История Пирата. Рассказ-воспоминание

В один из летних дней я решил погонять на велике, взял ключи от сарайчика, инструменты и вышел во двор.
Выкатив
велосипед на улицу, собрался трогаться, как вдруг услышал дикий гогот и
детский плач позади сарая. Я побежал туда. В тупичке между строениями
трое пацанов мучили котёнка.
Они подбрасывали котёнка вверх и ловили сачком, отобранным у малыша. Тот стоял рядом и плакал.
Это был Юрка, мой сосед снизу, мальчишка лет шести. Мучителями руководил Ильсур, известный хулиган из соседнего дома. Иногда они промахивались и тогда котёнок падал на землю жалобно пища.
- Отпусти котёнка! - сказал я дрожащим голосом.
- О, ещё одна сопля появилась! Вали отсюда, пока цел, а не то пожалеешь!
- Отпусти котёнка, гад! - повторил я голосом, звенящим от возмущения.
- Так он тебе нужен? Тогда попробуй взять его!
Он схватил сачок с котёнком и повесил его на большой гвоздь, прибитый под самой крышей сарая.
Я
подбежал, пытаясь сорвать сачок, и внезапно почувствовал резкую боль
между лопаток. Это дружки Ильсура начали обстреливать меня и котёнка алюминиевыми пульками из
рогаток. Пока я снимал сачок, им много раз удалось попасть в меня.
Сунув котёнка Юрке и крикнув: "Беги!" - я обернулся к своим врагам.

  В ответ на их обстрел стал кидать в них гаечными ключами из сумки.
Вскоре ключи закончились, и у меня в руках остался только велосипедный
насос. Словно викинг-берсерк из библиотечной книжки, я бросился на них,
размахивая насосом словно мечом. После первых же ударов прихлебатели
Ильсура разбежались.
Войдя в боевой раж, я наносил удары куда попало и только повторял:
- Будешь маленьких обижать? Будешь обижать? Будешь?
- Хватит! Хватит! Не буду! Не буду! - размазывая слёзы и кровавые сопли, завопил Ильсур.
Передо мной лежал поверженным не гроза детей и животных, а обычный испуганный мальчишка.
Уходил
я оттуда, еле передвигая ноги, усталый и морально опустошённый, ведь
только что чуть не убил человека. У меня поднялась температура, да и
синяки давали о себе знать.
Вечером наша квартира выдержала
нешуточную осаду. Мамаши тех маленьких подонков пришли к нам с жалобами
на меня. Больше всех кричала Фания-апа, мать Ильсура.
- Твой сын - бандыт, шайтан, дивана, хайван, турма плачыт по нём,- в запале она мешала татарские слова с русскими.
Когда
мама их выгнала, Фания-апа ещё долго бродила вокруг дома, выкрикивая
проклятия. Зелёный платок сбился набок, обнажив седые пряди.
На
следующий день ситуация поменялась на противоположную. Оказывается, Юрка
всё рассказал своему отцу, какому-то большому начальнику, и тот принял
меры. Теперь уже мамашки негодяев бегали и просили не ставить их чад на
учёт в детской комнате милиции. А Фания-апа собственноручно наказала
своего сынка ремнём, поскольку его отец был где-то на шабашке. Как я
узнал позднее, она ребёнком попала в концлагерь и поведение своего сына
сравнила со зверствами фашистов.
Котёнок прижился в юркином доме и
вырос в огромного рыжего кота. После той бойни он лишился одного глаза и
потому его звали ласково Пират, Пиратик.
Гуляя во дворе, я ещё очень долго слышал за спиной то восхищённый, то испуганный шепоток:
"Смотри, смотри, бешеный идёт!"