Сказка о рыцарских подвигах

   Ах, какой пышный был праздник! Сколько гостей съехалось в столицу!  Тут были и знатные князья, и богатые купцы, и пышно одетые дамы, и суровые генералы с большими усами, были гости из Западного королевства, был король восточной страны со своей женой и юной дочерью. Приехал и правитель далекой северной страны с большой свитой. Поговаривали даже, что на празднике будет король тех земель, что находятся на юге, за морем, но пока наблюдатели в морских портах не видели в море парусов. Гости  прибывали один за другим, и стражники у въезда в столицу не успевали открывать и закрывать ворота, а королевский распорядитель вовсе сбился с ног, похудел, и его бархатный камзол свободно развевался по ветру, когда он с радушной улыбкой устремлялся к вновь прибывшим. Но это было только начало. Всю столицу  за считанные дни вычистили до блеска, дворцы сияли, как будто они были из самого настоящего золота, и даже в самых бедных и маленьких домиках хозяйки хлопотали, мыли окна, стирали занавески и сбрызгивали водой свои пыльные фикусы. То-то было работы уборщикам улиц и трубочистам! Но они управились в срок, и даже успели украсить все деревья красивыми цветными ленточками и гирляндами. А садовники! Они охапками грузили на повозки роскошные благоухающие розы и белоснежные лилии, пышные георгины и тюльпаны. Со всех концов страны тянулись в столицу возы, доверху груженные битой дичью, мясом и свежими овощами. Главному дворцовому повару король дал в помощь лучших кухарок и поварят,  и они с утра до ночи варили, парили, жарили  и пекли пироги.
     Во всей стране только и разговоров было, что о предстоящем празднике. Еще бы! Не каждый ведь день всеми любимому наследнику престола исполняется шестнадцать лет. Юный принц Корталл тоже с утра до вечера был занят приготовлениями к торжествам, но посереди своих хлопот нет-нет да находил минутку, чтобы прогарцевать на лошади мимо дворца на улице Праздничных Шествий.  В этом дворце несколько дней назад поселился восточный король со своим семейством. Принц увидел прекрасные черные глаза юной дочери великого Сатхара -  и потерял голову. Принцесса была чудо как хороша - тонкая как тростинка, смуглая, тихая. Только огненный взгляд из-под длинных ресниц выдавал в этой девочке ее страстную натуру. В восточном королевстве уже несколько лет все поэты и музыканты складывали песни о красоте Шарлен, и  многие богатые женихи присылали ей свои дары.  Теперь, в ожидании праздника принцесса Шарлен частенько подходила к окну и следила из-за занавески за принцем. Иногда она даже чуть - чуть приотдергивала штору, и тогда счастливый Корталл мог видеть ее тонкую ручку, унизанную перстнями и браслетами и черные локоны, падающие на парчовую одежду.  Принцесса улыбалась, но никто не мог догадаться, что скрывалось за ее улыбкой - искренний интерес, или азарт молодой прекрасной охотницы, которая видит, как большой лесной зверь идет прямиком в расставленные сети. Принц Корталл был так увлечен юной красавицей, что даже забыл о своих ежедневных занятиях, не брал в руки ни меча, ни книги, и со всех ног удирал, завидев в коридорах своего дворца кого-нибудь из учителей.
И лишь одной своей обязанностью принц не пренебрегал в эти дни. С раннего детства привык он, едва проснувшись, бежать в спальню своей матушки, печальной королевы, чтобы поцеловать ее и пожелать доброго утра. И каждый вечер он вновь приходил к ней, целовал ее грустные глаза и сидел с ней рядом у открытого окна. Сначала маленький принц не понимал, почему его мама грустит, но когда он подрос, стал уже сносно держаться в седле и подбил свою первую куропатку, отец рассказал ему невеселую историю. Давным-давно, когда Корталла еще не было на свете, старшая сестра его матери и наследница престола, гордая красавица Лива без памяти влюбилась в заезжего рыцаря. Ее пытались отговаривать, даже запирали, но она ушла из дворца, оставив лишь короткую записку сестре. Она бросила семью, корону и умчалась куда-то искать и завоевывать своего любимого. Прошли годы и годы, но никто и никогда больше не слышал  про Ливу. Напрасно ее коронованная сестра посылала гонцов во все концы света, напрасно в королевские покои вели тотчас же всех странников, бродячих фокусников и купцов – никто ничего не мог поведать ей о Ливе.
Принц Корталл жалел мать, жалел свою тетю, которую никогда не видел, но он был молод, весел и полон сил, поэтому,  стоило ему выйти из покоев королевы, как вся эта печальная семейная история напрочь вылетала у него из головы до следующего посещения. Так было и в эти предпраздничные дни, когда он только и думал, как же угодить прекрасной Шарлен. Он посылал ей корзины прелестных водных лилий, к каждому стеблю которых  шелковой ленточкой привязана была крохотная лазурная птичка, и восторженный возглас удивленной принцессы был ему наградой.  Он посылал ей огромные леденцовые шкатулки, наполненные бусами, браслетами, кольцами, так ловко выполненными из карамели и шоколада, что служанки принцессы все как одна приняли их за настоящие, а сама Шарлен до слез хохотала над этой выдумкой.  Каждый день он одаривал восточную принцессу, и по нарядной, возбужденной ожиданием праздника столице поползли слухи о предстоящей свадьбе. Ах, как жаль, что ни принц, ни его приближенные не слышали, с каким азартом обсуждаются в каждой лавочке и в каждом доме его подарки, его томный вид и словно случайное гарцевание под окнами принцессы. Ах, как жаль, что не видел он, как с тоской вздыхают ему вслед юные красавицы – маркизы, баронессы, купеческие дочки и простые горожанки, и как перекашиваются от зависти их нежные личики, когда они видят Шарлен.
Но вот предпраздничные хлопоты остались позади, и наступил день совершеннолетия принца, который по закону страны на следующий же день становился королем. Юный принц Корталл, облаченный в белизну, лазурь и пурпур, совершил утреннее ритуальное омовение в главном храме, и вышел на площадь приветствовать всех, кто пришел разделить с ним его радость. Знать негромко переговаривалась, старейшины отмечали каждый жест принца, совершающего древний ритуал приветствия, дамы возбужденно обсуждали его одеяние, а простой люд ревел от восторга, кидал шапки и во все глаза глазел на своего красавца и любимца.
Когда все нужные действия были совершены,  на всех площадях города выставили столы с богатым угощением, повсюду горели цветные фонарики и  звучала музыка. Счастливые горожане веселились до самой ночи, восхваляя принца Корталла, а в это время в центральной зале дворца происходил торжественный пир в честь завтрашнего короля. Самые почетные гости и самые знатные жители страны восседали за огромным столом, заставленным яствами с таким одуряющим ароматом, что главный повар вынужден был сначала до отвала накормить маленьких наряженных поварят, прежде чем доверить им нести эти блюда с кухни в залу. Первые поздравления уже отзвучали, и принц Корталл несколько расслабился, и все смелее поглядывал на прелестную Шарлен, а она лишь иронично улыбалась, да опаляла его изредка черным огнем своих прекрасных глаз. Придворные все чаще обращали внимание на их молчаливую игру, наконец, король, отец Корталла не выдержал и рассмеялся. «Мой драгоценный сосед, - обратился он к великому Сатхару, - сильны наши державы, но могли бы стать еще сильнее. Прекрасны наши страны, но самое прекрасное, что есть в них, видим мы здесь, за этим столом». «Воистину так, мой драгоценный сосед, - огладив седую бороду, с достоинством кивнул великий Сатхар, - воистину так, но не мне решать это, ибо закон моей страны гласит: дева да выберет сама испытания для суженого своего, и мерой тяжести их будет сила его любви, а мерой награды – сила ее любви». Юный Корталл пылко вскочил с места и бросил свою шпагу к ногам Шарлен, а она, все так же иронично улыбаясь, вынула из-за кружевной манжеты шелковый платок и обвязала им гарду шпаги. Все гости, разом задержав дыхание, с изумлением и восторгом выдохнули, так, что погасла половина свечей. Обряд был совершен. По древнему закону теперь все присутствовавшие должны были пожелать Корталлу всего, что необходимо ему для выполнения поручений Шарлен, а уж в том, что они будут неимоверно сложны и опасны, никто не сомневался: уж слишком сильной любовью пылал взгляд принца и слишком иронично улыбалась гордая принцесса, с детства привыкшая к всеобщей любви и поклонению.
Все гости, один за другим, желали принцу мужества, терпения, верного оружия  и верных друзей, советовали избегать темных дорог и ночевок в северных горах, и еще много, много полезного и искреннего услышал он, а когда последний гость замолк, от дверей раздался вдруг незнакомый женский голос:
«Мальчик мой, долгой-долгой  дороги желаю тебе, ибо короткая дорога ведет лишь от дома к колодцу и хлеву. Терпких вин и бешеных коней желаю тебе, ибо кровь от них бежит по жилам быстрее.  Сильных, отважных  врагов  желаю тебе, ибо нет почета от победы над слабым. Чуткости и доброты желаю тебе, ибо злое сердце недостойно биться. И лишь любви… любви тебе не пожелаю, ибо это единственная вещь в мире, которая несет только зло».
Испуганный принц вскочил с места, гости заволновались, зашумели, все взгляды обратились к двери, где стояла пожилая женщина в простом синем плаще, но гул  встревоженных и любопытных голосов перекрыл надрывный крик королевы:
- Лива!
В эту ночь никто во дворце не ложился спать. Королева со своей счастливо обретенной сестрой заперлась в своих покоях, и самые любопытные горничные смогли подслушать под дверями лишь прерывистый тихий шепот и глухие рыдания. Принц Корталл в это время выдержал пренеприятнейший разговор с отцом. Король настаивал, чтобы Корталл принял корону, а потом отправлялся выполнять поручения Шарлен, но уговоры, доводы и угрозы оказались совершенно напрасны – сияние черных глаз Шарлен затмило принцу разум. Он оставил корону своей младшей сестричке, малышке Делоре, и твердо заявил, что отправится в путь на рассвете. Напрасно королева трижды посылала за ним слуг, напрасно простояла полночи со свечой перед его дверью, он не захотел открыть ей, не захотел выслушать советов тети, так сильно был разгневан на ее пожелания. С первыми лучами солнца Корталл вылетел из дворца на самом резвом и выносливом скакуне. Он  взял с собой лишь оружие, золото и запас еды, и отказался даже от оруженосца. Его верный слуга все же нарушил запрет принца следовать за ним, и проводил своего господина до резиденции Шарлен. Потом он рассказывал во дворце, что принц пробыл там недолго, вышел бледный и, садясь на коня, пробормотал: «Что ж, дракон так дракон».
Но, конечно, одним драконом дело не обошлось, подозревали многие, хотя никто, даже великий Сатхар,  не решался спросить у самой Шарлен, а она торжествовала, высокомерно глядя на всех со  своей ироничной улыбкой. Славы, славы жаждало ее юное холодное сердечко, и что там трон, даже два трона, ее честолюбию этого было ничтожно мало. Кто будет говорить о королеве, пусть даже и двух объединенных держав, кроме министров? Кто будет воспевать ее, кроме придворных льстецов? Нет, ей нужно было больше, гораздо, гораздо больше, и в ту роковую ночь Шарлен также не спала, упиваясь сладкими мечтами.
И ей не пришлось долго ждать, уже на пути домой, в свою пышную богатую столицу, услышала она первую пронзительно-грустную балладу о влюбленном принце и прекрасной недоступной красавице. Она радовалась как дитя, хлопала в ладоши, заставляя бродячего певца снова и снова, до хрипоты петь. Сколько их было потом, этих песен, баллад, сказок  и саг! То торжественно-величавые, то нежно-грустные, щемящие, они разлетались по всему свету, и были желанны всем, кто их слышал, но вряд ли кто-то ждал  их с таким нетерпением, с таким замиранием сердца и страхом, как семья Корталла. Подвиги юного принца облекались в легенды, и уже из них узнавала несчастная мать Корталла о его тяжелейшем пути, о выслеживании дракона, о страшном бое, победном, но не последнем, ибо только одним поцелуем в висок удостоила надменная Шарлен своего рыцаря, только одну ночь провел он в гостевых покоях ее дворца, чтобы вновь на утро двинуться в путь.
Шло время, и родители принца уже состарились и умерли, и молоденькая Делора надела корону, и великий Сатхар отправился в страну предков, а подвиги Корталла продолжали греметь по всей земле, и каждый, кто слышал о них, восклицал: «Неужели и этого будет ей мало, коварной, прекрасной Шарлен?». Но саму Шарлен трудно было утомить славой, которой она так жаждала, и Корталл так и мотался по всему свету, ведомый как путеводной звездой блеском любимых черных глаз. Шарлен же правила своей страной жестко, холодно и расчетливо, но просчиталась вдруг, и свобода ее гордой родины оказалась под угрозой. Огромное степное княжество, полумесяцем опоясывающее Восточное королевство, незаметно набрало силу и обратило свой жадный взор на богатого соседа. Шарлен не оставалось ничего более, как заключить брак с сыном степного князя.
Корталл узнал об этом, не мог не узнать, но печальная весть застала его далеко на юге, в чужих землях, где он  собирал для Шарлен ожерелье из зубов подземного червя. Говорят, три ночи и три дня его горестные вопли оглашали безводную гибельную пустыню, а затем он за баснословную, неописуемую сумму продал почти готовое ожерелье и нанял армию, чтобы идти войной на Шарлен. И об этом печальном походе разнесли бродячие певцы весть по всей земле, о печальном походе, в котором полегла вся армия, а сам Корталл был пленен и продан в рабство. Половину королевской казны опустошила  королева Делора, чтобы найти и выкупить его, но все было напрасно, он словно растворился, пропал, и никаких песен и сказок о нем уже не долетало до печального дворца.
И все же он вернулся спустя долгие годы – больной, израненный, почти старик, вернулся как раз в канун коронации сына королевы Делоры, чтобы  под сводами древней   ритуальной залы негромким хриплым голосом сказать юному королю, едва лишь фамильная корона опустилась на его светлые кудри:
- Мудрости желаю тебе, сынок. Терпения желаю.  Отваги. Доброты. Долгих счастливых лет твоему правлению желаю. Богатства. Здоровых наследников. И лишь любви… любви не пожелаю, ибо это единственная вещь в мире, которая несет только зло.