЙ СОЛДАТ
Вот! Бей меня тесаком по шее! Руби голову долой! Я десять лет свиней
пас! Понимаешь ты это дело?

МАТРОС
Ну, свиней пас? Что понимать?

БОРОДАТЫЙ СОЛДАТ
Десять лет свиней пас у барина! Сейчас у нас пять десятин на отрубе.Руби голову, а не отдам вам! На, - вымай тесак свой, руби!

МАТРОС
Вот дура! Пьян!

БОРОДАТЫЙ СОЛДАТ
Нет, не пьян. И пусть Николай Второй опять будет!

ДОМ МИРИМАНОВА

Мириманов возвращается домой. Заходит к Кате

МИРИМАНОВ
Представляете, мне пришла повестка: временным революционным комитетом на меня налагается контрибуция в сорок тысяч рублей; деньги должны быть внесены в
двадцать четыре часа; если не будут внесены к сроку. С гражданином Миримановым будет поступлено со всею революционною строгостью.
Я добиться свидания с самим председателем ревкома Искандером.
Кричал на меня, как пьяный, топал ногами. "Все мы знаем, что вы
золото лопатами загребали! Если не внесете - сгною в подвале!" Ну, объясните мне: вклады конфискованы, продавать вещи запрещено, дом теперь не мой, - откуда же прикажете достать денег? Все, что было, отдали им. А ты знаешь, кто этот Искандер? Приказчик из универсального магазина Оганджанца и К№, я его помню, в мануфактурном отделении торговал, - молодой армяшка с низким лбом... И какой себе псевдоним взял, паршивец! Наверно, и не слыхал про Герцена.

Входят милиционеры

МИЛИЦИОНЕР
Мириманов! На выход.

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Я с ним

МИЛИЦИОНЕР
Не велено.

Уводят.

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Я проходила мимо ворот Особого отдела
Там решетчатые отдушины подвалов, где сидят заключенные,
Заключенные спят на голом цементном полу.
Ведь у него туберкулез легких! Его подвал убьет в одну неделю!

КАТЯ
Подайте прошение в ревком, укажите, что он тяжело болен. Не может же быть, чтоб на это не обратили внимания! Завтра же подайте.

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Екатерина Ивановна, пойдите со мной!

ОСОБЫЙ  ОТДЕЛ

В просторном кабинете стиля модерн, за большим письменным столом с богатыми принадлежностями, сидит бритый человек. Это Искандер
Любовь Алексеевна протягивает ему прошение.

ИСКАНДЕР
Угу!.. Да... Так...
Хорошо. Все, что возможно, будет сделано. Не волнуйтесь.

Берёт чернильный карандаш. Пишет на углу прошения

ИСКАНДЕР
Вот. Пойдите, отдайте бумагу управляющему делами. По коридору вторая
дверь направо.

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Спасибо вам!.. Большое, большое вам спасибо, товарищ Искандер!

ИСКАНДЕР
Не стоит, сударыня. Это наш долг.

Коридор
Они выходят.

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Смотрите, какой милый! Совсем не такой, как о нем говорили. Что он
написал? Господи! Да что же это? Екатерина Ивановна, что же это здесь...

КАТЯ
Оставить эту нахальную бумагу без последствий. Держать в подвале, пока
не внесет до копейки. А сдохнет, беда не велика.

Катя возвращается к кабинету Искандера
Милиционер у двери в кабинет не впускает.

КАТЯ
Да мы сейчас тут были, нам два слова.

ОСОБЫЙ  ОТДЕЛ

Председатель ревкома разговаривает с толстой, заплаканною женщиной.

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Товарищ Искандер!.. Что же это, недоразумение? Вы издеваетесь надо мной...

ИСКАНДЕР
Вон!! Как вы смели сюда войти?

КАТЯ
Да послушайте! Поймите же: откуда им взять денег, если деньги были в банке, а из банка не выдают!

ИСКАНДЕР
Где хотите, доставайте! Нам хорошо известно, как он зарабатывал! Тысячи загребал. Юрисконсультом был у самых крупных фабрикантов; рабочих засаживал в тюрьмы. Пусть теперь сам посидит. Я вас заставлю распотрошить ваши подушки! Сегодня же переведу его в карцер, - будет сидеть, пока все не
внесете.

КАТЯ
Скажите, пожалуйста, кому можно на вас жаловаться?

ИСКАНДЕР
Можете телеграмму послать Ленину... Товарищ Григорьев!

В дверях появляется милиционер.

ИСКАНДЕР
Чего вы сюда впустили этих? Гоните их вон!


ДОМ МИРИМАНОВА
    
Рассвет. Звонки в дверь. Любовь Алексеевна со стоном просыпается Вскакивает. Катя отпирает.
Входят четверо - двое мужчин и две женщины.

КАТЯ
Что вам нужно?

ВЫСОКИЙ
Кто живет в этой квартире?

КАТЯ
Тут много живет...

ВЫСОКИЙ
Рабочие или из буржуазии?

КАТЯ
В тех двух комнатах живут красноармейцы... Я - советская служащая...

ВЫСОКИЙ
Вон в тех двух? Хорошо... Товарищи, сюда!

Они входят в комнату Любови Алексеевны. Женщины подходят к комодам. Выдвигают ящики. Высокий с револьвером стоит среди комнаты. Другой мужчина, по виду рабочий, нерешительно толчётся на месте.

ВЫСОКИЙ
Товарищ, что ж вы? Выбирайте, берите себе,
что приглянется. Вот, откройте сундук этот.

КАТЯ
Скажите, что это? Обыск?

ВЫСОКИЙ
Изъятие излишков у буржуазии. Товарищ, пойдите-ка сюда!

Мужчина с револьвером открывает сундук.

ВЫСОКИЙ
Вот, шуба меховая. Я думаю, пригодится вам?

Любовь Алексеевна, в кофточке, сидит на постели с бессильно свисшими, полными плечами.
Рабочий конфузливо вынимает шубу. Отряхивает ее от нафталина. Женщины жадно выкладывают на диван стопочки батистовых женских рубашек и кальсон, шелковые чулки и пикейные юбки.
    
СТАРШАЯ ЖЕНЩИНА
Товарищ, а зеркало можно взять?

ВЫСОКИЙ
Берите, берите, товарищ, чего стесняетесь? Видите, сколько зеркал. На что им столько! По три смены белья оставьте, а остальное все берите.

Младшая берёт с туалета две черепаховых гребенки, коробку с пудрой, блестящие ножницы.

ВЫСОКИЙ
Ну, товарищ, чего ж вы? Берите, нечего думать. Шуба теплая, буржуйская. Великолепно будет греть и пролетарское тело!

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Послушайте, вы говорите, - изъятие излишков. Это единственная шуба моего мужа.

ВЫСОКИЙ
А где ваш муж?

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Он... он сейчас арестован за невзнос контрибуции...

ВЫСОКИЙ
Та-ак... Берите, товарищ! Ему в тюрьме и без шубы будет тепло.

Любовь Алексеевна утыкается головою в подушку.

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Господи!.. Господи, господи! Когда же смерть? Когда же, когда же смерть!

Она рыдает в подушку.
Женщины поспешно увязывают узлы. Рабочий вдруг машет рукою. Кладет шубу обратно в сундук. Молча идёт к выходу.


УЛИЦА

Катя  бежит  на  работу. Навстречу идут Мириманов и Любовь Алексеевна. Мириманов не поднимает  головы.

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Екатерина Ивановна, я достала двадцать пять тысяч и внесла в ревком.


НАРОБРАЗ

Катя сидит в кабинете Дмитриевского

КАТЯ
Работа идёт полным и ладным ходом. Открываются новые
школы, библиотеки, студии. Устраиваются концерты и популярные лекции.

ДМИТРЕВСКИЙ
Все это, конечно, очень хорошо. Но ведь для того, чтоб такую огромную
программу провести в жизнь, нужны средства богатейшего государства. Программы намечают широчайшие, а средств не дают. Народным учителям мы до сих пор не заплатили жалованья. Дело мы развертываем, а чем будем платить?

Заходит Капралов

КАПРАЛОВ
Меня выбрали заведовать местным отделом народного образования.

КАТЯ
Капралов, как я  рада видеть вас  трезвым.У вас такин
умные,странно-интеллигентными глаза.

ДМИТРЕВСКИЙ
Давайте втроем займёмся открытие рабоче-крестьянского клуба, дома ребенка, школы грамоты.

КАПРАЛОВ
Между прочим, несколько барышень-дачниц хотят открыть частную школу. Болгары охотно соглашаются платить, потому что программа предполагается много шире программы народной школы; особенно почему-то их прельщает, что дети их будут учиться французскому языку.

ДМИТРЕВСКИЙ
Мысль хорошая. Но только одно необходимое условие: школа должна быть бесплатною.

КАПРАЛОВ
Ну, где ж бесплатно! Барышни с голоду помирают. А болгары платить могут, они богатые.

ДМИТРЕВСКИЙ
Все равно. По декретам, обучение всякого рода должно производиться совершенно бесплатно.

КАПРАЛОВ
Вы, значит, можете нам такую школу устроить бесплатно?

ДМИТРЕВСКИЙ
Нет, у нас на это нет средств.

КАПРАЛОВ
Так как же?

КАТЯ
Но ведь сами же они соглашаются платить! А без платы ничего не выйдет. И хорошее культурное начинание заглохнет.

ДМИТРЕВСКИЙ
Бедняки платить не в состоянии. И получится опять привилегированная школа. Пусть тогда общество сложится, платит от себя.

КАТЯ
Ну! Не знаете, что ли, наших мужичков. У кого детей нет, или учить не желает, - разве согласится платить?

ДМИТРЕВСКИЙ
Тогда не могу разрешить.


ДОМ МИРИМАНОВА

Теснятся семьи доктора по венерическим болезням Вайнштейна и бывшего городского голову Гавриленко. Перед  ними стоит солдат

СОЛДАТ
В полчаса очистить квартиры и ничего не братьс собою, ни мебели, ни посуды, - только по три
смены белья и из верхней одежды, что на себе.

ВАЙНШТЕЙН
Куда ж нам выселяться?

СОЛДАТ
Нам какое дело? Куда хотите.

Бледный Вайнштейн надевает на себя белья и
одежды, сколько налезло. Уходит с многочисленною семьею.
 
Старик Гавриленко сидит с женою у Мириманова.

ГАВРИЛЕНКО
Но скажите, пожалуйста, ведь все-таки, - какая же нибудь нужна законность. Ну, выселили, - предоставьте хоть чуланчик какой!

МИРИМАНОВ
Революционное правосознание!

ГАВРИЛЕНКО
Я одного не понимаю: зачем такое изысканное бесчеловечие? Как будто
нарочно всех хотят восстановить против себя.

Жена Гавриленко рыдает.

ЖЕНА ГАВРИЛЕНКО
Где жить и чем жить? Все там осталось, продавать даже будет нечего.
Была бы помоложе, хоть бы в хор пошла к Белозерову. А теперь и голоса
никакого не осталось.

МИРИМАНОВ
К вечеру в квартиры наверху вселятся шесть рабочих семей.

ЖИЛИЩНЫЙ  ОТДЕЛ
    
Гавриленко входит в кабинет.

ЖЕНЩИНА
Записали вас, - чего же еще! Дойдет до вас очередь, получите комнату.

ГАВРИЛЕНКО
Но ведь меня из моей квартиры выселили, я остался на улице. В буквальном смысле. Куда же мне деться?

ЖЕНЩИНА
У нас коммунисты, ответственные работники, ночуют в коридорах
гостиниц и ждут угла по неделям.

Входят Катя с фельдшерицей Сорокиной
Черноволосая барышня с матовым лицом и противно-красными, карминовыми губами глядит в сторону

БАРЫШНЯ
Ничего нельзя сделать. К вам вселят по ордеру жилищного отдела.

КАТЯ
Позвольте! В праве же я выбрать сожительницу себе по вкусу! И ведь тут же вчера нам сказали, что я должна только заявить о своем согласии.

БАРЫШНЯ
Не знаю, кто вам сказал.

СОРОКИНА
Сказал товарищ Зайдберг, заведующий жилотделом.

БАРЫШНЯ
Ну, и идите к нему.

СОРОКИНА
Куда?

Барышня перелистывает бумаги.

КАТЯ
Товарищ, куда к нему пройти?

БАРЫШНЯ
Что?

КАТЯ
Куда пройти к товарищу Зайдбергу?

БАРЫШНЯ
Ах, господи! Комната Љ 8.

В коридоре они встречают доктора Вайнштейна.

 КАТЯ
Получили ордер?

ВАЙНШТЕЙН
Да.

КАТЯ
Как?

Вайнштейн втягивает голову в плечи, Поднимает ладони, улыбается лукаво. Проходит к выходу.

Катя с Сорокиной вошли в комнату Љ 8.
Зайдберг щеголевато одетый молодой человек, горбоносый и бритый, с большим, самодовольно извивающимся ртом, весело болтает с двумя хорошенькими барышнями.

ЗАЙДБЕРГ
Надежда Васильевна, Роза Моисеевна определенно говорит, что видела
вас вчера вечером на бульваре с очень интересным молодым человеком...

КАТЯ
Послушайте, будьте добры нас отпустить. Мне на службу надо.

ЗАЙДБЕРГ
В чем дело?

КАТЯ
Я лично свидетельствую, что товарищ Сорокина будет жить у меня в комнате

ЗАЙДБЕРГ
Ничего не могу сделать. Вы подлежите ответственности, что сами занимаете комнату, в которой могут жить двое, и не заявили об этом в отдел. Поселят к вам того, кому я дам ордер.

СОРОКИНА
Но, товарищ Зайдберг, ведь вы же вчера сами сказали, что требуется только личное согласие того, к кому вселяются.

ЗАЙДБЕРГ
Ничего подобного я не говорил. Не могу вас вселить. Я обязан
действовать по закону.

КАТЯ
В чем же закон?

ЗАЙДБЕРГ
В чем я скажу... Я извиняюсь, мне некогда. Ничего для вас не могу
сделать.

КАТЯ
Когда же кончится это хамское царство!

ЗАЙДБЕРГ
Что вы сказали?!. Товарищи, вы слышали, что она сказала?

КАТЯ
Не слышали? Так я повторю. Когда же кончится у нас это царство хамов!

ЗАЙДБЕРГ
Надежда Васильевна! Кликните из коридора милиционера... Прошу вас, гражданка, не уходить. Я обязан вас задержать.

Входит милиционер с винтовкой.
Зайдберг по телефону

ЗАЙДБЕРГ
Особый отдел?.. Пожалуйста, начальника. Просит заведующий жилотделом... Товарищ Королицкий? Я сейчас отправлю к вам белогвардейку, занимается контрреволюционной пропагандой... Что? Хорошо. И свидетелей? Хорошо.

Зайдберг пишет

ЗАЙДБЕРГ
Вы не отпираетесь, что сказали: когда же кончится это хамское царство?

КАТЯ
Не отпираюсь и еще раз повторяю.

ЗАЙДБЕРГ
Товарищ милиционер, подпишитесь и вы свидетелем, вы слышали. С этою
бумагою отведете ее в Особотдел.
    
ОСОБЫЙ  ОТДЕЛ

В комнате сидел человек в защитной куртке, с револьвером.

КОРОЛИЦКИЙ
Вы занимались контрреволюционной агитацией?

КАТЯ
Странно было бы заниматься такой агитацией пред большевиками.

КОРОЛИЦКИЙ
Чего смеешься, белогвардейка паршивая! Пропаганду
разводишь в городе!Я тебе покажу!

КАТЯ .
Если вы со мною будете так разговаривать, я вам слова не отвечу на ваши вопросы.

КОРОЛИЦКИЙ
Ого! Видна птичка по полету. В камеру Б!


ПОДВАЛ

Подвал с двумя узкими отдушинами, забранными решеткою. Мебели нет. Стоит небольшой некрашеный стол. На полу возле стен сидят несколько женщин.

КАТЯ
Скажите, а коек здесь не полагается?

СЕДАЯ ЖЕНЩИНА
Нет.

КАТЯ
Так как же?

СЕДАЯ ЖЕНЩИНА
На полу. Что тут есть, - у каждого свое, доставлено из дому. Садитесь ко мне.

Катя подходит к двери. Стучит.

ГРУБЫЙ ГОЛОС(З.К)
Что надо?

КАТЯ
Откройте, мне нужно вам сказать.

Дверь открывает солдат с винтовкой.

СОЛДАТ С ВИНТОВКОЙ
Ну? что такое?

КАТЯ
Скажите, где же мне тут спать? Где присесть?

СОЛДАТ С ВИНТОВКОЙ
Где хочешь.

КАТЯ
Как же мне? На голом каменном полу? Дома даже не знают о моем аресте,
у меня ничего нету. Дайте мне хоть голую койку.

СОЛДАТ С ВИНТОВКОЙ
Не полагается.

КАТЯ
Как это может быть? Тогда позовите ко мне начальника.

СОЛДАТ С ВИНТОВКОЙ
Пошел он к тебе!

КАТЯ
Потрудитесь не говорить мне "ты"!
    
СОЛДАТ С ВИНТОВКОЙ
Будешь тут бунтоваться, я тебя скоро сокращу... Пошла!

Он толкает ее в плечо. Запирает дверь.
Катя садится на одеяло седой женщины.

СЕДАЯ ЖЕНЩИНА
Есть за весь день ничего не дадут. Хлеб выписывают с утра.

Катя сидит с открытыми глазами. Рядом слабо стонет сквозь сон старуха.

СЕДАЯ ЖЕНЩИНА
Я жена директора одного из частных банков. Со мной случилась странная история. Однажды, в отсутствие мужа, ко мне пришли два молодых человека, отозвали в отдельную комнату и сообщили, что они - офицеры, что большевики их разыскивают для расстрела, и умоляли дать им приют на сутки.А лица такие неприятные, глаза бегают... Но что было делать?
Откажешь, а их расстреляют! Всю жизнь потом никуда не денешься от совести...
Провела я их в комнату, - вдруг в дом комендант, матрос этот, Сычев, с ним
еще матросы. "Офицеров прятать?" Обругал, избил по щекам, арестовали. Вторую
неделю сижу. И недавно, когда на допрос водили, заметила я на дворе одного
из тех двух. Ходит на свободе, как будто свой здесь человек.

Открывается дверь. Входит солдат с винтовкой.

СОЛДАТ С ВИНТОВКОЙ
Держи. Твоя мать передала тебе подушку, одеяло и тюфячок. А  говорила, что  никто не  знает.

КАТЯ
Это она узнала  от Сорокиной

СОЛДАТ С ВИНТОВКОЙ
Да мне один хрен. Это сомнительная камера. Из нее переводят либо в камеру А - к выпуску, либо в камеру В - для расстрела. На днях расстреляли двух девушек-учительниц за саботаж и
контрреволюционную пропаганду.

КОМНАТА  ДЛЯ  ДОПРОСА

За столом сидят трое.

БРИТЫЙ
Ваше имя, фамилия?

КАТЯ
Екатерина Сартанова

БРИТЫЙ
Вы родственница товарища Сартанова-Седого?

КАТЯ
Это к делу не относится!

БРИТЫЙ
Бывшее звание ваше?

КАТЯ
Дворянка

БРИТЫЙ
Да вы не волнуйтесь, дело пустяковое.

КАТЯ
Я вовсе не от допроса вашего волнуюсь. Я не раскаиваюсь
что этот Зайдберг, правда, держался, как хам.И я думаю, вы на моем месте, если бы испытали все эти
издевательства, тоже сказали бы так.

БРИТЫЙ
Ну, я бы выразился осторожнее: назвал бы хамом его, если бы стоил, а
не говорил бы вообще о хамском царстве... Можно увести.

КАТЯ
Я имею сделать заявление.

БРИТЫЙ
Пожалуйста.

КАТЯ
Вот какое заявление...
Я сидела в царских тюрьмах, меня допрашивали царские жандармы. И никогда я не видела такого зверского отношения к заключенным, такого топтания человеческой личности, как у вас... Я сижу в камере
подследственных, дела их еще не рассмотрены, может быть они еще даже с вашей
точки зрения окажутся невинными. А находятся они в условиях, в которых при
царском режиме не жили и каторжники. У тех хоть нары были, им хоть солому
давали, им хоть позволяли дышать иногда чистым воздухом. А вы бросаете ваших пленников в темные подвалы, люди лежат на холодном каменном полу, вы их морите голодом. Тюремщики обращаются с ними, как с рабами, кричат на них,
говорят им "ты". Неужели же вас ни разу не поинтересовало зайти и
посмотреть, как вот здесь, под полом, под вами, живут люди, которых вы лишили свободы?.. И потом. Вы вот выявляете мою вину, - а почему вы не стараетесь выяснить, что ее вызвало? Почему не арестовываете людей вроде этого Зайдберга или вашего Искандера? Они своими действиями гораздо больше подрывают авторитет вашей власти, чем всякие контрреволюционные пропаганды.

БРИТЫЙ
Уведите

ПОДВАЛ

Открывается дверь.

СОЛДАТ С РЕВОЛЬВЕРОМ
Сартанова! Собирай вещи.

УЛИЦА

Её встречает профессор Дмитревский. Катя обнимает его.

КАТЯ
Меня выпустили  благодаря вашим  хлопотам?

ДМИТРЕВСКИЙ
Мои хлопоты мало помогли бы.
Особенный эффект на них произвело, что вы-
двоюродная сестра Седого. Кстати, приходил жилищный контролер и взял вашу комнату на учет.

ОТДЕЛ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

Висит объявление.
Кто первого мая не украсит своего дома красными флагами, будет предан суду ревтрибунала. Гражданам
предписывается, под страхом строжайшей революционной ответственности,
представить в ревком всю имеющуюся красную материю.

ДМИТРЕВСКИЙ
Напоминаю сотрудникам, чтоб ровно к десяти часам все собрались в отдел, а оттуда все вместе двинемся к сборному пункту у фонтана Орам-Тимура (теперь - фонтан Карла Либкнехта).

КАТЯ
Нужно обязательно участвовать на демонстрации?

ДМИТРЕВСКИЙ
Обязательно!

КАТЯ
А я не пойду. Противно. По принуждению.

ДМИТРЕВСКИЙ.
Конечно, насильно вас никто не станет заставлять. Но желательно, чтоботдел был представлен полностью.

ПЛОЩАДЬ

Могуче гремит оркестр. Интернационал. Мчится на автомобиле Белозеров с огромным красным бантом на груди.
Алеют под солнцем развевающиеся знамена.
Плещутся красные флаги на домах.

СТАРЫЙ УЧИТЕЛЬ ГИМНАЗИИ
Людям одеться не во что, а тысячи аршин материи тратят на флаги и знамена!

За музыкой слышен хор человеческих голосов. Медленно
надвигаются темные массы людей.Над ними качаются плакаты и знамена.

МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК
Мама! Мама! Гляди! Вон - они идут! С флагими.

МАТЬ
Значит, крестный ход ихний.
    
Идут мимо ряды красноармейцев с винтовками на плечах, с красными перевязями на руках. Катя видит в рядах знакомых немцев в касках. Могучие мужские голоса поют.

Весь мир насилья мы разроем
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим!
Кто был ничем, тот будет всем.

Идут ряды. Рабочие в пиджаках, работницы в светлых платьях, советские служащие, кокетливые барышни на высоких каблучках, с колеблющеюся  походкою.
Проплывают плакаты на длинных палках:

Да здравствует международная социальная революция!
Да здравствует книга в руках пролетариата!


КАТЯ
В первый раз слышу, чтоб кто-нибудь желал здоровья книге!

Да здравствует братство трудящихся! Нет ни русских, ни евреев, ни татар, ни немцев! Есть братья-рабочие и враги-капиталисты!

Ангелы поднимают Катю вверх. Она видит людские волны
Худощавый рабочий средних лет держит палку от плаката. Отирает пот с лысеющей головы.

РАБОЧИЙ
Бог даст, одолеет рабочий класс капитал, тогда будет хорошо!

Ангелы несут Катю в подвалы. На неё смотрят безвинные люди с опухлыми лицами. Переносят к раскосым глазам Искандера
Глаза тлеют темно-кровавым огнем...
Ангелы возвращают Катю над  толпой.
 
Плакат

Женщины Востока! Вы были рабынями мужчин, теперь вы стали свободными
людьми! Дружно на общую работу для счастья трудящихся!

Идут рядом татарки. Всё молодые, в низких фиолетовых бархатных шапочках, сверкавших позументами и золотом.
Море голов и лес знамен на площади.
Трибуна обтянута красным сукном с зелеными ветвями мимоз.
Выступает Леонид. Доносятся его слова о новом строе, где будет счастье, и свобода, и красота, и прекрасные люди будут жить на прекрасной земле.
Над трибуной появляется огромная седая голова профессора
Дмитревского.

ДМИТРИЕВСКИЙ
Товарищи! Бывают моменты в истории, когда насилие, может быть, необходимо. Но истинный социализм может быть насажден в мире не винтовкой, не штыком, а только наукою и широким просвещением трудящихся масс!

УЛИЦА

Катя встречает на улице с профессором Дмитревским. Он
держит в руке газету.

ДМИТРИЕВСКИЙ
Вот. Читали? О первомайском празднике?

КАТЯ
Нет.

ДМИТРИЕВСКИЙ
Прочтите.

КАТЯ
Товарищи! Помните: в условиях переживаемого момента социализм сумеет
насадиться не прекраснодушной болтовней мягкотелых соглашателей, а только беспощадной винтовкой и штыком в мозолистой руке рабочего!

ДМИТРИЕВСКИЙ
Что же это? Я иду в редакцию. Пойдемте вместе.

РЕДАКЦИЯ

Грязная комнатка. Завалена стопами бумаги.
Суровый господин в золотых очках.

РЕДАКТОР
Это Спартак отчет давал... Спартак! Поди-ка сюда!

Медленною походкою из соседней комнаты входит болезненный молодой человек с ленивою, добродушною усмешкою. Пережевывает кусок хлеба с сыром...

СПАРТАК
Я очень извиняюсь... Значит, я не расслышал. Но теперь что же можно сделать? Что написано пером, того не вырубишь и топором.

ДМИТРИЕВСКИЙ
Ну, уж нет, товарищ, извините! Вырубайте хоть топором, а я так оставить этого не могу.
    
СПАРТАК
А не все вам равно, профессор?

ДМИТРИЕВСКИЙ
Я категорически требую, чтобы напечатано было мое письмо в редакцию.
Вот оно. Здесь только восстановлено то, что я действительно сказал.

РЕДАКТОР
Да, конечно, это полное ваше право. Но завтрашний номер, воскресный, уже сверстан, в
понедельник газета не выходит. Так что, к сожалению, сможем
поместить только во вторник... А кстати, профессор: не можете ли вы нам давать время от времени популярно-научные статьи, доступные пониманию
рабочей массы? Мы собираемся расширить нашу газету.

ДМИТРИЕВСКИЙ
Об этом может быть речь, когда появится опровержение.

Профессор с Катей выходят.

УЛИЦА

Идут молча.

КАТЯ
Не напечатают! Вот увидите!

ДМИТРИЕВСКИЙ
Нет, это не может быть.

КАТЯ
Да как же им напечатать? "Не штыком, а просвещением". Когда они
именно проповедуют, что штыком. И очутились вы, Николай Елпидифорович, в их компании!


У ПОДЪЕЗДА "АСТОРИИ"

Стоит телега, нагруженная печеным хлебом. На
горячих хлебах лежит врастяжку ломовой извозчик. Мимо равнодушно проходят люди.

КАТЯ
Товарищ! Да что же вы такое делаете? Ведь вы весь хлеб примяли, посмотрите, что с ним стало!

ЛОМОВОЙ
А тебе что?

КАТЯ
Как что? Ведь этот хлеб люди будут есть. Вы подумайте, - выдают сейчас по полфунта в день. И вот, вместо хорошего хлеба, получат они слежавшуюся замазку, да еще испачканную вашими сапогами.

ЛОМОВОЙ
Съедят и так.

КАТЯ
А как же общественная солидарность? Теперь больше,
чем когда-нибудь, нужно думать и заботиться друг о друге. Теперь, когда нет хозяев, каждый сам обязан следить, чтобы все делалось хорошо и добросовестно.

ЛОМОВОЙ
Э!

Поворачивается на другой бок. Чиркает зажигалкой.
У крыльца стоял в каске немец.

НЕМЕЦ
Nein, es wird bei Ihnen nicht gehen!

У МИРИМАНОВЫХ

Вечером приходят гимназист, Мириманов удаляется с пришедшим в глубину сада. Они беседуют в темноте. Посетитель, крадучись, уходит. Его меняет настороженно глядящая барышня. Затем просто одетый человек с интеллигентным лицом. Процедура повторяется

У ЛЕОНИДА

Катя и Леонид сидят  за столом

КАТЯ
Я хочу докопаться, как ты относишься ко всему происходящему.
И это, по-твоему, допустимо? Это хорошо?

ЛЕОНИД
Великолепно! Так и надо! Революция, матушка! Ее в лайковых перчатках
делать нельзя. Наденешь, - все равно, сейчас же раздерутся.

ВИНОГРАДНАЯ БЕСЕДКА В КОНЦЕ МИРИМАНОВСКОГО САДА

Катя с солдатом сидя в  беседке

КАТЯ
Ну, как же, - неужели у вас на душе совершенно спокойно? Вот, жили здесь люди, их выбросили на улицу, даже вещей своих не позволили взять, - и вселили вас. И вы живете в чужих квартирах, пользуетесь чужими вещами,
гуляете вот по чужому саду, как по своему, и даже не спросите себя: куда же
тем было деться?

СОЛДАТ
Девайся, куда хочешь, - нам какое дело? Они о нас думали когда?.. В летошнем году жил я на Джигитской улице. Хорошая комната была, сухая, окна на солнце. Четыре семейства нас жило в квартире. Вдруг хозяин: "Очистить квартиру!" Спекулянту одному приглянулась квартирка. Куда деваться? Сами знаете, как сейчас с квартирами. Уж как молили хозяина. И прибавку давали. Да разве против спекулянта вытянешь? У него деньга горячая. Еле нашел себе в пригороде комнату, - сырая, в подвале, до того уж вредная! А у меня грудь уж
тогда больная была. В один год здоровье свое сгубил на отделку. Пройдешься мимо, - отделал себе спекулянт квартиру нашу, живет в ней
один с женой да с дочкой. Шторы, арматура блестит, пальмы у окон. И не признаешь квартирку. Вот какие права были! Богат человек, - и пожалуйте,
живите трое в пяти комнатах. Значит, - спальня там, детская, столовая, - на
все своя комната. А рабочий человек и в подвале проживет, в одной закутке с
женой да с пятью ребятишками, - ему что? Ну, а теперь власть наша, и права другие пошли. На то не смотрят, что богатый человек.

КАТЯ
Так неужели можно брать пример со спекулянтов? Они жестоки, бесчувственны, - и вы тоже хотите быть такими же?

СОЛДАТ
Вселил бы я его в свой подвал, поглядел бы, как бы он там жил с дочкою своею, в кудряшках да с голенькими коленками! Идешь с завода в подвал свой проклятый, поглядишь на такие вот окна зеркальные. Ишь,
роскошничают! "Погоди, - думаешь, - сломаем вам рога!" Вот и дождались, - сломали! А что вещи, говорите, чужие, да квартира чужая, - так мы этого не считаем.

КАТЯ
Не в этом суть. Изменяйте прежние отношения, стройте новые. Но мне всегда думалось: рабочий класс строит новый мир, в котором всем было бы хорошо. А вы так: чтоб тем, кому было плохо, было хорошо, а тем, кому хорошо было, было бы плохо. Для чего это? Будьте благородны и великодушны, не
унижайте себя мщением. Помните, что это тоже люди.

СОЛДАТ
Люди! Волки, а не люди. А волки, их и нужно понимать, как волков. Вон, в первый большевизм было: арестовали большевики тридцать фабрикантов и банкиров, посадили в подвал. Наш союз металлистов поручился за них, заставил выпустить. А при немцах устроили мы концерт в пользу безработных
металлистов, пришли в союз фабрикантов, а они нам - двадцать пять рублей
пожертвовали. Вот какие милостивые! А мы-то, дураки, их жалели! Таких, как
вы, слушались. Поумнели теперь. Тех слушаем, что вправду за нас... Нет,
овцам с волками в мире не жить никогда: нужно волчьи зубы себе растить.

КАТЯ
Вы сами, значит, коммунист?

СОЛДАТ
Ну, конечно.

КАТЯ
И много у вас на заводе коммунистов?

СОЛДАТ
Коммунистов не так, чтоб много. А много сочувствующих и склоняющих.Склонить всякого легко, только поговорить с ним. Ты что, имеешь какую на заводе собственность? А у себя дома имеешь? Койку, да пару табуреток? А дом у тебя есть свой? Будет когда?  Никогда. - Ну, вот, значит, ты и коммунист.

НАБЕРЕЖНАЯ

Катя идёт по набережной. Встречается - с Зайдбергом,. Такой же щеголеватый, с тем же самодовольно извивающимся, большим ртом и с видом победителя. Зайдберг узнаёт ее. Губа его высокомерно отвисает. Он проходит мимо.

Едут три всадника на великолепных лошадях. На левой стороне груди большие черно-красные банты.

УСАТЫЙ ВСАДНИК
Эй, ты!

ЗАЙДБЕРГ
Что скажете, товарищи?

УСАТЫЙ ВСАДНИК
Где тут у вас продовольственный комиссариат?

ЗАЙДБЕРГ
Вот сейчас поедете по переулку наверх, потом повернете вправо...

УСАТЫЙ ВСАДНИК
Веди, покажи.

ЗАЙДБЕРГ
Я извиняюсь, товарищи. Я ответственный советский работник, и мне некогда.

Панель звенит под подковами. Усатый всадник наскакивает на Зайдберга. Замахивается нагайкой.

УСАТЫЙ ВСАДНИК
Веди, сукин сын! Разговаривать еще будешь? Живо!

ЗАЙДБЕРГ
Но позвольте, товарищи, я вам...

УСАТЫЙ ВСАДНИК
Ну!!

Нагайка взвивается над его головой. Он слабо пожимает плечом. Поворачивает со всадниками в переулок.

Везде на улицах Кате попадаются такие всадники. У всех
чудесные лошади. На груди - пышные черно-красные банты.

КАТЯ
Вы кто?

ВСАДНИК
Махновцы.


У МИРИМАНОВЫХ

Под вечер Катя стирает в конце сада. На жаровне в тазу кипит белье.

Любовь Алексеевна кричит с террасы

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Екатерина Ивановна! Вас спрашивают.

По аллее из пирамидальных акаций идёт высокая бледная девушка. Девушка идёт с улыбающимся лицом.

КАТЯ
Вера!!

С мокрыми, мыльными руками, Катя бросается ее
целовать. Они смеются, плачут. Садятся на скамейку.

КАТЯ
Как ты сюда попала?

ВЕРА
Из центра послали нас в Крым, целую партию ответственных работников... А ты работаешь с нами?

КАТЯ
Да, в Наробразе.

ВЕРА
Как я рада! Отец и мать
Захотят они меня видеть?

КАТЯ
Мама, - конечно. А папа... Он о тебе никогда не говорит и уходит, когда мы говорим. Он не захочет.
А маму мы, лучше всего, устроим, чтобы сюда приехала. Ты где будешь
жить?

ВЕРА
Еще не знаю. Пока остановилась в "Астории".

КАТЯ
Ой, в "Астории"!.. Перебирайся ко мне.

ВЕРА
Вот хорошо, Катюрка!

КАТЯ
Только вот что: в жилищном отделе сказали, что мне не позволят выбрать сожительницу, а пришлют сами. На днях был жилищный контролер...

Вера спокойно усмехается

ВЕРА
Не беспокойся, пропишут без всяких разговоров. Я скажу по телефону.

КАТЯ
А ты знаешь, что со мною там было?

Ангелы бродят по подвалу. Смотрят сквозь решетки

ВЕРА
Какой у тебя, Катя, жаргон вырабатывается! Совсем, как у"объединенных дворян". Из-за того, что с тобою так  поступили  в  Жилотделе,
неужели вообще можно говорить о хамском царстве?

КАТЯ
Из всего, что я тебе рассказала, тебя только это возмутило!.. Ну, а
как он поступил? Как этих несчастных женщин гноят в темном подвале? Да и
только ли это!

Ангелы бьются о решётки

ВЕРА
Да ведь с этим генералом, может быть, вовсе и не так. Кто видел, что
его задушил санитар? Показалось со страху этой твоей фельдшерице. Столько
сейчас везде сплетен про нас!

КАТЯ
Но почему же ты заранее, ничего не зная, утверждаешь, что ничего такого не было? Ну, а эта гнусная резолюция Искандера? Ее-то я уж сама
видела, сама читала. Это уж факт!

ВЕРА
Ну, а по существу-то, - ведь он оказался прав в конце концов, деньги они внесли. А потом: отдельные эксцессы, конечно, всегда возможны...

КАТЯ
Отдельные? Эх, Вера! А что ваши пленники валяются в подвалах на каменном полу, в темноте, без прогулок, - это тоже отдельный эксцесс?

ВЕРА
Нет, это, конечно, нехорошо... Но ведь власть только что утвердилась.
Конечно, всё сразу не успевают организовать, недочетов много. Первые недели всегда самые ужасные и совершенно анархичные. Вот теперь с нами приехал
новый предревком, он понемножку все наладит.
Всё  будет  нормально сестричка

Катя снимает с жаровни таз.
Вера раздевается на ней дырявое бельё. Ложатся в одну постель

У МИРИМАНОВЫХ

Вера приходит с убогим узелком.

ВЕРА
Ордер в Жилотделе я без всякого труда получила вне очереди. Да, знаешь, сегодня Корсаков, предревком новый, осмотрел помещения
арестованных. Верно, - даже топчанов нет, прогулок не дают. Вообще,настоящая, как ты говоришь, Иродова тюрьма. Такое безобразие! Сместил
начальника тюрьмы и отдал его под суд.

КАТЯ
Ты ему все рассказала?

ВЕРА
Ну да.

КАТЯ
О, Верка, значит, с тобою еще можно жить! А я вчера вынесла впечатление, что тебе до всего этого и дела нет.

ВАГОН  ШТАБА  КРАСНОЙ БРИГАДЫ

На одном из запасных путей узловой станции стоит вагон штаба красной бригады. В вагоне темно. Только в одном из купе, за свечкой, сидит у стола начальник штаба. Пишет.

МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
Товарищ Храбров, вы здесь?
    
ХРАБРОВ
Здесь.

Входит дама с подведенными слегка глазами, с полным бюстом. Она пожимает ему руку

МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
И не поцелует руки! А еще бывший офицер!

ХРАБРОВ
Я и офицером не целовал дамам рук, а теперь и подавно. Отчего вы до сих пор не уехали? Ведь литеру я вам выдал.

МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
Опоздала. Пошла на вокзал напиться, - ужасно хотелось лимонаду! Ничего нет на станции, даже стакана воды не могла раздобыть. Вы ведь знаете,какая у нас везде бестолочь. Воротилась, - поезд ушел. Как саранча, идем мы, и все кругом разрушаем, портим, загаживаем, и ничего не создаем.

ХРАБРОВ
Вы говорите, вы - жена коммуниста, ответственного работника. Могли бы
шире смотреть, поверх этих мелочей.

МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
Да, когда от этих мелочей жить невозможно!.. Ну, вы меня не приглашаете сесть, а я все-таки сяду.

Дама садится. Закуривает папироску. Ногу она кладет на ногу. Из-под короткой юбки видна до половины голени красивая нога в телесно-розовом чулке и туфельке с высоким каблучком. В разрезе белого платья виднеются смуглые выпуклости грудей.

МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
А вы все сидите, все работаете. Вчера поздно-поздно ночью я видела
огонек в вашем вагоне. Зачем вы так выматываете себя на работе?

ХРАБРОВ
Вы больше, чем кто другой, можете это понимать. Время такое, когда приходится работать по двадцать часов в сутки.

МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
Ну, да... Никогда, никогда я не поверю, чтобы вы, правда, по внутреннему убеждению, так работали для них.

ХРАБРОВ
Для них? Марья Александровна, я не ослышался? Для них, а не для -нас?

МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
Ну, если вам так хочется... "для нас"...

Храбров вдруг решительно встаёт.

ХРАБРОВ
Люся! Довольно!

МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
Какая... Люся? Я - Мария Александровна.

ХРАБРОВ
Вы - Люся Гренерт. Не узнаете меня? Коля Мириманов. В одно время
учились в Екатеринославе. Вы были такою славною гимназисточкою, с такими
чудесными, ясными глазами... И вот - стали шпионкой.

ЛЮСЯ ГРЕНЕРТ
Коля?

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Стыдно, барыня!

ЛЮСЯ ГРЕНЕРТ
Как же я вас не узнала?.. Да, верно: я ихняя шпионка... Послушайте
меня. Да, они меня заставили сделаться шпионкой. В Харькове мой муж,
подполковник, был арестован, сидел у них в чека полгода, меня не допускали.Сказали, что его расстреляют, и предложили пойти к ним на службу. Трое детей, есть нечего было, все
реквизировали, из квартиры выгнали... Боже мой,
скажите, что мне было делать!

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Что угодно! Умереть, предоставить мужа его судьбе, а на это не идти.

ЛЮСЯ ГРЕНЕРТ
Да, правда! И вот мне за это казнь. Вы знаете... Мне все-таки с тех пор ни разу не дали свидания с ним, и все время высылают с разными
поручениями из Харькова. И я боюсь даже подумать... Душу мою они сделали грязной тряпкой, а его - все-таки расстреляли!.. О, если это верно, я им тогда покажу!
Я завтра утром уеду. Я, конечно, нарочно не уезжала до сих пор... И я вам все скажу. За вами очень следят, ни одному слову не верьте, что вам говорят. Главный политком, Седой, он вам верит, а другой, латыш этот,
Крогер, - он и в особом отделе, - он все время настаивает, что вас нужно
расстрелять. Он-то меня к вам и подослал... И я боюсь его, он ни перед чем не остановится...

Снаружи вагона слышатся мужские голоса. Отдаются шаги по приступочкам.
Дама поспешно поднимается. Входят политкомы Седой и Крогер,
С ними, - командир бригады, бывший прапорщик, с туповатым лицом.
Дама проходит мимо них к выходу, Крогер значительно переглядывается с нею. Седой оглядывает ее с брезгливостью.

ЛЕОНИД
Вот вы в какой приятной компании проводите вечера!

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Товарищ Крогер, уберите вы, пожалуйста, отсюда эту дамочку. Говорит, нечаянно тут застряла, я ей выдал литеру, а она все тут вертится. Я ей сказал, что больше не буду ее принимать, и велел гнать ее от вагона.
И потом, вот что я хотел вас просить. У меня решительно не хватает времени на все. Отчего бы вашим помощникам не шифровать служебных телеграмм? Это и для них полезно, - они, таким образом, все время будут в курсе наших самых даже мелких распоряжений...

КРОГЕР
Да, это я вам хотел сам приказать.

В АВТОМОБИЛЕ

Дорога к городу.

ЛЕОНИД
Да какие же у вас данные? Работает, как лошадь, все на нем держится. Комбриг говорит, что без него окажется, как без рук.

КРОГЕР
Значит, сам комбриг никуда не годится. Если бы я имел данные, я бы его арестовал без разговоров. А только я вижу: не из наших он. Зачем так много работает? Не по совести он у нас.

ЛЕОНИД
Конечно. Спец, как спец. Следить нужно.

КРОГЕР
Арестовать нужно.

У ШТАБНОГО ВАГОНА

Позднею ночью Храбров выходит из вагона. Достает блестящую
металлическую коробочку. Жадно втягивает в нос щепоть белого порошку. Потом закуривает. Медленно ходит вдоль поезда
Недалеко от стрелки темнеет фигура с винтовкою за спиною.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Товарищ Пищальников, это вы?

ПИЩАЛЬНИКОВ
Я, товарищ начальник.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Чего это вы не спите?

ПИЩАЛЬНИКОВ
Не спится что-то. Все о доме думаю.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Вы разве не добровольно пошли?

ПИЩАЛЬНИКОВ
Нет, по мобилизации взяли... Как скажете, товарищ начальник, скоро всему этому будет окончание?

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Не знаю, товарищ. Должно быть, долго еще нам с вами придется манежиться. Больно уж напористы белые.

ПИЩАЛЬНИКОВ
Ваше благородие!

Коля Мириманов вздрагивает

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Что вы, товарищ, с ума сошли?

ПИЩАЛЬНИКОВ
Никак нет... Дозвольте вас спросить, ваше благородие: неужто вы по совести пошли служить этой сволочи?

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Да я тебя арестовать велю! Ты с ума сошел!

ПИЩАЛЬНИКОВ
Никак нет... А только вот вам крест. Вы не от души им служите, нехристям этим.
Все время начеку, все время внутренне поджавшийся.

Коля Мириманов подходит к нему вплотную.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Крест у тебя на шее есть?

ПИЩАЛЬНИКОВ
Есть.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Покажи.

Казак молча расстегивает ворот.Вытягивает за шнурок небольшой медный крестик. Коля ощупывает крестик, оглядывает.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Ну, я тебе верю, Пищальников. Чувствую, что тебе можно верить.

ПИЩАЛЬНИКОВ
Так точно, ваше благородие!

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Хочешь России послужить?

ПИЩАЛЬНИКОВ
Что прикажете, все сделаю. Рад стараться.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Хорошо. Скоро ты мне понадобишься. А сейчас разойдемся. Не нужно,
чтобы нас видели вместе.


В  МАШИНЕ ЛЕОНИДА

Леонид едет на автомобиле. Вместе с Леонидом едет Катя и человек. Длинный, с изможденным, бритым лицом Он сидитв уголке сидения, кутаясь в пальто.

ЛЕОНИД
Не холодно в такую жару товарищ Израэльсон? Извини по привычке. Товарищ  Горелов.

ГОРЕЛОВ
Знобит меня что –то

ЛЕОНИД
Смотри какой в степи идет сенокос. Трещат косилки,  по  дорогам  скрипят  мажары  с
сеном. Красота!

Его горбоносый профиль в пенсне Горелова качается с колыханием машины. Он улыбается милою, застенчивою улыбкою. Короткая верхняя губа открывает длинные четырехугольные зубы, цвета старой  слоновой  кости.
Его череп под кожей, такой же гладкий, желтовато-блестящий, как зубы.

ГОРЕЛОВ
В центральный совет рабочих профсоюзов прошли меньшевики и беспартийные.

ЛЕОНИД
Не так  громко  товарищ  Горелов.

КАТЯ
Да какая это тайна? Все уже об этом знают. На днях у нас на пленуме в Наробразе выступил представитель совета профсоюзов. Вот была речь! Как будто свежим ветром пахнуло в накуренную комнату.

ЛЕОНИД
Что ж он у вас такое говорил?

КАТЯ
Говорил о диктатуре пролетариата, что они выгоняют жителей из квартир, снимают с них ботинки, и что в этом вся их диктатура. А что прежде всего нужно стать диктатором над самим собой, что рабочие должны заставить всех преклониться пред своей нравственной высотой, пред своим уважением к творческому труду.

ЛЕОНИД
 Вот интеллигентщина!

КАТЯ
И говорил еще, что рабочий класс в самый ответственный момент своей истории лишен права свободно думать, читать, искать.

ЛЕОНИД
Интересно, - какого он цеха?

КАТЯ
Иглы.

ЛЕОНИД
Ну, так! Значит, портной. Не мастерок ли? Они сейчас великолепно зарабатывают на общей разрухе, спекулируют мануфактурой, под видом
родственничков набирают подмастерьев и эксплуатируют их совсем, как раньше.

ГОРЕЛОВ
Само-собою! Раз не ваш, значит - спекулянт и буржуй!

ЛЕОНИД
Скажите, пожалуйста, чем всего больше озабочен! Что буржуазию выселяют из ее роскошных особняков и отводят их под народные дома, под пролетарские школы и приюты! Какая трогательная заботливость!.. Вообще,
необходимо обревизовать все эти выборы. Дело очень темное.

ГОРЕЛОВ
Темное, несомненно. Катя в
провинции сейчас это то и дело наблюдается: более достаточные рабочие
мелкобуржуазного склада пользуются темнотой истинно пролетарской массы и
ловят ее на свои удочки.

ЛЕОНИД
Ничего! Скоро просветим! Кто сам босой, тот не будет плакать над ботинками, снятыми с богача.

КАТЯ
А наденет их и будет измываться над разутым.

ЛЕОНИД
Конечно!

КАТЯ
А у тебя у самого очень хорошие сапоги.
Леонид оглядывает свою ногу. Подтягивает лакированное голенище.

ЛЕОНИД
Правда, недурные сапожки?

Под колесами стреляет. Машина останавливается. Шофер слезает. Меняет камеру.
Мимо скачут два всадника с винтовками за плечами.
Их догоняет еще один. Мчится карьером. Пригибается
к луке. Сечет лошадь нагайкою.

ЛЕОНИД
Махновцы. Рассыпались по окрестностям и грабят, сволочь этакая. Когда
мы от этих бандитов избавимся!

Едут дальше. Лопается другая шина.

ШОФЕР
Нельзя ехать, камер больше нету. Чиненые-перечиненые дают, так лохмотьями и расползаются

ЛЕОНИД
Ладно. Хоть в деревне остановились.

РЕВКОМ  ДЕРЕВНИ
.
Леонид предъявляет в ревкоме свои бумаги.

ЛЕОНИД
Лошадей предоставить быстро

ДЕЖУРНЫЙ ЧЛЕН РЕВКОМА
Лошадей нету. Крестьяне заняты уборкою сена.

 ЛЕОНИД
Чтоб сейчас же была подана линейка.

Солдат обращается к милиционеру, расхлябанно
сидевшему с винтовкою на стуле.

ДЕЖУРНЫЙ ЧЛЕН РЕВКОМА
Гриша, сейчас Софронов проехал из степи с сеном. Скажи, чтоб дал лошадей. Станет упираться, арестуй.
Милиционер уходит. За ним уходит и дежурный. В комнате тихо. Мухи бьются о пыльные стекла запертых окон. На великолепном письменном столе  с  залитым
чернилами бордовым сукном стоит чернильная склянка с затычкой из газетной бумаги. По стенам висят портреты и воззвания.
Горелов утыкается бритым подбородком в поднятый воротник пальто. Дремлет в углу под портретом Урицкого.

КРЫЛЬЦО РЕВКОМА

Катя выходит на крыльцо. По пыли дороги бродят куры. Леонид тоже выходит. Закуривает о зажигалку.

ЛЕОНИД
Вот человек - Горелов этот! В чем душа держится, зимою перенес жесточайшую цингу; язва желудка у него, катар. Нужно было молоко пить, а он
питался похлебкою из мерзлой картошки. Отправили его в Крым на поправку, он и тут сейчас же запрягся в работу. Если бы ты знала, - какой работник чудесный, какой организатор!..

Подъезжает линейка. На козлах сидит мужик с
войлочно-лохматой бородой, с озлобленным лицом.

В ЛИНЕЙКЕ

Едут дальше.

ЛЕОНИД
Здорово вашего брата обижают махновцы?

МУЖИК
Мужика всякий обижает...
Войдет в хату, - сейчас, значит, бац из винтовки в потолок! Жарь ему
баба куренка, готовь яичницу. Вина ему поставь, ячменю отсыпь для коня. Все
берет, что только увидит. Особенно до вина ярые.

Едет подвода, тяжело нагруженная бочонками вина, узлами. Вокруг нее гарцуют два махновца. Третий, пьяный, спит на узлах. Лошадь его привязана к задку. Возница татарин, с угрюмым лицом, бережно подхлестывает перегруженных кляч.
ЛЕОНИД
Какие вы близорукие, обыватели российские! Не умеете вы нас ценить. Кабы не мы, по всей матушке-Руси шныряли бы вот этакие шайки махновцев, петлюровцев, григорьевцев, как в смутное время или в тридцатилетнюю войну. И конца бы их царству не было.

КАТЯ
Вот, и при вас шныряют, а вы смирненько смотрите.

ЛЕОНИД
Погляди, шныряют ли у нас в России. Дай нашим сюда подтянуться, увидишь, долго ли будут шнырять.

КАТЯ
Он не только про махновцев говорил. Сказал - всякий мужика обижает.

МУЖИК
Ка-кого коня загнали!

ЛЕОНИД
Загнал с пьяных глаз, мерзавец!

Проезжают. Катя оглядывается на лошадь.
По ту сторону оврага, над откосом шоссе, солдат с винтовкою машет им рукою. Что-то кричит. За стуком колес не слышно. Солдат приседает на колено. Целится в линейку.

КАТЯ
Смотрите, что он делает!

МУЖИК
Тпруэ!

Линейка останавливается.
Солдат ленивою походкою идёт к ним. С винтовкою в левой руке, с нагайкою в правой. Лохматый, здоровенный, с картузом на затылке, с красным лицом.

МАХНОВЕЦ
Ваши документы!

На груди его большой черно-красный бант.
Леонид небрежно протягивает ему бумажку.

МАХНОВЕЦ
По-ли-ти-чес-кий комис-сар... Советчик?
Не годится документ.

ЛЕОНИД
Почему?

МАХНОВЕЦ
Мы на вашу советскую власть плюем. Нам эти документы ни к чему.

ЛЕОНИД
А для чего вам, товарищ, документы? По какому праву вы их требуете?

МАХНОВЕЦ
Плюем на вашу власть. Мы только батьку Махно одного знаем. Он нам приказал: "Бей жидов, спасай Россию!". Приехали к вам сюда порядок сделать. Обучить всех правильным понятиям... Бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не почернеют... Ты кто?

ЛЕОНИД
Я тебе показал документ, знаешь, кто я, - чего еще спрашиваешь!

Махновец замахивается на Леонида нагайкой

МАХНОВЕЦ
Молчи!.. Кто ты?

ЛЕОНИД
Кто! Ну, коммунист.

МАХНОВЕЦ
Нет, кто ты?

КАТЯ
Да неужто ж сами не видите? Русский, русский! Не еврей!

Широкая рожа солдата расплывается в улыбку.

МАХНОВЕЦ
Хе-хе!.. Верно!.. А ты, ты жидовка!

КАТЯ
Вот так так! Я двоюродная сестра его!
МАХНОВЕЦ
Сестра!.. Знаем, что за сестры! Повидали их на войне. Слезайте все долой!.. Слышь, земляк! Конь у меня занедужил, вон лежит. Повезешь в город.

МУЖИК
Дохлый твой конь, ай не видишь? Куда его везть!

МАХНОВЕЦ
Отойдет. Поворачивай!

КАТЯ
Да что вы, товарищ!.. Разве линейка подымет лошадь? Вон мажара, чего ж вам лучше!

Навстречу едет пустая мажара. В ней сидят два грека.

Махновец
Стой!

Греки продолжают ехать. Махновец упирает приклад в бедро. Стреляет в небо. Греки останавливаются.. Махновец отдергивает затвор. Опускает винтовку.

МАХНОВЕЦ
Слезай!

Греки слезают.

МАХНОВЕЦ
Кто такие?

ГРЕК
Крестьяне, товарищ. За сеном едем.

МАХНОВЕЦ
Вина не везете?

ГРЕК
Поглядите сами, пустая арба... Можно ехать?

Махновец отрицательно мотает головой. Поворачивается к вознице линейки.

МАХНОВЕЦ
Ты мне ручаешься за них?

МУЖИК
За кого такое?

МАХНОВЕЦ
Вот за этих.

МУЖИК
Я-то что тут? По наряду взяли меня. Кто такие, - почем я знаю.

МАХНОВЕЦ
Ты мне за них отвечаешь. Ежели что, - на мушку тебя.

Махновец поворачивается к грекам.

МАХНОВЕЦ
Вон конь мой лежит. Подъезжайте, подберем его... В город свезете.

ГРЕК
У нас лошади слабые, не вытянут.

КАТЯ
Неужели у тебя нет револьвера?

ЛЕОНИД
Ч-черт! Такая глупость! Забыл.

Леонид слезает с линейки. Разминает ноги.
Махновец оглядывает линейку.

Горелов, сгорбившись и уткнувшись подбородком в воротник, все время неподвижно сидит на той стороне линейки, спиною к махновцу. Взгляд махновца останавливается на его горбоносом, изжелта бледном профиле.

МАХНОВЕЦ
Ты... Поди-ка сюда, жидовская харя!
Махновец берется за револьвер у пояса.
Катя быстро переглядывается с Леонидом. Леонид охватывает сзади махновца,

ЛЕОНИД
Товарищи, вяжите его!

Бросает махновца на землю. Катя соскакивает
с линейки. Мужик изо всей силы хлещет кнутом по
лошадям. Горелов на ходу спрыгивает. Неловко взмахивает руками. Кувыркается в канаву. Греки вскакивают в мажару. Гонят по дороге в другую сторону. Махновец бьётся под Леонидом. Рука с револьвером мотается в воздухе над Леонидом. Старается повернуть револьвер на него. Катя хватает руку с револьвером. На длинных ногах неуклюже подбегает Горелов. Всею грудью наваливается на руку. Рука бешено дергается, проезжает выступающими частями револьвера по Катиной щеке. Опять взвивается в воздух. Махновец изгибается. Сбрасывает с себя Леонида..В упор стреляет в набегающего Горелова. Подминает под себя Леонида. Рука с револьвером упирается в землю. Катя хватает валяющуюся на земле винтовку с оборванной перевязью. Изо всей силы бьёт прикладом по руке. Револьвер вываливается. Катя поднимает, беспомощно оглядывает револьвер.. Пробует поднять курок. Не подается.

КАТЯ
Товарищ Горелов! Револьвер, стреляйте! Я не знаю, как выстрелить!

Горелов, в окровавленном пальто, лежит на дороге. Голова его закинута.Хрипит. Мелькает далекая линейка на шоссе. Она мчится в гору. Мужик испуганно оглядывается. Сечет кнутом лошадей. Махновец душит Леонида. Катя с визгом налетает. Охватывает руками голову махновца. Вместе с ним падает наземь. Махновец локтем бьёт ее с размаху в нижнюю часть живота. Катины руки судорожной, мертвой хваткой продолжают сжимать плотную, лохматую, крутящуюся голову. Раздается выстрел. Голова в руках глухо стонет. Еще выстрел.

ЛЕОНИД
Бросай!

Катя вскакивает. Махновец, с раздробленным коленом, с простреленным животом, пытается подняться. Ерзал по земле руками. Леонид стреляет ему в широкое, скуластое лицо. Махновец дергается, сникает. Валится боком на землю.

ЛЕОНИД
А Горелов где?

Горелов неподвижно лежит с открытыми глазами.
Ярко желтеют оскаленные, длинные зубы.

КАТЯ
Смотри!

Вдали, из-за горба шоссе, на красном фоне зари
вырастают, подпрыгивая, два черных силуэта всадников с винтовками.

ЛЕОНИД
Махновцы! Удирать! Погоди! Придется отстреливаться.

Он снимает с убитого подсумок с патронами. Берёт винтовку, револьвер

ЛЕОНИД
Айда!.. Только бы до гор добраться... Пока еще подъедут, разберут, в чем дело. Не беги, пока на виду.

Не спеша, они сходят к мосту. Спускаются в овраг. Бегут по
бело-каменистому руслу вверх. Они выбираются из него. По отлогому скату быстро идут вверх, к горам, среди кустов цветущего шиповника и корявых диких слив. Из-за куста они оглядываются
На шоссе, возле трупов, уже целая куча всадников. Они
размахивают руками. Указывают в их сторону. Вдоль оврага скачут несколько человек.

ЛЕОНИД
Бежим!

Пригибаясь, они бегут меж кустов к горам. По-осиному жужжа, над головами проносится пуля. Долетает звук выстрела. Путь пересекает овраг.Они перебираются через него. Вскоре другой.

КАТЯ
Смотри, как хорошо! Ведь это им загораживает дорогу. Либо придется слезать с лошадей, либо в обход ехать!

Скачет по откосу уже человек пятнадцать. На скаку стреляют. Они подбегают к горе с поперечными, параллельными друг другу овечьими тропками.

ЛЕОНИД

Ну, только бы по ней взобраться, - тут цель для них хорошая, а там
лучше будет... Не трусь, Катька!

КАТЯ
Дурак ты, Леонидка!

Они карабкаются в гору. Цепляются за колючие плети цветущих каперсов. Кругом щелкает по камням. Катя оглядывается. Всадники спешиваются. Спускаются в
поперечный овраг. Другие стреляют с колена.
Гребень горы с алыми маками. Большие камни. Два
махновца садятся на коней. Леонид бросается за камень. Прицеливается. Катя, с отколовшейся, растрепанной косой, стоит.Смотрит. Струистый огонь, резкий треск. Один из махновцев хватается за ногу. Опускается наземь.

ЛЕОНИД
Дура, ложись же! Чего стоишь!

Еще раз стреляет, еще. Они бегут. За гребнем горы тянется
широкое ущелье, густо заросшее лесом...
Темнеет. Катя с Леонидом сидят под нависшим камнем, за струисто-ветвистыми кустами непроглядной дерезы. По лесу трещат шальные выстрелы махновцев.

ЛЕОНИД
Что это у тебя?

Рукав Катиной кофточки густо смочен кровью. Капли крови чернеют на ее серой юбке.

ЛЕОНИД
Ну, с боевым крещением! Ранена... Снимай кофточку.

КАТЯ
Ерунда какая! Что это? Я ничего и не чувствовала.

ЛЕОНИД
Снимай.

Катя стаскивает рукав. Стонет. Смотрит на руку. Выше локтевого сгиба, в измазанной кровью коже, чернеет маленькая дырка. Такая же на противоположной стороне руки. Катя смеётся. Бледнеет, В бесчувствии падает на траву.


Катя открывает глаза. Всё кружится. Перед нею усатое лицо. животно-оскаленные желтые зубы - Горелова? или лошади с прикушенным языком? Бег между кустов. Скачущие всадники.
Рука перевязана носовым платком. Френч Леонида накинут на грудь.
По лесу гулко раздаются мужские голоса. Трещат кусты под ногами лошадей. Но уже много дальше

Катя поднимается. Медленно надевает кофточку.

КАТЯ
Какая нелепость! С чего это я?

Леонид сидит в одной рубашке, заправленной в брюки. Курит, пряча огонек в ладонь.

ЛЕОНИД
Ничего, это бывает. Важно не распускаться, когда нужно. По закону,девице полагается хлопаться в обморок в минуту самой опасности, а мужчине,
отбивая удары, взваливать драгоценную ношу на луку седла... А с тобою можно
дела делать. Молодец девка!
Ты через горы знаешь дорогу в Арматлук? На шоссе разумнее не выходить.

КАТЯ
Приблизительно знаю. Это - ущелье Гуяр-Бах, тут перевал должен быть около Кара-Агача... Пройдем.

Катя быстро встает.

ЛЕОНИД
Погоди, дурочка, не спеши. Дай махновцам уйти.

Катя садится.

Леонид кладет руку на Катину руку.

ЛЕОНИД
Спасибо тебе, Катюрка! Кабы не ты сегодня, кормить бы мне собою крымских ваших червей... Жалко, что ты не наша. Нам такие нужны.

КАТЯ
Если бы вы были другие


ЛЕОНИД
Не можем мы быть другими.

КАТЯ
Но отчего же, отчего? Пойми, Леня, для меня это смертельный вопрос...Зачем вы эту грязь разводите вокруг себя, эту кровь? Это хамство, это измывательство над людьми? Ведь такого циничного надругательства над жизнью никогда еще, нигде не было! Вы так все обставили, что только хамы и карьеристы могут к вам идти, и те, кому власть, как вино. И все человеческие слова отскакивают от вас, как вот если камушки бросать в эту скалу.

ЛЕОНИД
Удивительные вы люди! Разве мы можем такие слова впускать себе в душу? Как ты не понимаешь? Все кругом до самого основания изменилось, прежние отношения сломались, душа должна перестроиться на какой-то совсем новой морали... Или уже нельзя будет жить.

КАТЯ
Говори так, Ленька! Говори так! Не переходи на всегдашний тон. Господи, какой он тяжелый! Как будто все время в маске человек!

ЛЕОНИД
Вы как смотрите? Была хорошая, чистая, светлая жизнь, и ей только не давали развиться давившие ее мерзавцы. Мерзавцев убрали, - и вот все пошло бы хорошо и гладко, да вмешались на беду эти подлые большевики и все вам напортили. Милая моя, ведь это же взрыв был, - взрыв огромных подземных сил,
где вся грязь полетела вверх, пепел перегорелый, вонь, смрад, - но и огонь очищающий, и лава полилась расплавленная. Подумай, какие человеческие силы могли бы это удержать?

КАТЯ
А вы не удерживали, а, напротив, разжигали.

ЛЕОНИД
Конечно. И нужно было, чтоб огонь ударил в небо и чтоб лава полилась по миру. А что грязь и смрад, - так что же делать! Неужели ты думаешь, что, если бы все от нас зависело, мы не действовали бы иначе? Дисциплинированные, железные рабочие батальоны, пылающие самоотверженною любовью к будущему миру, обдуманная, планомерная реорганизация строя на новых началах... Эх, да смешно говорить! Ей-богу, как будто институтки в белых пелериночках, - и разговаривай с ними серьезно!

КАТЯ
Нет, вы эту грязь именно разводите, вы нарочно играете на самых подлых, эгоистических инстинктах, стараетесь разжечь их, а не боретесь с ними. Вы вперед забегаете, вы хуже тех, к кому приноравливаетесь.

ЛЕОНИД
Погоди. Пойдем. Не ночь же всю сидеть.

КАТЯ
Ну! Только что разговорились... Ну, что ж, ну, и ночь просидим!

Леонид надевает куртку. Поднимает с земли винтовку. Выходит из кустов.

ЛЕОНИД
Тихо. Уехали... Ночь-то какая!

Месяц поднимается меж гор над ущельем. Внизу чернеет лес.
Впереди крутыми своими утесами уходит в небо Кара-Агач.

КАТЯ
Тут где-то сейчас горная дорога должна быть через перевал...

Они осторожно идут, оглядываясь и прислушиваясь Выбтоп.тся на горную, слабо наезженную дорогу.

ЛЕОНИД
Ты одного не понимаешь. Подготовительная, начальная стадия революции и сама революция - две совсем разные вещи. Там
самоотвержение, высокийидеализм, чистый, молодой порыв. Таковы были девятисотые годы с первой революцией нашей. Но тогда шли десятки, - ну, сотни тысяч. А теперь поперли
миллионы. Некультурные, дикие, озлобленные. Не за человечество они идут, не за лучшее будущее, а за себя, - просто за самих себя, - полные злобы, мести, жадности. Но ведь ты марксистка, как же ты этого не учитываешь? В этом-то и
сила всякой настоящей революции. Пойми ты, что старая психология идейного нашего революционера-интеллигента здесь не только не нужна, а вредна, опасна... Ну, вот ты, например. Ты работала для революции, в тюрьмах сидела,
в ссылке была. Потому, что ты видела, что рабочие, крестьяне угнетены, страдают, - и ты возмущалась. Очень все хорошо, и честь тебе. Но теперь угнетены буржуазия, интеллигенция, ты
возмущаешься за них. Конечно, по-человечеству сказать, все - люди, и не виноваты буржуи, что родились буржуями. И вот, ты двоишься. Источник, из которого шло твое революционное настроение, потек по другому направлению. А мы идем за рабочих не потому, что они какие-то лучшие люди. Такие же! А потому, что классовый эгоизм толкает их на разрушение всяких классов и на создание нового мира. И со старою меркою подходить тут нельзя. Вот почему наша милая, отзывчивая
интеллигенция со своею чистенькою моралью оказалась не у дел.

КАТЯ
Да, спасибо вам за вашу новую мораль! Ведь самодержавие, - само самодержавие, с вами сравнить, было гуманно и благородно. Как жандармы были вежливы, какими гарантиями тогда обставлялись даже административные расправы, как стыдились они сами смертных казней! Какой простор давали мысли, критике... Разве бы могло им даже в голову прийти за убийство Александра Второго или Столыпина расстрелять по тюрьмам сотни революционеров, совершенно непричастных к убийству?.. Гадины вы! Руку вам подашь, - хочется вымыть ее!

ЛЕОНИД
Вот тут-то мы и начинаем говорить на разных языках. Для нас вопрос только один, первый и последний нужно это для революции? Нужно. И нечего тогда разговаривать. И какие страшные слова вы ни употребляйте, вы нас не смутите. Казнь, так казнь, шпион, так шпион, удушение свободы, так удушение.
Провокация нужна? И пред провокацией не остановимся. А эксцессы... Эксцессы мы очень бы рады и сами искоренить. Понятно, что у чекиста, в его страшной работе, голова легко пьянеет от власти и крови. Вы только не знаете, сколько из них самих попадает у нас под расстрел. Но чтобы на этом основании устыдиться и уничтожить чрезвычайки, и с закрытыми глазами ходить среди заговоров и покушений на революционную власть, ну, нет-с! Плохо рассчитали!
Мы не такие дурачки, и на удочку вашу не попадемся!

Катя молчит. Она опускает голову. Леонид видит, что на девической щеке чернеют запекшиеся царапины от револьвера. Он просовывает руку под ее локоть.

ЛЕОНИД
Ну, ничего!.. Ночь-то какая, посмотри.Помнишь, утром, на площади у вас в Атматлуке, когда мы судили за грабеж ваших парней, записавшихся в красную армию? Неужели же, ты думаешь, не хотелось бы мне, чтобы все у нас были такие, как тогдашний мой отрядец из рабочих, - горящие, серьезные, дисциплинированные?.. И вот, - что кругом делается! Грабежи, пьянство, притесняют всех одинаково; мужики с каким нас встречали восторгом, а теперь начинают ненавидеть. Даже махновскую эту сволочь мы вынуждены до времени терпеть. Ведь большинство у нас - люди деклассированные, развращенные империалистической войной, отвыкшие от труда,привыкшие к грабежу и крови, притом раздетые и голодные. Сразу их не перевоспитаешь. Только медленно, идя вместе с ними, мы постепенно сможем их
сорганизовать. И, конечно, приходится совершенно перестроить свою душу. Я помню октябрьские дни в Москве. Теперь смешно вспомнить как мы, интеллигенты, были тогда мягкосердечны, как боялись пролить лишнюю каплю крови, как стыдились всякого лишнего орудийного выстрела, чтобы, упаси боже,не задеть Василия Блаженного или Ивана Великого. А солдатам нашим это было совершенно непонятно, и они, конечно, были правы... Что с тех пор каждому из нас пришлось видеть, переиспытать!

Катя высвобождает руку.

КАТЯ
Погоди! На минутку!

Наклоняется к кусту. Срывает под ним две веточки цветущего шпорника. Усердно их нюхает.

КАТЯ
Ну! Ну! Дальше!

ЛЕОНИД
Ну, вот... В банкирском особняке, где я сейчас живу, попалось мне недавно "Преступление и наказание" Достоевского. Полкниги солдаты повыдрали на цигарки... Стал я читать. Смешно было. "Посмею? Не посмею?" Сидит интеллигентик и копается в душе. С какой-то совсем другой планеты человек. Ну, вот сегодня, с махновцем этим... Ты первого человека в жизни убила?

КАТЯ
Ну! Как ты говоришь...

ЛЕОНИД
Как говорю... Да, мы с тобой убили..

КАТЯ
Ну, да.
Мне тоже думается.

ЛЕОНИД
А, может быть, его не стоило убивать.

КАТЯ
Мне тоже думается.

ЛЕОНИД
Что он за револьвер взялся на Горелова, - так можно было разговорить. С пьяным русским человеком это легко, только шуточка вовремя. Не то, что с латышом, например, - эти звереют в хмелю. А мы убили. И вот ты долгие годы
будешь задавать себе вопрос Права ты была? Не права?... А я... Есть мн время об этом думать! Какая-то огромная, совершенно бессознательная жизнь в коллективе. Сегодня он, завтра я. Так все это неважно! Важно, что земля
трясется, что гнилье рушится, что все, о чем вы говорите поосторожнее, да не сразу! - все летит к черту. Ведь по всей Европе от нас идут подземные удары, бьют снизу в просторы летаргической Азии. Все ворошится, просыпается.
Придавленные чувствуют, что все они - одна огромная, братская стихия, что нет никаких разъединяющих Христосов, Будд, Аллахов, нет каких-то священных Франций, Германий, Индий, Китаев, что все это обман. Один только вечный,
священный, неразрывный объединитель - Труд... И думать о каком-то махновце убитом, о том, что нас убьют, о ботинках, снятых с барина, о том, что мы рот зажимаем трусам и предателям, которые все это хотят остановить. Поосторожнее, да посмирнее, да чтобы не обидеть кого, да слишком рано еще... И это тогда, когда все силы мировые нужно напрячь, когда все в том,чтобы дружно вскочили все сразу.

Катя усердно нюхает цветы.
С вершины перевала открывается туманная, голубая под луной арматлукская бухта меж выбегающих мысов. В поселке краснеют огоньки.

ЛЕОНИД
Вот это поселок ваш?

КАТЯ
Да.

Леонид опять берёт Катю под руку

ЛЕОНИД

Выбрались. Катя, мы больше никогда так не будем говорить. Мы чужие. Ты считаешь меня жестоким, а моя трагедия - что во мне слишком мало стали. Ты хорошая девчурка, и мне не
хочется, чтоб мы были врагами. Знай, что мне часто бывает очень тяжело, иногда кажется - не хватит сил все это выдерживать. Не случайность, что среди нас так много морфинистов и кокаинистов. И очень много в условиях работы, что калечит душу. Не стоим мы на высоте. Но выбора нет. Вспомни иногда об этом, когда слишком захлестнет тебя ненависть.

Катя высвобождает руку. Бросает цветы наземь.

КАТЯ

Да, мы чужие... Мне припоминается, я читала у Лиссагарэ. Один
версальский офицер, во время расстрела коммунаров, воскликнул нужно иметь очень твердые политические убеждения, чтоб выдерживать душою то, что мы
делаем! Но вот что обидно, о чем плакать хочется... Когда вас свергнут, когда вы даже сами сгинете на месте от своей бездарности и бессмысленной жестокости, - и тогда сиянием вас окружит история, и вы яркою, призывною звездою будете светить над всем миром, и всё вам простят! Что хотите,
делайте, омохнатьтесь до полной потери человеческого подобия, - всё простят! И даже ничему не захотят верить... Где же, где же справедливость!

Они молча спускаются с перевала.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

Фитилек в стакане с маслом тускло освещал закоптелую
кухню. Катя, с голыми руками и плечами, сидит на табуретке.
Иван Ильич перевязывает ей простреленную руку.
Катя одевается

КАТЯ
Да, еще вот что. Вера приехала из России, работает у нас в городе.

АННА ИВАНОВНА
Да что ты?

Иван Ильич прохаживает по кухоньке

ИВАН ИЛЬИЧ
Что же, в чрезвычайке служит?

КАТЯ
Ах, оставь ты, папа!
    
ИВАН ИЛЬИЧ
Когда она была учительницей на донецком руднике, она публично не подала руки врачу, присутствовавшему при смертной казни; ее тогда уволили за это и выслали из донецкого края. Что же, и теперь она не подает руки людям, причастным к казням?

КАТЯ
Ну, папа, я не хочу с тобой об этом говорить... Видеть ее ты, конечно, не желаешь?

ИВАН ИЛЬИЧ
Откровенно говорю: не желал бы.

КАТЯ
Ну, мама, мы с тобой в понедельник поедем в город, ты с ней там увидишься.

Садятся ужинать. Иван Ильич ест молча.

КАТЯ
А вы всё в кухне живете и в маленькой комнатке? Отчего не перебираетесь на летнюю половину?

АННА ИВАНОВНА
Там солдаты-пограничники живут. С мезонина глядят в подзорную трубу на море. Уж такое мне горе с ними! Воруют кур, колят на щепки балясины от террасы, рубят столбы проволочной ограды. Что стоит сходить в горы, набрать хворосту? Ведь круглые сутки ничего не делают. Ходит же Иван Ильич. Нет, лень. Вчера две табуретки сожгли.

КАТЯ
Так нужно начальнику их заявить!

АННА ИВАНОВНА
Он говорит: представьте с поличным, я такого
расстреляю. И ведь, правда, расстреляет. За табуретку!
Ревком состоит из Афанасия Ханова и еще трех мужиков болгар. Агапов, - представь себе, Агапов! – стал
заявлять, что это не настоящий ревком, что в
нем не представлена местная беднота. Приехала из города чрезвычайная тройка, сменила ревком. Ханова, как
коммуниста, оставили, но намылили ему голову за мягкость. Назначили в ревком Гребенкина и Тимофея Глухаря. Теперь главная
там сила - Гребенкин. Свирепствует вовсю. И первым делом дачу Агапова занял
под ревком, а Агапова
выселил. Вот тебе и
подслужился Агапов! Гребенкин на даче Яновича, где был сторожем, занял три лучших комнаты, завладел всей одеждой, хранившейся в сундуках. У деревенских богачей, Албантовых и
Стамовых, отобрал коров, лошадей, и роздал бедным мужикам. Дает мужикам
ордера на мебель и посуду дачников, на белье.Ивана Ильича новый ревкома, в порядке трудовой повинности, обязал лечить безвозмездно все местное население. За это ему выдается из ревкома по два фунта муки в неделю.
И какие мужики требовательные стали, настойчивые! Таскают то и дело, по самым пустяковым поводам, и непременно, чтоб сейчас пришел! Нарыв на
пальце у него, и Иван Ильич, старик, должен тащиться к нему, - сам ни за что
не придет. Сытые, отъевшиеся, - и даже не спросят себя; чем же мы-то живем? А у самих всегда - и сало на столе, и катык, и барашек жареный.

ИВАН ИЛЬИЧ
Ну, все-таки... Вот вчера Цырулиева дала бутылку молока.

АННА ИВАНОВНА
Первый, кажется, случай. Да! Раз еще как-то фунт брынзы дали... На днях пьяный вломился к нам Тимофей Глухарь, орал: Эксплуататоры! Я вам
покажу! Если хоть одна жалоба на тебя будет от мужиков, засажу в подвал на
две недели! И вдруг потребовал, чтобы Иван Ильич записался в коммунисты. -
Отчего, - говорит, - не желаете? Значит, вы
Сочувствуете белогвардейцам...
Сам в новеньком пиджаке и брюках, - реквизировал у Галицкого, помнишь, у
шоссе его дачка? Акцизный контролер из Курска.

Заходит инженер Заброда, бухгалтер деревенского кооператива, - длинный, с большим кадыком на чахоточной шее. Подаёт Кате руку.
Медленно курит толстую крученку из плохого табаку


ЗАБРОДА
Кооператив закрыт, весь товар взят на учет и вот уже
месяц лежит без движения. Деревня без мануфактуры, без обуви, без керосина и
спичек. И никакие представления не помогают. Один ответ: ждать распоряжений! Им хорошо, у самих всего в избытке. Спешить некуда! Я не могу понять, - что это?
Уверенность ли в безграничном терпении
русского народа, или выражение полного отчаяния от сознания своего банкротства?

КАТЯ
Не знаю. Что-то неуловимое, мне непонятное, - но другое что-то, что дает им силу. Страшную, неодолимую силу. А помимо их - либо махновщина, в основе еще более ужасная, либо деникинщина, возвращение к старому.

ЗАБРОДА
А теперь уже не воротились к старому? Все, как прежде, только в еще более российских формах. Для народа разницы нет, измываются ли над ним
становые с урядниками, или комиссары с Гребенкиными... То же рабство, та же
тупая реакция.

КАТЯ
Нет! Все-таки тут революция, самая настоящая. А не реакция.

ЗАБРОДА
Смертные казни, подавление самодеятельности, удушение печати... Вот так революция!


ШОССЕ

Катя идёт по  шоссе. Из соседней  дачи на неё смотрят муд и  жена.
По-прежнему очумелые глаза, полные отчаяния.

ЖЕНА
У нас отобрали лучшую одежду, наложили контрибуцию в три тысячи рублей. Уплатить было нечем, и пришлось продать корову. И уже нет коровы,а с нас требуют семь фунтов масляного продналога.

МУЖ
Екатерина Ивановна! Объясните вы ей, пожалуйста: ведь можно кормить
маленьких цыплят пшенною крупою, не варя ее.

КАТЯ
По-моему, можно. Я просто крупою кормила.

МУЖ
Вот видишь. И так погибаем от работы, а она: нет, это вредно для цыплят, нужно им варить кашу!

Катя идёт по деревне.
Повсюду на крестьянских дворах клубился
черный дым. Слышится визг свиней. Алеют кровавые туши. Навстречу идёт Уляша.

КАТЯ
Что это, праздник какой скоро, что ли? Почему везде свиней колют?

УЛЯША
Нет, праздника нету. А только... Слышно, по одной свинье позволят держать каждому, остатних будут отбирать.

КАТЯ
Так вы всех лишних спешите зарезать!

УЛЯША
Ну да!

КАТЯ
Это к лету-то! Кто же летом свиней колет? Ну,что, Уляша, нравится вам большевизм?

УЛЯША
Нет. Что же это делают! Кому охота работать, если все отбирают. Цену объявляют пустяковую, по твердой цене, и все верно лишнее отдай им. Вино забрали, уж не знаем, работать ли виноградники, или бросить. Люди все время
в разгоне по нарядам, а нужно сено возить.

КАТЯ
Зато земля теперь ваша. И вещи у дачников для вас отбирают.

УЛЯША
Вещи - что! Их и купить можно. А за землю мы Бреверну не так уж много
платили. И в городе хорошо торговали. А теперь торговлю прекратили... Только и ждем, что авось прогонют их.


Под ярким солнцем над бывшей кофейнею Аврамиди развевается новенький красный флаг. Желтеет вывеска! Рабоче-крестьянский клуб
Катя заходит.

РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКИЙ КЛУБ

За стойкою с огромным обзеленевшим самоваром стоит
бывший владелец кофейни, толстый грек Аврамиди. Много болгар. Они сидят на скамейках у стен и за столиками Перед стойкою держит речь приземистый человек с кривыми ногами, в защитной куртке.
Глаза у него выпученные, зубы темные и кривые.

ОРАТОР
Товарищи! Вы должны понимать, что теперь у нас социализм, все должны
помогать друг другу. Вы вот говорите: мануфактуры нету, струменту нету. Как же рабочий может работать, как он может заготовлять вам товар, ежели у него нет хлеба? Вы должны доставлять им хлеб, чтоб учредилось братство трудящихся. Вы - им, они - вам. Вам добыли землю, мы прогнали помещиков и отдали вам...
Товарищи! У нас теперь есть всякие отделы: отдел народного хозяйства,
отдел социального обеспечения, - просто сказать; собес, - отдел народного просвещения. Неужели это не ясно? Все устроено по-социалистически, для трудового народа. Раньше, при царе Николке, попы вас учили: а да бе, а как буквы в склады сложить, тому не учили. Учили, как нужно на пузо эпитрахиль
спущать, как нарукавники надевать, а настоящему понятию не учили. А теперь
вам дается образование настоящее, социалистическое. Все это нужно понимать.
И нужно работать сообща, все, как один человек. Товарищи! Социал-предатели,
меньшевики и эсеры, подкупленные буржуазией, наущают вас не давать хлеба
советской республике, запрятывать его в ямы, чтобы голодом взять советскую
власть и все поворотить на старое. Ну, только это напрасно! Если меж вас есть такие кулацкие елементы, которые за контрреволюцию, то железная рука пролетариата заставит их переменить свои понятия. Мы люди дошлые, глаза у
нас острые. Под какие ометы не закапывайте зерно, мы везде сыщем. И тогда
такому кулаку будет плохо!

Болгары слушают с непроницаемыми лицами,

АГАПОВСКАЯ ДАЧА.РЕВКОМ

На бельведере развевается большой красный флаг. Крестьянские телеги стоят в саду. Привязанные к деревьям
лошади объедают кусты. Клумбы цветника затоптаны. В зале
на заплеванном паркете толпятся мужики, красноармейцы.
В бывшей Асиной спальне сидит за письменным столом Афанасий Ханов

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Проведать приехали? Ну, как у вас в городе работа идет?

КАТЯ
Не будет ли сегодня или завтра утром подводы в город? Мне нужно поехать с матерью.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Я сам на заре еду, и со мной еще товарищ один. Приходите в ревком, прихвачу вас.

Входят два солдата с винтовками. Протягивают измятый клочок бумаги.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Вина? Не могу товарищи, отпустить. Только по записке коменданта.

СОЛДАТ
Что нам комендант! Нам указ только командир полка. Вот записка его.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Что за записка! Даже без печати... Поймите, товарищи, ведь это народное достояние, вино у нас на учете, не могу я его раздавать.

СОЛДАТ
Да много ли мы просим? Дайте ведра два, и ладно!

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Не могу, - понимаете?

АРТИЛЛЕРИСТ
Всего двое нас, потому и разговариваем. Дай, вдесятером придем, тогда
разговор будет другой.

Они уходят

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Понимаете, вот каждый день так. В четверг пришли к складу,милиционеров наших на мушку, вышибли дверь погреба и увезли, понимаете,
целую бочку. Ведь вот какой народ!

Приходит Капралов

КАТЯ
А я как раз вас ищу.
Меня прислал Отдел узнать, как у вас тут идет работа.

КАПРАЛОВ
Вот хорошо, что приехали. О многом нужно потолковать.


Входит Гребенкин. Садится за стол.

КАПРАЛОВ
Сашка, на завтра нужно двух барышень пригласить, сделать перепись безграмотным.

ГРЕБЕНКИН
Пригласи-ить? Ишь, какие нежности! Мобилизуем. Вот, две девицы агаповские без дела шляются. Их пошлем.

КАТЯ
Зачем же насильно заставлять? Наверно, много найдется желающих и по
доброй воле. Все ведь голодные.

ГРЕБЕНКИН
Спрашивать их еще, - желаете ли? Го-го!

КАПРАЛОВ
Двух мало. Запасную еще наметь, - может, какая
больна окажется.

ГРЕБЕНКИН
Больна-а? Нам тогда скажи. Мигом вылечим.

КАПРАЛОВ
Сегодня в зале Бубликовской гостиницы у него идет первый концерт-митинг. Будет
декламировать кой-кто из дачников, княгиня Андожская будет петь и агаповская
барышня. Просил он Гуриенко-Домашевскую, она тоже согласилась.

ГРЕБЕНКИН
Да будет тебе! Вот человек! Просил, согласилась... Обязана идти без разговоров! Не те времена.

КАТЯ
Какое хамство! Зачем вам, Гребенкин, нужны эти измывательства над людьми? Непременно власть свою показать! Как урядники в старые времена. Какая гадость! Гуриенко-Домашевская знаменита на всю Россию.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Он озорничает. Что вы его слушаете.

ГРЕБЕНКИН
Ничего не озорничаю. "На всю Россию"... Сколько лет тут живет, - почему же ни разу не собралась мужикам поиграть? Заплати ей пять целковых с рыла, тогда пожалуйста! Вон какую себе дачу выстроила... Всех теперь
заставим работать на народ, на простых людей!
    

Тихонько входит Агапов.

 ГРЕБЕНКИН
У нас тут богов никаких нет, наденьте шапку.

АГАПОВ
Нет, я к тому... Жарко-с! Получил я повестку от ревкома, - завтра идти в лес дрова рубить.

ГРЕБЕНКИН
Ну, да. Отчего же вам дровец не порубить?

АГАПОВ
Помилуйте, мои годы не те!

ГРЕБЕНКИН
Как не те? Те самые. Вам сорок девять лет, - до пятидесяти мы всех
мобилизуем на общественные работы. Мужиков гоним. - отчего же вас нельзя?

АГАПОВ
Я понимаю, я не о том... Конечно, трудовая повинность, общественные
обязанности... Да сердце-то у меня, изволите видеть, больное.

ГРЕБЕНКИН
Сердце у вас от жиру больное. Моцион вам очень даже будет полезен.

АГАПОВ
Я вам представлю свидетельство врача.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Ну, что ж, назначим комиссию, пусть доктор освидетельствует.

ГРЕБЕНКИН
Ерунда! Знаем мы эти свидетельства! Всякую
чахотку пропишут, если попросить. Нечего, гражданин, разговаривать. Не
явитесь завтра, - в подвал вас отправлю.

Агапов выходит.
Оратор клубный входит. Он бросил на стол фуражку
Отирает потную голову.

ОРАТОР
Ну, народец у вас! Добром дела с ним не сделаешь. Чую, что без молодцов моих не обойдется.

ГРЕБЕНКИН
Не обойдется. Хлеба у всех, сколько угодно. Позакопали в землю и прибедняются.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Ну, оставь! Кто закопал, а кто и вправду бедный.

ГРЕБЕНКИН
Ты молчи! Кулак! Все родственники тебе, сватья да кумовья. Вот ты их и покрываешь.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Ах, оставь ты, Сашка!


Пойдемте, Капралов

Они выходят

УЛИЦА
КАТЯ
Я вас не узнаю, Капралов. Какой-то вы совсем новый. Пить вы бросили,что ли?

КАПРАЛОВ
Бросил. Не до того.

Входят в библиотеку, - в ней помещается отдел народного образования.

ОТДЕЛ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

За столом сидит секретарша Отдела и библиотекарша Конкордия Дмитриевна, дочь священника Воздвиженского.

КАТЯ
Рассказывайте Капралов.

КАПРАЛОВ
Открыт клуб, дом ребенка, школа грамоты. Я прошу устроить присылку из города лекторов по общеобразовательным предметам и режиссера для организации любительских спектаклей. Сцену мы уже устроили. Неделю целую я работал, даже будку суфлерскую приделал, - хороша вышла будочка!
Как у вас в городе с книгами? Отбирают их у буржуазии?

КАТЯ
Забирают из квартир бежавших. У остальных только регистрируют.

КАПРАЛОВ
А как вы скажете? Хочу у дачников отобрать книги, не стану на вас смотреть.

КАТЯ
Вот уж вы какой большевик стали, Капралов. А не противно вам это?

КАПРАЛОВ
Чего противно? У дачников вон сколько книг в шкапах, да на этажерках. Лежат без пользы, пылятся. А у нас в библиотеке одна "Нива" да "Вокруг света".

КАТЯ
Вы подумайте, Капралов, кто же тогда станет покупать себе книгу, если
ее у него каждую минуту могут отобрать?

КАПРАЛОВ
Ну, когда другие времена будут... А сейчас нужно отобрать. Что ж народу читать?

ОБЕДЕННЫЙ ЗАЛ  БУБЛИКОВСКОЙ  ГОСТИНИЦЫ
 
Рядами стоят скамейки. В глубине сооружена сцена с занавесом; и надпись на нем: Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Густо валит публика, - деревенские, больше молодежь, пограничники-солдаты. Капралов проводит Катю в первый ряд. Там уже сидеит начальство, - Ханов, Гребенкин, Глухарь, все с женами своими. Катя садится в глубине залы, вместе с Конкордией Дмитриевной.
Толпа заполняет проходы. Лущат семечки.
Третий звонок. Сопротивляясь и цепляясь за непослушную проволоку, раздвигается занавес. Застревает на половине. В зале смеются. Выскакивает Капралов. Отдергивает занавес до конца. Внизу, скрытая суфлерскою будкою, горит яркая лампа-молния. На эстраду выходит давешний оратор.

ОРАТОР
Товарищи! Рабоче-крестьянская армия выгнала из Крыма белогвардейскую
нечисть. Теперь у нас везде власть трудящихся...
Товарищи! Революция
начинается везде! В Венгрии утвердилась власть советов, тоже и в Персии. В Германии революция. Мировой пролетариат поднял голову и ринулся на борьбу со своими угнетателями капиталистами...Идет жестокая борьба, какую приходится вести советской власти на всех фронтах. Необходимо поддержать ее. Меньшевики и эсеры, предали революцию.

Местная молодежь слушает жадно, вытянув головы. Привычные красноармейцы равнодушно глазеют по сторонам.

ОРАТОР
Да здравствует всемирная пролетарская революция,
советская власть и ее вожди.

Красноармейцы затягивают

Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!

Зрители нестройно подхватывают. Оратор оглядывает зал грозными глазами.

ОРАТОР
Встать!! Шапки долой!!

КАТЯ
Господи, что это! Совсем, как в прежние времена с "Боже, царя храни"!
Вы что же, Манечка, не встаете? Слышите: вставай, проклятьем заклейменный.

МАНЕЧКА
Мы не клейменые.

КАТЯ
Как это так, не клейменые? В песнях всегда правильно говорится. Вы -проклятьем заклейменная.

МАНЕЧКА
Ничего подобного!

Выступает Капралов и спокойно, не волнуясь,
говорит простым, беседующим тоном.

КАПРАЛОВ
Вы подумайте, товарищи. Без умственности мы далеко не уйдем. Вот ты на косилке выехал ячмень косить, говоришь: Мы работаем, а они что делают? Только книжки читают! Ну-ка, а погляди на косилку свою: ты, что ли,
ее выдумал? Хватит у тебя на это мозгов твоих? В нее, брат, мозгу-то этого самого вон сколько положено! Не нашего с тобою мозгу. Вот ты это и помни. И спасибо тому скажи, кто этакую умственную штуку выдумал. А не то, чтобы над книжками смеяться. Сам за книжку возьмись, не гляди, что борода у тебя
снегом запорошена. Иди к нам в, школу грамоты, учись, иди в библиотеку к нам, книжки читай. Только тогда мы силу возьмем, когда станем умные.
Правильно сказали великие писатели Шекспир и Михайлов-Шеллер, что сила народа - в его просвещении...

Для чего-то задергивают занавес. Опять отдергивают.
На эстраду выходит княгиня Андожская со свертком нот, за нею - Майя. Майя садится за рояль. Княгиня выступает на авансцену.

КОНКОРДИЯ ДМИТРИЕВНА
Славный этот Капралов наш. Выхлопотал у ревкома для всех исполнителей по десять фунтов муки и по фунту сахару, Гребенкин противился, хотел даром
заставить, но Капралов с Хановым настояли. И вы знаете, Бубликов недавно
хотел выгнать княгиню из своей гостиницы за то, что денег не платит за номер. Дурень какой, - в нынешнее-то время! Ханов посадил его за это на два дня в подвал. Успокоился.

Княгиня поёт

Бурный поток, чаща лесов,
Голые скалы - мой приют...

Заканчивает петь. Трещат рукоплескания. Бешено кричат

Браво! Браво! Бис!

Она выходит раскланиваться

Браво! Андожская!

КРАСНОАРМЕЕЦ
Ур-ра!!!
Княгиня сдержанно кланяется. Слабая улыбка появляется на губах. В глазах удивленная радость.
Она опять поёт. Глаза вдохновенно горят,
голос окреп. Он наполняет всю залу
Зал ревет и гремит. Катя бросается за кулисы. Княгиня сидми в плетеном кресле. Восхищенный Капралов топчется рядом.

ГУРИЕНКО-ДОМАШЕВСКАЯ
Прелестно, княгиня, восхитительно! Никогда вы так не пели!

Катя жмет обеими руками руку княгини.

КАТЯ
Скажите! Ну, скажите мне! Разве такое что-нибудь вы испытывали прежде, когда пели в ваших салонах, когда это у вас было от безделья? Какую вы целину затронули! Разве вы не чувствуете, что вы сейчас делали огромное
дело, что никогда они вам этого не забудут?

Княгиня остановившимися глазами глядит на Катю.

КАТЯ
Никогда, никогда вы этого и сами не забудете! Правда?

КНЯГИНЯ
Позвольте вас поцеловать.

Крепко целует Катю.


ДОРОГА

Алое солнце только-только выглядывает.
Едут на линейке Афанасий Ханов, вчерашний оратор Желтов и Катя с матерью. Везёт их болгарин Петр Гаштов.

ОРАТОР
Да, кряжистые мужички у вас! Никакой их пропагандой не прошибешь. Придется нам тут поработать. Вот Гребенкин у вас в ревкоме парень, видно,
дельный. Его возьмем в помощь.

КАТЯ
Я не совсем понимаю. Вы весь хлеб отбираете у мужиков?

ОРАТОР
Ну, да. Не весь, а называется - хлебные излишки.

КАТЯ
Платите вы им?

ОРАТОР
Конечно, платим. По твердым ценам.

КАТЯ
По твердым! Да что ж там, пустяки! Семьдесят рублей за пуд пшеницы, а она сейчас две с половиной, три тысячи стоит.

ОРАТОР
А вы хотите, чтобы мы по спекулятивным ценам платили? Чтобы кулаки наживались на рабочем голоде?

КАТЯ
Вовсе я ничего не хочу, я вас только спрашиваю. И мне интересно вот что: получит он от вас семьдесят рублей за пуд, - что же он за эти деньги купит? Катушка ниток стоит сорок рублей. Не хватит и на две катушки.

ГАШТОВ
Теперь за катушку уж пятьдесят пять просят.

ОРАТОР
Ну, да, это конечно... Правильнее было бы товарообмен. А только что ж
делать, если нет товару! Рабочие в городах без хлеба сидят, - какая же может
быть работа? И сейчас нам не до катушек, приходится для фронта работать, империалисты напирают со всех сторон. Неужели не ясно? Такое время, всем нужно терпеть. Не до наживы. Приходится силком отбирать, если не хотят отдавать добром.

КАТЯ
Да, видела я год назад, как сюда ехала! Мужик из Новгородской губернии. Продал последнюю коровенку, купил в Сызрани два мешка муки, а в Туле продовольственный отряд все у него отобрал. С чем, - говорит, - я теперь домой поеду? И тут же, у всех на глазах, бросился под поезд. Худой,изголодавшийся... Господи, что было!

Гаштов поворачивает лицо от козел.. У Ханова глаза становятся растерянные. Анна Ивановна испуганно дергает Катю за рукав.

ОРАТОР
Таких мы жалеем. А монополии хлебной никак нельзя
отменить. Сейчас
спекулянтство пойдет. Вы поймите: революция! Неужели не ясно? Как в осажденной крепости!  Вы тех вините, кто антанту призвал, Деникиных и Колчаков вините, да! Рябушинских. Они хотят
костлявой рукой голода задушить революцию, а социал-предатели им подпевают и мужиков против нас восстанавливают... А кто им землю отдал? Ну-ка, товарищ, скажи, - землю вам Деникин отдал или нет?

ГАШТОВ
Землю-то, это, действительно...

ОРАТОР
Вот видишь! Землю вы себе сохранить желаете, а кто вам ее отдал? Рабочий! А как о том, чтоб его поддержать, - наше дело сторона! Вот почему название вам - кулаки!

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Понимаешь ты теперь, Петро? Я же вам всегда то самое говорю. Что нужно на общую пользу думать, а не только что для себя.

Гаштов молчит. Бережно похлестывает лошадей.

ОРАТОР
Мужиков мы жалеем. Временем приходится их прижать, да душою мы за них. А вот социал-предатели эти, наймиты буржуазии, что везде агитацию ведут, - эту всю сволочь надобно уничтожить без разговору. Таким - колено на грудь и нож в живот!

КАТЯ
Вот в том-то и слабость ваша...

ОРАТОР
Чтоб не смущали народ! Без всяких разговоров, - в город! Пожалуйте в Особый Отдел!

КАТЯ
В этом и слабость ваша. Вместо того, чтоб убеждать, - колено на грудь
и нож в живот. Двое вас тут мужчин против меня одной, - а какие у вас доводы? Нож в живот, пожалуйте в Особый Отдел!

ОРАТОР
Я не о вас.

КАТЯ
Как же не обо мне? Конечно, обо мне. Да и все равно, про кого бы ни было. Вот я вчера слушала вас в клубе. Вы думаете, вы убедили мужиков?
Конечно, нет. А почему? Они слушали и молчали. Попробуй вам кто возразить,вы бы сейчас: "Кулацкий элемент! Контрреволюционер! Колено на грудь! В Особый Отдел!" Они и молчат, и все ваши слова сыпятся мимо.

ОРАТОР
Детские слова говорите! Миролюбие какое-то! Толкуют же вам, -революция! Неужели не ясно? Никакого миролюбия!

КАТЯ
Я и не говорю про миролюбие. Боритесь. Пусть враги боятся вас, пусть ненавидят. Но чтоб уважали вас, чтоб чувствовали, насколько вы выше их.

ОРАТОР
А разве это не уважительная картина? Вот, приехал я к ним позавчера: на берегу у моря дом, на доме красный флаг, а в доме всю ночь при огоньке работают два коммуниста, - он вот, и Гребенкин. А кругом все злобятся, ненавистничают, камень щупают за пазухой. Или как красная армия наша кровь проливает на фронте...

КАТЯ
Неужели же это теперь кого-нибудь убедит? Будет вам, товарищ! Кровь свою и белые проливают. И средневековые рыцари-разбойники были очень храбры, и всякий бандит храбр.

ОРАТОР
Чего же вам надо?

КАТЯ
Вот чего. Когда ввели в Петербурге классовый паек, то рабочие Балтийского судостроительного завода отказались получать увеличенный паек, они вынесли резолюцию: когда все кругом одинаково гибнут от голода, стыдно одним получать больше, чем другие. Вот это истинный героизм, истинное благородство! Таким людям я поверю, что они борются за правду и
справедливость. Но это один-единственный раз было, только один! А вообще, -что кругом делается! Раньше одна была белая кость, - дворянин, теперь другая
стала, - рабочий.

Ханов соскакивает с линейки. Идёт рядом с нею.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Не хочу с вами ехать, не хочу вас слушать! Вы, может быть, не контрреволюционерка, но вы опаснее самых вредных агитаторов! Я во всем
согласен с товарищем. Таким нужно колено на грудь!

КАТЯ
И нож в живот, Ханов?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Оставьте меня, я не хочу с вами разговаривать!

Он быстро идёт в гору, Обгоняет медленно тащившуюся линейку. Возвращается обратно в  линейку

ОРАТОР
А все-таки таких, как вы, нужно бы... Уж не знаю, что бы...Расстрелять не за что, а вред большой... У вас образование, нам трудно с
вами. Дай вот, образование отнимем у вас, себе
возьмем, - тогда вы против
меня ничего не сможете сказать, как теперь я против вас.

КОМНАТА КАТИ

Вера прибегает со службы. Без слов обе бросаются
друг другу в объятия. Целуются.

ВЕРА
Мамочка! Постарела ты как!

Они сидят и плачут.

АННА ИВАНОВНА
Ну, а ты как? Бледная, худая... Ведь вам теперь хорошо живется, коммунистам. А ты еще хуже стала.

ВЕРА
Как папа?

АННА ИВАНОВНА
Ты ведь знаешь, - он бежал из России от чрезвычайки. Как ты скажешь, - не арестуют его ваши за побег?

ВЕРА
Тут же никто про это не знает.

АННА ИВАНОВНА
Но объясни ты мне,Верочка, - за что? Неужели человек не имеет права действовать по совести, говорить то, что думает? Ведь вы говорите, теперь социализм...

ВЕРА
Мамочка, время такое. Потом, конечно, все это отменят.

АННА ИВАНОВНА
А ты все такая же. И не подумает никто, что большевичка.

Анна Ивановна пересматривает белье Веры.Пара заплатанных
рубашек, дырявые полотенца.

АННА ИВАНОВНА
А говорят, у вас, большевиков, ни в чем нет недостатка!

Катя лежит в жару.

КАТЯ
В простреленной руке саднящая боль. Вокруг
ранки - ощущение странного напряжения.

ВЕРА
Ты  лежи Я маме устрою обратный проезд.

Катя лежит

В комнате Вера и врач Корсакова

КОРСАКОВА
Повернитесь, Катерина Ивановна... Вот так, довольно.

Мажет ее руку коричневою мазью.Бинтует ее.

Утро.

КАТЯ
Что это, сон был? Мне казалось вчера, - кто-то нежный и ласковый ухаживал за мною и глаза как вечерние звезды.

ВЕРА
Нет, правда. Это Надежда Александровна Корсакова, врач.

КАТЯ
Что за Корсакова?

ВЕРА
Жена нового председателя ревкома... Катюрка, а только как же ты мне не сказала, что ты ранена! Только сегодня Леонид приехал из Эски-Керыма и рассказал про твои подвиги. Милая моя девочка! Какая же ты молодец!

КАТЯ
А что у меня такое?

ВЕРА
Рожа вокруг раны.

Входит Корсакова

КОРСАКОВА
Я слышала про вашу схватку с махновцем. Вам следовало бы дать орден Красного Знамени.
А случай этот, с махновцем, внес большую смуту в отношения, и без того напряженные. Махновцы рассказывают, что советские жиды-комиссары поймали на дороге их товарища и зверски
замучили: разбили прикладом кисть руки, прострелили живот, колено, и в конце
концов убили выстрелом в рот. Улика налицо - на дороге остался труп одного
жида-комиссара, которого, защищаясь, убил махновец. Теперь они держатся еще
более вызывающе, открыто ведут агитацию против евреев и советской власти, а войск в городе мало, и они это знают.

КАТЯ
Вот самые страшные для вас враги! Какие против них лозунги могут выдвинуть большевики? Грабь все, что увидишь, измывайся над буржуями, - это и их лозунги. А они еще говорят, что не нужно у мужиков отбирать хлеб, и что
следует избивать жидов. С этим согласится и всякий ваш красноармеец.

Надежда Александровна переглядывается с Верой.

КОРСАКОВА
Екатерина Ивановна, какой вздор! Ну, где вы видели таких красноармейцев? Вы повторяете эти скверные интеллигентские сплетни... Как не надоест! Видели бы вы их в деле! Я много работала на фронте, в госпиталях,
на перевязочных пунктах. Какое горение души, какой настоящий революционный
пыл! Ведь это все больше рабочие, добровольно пошедшие на лишения, на
увечье и смерть. Голодные, разутые, раздетые, - как львы, дерутся целыми
неделями. А у вас представление, - шайки разбойников, идущих набивать себе карманы. Эх, Екатерина Ивановна!..


В сумерках в город вступают пехотные полки.

САД У МИРИМАНОВА

Поздняя ночь. В саду, в виноградной беседке, сидит,
старик Мириманов. С ним - военный с офицерской выправкой, с пятиконечной звездой на околыше фуражки. Шепчутся. Оглядываятся.

МИРИМАНОВ
Ну, я рад, что ты жив-здоров. Тому, что ты на их сторону перешел, я никогда не верил... Дай тебе бог!

Он с умилением крестит сына. Всхлипывает. Крепко его целует.
Украдкою подходит Любовь Алексеевна. Садится рядом на скамейку.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
А Боря где?

МИРИМАНОВ
На службе у них. В военном комиссариате, что-то делает в регистрационном отделе.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Почему не ушел с нашими?

Старик презрительно машет рукой.

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА
Ведь ему по болезни дана была отсрочка на год. Он надеялся, что и красные его не возьмут.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Трусоват был Ваня бедный
Впрочем, кой-какие сведения иногда нам дает. Только очень боится.

РЕВКОМ

Леонид поднимается

ЛЕОНИД
Это, наконец, скучно! Командир бригады - форменный остолоп. Единственное достоинство, - что коммунист. А при отсутствии других достоинств это - недостаток. Обезоружить и сплавить махновцев удалось только благодаря тактичности и находчивости Храброва. С огромной инициативой, бешено храбр. Недаром солдаты прозвали его "Храбров". И командующий фронтом тоже настаивает, чтоб отдать бригаду Храброву.

КРОГЕР
Он нас предаст.

ЛЕОНИД
Данные?

КРОГЕР
Если бы были данные, я бы его прямо расстрелял.

ЛЕОНИД
У нас с вами - сказка про белого бычка!.. На то вы и политком,-наблюдайте за ним.

КРОГЕР
Я наблюдаю.

ДОМ КОРСАКОВЫХ

Катя и Вера заходят. Надежда Александровна встречает Крепко расцеловывает

КОРСАКОВА
Вот, Михаил! Девица, про которую я тебе рассказывала: голыми руками одолела вооруженного до зубов махновца. Достойна ордена Красного Знамени.

МИХАИЛ
Слышал, слышал... Мы ее назначим начальницей партизанского отряда. В
тыл Деникину отправим, на Кубань... Юрка, хочешь к этой девице в партизанский отряд поступить?

Мальчик, лениво жующий ветчину, оглядывает Катю.

ЮРКА
Ну-у...

МИХАИЛ
Не годится?

КОРСАКОВА
Партизаны на машинах не ездят. А ему бы только на автомобиле кататься, - один интерес.

МИХАИЛ
Как это? Ты ведь коммунист, Юрка?

ЮРКА
Ну да.

МИХАИЛ
Так в порядке партийной дисциплины. Без разговоров.

ЮРКА
Ну-у!..
Вбегает толстый человек Климушкин

КЛИМУШКИН
Товарищ Корсаков, на десять минут разговорцу!

КОРСАКОВА
Да что это, товарищ Климушкин! Ведь каждый день видитесь в ревкоме. Дайте человеку хоть в воскресенье поужинать спокойно.

КЛИМУШКИН
Ну, ну... Ваше превосходительство, не серчайте. Пять минут всего.

МИХАИЛ
До чего его разносит! И чего ты такой толстый? Компрометируешь советскую власть. Как тебя на митинга выпускать?

КЛИМУШКИН
Чтой-то, брат, сам не пойму. Толстею не судом.

КОРСАКОВА
Идите скорей, кончайте ваши дела.

КЛИМУШКИН
Ну, ну... В одну минуту!

Они уходят в кабинет.

КОРСАКОВА
Климушкин бывший молотобоец, теперь комиссар юстиции. Работник удивительный. Вот, действительно, толст неприлично, но даже и это у него как-то мило.
Поразительная способность сразу схватить дело, сразу ориентироваться в нем и
выдвинуть самое важное. Это, я заметила, специально - пролетарская черта.
Интеллигент возьмется: что? как? да почему? А он по намеку ловит. И инстинктом берет правильную пролетарскую линию. Спецы-юрисконсульты из сил
выбиваются, чтоб оплести его буржуазною своей законностью, а он ее рвет,
как паутину, ни в чем не отклоняется от своего пути.

Климушкин и Корсаков выходят из кабинета

КОРСАКОВА
Климушкин, куда вы всё торопитесь, а ужинать

КЛИМУШКИН
Убегаю. Убегаю

МИХАИЛ
Сановничества много стало. Удивительно, как портит людей положение. С
Джигитской улицы пять минут ему ходьбы до ревкома, - ни за что не пойдет пешком, обязательно вызывает машину. Уж ниже его достоинства. Нет каких-то устоев.

КОРСАКОВА
Как у вас, интеллигентов?

МИХАИЛ
А ты не интеллигентка?.. Да, у идейных интеллигентов. Эти как-то прочнее, не так легко голова кружится. Отдельные люди там, пожалуй, крепче и
цельнее. Но средний тип, в массах, - менее устойчивы, легче злоупотребляют властью. С просителями грубы и презрительны, с ревизуемым сядут ужинать, от самогончику не откажутся... Ну, да пройдет со временем. Закваска, все-таки,прочная.

КОРСАКОВА
Вот буржуазная психология! А я как раз заметила наоборот; именно интеллигенты при первой же возможности возвращаются к своим прежним барским привычкам... Да вот, ты же первый. Постоянно - то тебе невкусно за столом,
того не хочется...

Корсаков ложится на короткий сундук около буфета. Лицом кверху. Ногами упирается в пол.

МИХАИЛ
У старых работников это еще ничего, - школа есть,  А
вот у новых, недавних, - черт их знает, на чем душу свою будут строить. Мы
воспитание получали в тюрьмах, на каторге, под нагайками казаков. А
теперешние? В реквизированных особняках, в автомобилях, в бесконтрольной власти над людьми...

КОРСАКОВА
В кровавых боях на фронтах...

МИХАИЛ
Да, в боях... Но нам не только защищаться, - ах, черт возьми, - нам нужно и созидать. Бои, это -пустяки. И быки испанские в боях великолепны, а социализма с ними не создашь.

Легкий храп бороздит воздух.

КОРСАКОВА
Смотрите, спит!


Как низко голова лежит. Подушку бы подложить.

КОРСАКОВА
Нет, разбудим тогда.

Корсаков просыпается. Быстро поднимается на. Смотрит на часы.

МИХАИЛ
Пора ехать.

КОРСАКОВА
Куда еще?

МИХАИЛ
Военком просил на заседание. Вздремнул, теперь освежился.

Корсаков уезжает

. КОРСАКОВА
Теперь до поздней ночи. И потом до света будет сидеть в кабинете за бумагами. И так изо дня в день. Спит часа три-четыре. А сердце больное...Ну, а ты, партизан, иди-ка спать!

ВЕРА
На скрипке он теперь продолжает играть?

КОРСАКОВА
Где там! Со времени революции и в руки не брал.

ВЕРА
А помнишь в ссылке, в Верхоленске? На именинах Хуторева. Белая ночь в
раскрытые окна. И вы трио составили, - Engellied*. Хуторев на гитаре вместо
пианино, Михаил Тихонович на скрипке, а ты пела Серенаду Г.Браги.
    
Покойной ночи, мама!
Меня тот звук манит с собой...

Правда, ангельская песня! Как будто с неба звуки неслись. Петров сидел
в уголке и вдруг захлюпал. И я, - так глупо: реву, захлебываюсь. Вышла из
избы, чтобы вам не мешать. Бледные звезды на зеленоватом небе, черные
сосны...

КОРСАКОВА
Да, бывают такие минуты. Вдруг все заполнится такою красотою, все вдруг станут такие близкие.

ВЕРА
А Хуторев сам. Помнишь, он тогда читал стихи. Мы собрались проститься с ним, пред его бегством. Я тогда в первый раз услышала эти
стихи. Как к осужденному на смерть приходит священник и уговаривает его покаяться. Тот отвечает, что каяться ему не в чем. Священник настаивает. И вот осужденный в его присутствии начинает свое покаяние:

Прости, господь, что бедных и голодных
Я горячо, как братьев, полюбил!
Прости, господь, что вечное добро
Я не считал бессмысленною сказкой!..

Как тогда было хорошо!

КОРСАКОВА
Хорошо!

КАТЯ
Да, Вера? Да? Правда? Правда, тогда лучше было? Лучше было в жалкой
избенке, на опушке тайги, чем в этом дворце на берегу Крыма?

ВЕРА
Лучше.

КОРСАКОВА
Дай бог, значит, чтобы Колчак с Деникиным победили и опять нас отправили туда! Только не отправят, - просто повесят.

КАТЯ
А удалось Хутореву этому бежать?

КОРСАКОВА
Да...

КАТЯ
Ну? Ну? А дальше? Что с ним было дальше?

КОРСАКОВА
В прошлом году расстрелян. За участие в мятеже левых эсеров.

УСАДЬБА МИРИМАНОВЫХ

Мириманов смотрит на Катю

МИРИМАНОВ
Вот, вы видитесь с ними, имеете возможность их наблюдать. Замечают
они хоть что-нибудь, что творится кругом, отдают себе в этом отчет? Магазины
и базары закрыли, торговлю запретили, а сами выдают по полфунта невыпеченного хлеба. Как же, по их представлению, могут питаться люди, которые не получают комиссарских пайков?.. Сейчас в море пошла камса. Улов
небывалый, - а рыбакам запрещено продавать рыбу в частные руки, - все
полностью должны представлять в продовольственный комиссариат. Везде рыбные
инспектора, контролеры с воинскими отрядами. Привезли из уезда в продком полторы тысячи пудов рыбы, а соли не припасли. Вся рыба сгнила, теперь ее потихоньку закапывают в землю, чтобы не видел народ. А подходят все новые обозы. Что с ними делать, - не знают. Какая, подумаешь, мудреная загадка!
Пятилетний ребенок ответит: продавать! Нет, нарушится принцип!.. Вы только подумайте: голод, разруха, каждый фунт пищи важен, - а они гноят тысячи пудов! И думают, что народ ничего не видит, что можно его
Накормить митинговою болтовнею! Послушайте-ка, что народ говорит о них на базаре. Все поголовно против них, большевистский дурман рассеялся окончательно. Спасибо им! Сами поработали над этим успешнее самых ярых своих врагов. На днях у ихнего Маркса я прочел чудесную заметку, - как раз к современному положению. Послушайте: Корабль, нагруженный глупцами, быть
может, и продержится некоторое время, предоставленный воле ветра, но будет неизбежно настигнут своею судьбою, именно потому, что глупцы об этом не думают. Только, - глупцы ли? Екатерина Ивановна, поверьте мне: это не
глупость и не безумие. Это – сознательная дезорганизаторская работа по
чьей-то сторонней указке.

НАБЕРЕЖНАЯ

Шмыгающей походкою идёт по набережной женщина.Воровато глядит исподлобья. С жидкою шишечкою волос на макушке. Наклоняется. Поднимает на панели дно разбитой бутылки с острыми зубцами. Оглядывает. Бросает через каменные перила в море.

КАТЯ
Зачем вы это?

Женщина улыбается.

ЖЕНЩИНА
Наступит кто, - еще ногу себе напорет.

КАТИНА КОМНАТА

Вера смеётся.

ВЕРА
Как она выглядит? С крошечной пуговкой на макушке, ходит, как летучая
мышь летит?

КАТЯ
Да, да!

ВЕРА
Это Настасья Петровна наша. Работница табачной фабрики, двое детей, муж пьяница,
дрягиль, здоровенный мужик, жестоко бил ее и детей, пропивал не только свой,
но и ее заработок. Сообщили нам об этом в Женотдел. Я пошла к ней, убедила подать прошение о разводе. Народный суд развел их, детей оставил ей, а его выселил из квартиры вон, к его безмерному изумлению и ее столь же безмерной
радости. Теперь она стала восторженной коммунисткой, - кто бы, - говорит, - стал раньше думать о моем горе, кто бы такие законы поставил? Вера взяла ее
к себе в Женотдел. Ты, Катя, все вертишься в среде шипящих, и у тебя соответственный взгляд на все. Рабочей среды ты совсем не знаешь. Если бы ты подошла ближе, пригляделась бы, - сколько бы увидела прекрасного! Есть еще у нас в отделе одна татарка молодая, Мурэ. Как будто божественное откровение ее осенило и перевернуло всю жизнь. Великолепная вырабатывается агитаторша, татары в злобе, а татарки слушают, как посланницу с неба... Вот что. Завтра Настасья Петровна в первый раз делает работницам своей фабрики доклад о делегатском
собрании, на которое она была ими делегирована. Хочешь, пойдем?

КАТЯ
Хочу, конечно.

ВЕРА
Говорить она, вероятно, совсем не умеет, не знаю, как у нее выйдет.Но все-таки посмотришь всех.

КОНТОРА ФАБРИКИ

Сидят работницы
Председательствует Вера.

ВЕРА
Ну, товарищ Синюшина, расскажите нам, что вы слышали на делегатском
собрании.

СИНЮШИНА
Ой, товарищ Сартанова, боюсь я! Как же это я? Я никогда доклада не делала.

ВЕРА
Вы и не делайте доклада. Просто расскажите товарищам, что там было.Вы мне сказали, вам очень понравилась речь товарища Маргулиеса. Что он
говорил?

СИНЮШИНА
Уж не знаю, право, как...

СТАРАЯ РАБОТНИЦА
Что ты, Настя, право? Чай, тут все свои. Чего бояться?
    
СИНЮШИНА
Ну, вот так. Говорил, что революция, - это все равно, как ребеночек. Сперва-наперво - так, бог весть, что. Не разберешь даже, то ли человек, то ли зверюшка какая. Вот, как выкидыши бывают. Все даже пугаются. А потом понемножку образуется. На свет родится, так уж видно всякому, что вправду
маленький человек. Потом глазками начинает смотреть, сознательность приходит. Потом головку станет подымать, а там уж и ходить начнет. Вот все говорят: непорядки всякие, бестолочь, голод, ничего большевики не умеют наладить. Это все равно, что ребеночку новорожденному говорить: почему не ходишь?

РАБОЧАЯ
Ишь, хорошо как!
Ведь верно, девушки!

СИНЮШИНА
Все, говорит, помаленечку придет, нужно только всем стараться сообща. Все ведь нужно совсем по-новому устраивать, никогда еще ни в каких странах этого не бывало, чтоб рабочие сами собой управлялись, разве легко с непривычки?

Входит рабочий.

РАБОЧИЙ
Бабье собрание?

     ВЕРА
Товарищ, уходите, пожалуйста, не мешайте.

РАБОЧИЙ
Я что ж? Я только послушать.

ВЕРА
Нет, нет, ступайте.

СТАРАЯ РАБОТНИЦА
Уходи, Шабров, чего тебе тут?

Рабочий уходит

СИНЮШИНА
Потом, значит, объяснил, что такое будут большевики, что такое разные другие. Большевики говорят: нужно нахрапом брать, иначе нельзя. Ну, правда,
убивства, обиды всякие, а нужно сразу утвердить, чтоб никакого не было разговору. А другие, - уж как им прозвание, позабыла, - предатели, что ли? - они, значит, всего опасаются: чтобы понемножку все, да чтобы кому не было обиды, да чтоб поладить со всеми, да чтоб буржуи не озлобились. А
буржуазия пользуется, только и глядит, чтоб все назад отобрать, и о том не
думает, чтоб нас не обидеть.
    
РАБОЧАЯ
Уж вот хорошо ты, Настя, объяснила! Как на ладошке.

ВЕРА
Ну, видите, и доклад сделали, и ничего в этом нет страшного.

Настасья Петровна сияет улыбкою. Оправляет растрепавшуюся на макушке шишечку.

СИНЮШИНА
Я сейчас доклад делала.

СЕКРЕТАРИАТ РЕВКОМА

Как кузнечики, стучат наперебой пишущие машинки.

ПЕРВАЯ МАШИНИСТКА
Мой муж пропал без вести. Я вышла за другого.

ВТОРАЯ МАШИНИСТКА
Да что вы? И давно пропал?

ПЕРВАЯ МАШИНИСТКА
Два месяца.

ВТОРАЯ МАШИНИСТКА
Почему же вы думаете, что пропал?

ПЕРВАЯ МАШИНИСТКА
А писем не пишет.

Машинки стучат

ВТОРАЯ МАШИНИСТКА
Ну, а если вдруг воротится?

ПЕРВАЯ МАШИНИСТКА
Что ж мне было делать? Я молодая. Мне без мужчины скучно.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

Иван Ильич стоит среди закоптелой кухонки. Чадит коптилка. Люди во френчах и матросских бушлатах перетряхивают тюфяки, поднимают половицы, складывают в портфель
бумаги и письма. Афанасий Ханов прислоняется к плите.

БРИТЫЙ ЧЕЛОВЕК С РЕВОЛЬВЕРОМ
По предписанию чрезвычайной комиссии из Москвы вы арестованы,гражданин.

ИВАН ИЛЬИЧ
И слава богу. Мне надоела ваша большая тюрьма. Ведите в малую.

САД ИВАНА ИЛЬИЧА

В черной толпе вооруженных людей его ведут через темный сад. Громыхает по шоссе грузовик.

ШОССЕ

Меж винтовок и солдатских фуражек трясется широкополая шляпа Ивана Ильича. Анна Ивановна неподвижно стоит у раскрытой калитки. Смотрит вслед.

КОМНАТА КАТИ

Надежда Александровна прибегает к Вере.

КОРСАКОВА
Арестовали Ивана Ильича. По предписанию из Москвы. Михаил мне сейчас сказал по телефону. Сам
только что узнал.

Вера молчит с неподвижным лицом.

КАТЯ
Нужно действовать.

КОРСАКОВА
Приходите вечером. Михаил все узнает, расскажет.

У КОРСАКОВЫХ

Катя и Вера входят

. МИХАИЛ
Ну, что тут можно сделать! Вы агитировали против смертной казни? -
Агитировал, и всегда буду агитировать.

КОРСАКОВА
Какая окостенелость взглядов! Как он, право, не может понять!

МИХАИЛ
Единственно, что могу сделать, это поместить его в возможно сносные условия. Велю дать вам свидание. Уговорите его, чтоб он, по крайней мере,держался не так вызывающе и презрительно. Сам себе подписывает приговор.Время сейчас грозное.

ПОДВАЛ ОСОБНЯКА

Вводят Ивана Ильича в комнату. Оставляют одних.

ИВАН ИЛЬИЧ
Вы все, нынешние, даже самые хорошие, так привыкли к постоянным компромиссам с совестью, что у нас уже почти нет общего языка.

КАТЯ
Да нет, папа, погоди! При чем компромисс? Не задирай их только.

ИВАН ИЛЬИЧ
Катя! Меня спрашивают: "Вы против смертных казней, производимых советскою властью?" А я буду вилять, уклоняться от ответа? Это ты
называешь - не задирать!.. Я тут всего третий день. И столько насмотрелся, что стыдно становится жить. Да, Катя, стыдно жить становится!.. Каждый день
по нескольку человек уводят на расстрел, большинство совершенно даже не знает, в чем их вина. А Вера с ними, а ты водишь с ними
компанию...

Иван Ильич обнимает Катю. Целует.

ИВАН ИЛЬИЧ
Катя, я тебя прошу: не ходи ко мне больше на свидания. Мне с тобою тяжело.

РЫНОК

Вертится много  народа

ПРОДАВЕЦ
Спички шведские, головки советские! Пять минут вонь, потом огонь!

Второй продавец
Друзья, друзья! А что же хлеба не покупаете? Не забывайтесь! Вот хлеб
свежий!

ПОКУПАТЕЛЬ
 Сколько-о? С ума сошел!..

ПРОДАВЕЦ
Спички шведские...

ПОКУПАТЕЛЬ
Креста нету на тебе! Сто рублей картошка!

ПРОДАВЕЦ
Бери, гражданин, не ходи дальше! Дешевле нигде не найдешь. Воротишься, - за эту цену не отдам.

Раздаётся песня

A-a-ah!.. E strano poter il viso suo veder!
Ah!.. Mi posso guardar, mi posso rimirar...
Di', sei tu? Marguerita! Di', sei tu?..*

Старая женщина в отрепанном пальто, в деревянных сандалиях, поёт.
Высоко поднятая голова. Это жена бывшего городского головы Гавриленки..
Катя не глядя, суёт ей в руку деньги. Уходит

ОТДЕЛ АГИТПРОПАГАНДЫ

Надежда Александровна сидит у Веры и Кати. Пьют чай.

КОРСАКОВА
Весь наш Особый Отдел нужно бы расстрелять. Вялый, никакой инициативы. Арестовывает случайно попавшихся, но совершенно не умеет поставить широкой разведывательной работы. Теперь, впрочем, все переменится. Скоро приезжает Воронько.

КАТЯ
Воронько?! Тот, знаменитый?

КОРСАКОВА
Да.

КАТЯ
Г-господи, какой ужас!

КОРСАКОВА
Почему ужас?

КАТЯ
Этот зверь?.. И тут польется кровь реками, как на Подолии, на Киевщине!

КОРСАКОВА
Это один из самых прекрасных и самых замечательных людей, каких я когда-нибудь встречала... Вот белогвардейская оценка! Ты знаешь, Вера, недавно в заграничных газетах был помещен его портрет с подписью: "Начальник Ч.К.Воронько, палач Украины". Если бы
увидели его, - хорош палач!

КАТЯ
Для вас он, конечно, не палач. Вот если бы он ваших отцов и детей отправлял на расстрел, вы бы другими глазами смотрели... Ну, скажите мне:сама вы, - такая, какая вы есть, - пошли бы вы в чрезвычайку?

КОРСАКОВА
Конечно! Какой тут может быть разговор!.. Нет, положительно, нужно бы
всем коммунистам по очереди работать в чрезвычайных комиссиях, чтобы все
видели, как мы относимся к этой работе.

КАТЯ
И вы не знаете, - скажите, что, правда, не знаете, - какие сладострастные убийцы-садисты вырабатываются в ваших чрезвычайках. Вон,
рассказывают про здешнего особника, Белянкина... А был, наверно, хорошим
рабочим.

КОРСАКОВА
Да, бывают, я это хорошо знаю. Но только, - уж извините, не из рабочих. В Курске, пред нашим отъездом сюда, Михаил хотел освободить одного
арестованного, - никаких данных против него. А чекист, потрясая руками: они
всю жизнь нас давили, расстреливали нашего брата-рабочего. И его
расстрелять! Михаилу он показался подозрительным. Велел навести справки.
Оказалось, - бывший жандармский офицер. Расстреляли.

КАТЯ
Смотрите, все кругом рассказывают: ваш жилищный отдел, - это сплошное
гнездо взяточников, за деньги можно получить какую угодно квартиру, без взятки никогда не получишь ничего

КОРСАКОВА
Докажите!

КАТЯ
Надежда Александровна, как же это может доказать частный человек? А для власти, если только она захочет исследовать, это не составит никакого труда.

КОРСАКОВА
Извините, Катерина Ивановна. Власти некогда заниматься обывательскими сплетнями.

Корсакова уходит

КАТЯ
Если я случайно где-нибудь с этим Воронько встречусь, я ему не подам руки!


На скамейке под окном, облокотившись о спинку, неподвижно сидит Мириманов. Дремлет.



ДОМ КОРСАКОВА

Корсаков лежит на диване

МИХАИЛ
Нелепость очевидная: с нашей неорганизованностью мы совершенно не в силах держать в своих руках все производство и всю торговлю. На дворах заводов образовались кладбища национализованных машин, - ржавеют под дождем,
расхищаются. Частная торговля просачивается через все поры...

КОРСАКОВА
Значит, опять разрешить частную торговлю, возвратить фабрики хозяевам?

МИХАИЛ
Да, что-то тут нужно сделать... Рано или поздно придется ввести какие-то коррективы.

КОРСАКОВА
И это говорит коммунист! Положительно, таких людей надо бы выбрасывать из партии и расстреливать!

МИХАИЛ
И даже расстреливать?

КОРСАКОВА
Да, и расстреливать.

УЛИЦЫ АРМАТЛУКА

Восемь солдат проходят к склад вина. Бьют в зубы охранявшему склад милиционеру. Прикладами сбивают замок. Добывают вина. Останавливают проезжавшую по
шоссе порожнюю линейку.

СОЛДАТ
Эй,грек, катай нас

Все восьмеро взваливаются на линейку. Пьют вино Носятся вскачь по улицам дачного
поселка с гиканьем и песнями. начинают стрелять в цель по собакам на дворах. Пьяные засыпают в степи за поселком. Грек уезжает.

ДВОР ИВАНА ИЛЬИЧА

Люба, дочь соседнего сторожа, входит во двор Сартановской
Дачи. Перед свиною закуткою, труп Анны Ивановны. Около нее лежит миска с разлившимся хлебовом для поросенка. В левом боку пулевая рана.

Приезжают Катя с Верой. Смотрели они на спокойное, прекрасное в смерти лицо матери, без круглых очков. Плачут

КАТЯ
Я с ужасом думаю, что будет с отцом, когда он узнает.

По улице ведут арестованных солдат

ВЕРА
Сволочи. Их гонят в город на расстрел.

КАТЯ
И все это ненужно, и
кому от этого стало бы легче? Во рту как будто тошнотный вкус крови, а в
душе - тупой ужас пред жизнью. Видишь Вера
исчез поросенок, раскрали кур. В кухне высадили окно, выломали из печки духовку и бак.


ДОМ КОРСАКОВА.

День рождения Гостей много.
Белозеров, в заношенной куртке защитного цвета, кладет ладонь на рояль. Он даёт знак аккомпаниатору.

БЕЛОЗЕРОВ
Перед воеводой молча он стоит.
Голову потупил, сумрачно глядит.
С плеч могучих сняли бархатный кафтан,
Кровь струится тихо из широких ран,
Скован по рукам он, скован по ногам...


А еще певал я в домике твоем;
Запивал я песни все твоим вином;
Заедал я чарку хозяйскою едой;
Целовался сладко - да с твоей женой!!.

На цыпочках входит в залу седоватый человек в золотых очках. Корсаков приветливо кивает ему. Он оглядывается и тихонько садится на свободный стул подле Кати.
Белозерову хлопают восторженно. Он еще поёт. "Нас венчали не в церкви", "Не шуми ты, мать-дубравушка".

МИХАИЛ
Спойте: "В двенадцать часов по ночам встает император из гроба".

БЕЛОЗЕРОВ
Я этих нот не захватил.

Вдруг электричество мигает и разом во всех лампочках гаснет. Из темноты выскакивают лунно-голубые четыреугольники окон.

ГОЛОС
Пробка перегорела.

ВТОРОЙ ГОЛОС
Нет, во всем городе темнота.

ГОЛОС
Дежурный у доски заснул на станции. Сейчас опять зажжется.

КОРСАКОВА
Пойду раздобуду свечей.

БАС
Товарища Корсакова в круг! Советский анекдотик!

МИХАИЛ
Путешествие русского за границу - не слыхали?

БАС
Нет. Валяйте.

МИХАИЛ
Гражданин Советской республики, отстояв тридцать семь очередей, получил заграничный паспорт и поехал в Берлин. На пограничной немецкой станции получил билет, - бегом на запасный путь, где формировался поезд, и с чемоданчиком своим на крышу вагона. Подали поезд к перрону. Кондуктор смотрит: Господин, вы что там? Слезайте! - Ничего, товарищ, я так всегда езжу, я привык! - У нас так нельзя, идите в вагон. - Видите ли, товарищ,
у меня нет права на проезд ни в штабном поезде, ни в поезде В.Ч.К. - Да
билет-то есть у вас? - Вот он, вот он, билет. - Так идите в вагон. Гражданин почесал за ухом, слез, вошел в вагон, - пулею в уборную и заперся. Стучатся. Некуда, некуда, товарищ! Тут двадцать человек сидит! Поезд пошел, пассажиры толкаются в уборную, - заперто. Пришел кондуктор. Эй, мейн герр! Вы там долго будете сидеть? - До Берлина! - До Берлина? Вот
странная болезнь!

Сидящий рядом с Катею господин прыскает от смеха.

МИХАИЛ
Кондуктор отпер дверь своим ключом. Так, господин, нельзя. Иногда уступайте место и другим. Обыватель приезжает в Берлин. Напрасно
разыскивал Жилотдел. Приезжает в гостиницу. Таинственно отзывает
швейцара. - Дело, товарищ, вот в чем: мне нужно переночевать. Так, где-нибудь! Я не прихотлив. Вот, хоть здесь, под лестницей, куда сор заметают. Я вам за это заплачу двести марок. - Да пожалуйте в номер. У нас
самый лучший номер стоит семьдесят марок. - Суть, видите ли, в том, что я
поздно приехал, Жилотдел был уже заперт, и у меня нет ордера...После многих приключений в Берлине, обывателя в конце концов посадили в железную клетку и над нею написали: Р.С.Ф.С.Р.
(редкий случай феноменального сумасшествия расы)

Входит Надежда Александровна с двумя зажженными кухонными лампочками

КОРСАКОВА
Все с белогвардейскими своими анекдотами!

Толстый Климушкин закатисто хохочет. Господин рядом с Катей смеётся детским, неостанавливающимся смехом

КОРСАКОВА
И вы тоже!

Господин вытирает под очками слезы.

ГОСПОДИН
Очень, очень остроумно!

Он обращается к Кате, выпуская сквозь усы дым из трубки

ГОСПОДИН
Это с самого начала можно было предвидеть, и логика вещей, естественно, привела к этому. Только подумать, - в свое время у нас в руках
находились и Краснов, и Деникин, и Корнилов. Краснов, арестованный, был у
нас в Смольном, - и его отпустили на свободу под честное слово, что не
пойдет против нас. И сколько потом понапрасну пролилось из-за этого рабочей крови!.. Враги внутри еще страшнее. Принимают лояльный вид, а тайно саботируют всякое наше начинание, дезорганизуют все, что могут, и в
критический момент перебрасываются к нашим врагам.

В полумраке на Катю смотрят серьезные глаза под высоким и очень крутым лбом. Поблескивает золотая оправа очков, Седоватые усы середине желто-рыжие от табачного дыма.

КАТЯ
Ну, хорошо. Это бы все еще можно, - если не принять, то понять. Но ведь арестовывают и уничтожают часто совершенно невинных, по одному подозрению, даже без всякого подозрения, просто так.

ГОСПОДИН
Бесспорно. Но тут лучше погубить десять невинных, чем упустить одного
виновного. А главное, - важна эта атмосфера ужаса, грозящая ответственность
за самое отдаленное касательство. Это и есть террор... Бесследное
исчезновение в подвалах, без эффектных публичных казней и торжественных последних слов. Не бояться этого всего способны только идейные, непреклонные люди, а таких среди наших врагов очень мало. Без массы же они бессильны. А обывательская масса при таких условиях не посмеет даже шевельнуться, будет бояться навлечь на себя даже неосновательное подозрение.

Катя глядит в поблескивавшие в полумраке очки над
нависшим лбом

ГОСПОДИН
В тех невиданно трудных условиях, в которых революция борется за свое
существование, это единственный путь. Путь страшный, работа тяжелая. Нужен совсем особый склад характера: чтоб спокойно, без надсада, идти через все,
не сойти с ума, - и чтоб не опьяняться кровью, властью, бесконтрольностью. И обычно, к сожалению, так большинство и кончает. Либо сходят с ума, либо рано-поздно сами попадают под расстрел.

КАТЯ
Ах, нет!.. Господи! Вот я чего не понимаю. Я слышу по голосу, я вижу, - вы идейный, убежденный человек. И вот - вы, Надежда Александровна, Седой... Вы все так легко об этом говорите, потому что для вас это теория. Делается это где-то там, вне поля вашей деятельности. Ну, скажите, - ну, если бы вам, самому вам, пришлось бы... Как ваша фамилия?

ГОСПОДИН
Воронько

КАТЯ
Во... Воронько?!

ВОРОНЬКО
Да. Вы думали, - у меня не только руки, но даже губы в крови?

КАТЯ
Я ничего не понимаю...

Подходит Корсаков. Уводит Воронько.
    
КОМНАТА КАТИ

Катя и Вера  лежат в постели

КАТЯ
Папу освободят, я теперь убеждена. Я сегодня пойду к Вороньке.

ВЕРА
Он не освободит.

КАТЯ
Освободит, увидишь. Страшно иметь дело с Искандерами, с Белянкиными. А Воронько поймет, что папа за человек. С ним можно говорить человеческим языком.

КАБИНЕТ ВОРОНЬКО

Катя сидит перед Воронько.

ВОРОНЬКО
Нет. Он закоренелый контрреволюционер, освободить нельзя. Мы имеем
сведения от местных рабочих, что он при белых энергично агитировал против советской власти.

КАТЯ
От местных рабочих? Каких рабочих?

ВОРОНЬКО
Впрочем, если ваш батюшка согласится дать подписку, что не будет агитировать против смертной казни и советской власти, и если за него поручатся в этом отношении ваша сестра и товарищ Седой, - я его освобожу.

КАТЯ
Он такой подписки не даст.

ВОРОНЬКО
Я знаю. Я ему уж предлагал.

КАТЯ
Товарищ Воронько! Вы отлично понимаете, что папа не контрреволюционер, а самый настоящий революционер, что он восстает не против революции, а только против ваших методов.

ВОРОНЬКО
Важны не его взгляды на революцию, а его действия.

КАТЯ
Господи! Что ж вы с ним сделаете?

ВОРОНЬКО
Если тут все будет благополучно, и сообщение наладится, отправим в
Москву... Вот, товарищ Сартанова, все, что могу вам сказать.

Он указывает на плакат:

Не задерживайте лишними разговорами.
Кончив свое дело, уходите.

Катя идёт к двери.

КОРИДОР ОСОБОГО  ОТДЕЛА

По коридору навстречу ведут под конвоем арестованного. Катя рассеянно
Смотрит. Проходит мимо. Останавливается. Ведут Зайдберга!
Она глядит вслед. Его вводят в кабинет Вороньки.

КОМНАТА КАТИ.

Катя спит.

Матрос с тесаком бросается на толстого буржуя без лица. Приседает на корточки. Тукает его по голове. Он рассыпается лучинками.
Надежда Александровна быстро  и  однообразно
твердит Расстрелять! Расстрелять!
Лежит, раскинув руки, задушенный генерал. Генерал превращается маму, со спокойным, без очков лицом. Молодая женщина с накрашенными губами тянет в нос: "Мой муж
пропал без вести, - уж два месяца от него нет писем".
Катя открывает глаза. Садится на постели. За незавешенными окнами чуть брезжит туманный рассвет.
Глухо, таинственно и грустно в монастыре на горе бьёт колокол. Еще удар и еще, - мерно один за  другим.  Сосредоточенно  гудя,  звуки  медленно
Вера во сне стонет, потом плачет протяжно, всхлипывающе.
Вздрагивает и замолкает. Закутывает одеялом голову.

КАТЯ
Вера!

Не окликается. Уединенно звучит в тумане далекий колокол.


КВАРТИРА КОРСАКОВЫХ

Надежда Александровна встречает Катю.

КОРСАКОВА
Ну, Екатерина Ивановна, радуйтесь! Вы оказались правы. В Жилотделе
раскрылись злоупотребления чудовищные, взятки брали все, кому не лень. Сегодня утром, по приказу Вороньки, расстреляли весь Жилотдел в полном составе. Ордера аннулированы, назначена общая их проверка.

КАТЯ
Чего ж мне радоваться? Когда власть бесконтрольна, когда некому жаловаться, и никто не знает своих прав, - всякие другие будут такими же.

Звонок. Быстрыми шагами входит в столовую человек в защитной куртке. Не здоровается. Хлопает ладонью по скатерти. Оглядывает стол.

ЧЕЛОВЕК
Самовар? Хорошо. Сыр? Масло? Больше ничего не надо. Коньяк есть?

КОРСАКОВА
Кажется, есть. Посмотрю в буфете.

ЧЕЛОВЕК
Великолепно. На стол! Лорд-мэр дома?

КОРСАКОВА
У себя в кабинете.

ЧЕЛОВЕК
Очень хорошо. Четверть часа разговору. Потом сюда к вам. Через полчаса в уезд... Тук-тук!

КОРСАКОВА
Так всегда. Как вихрь. Три дня назад приехал из Симферополя, - и все в Продотделе закрутилось и закипело. Вот увидишь, неделя всего пройдет, - и
вагоны хлеба вырастут, как из земли.

КАТЯ
Кто это?

КОРСАКОВА
Губпродком, комиссар продовольствия. Колесников. Удивительный человек. Вот энергия! Всегда на ходу. Когда спит, - никто не знает. Весь живет в деле. Понимаете, как будто все время пьян своим делом.

ВЕРА
Да, энергичный. Я с ним зимой работала в Тамбовской губернии. Только не нравится он мне. Жестокий невероятно. Мужиков десятками
расстреливал. И так равнодушно, деловито, - как будто баранов.

Надежда Александровна выставляет из буфета коньяк, холодное мясо, винегрет.

КОРСАКОВА
А зато его уезд по количеству представленного хлеба оказался первым в
России.

ВЕРА
Да... А все-таки... И себе самому ни в чем не
отказывает. И коньяк у
него всегда, и всего вдоволь. Совестно было приходить к нему. И потом: через каждые полгода новая жена.

КОРСАКОВА
Конечно, это всё... Но я не знаю. Сколько гляжу, - все больше убеждаюсь, что общественная нравственность и нравственность личная очень редко совпадают. По-видимому, это - две совершенно различные области. И как бы он мог так работать, если бы ел хлеб с соломой? А потом, - если нужно, то он может и целыми днями ничего не есть, спать под кустом на дожде.

Входят Колесников и Корсаков. Колесников быстро
садится, Берёт бутылку с коньяком, Смотрит на этикетку.

КОЛЕСНИКОВ
Мартель, три звездочки. Очень хорошо.

Наливает большую рюмку. Выпивает. Жадно ест. Еще выпивает. Из желтой склянки он зачерпывает ложечку белых крупинок. Проглатывает.

КОЛЕСНИКОВ
Что это?

КОРСАКОВА
Глицерофосфат.

КОЛЕСНИКОВ
Чтоб умным быть?

КОРСАКОВА
Да.

КОЛЕСНИКОВ
Помогает. В прошлом году сахару не было, я с глицерофосфатом чай пил.
Так все на улицах пугались, - до того было умное лицо!

В раскрытых окнах черно. Поблескивают молнии.

КОЛЕСНИКОВ
Поскорее прекратил. А то еще за интеллигента российского примут.

КАТЯ
А что же бы тут было плохого, если бы приняли за интеллигента?

КОЛЕСНИКОВ
Дерьмо, ваша интеллигенция

КАТЯ
Как можно так относиться к интеллигенции! Ее обратили в каких-то париев, она погибает от голода и холода, - погибает вся умственная сила страны. Недавно профессор
Дмитревский получил из Петербурга письмо. Знаменитый историк, академик
Зябрев, чтоб не умереть с голоду, продал всю свою библиотеку за два пуда муки. Воротился домой, увидел пустые библиотечные полки - и повесился тут же в кабинете... И моральный уровень нашей революции так низок, так мало в ней благородства именно потому, что она оттолкнула от себя интеллигенцию.

КОРСАКОВА
Господи! Эти интеллигентские разговоры без конца!

КОЛЕСНИКОВ
Ну, барышня, давайте языками потреплем. Для дивертисменту. Что за
моральный уровень такой у интеллигенции вашей? Прогнившая труха, а не
уровень. Старые заслюнявленные словца. В помойку выкинуть эти окурки.
Чистота души. На кой она кому нужна? Любовь к
страждущим братьям...Чепуха! Долг народу... Ч-чепуха! Сочувствие народное, "глас народный". Наплевать!

КАТЯ
И на сочувствие народное?!

КОЛЕСНИКОВ
Наплевать!

КАТЯ
И на сочувствие рабочих?

КОЛЕСНИКОВ
Если за нами не идут, - наплевать! И их устраним. Заставим идти за собою. Не доросли, линии не видят, а нам из-за того на месте топтаться? Давать им разводить меньшевистскую слякоть?

Он протягивает руку к бутылке. Надежда Александровна придерживает бутылку.

КОРСАКОВА
Смотрите: гроза, дождь так и льет. Вы все-таки хотите ехать?

КОЛЕСНИКОВ
Через две минуты.

КОРСАКОВА
Тогда не дам вам больше пить.

Колесников ладонью отрезает бутылку от Надежды Александровны.

КОЛЕСНИКОВ
Никогда не бываю пьян. Когда до грозящей точки, -противно становится вино.

Выпивает рюмку.

КОЛЕСНИКОВ
Вот, барышня хорошая. Усвойте. Интеллигенция ваша нам ни к чему. Только две нужны категории: бывшие кадровые офицеры, - боевики, фронтовики, вот с этим!  Да еще инженеры. Не ваши
интеллигенты мяклые, а инженеры американского типа, чтобы умели дело делать,
не сантименты разводить. А до профессорских штанов нам
нет дела.

КАТЯ
Каких штанов?

КОЛЕСНИКОВ
Ну, книг, что ли!
Еду!

Подходит к буфету.

КОЛЕСНИКОВ
Ого! Еще целая бутылка коньяку. Реквизирую.

Грохочет гром. В бурную темноту уносился ухающий стон
автомобильной сирены.

Медленно извиваясь, по городу расползаются ангелы. Замирают на время. Приникают к земле. Опять поднимают голову. Ползут быстрее, смелее.

УЛИЦА

Катя встречает на улице певца Белозерова.

КАТЯ
Владимир Иванович, вы слышали? Говорят, дела большевиков плоховаты.

БЕЛОЗЕРОВ
И вы верите! Какой вздор! И кто эти слухи распространяет! Сейчас мне
это самое говорил и Семенов, член коллегии земотдела. Буду сегодня в ревкоме, спрошу тамошних моих приятелей.

УЛИЦА.ВЕЧЕР

Катя видит Белозерова. Он идёт, обняв
каждою рукою по десятифунтовой банке, - одну с медом, другую с абрикосовым вареньем. Через плечо висит окорок.

КАТЯ
Что это у вас?

БЕЛОЗЕРОВ
Сегодня утром на вилле Бенардаки открыли две замурованные комнаты.
Полны были золотой и серебряной посудой, мануфактурой, всевозможными
припасами. Садовник донес. Вот, снабдили меня в ревкоме.

КАТЯ
А что вам сказали насчет общего положения дел?

БЕЛОЗЕРОВ
Вздор, конечно. Я так и думал. Работа провокаторов. Дела великолепны. Спросили меня: Кто эти слухи распространяет?. Я сказал про Семенова. "Как фамилия? Семенов? А вот мы его запишем и покорнейше попросим!

КАТЯ
Да неужели вы назвали фамилию?

БЕЛОЗЕРОВ
А что?

КАТЯ
Владимир Иванович, ведь это у порядочных людей называется доносом! Неужели вам не стыдно?

БЕЛОЗЕРОВ
А зачем они подрывают авторитет советской власти? Так им и надо!Я вывесил  на  дверях  ревкома  грозное  объявление,  что,  мол,  до
сведения моего дошло о провокационных слухах, распространяемых
злонамеренными лицами... Рабоче-крестьянская власть установилась в Крыму
навсегда... распространители злостных слухов будут караться революционным
трибуналом расстрелом на месте...

КАТЯ
Вы же заведующим подотделом театра в Наробразе.В качестве кого вы подписали это свое объявление.

Белозеров выронил банки. Катя помогает ему поднять

ДВОР МИРИМАНОВА

В сумерках к Мириманову приходит бородатый казак с красною Зв ездою на околыше. Мириманов вместе с ним уходит из дому.

ШОССЕ НА КРАЮ  ГОРОДА

На краю города, в стороне от шоссе, стоит грязное двухэтажное здание с маленькими окнами в решетках.
К железным воротам подкатывает автомобиль. Из него выходят двое военных. Проходят в контору.

КОНТОРА

 В темной  конторе чадит коптилка. Аооруженные солдаты пьют вино.

ВОЕННЫЙ
Комендант тюрьмы здесь?

За столом сидит матрос

МАТРОС
Я комендант.

Военный отводит его в угол. На ухо спрашивает

ВОЕННЫЙ
Приказ, товарищ, получен вами?

МАТРОС
Получен. Сейчас ведем.

ВОЕННЫЙ
Вот что. У вас тут есть арестант, подлежавший отправке в Москву. Доктор Сартанов. Нам нужно лично быть убежденными, что он больше... не будет опасен. Распорядитесь, чтобы его привели.

МАТРОС
Не хотите ли еще кого? Хоть десяточек берите. Хватит на всех.

ВОЕННЫЙ
Нет, нужно только его. Товарищ Чанг, вы примете арестанта, а я подожду в машине.

ЧАНГ
Халясо.

УЛИЦА

Военный ждет в автомобиле рядом с шофером,
впереди. Китаец выходит из ворот с Иваном Ильичом. Руки Ивана Ильича связаны позади веревкою. Он сильно оброс. Идёт прихрамывая. Китаец садится рядом с ним.
Военный на переднем сиденье шепчет шоферу

ВОЕННЫЙ
В штаб Духонина.

Машина плавно срывается с места. Катит к шоссе. Там
сворачивает влево от города. Мчится в горы.

ИВАН ИЛЬИЧ
Куда вы меня везете?

Китаец молчит. Иван Ильич откидывается на спинку
сиденья. Опускает голову.Машина мчится по шоссе. Все молчат.

ВОЕННЫЙ
Стой!

Останавливается над лесистым откосом, отгороженным от шоссе рядом столбиков.

ВОЕННЫЙ
Вы проедете дальше, - там можно будет повернуть машину.

Военный слезает. Китаец тоже выходит. За ним выходит Иван Ильич.

ВОЕННЫЙ
Я сам. Садись обратно в машину.

Китаец лезет назад.
Автомобиль катит дальше. Внизу он
Поворачивает и, не спеша, двигается обратно. Останавливается над откосом. Дает призывный гудок. Внизу, под черными купами ясеней, коротко хлопает револьверный выстрел. Из кустов выходит военный. Он вкладывает в кобуру большой револьвер Кольта, Молча садится в автомобиль рядом с китайцем.
Машина мчится к городу.

ОКОЛО ТЮРЬМЫ

В тюрьме железные ворота широко
Распахиваются. Выходит большая толпа людей. Они окружены вооруженными солдатами.
Старик татарин не спит. Слышит за окнами взволнованные мужские голоса, женский плач, пьяную матерную ругань,
Звуки удаляются по направлению к свалкам.
Старик татарин выходить к калитке. Слышит в темноте за свалками далекие вопли, сухие ружейные залпы, перемежающиеся отдельными выстрелами. Прорезает тишину безумный, зверино-предсмертный вопль, Ангел в крови летит над тюрьмой. Все стихает.


УЛИЦА

Катя догоняет Белозерова. Он тащит огромный узел с вещами.

КАТЯ
Ну, что, Владимир Иванович, - провокационные слухи?

БЕЛОЗЕРОВ
Плохо дело.

КАТЯ
Куда это вы?

БЕЛОЗЕРОВ
В советской квартире
оставаться неудобно. Перебираюсь к знакомым на
частную.

КАТЯ
А ведь, пожалуй, придется вам дать ответ в кой-каких ваших действиях.

БЕЛОЗЕРОВ
Собственно, что ж я такого делал? А ведь, чего доброго, - повесят!

КАТЯ
Ну, не повесят. Споете им из Жизни за царя: Чую правду.

У крыльца военного комиссариата стоит кучка красноармейцев.

КРАСНОАРМЕЕЦ
Что, товарищ, на дачу перебираетесь?

БЕЛОЗЕРОВ
Да, знаете, - на прежней воздух что-то плох стал.

Белозеров сворачивает в переулок.

НАБЕРЕЖНАЯ

На набережной просто одетая женщина подбегает к
парню с винтовкой.

ЖЕНЩИНА
Патруль! Останови эту женщину! Она контрреволюционерка!

Хорошо одетая дама спешит уйти в боковую улицу.

ЖЕНЩИНА
Держи, а то уйдет!

Милиционер бежит за дамой. Хватает ее за руку.

ДАМА
Что вам надо?

ЖЕНЩИНА
Она сейчас пропаганду пущала. Говорила, что слава, мол, богу, большевиков гонют. Грабителями называла большевиков.

ДАМА
Что вы... Оставьте меня... Чего вы меня хватаете?

ЖЕНЩИНА
Ты что говорила?

ДАМА
Ничего я не говорила... Спрашивала только, правда ли, что большевики уходят из города.

ЖЕНЩИНА
Ишь, какая теперь смирная стала! Нет, ты говорила: туда им и дорога,
сволочи поганой. Придут доброволы, они вам всем покажут, как нас обижать...
Веди ее, патруль! Я в свидетелях.

Парень с обеими женщинами идёт к Особому отделу.

БУЛЬВАР

У постамента памятника Катя встречает Мириманова.

МИРИМАНОВ
Вы слышали, что они сегодня ночью сделали?

КАТЯ
Что?

МИРИМАНОВ
Расстреляли всех заложников и политических арестованных. Вывели из тюрьмы и расстреляли за свалками.

КАТЯ
Что вы говорите?!

МИРИМАНОВ
Там уж целая толпа родственников.

КАТЯ
Господи! Да ведь в тюрьму, наверно, и папу перевели!..


ЖЕНОТДЕЛ.

В комнатах беспорядок, Бумаги валяются на полу. В дальней комнате Вера с Настасьей Петровной и татаркою Мурэ жгут в комнате бумаги.

КАТЯ
Вера! Скорей, пойди сюда!

Они выходят в пустую комнату.

КАТЯ
Ты знаешь, что сегодня ночью... Говорят, ночью расстреляли всех, кто
в тюрьме.

ВЕРА
Да. Расстреляли. Увезти невозможно, а оставить - значит освободить.
Опять пойдут против нас.

КАТЯ
Расстреляли! Всех! Значит, и папу!.. Господи! И это тоже нужно было для революции? Честного, благородного, непреклонного! Ни пятнышка на всем человеке! Проклятье вашей революции, которая привлекает к себе только подлецов и хамов и уничтожает всех благородных! И ты, - ты тоже с этими палачами! А ведь раньше ты руку отказалась подать доктору только за то, что он
присутствовал при казни!.. Вера, Верочка! Что же это такое случилось?

ВЕРА
Ну, Катя!..

КАТЯ
Что такое случилось? Верочка, да неужели же это возможно? Пойдем, посмотрим трупы. Может, отыщем папу.

ВЕРА
Папы нет среди  трупов

КОМНАТА КАТИ

Входит Надежда Александровна.

КОРСАКОВА
Вера, едем. Машина у крыльца, наши ждут... Что это с тобою?

ВЕРА
Куда едем?

КОРСАКОВА
Как куда? В Джанкой. Приказ - немедленно эвакуироваться всем
ответственным работникам, ты же знаешь. Воинским частям тоже приказ, - как можно скорее уходить с позиций.

ВЕРА
Да, да. Да. Захватите других товарищей.

КОРСАКОВА
Ты с ума сошла, Вера! Обязательно должна и ты ехать. Что же тогда
партийная дисциплина?

ВЕРА
Конечно, я еду. За мною обещал заехать Леонид. Я его жду.

КОРСАКОВА
Ну, это другое дело. Только не задержитесь. Деникинцы высадились в Трехъякорной бухте и идут наперерез железной дороги. Может быть, уже отрезали нас.

ВЕРА
Да, конечно...

КОРСАКОВА
Вера, чего ты, право? Всегда же бывают неудачи. Приходится отдать Крым. Вообще это была ошибка, не следовало его сейчас
занимать, Троцкий определенно это заявил.

ВЕРА
Да, это верно.

КОРСАКОВА
Ну, пока!

Корсакова обнимает Веру. Крепко целует.

КОРСАКОВА
До свиданья,Катя! Вы, наверно, рады, что возвращаются белые. Но недолго им тут быть!

Катя молчит.

У ШТАБА АРМИИ

Пищальников седлает лошадей. Коля Мириманов выходит из сарая
Жадно закуривает

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Значит, на повороте, у оврага, где разбитое дерево...

ПИЩАЛЬНИКОВ
Так точно!

Спешно грузятся на дворе фурманки. По улице проезжают орудия. Над крылечком в вечерних сумерках трепыхается красный флаг. Из помещения штаба выходит Крогер.

КРОГЕР
Нужно спешить, пока месяц не взошел. Едем.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Едем. Лошадей седлают... Товарищ Мохов, через час вы выступите по маршруту, не дожидаясь нас. Мы выезжаем на позиции, пойдем вместе с полками.

МОХОВ
Хорошо, товарищ Храбров.

Пищальников выводит из сарая трех оседланных лошадей.
Коля Мириманов и Крогер, а сзади них Пищальников едут крупной рысью через безлюдную деревню, разрушенную артиллерийским огнем. Выезжают в степь.
Едут молча. Лошадь Пищальникова горячится. Прыгает, то наскакивает сзади почти на круп лошади Крогера, то отстает.
 
ПИЩАЛЬНИКОВ
Застоялся, Ирод!.. У, чума тебя возьми!..

Уродливою массою чернеет над оврагом разбитая снарядом ветла, с надломившимся, поникшим к земле стволом. Лошадь Пищальникова наскакивает сзади на лошадь Крогера. Быстрым движением Пищальников выхватывает шашку. Сжимает
коленями бока лошади. Наклоняется, С тяжелым размахом бьёт Крогера по голове. Крогер валится на гриву. Пищальников рубит его наискось по затылку.
Лошадь скачет, изогнув шею. На боку ее висит вниз головою Крогер.
Рядом скачет Пищальников. Старается схватить лошадь за узду. Слезают с коней.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Стащи его в овраг.

В овраге Коля Мириманов обшаривает карманы латыша. Вытаскивает у него печать и жестяную коробочку с чернильною подушкой. Светит карманный электрический фонарик. Прикладывает печати к заготовленным заранее бумагам.
Пищальников обтирает с шашки кровь о потник крогеровой лошади.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Ну, вот, Пищальников. Скачи на позиции, отдай по бумаге каждому из командиров и приезжай назад. Буду ждать там подальше, в овраге... Спустишься в овраг, свистни.

ПИЩАЛЬНИКОВ
Слушаю, ваше благородие!
Пищальников скачет. Коля с двумя лошадьми идёть в глубь
оврага.
Садится на откосе. Курит.
С дороги доносится осторожный свист. Коля откликается. Продираясь сквозь кусты, подходит Пищальников. Ведет на поводу лошадь.

ПИЩАЛЬНИКОВ
Выступают.

Они садятся.
Глухой, медленный топот ног доносится от дороги и сдержанный говор.
Пищальников выползает на край оврага.Наблюдает из-под пушистого куста тамариска. Проходят толпы.
Пищальников сходит вниз.

ПИЩАЛЬНИКОВ
Все прошли. Дорога пустая.

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Ну, Пищальников...

Они обнимаются

КОЛЯ МИРИМАНОВ
Едем!.. Погоди.

Коля снимает с околыша пятиконечную звезду. Бросает ее наземь. Растаптывает каблуком.
Вырезает в орешнике палку. Привязывает к ней в виде флага свой носовой платок.
Они скачут к опустевшим окопам.

УЩЕЛЬЕ

Командир полка и политком еду впереди.

КОМАНДИР ПОЛКА
Это - ущелье Гяур-Бах? Верно?

КРАСНОАРМЕЕЦ
Верно, верно! Говорю вам, места эти мы хорошо знаем, весною, как в партизанах были, все эти горы исходили вдоль и поперек.

Командир полка и политком перечитывают приказ.
Командир оглядывает широкое ущелье с каменистым руслом ручейка, крутые обрывы скал по бокам. Впереди, на отроге горы, чернеет лес.
В клубах розовевшего тумана мелькаютидущие к опушке серые фигуры разведчиков.

КРАСНОАРМЕЕЦ
Места знакомые. Помнишь, Гриша, весною из того самого леска мы обоз с провиантом отбили у белых.

ГРИША
Как не помнить! С голоду там подыхали в горах. Как ты тогда на муку-то налетел? Увидал, братцы, муку, затрусился весь. Ну ее горстями в рот совать! Рожа вся белая, как у мельника. Потеха!

КРАСНОАРМЕЕЦ
Хорошо бы теперь в открытую подраться. Надоело в окопах сидеть.

Далеко бухают пушечные выстрелы.

КРАСНОАРМЕЕЦ
Стой, где же это пушки стреляют? Вот так штука! Неужто уж в Крыму белые?

ГРИША
Не иначе, как в Эски-Керыме стрельба.

КРАСНОАРМЕЕЦ
Ишь, св-волочи... Высадку, что ли, сделали?

В лесу гулко раздаются выстрелы. Под гору, пригнувшись, бежат
назад разведчики. Красноармеец, подстреленный, падает. Кувыркается с винтовкою.
Охает. Со стоном опускается наземь Гриша. Лес гудит
выстрелами.
Валятся вокруг убитые и раненые. Люди
мечутся. Ищут прикрытия. Лес быстро и мерно тикает невидимыми пулеметами, трещит залпами.

КОМАНДИР ПОЛКА
Товарищи! Засада!.. Рассыпайся! Назад к шашше!

Бегут, пригнувшись. Припадают за камнями. Отстреливаются. Перебегают дальше.
На противоположной стороне, у входа в ущелье, на выступе горы мелькают цепи. Стройные фигуры юнкеров перебегают. Стреляют от куста к кусту. Двое устанавливают за большим камнем пулемет.

КОМАНДИР ПОЛКА
Вперед, товарищи! Пробивайся к шашше!.. Да здравствует трудовая власть!Ура!

Ур-ра-а!!!

Солдаты бегут в гору на юнкеров. В спину, из леса
сыпятся пули. Люди, дергаясь в судорогах, катятся с
откосов. Из глубины ущелья скачут казаки.

КОМНАТА КАТИ

Вера поспешно связывает в узелок немногочисленные свои пожитки.

КАТЯ
Куда ты?

ВЕРА
Ну, куда! К товарищам, конечно. В каменоломни.

КАТЯ
Вера, да что ты?!
Вера... Мы больше не увидимся?

ВЕРА
Отчего же? Не знаю... Все может быть.

КАТЯ
Вера! Прости меня!

ВЕРА
За что? Девочка моя, да что ты? За что простить?

КАТЯ
Ты знаешь, ты знаешь!.. Но я не могла удержаться, слишком больно было за папу…Господи! И ты, - ты тоже уходишь!

Вера гладит ее по голове.

УЛИЦА

Катя выходит на улицу. Блестят везде золотые погоны. Повсюду появляются господа в крахмальных воротничках, изящно одетые дамы.

На стенах были расклеены большие афиши:

Сегодня, 12 июня 1919 года,
в пользу доблестной Добровольческой армии
в Городском театре
дан будет спектакль
с участием артиста Государственных театров
В.И.БЕЛОЗЕРОВА.

К Кате подходит премьерша театра, Борина-Струйская, с красивым и нервным лицом.

БОРИНА-СТРУЙСКАЯ
Читали вы афишу?

КАТЯ
Да.

БОРИНА-СТРУЙСКАЯ
Представьте себе, мы все тоже узнали об этом спектакле только сегодня
из афиши. Вчера вечером Белозеров явился к коменданту города и от лица
труппы заявил, что мы желаем дать спектакль в пользу добровольцев... Мы не
большевики. Но как же это можно? На днях только получили жалованье от
большевиков, а сегодня - играть в пользу добровольцев! Сейчас был в театре Белозеров, мы на него. А он: "Хорошо! Не хотите, - ваше дело. Поеду к
коменданту, заявлю, что труппа отказывается играть в этом спектакле"...Каков подлец! Ну, что же нам делать? Приходится играть. Каждому своя шкура дорога.

В "Астории" играет музыка. На панели перед рестораном, под парусиновым навесом, за столиками с белоснежными скатертями, сидят  офицеры,  штатские, дамы. Пальмы стоят умытые.  Снуют официанты. Звякает посуда. Горит в стаканчиках вино.
Из ресторана выходит Белозеров в свежем летнем костюме. Видит Катю. Низко кланяется. Катя оглядывает его. Отворачивается.

У МИРИМАНОВА

Хорунжий-кубанец в разговаривает с Миримановым.

ХОРУНЖИЙ
Уверяю вас, вам же будет удобнее, если полковник поселится у вас. Он и двое нас, адъютантов, и уж никто больше не будет вас тревожить. Знаете, первые дни всякие бывают
неприятности. А у нас вы будете себя чувствовать, как у Христа за пазухой.

Мириманов входит в столовую.
Полковник пьёт вино. На столе стоят бутылки. Адъютант пишет в большой тетради. Перед ним лежат груда золотых колец, браслетов, часов, серебряных ложек.

ПОЛКОВНИК
А-а, господин хозяин!
Присаживайтесь. Могу предложить стаканчик винца?

Мириманов садится

МИРИМАНОВ
Что это у вас тут на столе?

ПОЛКОВНИК
Это? Военная добыча.

МИРИМАНОВ
Какая военная добыча?

ПОЛКОВНИК
Ну! Какая!.. Вы что же думаете, казаки наши не хотят пить-есть?.. Но
вы поглядите, какая "организованность"! "Товарищи" бы позавидовали. Не каждый сам для себя, а в громаду несут, в полковой фонд.

МИРИМАНОВ
А вы не думаете, полковник, что это может раздражать население, возбуждать его против добровольческой армии?

ПОЛКОВНИК
Да ведь мы не так, как махновцы: те с пальцами отрезают кольца, а мы
снимаем. И больше все у жидков.

Ночь. Мириманов лежит в постели
Изредка слышатся вдалеке крики

Караул!

Одиночные ружейные выстрелы.

КОМНАТА КАТИ

К Кате вбегает фельдшерица Сорокина.

СОРОКИНА
Екатерина Ивановна перед табачной фабрикой Бенардаки
повешено на фонарных столбах пять рабочих, бывших членов фабричного комитета. Их вчера еще повесили. Я сейчас проходила, - все еще висят, голые по пояс, спины в темных полосах. Арестовали и профессора Дмитревского

КОНТРРАЗВЕДКА

Жена Дмитриевского, Наталья Сергеевна, заходит в контрразведку.

РОТМИСТР
Куда?

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Я к мужу. Профессору Дмитриевскому

РОТМИСТР
Нет, ему никакого снисхождения не будет. Можно еще простить учителя
какого-нибудь, который с голоду пошел к ним на службу. Но он, - тайный
советник! - и связался с этими негодяями!

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Но ведь он заведовал просвещением. Он не большевик, он смотрит, что
самое убийственное оружие против большевиков, как и против самодержавия, -
просвещение. Он пошел к ним, как шел раньше к
самодержавию.

РОТМИСТР
Вы, госпожа Дмитревская, этими фразами нас не убедите. У нас против
него есть такой один документик...

Он разворачивает перед нею газету "Красный пролетарий" с отчетом о первомайском празднике.

РОТМИСТР
Вот что он говорил, ваш поклонник просвещения! Социализм сумеет насадиться только беспощадной винтовкой и штыком в мозолистой руке
рабочего.

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА
Тут его слова извращены, он говорил совсем другое!

РОТМИСТР
Ну, конечно! Что ж вам еще на это возразить.

НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА

Он сколько людей спас от расстрела и тюрьмы своими хлопотами.

РОТМИСТР
Это, сударыня, нас очень мало трогает. Чем больше компрометировали бы
себя большевики, тем для нас было бы выгоднее.

У МИРИМАНОВА

Катя протягивает  листок с подписями на стол Мириманову.

КАТЯ
Подпишите, пожалуйста ходатайство за Дмитревского как европейского ученого, гордость русской науки.

МИРИМАНОВ
Нет, извините, - не подпишу. Зачем он к ним пошел? Сама себя раба бьет...

КАТЯ
Но ведь вы же знаете, как он корректно все время держался, как он всегда...

МИРИМАНОВ
Екатерина Ивановна! Все мы отлично понимаем, для чего он пошел к большевикам: спасался от издевательств, сберегал дачу свою от разгрома. И для этого выбрасывал иконы из школ, говорил демагогические речи... Должен был знать, на что идет.

УПРАВЛЕНИЕ КОМАНДОВАНИЯ

Депутация идёт по коридору "Европейской гостиницы. Идут в депутации председатели учительского союза, союза деятелей науки и искусств, городской голова Гавриленко, Катя с Гольдбергом. Их встречает адъютант.

КАТЯ
Нам нужно видеть коменданта города. Вы нам назначили прийти сегодня в пять часов.

АДЪЮТАНТ
Пожалуйста, немножко подождите. Его еще нет.

В глубине коридора идёт сухощавый казачий офицер.
Он останавливается перед молодым казаком-часовым.

КАЗАЧИЙ ОФИЦЕР
Здравствуй!

КАЗАК
Здравия желаю, господин есаул!

КАЗАЧИЙ ОФИЦЕР
Что? Не слышу!

КАЗАК
Здравия желаю, господин есаул!

КАЗАЧИЙ ОФИЦЕР
Не слышу, черт твою мать дери!!!.. Как руки держишь, с-сукин сын?!!

Часовой вытягивает руки по швам.

КАЗАК
Здравия желаю, господин есаул!!

Офицер молча грозит пальцем перед его носом. Входит в номер.

КАТЯ
Неужели у вас и теперь офицеры так разговаривают с солдатами?

КАЗАК
Он так всегда с молодыми казаками. Хочет, чтоб мы были казаки, а не бабы. Он хороший, мы его любим.Он ведь комендант

За дверью номера слышатся грозные, раскатывающиеся
крики, робкий голос что-то отвечает.

АДЪЮТАНТ
Господа! Вот что я вам скажу: утро вечера мудренее. Придите лучше завтра.
Сейчас не совсем удобно. Прошу вас, уходите!

Он входит в номер. За дверью слышится шум, грозные выкрики.

ГОЛЬДБЕРГ
Мне сейчас сказали: комендант пьян, и лучше его сегодня не тревожить.

Дверь стремительно распахивается. В коридор, шатаясь, выскакивает молодой офицер в коричневом френче.

МОЛОДОЙ ОФИЦЕР
Посмотрите, что они со мной делают!

Рука держится за расшибленные зубы. Из перебитого носа льётся кровь. Пуговицы френча оборваны. Часовые вталкиват его обратно в номер.

КАТЯ
Это же Борис Долинский, племянник Мириманова.

КАЗАЧИЙ ОФИЦЕР(З.К)
Руки по швам, мерзавец! Большевикам продался! А еще офицер!

Выходит адъютант.

АДЪЮТАНТ
Потрудитесь уйти. Сказал же я вам!

КАТЯ
Господи! Вы там избиваете человека!

Часовые выпроваживают их вон.

УЛИЦА

Катя идёт по улице.

Навстречу, под руку с офицером в блестящих погонах, идёт,
певец Белозеров.


КАТИНА КОМНАТА

Перед Катей сидит Дмитрий

ДМИТРИЙ
В народных массах совершился несомненный перелом, большевизм изживается. В Купянске жители встретили нас на коленях, с колокольным звоном. Когда полки наши выступали из Кубани, состав их был двести – триста человек, а в Украйну они вступают в составе по пять, по шесть тысяч. Крестьяне массами записываются в добровольцы. В Харькове рабочие настроены
резко антибольшевистски, не позволили большевикам эвакуировать заводы. Вот
увидишь, через два месяца мы будем в Москве.

КАТЯ
А не кажется вам, Дмитрий, что вы все время вдеваете толстую нитку в узенькое игольное ушко, и все силы на это кладете? Не кажется вам, что ваша нитка никогда в это ушко не пройдет?

ДМИТРИЙ
Вам? Катя, ты сказала - вам?

Дмитрий поднимается. Уходит


В комнату заглядывает Конкордия Дмитриевна, дочь священника Воздвиженского.

КОНКОРДИЯ ДМИТРИЕВНА
Катя, Иван Ильич дома, у себя на даче. Уже с неделю дома, пришел пешком, рано утром. Только он очень болен, все лежит. И совсем без призора.

КАТЯ
Вы не знаете, что случилось с отцом? Как он попал домой.

КОНКОРДИЯ ДМИТРИЕВНА
Не знаю. Он ничего не рассказывает.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

Вечер. В спаленке своей лежит Иван Ильич со страшно
исхудалым, темным лицом и запавшими глазами. Он слабо и радостно улыбается Кате
Катя целует его руку.
С трудом, на каждой фразе останавливается, он рассказывает.

ИВАН ИЛЬИЧ
Меня вывели из тюрьмы и повезли на автомобиле в горы, ссадили на дороге.
Военный повел меня под откос в кусты. Ну, думаю, конец! Вдруг он говорит: Дядя, не бойтесь ничего, это я.
Вглядываюсь в темноте: Леонид! Ты? - Тише! Идите скорей!. Спустились под
откос, он развязал мне руки. Наверху зашумел
приближающийся автомобиль,
загудел призывной гудок. - Не пугайтесь, - говорит, - я сейчас выстрелю. С
час посидите тут, а потом идите к себе, в Арматлук. В город не показывайтесь, пока мы еще здесь. Выстрелил из револьвера в кусты и пошел
наверх. А с другими что сделали?

КАТЯ
Всех расстреляли ночью за свалками. А что с тобою?

ИВАН ИЛЬИЧ
Не знаю... Сначала думал, - ревматизм. Холодно было в подвале и сыро. Сильнейшие боли в колене, - в одном, потом появились в другом. И слабость бесконечная, все бы лежал, лежал. По бедрам красные точки, как от блошиных укусов. А вчера посмотрел, - багровые и желто-голубые пятна на бедрах...Ясное дело, - цинга. Только странно, что на деснах ничего. Но так бывает. Это все пустяки.

КАТЯ
Ты что-нибудь ел сегодня?

. ИВАН ИЛЬИЧ
Да, да, ел. Старуха Воздвиженская принесла супу.

КАТЯ
Я сейчас что-нибудь приготовлю.

ИВАН ИЛЬИЧ
Арестовали в саду во время работы Афанасия Ханова. Арестовали почему-то
и Капралова, увезли обоих в город. Гребенкин скрылся. Тимофей Глухарь тоже
скрывался, а вечером, в сумерках, бегает по дачам и просил более мягкосердечных дачников подписать бумагу, что они от него обиды не имели. Почтительно кланяется, стоял без шапки.
Агапов ходит по крестьянским хатам и отбирал свою мебель, посуду и белье. Вечерами же пишет в контрразведку длинный доклад с характеристикою всех дачников и крестьян.
Бубликов немедленно высадил из квартиры княгиню Андожскую. Все комнаты своей
гостиницы он сдал наехавшим постояльцам.



ЖЕНСКАЯ КАМЕРА  ТЮРЬМЫ

Входят два офицера, за ними - начальник тюрьмы и солдаты.


МОЛОДОЙ ОФИЦЕР
Сартанова!

ВЕРА
Я

ПОЛКОВНИК
Это которая?

МОЛОДОЙ ОФИЦЕР
Что по дороге в каменоломни поймана, господин полковник. Сама заявляет, что коммунистка.

ПОЛКОВНИК
Её и ещё четверых. Завтра утром на тех же свалках, где они сами расстреливали. Перевести в камеру номер семь.

НАЧАЛЬНИК ТЮРЬМЫ
Там мужчины, господин полковник.

ПОЛКОВНИК
Что ж из того! Вы их этим не удивите. Привыкли ночи спать с мужчинами. Только веселей будет напоследок. У них это просто.
    
КАМЕРА НОМЕР СЕМЬ

Народу много. Вера садится на край грязных нар. В углу
всхлипывает женский голос.
Рядом с Верою, с ногами на нарах, сидит высокий мужчина в кожаных болгарских туфлях-пасталах. Упирается локтями в колени Голова  на  руках
Вера кладет ему ладонь на плечо. Он поднимает
голову.

ВЕРА
Товарищ, не нужно падать духом.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Нет, я, понимаете, ничего... Так только, задумался...

ВЕРА
У вас семья есть, дети?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Да. Только я не об этом.
Вы, товарищ, коммунистка?

ВЕРА
Да. А вы?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Я, понимаете, тоже коммунист. А только... Фамилия ваша как будет?

ВЕРА
Сартанова.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Сартанова? У нас в поселке дачном доктор один есть, тоже Сартанов фамилия.

ВЕРА
Вы из Арматлука?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Да

ВЕРА
Где сейчас доктор Сартанов?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Дома. Его было арестовали, а в последний день, видно, выпустили. Только теперь он дома.

ВЕРА
Верно?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Ну да. Сам его видел.

Вера прижимается головою к столбу нар.
Беззвучно рыдает.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
А вы родственница ему?

ВЕРА
Это отец мой... Ну, да!

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Хороший человек. И дочка его, Катерина Ивановна, - тоже хорошая. Очень она интересно, понимаете, о жизни всегда разговаривает. Выходит, -сестрица вам. А вы вот коммунистка. У меня на этот счет мысли всякие.

ВЕРА
Какие мысли?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Вообще, - насчет жизни... Вот, говорим мы, - чтобы всем хорошо стало.А делаем так, что все еще хуже. Я вот был председателем ревкома. Сколько всяких делал зверств! А из города приезжают, кричат: "Что ты их жалеешь? Какой ты коммунист! Ты, видно, кулацкого елементу!" Мужиков всех разобидели, они нас ненавидют. А я ведь сам мужик. И с интеллигенцией тоже, - как бы ее поприжать да поиздеваться над нею. Батюшку вашего в тюрьму потащили, - за что? Понимаете, сам его арестовывал, а потом неделю целую во сне видел.

ВЕРА
Слушайте, товарищ... Как ваша фамилия?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Ханов.

ВЕРА
Слушайте, товарищ Ханов. Что вы говорите, - это все и мне так близко! Скажите мне, - вы раньше когда-нибудь читали Евангелие?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Читал. Я раньше и Толстова много читал, даже жить было по нем начал.Да как-то у него все это... Не получил я покою.

ВЕРА
Так вот, в Евангелии есть: кто хочет душу свою спасти, тот погубит ее. Пришло такое время, что нельзя думать о чистоте своей души, об ее
спокойствии. С этим - как бы все было легко! Вы только подумайте: ну, что -лишения, смерть? Какие пустяки!
Правда, как все это было бы легко? Разве вас сейчас смерть мучает, которая вас ждет? Я вижу: вас мучает, что перед вами смерть, а позади - кровь и грязь, грязь, в которой вы все время купались.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Как вы это узнали?.. Да, да. Понимаете, - вот, как вы сказали, - в грязи купался!

ВЕРА
Вот. В том и ужас, что другого пути нет. Миром, добром, любовью ничего нельзя добиться. Нужно идти через грязь и кровь, хотя бы сердце разорвалось. И только помнить, во имя чего идешь. А вы помнили, - иначе бы
все это вас не мучило. И нужно помнить, и не нужно делать бессмысленных
жестокостей, как многие у нас. Потому что голова кружилась от власти и
безнаказанности. А смерть, - ну, что же, что смерть!

Подходят другие осужденные.

ВЕРА
Мы гибнем за то, чтоб была новая, никогда еще в мире не бывавшая жизнь, где не будет рабов и голодных, повелителей и угнетателей. В борьбе за великую эту цель мы гибнем, потому что не хотели думать об одних себе, не хотели терпеть и
сидеть, сложа руки. Мы умрем, но кровь наша прольется за хорошее дело. Мы умрём, но дело это не умрет, а пойдет все дальше и дальше.

На замасленном столе тускло чадит одинокая коптилка.

МАТРОС
А как скажете, товарищ, - скоро социализм придет?

ВЕРА
Теперь скоро. В Германии революция, в Венгрии уже установилась советская власть, везде рабочие поднимаются.

МАТРОС
Через два месяца будет?

ВЕРА
Ну, не через два… Через
два-три года.

МАТРОС
Это ничего. Столько можно подождать. То-то они так злобятся: чуют, что кончено их дело!

КАПРАЛОВ
И ничего не кончено. Не выйдет у нас никакого социализму. Не такой
народ.

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Ну, ты, Капралов, - всегда вот так!

МАТРОС
Как не выйдет?!

КАПРАЛОВ
Не выйдет. Не будет ничего. Не справится народ. Больно работать не любит. Только когда для себя. И опять прихлопнут вас буржуи, как перепелок сеткой.

ВЕРА
За что же вы сюда попали?

АФАНАСИЙ ХАНОВ
Он у дачников книжки отбирал для общественной библиотеки, а они на него и показали. Вот и попал в загон, как козел меж барашков.

СВАЛКИ

Толпа людей роет за свалками ров.
Мужчины бьют в твердую почву кирками. Женщины и старики выбрасывают лопатами землю.
Вокруг кольцом стояли казаки с наведенными винтовками.
Офицер сидит на камне. Чертил ножнами шашки по песку и с удивлением приглядывается к одной из работавших.
Лицо Веры сияет. Она выпрямляется. Глубоко вдыхает ветер. Рядом привычными, мужицкими взмахами работает
киркою Ханов.

ВЕРА
Товарищ Ханов, правда, как хорошо?

Офицер встаёт.

ОФИЦЕР
Стройся! Спиной ко рву!

Ханов отстраняет ставшего подле Веры Капралова. Расправляет широкую свою грудь. Ханов запевает. Другие подхватывают

Вставай, проклятьем заклейменный.
Весь мир голодных и рабов...

МАТРОС
Да здравствует советская власть! Да здравствует социализм! Не долго
уж вам, проклятые!..

ОФИЦЕР
Пли!!

ДАЧКА НА ШОССЕ.
Муж и жена. По-прежнему очумелые глаза, полные
отчаяния. Он - с ввалившимися щеками, с глазами, как у быка. У нее, вместо золотистого ореола волос, -слежавшаяся собачья шерсть, бегающие глаза исподлобья.

МУЖ
Не стану я поливать абрикосов! Понимаешь ты это? И так погибаем от работы. Не до абрикосов!

ЖЕНА
Ты-то погибаешь? Барином живешь, все на меня свалил. Ну, что ж делать, придется мне и абрикосы поливать.

МУЖ
Ну, да послушай же, наконец, Лидочка! Сообрази хоть немножко...

ЖЕНА
Ах, оставь! Все, все на меня рад свалить! Клещом каким-то, паразитом настоящим впился в меня и сосет все силы, все соки... Да еще зудит с утра до вечера. О, жизнь проклятая!

ПЕРЕД КОФЕЙНЕЮ

Четыре подводы. Деревенские парни с красными от вина
лицами. Заливаются гармоники.

КАТЯ
Вы - мобилизованные?

ПАРЕНЬ
Ну да, значит, - мобилизованные.

КАТЯ
Воевать едете?

ПАРЕНЬ
Нет, не воевать

КАТЯ
А что же?

ПАРЕНЬ
Мир вам привезти.

КАТЯ
Как же это?

ПАРЕНЬ
А вот так. Будет воевать, надоело. Через месяц придем к вам назад с красными флагами и вот этак мир вам принесем. И будет спокойствие.

КАТЯ
Я не пойму. К большевикам перейдете?

ПАРЕНЬ
Зачем? Нет. А просто, значит, принесем мир. Чего нам воевать со своими? Вот у меня двух братьев большевики взяли, с собою угнали, а меня сюда гонят. И у всех так. Кому эта война нужна? Просто, сговоримся и уйдем.

ДОМ ИВАНА ИЛЬИЧА

Иван Ильич лежит на террасе. Возле него сидит Катя. Она плачет.

КАТЯ
Мне больше не хочется жить! Зачем? Опять в этой разоренной дырке сколачивать щепочку со щепочкой, кур разводить, кормить
поросенка... Не хочу! Из-за чего биться, из-за чего выматывать силы?

ИВАН ИЛЬИЧ
Жить хорошо, когда впереди крепкая цель, а так... Жизнь изжита, впереди - ничего. Революция превратилась в грязь. Те ли одолеют, другие
ли, - и победа не радостна, и поражение не горько. Ешь собака собаку, а последнюю черт съест. И еще чернее реакция придет, чем прежде.

КАТЯ
Господи, как я устала! Наверно, так земля устанет в свой последний день!

ИВАН ИЛЬИЧ
Давай умрем.

КАТЯ
Убить себя? У меня мелькала эта мысль... Нет, ни за
что! Сдаться, убежать! Забиться в угол и там умереть, как отравленная
крыса!.. Ни за что! Какая скупость к жизни, какая убогость!.. Нет, я хочу
умереть, но чтоб бороться! Пусть меня пилами режут пополам, пусть сдирают
кожу, но только, чтоб не было бегства!

ИВАН ИЛЬИЧ
А за что бороться... Девочка моя, как я тебе завидую! Если бы я был молод!

КАТЯ
Милый мой, любимый!..
Честность твоя, благородство твое, любовь твоя к народу, - ничего, ничего это никому не нужно!

Катя видит ясный свет в глазах Ивана Ильича. Все лицо его
светится. Этот свет превращается в белого ангела. Сверху спускается белый ангел с лицом Веры. Сзади подлетает белый ангел с лицом Анны Ивановны.
Ангелы бережно берут под руки Катю. Раздевают её. Идут обнажённые ангелы к морю. Мимо проезжает тачанка с красным ангелом Леонидом. Он машет им руками.

АНГЕЛ ЛЕОНИД
Едем со мной!

КАТЯ
Куда?

АНГЕЛ ИВАН ИЛЬИЧ
В тупик! В тупик!

Ангел Леонид улыбается. Стегает лошадей. Лошади  топчутся  на месте. Красный ангел стегает их

АНГЕЛ ИВАН ИЛЬИЧ
В тупик! В тупик!

Белые ангелы закрывают собой Катю.

КАТЯ
И ангелы в толпе презренной той замешаны.

В черных кустах сирени трещат сверчки.

Конец