Смутьян

В одной из переполненных людьми камер следственного изолятора города «N», дышал спертым воздухом несвободы,  неприметный, скромного роста, седой человечек. Большую часть дня арестант сидел неподвижно на краешке нар. Его никто не трогал и он особенно не стремился к общению. В этом уединении не было ничего снобистского - мол, мне общаться здесь не с кем. Отсутствовала и показная печаль - смотрите люди, как я страдаю! Это было затворничество человека, смирившегося со своей судьбой,утратившего всякую надежду, и воспринимающего окружающую обстановку как нечто, совершенно чуждое ему; с ним не связанное, но вполне реальное,неизбежное,и этим страшное.
 Звали, тихого арестанта, Емельян Сергеевич Колорадский и до момента переквалификации в подследственного, он  так же тихо и не заметно сидел на своём стульчике в бухгалтерии « Строй-лом», где занимался рутинными бухгалтерскими делами. До пенсии ему оставалось всего два года, ждал он её с нетерпением, а всё свободное время, особенно летом, вместе с супругой, Зоей Ивановной, проводил на своём дачном участке, располагавшемся в километре от города. Землю они обрабатывали очень давно, лет двадцать пять, но необходимого пакета документов на неё, до сих пор не имели. И вот, Зоя Ивановна, решив этот имущественный пробел восполнить, начала в январе месяце мучительный процесс оформления права собственности, рассчитывая к началу посадочного сезона получить на руки желаемый  сертификат. Но она переоценила расторопность бюрократической машины – пролетел май, уже июнь достиг совершеннолетия, а процесс хождения по инстанциям, был в самом разгаре.. Но, и со всеми этими проблемами терпеливая пенсионерка вполне справлялась, пока в один из жарких дней, после полива грядок не поскользнулась на  мокрой земле, заработав растяжение связок ноги. Последствия травмы, позволяли, прихрамывая перемещаться по территории огорода и ухаживать за растениями, но, к сожалению, о поездках в город пришлось забыть. А тут, как назло, подошло время получения важной справочки, владение которой открывало путь в регистрационную палату, последнюю инстанцию на пути к славной карьере законных землевладельцев. Целых три дня Зоя Ивановна хранила молчание перед мужем, надеясь за выходные подлечить ногу, но улучшения не наблюдалось и в воскресный вечер, на закате, в самое романтическое время дня, она поведала супругу о его печальном будущем. Как и большинство мужчин, Емельян Сергеевич воспринял известие о том, что ему предстоит стоять в очереди, весьма импульсивно:
- Зачем ты вообще всё это затеяла? Далась тебе это приватизация!!! Что от неё... картошка лучше будет родиться?…. на дворе июнь, июнь!!!! На макушку ему плюнь. По мне хоть август – возмущался  Колорадский. 
Емеля, помимо нелюбви к очередям, откровенно побаивался похода в администрацию города. Руководящие структуры города и страны в целом, он воспринимал как некую загадочную, враждебно настроенную, а порой и откровенно агрессивную субстанцию, существующею где-то в параллельном мире. В его представлении, власть,  это грозовое облако, висящее где-то над землей, из которого периодически появляется рука с целью пошарить в его кармане, или  ударить дубиной по голове. Причем, очень часто, после первого действия, незамедлительно, следовало второе.
- Емелюшка! Ты главное, документы во вторник вечером приготовь, нитроглицерин возьми, а то утром будешь бегать как сумасшедший, все забудешь - не обращая внимания на протестную акцию, поучала мужа Зоя Ивановна. У них в семье была подлинная демократия - Емельян Сергеевич имел законное  право высказываться публично, в том числе негативно, обо всех инициативах и распоряжениях супруги, но это, никогда не освобождало его от обязанностей по их исполнению.
- Это же мне на целый день отпрашиваться! Тысячу рублей в зарплату не досчитаемся! –  заранее переживал предстоящее унижение Лев Сергеевич. Он считался добросовестным работником, честным и ответственным. Со службы отлучался крайне редко, не болел, не прогуливал, а именно таких людей начальство отпускает с работы очень неохотно. Да и   соврать профессионально они не умеют, мнутся с ноги на ногу, мямлят, что - то невразумительное и, никогда честно не признаются, что у  них умерла предпоследняя,  тридцать четвертая по счету тетушка.
-Когда это ты в день тысячу зарабатывал? – удивилась Зоя Ивановна -   Лучше запоминай. Найдешь кабинет 969. Займи очередь. Придет время – зайди, скажи, что ты с участка 96, садового  товарищества «Долгоносик» и тебе нужна справка формы 9. Запомнил? 
 супруги вели разговор, сидя на на маленькой лавочке, которую Емельян Сергеевич смастерил своими руками, лет 20 назад. Спиной,  любители - садоводы упирались в теплый бок сооружения, проходящего, (не дай Бог!!!), по  сводкам пожарной части как «типовой садовый домик». Их типовой домик, это ветхое сооружение, размером примерно с «Хаммер». С пологой,покрытой рубероидом  крышей. Стены домика, покрашены в зеленый цвет нынешним летом и это единственное, что радует глаз в этом сооружении. Правда, на зависть американскому внедорожнику, крышу домика украшает скворечник, немного уступающий самому зданию по площади. Зоя Ивановна, изначально была против установки гостиницы для птиц и всегда опасалась, что если скворцы вздумают прогуляться по крыше, то обязательно её проломят. Впрочем, опасения хозяйки были напрасны. Скворцы, почему-то игнорировали свободную жилплощадь, а  тщедушные  воробьи, даже в разгар своего шумного митинга, не могли причинить кровле сколь  существенного вреда.
Вскочив с лавочки, отчего центр тяжести у неё сместился и Зоя Ивановна, чуть не упала, Емельян Сергеевич, прошелся туда сюда, затем сюда – туда, и нервно потряхивая плечом, бочком подгреб к жене: «Может, маленькую сыщешь?»
-Эх ты, алкоголик несчастный!- Зоя Ивановна щурилась в лучах заходящего солнца, и о чем говорили её глаза, понять было невозможно. Но в голосе чувствовалась искренняя любовь и нежность к своему супругу, с которым она прожила почти 36 лет: «Возьми в сарае… в  бидончике желтом. Твоя любимая»
   Через полчаса, под влиянием «Зубровки», Емелюшка окончательно успокоился, и перспектива похода в администрацию уже не казалась ему такой пугающей. Он  спокойно сидел рядом с супругой, ощущая спиной шершавые, как кошачий язык доски, и блаженно улыбаясь, наблюдал, как багровый клубок, разматывая последние солнечные лучи, медленно окунается в Волгу. Минутами ранее походившая на рыбью чешую поверхность воды, окрасилась в красный цвет, и теперь  казалось, что  несколько рыбацких лодок плывут  не по воде, а по неостывшим углям догорающего дня.
-  За что нам такая красота дана? И, заметь, бесплатно! – философствовал очарованный  природой Емельян Сергеевич. Но и о насущном,  не забывал - Ты, мать, не волнуйся!  Сделаю всё как надо. Клянусь! Со справкой, или на щите!!!!
- Пойдем, Емелюшка спать. Поздно уже.
-Эй, коротышка! Оглох что ли?
    Колорадский испуганно вскочил, больно ударившись коленкой о тумбочку. Вспоминая сладкие минуты пребывания в  дачном «Эдеме», он прослушал и просмотрел важнейшее событие – прибытие в камеру крупной уголовной личности - Михаила Жеглова, по кличке Жиго. Заняв лучшее место, заботливо предоставленное сокамерниками, Жиго, повелел всем подойти к нему и представиться. Первым это сделал Александр Борода, по кличке Гвоздь.  Галантно раскланявшись, он рекомендовался: Александр Гвоздь, ст. 156.ч.2.
     Далее, строго по ранжиру, перед очами коронованной особы предстали и остальные обитатели камеры, а последним, ввиду несерьезности статьи, биографии, к личности авторитета приблизился Емельян Сергеевич. Тихонько прошептав статью, фамилию и имя, он уже собрался шмыгнуть к своему ненадёжному убежищу, но его остановил вопрос:
- А я тебя отпускал?
     Вздрогнув, Емельян Сергеевич застыл с приподнятой, готовой сделать шаг ногой, напоминая позой охотничью собаку, взявшую след.
- Ты мне поясни, как ты смог, пусть  по неосторожности, кого-то завалить?
- Куда завалить? Чем? - напуганный Колорадский не  понял, о чем идет речь.
-Убить! Дура! У тебя же 109. Причинение смерти по неосторожности.
-  Ах, вы об этом!!! Я не убивал,  не убивал – залепетал бухгалтер – он сам умер.
-Подробно расскажи! – приказал Жиго – кого ты замочил, и главное как? Может, ушами задушил? Да, ногу - то опусти!
     Даже самые последние тупицы поняли, что шутке авторитета нужно смеяться  и громкие раскаты заказного веселья прокатились по камере. Колорадский смотрел на серый бетонный пол, чувствуя себя ужасно несчастным. Он всю жизнь честно и добросовестно работал, ходил на демонстрации, затем на демонстрации против прежних демонстраций, исправно платил налоги, квартплату,  и как результат - вынужден стоять перед этим страшным человеком и слушать унижающий смех, который впрочем, Жиго тут же остановил одним взмахом руки. В наступившей тишине раздался печальный голос бухгалтера – он начал рассказ о своём страшном преступлении.
  В среду, ровно в 9 часов утра, с нитроглицерином в кармане и документами под мышкой, Колорадский  маялся в коридоре администрации, заняв очередь за миловидной барышней в желтой майке, белых джинсах, и  татуировкой на предплечье  в виде черепа и скрещенных костей. Надпись над тату гласила: « Смерть - ЖКХ ». Немного напуганный такими воинственным призывом, Емельян Сергеевич, не терял девушку из вида, но держался от неё на расстоянии.
  Немногочисленная очередь продвигалась крайне медленно.  Лишь в половине двенадцатого,  Емельян Сергеевич, попал в кабинет и замер  перед столом, за которым сидел плотного телосложения мужчина лет 45, в очках, белой рубашке, очень коротко подстриженный и накаченный важностью.  На появление просителя, хозяин кабинета никак не отреагировал. Он по прежнему внимательно изучал большую, цветную таблицу, иногда недовольно «хмыкал», тяжело вздыхал и что-то шептал себе под нос. Постояв солдатиком пять минут, Емельян Сергеевич, кашлянув в кулак, переборол застенчивость, и произнес вызубренный наизусть текст: «Садовое товарищество «Долгоносик»  участок 9, справка номер 96 нужна мне. Фамилия Колорадские».
Не поднимая головы, чиновник отложил в сторону таблицу, быстренько глянул, какие-то документы потом буркнул недовольно: «Нет вашей справки, завтра приходите! Хотя, хотя, лучше в понедельник».
Очищенная печенью, кровь Колорадского уже не содержала следов «Зубровки», но память о благом деянии Зои Ивановны жила в его благородном сердце,  и  он, помня свою страшную клятву «Без справки не вернусь», храбро заявил: «Вы нам были ОБЯЗАНЫ справку приготовить ещё в понедельник!!! А сегодня уже среда»
Чиновник замер на полу мысли. Если бы  Колорадский сказал «Вы должны», «Вы обещали», то ход этой история пошел бы по другому направлению. Но он произнес обидное слово « ОБЯЗАНЫ» и именно это обстоятельство предопределило дальнейший ход событий. Наемный служка, слегка обиженным, но очень ответственным голосом, постепенно увеличивая громкость, начал ставить зарвавшегося посетителя на место:
-Я???  Вам!!! Обязан!??
  Когда его возмущение достигло критической точки, он, наконец, поднял голову, тем самым, удостоив негодяя чести, быть рассмотренным – в кабинете стоял невзрачный коротышка с большими, красными ушами и носом похожим на картошку. Чиновник нервно захохотал,  но смех был недолгим и новая, еще более мощная волна негодования бурей  пронеслась по организму: «Это ничтожество! Этот «околочеловечыш», этот карлик, посмел сказать МНЕ -  «Вы обязаны»!!!!
   Такая резкая перемена чувств и настроений сыграла с государственным мужем злую шутку. Он покраснел, потом побледнел, схватился за сердце, глаза бедняги расширились, он вскочил, раздался страшный хрип, сквозь который прорвалась последняя в его жизни фраза: «Коротышка! Пошто  ты убил меня… пос…хо…!!!?». Падая, государственный труп уронил кресло, случился ужасный грохот, вслед за ним переполох и  как следствие - визгливая паника.
   Довольно скоро примчалась скорая помощь. Следом, ведь   смерть государственного служащего случилась на рабочем месте, пожаловали и сотрудники внутренних органов. Когда тело чиновника, вытащив из-под стола,  осмотрели, то предположение о смерти в результате сердечного приступа было признано наиболее вероятным.
Во время  исследования трупа, к следователю подошла одна из сотрудниц учреждения и что–то прошептала ему на ухо. после этого,он внимательно присмотрелся к Колорадскому. Тот, неподвижно застыл на месте, и сыщик в первый момент даже подумал, что это не человек вовсе, а памятник жертвам бюрократии. Но, когда он обратился к монументу с предложением пройти в свободный  кабинет для дачи показаний, окаменевший посетитель   ожил, и произнёс металлическим, как у робота, голосом: «Мне нужна справка  формы 9. Я никуда не пойду без справки».
 Сотрудник полиции предположив, что мужчина, после случившегося, находится в состоянии шока,  обратился к одной из сотрудниц отдела: «Можете ему дать справку»?
- Конечно. Какой участок?
- Участок 96. «Долгоносик», Колорадские –  по   военному отчеканил  Колорадский.
- У Вас, что, двойная фамилия? Колорадский – Долгоносик? – удивился следователь.
- Нет, «Долгоносик» это садовое товарищество, а фамилия моя Колорадский.
    Через две  минуты, прижимая к груди свежий, еще пахнущий принтером документ, Емельян Сергеевич с блаженным лицом сидел в соседнем кабинете. Напротив него сыщик. Кроме них, в помещении присутствовала лишь первый заместитель главы администрации – Безсеребрянная Софья Павловна. Заместитель плакала, и без устали причитала: «Ах, какой человек был… какой человек…какой мужчина… был…»
Заглянув в паспорт свидетеля, следователь приступил к опросу:
- Скажите, Емельян Сергеевич, когда вы вошли в кабинет, как выглядел покойный? Может, он был бледен, может таблетки выпивал?
- Нет – уверенно заявил Колорадский - покойный  просматривал  таблицу. Выглядел вполне  здоровым и коротко подстриженным. Таблицу рассматривал, очень важную, государственную…
-Понятно – произнес следователь. «Государственную» таблицу,лежащую на столе, он рассмотрел хорошо. Это была статистика игр «Барселоны» и « Челси». Видимо покойный любил  футбол, или играл на тотализаторе, но об этом факте следователь деликатно промолчал, а спросил следующее: «Видите ли, в чем дело, одна из сотрудниц, заявляет, что перед смертью покойный сказал…»
- Что Вы заладили как попугаи «покойный, покойный» – вмешалась Безсеребрянная – Жлобов!!! Игорь Васильевич Жлобов, так  его звали – сделав замечание, Софья Павловна,  снова погрузилась в пучину воспоминаний, видимо довольно приятных, потому что на её лице, одновременно со слезами, иногда проступала блаженная  улыбка. Так бывает, когда  и дождь идет и радуга сияет.
- Так вот! – полицейский сделал паузу, а потом медленно, почти по слогам, зорко наблюдая реакцию Колорадского, произнёс – одна из сотрудниц утверждает, что перед смертью, Жлобов, произнёс странную фразу: «Коротышка! Ты пошто убил меня посохом»!!!  И хотя на теле Жлобова  нет видимых повреждений, я обязан выяснить, был ли у вас на тот момент посох?  Или трость? Может Вы ею пугали… может замахнулись ею на пок… простите, Жлобова?
 - Откуда у меня посох? Зачем он мне? – удивился Емельян Сергеевич.
- Ну, не знаю…вы могли играть Деда Мороза на  детском утреннике и забыли сдать посох в гримерную. Хотя – работник полиции снисходительно посмотрел на свидетеля - роль Деда Мороз  вам бы доверили только на утреннике у лилипутов.
- По-вашему, выходит, что я с января месяца хожу в бороде до пят, в тулупе, да еще и с посохом? Я, между прочим, бухгалтер! Я никого ничем не пугал!!! У меня компьютер на работе есть, а посоха у меня нету…  и отродясь не было.
-Это мы проверим. Не волнуйтесь. Значит, вы подошли к столу и покойник, выглядя совершенно здоровым….
- Я же просила!!!! 
- Тьфу! Всё забываю – чертыхнулся следователь – Этот, как его,  Жлобов, выглядя совершенно здоровым, рассматривал диаграмму, или таблицу, как вы её назвали. Что было дальше?
- Я попросил дать мне справку.
- Так… справку вам дали?
- Справку мне не дали… он сказал….
- Кто он?
Колорадский вытер пот со лба, в который раз помянув Зою Ивановну, её мать и прочих родственников, и попытался  в деталях вспомнить подробности разговора с умершим  чиновником.
- Жлобов сказал, что справка не готова.
- Понятно! И...
- Я упрекнул их, то есть его, в медлительности. Напомнил, что справку ОБЯЗАНЫ были сделать еще в понедельник…
-Что??? – Безсеребрянная приподнялась в своём кресле и грозно нависла над кабинетом – Обязан??? Ха- ха –ха!!!! Он Вам обязан?  Разве могут у орла быть обязанности перед воробьем!!! Гордая птица  может воробья просто заклевать!!!
Софью Павловну, так возмутило поведение Колорадского, что она решила наглядно показать, как Жлобов (орел) мог, (конечно, при желании), заклевать Колорадского (воробья). Играла заместитель администрации очень искренне, с надрывом, энергично размахивая руками и злобно повторяя каждую секунду: «Вот так!!! Вот так, заклевать»!!!!
Не имея театрального образования и ни разу, не участвуя в художественной самодеятельности, Безсеребрянная, тем не менее, сумела полностью раскрыть характеры своих героев, показать их внутренний мир и передать манеру поведения. Особенно следователя удивила точность попадания в Колорадского, которого актриса видела  первый раз в жизни. Воробей в исполнении заместителя главы, получился жалким, робким, с переломанными крыльями и общипанным хвостом. Он испуганно крутил головой во все стороны и жалобно пищал, открывая желтый, как у птенца клюв, пытаясь увернуться от когтей орла (Жлобова). Тот, в свою очередь поражал своей величавостью и надменным презрением. В нём было что-то от римских патрициев. О!!! Этот пронзающий взгляд вольной птицы, которая с со своей недосягаемой высоты, мимолетом,  замечает копошащихся где-то внизу людишек, а затем снова устремляет взор за горизонты, где колосятся сочные луга откатов  и сверкают хрусталем, горные вершины привилегий.
 Впрочем, достоверность изображения фигуры Жлобова была вполне объяснима – Безсеребрянная особо и не скрывала, что, неустанно укрепляя вертикаль власти, она, и её фаворит, периодически принимали горизонтальное положение, но и «это» они делали не в личных целях, а исключительно  на благо Родины.
Между тем, театр одного актера, заканчивал свою работу.  Тяжело дыша, явно не рассчитав силы, Безсеребрянная с трудом добралась до казённого кресла. Посидев минуту, она странно пискнула, руки её, оканчивающиеся  руководящими перстами безжизненно повисли, почти касаясь, пола.  Глаза закрылись. Правда, как и лотерейные клубы в городе - медленно и не совсем. Заместитель главы едва слышно стонала. Было  ясно – Софье Павловне плохо.
-Доктор!!! – крикнул  следователь,  с опаской глянув на Колорадского – Вы нам всю руководящую элиту сгубите…  оставите город, так сказать, беспризорным.
Врач, прибежавший на крик следователя, осмотрел Серебрякову, и велел санитарам немедленно отправлять её в больницу.
- Что с ней? – поинтересовался следователь
-Похоже на инфаркт. Кардиограмму нужно делать...  в больнице разберутся. Но думаю, жить будет.
В подтверждение его слов, Безсеребрянная, которую четверо мужчин с трудом грузили на носилки, скосив на Колорадского  глаз, в полузабытье прошептала: «У!!! Проклятый коротышка!!! Ты и меня хотел отправить на тот,…» но, куда именно хотел отправить её «проклятый коротышка» никто не узнал.  Софья Павловна снова потеряла сознание.
Записав паспортные данные Колорадского, следователь отпустил его, предупредив, что в любой момент он может быть вызван на допрос в качестве свидетеля. Когда Емельян Сергеевич покидая здание администрации, шел по коридору, то при его приближении чиновники, испуганно жались к стенам, неистово крестились, а вслед злодею, раздавалось дружное шипение: «Ты смотри душегуб, какой… а с виду и не скажешь…»
Пребывая на седьмом небе от счастья иметь справку, Емелюшка брел с блаженным видом, крутил головой во все стороны, искренне  недоумевая: « Интересно, о ком это они»?
Ближе к вечеру того же дня,  в кабинете своего хорошего друга и по совместительству прокурора района, следователь, пытался доказать последнему социальную опасность Колорадского и  необходимость скорейшего заключения последнего под стражу.
- Отечество в опасности!!! Ты недооцениваешь последствия инцидента с Колорадским. По городу поползут слухи! Не дай Бог его покажут по телевизору… что подумают люди? А они подумают вот что – если этот маленький человечек осмелился сказать государственному служащему: «Вы мне обязаны», тем самым, сразив его наповал, то почему я, здоровый и сильный не могу этого сделать?  Двери в кабинеты, в том числе и твой, начнут открывать ногами. А ещё, Колорадским, вполне могут воспользоваться террористы.  Наденут на него костюм, галстук и прямиком в Государственную Думу!!! Он там всех до инфаркта доведет.  Будет там ходить, шевелить ушами и гнусавить: «Вы мне обязаны, вы мне обязаны». А мы ничего никому не обязаны. Вот ты кому-нибудь должен?
- Ты, что?!!! -  испуганно замахал руками  прокурор - был должен сто тысяч… Мартышкину… в карты проиграл… но давно отдал. Я, не дурак! Всё понимаю. Но база доказательная у тебя слишком жидкая…  что ты можешь ему предъявить?
- Пока ст. 109. А потом, мы найдем в его квартире посох.  Одна из сотрудниц  администрации опознает в нем именно тот посох, которым Колорадский замахивался на Жлобова. Значит налицо организованная группа. Иначе, кто вынес орудие преступления из кабинета? Сообщника найдем из числа тех, кто по помойкам шастает… не проблема.
-Получается целый заговор раскроем?- обрадовался прокурор
- А оно так и есть! Кто такой Колорадский? Бунтарь, заговорщик, смутьян!!! Я им , лично, займусь …
- Может, Северцеву поручишь?  У тебя три убийства на участке, изнасилование, ограбление почты!
- Это всё мелочи – поморщился следователь – главное Колорадский. Подписывай ордер на арест!!!

- А на следующем допросе меня арестовали. Точнее взяли под стражу. Я им говорю:  «Мне нельзя в тюрьму. Какая может быть тюрьма, если жена наметила усы обрезать у клубники, а у Зои, между прочим, нога больная». Не стали даже слушать… – с дрожью в голосе и почти плача закончил свой  рассказ Колорадский.
- Совсем с ума посходили –заорал  Жиго - так можно всех честных людей пересажать. Работать, кто будет? Кто нас кормить станет? Положение у тебя, дед, неважное…не удивлюсь, если у тебя в квартире найдут базуку и пулемет…. надо поднимать общественность и найти хорошего адвоката. Дед! У тебя есть бабло на адвоката? - Жиго после рассказа Колорадского заметно нервничал, у него даже открылся тик правого глаза, отчего сокамерники пребывали  в  диком ужасе.
  А! - не дожидаясь ответа, махнул рукой рецидивист - ты же всю жизнь работал… откуда у тебя деньги. Ладно, я помогу. Уж больно похож ты на моего покойного дядьку. Хороший был мужик, только пил много… оттого и помер. Есть у меня адвокатишка неплохой… за ним должок числится. Вот и отработает. Лемур! – обратился Жиго к пожилому заключенному с глазами наркомана и движениями до такой степени неторопливыми, что на его фоне ленивец выглядел бы стремительным мангустом - организуй ужин! По высшему классу.
Несмотря на свою заторможенность, Лемур с задачей справился за пару часов. Около восьми вечера, камера 16 приступила к трапезе. Большинство блюд стоящих на столе, были Колорадскому незнакомы. Такая же ситуация была и с напитками - названия Пьер Морин, или Эсперанто Аньехо Селекшн были для него пустым звуком. Впрочем, специально для экс-бухгалтера,  ныне же, опасного государственного преступника, доставили бутылку старой, доброй «Зубровки». Ужин прошел невесело и напряженно. Все участники трапезы побаивались Жиго, тщательно следили за «базаром», вели себя непривычно вежливо и скромно. К 22 часам в камере было тихо. Все спали.
     Только Колорадский, молча лежал на своих нарах, скатавшись в крошечный комочек, и не мог уснуть. Ему было грустно, обидно и одиноко. Он не понимал, почему всё переменилось в этом мире и его, законопослушного гражданина, от государства, которому он так верил, будет защищать человек, от которого государство, по идее, должно защищать его.  Ещё больше он переживал за Зою Ивановну. Как она сможет с больной ногой убрать урожай, а потом, когда выздоровеет, хватит ли у неё сил жить одной? Ведь он будет далеко  на Севере. Туда его непременно, в этом Колорадский уже  не сомневался, упекут на долгие, долгие  годы.
    Много дум передумал несчастный бухгалтер, пока его негромкий, застенчивый храп присоединился к мощному храпу своих  новых друзей и товарищей.