Из серии Поездка к сыну. Рассказ 2 Вагонный дед

                Этого старика я заприметила еще на екатеринбургском железнодорожном вокзале. Мой поезд отправлялся в два четырнадцать ночи по московскому времени, в четыре четырнадцать по местному. Самый сон. С восемнадцати часов я болталась то по вокзалу, то по его окрестностям.  Дело было вечером, делать было нечего. В десять вечера мне уже страшно хотелось спать, что, учитывая две предыдущие практически бессонные ночи, было нормальным явлением. Я нашла пустое кресло (если так можно назвать железный абсолютно жесткий стул, соединенный в общий ряд с двумя десятками таких же стульев) в одном из залов ожидания. Народу было прилично. Июль – пик отпусков и школьно-студенческих каникул. Пристроив пустую дорожную сумку в ногах (даже если и сопрут – не жалко), я обняла свою дамскую сумку, хранящую мои сокровища – билет на поезд, кошелек с минимальной суммой, обеспечивающий мне проезд из Казани, куда довезет поезд, до родного города, и паспорт, - и закемарила. Понятно, что это не было сном в его полноценном понимании. Так, полудрема, полубодрствование. Один раз я видно все же заснула, да так основательно, что проходивший мимо патрульный разбудил меня, тронув за плечо. Убедившись, что я еще не померла, а просто уснула в неестественной позе, патрульный махнул ладонью, мол, спите дальше дамочка и прошествовал дальше. Но спать дальше я побоялась.
                До поезда оставалась около двух часов, телефон мой разрядился, и я не могла установить на нем звонок будильника. Боясь проспать, я решила прогуляться. Вышла на свежий ночной бодрящий воздух, в который раз полюбовалась на вокзал и гостиницу напротив, и отправилась делать очередные круги почета по этажам вокзала. Около светового табло я и увидела этого старика, несколько отличавшегося от остальной массы приезжающе - уезжающих. Про себя я назвала его «таджик». Был он довольно почтенного возраста, но еще крепкий, смуглый, с небольшой бородкой клинышком, плотного сложения, в черных широких штанах, темной рубашке в полоску, поверх которой была накинута безрукавка и с тюбетейкой на голове. Был он явно один, в руках держал небольшую черную болоньевую сумку. Немного растерянно озирался по сторонам.  Я встретила его там же спустя полтора часа, когда выглядывала на табло на какой путь прибудет мой поезд. В общем, ехать нам со стариком довелось в одном поезде и даже в одном плацкартном купе – я на верхней полке самого купе, он на верхней боковой полке. В поезде был полумрак, люди, естественно, спали (пятый час ночи). Я помогла старику сориентироваться, получила постельное белье и для себя и для него, постелила и ему тоже. Даже помогла в меру своих слабых дамских сил подняться наверх.
                Слава Богу и нашей российской железной дороге! Наконец можно уснуть. И я провалилась в сон.
                Утром я проснулась в девятом часу. Я бы еще поспала, но внизу шло бурное обсуждение некоей ситуации, что меня разбудило окончательно. Полежав еще минут пятнадцать с закрытыми глазами и прислушиваясь к тому, о чем говорили внизу мои соседи по купе, я въехала в суть.
                Таджик оказался вовсе не таджиком, а узбеком. Ехал он со своего Узбекистана в далекий Саратов к родственникам. Так как по-русски он говорил плохо и ориентировался тоже не важно, то, встретив на вокзале двух молодых таджиков (соседи, почти земляки!), попросил их купить ему билет до Саратова. Дал свой паспорт и деньги на проезд. Билет они ему купили, но не до Саратова, а до Сарапула, что меньше половины пути, взяв деньги за полный проезд, то есть все, что были у старика.  Проезд прибывал в Сарапул в десять утра, через полтора часа. До Саратова оставалось еще сутки пути.
                Появилась проводница – мужеподобная женщина с крупным квадратным лицом и бульдожьей челюстью. Ей вкратце описали ситуацию.
                - А я что могу поделать? – еще больше выдвинула вперед нижнюю челюсть проводница, - В Сарапуле как раз его и высажу. Без вариантов.
                После ухода проводницы страсти накалились еще больше. Я чуть придвинулась к краю, тихонечко глянула вниз. Внизу сидели:
                Мужчина за пятьдесят в клетчатых шортах, красной майке и с массивной золотой цепью на шее.
                Молодой человек лет двадцати восьми.
                Сухонькая строгая женщина, возвращающаяся, как выяснилось в процессе разговора, домой в Казань, которую я мысленно нарекла: «представительница Татарстана».
                Сам старик, напуганный и потерянный.
                На нижней боковой полке на еще несобранной постели сидела полная дама приятной наружности.
                Все, кроме старика, обсуждали проблему и выдвигали версии ее решения.
                - Давайте пригласим начальника поезда, Может, он разрешит ехать ему дальше так, без билета? – предложила дама приятной наружности.
                - Нет. Не разрешит, - отмел вариант дядька в красной майке. – Он будет действовать по инструкции, как положено. То есть ссадит его в Сарапуле. Да еще может сдать его местной полиции.
                - А, может, местная полиция ему поможет? – вопрошала дама приятной наружности.
                - Поможет. Местная полиция его депортирует на родину. В Узбекистан. Вот и все.
                - А если обратиться к начальнику Сарапульского вокзала? Он не сможет его подсадить на какой-нибудь проходящий поезд до Саратова? – предложила вариант представительница Татарстана.
                - Он тоже его сдаст в полицию, - объяснил дядька в красной майке.
                - Тем более, что поезд стоит в Сарапуле всего пару минут, - подал реплику молодой человек, - мы просто не успеем ни к кому обратиться.
                - Что же делать? – беспокоилась дама приятной наружности, - Неужели ничего нельзя сделать? А, товарищи? Жалко старика.
                «Товарищи» дружно посмотрели на старика. Я тоже взглянула на него. Старик был настолько жалок и удручен, что сердце кольнуло. Он словно ниже ростом раза в два стал. Как будто усох. Бедный узбек.
                - Старика жалко. Денег у него нет. Знакомых и родных в этом самом Сарапуле тоже. По-русски он говорит еле-еле. Старый совсем. Пропадет дед, - объяснила представительница Татарстана то, что не требовало объяснения, а было всем очевидно.
                - Что делать будем? – бросил вопрос дядька в красной майке.
                В купе повисла пауза.
                - Что делать… Что делать… – заворчала себе под нос дама приятной наружности, вставая с постели. Она одним движение смотала свой матрац. Вторым движением лихо, не дожидаясь помощи от мужчин, закинула постель наверх. – Вставай, дед! Пошли!
                Дед испуганно глянул на нее снизу вверх.
                - Куда это вы его хотите повести? – подозрительно спросила представительница Татарстана.
                - Куда... Куда...  – и обращаясь к деду, - Мы с тобою, дед, сейчас пойдем милостыню для тебя собирать. По всему поезду пойдем. Времени осталось всего ничего. Пошли. Я буду объяснять, а ты благодарить. И начнем мы вот с нашего купе. Внимание, дамы и господа! Вот этого старика-узбека обманули на вокзале нехорошие люди. Деньги взяли все, а билет купили только на полдороги. Помогите. Подайте кто сколько может ему на дальнейший проезд. А на небе вам за то зачтется. – И она протянула вперед раскрытый пустой целлофановый пакет. Я прикрыла глаза и чуть отодвинулась к стенке: у самой денег впритык. Самой впору идти по составу с пакетом.
                Когда дама со стариком удалились, и все слегка успокоились, я спустилась вниз. Пока умывалась и приводила себя в порядок, пока убирала постель, вскоре вернулись и милостыню просящие.
                - Ну, как улов? – заинтересованно спросил мужик в красной майке.
                - Сейчас узнаем, – тряхнула пакетом с деньгами дама приятной наружности. – Нас дальше восьмого вагона не пустили. Там дорожный полицейский нас развернул. Но думаю, что хватит.
                Вырученной суммы хватало и на дальнейший проезд, и  оставалось еще взять такси в Саратове.
                Явился приглашенный проводницей по просьбе обитателей нашего купе начальник поезда. Выслушал молча, не перебивая, даму приятной наружности, которая и собранные деньги представила, и все кратко и толково объяснила, да еще подкрепила свою речь лозунгом, что человек человеку друг, товарищ и брат. Посмотрел паспорт старика – действительно, узбек, из Ферганской области. Сочувственно покачал головой: старику восемьдесят один год.
                - Ладно, дед, езжай пока дальше. А вы, женщина, не в Сарапуле, там стоим всего две минуты, а на следующей остановке, это будет Агрыз, бегите на вокзал за билетом. Там стоим пятнадцать минут, так что поторопитесь. Я свяжусь, чтобы вам без очереди и быстро продали билет. Счастливого пути, дедуля.
                Все облегченно заулыбались. Из соседних купе приходили люди. Один парень вручил деду пятьдесят рублей. Кто-то принес ему угощение, подкинули еще несколько десяток. Малыш, с подсказки мамы, отдал деду стаканчик «ростишки». Молодой человек нашего купе добровольно выразил желание поменяться со стариком местом на нижней полке. Явился крупный мордастый дядька. «Что за шум, а драки нет? Чё тут у вас случилось?» В который раз объяснили и ему все случившееся.
                -  Вот сволочи. Да не вы, а те, на вокзале. Уроды. А я в туалете был, наверное, когда вы по нашему вагону шли за деньгами. А то тоже бы дал. Но раз уже собрали, то давать смысла нет. А так захотелось доброе дело сделать. Но я тебя, дед, с собою в вагон-ресторан сейчас прихвачу. Как раз иду завтракать. Я люблю плотно позавтракать. Пошли, дедуль. Угощаю.
                После их ухода заглядывали еще несколько человек. Кто-то яблочко занес. Кто-то бутерброд. Кто-то просто выразить свое сочувствие. И эта волна доброты и участия была всем так приятна, так сближала и поднимала настроение. Возникло чувство гордости за человечность наших российских людей, за их неравнодушие, понимание. Мужчина в красной майке пошутил: «В войну прибившегося к полку пацана все опекали и называли «сын полка». А у нас получился «вагонный дед».
                Опять пришла проводница. Она была уже в курсе того, каким образом ситуация разрешилась.  Принесла стакан чая и вафлю для старика. Узнав, что его повели завтракать в вагон-ресторан, застеснялась своего немудреного угощения. «Ну вот. А я думала, что он тут голодный», - она мило покраснела своим квадратным лицом. И улыбнулась. И вовсе у нее не бульдожья челюсть оказалась. Просто прикус не правильный.