Шел четвертый час ночи. У входа в отель «Парк Дайм Хайатт» остановился огромный белый лимузин.
Дверь открылась, и наружу вырвался веселый гомон. Через несколько секунд на асфальт выпрыгнула девушка в помятом коктейльном платье – ночной швейцар побежал ей навстречу.
Девушка выглядела немного растрепанной но счастливой. Она держала свои туфли в левой руке, а в правой – целую охапку разноцветных подарочных пакетов. Надо сказать, что она не могла смотреться органичнее около парадного входа в пятизвездочный отель, в свете по-праздничному разноцветных фонарей.
Скоро прощание было закончено. Швейцар любезно помог даме затащить в холл отеля все ее огромные пакеты. Ночной консьерж привстал за стойкой при их приближении.
- Мисс Гершвин! С днем рождения! Как прошел вечер? Не каждый день исполняется шестнадцать лет!..
Она согласилась и поблагодарила. А потом двери лифта закрылись за ней, и в холле вновь настала тишина.
Дина нажала кнопку последнего этажа и закрыла глаза, отдавшись головокружению.
Сегодня, как никогда, все в ее жизни было прекрасно. Она была настоящей королевой бала, познакомилась с множеством очаровательных людей, не скупившихся на комплементы и приглашения, и, разумеется, танцевала до упада. Теперь голова кружилась от выпитых коктейлей и легкой эйфории, но все перипетии дальнейшей жизни представлялись исключительно в радужном свете.
Она будет знаменитой. Она будет образцом для подражания. Без сомнения, ей гарантировано всеобщее обожание и всеобщая любовь. Недалек тот день, когда она найдет своего прекрасного принца… Да, возможно, не все дни будут так прекрасны, как этот, но жизнь еще пока только готовит для нее свои самые главные дары.
Лишь оказавшись дома, Дина почувствовала, как устала. Свалив вещи в гостиной, она направилась было прямиком в спальню, как вдруг ее внимание привлек большой сиреневый конверт на журнальном столике. Любопытство возобладало над усталостью, к тому же хотелось немножко потянуть время: все-таки жаль заканчивать день! Она подошла к столу и взяла конверт в руки. Оттиск ее имени – и никаких обратных координат. Гадая, от кого эта запоздалая поздравительная открытка, Дина поддела ногтем заклеенный край, и конверт открылся с легким хрустом. Внутри лежало сложенное вдвое письмо.
Письмо Джона Ларренса Дине Гершвин
«Дорогая Дина!
Примите мои искренние поздравления с Вашим совершеннолетием. Возможно, по земным представлениям, Вам только предстоит вступить в пору зрелости, однако у нас на Вее все иначе. Поверьте, Ваш день рождения настал очень вовремя, и это одна из причин, по которой я пишу сейчас это письмо.
Хотя, конечно, не главная.
Я тщательно следил за Вашей карьерой на протяжении последних лет. Несмотря на молодость, вы достигли больших высот в искусстве танца.
После убедительной победы на Турнире Всех Звезд в Милане весной этого года многим стало очевидно, что получить титул лучшей танцовщицы на Земле для Вас – сущий пустяк. Рискну предположить, что Вы даже немного скучаете, а потому выслушаете мое предложение с интересом.
Согласно очень старой традиции, каждые шесть лет в стенах Клуба Веи проходит Танцевальный Марафон – важнейшее событие для всех, кто имеет хоть малейшее отношение к музыкальным искусствам. Шесть лет назад этой традиции было суждено прерваться. С тех пор много говорили о том, что для Клуба Веи наступает закат, и Марафоны уже не возобновятся. Это неправда.
Марафон состоится, и я имею честь пригласить Вас участвовать в нем и бороться за титул Королевы Клуба.
Как Вы, вероятно, знаете, правила Марафона сложны и запутанны, а Клуб Веи таит множество секретов – но все это не главное. Главное, Дина, заключается в том, что только этот турнир способен бросить Вам настоящий вызов.
Итак, Танцевальный Марафон стартует ровно в полночь 14 сентября 2125 года по северному времени Веи и не остановится до тех пор, пока Клубом не будет выбрана Королева.
Список всех приглашенных участниц будет объявлен завтра, в семь часов утра по Лондонскому времени. Если по какой-либо причине вы не хотите, чтобы Ваше имя попало в этот список, позвоните по указанному внизу письма телефону и назовите пароль «Синяя птица». Тогда за титул Королевы Клуба сразятся другие.
До встречи на Вее.
Искренне ваш
Джон Ларренс
Верховный супервизор Клуба
Дочитав письмо, Дина не то присела, не то упала в стоявшее рядом кресло. Она посмотрела на настенные часы, которые равнодушно показывали половину четвертого утра, 22 июня.
В голове у девушки вертелась только одна фраза: «Полночь, 14 сентября». Дина попыталась сосчитать, сколько времени у нее осталось до начала Марафона, но почему-то не могла.
Листок выскользнул у нее из руки.
* * *
Сообщение REUTERS, 22.06.2125, 06:47 GMT
В 06:45 по Лондонскому времени представительством Клуба Веи на Земле было объявлено, что 14 сентября 2125 года состоится новый Танцевальный марафон.
В число соискательниц титула Королевы Клуба попали: Екатерина Милавская (Польша), Миу Ли (Гонконг) и Дина Гершвин (Германия). Также известно, что от имени Кронфолка выступит Кейси Лофт. Список участниц, представляющих Вею, в настоящее время уточняется.
По заявлению пресс-службы Клуба, Марафон стартует ровно в полночь с 13 на 14 сентября 2125 года и продлится на неопределенный срок.
Одной из фавориток соревнования названа танцовщица Дина Гершвин.
* * *
В восемь часов утра следующего дня на другом конце Берлина, в спальне человека по имени Петер Манн, зазвонил будильник. Манн только пробормотал что-то во сне и перевернулся на другой бок - но будильник зазвонил снова, и Петер с ворчанием нащупал на тумбочке очки, вылез из кровати и пошел чистить зубы. Вообще-то он не любил долго спать, даже если ложился поздно, и уже через пару минут, стоя под холодным душем, стряхнул с себя остатки сна. А потом отправился завтракать.
Видок у него был еще тот: клетчатый халат, торчащие из него худые ноги в меховых шлепанцах, мокрый ирокез на голове, круглые «ленноновские» очки на носу. Будучи убежденным холостяком, он мог позволить себе не заботиться по утрам о своей внешности.
При появлении хозяина кухня ожила: включился свет, сама собой заработала кофеварка, клип MTV замелькал на телевизионной панели. Петер не спеша приготовил тосты с кусочками рыбы, достал из кухонного шкафа теплый круассан, принял из заботливых объятий кофеварки большую чашку черного кофе и сел за небольшой столик для завтраков. Аккуратно съел тост, выпил полчашки кофе и удовлетворенно откинулся на спинку стула.
- Новости, пожалуйста! – объявил Петер тоном, не терпящим возражений.
Музыкальный канал сменился эмблемой медиахолдинга Sony BMG Google AOL Time Warner, и вслед за тем изображением молодой женщины в деловом костюме.
- Доброе утро! Вас приветствует Sony BMG Google AOL Time Warner и я, Милен Гарнье. В эфире новости к этому часу.
Петер отхлебнул кофе и вульгарно закинул ноги на стол.
- Прежде всего – сенсационное известие: в шесть часов сорок пять минут по лондонскому времени Клубом Веи был анонсирован очередной танцевальный марафон, который начнется в ночь с 13 на 14 сентября этого года и, по словам представителей Клуба, «не остановится до тех пор, пока не будет выбрана Королева».
В этот момент рука Петера с чашкой буквально застыла на полпути ко рту.
- Несмотря на то, что в скором времени Клубу грозят серьезные перемены, Марафон планируется провести с невиданным доселе размахом. Еще одной сенсацией стало то, что на титул Королевы Клуба претендуют сразу три артистки с земли: это скрипачка Миу Ли и танцовщицы Екатерина Милавская и Дина Гершвин – последняя при этом объявлена фавориткой. Кронфолк будет представлять олимпийская чемпионка по фигурному катанию Кейси Лофт…
Дикторша продолжала посвящать зрителей в подробности сделанного Клубом Веи объявления, а Петер Манн наконец нашел в себе силы глотнуть кофе.
- Quelle surprise, - пробормотал он. – Невероятно!
Он поспешно переместился из лежачего положения в сидячее и продолжал не отрываясь смотреть в телевизор, хотя его мысли, похоже, были уже далеко.
- И ведь никто не предполагал. Может, Салливан? Да, знал наверняка… А ведь мог бы предупредить, мерзавец! Давненько мы с ним не виделись, конечно.
Работоспособность журналистов SBGATW всегда поражала Петера. Учитывая разницу во времени, судьбоносное объявление было сделано всего лишь полчаса назад, а вездесущие репортеры уже брали интервью по всему земному шару.
- Танцевальный марафон – важнейшее событие для всех, кто имеет какое-либо отношение к музыке и танцу, - комментировал новости президент международной федерации спортивного танца Роджер Уинтерс. – По своему значению он сопоставим с международными соревнованиями, проводимыми на самом высоком уровне; возможно, он даже превосходит их. У Клуба сильнейшая в мире команда экспертов, поверьте, мне доводилось с ними работать. Как бы плохо ни развивались отношения правительства Земли и руководства Клуба, это большой праздник для нас!
Экран вновь продемонстрировал аккуратный облик Милен Гарнье.
- Перед тем, как мы перейдем к другим новостям сегодняшнего дня, предлагаем Вам официальный рекламный ролик танцевального марафона, полученный нами от представителей Клуба Веи на Земле. Данный видеоряд не содержит сцен, подлежащих родительскому контролю.
Милен добродушно улыбнулась и пропала. На ее месте возник колышущийся белый туман. Петер машинально, не отрываясь от экрана, отпил свой кофе и продолжил смотреть.
Туман рассеивался, открывая пейзаж с высоты птичьего полета: береговую линию, бегущую из-за горизонта, и подбирающийся к самой воде густой лес. Лес внезапно обрывается, сменяясь открытым пространством, в центре которого высится футуристический комплекс строений, в котором Петер без труда узнал Клуб. Камера падает вниз, словно ястреб, совсем рядом с километровым шпилем Стеклянной Башни, и ее ярусы проносятся так близко, что, кажется, можно дотронуться рукой.
Вдруг – темнота, неясный гул. Похоже, это место глубоко под землей, и сверху доносятся звуки жутковатой, но без сомнения танцевальной музыки. Совсем рядом капает вода. Похоже, это пещера. Вдруг – яркие сполохи цвета, женский смех. Мимо проносятся люди в разноцветной одежде, у них в руках то ли факелы, то ли светящиеся жезлы. Камера пытается следовать за ними, но не успевает: они бегут слишком быстро. Одна девушка замедляет шаг и позволяет нагнать себя. Она оборачивается, встряхнув волосами: ее лицо столь неожиданно прекрасно в этом темном месте, что невольно пробирает дрожь. Отсветы факелов играют на ее щеке, она улыбается, машет рукой, губы беззвучно произносят: «Бежим!»
Следующие секунды заполнены быстрым бегом, прерывистым дыханием, пляшущими тенями. Камера то теряет девушку в толпе, но находит ее снова, и вдруг подземелье сменяется бескрайней танцевальной площадкой. Здесь тысячи людей, линии лазерного света прорезают воздух, и музыка оглушает своим ритмом. Помещение кажется утробой какого-то гигантского живого организма. Нет ни ощущения времени, ни пространства – только музыка и мерцающий свет.
Затем – тишина. Предрассветные сумерки заливают обширный парк с ровно подстриженной травой и аккуратно огороженными цветниками. Здесь царит ощущение покоя, достатка и респектабельности. Между двух деревьев, напоминающих земные ивы, неподвижно лежит человек. Он то ли умер, то ли смертельно устал, но точно не скажешь. Камера не приближается и не удаляется, относясь к человеку равнодушно, как к части пейзажа; немного погодя изображение медленно скользит в сторону и показывает длинную извилистую дорогу, идущую к пляжу, и гуляющую по ней пару. На девушке открытое вечернее платье и длинный шелковый шарф, один раз обернутый вокруг шеи, и ее спутник одет под стать. Он снял смокинг и несет его в руке, ничуть не заботясь о том, что полы волочатся по гравию. Справа от них – океан, слева – темная громада Клуба.
После этого сюжета Милен Гарнье перешла к другим новостям этого дня, которые, разумеется, не имели уже никакого значения.
А Петер Манн сидел за кухонным столом и снова и снова прокручивал в голове только что увиденное. Видеоряд, по его мнению, целиком являлся сценой, «подлежащей родительскому контролю». Тут же пришла неуютная мысль: кто же проконтролирует родителей? Петер усмехнулся. Все-таки как сильна в нем старая добрая земная психология. Контроль – это слово никогда не приживется на Вее. Он там не нужен, неуместен, невозможен, наконец! Пусть все идет своим чередом. Клуб что-то задумал, это чувствовалось: что-то масштабное, интригующее и, возможно, опасное. Еще никогда Джон Ларренс не позволял себе распространять видеоклипы со столь мощным психологическим посланием. Он апеллировал к самым низменным, глубоким и первородным чувствам, будоражил, бросал вызов, притягивал. Никто не знал лучше него, из чего сделаны люди. Противники Клуба – а их на Земле было очень много – сделали большую ошибку, выпустив эту запись в глобальный телеэфир. Но, с другой стороны, заблокировав ее, они только добавили бы популярности пиратским копиям в Интернете.
Мысли Петера перескочили на историю политического противостояния Земли и Веи, начавшегося тридцать лет назад, и на все признаки бессилия «голубой» планеты перед «зеленой». В том, что Вея в итоге возьмет верх, Петер не сомневался.
Телефон прозвонил трижды, прежде чем Манн очнулся и взял трубку.
- Алло? Да. Да, уже в курсе. Ясно. Когда? Думаю, это возможно… А какова длительность передачи? Хорошо, я буду готов, но мне понадобится содействие по ряду вопросов…
Зажав трубку плечом, Манн полистал бумажный ежедневник, который всегда держал под рукой, и сделал в нем запись.
- Тогда решено. До связи.
Он положил трубку и взъерошил свои и без того взъерошенные волосы.
- Итак, началось. За работу! Но все же, Рик, ты мог бы предупредить…
В раскрытом ежедневнике было записано: «Новости дня, Алан Хоффман, 16:30». По сути, времени на подготовку оставалось чудовищно мало, но Петер Манн не торопился. Совсем другое не давало ему покоя в этот момент: те люди в видеоклипе – единственные четверо, которые появлялись самостоятельно, а не в составе толпы. Рыжая девушка в подземелье, человек, лежащий на траве, гуляющая пара… Это были намеки, более важные, чем казалось на первый взгляд. Девушка была единственной, кого можно было хорошо рассмотреть, и Петер готов был поклясться, что это Эна Чэффмэн, на феерическом шоу которой он присутствовал полгода назад. Остальные персонажи являлись скорее собирательными образами, чем конкретными людьми, однако Петера не отпускало смутное чувство узнавания. Спустя несколько минут раздумий он поймал себя на мысли, что пытается анализировать клип как послание, предназначенное ему одному. Не этого ли добивался Ларренс? Гадать было бессмысленно…
Петер вызывал такси и был готов к выходу ровно через полчаса: отглаженный костюм, чистая сорочка, причесанные волосы. В голове у него уже сложился готовый план предстоящего выступления; детали он успеет доработать в аэропорту.
* * *
Интервью с Екатериной Милавской, Миу Ли и Кейси Лофт появились в эфире SBGATW и еще нескольких независимых телевещательных компаний в течение часа после объявления номинантов. Землянки наперебой благодарили руководство Клуба за предоставленный шанс и раздавали щедрые обещания своим поклонникам, а Кейси, недавно объявившая о конце спортивной карьеры и сбежавшая от нью-йоркской суеты на пустынный Кронфолк, была как всегда невозмутима и даже призналась, что ожидала приглашения.
«Я не хочу делать никаких громких заявлений, - сказала фигуристка. - Думаю, что все участницы покажут высочайший класс выступлений, так что выбирать победительницу сейчас – все равно что гадать на кофейной гуще. Но я готова бороться за победу. Уверена, это будет незабываемое время для всех нас!»
У дома Дины Гершвин была устроена настоящая засада, но девушка с утра не показывалась и на звонки не отвечала. Агент Дины явно чувствовал себя не в своей тарелке и сбивчиво говорил про какие-то проблемы со здоровьем и эмоциональный стресс: было очевидно, что в тот день даже ему было отказано в аудиенции. Само собой, поведение названной фаворитки создало дополнительный ажиотаж и утвердило всех во мнении, что имя Гершвин стоит особняком в списке претенденток на Титул.
По телевизору вовсю крутили те записи выступлений претенденток, которые нашлись в архивах, а специальная команда в Лондоне готовилась к съемкам эксклюзивной передачи с рабочим названием «Клуб вчера и сегодня». Основным приглашенным спикером числился известный историк, публицист и путешественник - доктор Петер Манн.
* * *
Студия, как и многие другие, встречавшиеся Петеру до этого, было просторным полукруглым помещением, где умещался даже небольшой амфитеатр для приглашенных зрителей. В центре, на фоне сплошной бледно-зеленой стены, стояли два высоких крутящихся стула со спинкой – один для него самого, второй для ведущего. Несколько роботизированных камер, подвешенных на прозрачных нитях, выходящих из стен и потолка, медленно летали о комнате: это операторы тестировали оборудование.
Приглашенные гости – человек двадцать, не больше, неторопливо прохаживались между рядами и тихо переговаривались, потягивая напитки из пластиковых стаканчиков. Здесь не было случайных людей: все были друг с другом знакомы, да и сам Петер многих знал лично. В основном это были редакторы газет, политические обозреватели и журналисты, пара человек от музыкальной индустрии. Петер отдал свой карманный компьютер ассистенту и поздоровался с гостями; завязалась более-менее непринужденная беседа. До начала шоу оставались считанные минуты, так что серьезно поговорить все равно бы не удалось, просто нужно было скоротать время. Несколько раз в тестовом режиме сменилось освещение, техники обменялись позывными через скрытые в стенах громкоговорители. Петеру предложили прикрепить на воротник рубашки микрофон: он послушно пришпилил маленький черный шарик и сказал «раз, раз». Вопреки ожиданиям, его голос не пронесся по студии громогласным эхом, но девушка-ассистент удовлетворенно кивнула.
Вообще, никакого ажиотажа Петер не заметил. Если сравнить с тем, что сейчас, по его предположениям, творилось на Вее, то на Земле реакция на объявление Клуба вообще отсутствовала. Возможно, для политических противников Клуба объявление Марафона – сильный ход, требующий немедленного и адекватного ответа, и в чьих-то кабинетах кипит безумная деятельность (скорее всего, весьма деструктивного характера), однако здесь, в офисе SBGATW, все было очень по-домашнему. Или это только видимость?
Когда Алан Хоффман влетел в студию, шелест голосов разом стих.
– Всем добрый день! – прогремел Хоффман. – Я думаю, пора. Мы готовы начинать?
Этот человек выглядел не по-домашнему. Собственно, он выглядел именно так, как надо: охотничья собака, взявшая след. Его глаза блестели настоящим азартом.
Не прошло и минуты, как все сидели на своих местах, освещение было восстановлено до нормального, а камеры в выжидании застыли. Петер занял свое место на крутящемся стуле слева от Хоффмана и поправил манжеты. Вдруг ему пришло в голову, что здесь и сейчас – возможно, главное выступление в его жизни. Такой аудитории, как сегодня у него не было и не будет… Однако, то ли за годы у профессора Манна уже выработалось равное отношение к славе и бесславию, то запас эмоций был израсходован за это утро, – в общем, сердце начало биться лишь чуть быстрее обычного.
– Добрый день, дамы и господа! – громко, но с оттенком вальяжности произнес Хоффман, глядя прямо в «центральную» камеру, и Петер понял, что по неопытности пропустил то, что здесь заменяло слово «мотор!». Это был отличительный стиль медиа-индустрии нового формата: никакой помпезности, все просто и обыденно. А как иначе, можно свихнуться, если задуматься о том, сколько миллионов человек посмотрят на тебя этим вечером.
– Я – Алан Хоффман, и вы смотрите шоу «новости дня». Как вы, наверное, знаете, я не являюсь постоянным ведущим программ Sony BMG Google AOL Time Warner и беру узды правления в свои руки лишь в исключительных случаях. И вы также знаете, что сегодня именно такой день. Через минуту я представлю вам новость дня, новость недели, месяца и даже года, в зависимости от ваших предпочтений, и, как всегда, мы разложим ее по косточкам, разберем так подробно, как вы этого захотите. У вас не останется ни одного вопроса без ответа – и будь вы бывалым путешественником или отъявленным домоседом, я обещаю, что сегодня вы откроете для себя много нового. Как обычно, для просмотра доступны две версии программы длительностью в 20 и 50 минут – хотя в данном случае я бы не рекомендовал экономить время. Итак, дамы и господа, Клуб Веи приглашает Вас выбрать для него новую Королеву. И шоу – начинается!
Он театрально взмахнул рукой и на мгновение застыл, но потом произошла неожиданная метаморфоза. Хоффман опустил взгляд и прокашлялся, на секунду показавшись усталым; огонек азарта в его глазах потух.
– Ты окей? – бросил он Манну. – Так, собираемся с мыслями. Начинаем.
Хоффман вновь поймал взглядом камеру (на этот раз другую) и произнес скучным тоном:
– Здесь нам нужна альтернативная заставка. Что-нибудь мощное, громкий аккорд! Надо акцентировать внимание на том, что новость необычная. А то не поймут.
Один из ассистентов взял указания на карандаш и умчался исполнять.
Тут же волшебная метаморфоза произошла вновь, и Алан Хоффман «вернулся» на съемочную площадку, лукавые демоны вновь запрыгали в его глазах.
– Вряд ли вы удивитесь, что мой гость сегодня – Петер Манн, – с этими словами ведущий протянул руку Петеру для ритуального пожатия, – Привет, Петер!
– Привет, Алан!
– Доктор истории и социологии, автор нескольких трудов, посвященных развитию межпланетных отношений, гостевой лектор в нескольких университетах Азии и Европы, а также независимый эксперт нашей компании по всем вопросам, которые касаются Веи. Независимый – я подчеркну это – поскольку его мнение уж очень часто не совпадает, как говорят, с мнением редакции! – Хоффман усмехнулся своей шутке. – Я ничего не забыл?
– Еще член-корреспондент Академии наук и искусств на Вее, - подсказал Петер. – Но это с недавнего времени.
Хоффман картинно развел руками.
– И все это в тридцать три?! Хотел бы я иметь такую карьеру! – как у хорошего шоумена, его голос выражал недвусмысленные эмоции, и в то же время не выражал ничего. Но Петер засмеялся, а одна из подвижных камер пробежалась по рядам, выискивая улыбающихся фотогеничных людей. Хоффман это заметил.
– Чуть позже я представлю вам наших прочих гостей, которым не терпится получить информацию «из первых рук» и задать свои вопросы. Но представления затягивают шоу, а я этого не люблю, а потому передаю микрофон главному спикеру. Что вы думаете о сегодняшней новости, Петер? Думаю, вы-то, в отличие от всех нас, были к ней готовы…
– Эта новость буквально ошеломила меня, Алан, как ошеломила каждого в этом зале. Меньше всего я ожидал от Джона Ларренса объявления нового Марафона. Как многие из вас, наверное, знают, раньше Марафон был периодическим событием в жизни Веи и объявлялся каждые шесть лет, но после гибели Лийон Камиллы, последней королевы Клуба, в 2115 году и последовавшего вслед за тем технологического и коммуникационного кризиса Клуб официально отказался от этой традиции. Таким образом, танцевальный марафон не проводился уже двенадцать лет. Сейчас, когда Земля и Вея фактически находятся в состоянии холодной войны…
– Я могу взять на себя смелость попросить Вас не употреблять выражение «холодная война», Петер? – сухо произнес Хоффман. – У вас будет возможность подискутировать на эту тему в любой из других программ, которая, к тому же, будет счастлива вас пригласить. В том числе и на канале SBGATW. Уверен, у вас не будет недостатка в оппонентах. Однако «новости дня» – это обезжиренный, обессахаренный и пастеризованный проект, и мы стараемся избегать резких суждений. Только факты в чистом виде.
Ведущий выжидательно смотрел на Манна – без тени раздражения, просто смотрел.
– Нет проблем, Алан, – по-дружески улыбнулся Петер. – Прошу прощения за это.
– Прошу прощения, что пришлось остановить шоу! – Хоффман хлопнул его по плечу. – Так, последние ваши слова, если не ошибаюсь: «танцевальный марафон не проводился уже двенадцать лет». Мотор!
Петер готов был поклясться, что Хоффман в этот момент подмигнул ему. Тем временем, аудитория оставалась безучастной. Да, здесь не было случайных людей.
– Как давно вы работаете с Клубом Веи, Петер?
Манн поправил очки и постарался устроиться на вертящемся сидении поудобнее, насколько это было возможно. Судя по всему, говорить ему сегодня придется долго.
– Я написал первый очерк по истории Клуба 12 лет назад, к прошлому Танцевальному марафону. Правда, я писал не по заказу Клуба, а сам от себя, но именно тому очерку я во многом обязан своей карьерой. Именно после него пресс-служба Клуба предложила мне работу.
– Что же особенного было в вашем очерке?
– К своему удивлению, я оказался одним из немногих землян, кто смотрел на все позитивно – наверное, это и привлекло веитов. Им нужен был человек для того, чтобы делать репортажи с места событий специально для Земли. Если помните, в тот же год Клуб открыл здесь свое представительство. Планета только-только добилась суверенитета, высказывались новые идеи… В общем, отношения с Веей были довольно холодными, и нужно было налаживать контакт. Тогда «Северный полюс» посещал очень избраненный круг землян, только самые богатые, и Клубу нужно было себя популяризировать.
– То есть, это была реклама?
– Для них – да, а для меня нет. Я получил доступ к уникальным архивам и познакомился с людьми, до которых иначе никогда бы не достучался. Пресс-служба Клуба никогда не пыталась наложить ценз на мою работу – все репортажи они смотрели уже по телевидению. Похоже, им было наплевать, что я пишу. Там работают очень странные люди.
– А что же вы – рассказывали только правду?
– Безусловно. Там было много непопулярных вещей, и некоторые публикации в итоге возымели противоположный эффект, негативно сказавшись на репутации Клуба. Позднее мне запретили раскрывать подобную информацию, но довольно большая часть была уже опубликована. Преступления, покрываемые супервизорами Клуба, всякие шоу, больше похожие на языческие обряды с настоящими жертвоприношениями…
– Не людей, я надеюсь?
– В целом, нет, – Петер постарался, чтобы его голос не дрогнул. – А также узаконенные наркотики, проституция. Все это вы можете найти в моих книгах.
Хоффман улыбнулся и подыграл:
– Да, весьма занимательное чтение! Просто удивительно, что ваши отношения с супервизорами после этого не испортились.
– Наоборот! Мы только подружились – насколько вообще можно дружить с таким человеком, как Джон Ларренс… Я думаю, они считали, что в конечном счете мой энтузиазм играет им на руку. К тому же, я всегда говорил, что образ жизни веитов наглядно демонстрирует нам, в каком направлении будет двигаться все человечество. Если принять такую точку зрения, многие события, которые происходят сейчас на Вее, предстают в ином свете…
Маленький человек с курчавой бородой в первом ряду амфитеатра поднял руку, и Хоффман жестом предложил ему говорить.
– Мистер Манн, значит ли это, что мы все вскоре превратимся в развратников, воров и бандитов? Вы пропогандируете полный или все-таки частичный отказ от цивилизации?
– Серьезное обвинение, – ухмыльнулся Хоффман, обращаясь то ли к телезрителям, то ли лично к Петеру.
– Увы, слишком знакомое, – равнодушно пожал плечами Петер. – Я ничего не пропагандирую, а лишь констатирую очевидные факты. Это только наше дело, как мы поступим с вызовами, которые готовит нам время. Недалек тот день, когда Земля отойдет на второй план, а Вея примет пальму первенства во всем, как в культуре, так и в экономике, и дело здесь не в цивилизованности. К тому же, ошибочно ставить знак равенство между Веей и Клубом Веи… Клуб – верхушка айсберга. Там все гипертрофировано, все на виду. За внешним китчем, за вседозволенностью можно рассмотреть куда более важные, глубинные тенденции. Клуб – символ всего нового, и многое из того, что там происходит, стоит воспринимать… иносказательно.
– Однако, все грехи, перечисленные вами, это не из нового, – усмехнулся человек с курчавой бородой. – Скорее, из очень старого… Хотя и в новом качестве.
– Ваша дискуссия продолжится, – заверил Хоффман гостя. – А пока, я думаю, нам всем не мешает освежить в памяти основные факты о Клубе. Как насчет информационной сводки?
– С удовольствием.
Петер спрыгнул со стула и сделал несколько шагов вперед. Он почувствовал себя немного глупо в окружении этих видавших виды скептиков, и так знающих все, что нужно, про Вею и про Клуб, но тут же напомнил себе, что выступает не для них. Его рассказ – для миллионов людей, которых объявление о загадочном Марафоне на далекой планете Вея застало врасплох, озадачило, воодушевило, встревожило… и он был готов удовлетворить их любопытство.
Но с чего начать? Вспомнить о том, каким был Клуб до того, как стать столь огромным и могущественным, что говорить о нем хочется только шепотом? Или поразить описанием какого-нибудь из его чудес? Рассказать о предыдущей королеве, погибшей от руки фанатика вскоре после триумфальной победы на Марафоне двенадцатилетней давности?
Петер мог рассказать многое, но как объяснить, что там вся твоя жизнь переворачивается, стоит лишь переступить порог? Как описать неземное блаженство, которое обволакивает тебя на рассвете, когда после целой ночи танцев ты выходишь к берегу океана? Как передать аромат любви и свободы, который медленно сводит с ума?
На секунду профессор Манн перенесся через сотни световых лет, через пространство и время, чтобы услышать музыку и шум прибоя.
«Отличная статья, – вдруг вспомнил он голос Джона Ларренса так ясно, будто слышал его только вчера. Они стояли у самой кромки воды и смотрели в усыпанное звездами небо. – А знаешь, Петер, с каждым днем жизнь нравится мне все больше и больше…»
Почему он тогда сказал это, во время их первой встречи? Знал ли, как глубоко запали мальчишке в душу его слова?
И вдруг он снова в Лондоне, в студии SBGATW, которая почему-то казалась менее реальной, чем только что пережитое воспоминание. Глубоко вздохнув, Петер Манн решил начать с самого начала.
– Клуб Веи, известный как «Северный полюс», был основан колонизаторами в 2067 году, практически одновременно с Северным Мегалополисом, и с самого начала играл заметную роль в культурной и экономической жизни планеты. Вероятно, его создатели хотели воссоздать Лас-Вегас Соединенных Штатов Америки, каким мир знал его до второй половины XXI века, но в итоге пошли гораздо дальше, сформировав культурно и политически обособленную единицу, настоящее маленькое государство со своими законами, идеологией тотальной свободы и стремлением к чистому искусству. Так называемое «постоянное» население Клуба быстро выросло до десяти тысяч человек, на голом энтузиазме работавших над постройкой и технологическим оснащением комплекса зданий, который, по замыслу архитекторов, должен был стать новым чудом света. «Главой общины» Клуба стал Клай Бергамот, знаменитый первооткрыватель и космический путешественник.
Красочные объемные слайды с первых минут сопровождали выступление Петера, схематично повторяя картинку, которую зрители увидят на экранах своих телевизоров. Пока он говорил, мимо проплывали киносъемки эпохи колонизации и развития Веи, портреты Клая Бергамота и его сподвижников, старые здания Клуба.
– Художники, скульпторы, музыканты и архитекторы, стремившиеся попасть в Клуб и стать частью нового свободного движения, создали много шедевров новейшей истории. Постепенно Клуб приобрел культовый статус, и весть о нем распространялась на Земле и в дальних колониях все быстрее. Скоро «Северный полюс» стал прибежищем всех недовольных эмоциональной скудостью жизни в современном обществе, символом прогресса и движения вперед.
Петер позволил себе полюбоваться несколькими картинами мастеров «современного искусства», появившихся на зеленой стене. Воодушевление, душевный подъем недвусмысленно читались в каждом штрихе – то было время, которое никогда не повторится.
– Надо отметить, что Клай Бергамот оказался прекрасным хозяйственником. Фактически, он сумел воспользоваться ситуацией наилучшим образом и заложил основы того сказочного богатства, который приписывается Клубу сейчас. «Северный полюс» не только не нуждался в спонсорстве – за счет растущего потока посетителей и сбыта произведений искусства он был безусловно прибыльным проектом.
– И тем не менее, тот Клуб, о котором вы рассказываете, Петер, значительно отличается от Клуба, который мы видим сейчас, не так ли? – ведущий деликатно вмешался в рассказ.
– Да, безусловно. Получение прибыли не интересовало тогдашних клабберов, они были заняты только собой и своим искусством. Но в конечном итоге, зарабатывать на своем искусстве – совершенно естественное стремление. В 2089 году прошел первый Танцевальный марафон, и была выбрана первая «королева Клуба» – Бесс Кардиш, знаменитая танцовщица. Она должна была служить символом всего прекрасного, чего достиг «Северный полюс» за прошедшие годы, и, как говорят рекламщики, быть его «лицом». Культ королевы тогда еще не существовал, но начало было положено. Постепенно «Северный полюс» становился развлекательным комплексом невиданного размаха, его коммерческая направленность проявлялась все ярче.
– Полагаю, знаменитый экономический бум на Вее в восьмидесятых годах XXI века сыграл в этом свою роль?
– Думаю, что не погрешу против истины, если скажу, что Клуб оказался среди богатейших компаний Веи. Больше того, он явно получил больше денег, чем мог переварить. Началось моральное разложение, демократические устои управления Клубом дали трещину. А поскольку «Северный полюс» традиционно не признавал законов ни Земли, ни Веи, преступность там росла в геометрической прогрессии.
– Но почему правительство Веи бездействовало?
– Не считало нужным вмешиваться, наверное. Не трогать дойную корову – этот принцип работал во все времена.
– Что ж, мы подходим к темным временам космического пиратства, – заметил Хоффман, – когда Мегалополису все же пришлось вмешаться.
– Хм… далеко не сразу.
Чтобы было удобнее поддерживать беседу с Хоффманом, Петер вернулся на вращающийся стул.
– Клуб – фактически независимое и неподконтрольное никому государство – стал прибежищем космических пиратов самым естественным образом, но при этом не переставал быть дойной коровой для Веи. Больше того, Вея готова была защищать его всеми доступными средствами, к тому же чиновники покрывали пиратов за взятки. В последнем десятилетии XXI века космос перестал быть пустынным и безопасным местом, а дальние колонии были разграблены вчистую. В конечном итоге, урон, нанесенный пиратами как Земле, так и Вее, стал просто огромен. Никто не понимал, как преступникам удается отмывать свои деньги; все подозрения однозначно ложились на Клуб. В 2095 году обстановка накалилась до предела, и Земля объявила Вее военный ультиматум.
– Именно так, дорогие друзья, – вмешался Алан Хоффман. – Вея должна была взять под контроль «Северный полюс» в течение 72 часов, в противном случае вторая космическая армия Земли начинала военное вторжение. Ситуация осложнялась тем, что Вея обладала собственным флотом, а последствия ядерной войны на орбите «Зеленой планеты» были непредсказуемы.
Петер невесело усмехнулся.
– Ну почему же непредсказуемы? Неизбежная экологическая катастрофа. Скорее всего, в случае масштабных военных действий планета была бы потеряна. На наше счастье, в аппарате Президента Веи нашелся человек, который спас ситуацию.
– Полковник Ларренс?
– Полковник Джон Ларренс, помощник министра внутренних дел. Астронавт, в прошлом офицер космической разведки и в общем и целом человек подготовленный. И весьма незаурядный, как показала история.
– Что же произошло?
– Все материалы по «талийской сделке» были рассекречены в 2111 году. Джон Ларренс встретился в Клаем Бергамотом в маленьком городке «Талий» – это сателлит Северного Мегалополиса Веи – и вместе они разработали план реструктуризации Клуба, так они это называли. Фактически Бергамот уже ничего не контролировал; однако его знания о Клубе были исчерпывающими, и Ларренс собирался этим воспользоваться. 17 марта 2095 года в «Северном полюсе» произошел кровавый переворот. Во взрывах и перестрелках погибло больше тысячи человек, в районе трехсот было арестовано солдатами Ларренса. Все они оказались пиратами.
– Велика ли эффективность той операции, где ради ареста трехсот человек погибает тысяча? – тихо спросил Хоффман. – Тысяча – это же очень много, Петер.
– Разные источники дают различные объяснения, почему секретная операция, проводимая взводом спецназа, переросла в настоящую войну. Однако все сходятся в том, что в ту ночь Земля нарушила свои же условия и атаковала Клуб с помощью собственного подразделения специального назначения. По какой-то причине секретная вылазка переросла в драку всех со всеми. Хотя, конечно, к тому времени Клуб был перенасыщен внутренним напряжением – как заряд динамита. И он буквально взорвался.
– В итоге Вея выполнила условия ультиматума, не так ли?
– Правительство Земли скомпрометировало себя первым: их вылазка была раскрыта, и Джон Ларренс в своем публичном выступлении на следующее утро сообщил об этом. Кроме того, Вея объявила, что с того дня Клуб находится всецело под ее контролем.
– Что было неправдой?
– Абсолютной. При этом все пираты были выданы Земле. Пострадавшим возмещены гигантские средства. Правда, большинство компенсаций досталось частным компаниям, а государству почти ничего. Якобы не все деньги удалось отследить… Международный суд потратил три года на то, чтобы расследовать эту утечку, и в своем вердикте указал, что новое руководство Клуба приложило максимально возможные усилия, чтобы преступления были раскрыты. Но раскрыты они не были. Фактически, Клуб остался при своих.
- Не слишком ли сильное заявление? – забеспокоился Хоффман.
- Дело давнее, Алан, - пожал плечами Петер. – Но если не нравится – вырезайте.
- Посмотрим. Еще раз прошу прощения. Продолжайте.
Голографические картины сменялись одна за другой, но на всех было одно и то же: смерть и разрушение. Кровавая бойня – вот чем ознаменовалось пришествие великого и ужасного Джона Ларренса в Клуб Веи…
- С 2095 по 2097 год «Северный полюс» почти что и не существовал, - продолжил Манн свой рассказ. – Для цивилизации веитов это также был тяжелый период: с мечтами о независимости пришлось на время распрощаться. Однако бал правило уже поколение людей, родившихся на Вее - а они себя землянами не считали… Кстати, именно эти люди спасли Клуб, справедливо считая, именно он во многом делает их уникальными. Оказалось, что «Северный Полюс» по-настоящему важен для Веи.
Петер попросил жестом паузу и налил себе стакан воды; многие в аудитории последовали его примеру.
- Переходим к заключению, - постарался пошутить Манн. – Надеюсь, вам не очень скучно.
- Бросьте, профессор, - ответили из зала. – У вас талант к систематизации. Учтите, мы уже готовим вопросы…
- Записывайте их! – пригрозил Хоффман, довольно потирая руки. – Не полагайтесь на память! Уже близок момент, когда я буду готов предложить вам прерваться на кофе.
- Алан, я не хотел бы очень долго распространяться насчет политической ситуации на Вее в те годы, - признался Петер.
- И не нужно! Это передача про Клуб. Только самое основное. Не вдаваясь в подробности.
К этому моменту речь Петера продолжалась десять минут: одна пятая от длины передачи, если не учитывать, что его слова будут «разбавлены» короткими видеосюжетами и комментариями других специалистов, которые запишут позже. Важно было правильно рассчитать момент, после которого зритель уже не будет воспринимать новую информацию.
- Итак, реставрация Клуба…
Все расселись по своим местам.
- Можно сказать, что на рубеже столетий произошла реставрация «Северного полюса», возврат к идеалам прошлых десятилетий – хотя и в новом качестве. На этот раз был создан институт супервизоров, задача которых сводилась к обеспечению порядка и безопасности. Клай Бергамот вновь возглавил Клуб, уже как директор и верховный супервизор. Официально декларировалась неприкосновенность человеческой жизни и частной собственности.
- То есть, - уточнил Алан, - Клуб старался выглядеть безопасным.
- В общем да. Безопасным и респектабельным – достойным стать символом новой, повзрослевшей и готовой бороться за независимость Веи. За восстановление своего личного «чуда света» веиты взялись с еще большим рвением, чем за его постройку. Были истрачены громадные средства. Внешне это выглядело как благотворительность, но у многих экспертов складывалось твердое ощущение, что Клуб, как феникс из пепла, восстанавливает себя сам. Постройка и оборудовании новых зданий началась через год после разрушения и не прекращается до сих пор – вот уже почти тридцать лет. Самое интересное, что к 2100 году «Северный полюс» полностью восстановился, хотя и был сам на себя не похож.
Петер убедился, что зрителя в этот момент ждало настоящее визуальное пиршество: смоделированный компьютером процесс постройки на глазах превращал то, что казалось древними развалинами, в пейзаж, который даже сейчас казался предтечей далекого будущего.
- Настоящим шедевром стал Главный холл: исполинское сооружение со сводчатой крышей, начиненное самой передовой электроникой и вмещавшее в себя целый маленький город.
Манн протянул руку в сторону зеленой стены, на которой появился слайд с изображением эмблемы Клуба: раскинувшая крылья синяя птица в обрамлении черных звезд.
– В тот же год у Клуба появился и свой символ: синяя птица в окружении четырех черных звезд. Многим людям интересно, что он обозначает, но точного ответа нет. На самом деле это – мозаика из сапфиров и черных бриллиантов, выложенная скульптором Энрике Милагосом в процессе реставрации на потолке главного холла. Не хочется уж совсем чувствовать себя экскурсоводом, но этот впечатляющий факт дает представление о суммах, которые были затрачены на постройку.
- Отвергая роль экскурсовода, – добавил Хоффман, - вы упускаете из виду интересный факт. Размер оригинального изображения – сорок метров в поперечнике. Это к вопросу о стоимости – то есть о количестве черных бриллиантов.
- Вы справляетесь не хуже меня, Алан! - рассмеялся рассказчик. – К счастью, не вся мозаика из бриллиантов. Только четыре звезды. Энрике Милагос рассказывал, что изобразил сюжет своего сна, и сон был якобы вещим. Подробности мне неизвестны, но, как говорят, он отказался использовать какой-либо другой материал.
- Впечатляет.
- Да, впечатляет. Единственный вывод, который можно, сделать, очень прост: на своей талийской встрече Джон Ларренс и Клай Бергамот нашли способ избавить Клуб от пиратов и от дурной репутации, а деньги по большей части оставить себе. Как им это удалось – неизвестно, но эксперты по криминалистике говорят, что очень похожие технологии использовались для совершения экономических преступлений уже в наши дни. Дальше выводов я делать не буду…
- Разумно, - мгновенно отозвался Хоффман. – Однако становится очень интересно; продолжайте.
- Нет-нет, на этом криминальная сводка заканчивается! Клуб был с помпой открыт, чтобы отпраздновать наступление 2100 года, и это было поистине историческое событие: вечеринка длилась 14 дней и 15 ночей, и за это время «Северный полюс» посетило не менее 40,000 человек. В 2101 году прошел очередной танцевальный марафон, на котором, ко всеобщему удивлению, победила музыкантка-инструменталистка – и с тех пор ни одна танцовщица вообще не становилась королевой Клуба.
- Разве это не странно? – перебил кто-то с галерки.
- Странно! – согласился Петер. – Но это так. Привила выбора королевы, как и все остальное – да вы и сами понимаете… Все держится в строжайшем секрете.
По залу пронеслось недовольное ворчание, наглядно продемонстрировавшее отношение земной интеллектуальной элиты к информационной политике Клуба Веи.
- По окончании танцевального марафона Клай Бергамот заявил, что передает должность директора и верховного супервизора Клуба Веи своему другу Джону Ларренсу.
- Он имел на это юридическое право? – вскинул бровь Алан.
- Формально должность верховного супервизора утверждается специальным фондом… На деле, конечно, все решали Ларренс и Бергамот.
- А точнее, Ларренс!
- Думаю, вы правы. Надо отметить, что начиная с 2095 года Ларренс почти полностью игнорировал свои обязанности на государственной службе, за исключением случаев, когда мог использовать их в пользу «Северного полюса». Он принимал активное участие в процессе реставрации, отвечал за безопасность. Думаю, не нужно объяснять, что космические пираты остались сильно недовольны предательством Клуба. Они сделали не одну попытку уничтожить его еще раз. В итоге большинство супервизоров оказались людьми Ларренса: он держал Клуб железной рукой. Для «резидентов» Клуба передача власти не явилась неожиданностью.
- Насколько мы понимаем, они не были против?
- Может быть, и были – вначале. Они очень быстро изменили свое мнение. Потому что следующее десятилетие для Клуба было золотым веком. Его политическое и культурное влияние стало так велико, что он соперничал на равных со всем Северным Мегалополисом. Королевы Клуба приобрели на Вее поистине божественный статус, а слово Ларренса ценилось выше закона. Любая торговая или финансовая компания, которая имела хотя бы отдаленное отношение к бизнесу Клуба, за считанные годы превращалась в богатейший конгломерат. Короче говоря, стало ясно, что если убрать Клуб – от Веи ничего не останется. Однако в итоге…
- История повторилась, верно, Петер?
- Что поделать, это свойство истории. Все в мире движется от расцвета к кризису – и снова к расцвету.
- А еще от рождения к смерти, не так ли?
- Безусловно! И Клуб, и Земля, и Вея, и мы вместе с ними… Но когда она наступит – вот хороший вопрос. Надеюсь, нескоро!
- Я тоже. Что ж, в данном случае кризис Клуба совпал со трагической гибелью его главного символа…
- Лийон Камилла, молодая гениальная актриса. Последняя королева Клуба. Вея оплакивает ее до сих пор. Кризис, однако, начался раньше: многие говорили, что марафон 2113 года вообще не следовало проводить. Говорили, что в Клубе начались проблемы мистического характера.
– Мистического? Паранормальные явления, вы хотите сказать?
– Возможно. Или нечто, что их имитировало. Как я уже сказал, власть Ларренса в «Северном полюсе», да и на Вее, в первом десятилетии нашего века была безоговорочной. Институт супервизоров работал как хорошо смазанная машина, деньги текли рекой, а пресловутые космические пираты… Надо думать, что полностью отмежеваться от организованной преступности – так уж сложилось исторически – Ларренс не мог, но, по-видимому, нашел способ договориться с ней по-хорошему. К тому же к 2110 году бал правила уже новая формация преступников с высокими моральными принципами – так называемых авантюристов – которые сами были прожженными клабберами, спонсировали Клуб как могли, а пиратов недолюбливали. Война между космическими пиратами и авантюристами, отнимавшими у тех большую долю криминального «рынка» – это тема отдельной дискуссии, но всем известно, чем она закончилась. В общем, с этой стороны у Ларренса тоже не было проблем. И в то же ситуация начала ухудшаться. Согласно многочисленным свидетельствам очевидцев, Клуб со временем начал жить своей жизнью – словно был напичкан шаловливыми домовыми, передвигавшими вещи и людей в пространстве и времени, менявшими местами право и лево и вообще старавшимися поставить все с ног на голову. Десятки людей были арестованы по подозрению в саботаже, но это не дало никаких результатов, больше того: шутки неизвестных «доброжелателей» становились все более жестокими и несмешными. Ларренс даже пошел на конфликт с авантюристами, коих знал поименно, и закрыл им доступ в Клуб на неопределенное время. Говорят, что некоторые из них не забыли обиду до сих пор.
– Однако, авантюристы были ни при чем?
– Получается, что так. Это пошло даже во вред Клубу, поскольку «преступники с высокими моральными принципами» радели за Клуб и его безопасность и, как выяснилось, выполняли заметную часть работы супервизоров. Столкнувшись с растущей криминализацией, Ларренс, во избежание повторения проблем прошлого века, был вынужден резко сократить число посетителей и усилить контроль. В 2111 году Клуб на месяц был закрыт для проведения, как говорилось в официальном заявлении, «профилактических и ремонтных работ». За этот месяц Ларренс мобилизовал большие людские и технические ресурсы, поставив одну главную задачу: разобраться, что все-таки в его ведомстве происходит. Говорят, что в те дни из своего добровольного изгнания вернулся Клай Бергамот.
– Говорят, что после 2101 года он покинул Вею и, как говорят, удалился от мира…
– Наверное, он просто устал. Даже не знаю, помог ли он в тот раз чем-то Джону Ларренсу. Так или иначе, через месяц Клуб был открыт и работал как ни в чем не бывало.
– А результаты исследований?
– Засекречены, как и все остальное. Со всех участников была взята подписка о неразглашении, которую они свято блюли. Ну, или почти свято…
– То есть, кто-то все же проговорился?
– Что ж, почти 15 лет прошло, Алан, а людям не свойственно молчать так долго! Некоторые проговорились. Я лично брал интервью у этих клятвопреступников, поэтому, хотя за правдивость и не ручаюсь, имею информацию из первых рук.
– Что ж, очень интересно. Насколько я помню, вы пишете об этом в своих книгах?
– Пишу! Я-то подписки не давал. «Вести с полей», прямо скажем, неутешительные. Интригующие, смешные, пугающие, нелепые, но нормального в них мало. По разным сведениям, разведгруппы нашли в недрах «Северного полюса» людей с начисто стертой памятью, неизвестных животных, инопланетян и прочие вещи, которых там никогда не было и быть не могло. Некоторые даже клянутся, что на территории Клуба отыскали заброшенную нефтяную шахту, сталактитовую пещеру и что-то вроде пирамид. Один из очевидцев рассказывал о видении заброшенного стадиона, на котором команда из призрачных трехногих людей проводила футбольный матч. Он говорит, что от этой сцены веяло неземной печалью… Кроме того, очень интересно послушать, чего люди Ларренса не нашли. Например, фундамента одного из зданий, оставшегося еще с 80-х годов. Вместо него нашлось обширное помещение вроде подземной парковки. Правда, машин на ней не было. Какие-то разведгруппы не вернулись. А какие-то, говорят, вернулись в двойном размере…
– Ну, это уж слишком, – возмущенно перебил его Хоффман. – Я искренне надеюсь, Петер, что вы в это не верите. Скажите, лучше, что думаете лично вы? Что, по вашему мнению, нашла в Клубе команда Джона Ларренса?
Петер немного помолчал, собираясь с мыслями.
– Алан, я верю, что они столкнулись с тем, что не могли объяснить. Даже если все эти люди рассказывают небылицы – а половина уж точно это делает. Пусть. Там происходило что-то непонятное. Джон Ларренс рассказывал мне, что часто путешествовал в то время в одиночестве по пустому Клубу и, скажем так, находил Клуб не вполне пустым. Возможно, все это шизофренические бредни, или обман, или хорошо продуманная PR-компания, но… С тех пор Клуб уже никогда не был таким, как раньше.
Судя по выражению лица Хоффмана, ответ Петера не вполне его удовлетворил.
– Ну что ж, допустим. Хотя я слышал и другие мнения: например, что Ларренс использовал этот месяц на то, чтобы нашпиговать Клуб устройствами слежения, не столько для того, чтобы обеспечить безопасность его гостей, сколько для того, чтобы было проще управлять ими.
Петер мягко улыбнулся, показывая, что не видит здесь темы для спора.
- Ларренс такой человек, Алан, что он мог успеть все. Не забывайте, я никогда не защищал интересы директоров Клуба.
- Что ж, хорошо. Что же произошло после того, как «Северный полюс» возобновил свою работу?
– Все вернулось на круги своя. Посетители хлынули с новой силой, в 2112 году была завершена постройка знаменитой Стеклянной башни, призванной затмить величие Главного холла, а в 2113 году был объявлен Марафон. И королева стала самой очаровательной за последние 40 лет, и казалось, что все идет отлично – пока в 2115 году двое наркоманов не застрелили Лийон Камиллу посреди бела дня – а точнее, ночи – на торжественном приеме самого высокого уровня в присутствии первых лиц Клуба. Тут надо добавить, что самого Ларренса там не было, хотя я не утверждаю, что он смог бы предотвратить трагедию. Но там были профессиональные супервизоры и авантюристы в качестве гостей. Я думаю, их было достаточно, чтобы остановить вооруженное вторжение инопланетян, если честно. Страх, обуявший людей, был неописуем. Толпа буквально порвала виновных в клочья… В тот же день паника распространилась на весь Клуб и на всю Вею, супервизоры и авантюристы творили настоящие зверства, выискивая сочувствующих преступникам, а власти Мегалополиса требовали введения полиции. Очень скоро в «Северном полюсе» наметилась еще одна зловещая тенденция – массовые помешательства. Смерть Камиллы у многих выбила почву под ногами. Что может быть хуже, чем убить королеву? У людей возникала иллюзия вседозволенности, хотя на самом деле никакой вседозволенности не было. Власти Клуба доходили до невиданной жестокости, расстреливая виновных без суда и следствия, но, поскольку официально этого сделать было нельзя, такие случаи списывались на преступный произвол, что, в конечном итоге, лишь усиливало иллюзию вседозволенности. Подпольный оборот оружия и наркотиков снова вышел из-под контроля, и любые попытки обуздать его заканчивались провалом. Многие завсегдатаи покинули Клуб, поскольку таким он им был не нужен, а правительства всех стран Земли официально рекомендовали своим гражданам воздержаться от посещений Клуба как зоны повышенного риска. Правительство Веи убеждало Ларренса снова закрыть Клуб, чтобы как следует разобраться в происходящем.
- Однако, Ларренс не закрыл Клуб, не так ли? Что стояло за этим решением?
- Не только не закрыл, но и сделал вид, что держит все под контролем. Его заявления с тех пор стали неизменно жесткими: Клуб – это Клуб, он останется таким, каков он есть, а не нравится – так сидите дома. Да, траур по убитой Королеве. Да, жесткие меры пресечения преступлений и доскональная проверка всех посетителей – но шоу должно продолжаться… Если вы спросите меня (а я вижу, что вы уже хотите это сделать), то я думаю, Ларренс просто не видел смысла закрывать Клуб. То есть: не знал, как можно эффективно использовать время простоя. Клуб, как живой организм, видоизменялся, эволюционировал, шел к чему-то, и ему нужно было время, чтобы туда придти. Этот процесс можно было прервать, но остановить было невозможно. Наверное, так.
Петер вновь сделал паузу, чтобы выпить воды.
- Кофе? – вполголоса предложил Хоффман.
- Осталось немного, я практически подошел к сегодняшнему дню. Предлагаю закончить.
- Согласен. Все идет отлично, Петер, молодцом. Продолжайте.
- Спасибо. Последнее, на чем я бы хотел остановиться – это программа обновления 2117 года. Не то чтобы это ее официальное название; официально она вообще не существует. Но я почти постоянно находился на Вее в то время, и я лично знаю людей, которые ей занимались. Это очень важно: я полагаю, что успех этой программы должен был во многом предопределить дальнейшее развитие Клуба, в частности, все, что мы наблюдаем сегодня. «Обновлением» занималась специальная группа, наполовину состоящая из талантливых студентов Северного университета Веи, изучавших психологию, социологию, криминалистику, кибернетику, механику мозга, программирование – по одному от каждого направления. Группу возглавлял лично Джон. С прискорбием должен сообщить, что чем они занимались для меня - тайна. И хотя некоторые искренне старались мне объяснить, я все равно не понимаю, хотя, хочу надеяться, человек неглупый… Почему? Да потому, что их действия заведомо не имеют смысла! Они запускали в толпы людей специально оборудованные зонды, но не беспокоились о том, чтобы получить от этих зондов хоть какой-то отчет. Они собирали тонны статистических данных, хотя даже не собирались их обрабатывать. Они проводили в Клубе целые дни вместе с остальными гостями, не занимаясь ничем, кроме бестолкового и планомерного разрушения своего организма выпивкой, бессонницей и наркотиками, а потом даже не делились с остальными членами группы своими впечатлениями. На последнем этапе каждый должен был изложить на бумаге свою концепцию основных проблем, которые угрожают безопасности Клуба, но половина участников отказались, а работы второй половины никто не читал. В итоге Джон отобрал пятерых студентов и объявил, что у этих ребят есть четкое понимание того, что должно быть сделано сейчас и позднее, чтобы обуздать разрушительную стихию. Ребята приступили к реализации своих планов, но в конечном итоге было сделано прямо противоположное. То, что, согласно здравому смыслу и всем рекомендациям, следовало сократить, было многократно увеличено, а то, что следовало увеличить, было полностью уничтожено. Расписание концертов, шоу и развлечений, а также планировка зданий Клуба и контингент его постоянных сотрудников были изменены указами Джона Ларренса, и многие из этих указов шли вразрез с мнением рабочей группы. После чего группа была распущена, а Клуб продолжил работать.
Алан Хоффман поднял указательный палец.
- Один вопрос. Петер, не могли бы вы объяснить, что такое «эмоциональные барьеры Макензи»? Это понятие, вопреки всей секретности, просочилось в прессу и думаю, многие наши телезрители слышали его в разном контексте применительно к Клубу. Насколько лично я могу судить, оно имеет отношение к таинственной программе обновления 2117 года, но что именно оно означает? Тут мнения расходятся. Возможно, вы сможете пролить свет на эту тайну – или же это просто ничего не значащие слова?
- В данном вопросе я могу лишь предоставить свое собственное мнение, которое будет расходится с множеством других. По-моему, речь идет о технологии сдерживания человеческих эмоций, разработанной в те годы. Судя по названию, авторство принадлежит одному из членов рабочей группы, молодому студенту-психологу Полу Макензи. Название явно придумано журналистами и, по всей видимости, неточно. «Барьеры Макензи» на самом деле не могут являться барьерами в прямом смысле этого слова. Барьер используется тогда, когда распространение чего-то вне заданных границ нежелательно, но в нашем случае все наоборот! Аккумулирование сильных человеческих эмоций в узких пространственно-временных рамках губительно для Клуба. Если я не ошибаюсь, одной из задач рабочей группы была разработка технологии перераспределения эмоций в пространстве и времени – чтобы избежать критических накоплений – именно над этой задачей работал Маккензи. Хотя, учитывая общий подход руководства Клуба, вместо системы перераспределения вполне могли построить барьеры!
По студии пронесся сдержанный смех.
- Спасибо, Петер, - поблагодарил его Хоффман. – Пожалуйста, продолжайте.
- Что ж, работа по обновлению не дала какого-либо заметного результата – по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Дела Клуба шли не шатко не валко, хотя сейчас, 7 лет спустя, уже можно заметить кое-какие улучшения. Подводя итоги, мы убеждаемся, что «Северный полюс» пережил свою главную трагедию и сохранил за собой статус чуда света и главной, культовой достопримечательности Веи. Также нельзя сказать, что кризис десятилетней давности существенно сказался на его благосостоянии. И Ларренс, бесспорно, сегодня по-прежнему является одним из самых влиятельных людей на Вее.
- Хотя многие говорят, что это теперь ненадолго…
- Ах, да. Вы, я полагаю, сейчас говорите о грядущем референдуме, Алан?
- Конечно. Я думаю, нам следует закончить кратким описанием текущей ситуации, в которой оказался Клуб.
- Ну что ж. Эта история началась не вчера. Конфронтация Клуба и властей Земли – притча во языцех. Так было всегда за последние 50 лет. Клуб отбирал у Земли колоссальные деньги, убивал ее граждан – да, давайте называть вещи своими именами! - не раз становился прибежищем международных преступников. Он никогда не подчинялся приказам никаких правительств и не признавал никаких законов. Он – бельмо на глазу современной цивилизации! Первая попытка прибрать Клуб к рукам была осуществлена землянами в конце XXI века, под эгидой борьбы с космическим пиратством. В тот раз земляне использовали силовые методы, но их замыслу не суждено было реализоваться. В последующие годы Клуб был слишком силен. Однако начиная с 2115 года все признаки кризиса налицо. Клуб переживал тяжелые времена, что вовсе не означает, что с точки зрения Земли он стал : а) безопасным и б) бесполезным. Ведь владеть Клубом – значит владеть миллиардами! Согласно военной науке, бить противника нужно именно тогда, когда он ослаблен. Сегодня мы видим плоды этой идеологии: нарастающее экономическое и политическое давление на Клуб со стороны Земли, требование большей прозрачности, в том числе раскрытия прибылей, зарплат персонала, учредительных документов… Похоже, всем уже надоела эта секретность.
- Что ж, итог последних двух лет – большие сдвиги во взаимоотношениях Земли и Клуба Веи, - вступил Хоффман. - Мы говорим – Земли, поскольку правительство Веи никогда не являлось нашим союзником в этих переговорах.
- По объективным причинам.
- Разумеется. Однако им придется сотрудничать. Клуб был вынужден идти на значительные уступки после того, как выяснилось, что Фонд Веи, управляющий всей выручкой Клуба согласно его уставу – его же марионетка… Последовала серия настоящих скандалов. Сегодня Вея – это совсем не та молодая колония, какой она была 50, 40 или даже 30 лет назад – это полноценный член мирового сообщества, претендующий на полную независимость от Земли, с многими вещами она мириться уже не может.
- По крайней мере, мы так считаем.
- Вы не согласны с моим мнением, Петер?
- Это не только ваше мнение Алан, я рискну утверждать, что это мнение большинства. Да я и не спорю с вами – просто не уверен, что веиты согласны. Они довольно бескомпромиссный народ.
- Так или иначе, лед тронулся. Уже объявлена дата опубликования – впервые в истории! – финансовой отчетности Клуба за 1 квартал 2125 года. И что знаменательно, дамы и господа, эта дата наступает завтра! С небольшим запозданием, конечно, учитывая, что уже июнь… но уже кое-что. И – наконец – главное. На основании официального постановления Правительства Трех Миров, в октябре на Вее будет проведен референдум о признании Клуба акционерным обществом и передаче его в руки эффективных собственников. И тут для многих из наших зрителей кроется загвоздка: ведь акции Клуба уже два десятилетия успешно торгуются на биржевых площадках! Разве это не означает, что Клуб уже является акционерным обществом? Кому же на самом деле сейчас принадлежит Клуб?
Петер не выдержал и рассмеялся, хотя смех вышел немного усталым.
- Вопрос так вопрос… Отличный вопрос, я бы сказал. Согласно своему уставу, Клуб принадлежит «нации Веи». Всеми прибылями заведует Фонд Веи, независимый от правительства: туда входят граждане на выборной основе. А выбирают их общепланетными выборами: ведь деньги там крутятся колоссальные. При этом сам Фонд находится в собственности Клуба Веи, что было раскрыто относительно недавно. Скандал? Еще бы!
- Чтобы доказать свою лояльность, Фонд высвободил значительные средства и направил их на борьбу с бедностью, преступностью и развитие инфраструктуры Веи…
- И что самое интересное – оказалось, что раньше все эти деньги были размещены в банках Земли! Это обрушило котировки на биржах, так как объем ресурсов, перераспределенных на Вею, был значительным. Журналисты стали делать смелые предположения о реальном богатстве Клуба. Конечно, это был не первый раз, когда Фонд Веи поддерживл экономику своей планеты. Предыдущие инвестиции Фонда в основном были направлены в научные исследования психологии, инновационные исследования свойств человеческой психики и мозга, а также на строительство космического флота Веи (поощрение пресловутого «авантюризма», как говорили многие)… Но размер инвестиций еще никогда не был таким большим.
- 16 триллионов евро, если я не ошибаюсь.
- И не центом меньше! Тут голоса критиков попритихли…
- Однако, вернемся к биржам. В районе 50 тысяч акций Клуба Веи торгуются на Нью-йоркской фондовой бирже. Как это объясняется?
- Ну, на самом деле это не акции, а… сертификаты на входные билеты. Их юридическая форма довольно сложна, но все сводится к этому! Имея «акцию», ты можешь войти в Клуб. Текущая система была придумана в 2106 году. Клуб постоянно поддерживает одинаковое количество действительных входных билетов: в районе двухсот тысяч. Для каждого билета определен временной период, в течение которого он действителен, то есть все одновременно использовать не получится. Если на билете написано «С 10 сентября по 10 октября», то он не позволит вам попасть на шоу, которое начинается 9 сентября вечером.
- Проклятье! – проворчал Алан, ерзая на своем стуле. – Кажется, это как раз мой случай.
Ответом ему был дружный хохот, к которому Петер с удовольствием присоединился.
- Не убивайтесь, Алан! Позвоните мне девятого утром – я вас проведу!
- Петер, вы предлагаете мне незаконно проникнуть на территорию Клуба? Вот так запросто, в эфире?
- А, бросьте, Алан. Это же Вея! Да и как еще, скажите на милость, люди обычно попадают в Клуб – думаете, билеты покупают?!
Когда все вдоволь насмеялись и обсудили, стоит ли Алану Хоффману принять сомнительное, но заманчивое предложение, Петер продолжил.
- Итак, в районе 50 тысяч сертификатов на билеты – так называемых акций – торгуются на нью-йоркской фондовой бирже, еще столько же – на бирже Веи; это дает нам половину. Еще пятьдесят на постоянной основе принадлежат лицам, имена которых не раскрываются – своеобразный резерв Клуба, наверное, – и еще пятьдесят на руках у рядовых граждан. Клуб не выплачивает дивидендов, однако каждый держатель такого сертификата имеет право вносить предложения по управлению Клубом. Подчеркну: предложения, и только. Кто и когда рассматривает их – для меня загадка. Цена сертификатов меняется вместе с конъюнктурой самого Клуба: фактически, меняется цена на вход в Клуб, которая, в свою очередь, зависит от колеблющегося качества и количества доступных там развлечений. В целом, их цена стабильно растет, но инвестировать в них не получится: трудно найти сертификат, который живет больше шести месяцев. За это время вам придется либо использовать, либо перепродать его: просроченный сертификат ничего не стоит.
- Короче говоря, акции дают право не получать деньги от Клуба, а тратить там деньги?
- Именно так! Изящно и просто, не находите?
- Пожалуй, нахожу… Я нахожу, что именно сейчас настал наш перерыв на кофе, господа! После чего мы подведем некоторые итоги и зададим вопросы профессору Манну. Есть возражения?..
- У меня возражение, - Петер поднял руку и увидел, что, куда ни глянь, к нему обращены возмущенные лица.
– Шутка.
И все снова засмеялись – на этот раз с облегчением.
* * *
Дина подошла к окну, за которым звездное небо отражалось в океане городских огней, но на этот раз ночной мир показался ей угнетающим; девушка задернула шторы.
В комнате было душно, но она не хотела выходить. Ее бессилие перед обстоятельствами за последние пару дней было продемонстрировано так наглядно, что Диной постепенно овладевала апатия. Ей было противно вспоминать, как ее категоричное «нет» постепенно превращалось в «возможно», «мне нужно принять взвешенное решение»… И скоро превратится в «да». И это будет самое трусливое «да» из всех «да» на свете.
И ведь только подумать, с какой бравадой она готовилась стать лучшей танцовщицей в мире всего за пару часов до того, как прочла злополучное письмо! Как благосклонно и снисходительно она разговаривала со своими немногочисленными, но преданными поклонниками, принимая все как должное. А теперь остался только страх.
С момента объявления претенденток на победу в Марафоне она старалась оградиться от всех, спрятаться, но это оказалось невыполнимой задачей. Окружающий мир просачивался в щели ее убежища так же неумолимо, как водный поток, который точит камни. За несколько безумных дней даже ее родители превратились в торговых агентов.
В сотый раз она подошла к письменному столу, открыла третий ящик и достала тетрадь в кожаной синей обложке. Это был дневник; от случайных взглядов страницы защищал маленький замок в форме сердца. Девушка прикоснулась к замку пальцами, и он открылся; замелькали листы, исписанные ровным убористым почерком.
Между двумя последними страницами было зажато перо – именно его и искала Дина. Это перо было чуть меньше гусиного, красивой голубой окраски. Девушка осторожно прижала его к губам, немного полюбовалась, а потом вложила обратно и заперла тетрадь на замок.
Этой ночью Дина сбежала. По-другому и не назовешь: у подъезда круглые сутки дежурили репортеры, однако из здания имелось несколько пожарных выходов, и воспользоваться одним из них не составляло труда.
Дина сама не помнила, как оказалась в парке; она шла по аллее, а деревья мягко шептали ей что-то вслед. Она обернулась: огни небоскреба все еще смотрели на нее сверху, она ушла совсем недалеко. Девушка вообразила, что видит свое окно. Там, за стеклом, на застеленной кровати, лежит письмо, написанное надменным и могущественным человеком, которому вздумалось переиграть ее судьбу. Сейчас он за полвселенной отсюда, но это не имеет ровным счетом никакого значения, потому что его власть сильна в этом мире так же, как и в том. Возможно, сейчас, в этот самый миг он постукивает ручкой по столу и улыбается, предвкушая шоу, срежиссированное им самим. Билеты распроданы, дрессировщики готовы выпустить на арену львов: ждать осталось недолго.
«Почему? – тихо спросила девушка у парка, у неба, у далеких огней. – Почему они все считают, что мне нужно нечто… большее?»
Она направилась вглубь парка и, несмотря на то, что стояла теплая июньская ночь, зябко куталась в куртку.
«Я могу отказаться, - твердила она себе. – Это вполне в моих силах. Многие отказывались от предложения поехать на Вею, я это знаю, и никто не мог их винить. Другая планета - другая жизнь. Говорят, нельзя уехать туда и остаться прежним».
Но почему же она не отказалась тогда, в ту же ночь?
«Я обязана это сделать, - ответила Дина самой себе. И не просто поехать, не просто принять участие, как все остальные… Я обязана победить».
Дине захотелось выть от безысходности. Все начиналось так просто, все казалось игрой. Но цена, которую приходилось платить за ее дар, теперь казалась непомерно высокой.
Дина быстро шагала вперед, погруженная в свои мысли, и не сразу заметила парочку, лениво прогуливающуюся ей навстречу. Она едва не столкнулась с молодым мужчиной, который уступил ей дорогу в последний момент и вежливо проговорил «извините». Тут Дина остановилась и подняла глаза: «Нет-нет, это вы извините. Мне очень неловко». Лицо человека показалось ей смутно знакомым – и она тут же заметила на его лице улыбку узнавания.
- Не верю своим глазам, - сказал прохожий. – Дина Гершвин! Одна, в такой час? А где же толпа репортеров?
- Я послала их по ложному следу, - усмехнулась Дина. – Мне кажется, мы встречались.
- Время от времени я появляюсь в политических передачах по SBGATW. Поэтому людям иногда кажется, что мы с ними встречались.
- Я не смотрю Пятый канал, - улыбнулась Дина, - и вы мне не врите. Вы были у меня на дне рождения два дня тому назад, да только я не могу припомнить Вашего имени. Там, знаете ли, было столько людей…
- Петер Манн, к вашим услугам, - молодой человек отвесил изящный поклон. – А это Инга Ли. Инга, это Дина Гершвин, моя старая приятельница.
Девушки пожали друг другу руки, и Дина заговорщицки подмигнула.
- Такая уж старая. Целых два дня с ним знакомы! Инга, а вы не были случайно на моем празднике? Там вроде было 120 гостей, а я немного выпила лишнего. Могла и не заметить.
- Нет, не была!
Инга явно не отличалась разговорчивостью, хотя старательно улыбалась. Дина снова перевела взгляд на Петера:
- Кажется, я вспомнила… Тот парень, который опустошил бокал мартини, выскочил на сцену, отобрал у музыканта гитару… Так это были вы! Мне очень понравилась «Teen spirit» в Вашем исполнении, Петер. Это было блестяще!
- Спасибо. Всегда рад угодить друзьям.
Воцарилась неловкая пауза, и Дина не знала, чем ее заполнить.
- Ну что ж, - сказала она, - не буду вас больше тревожить. Достаточно уже того, что я едва не сбила вас с ног! Пока!
- До встречи, Дина, - кивнул ей Петер Манн.
- Пока! – прощебетала Инга.
Дина помахала им рукой и быстро пошла по аллее.
Странная встреча. Немного погодя несчастная знаменитость достала мобильный телефон и позвонила Бетти, своей самой бестолковой и самой лучшей подруге на свете. Хотя Бетти уже спала, она и виду не подала, что звонок доставил ей какие-либо неудобства. Они договорились встретиться в Макдоналдсе на углу Мейерхольд-штрассе через 15 минут.
Подружки расположились за удобным угловым столиком – в такой час почти все были свободны. Картошка, естественно, уже остыла, но вкус чизбургеров и молочного коктейля не зависел от времени суток. На сдачу взяли овощной салат и мороженое.
– Все-таки я не понимаю, - заговорила Бетти, утолив первый полуночный голод, – зачем ты устроила весь этот концерт? Всех на уши поставила! Почему нельзя было сразу согласиться?
Бет всегда старалась оптимистично смотреть на вещи, ведь в каком-то смысле ей больше ничего не оставалось. Природа не наградила ее ни усидчивостью, ни спортивным телом, ни острым умом. Отчаянный оптимизм проявлялся даже в ее облике: множество дешевых побрякушек, всклокоченная прическа, аксессуары. Даже для позднего ужина в «МакДи» она успела принарядиться. Но при этом, дожевывая гамбургер, она всем своим видом старалась показать: «конечно, со мной ты можешь поговорить серьезно».
– Не знаю, – Дина отхлебнула коктейль. – Боюсь, наверное. Я трусиха.
Бетти фыркнула.
– А еще фаворитка! Уж поверь, если бы меня назвали фавориткой Танцевального Марафона, я бы ничего не боялась. Я бы их в клочья порвала!!
– Ты кое-чего не знаешь, Бет. Что, если я скажу тебе, что когда я танцую, я – это как бы не совсем я?
– То есть на время танца ты перерождаешься? – сумничала Бетти.
На секунду Дина пожалела о сказанном, но решила идти до конца. Она верила: Бетти поймет – надо только правильно сформулировать.
– Перед танцем я закрываю глаза и жду, пока это придет. Как будто кто-то нашептывает мне, что нужно делать. Иногда, когда я устала или расстроена, я ничего не слышу, и тогда никакого танца не получается. Редко… но бывает.
– А на соревнованиях? Ну, на больших выступлениях, как в Милане?
– Нет, в Милане все прошло хорошо. Когда я вся сосредоточена, я самый слабый отзвук уловлю. Этот мой советчик, он почти всегда здесь, но каждый раз перед танцем я замираю от страха: боюсь, что он не придет.
Бетти даже перестала есть.
– Дин, я что-то не поняла, ты сейчас говоришь… буквально?
– Сама не знаю. Конечно, никто не говорит мне: «сделай шаг вправо, сделай шаг влево». Скорее, я что-то чувствую. Потом, когда танец уже начался, все происходит легко и естественно, и даже кажется, что все исходит от меня, но на самом деле я просто транслирую поток энергии, выражаю то, что вижу внутренним зрением. О, я стараюсь, поверь, стараюсь изо всех сил! Я умереть готова, лишь бы все вышло прекрасно. Но, Бетти, стоит оборвать этот поток…
Дина запахнула куртку и посмотрела в окно, где ночь вела нескончаемую войну с городскими огнями. Она выглядела такой одинокой, что Бетти чуть не заплакала. Хотела что-нибудь сказать, но слова застряли в горле.
– А знаешь, я ведь раньше была неудачницей, – неожиданно выпалила Дина. – Ничего с собой поделать не могла, о том, чтобы выступать на таком уровне, и не мечатала… Странно, да?
– Ничего странного, – Бет наконец справилась с собой. – Великими танцорами не рождаются, ими становятся.
Она продолжала говорить какие-то банальности, которые, по ее мнению, должны были успокоить подружку, а Дина молча смотрела в окно.
– Да и вообще, я не понимаю, как ты можешь так бояться, когда день и ночь тренируешься? Вот и сейчас, у тебя еще три месяца до Марафона, да и сам Марафон идет несколько недель. Достаточно, чтобы разучить любой номер к финалу! Зачем тебе какие-то там подсказки?
– Номер?.. – Дина задумчиво потеребила мочку уха. – Номер – это все ерунда. У меня отличная моторная память, так тренеры говорят, любые движения могу за один день разучить. Но танец не в этом, он – здесь…
Она тихонько постучала себя в районе солнечного сплетения.
– Где сердце. Я могу выучить самый сложный на свете танец и провалиться, а могу взять что-то очень простое, сымпровизировать – и выиграть. Вдохновение – вот что важно. Хотя далеко не все танцоры это понимают.
На это Бетти не нашла, что возразить. Дина Гершвин считалась асом акробатики, и странно было слышать от нее такие слова, но в глубине души простушка Бет была с ней согласна. Она с аппетитом принялась за мороженое.
– Что ж, значит, нам надо оседлать твое загадочное вдохновение! Разобраться в нем, научиться контролировать. Поймать удачу за хвост!
Дина очень странно посмотрела на нее.
– Ее нельзя поймать, Бетти. Это все равно что… убить ее. Понимаешь?
Нет, Бетти не понимала и от этого чувствовала себя немного несчастной. Она очень хотела помочь подружке, но не знала как.
Дина вытерла рот салфеткой и устало бросила ее на поднос.
– Ты извини, что я тебя всем этим мучаю. Просто мне очень надо с кем-то поговорить. На меня все смотрят, как на какое-то божество, требуют невозможного, и не догадываются, что я их обманываю.
Она закрыла лицо руками.
– Это все не я. Я – пустышка.
– Взбодрись, Динка! – Бетти дружески потрепала ее по плечу. – Ты вся извелась уже. Ты – это ты, только, судя по твоему виду, ты почти не спишь. Я тебе вот что скажу: иди домой и хорошенько выспись. Вот увидишь, наутро все покажется совсем не таким безысходным!
«А может, она права? – подумала Дина. – Может, надо просто выспаться, и наутро все заботы исчезнут сами собой? Может, и нет никакого Клуба, нет Джона Ларренса, нет Марафона и никто не выбирает Королев – величайших танцовщиц и музыканток всех времен…»
Подружки вышли из Макдональдса и отправились побродить по ночному Берлину, а буквально через пять минут их место заняли двое молодых парней в походной одежде, с потертыми рюкзаками, сбитыми ботинками, у обоих – дешевые куртки с капюшонами из плащевки.
Они взяли четыре чизбургера и четыре картошки на двоих, жадно набросились на еду, и пока не съели все до последней крошки, ни один не проронил ни слова.
- Ну что ж, Руд, вот мы и на месте, - проговорил тот, что повыше, промокнув салфеткой рот. – Надеюсь, тебе нравится этот Берлин.
Голос у него был гнусавый, скучный, почти без выражения. Но почему-то у ночной уборщицы, вытиравшей соседний столик и нечаянно услышавшей его слова, мурашки побежали по коже. И она порадовалась, что скоро ее смене конец.
Человек, названный Рудом, был не в настроении обсуждать красоты Берлина.
- Послушай, Абрапт, - ответил он, - пока мы здесь сидели… ты ничего не почувствовал?
- Одна из них была здесь. Это ты имеешь в виду? Причем совсем недавно… Да, почувствовал. Правда, смешно? – но смеха в его голосе не было. – Просто совпадение, Эндри, не стоит обращать внимания. Их в нашей жизни полно. Не надо думать, что тебе везет только потому, что предмет твоих поисков сам выбегает тебе навстречу – в конце концов, в этом нет ничего удивительного, раз уж ты за ним пришел. Жизнь сама по себе смешна. Но раз мы пришли сюда подкрепиться, то будем есть - вот как я подумал. Никуда она не денется.
«А все-таки, можно догнать ее по свежим следам прямо сейчас», - подумал Эндри Руд, но спорить не решился.
Абрапт усмехнулся, глядя ему в глаза.
- Пусть все идет так, как идет, - сказал он. – Всегда нужно придерживаться плана. Завтра ты займешься ей, а я займусь второй. Так мы быстрее найдем ту, которая достойна внимания. А сегодня нам надо отдохнуть.
Он сладко зевнул, закинул руки за голову и закрыл глаза, словно вознамерился спать на неудобном стуле.
- Будем спать прямо здесь? – спросил Эндри. – Я бы отправился в какой-нибудь отель.
Абрапт улыбнулся, как сытый кот – правда, улыбка вышла какой-то резиновой.
- О да! И я даже знаю в какой. «Парк Дайм Хайатт» прекрасно подойдет нам.
* * *
Секс с Ингой был, как всегда, хорош, но Петер почему-то остался недоволен. На самом деле все просто: секс – это не то, что было ему сейчас нужно. Сославшись на головную боль, он вызвал такси и отправил девушку домой. Это было неправильно и несправедливо по отношению к ней, да и вид нежившейся в кровати красотки растопил бы любое сердце – но не сердце Петера Манна.
Да, он немного мучился угрызениями совести, но меняться было поздно. В конце концов, почему бы ей не уйти самой, почувствовав, что она не нужна здесь? Излишние привязанности ни к чему. А вежливость… она должна уйти в прошлое, Петер свято верил в это. В конце концов, никогда нельзя забывать, что его окружали дети – всего лишь наивные дети, никогда не пробовавшие вкуса настоящей, взрослой жизни.
Весь этот вежливый, рафинированный, безопасный, скучный мир был ему в тот вечер ненавистен. После поездки в Лондон он почувствовал, что должен расслабиться, и поэтому позвонил Инге. Они прошлись по паркам, болтая о пустяках, потом последовала эта сюрреалистическая встреча, и с кем – с Диной Гершвин!.. С той, за которой уже третий день отчаянно охотятся репортеры со всего мира! А он даже не нашелся, что ей сказать… Думал ли он, случайно попав на ее день рождения и тупо напившись там два дня назад, что наутро этой молодой девчонке выпадет величайший в шанс в мире?
Шанс стать Королевой и навсегда остаться на Вее.
А что же он, Петер Манн? Сегодня он еще числится главным специалистом по Зеленой Планете, «другом авантюристов на Земле», экзотическим и романтичным персонажем, но он не виделся со своими друзьями-веитами уже несколько лет, а о начале Танцевального марафона узнал, как все, по телевизору. Он уже довольно давно не был на Вее и больше не считает ее своей родной планетой, как считал когда-то, но и на Земле он вроде чужой. Ни то ни се, застрял посередине. Запал прошел.
Петер налил себе рома со льдом и уставился в окно, на свое отражение. «Что за хандра, приятель? В мире происходят такие вещи, а ты решил списать себя со счетов?»
«Ты должен снова сделать Вею своим домом. Ты должен снова стать тем человеком, который заработал все, что ты имеешь сейчас, человеком, которому ни нужны ни слава, ни деньги. Который не страдал высокомерием, не боялся ничего нового, и самого Джона Ларренса считал своим другом. А что сказал бы Ларренс, встреть он тебя сейчас?»
Впрочем, у Ларренса своих проблем хватало. И, возможно, именно сейчас ему не помешала бы помощь. Может быть, объявление Танцевального марафона – это акт отчаяния, последняя попытка собраться с силами и привлечь всех, кто неравнодушен к судьбе Клуба? А разве Петер Манн – не в их числе? Тогда не стоит ли прекратить эти бессмысленные самокопания и взяться за дело?
Но чем можно помочь?.. Сегодня земляне относятся и к Вее, и к Клубу, и ко всему остальному «неземному» с настороженностью. Кричать на каждом перекрестке, что «Северный полюс» нужно оставить в покое, референдум отменить, а Ларренса канонизировать – значит в одночасье настроить всех против себя и проиграть, так и не начав драться. Да и на чьей стороне та правда, за которую стоит драться – вот вопрос.
Можно, конечно, затеять серию публикаций «на тему», осторожно затрагивая главные вопросы и исподволь высмеивая категоричность всеобщих суждений, как он делал не раз, но это бессмысленно! Мир меняется слишком быстро. На месте Клуба будет уже большая воронка, или пустыня, или просто другая вывеска – прежде чем его очередная статья увидит свет. Но разве в этом случае он, Петер Манн, не бесполезен?
А что сказали бы на это его «друзья» авантюристы?
«А может, нужно перестать делать то, что ты привык делать, и сделать то, чего требует ситуация прямо сейчас?»
Дело в том, что эти ребята всегда искали короткий путь. Есть вещи, которые проще взять, чем заслужить. Возможно, проще отомстить обидчику, чем подать на него в суд? Возможно, имеет смысл заставить уважать себя прежде, чем люди разглядят твои достоинства? Если задача выжить – значит, выжить любой ценой. А если идет игра на результат – значит сделать или умереть. В критической ситуации они всегда доверялись интуиции, но ведь это отдельный талант – понять, когда настал критический момент.
«Я не говорю пойми, - вдруг вспомнились Петеру слова старой буддистской притчи. – Ведь понять значит упустить».
Все верно. Не понять, а почувствовать.
«Что ты чувствуешь сейчас? – спросил Петер у своего отражения в окне. – Безотносительно Клуба. Безотносительно Веи и Земли. Просто скажи, что ты чувствуешь».
«Беспокойство».
А причина? Клуб? Марафон? Дина Гершвин? Одиночество? Нет, все не то.
Какая-то назойливая мысль стучалась в его сознание, и Петер постарался впустить ее, какой бы незначительной она на первый взгляд не казалась.
Бриджпорт. Две недели назад. Аварийная посадка неопознанного космического шаттла. Взрыв в виде синей птицы.
Разве не об этом ты думал сегодня, демонстрируя эмблему Клуба перед телекамерами? Разве не об этом ты думал последние две недели, не желая себе в этом признаться?
Правительство попыталось все скрыть, никакой официальной информации не было. Но контур Синей Птицы держался в небе почти пять минут, у людей появились фотографии, интернет полнился слухами. Кто-то говорил, что службы космопорта взорвали падающий шаттл, чтобы спасти от разрушения сам космопорт, кто-то говорил, что шаттл взорвался сам – но никто не мог понять, откуда взяться фейерверку. В конце концов Космическая служба была вынуждена сделать официальное заявление: произошла неудачная аварийная посадка, экипаж не выжил.
Энтузиасты тем временем находили доказательства того, что пилот все же достиг земли. Пожары по периметру аварийной посадочной площади, как говорили эксперты, никак не могли быть вызваны взрывом космического корабля на высоте около километра. С запозданием выяснилось, что состояние охранных систем космопорта говорит о попытке взлома и несанкционированного проникновения – вероятно, успешной. Неназванный источник в службе охраны космопорта сообщил, что обнаружены тела убитых, явно не принадлежавших к экипажу злополучного шаттла.
Журналисты подняли было шумиху, но все как-то быстро сошло на нет. В итоге – пара арестов за халатность, дело закрыто. Личность погибшего пилота и табельный номер шаттла, принадлежавшего к ремонтной космической бригаде пятого сектора, установлены. Но почему-то понятно, что все это ложь.
Когда Петер увидел фотографию взрыва, он был поражен – настолько полным оказалось сходство фейерверка и небезызвестной мозаики на потолке самого грандиозного зала всех Трех Миров.
Сегодня на импровизированной лекции в Лондонской студии он убеждал зрителей, что у Клуба Веи не было эмблемы до того, как Энрике Милагос не отличился своей пресловутой мозаикой, но это, разумеется, была неправда – такая же точно ложь, как и аварийная посадка ремонтного корабля из пятого космического сектора. Клуб чтил образ Синей птицы с незапамятных времен – еще до того, как Милагос появился на свет, а Джон Ларренс впервые попал на Вею. В отдельные периоды ей поклонялись, как божеству, в другие – воспринимали как нечто само собой разумеющееся, вполне реальное существо, или, наконец, просто считали символом всего прекрасного, что Клуб может подарить человеку. И кому, как не Петеру Манну, было об этом не знать?
У Петера с Синей птицей были старые счеты: не в силах объяснить, что так привлекает долгожителей Клуба в старинном земном символе удачи, он всерьез изучал этот вопрос и даже создал теорию (давным-давно это было!), согласно которой Синяя птица оказалась вполне реальным персонажем и была физически привезена на Вею с Земли первыми поселенцами. Смешно сказать, но Петер воспринимал свою теорию всерьез и даже поделился ей со всеми своими друзьями и знакомыми на Вее – впрочем, общий вердикт был таков, что слишком многое в ней притянуто за уши. Ну, доказательств, понятно, не было и быть не могло. Никто не мог похвастаться тем, что знает человека, воочию встречавшего Синюю птицу.
Узнав о «Бриджпортском фейерверке», Петер воспринял его как послание, и день за днем ждал неизвестно чего – какого-то нового сигнала, события, которое перевернет его жизнь. А потом предпочел забыть, потому что понял: что бы ни значил этот силуэт в небе, он не имеет к нему ни малейшего отношения.
Но ведь понять – значит упустить?
Что значил взрыв неизвестного никому шаттла на самом деле? Возможно, это был способ сказать: «я здесь!», или предупредить об опасности, или просто привлечь внимание – по сути это было послание всем и никому. Символ синей птицы объединял великое множество людей, никак более друг с другом не связанных и ни в чем друг на друга непохожих, но если требовалось связаться с ними быстро и эффективно – то взрыв в Бриджпорте был отличным способом сказать многое, не сказав ничего.
Послание без послания, восклицание – но без содержания. И каждый должен вынести из этого что-то свое…
Быть может, для кого-то силуэт птицы в небе был призывом сплотить ряды и помочь отчаянно старающемуся удержать прошедшую эпоху – утекающий сквозь пальцы песок – Клубу Веи, но для Петера он значил только одно: Синюю птицу.
Забытый стакан с ромом так и остался стоять на подоконнике.
Рассвет Петер встречал, сгорбившись перед экраном компьютера, то набивая текст на клавиатуре, то лихорадочно листая страницы толстых томов, громоздившихся вокруг. История, легенды, биографии, романы – все пошло в ход. Забытая теория вновь выстраивалась в голове Петера во всем своем несуразном великолепии, а ее темные незакрытые провалы манили неизвестностью.
Две недели назад в Бриджпорте произошло что-то необыкновенное, и след в небе понадобился как раз для того, чтобы люди захотели разобраться, что именно.
Петер не мог объяснить, почему, но верил, что именно с его старой, смешной, прекрасной теории стоит начать. Но на этот раз он не старался понять, а старался почувствовать.
Он чувствовал, что снова молод и снова начинает жить.
Но вот солнце показалось над крышами домов – профессор Манн поднялся ему навстречу и потянул уставшую спину. Теперь и ром, в котором давно растаял лед, пригодился – поможет уснуть. Петер сделал глоток и присел в глубокое кресло в гостиной. Три года назад, в такую же бессонную ночь, когда он точно так же сидел в этом кресле, а солнце еще и не думало просыпаться, раздался звонок в дверь. За порогом стоял человек в мокром осеннем плаще и держал в руке нерасчехленный зонт. Дождь совершенно не волновал его в тот день. Он появился нежданно-негаданно, с одним очень неожиданным предложением.
1. 3. Дина и Петер
© Copyright: Oblada, 2012
Свидетельство о публикации №212081100878
Свидетельство о публикации №212081100878
Рецензии