Невероятный Микола От президента этажа и выше

            "Невероятный Микола: от "президента" этажа и выше".

     Колю Борзенко знали, наверное, все учащиеся в Свердловском юридическом институте. Весёлый, общительный. Брюнет высокого роста. Стройный и крепкий человек с большими кулаками. Под носом шикарные густые усы. Родом из Ворошиловграда (ныне город носит историческое название Луганск)*. Потомственный шахтёр.
     Учился в параллельной группе, но нередко заглядывал к нам в общежитскую комнату поиграть в карты. В нескольких видах известной игры – непревзойдённый мастер. Страстный футбольный болельщик.
     Я описал в рассказе «Мастер айкидо», как познакомился с Борзенко, а затем и подружился с ним. Коротко напомню.
     Субботним вечером в ресторане «Малахит» Мишка Меренков, с которым я на пару пришёл в заведение, во время танца устроил потасовку. Вырубил пару человек. Я заметил, что из-за столика напротив, поднялось четверо парней, чтобы «атаковать» Меренкова, плеснул одному из них вином в лицо. Громко прикрикнул: «Сидеть на месте!»
     Молодой мужчина, получивший в глаза порцию портвейна, неторопливо вытер физиономию носовым платком, после чего вместе с тремя друзьями направился в мою сторону. Мишка, не заметив, что мне угрожает опасность, умчался за кем-то из обидчиков в фойе. Я остался один против четырёх личностей, двигающихся ко мне явно не с добрыми намерениями.
     Неожиданно из-за столика справа поднялся не замеченный мною Николай Борзенко и по-блатному сказал:
     - Слышь, фраера, вокруг полно наших пацанов. Свистну – всех здесь же положат!
     В ресторане, как назло, никого из студентов юридического не было. Однако Колян оказался убедителен, и парни успокоились.
     С тех пор мы и дружили с Колей. Николай – задорный человек. Любил пошутить. Сам  смеялся над шутками других студентов. Постоянно приставал ко мне с одним и тем же вопросом:
     - Старик (Коля говорил – «старык»), у тебя есть кличка?
     - Нет, - отвечал я ему в очередной раз.
     - Как нет, должна иметься. Там, где я живу, многие имеют прозвища. Старший братан сидел. Он рассказывал…
     - Мы же не в зоне, - парировал я.
     Колька продолжал приставать:
     - Назови кликуху… Золотой? Барон?
     Я улыбался и в свою очередь спрашивал:
     - У самого-то имеется?
     - Естественно.
     -  Ну и?..
     - Не бойсь, нормальная кликуха, - уходил в сторону Борзенко.
     Но однажды он «прокололся». В разговоре со мной заявил:
     - У нас как по субботам заведено: подскакивают  к дому кенты и зовут: «БАрза, поехали в кабак!»
     - Так тебя Барзой кличут!
     Колька немного смутился.
     - Та, какая разница, Романка?
     Меня, да и других студентов, Борзенко называл по фамилии подобным образом.
     Романов – «Романка», «Вадиенко – «Вадиена» – Громоченков – «Громочена» и т.п.

     На втором курсе Николая назначили старостой этажа. Неплохая должность. В основном – для видимости. Но старосте на одного выделялась двухместная комната с мебелью и телевизором.
     Я нередко заходил к Николаю посмотреть какой-нибудь фильм. Иногда Борзенко, заложив руки за спину, мерил по диагонали небольшую комнатку.
     - Старший после колонии заимел такую привычку, - пояснял Коля. - Иной раз чуть не часами бродит по хате.
     - Ты же не отбывал срок.
     - Насмотрелся на брата и чисто интуитивно...

     Зимним вечером в комнату Николая зашёл мужчина лет сорока. Близоруко щурясь, он поинтересовался:
     - Ребята, не подскажете, Коля Борзенко здесь проживает?
     Николай сорвался с места и воскликнул:
     - Зиновьевич, не узнаёшь?!
     Мужчины крепко обнялись.

     Позже Коля рассказывал:
     - Мы ж в сентябре на картошку с Борисом Зиновьевичем ездили. Там и скентовались. Он – преподаватель. Поставили над нами старшим. По приезде серьёзно предупредил: «Кто попадётся на пьянке – будет отчислен из ВУЗа».
     В тот же день, пока не работали – получали постельное бельё, размещались для проживания в бараке, мы с ребятами набрали вина и пошли на речку. Выпиваем, базарим, а Борис Зиновьевич невдалеке фланирует с удочкой по бережку. Я наполнил стакан, подхожу к нему. «Борис Зиновьевич, выпейте немного. Глядишь, клёв появится». Тот взял стакан. Говорит: «Ладно, сегодня первый день. Можно немного употребить. Но с завтрашнего дня ни-ни. Я в этом плане бескомпромиссен, имейте в виду».
     А через полчаса он сидел в нашей компании. Потом мы вместе пели. Короче, весь месяц на полевых работах мы втроём: я, Зиновьич и Лёва Ситник жили на хате у старушки Егоровны, отдыхали. Где то картофельное поле, даже не знаю.
     Помню, как-то утром Егоровна подошла к преподавателю и спрашивает: «Борис Зиновьевич, вам водочки налить с утреца?». Тот: «Ой, только не её, Егоровна» - «Может, винца? С вечера осталось». - «Да нет же, нет!» - «Так что вы хотите? Я же вижу, похмельем мучаетесь, вас ведь жалеючи предлагаю. Что вы желаете?»  Зиновьич страдальчески  выдохнул: «Кислой браги, Егоровна». А старушенция это дело нам специально готовила. Мы же ей неплохо отстёгивали за постой. В погребе держала, холодненькую. Пива-то в деревне не продавали…

     Старшие братья постоянно присылали Борзенко денежные переводы. Так что в средствах он не нуждался. Познакомился с солидной дамой по имени Валентина. Она несколько старше Николая. Видная, красивая блондинка с формами.
     Как-то встретил Борзенко во Дворце спорта. Он с Валей пришёл на концерт. Колька шепнул мне:
     - Ну, шо, нормальная женщина? Посмотри на её грудь…
     - Потрогать можно?
     - Я те потрогаю, - заржал Колька.

     Николай дружил не только с Валей. Любил гульнуть. Борзенко нравился женщинам. И не только внешне. Он осыпал комплиментами, приглянувшуюся ему девушку. Покупал цветы, дорогие вина. А к щедрым мужчинам женщины, понятно, испытывают симпатию.
     Субботним вечером Николай заскочил ко мне:
     - Старык, погнали в ресторан.
     - Поздно ведь. Скоро кабаки закроются.
     - Самое то! Под расхил захватим пару девчонок и обратно.

     Уговорил. Взяли такси и вперёд.
     Зашли в фойе ресторана «Малахит», когда народ дружно выходил на улицу. Намётанным взглядом Колька выцепил двух девчонок, не обременённых кавалерами. Подошёл к девушкам и сходу начал разговаривать с ними, жестикулируя руками. Вижу, дамы заулыбались. Коля подвёл ко мне девчонок, держа их под руки.
     - Знакомься, – Иринка, - указал Борзенко на девушку, которую тут же обнял за талию. - А то Рита, подруга Иры.
     Вчетвером вышли на улицу. Прошли с десяток метров. Смотрю, Колька целует Ирину в губы. После десяти минут знакомства.
     Я скромно разговаривал с Маргаритой. Поймали такси, довезли девчонок до дома. Стояли у подъезда, беседовали. Николай спросил у новых знакомых:
     - Вас мама с папой сильно ждут?
     - Вообще-то, мы взрослые девочки, - кокетливо ответила Ира.
     - Так шо мы здесь теряем время? Поехали к нам!
     Остановили старый «Москвич-407». Девчонки с Колей уселись сзади, а я рядом с водителем. Место можно считать коронным, но его не имелось. Да, сиденье отсутствовало. Всю дорогу я просидел на корточках. До сих пор становится смешно, как вспомню ту поездку по ночному городу.

     В общежитии Коля зашёл в комнату, где жил его земляк Александр. Другие студенты разъехались по домам. Коля хотел направить товарища  к себе (у него в жилище стояла только одна кровать).
     Вышел, улыбаясь:
     - Ввалился без стука, а Сашка Дурико с девушкой. Неудобно получилось.
     Что делать, направились ко мне. В комнате, у окна, спал один человек.
     Ох, и  прыток же Колька! Пока я, осторожно приобняв Риту, шептался с ней, Борзенко шумно раздевал Ирину. Вот громко шлёпнулись на пол её джинсы, рядом упала кофточка. Иринка хохотала, не обращая внимания на спящего…
    
     На третьем курсе у Николая обострился гастрит. Он и это сумел использовать в своих целях. Борзенко – умный парень, но к занятиям готовился нерегулярно. Стоило преподавателю поднять Николая для ответа, он тут же неизвестно как (самовнушением, что ли?) вызывал у себя рвоту и мигом убегал в коридор. Студенты объясняли недоумевающему преподу, что Коля болен. Тот сочуствующе кивал головой и ставил в журнале отметку об ответе.
     В зимнюю сессию Николай впервые сдал все экзамены на «хорошо» и «отлично».
     С удивлением он рассказывал:
     - Представляешь, старык, учителя жалели меня. Я ни черта не готовился. Скажу пару слов – и положительная оценка. Даже неудобно. Впервые пятёрку получил. Надо же.

     В период болезни Борзенко не мог выпивать. Рюмка – и тут же начинался приступ.   Помню, зашёл к Барзе в субботу. Беседуем с ним. Периодически заглядывают ребята с одним предложением:
     - Колян, погнали в кабачок?
     Коля недружелюбно отказывается. Вновь ходит по комнате, сцепив за спиной руки. Вдруг «взрывается»:
     - Достали: пойдём в кабак, пойдём в кабак!!! Шо я там делать стану: жрать салат, да на шлюх глазеть?!
     Я понимаю, Колька тоскует по ресторации,  но всё-таки с улыбкой спрашиваю:
     - Колёк, как ты поступишь, если девушка в ресторане откажется с тобой танцевать?
     - С чего ради?! Мне не отказывали.
     - Ну, я гипотетически интересуюсь. Обыграй ситуацию.
     Николай вскочил на ноги. Подошёл к стулу возле стола. Очевидно, представил, что на стульчике сидит девица, не принявшая его приглашения. Барза нервно прошёлся полукругом возле воображаемой дамы отказавшейся потанцевать с ним. Вдруг схватил со стола гранёный стакан и поднёс его к представляемым же губам девчонки и грозно скомандовал:
     - Пей, пей, лярва!
     Я рассмеялся от краткого «спектакля». Довольный Колька спросил:
     - Шо, нормально получилось? А нечего порядочных чуваков оскорблять. Не согласная она, надо же, - не выходил из роли Барза.
    
     Серёга Терёхин, староста моей группы, увлекался музыкой. Он всегда приносил в общежитие новые альбомы известных групп. В те годы пользовалась популярностью песня «Абракадабра» в исполнении какой-то европейской музыкальной команды. Не та, что сейчас гоняют по радио. В прежнем варианте многие слова были похожи на русские. Помню строчку: «Абра-абра-ка-да-бра, у вас магическа сила…» Пели чехи или венгры, если не ошибаюсь. Борзенко по-настоящему балдел от «Абракадабры», которую сокращённо называл Аброй».
     Однажды захожу к Николаю в гости. На столе магнитофон в полную мощь играет «Абру», а Борзенко в одиночестве сосредоточенно танцует. Завидев меня, приглашает присоединиться:
     - Заходи, старык, танцуй!
     Заканчивается музыка. Коля включает перемотку магнитной ленты. Через несколько секунд жмёт на клавишу «стоп» и тут же на «пуск». Слышится вступление любимого хита Кольки. Сколько же раз надо прослушать песню, чтобы точно остановить ленту на начале композиции?
     - Аппарат Терёха дал ненадолго, - поясняет Николай и продолжает танцевать. Вскоре Сергей Терёхин заходит за магнитофоном. Я сообщаю ему:
     - Микола целый час долбил любимую песенку.
     - Час и пять минут! - уточняет восторженный Николай.
     Когда Серёга уносит «маг», я обращаюсь к Борзенко:
     - Колян, ты долго слушал эту вещь. Наверное, запомнил слова. Напой…
     - Старык, один момент.
     Николай настраивается, затем губами изображает вступление:
     - Ту-ду-ду-ту-ду-ду-ту… О, манитэ… - тут же, скромно улыбнувшись, толкает меня кулаком в плечо. Застеснялся…
     Никакого «манитэ» не звучало. А строку «у вас магическа сила», Колька пел на свой лад – «у вас нордическа сила».

     Поздним вечером возвращаемся с ребятами из города. В общежитии тишина. Все спят. Лишь на нашем этаже по коридору плетётся Коля Борзенко. Мы догоняем его. Я спрашиваю:
     - Барза, что шляешься ночью?
     Коля, немного покачнувшись, поворачивается ко мне и смотрит совершенно пьяным взором. С трудом произносит:
     - Коридор обхаживаю. Я прэзидент этажа! - почти кричит он. - Кто за порядком следить должен?!..

     Наконец Коля Борзенко пошёл на поправку. Сразу кинулся во все тяжкие: рестораны, девочки. Почти без перерывов.
     Случилась неприятность: в нетрезвом виде Борзенко доставили в отдел милиции. Коля, грозно глянув на сержанта, произносит:
     - Ты знаешь, кто я такой?! Я – сын адвоката республики! Данной мне властью лишаю вас звания сержанта, - И Микола моментально срывает с милиционера погон.
     Кто служил в армии или милиции, знают, насколько крепко пришиваются погоны  на китель. С какой силой надо вцепиться в «эполет», дабы сорвать его? А выдумать должность «адвоката республики»… Только Колёк и мог, наверное.
     Сотрудники милиции на всякий случай записали гневную речь Борзенко на магнитофон. Кассету вместе с протоколом задержания выслали в институт. Фонограмму прослушали на партийном собрании (Коля состоял в КПСС).
     Наш декан, Фёдор Иванович, слушая гневную речь Николая в РОВД, вырывающуюся из беспристрастного воспроизводителя человеческих слов, сокрушался. Он по-отечески любил Николая, что и помогло тому. Иваныч сказал:
     - Вопрос, конечно, решит ректор. Скорее всего, отчислят. На следующий год приезжай, восстановим на заочное отделение. Эх, Коля, Коля… Всегда активный организатор. Я на тебя полагался, давая любое поручение…
     Но Борзенко не хотел бросать учёбу. Стыдно перед родными, да и учиться всего год оставалось.
    
     Николай зашёл ко мне посоветоваться. Выглядел серьёзным.
     - Игорёк, старык… Я надумал пойти к ректору типа с челобитной. Репетирую речь. Посмотри, нормально смотрится, разжалобит старика? И Коля вышел за дверь. Постучал. Я, пряча улыбку, крикнул:
     - Войдите!
     Николай скромно протиснулся в помещение. Тихо поздоровался с «ректором», глядя себе под ноги. Затем взметнул голову:
     - Дмитрий Демьянович! Я тот самый Борзенко, что подло вёл себя, случайно выпив почти две бутылки водки, и временно потерял власть над собой! Товарищ ректор! Вы поймёте меня и моего отца… Какого же придётся ему – нести такой позор! Ведь он тоже – фронтовик, ранен. Возможно, вместе с вами дрался на войне против врага. Кстати, точно с такой тросточкой ходит, как у вас!
     Я прервал монолог Николая.
     - Ты что? Ректор, наоборот, ещё больше рассердится! Скажет: так вы ещё и сын участника войны! Надо придумать что-то другое.
     Николай задумался. Опять в раздумьях шагал взад-вперёд по комнате. Резко остановился.
     - Слушай, а, если так? - и Николай, как артист, мучающийся над сложной ролью, проникновенно воскликнул: - Дмитрий Демьянович! Батя!!!
     Тут я не выдержал и расхохотался.
     - Какой он тебе батя? Прекращай. Зайди к Демьяновичу и поговори нормально. Без подобных выпадов. Расскажи, что из семьи потомственных шахтёров. Отец воевал. Решил выучить тебя на юриста. Это его мечта. И твоя тоже. Не вздумай о сидевшем брате ляпнуть…
     - Ну, шо я, совсем без понятия? Значит, ты предлагаешь именно так поговорить с ним?
     - И никак иначе, а то лишь усложнишь ситуацию.

     Борзенко сходил на приём к ректору ВУЗа. Тот его внимательно выслушал. Обстоятельно, по-человечески поговорил. Заинтересовался судьбой отца Николая. Естественно, пристыдил. В конце концов, сказал, что оставить Николая для продолжения учёбы после столь громкого скандала в милиции, никак невозможно. В органах дело взято на контроль. В заключение разговора ректор сказал Коле:
     - Езжай домой, потрудись на шахте. Тебя же там в партию принимали? Заработай положительную производственную характеристику. Вижу, Николай Александрович, ты искренне осознал тяжесть проступка… Через год ждём!

     Из главного корпуса института Барза возвратился счастливым человеком.
     - Главное, из партии не выгонят, а то бы кранты. Выговор, понятно. Но восстановят, дорогой старичок, восстановят!
     Радостный Николай подошёл к зеркалу. Взялся рукой за волосы и начал теребить их. Со лба Коля начинал заметно лысеть. Лысину с остатками редких волосиков закрывала длинная чёлка. Коля отвёл волосы назад и спросил:
     - Не знаешь, есть средство по удалению волос?
     - Зачем?
     - Я бы хотел вытравить вОлос от висков до темени и сверху. Ну, как у многих мужиков. Сзади-то пусть остаются, а тут только мешают.
     Я удивился. Люди всеми силами стремятся восстановить редеющую шевелюру. За границей стали делать операции по пересадке волос с тела на голову. А Николай добровольно желает освободиться от части волосяного покрова. Коля, не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале, провёл границу желаемого облысения и произнёс:
     - Посмотри, вот тут они уберутся, здесь  станет гладко. А шо, я думаю – солидно.
     Колька порой такое выдумывал, что я до сих пор улыбаюсь, вспоминая общение с ним.
    
     Минул год. Наш курс сдавал государственные экзамены. После отмечания очередной сдачи «госа», я крепко спал, когда кто-то попытался разбудить меня, дёргая за ноги. Я буркнул, чтоб отстали и снова впал в забытье. Однако мой сон нарушили. Я начал постепенно приходить в себя. Услышав знакомый голос, приоткрыл глаза. Так и есть! Боком ко мне стоял Барза и говорил с кем-то из наших ребят.
     - Колян! - крикнул я.
     Тот моментально подскочил ко мне.
     - Здорово, старык! Смотри, классный болт купил, - и Борзенко начал вертеть перед моим лицом крупной золотой печаткой. - Шесть сотенок, Игорёк! Туфту не берём. Вставай, погнали, пивка попьём, жареных куриц  поедим. Вон, на пропой три штуки взял, - и Колька вытащил из карманов брюк три пачки червонцев в банковских упаковках. Ничего себе, подумал я. Крупную сумму в брючках таскает. Прикатил без пиджака: в брюках и рубашке.
     Щедрый Николай пригласил человек пять студентов, и мы двинули в гриль-бар на окраине города. Там ещё можно было найти пиво. В городе, летом – бесполезно.
     Сидели за дубовым столом в баре. Пили свежее пивко, а Колька рассказывал:
     - Первое время вкалывал в забое. Шахта у нас хорошая. Заработок очень приличный. Позже скентовался с председателем профкома. Он перевёл меня на лёгкий труд. Желудок беспокоит временами. Мужик устроил к себе в профсоюзный комитет. Зарплату, согласно закону, сохранили. Короче, бухаем с председателем, деньги идут. Три сберкнижки завёл. Институт окончу – и юристом на шахту.
     Я видел, с какой завистью слушал Николая наш однокашник Шурка Петров – Булка. К тому времени он только расстался со своей первой любовью. Точнее, девчонка отказала ему во взаимности. Прижимистый толстячок не всколыхнул в ней высоких чувств.
    
     Вечером Борзенко собрал не менее дюжины друзей и знакомых. На трёх автомобилях такси доставил нас к ресторану «Космос». Так мы и жили. Сдали последний госэкзамен и гуляли с Колькой. Тот подал документы на восстановление в институте. Ежедневно угощал нас. Музыканты играли любимую «Абру» для Николая, ещё несколько песен, предпочитаемых им: «Тигры»**, «Ну, почему был светофор зелёный?»***

     …Рано утром я проснулся от громкого, слегка дрогнувшего голоса Барзы:
     - Деньги украли!
     Все, кто находился в комнате, поднялись.
     - Вчера, как приехали, я повесил рубашку на стул. В карманах купюры.
     - Полностью обчистили? - спросил я.
     - Тысяча двести рублей осталась... А четыре сотки ушли.
     - Кто-то из своих, - высказал я предположение.
     - Понятно, чужой бы забрал всё. Я найду этого гада! - в сердцах воскликнул Колька.

     Вечером того же дня, прогуливаясь вдвоём с Николаем на набережной  у «плотинки», тот вдруг предложил мне:
     - Шо, может, сгоняем в Сочи? Денег ещё достаточно. На перелёт, гостиницу, кабаки хватит…
     - Да ты что? Тебя, слава богу, восстановили на заочку. Мне пора выбираться домой. Хватит, ты изрядно потратился и пострадал, к тому же.
     Колян задумался.
     - Говоришь, потратился. В Сочи не желаешь... А позови я того же Булку? Он бы вмиг согласился.
     - Ты же знаешь его – он известный халявщик.
     - И ещё больше узнал. Он же упросил меня взять его с собой на Украину и устроить юристом на большой оклад. Хочет просить свободный диплом. Заплатить государству за учёбу, раз отказался ехать по распределению. У нас он быстро бы восстановил непредвиденные расходы… Я ведь с Терёхой его вычислил…
     - Кого и в чём?
     - Я о краже денег. Ты не в курсе. Булка сперва на тебя стрелки переводил. Типа ты обокрал. А когда я ему чуть в рыло не заехал за такие слова, быстро поменял мнение. Мол, тут ещё один чувак ночевал не из нашей группы. Но я же знаю его! Он не пьёт. Отличный парень… спал, когда мы явились. Очень порядочный человек. А Булка, сволочь, на кого только не наговаривал. И ни одного аргумента. Я сразу заподозрил: почему он так заинтересован в розыске вора и валит практически на всех?
     Наверное, я впервые видел друга настоль серьёзным.  Он подошёл к перилам. Посмотрел на воду.
     - Помнишь, в день моего приезда ездили в гриль-бар?
     - Конечно.
     - Я дал Булке стольник и отправил к кассе. А заказ стоил 60 рублей. Сдачу Петров не возвратил. Ну, думаю, забыл в суматохе, вернёт.
     - И что?
     - Не отдал, присвоил сороковник.
     - А на другой день в «Большом Урале» я вновь выдал ему сотку. Он заказал две песни, хотя я просил на все. Сколько там песенка стоит?
     - У них дороже. В «Малахае» («Малахите» - прим. авт.) добавили до пяти рублей, а в «Буше» («Большой Урал» - прим. авт.), вроде, по десятке берут. Хотя репертуар там, так себе. Только барабанщик-грузин «Чито-грито» из «Мимино» отменно исполняет.   
     - Вот, а мне Булка сказал, что 80 рублей он потерял, пока шёл от музыкантов к столу. Но сообщил-то через день!
     - Странно.
     - Почему? Всё стало на свои места. Шурка единственный, кто указывал на тебя и того пацана и других парней как на воров. Совершенно безосновательно. Мои же деньги вон как к его рукам прилипали. Булка их и после кражи не отдал, представляешь? Если Петров обронил бабки в ресторане, он бы сразу сказал мне… Но, как там потеряешь? Наш Булочка шёл к ансамблю по пустому залу. Мы ведь днём в «Буш» нагрянули. Народу в ресторане сидело немного.
     - И что решил?
     - Я бы мог выбить из него всё до рубля. Но плевать! Деньги имеются на книжках. А вот какой сюрприз я заготовил для него. Пусть получает свободный диплом, расплачивается с государством. Уеду и скажу ему, чтоб ждал вызов на шахту телеграммой. И хрен он её дождётся, ворюга и оговорщик.

     Диплом Булка получил обыкновенный и уехал служить по распределению. Догадался, что телеграммы от Коли ему не дождаться. Позарился на четыреста рублей – потерял гораздо больше.
     С Николаем Борзенко я ещё виделся до окончания им ВУЗа. Приехал в командировку в Свердловск вместе с оперативником Мишкой Колодиным, находясь на службе в следственном отделении РОВД. В первый же день задержали человека, которого разыскивали. Мужчина признал вину в совершении кражи. Я взял с него подписку о невыезде, и мы поехали к однокашнику по институту Ибрагиму Сулейменову. Остановились у него.
     Вечером сходили в ресторан «Рига», расположенный неподалёку от квартиры Ибрагима, отметили встречу. С утра искали свидетеля преступления. Подозреваемого нашли по приезде, а его попутчика никак не заставали дома. Мужчина, вернувшись после принудительного лечения от алкоголизма, здорово загулял. Я заверил его отца, что сыну ничего не угрожает, иначе мы бы остались в засаде. Написал записку для свидетеля.
     Вышли на улицу.
     - Что делать, если нашего пьяницы и завтра не окажется дома? - поинтересовался Мишка.
     - Думаю, застанем. Сколько можно пить? Приползёт к папе покушать. А чем заняться сейчас?
     - Ты же здесь учился, вот и решай.
     - Пошли в ресторан «Космос», поужинаем.
     На автобусе мы доехали до нужной остановки. Прошлись до кабака, вошли в фойе. Я увидел, как по лесенке со второго этажа спускается… Барза! В новеньком белом костюме, при галстуке.
     - Барза! - крикнул я. Тот подбежал к нам. Мы обнялись.
     - Старык! Давно не виделись.
     Я представил другу Михаила. Колька рассмеялся:
     - Ага, менты честных граждан пакуют.
     - Не кричи, люди кругом. Студенческие годы позади.
     Мы сдали одежду в гардероб, а Барза, незаметно сунув  швейцару трёшку, сказал:
     - Кузьмич, то мои корешки.
     - Счастливо отпраздновать встречу, Николай Александрович - подобострастно козырнул «охранник».
     Втроём зашли в зал. Борзенко на весь ресторан сообщил приятелю, с которым отдыхал в заведении:
     - Костик, я кента встретил, Игорька. Пять раз ментурой задерживался за драки во время обучения, но институт окончил в срок!
     - Коля, уймись.
     - Кого испугался, следак? Не обращай внимания.
     Мы присели за столик к Николаю и его товарищу Константину.
     Барза подозвал официанта:
     - Сашок, ещё флакон водки, шампанского и закуски! - отдал он команду.
     - Вижу, ты нынче тут обосновался, - произнёс я, осматривая шикарный, давно знакомый зал.
     - «Малахит» надоел. Да и варьете здесь. Посмотрим, как девки пляшут. Барыги отсутствуют. А в «Малахае» дым коромыслом.
     Миша Колодин, слушая наш разговор, оживился:
     - На самом деле, девчонки скакать будут?
     Колодин окончил омскую школу милиции. Судя по всему, в сибирском городе варьете не существовало. Поэтому Мишка с большим интересом смотрел на танцующих дамочек, однако, отрывал взгляд при провозглашении Николаем очередного тоста. Мы же продолжали беседовать с Колей.
     - Расскажи, как житуха, Колян? - спросил я.
     - Да, как тебе сказать, - начал Николай, теребя пуговицу на жилетке нового костюма. - Та вот, новую тройку пошил. Нормально на фигуре сидит?
     Кажется, Барза приготовился встать и повернуться передо мной, показывая все прелести шитья.
     Коля, - сказал я, - брюки клёш давно вышли из моды, а ты их по-прежнему носишь.
     - Ты прав, старык! Мне портной тоже рекомендовал заузить штанины снизу. Но я, - Николай поднял указательный палец вверх, - плачу немалые деньги за индивидуальный пошив. Сказано двадцать пять сантиметров, извольте выполнять! А мода до фени. Ношу шо нравится.
     - Ясно. О жизни поведай.
     Коля усмехнулся и потёр руки в предвкушении собственного рассказа. Я приготовился слушать.
     - Представляешь, я работал комендантом в рабочей общаге на Уктусе (р-он Свердловска, - прим. автора). В распоряжении жилая комната с телефоном. Но много суеты. Сейчас подыскал престижное место недалеко за городом. Минуть двадцать езды на электричке.
     - Кем устроился?
     - Начальником жилищной конторы. Проживаю в однокомнатной квартире. Служебная хата.
     Да, Коля не станет работать дворником. Его стезя – руководство! И ведь он знал в этом толк. Быстро схватывал ситуацию в любой сфере, где принимал дела. Надо же, получил портфель руководителя учреждения ЖКХ.
     Мы хорошо провели вечер. Ближе к закрытию ресторана Николай сказал:
     - Через два стола от нас сидят три свободных девчонки. Я постоянно наблюдал за ними. Так, Игорь, Миша за мной. Костю ожидает жена, поэтому он продолжает кушать и придумывает для супруги, почему явился поздно и нетрезвым.
     Мы пригласили девушек на танец. Затем к себе за столик. Они с удовольствием поддержали компанию и согласились на поздний визит к нам. Однако, узнав, что придётся ехать за город, две девушки наотрез отказались от затеи. Лишь моя новая подруга Настёна махнула рукой:
     - А, их дело. Такие мужчины пригласили. Коньяк, шампанское, фрукты… Я поеду, но мой кавалер - ты, я уверена в твоей порядочности. Завтра отвезёшь домой, договорились?  - и девушка под столом сжала мою руку. Я поцеловал её в щёчку.
     - Ни в чём не сомневайся.
     Колян тут же шепнул на ухо:
     - Посидим, потом оставим вас наедине. Сами уляжемся на кухне. Там диван, на пол брошу матрас для Мишани.
     Получив одежду, мы стояли с Настей у колонны, когда её подружки подбежали к нам и силой увлекли девушку к выходу. Не бежать же за ними?
     Рванули на вокзал. До отхода последней электрички оставалось совсем немного времени. Мы успели заскочить в вагон. Вскоре сошли на станции.
     - Вот, мой посёлок, - гордо произнёс Николай.
     Даже темнота не скрывала, насколько обшарпаны старые двухэтажные дома в населенном пункте. Хватало и обычных бревенчатых изб.
     Квартира Барзы находилась на первом этаже кирпичного здания старой постройки. Чувствовалось, женская рука давно не «ласкала» влажной тряпкой полы и казённую мебель. Мы просидели за разговорами до двух часов ночи и улеглись.
     Утром Николай умылся, приготовил завтрак. Поели и Коля сказал:
     - Сейчас сбегаем к Кондратьевне, у неё домашнее винцо имеется. Всегда угощает. Моя работница всё-таки. Только, чувствую, крестьяне с жалобами и в выходной покою не дадут.
     Вышли на улицу. К Николаю сразу обратился мужчина. Тот, выслушав его, сказал:
     - Все вопросы в понедельник. Не видишь, у меня гости. А с отоплением я решу, не переживай.
     Подчинённая Борзенко, простая женщина лет пятидесяти, обрадовалась приходу начальника. Наполнила ему пару пол-литровых бутылочек смородинной настойки. До обеда мы находились у Коли. Затем он проводил нас на электричку. Прощаясь, обнялись и крепко пожали руки друг другу.
     Более я не встречал Николая. Конечно, институт он окончил и уехал в родной город. У меня имелся его адрес. Раза три я оправлял Барзе письма, но ответов  не получил. Знаю, он не любитель писать письма и, как видно, не овладел компьютером. То есть, скорее всего, с этой машиной сообразительный Колька справился и пользуется ею на службе по мере необходимости. Но написать письмо для него чистая мука.
     Время от времени я возвращаюсь к розыску институтского дружка и не теряю надежду хотя бы на общение посредством телефона.

    
     *- Имя К.Е.Ворошилова город носил с 1935-го по 1958 г.г., пока Ворошилова не признали участником антипартийной группировки. После смерти Ворошилова в 1970-ом г. Луганску вновь дали название Ворошиловград.
     В 1990-ом г. городу возвращено историческое название – Луганск.

     **- «Тигры» - музыка – Ю.Маликов, В.Пресняков ст., слова – И.Шаферан.

     *** - «Зелёный свет». Музыка – Р.Паулс, слова – Н.Зиновьев.