Любовь с трещиной

Моя подруга Милка забеременела. Я ей сразу сказала: «Яков на тебе не женится. Евреи только гуляют с русскими, а женятся исключительно на еврейках».
Но Милка, она ж упёртая и гордая, как фонарный столб.
- Не женится? – говорит. – И не надо! Я для себя ребёнка родить хочу.
- «Для себя» у тебя уже Алёнка есть.
Алёнка – шестилетняя проказница – от первого Милкиного брака. С её отцом Толиком Милка сначала жила как все, а когда до драк дело дошло, свекровь сказала: «Нет лада в семье – разводитесь!». Ну, они и разбежались. Как говорится, «была без радости любовь, разлука будет без печали».
А тут появился этот Яша. Обходительный такой, внимательный. Милка втюрилась, как последняя дура. И, очертя голову, прыгнула в любовь, как в последний вагон отходящей электрички, не справившись даже о месте следования. Вот и приехали… Одиннадцать недель – и никакой перспективы.
- Смотри, Милка, - говорю, - узнает, что залетела – бросит он тебя.
А эта малахольная заладила:
- Он меня  любит…
По отделу слухи поползли. Фирмочка у нас маленькая – всё на виду. Роман их с самого начала активно обсуждали все, у кого языки чесались. В глаза одобряли, за глаза завидовали – слишком всё красиво у них получалось. Томные взгляды, звёздные ночи, страстные свидания. Как в сериале.
Дальше события развивались по моему сценарию. Да тут и ясновидящей быть не надо!
В порыве нежности призналась Милка своему обожаемому Яше, в каком она положении. Тот, хитрый, сначала вида не подал, что озадачен, но исподволь начал склонять её к аборту. Милка – ни в какую! Тут и дала любовь трещину.
Отдел моментально разделился на два лагеря, наш – из двух-трёх сострадающих Милке подруг и остальные - в стане неприятеля.  Почему–то  большинство приняли сторону Якова, он-де парень молодой, хотя они с Милкой ровесники, женатым не числился, а она… она опытная пройда, его охмурила, а теперь ещё и ребёнка на шею хочет повесить.
Такой накал страстей долго держаться не может. И хотя Милка яростно боролась за свою любовь, Яша быстро охладевал, а потом и вовсе перестал её замечать.
Милка наревелась до одури, но решения своего не изменила.
От неё отвернулись даже те, кто предлагал ей свою квартиру для любовных утех. Как она выжила в этой враждебной среде, как выносила ребёнка – одному богу известно.
Борька родился – Яша в миниатюре. Этот, с позволения сказать, папаша к тому времени рассчитался и сбежал во Львов к своим родителям. Так что Милку с младенцем забирали из роддома мы с мужем.
Борька удался – парень, что надо! Спокойный, основательный. Зря крик поднимать не станет. Милка его по-спартански  воспитывала: закаляла, к режиму приучала. Надо есть – ест,  надо спать – спит.
Вообще, Милка оказалась геройской матерью: на двух работах надрывалась, но дети у неё всем были обеспечены. Алёнка, правда, рано повзрослела. Молоко купить, хлеб -  на ней, уборка – на ней, пелёнки гладить тоже ей приходилось. Но в братишке души не чаяла, с семи лет нянькой полноценной была. Милка не боялась с ней на целый вечер Борьку оставить.
И вот, когда Борьке уже шёл четвёртый год, объявился вдруг драпанувший папаша. Дружелюбный такой. Сама доброжелательность во плоти. Сына попросил повидать.
Милка сначала предстала неприступной, но крепость её пала в первый же вечер под натиском Яшиного обаяния. Любит она его до сих пор, дурёха. А может, и не дурёха? Пацана-то Яша усыновил потом, алименты стал присылать регулярно. Может, и сойдутся ещё? Может, и не права я была насчёт Милки и, вообще, насчёт евреев?