Начало пути 5

5.

Чуть дальше работали люди, одетые в одинаковые грязные штаны. Все работники, находясь метрах в тридцати один от другого, что-то делали со стенами пещеры, но что именно, Ромес не разобрал, поскольку при приближении главного вьелса все бросали работу и настороженно следили за ним. Когда главный проходил, вьелсы облегчённо вздыхали. В одном месте пещеры от одного вьелса до другого расстояние казалось слишком большим, так что сразу стало понятно: здесь не хватает минимум двоих человек.

- Вы останетесь тут, - приказал главный вьелс спутникам Ромеса. - Я приду и всё вам скажу. А ты пойдёшь со мной, - обратился вьелс к Ромесу и зашагал дальше. Ромес поплёлся за ним.

Через полчаса оно достигли места, откуда можно было видеть противоположный входу второй конец пещеры. Людей тут работало совсем мало. При появлении главного вьелса они прекратили работу и отступили к стенам. Главный остановился напротив последнего в ряду работающих вьелсов, за которым до самого края пещеры не было никого, и сказал, злобно глядя ему в глаза:

- Ты научишь нового. Если что случится – пеняй на себя. А ты, - главный смотрел уже на Ромеса, - будешь работать здесь. За плохую работу ты будешь наказан.

Ограничившись такими наставлениями, главный повернулся и быстро пошёл обратно, похлопывая себя по бедру металлической плетью. Ромес проводил его взглядом и посмотрел на вьелса, который получил приказ чему-то учить нового. Это был человек уже не молодой, но ещё и не старый. Волосы цвета соль с перцем, добрый взгляд зеленоватых глаз – всё вызывало симпатию.

- Меня зовут Анталекс, - представился вьелс.

- Ромес.

- Будем знакомы. Тебе очень не повезло, парень, попасть в руки торговца вьелсами. Где это произошло?

- На Окнете.

- Это дикий мир? Раньше я про него не слышал.

- Нет, цивилизованный. Пограничный.

- Тогда как…

- Я сам пришёл на корабль торговца, заранее зная, чем это грозит.

- Глупый!..

- Нет. Я ищу свой мир. Любыми способами.

- А-а… Я тоже когда-то хотел найти место, где душа бы успокоилась, но, к сожалению… Сам видишь. Теперь не поищешь. Отсюда даже после смерти не выйдешь. Поэтому работай, старайся изо всех сил, тогда хотя бы избежишь наказания.

- Работа, работа… Только и разговоров о работе. Я до сих  пор не имею представления, что всё же надо делать.

- Ты, парень, переоденься, а я тебе покажу. Жалко мне таких, как ты. И пожить не успели. Такие молодые, а жизнь загублена. Тебе уже двадцать лет есть?..

- Нет, мне семнадцать.

- Сколько?! Впрочем… Выглядишь ты старше.

- Я знаю.

- А тебя одного привезли, или как?

- Ещё двоих. Их там оставили.

- Значит, у них нет шансов. Этот участок самый сложный, но сюда присылают самых сильных людей, да и главный нечасто приходит. А там народа больше, надзор строже, и работают слабые. Месяц-другой могут протянуть, а там… Я вот тут уже пять лет и всё ещё жив. У тебя есть шансы. Главное в нашем деле, откровенно говоря, хорошо работать, однако не выбиваться из сил. Несколько противоречит тому, что я сказал раньше, а? То – закон главного, а это – закон вьелсов, закон самосохранения, о котором главному лучше не знать. Запомни его и следуй ему, если хочешь жить. Переоделся? Вот и хорошо.  А теперь послушай. Петопар убили много веков назад. На нём до сих пор нет жизни, и этот мёртвый мир давно оставили бы люди, если бы не этот вот красивый минерал – файролит. Говорят, он очень ценится, правда, не знаю, почему. Мы его добываем. Есть несколько разновидностей файролита. Там, в верхних ярусах, добывают малоценные, нечистые сорта, а тут, у нас, находится подлинное сокровище.

- А ещё ниже?

- Там никто не бывал, даже ходя туда нет. Ведь эти пещеры вырубили не люди. Здешним местам лет неисчислимо много. Возможно, они существовали уже тогда, когда первый на Земле человек догадался привязать камень к палке и получил каменный топор. Точнее сказать не берётся никто. Загадочные это пещеры, и файролит – загадочный минерал. Со временем ты всё узнаешь. А пока работай, и пусть тебе повезёт найти редкий сорт файролита.

- А как он выглядит?

- Увидишь – сразу поймёшь. Эх, трудная у нас работёнка…

- Тогда почему здесь используют вьелсов, а не машины или мортов?

- Кого?

- Ну… Андроидов. Роботов.

- Им не дано чувствовать файролит. Только человек и близкие к нему существа могут это. Заставить андроида, или, как ты говоришь, морта, добывать файролит – это всё равно, что заставить улитку разбираться в часовом механизме. Что ж, пора приниматься за работу. Смотри и учись, - Анталекс взял в руки штуковину, в общих чертах напоминающую старинный отбойный молоток, навалился на гладкую отшлифованную плоскую ручку грудью и пальцем надавил на какую-то кнопку, направив штуковину на стену. Штуковина выпустила короткий белый луч, устремлённый к файролиту. Минерал никак не отреагировал. Анталекс изо всех сил упирался ногами, налегая на инструмент,  но заметной пользы от его усилий не наблюдалось. Наконец луч, казавшийся материальным и очень прочным, заставил файролит в одной точке вишнёво засветиться. Чем дольше в то место светил луч, тем ярче сиял минерал. Четверть часа надрывался Анталекс, и со стороны священнодействие выглядело весьма необычно, словно человек, всей тяжестью налегая на палку, пытался проделать ей дыру в каменной стене. У вьелса на лбу вздулись вены, пот струился ручьями и иногда капал с кончика носа. И уже казалось: зря Анталекс затеял такое бессмысленное дело, не ведущее ни к чему, кроме потери сил, как вдруг что-то сухо и резко треснуло, и Анталекса обдало снопом искр. Файролит брызнул в разные стороны небольшими тёплыми сухими кристалликами правильной формы. Анталекс отшвырнул «лучеотбойный молоток» и как сумасшедший бросился раскидывать ногами во всех направлениях полученные файролитовые кристаллы. Когда они оказались достаточно далеко друг от друга, Анталекс присел отдохнуть.

- Зачем это? – спросил Ромес.

- В первые несколько минут они притягиваются друг к другу и прирастают обратно. А тогда всё в радиусе трёх метров вокруг никакими силами не разобьёшь. Главный голову снимет, - утирая пот со лба, ответил вьелс. – Вот такая наша работа. Главное – успеть разбросать эти камешки, а там уже всё в порядке будет. Иди дальше, там твой участок и блейзос.

- Блейзос – это та штуковина с лучиком?

- Это от твоего предшественника осталось.

- Что с ним? Он умер?

- Об этом не принято говорить. Смотри, чтоб главный не услышал…

В ряду работающих вьелсов место Ромеса было самым последним. Как раз то, что более всего необходимо ему. Общество, пусть даже молчаливых людей, Ромесу не нравилось. Второго Рэли всё равно не существует. В полусотне метров слева от него трудился Анталекс, а справа и сзади не было никого. Там, справа, далеко-далеко находился конец пещеры, но он недостаточно хорошо обозревался из-за клубов неизвестно откуда берущегося непонятного тумана, держащегося строго в одном месте и за его пределы почти не распространяющегося.

Свои вещи Ромес аккуратно положил у стены и взял блейзос. Вообще-то этот инструмент оказался довольно удобным – упираться в него было очень хорошо, «площадка» для упора производилась с учётом анатомического строения человеческой грудной клетки. Но если бы в блейзосе неизвестный конструктор предусмотрел две ручки по бокам, орудие труда во многом бы выиграло. Ромес направил блейзос на стену пещеры и нажал на кнопку, как показывал Анталекс. Белый луч соединил две точки в пространстве – блейзос и участок стены. Простая на первый взгляд работа требовала приложения больших усилий. На блейзос пришлось давить изо всех сил, налегая грудью и упираясь ногами. После получаса работы у Ромеса уже заболела грудина, но зато и результат был налицо: файролит как будто подчинялся Ромесу, покорно и ласково обдавая его сухими тёплыми брызгами розоватых кристаллов, которые словно нарочно разлетались в разные стороны далеко друг от друга, так что не появлялась надобность их разбрасывать. Ромес давил на ручку блейзоса и украдкой поглядывал на Анталекса, всё время чувствуя на себе изумлённый взгляд вьелса. Вскоре Анталекс не выдержал и подошёл к новичку.

- Кто ты? – спросил он. – Ты чувствуешь файролит…Кто ты такой?

Ромес пожал плечами:

- Никто, - и ответил словами Рэли: - Просто в мире нет ничего абсолютно мёртвого. Всё в какой-то мере взаимосвязано. Мы чувствуем камни, а камни чувствуют нас. Они нам отвечают. Только не все их слышат. На каждое действие, на каждую мысль обязательно приходит ответ. Правда, иногда через очень продолжительное время, некоторые не доживают. Но это другой случай. Файролит отвечает быстро. Может, это он чувствует меня… И да не сотворю я зла…

Больше Ромес ничего не сказал и вернулся к работе. Хотя по всему было видно, что Анталекс из его слов уловил немного и совсем не против развить тему. А Ромес серьёзно задумался над тем, чувствует ли он файролит. Файролит – непростой минерал, да и минерал ли?.. Какой неизвестной цивилизации и для каких целей он был нужен когда-то? И для чего он людям?

…Два старых вьелса медленно тащили скрипучую тележку на кривых расшатанных колёсах. Дойдя до Ромеса. Они остановились и присели отдохнуть. Судя по их измождённым лицам, они работали в пещерах Петопара долго. А теперь и блейзос не в состоянии удержать в руках. Кому теперь они нужны такие слабые – не будут же их здесь даром держать, вот и отыскали посильную работу – развозить вьелсам еду. Тихонько бредут эти двое по своему бесконечному пути. И их тележка стала для них и центром Вселенной. И неотъемлемой частью их самих. Она им нужна как опора, почти что как средство передвижения; без неё они и шагу сделать не могут на своих ослабевших ногах. Жизнь давно их не интересует, они просто существуют, для них нет в мире ничего, кроме тележки. Скрипит тележка, и словно года скрипят вместе с ней и медленно катятся на неровных колёсах. Каждый ушёл в себя. Взор его угас и затянулся дымкой забвения, и мысли дремали в мире грёз. Откуда уходить так не хотелось. Полужизнь – всё, что осталось двум вьелсам, а когда они уйдут в свои миры полностью, их дряхлые оболочки просто прекратят движение…

Ромес смотрел на этих старых отрешённых людей, и в душе его бушевало пламя. «Я никогда не стану таким, как они. И я не умру, пока хоть перед одним человеком стоит такая перспектива. Мой дом… Может, я не найду его, но таких, как эти несчастные старики, больше не будет.»

Ромес подошёл к вьелсам.

- Вам помочь?

Один вьелс на миг возвратился из своих грёз и переспросил:

- Что?

- Вам помочь? – повторил Ромес.

- Помочь? – удивился вьелс. – Не понимаю…

- Ну, тележку там подвезти или ещё что-то…

- Помочь? Нет, нельзя. Главный рассердится.

- Главный-главный… А наплевать мне на вашего безымянного главного!..

- Тише, тише! А не то… Бери свою порцию и работай. – Вьелс торопливо сунул Ромесу свёрток и небольшую пластиковую бутылку, толкнул локтем безмолвного напарника, с трудом поднялся, отряхнулся и, толкая перед собой тележку, побрёл обратно. Напарник, опираясь на тележку. Поплёлся рядом. Они остановились около Анталекса, дали ему такой же свёрток и бутылку, отдохнули и поползли дальше, останавливаясь и отдыхая возле каждого из работающих вьелсов. Ромес глядел им вслед, механически  разворачивая свёрток. В нём оказались мерзкие на вид брикеты из спрессованных сухих питательных (очень невкусных, но зато относительно сбалансированных и очень дешёвых) компонентов. В бутылке была вода подозрительного качества с небольшим количеством профилактических медикаментов – для предотвращения эпидемий.

Ромес  с отвращением взглянул на пищевые брикеты, взял один. Понюхал и нерешительно попытался откусить кусочек. По всем параметрам брикеты напоминали замороженную резину. Зубы вошли в брикет с неприятным скрипом, и Ромес искренне пожалел тех людей, которые изо дня в день на протяжении нескольких лет ели эту гадость. Анталекс поступил проще: он взял блейзос, направил его на брикеты и раздробил их на мелкие куски. Ромес сделал так же, с трудом прожевал и проглотил полученные обломки пищевого кирпича, подумав при этом, что куски мерзости – всё равно мерзость. – и запил горьковатой тёплой водой.

- Эй, - окликнул его Анталекс, - если что, туалет вон в той стороне, за выступом, видишь? Там поаккуратней, в утиль-яму не провались, а то сгоришь, до дна долететь не успеешь!

Ромес кивком поблагодарил за ценную информацию.

Немного отдохнув за трапезой, он вновь принялся за работу.

Чуть позже он узнал, что сутки тут длятся двадцать пять часов, из которых восемнадцать – рабочие. Поэтому неудивительно, что вьелсы здесь так мало жили, и их часто приходилось заменять. Совсем обессилевшим никаких поблажек не полагалось. Более того, заболевших могли ещё и наказать. Анталекс держался лишь чудом.

Ромес дробил файролит, ведя с ним мысленную беседу. Ему казалось, что ещё немного – и он услышит голос файролита, но тут Анталекс крикнул передаваемую по цепочке команду: «Отбой!», и беседу пришлось отложить на другой раз.

- Где-то у противоположной стены – той, где туалет, – должна стоять тележка. Так ты возьми её и собери кристаллы, а потом следуй за мной, - сказал Анталекс.

Ромес огляделся и вскоре в одной из выдолбленных ниш в самом деле увидел небольшую тележку – меньше, чем у развозчиков пищи. Собирать файролит пришлось руками: никакого совка или чего-нибудь в том же духе никто не предусмотрел.

Наконец, когда все камни были собраны, Ромес со своей тележкой двинулся вслед за Анталексом, у которого оказалась такая же тележка, куда он сложил свои добытые кристаллы. Кристаллы лежали тихо, словно несколько минут назад не сползались друг к другу, как живые. Блейзосы бросили на рабочих местах – кому же придёт в голову мысль украсть их, если и бежать-то с ними некуда?..

Они нагнали других вьелсов с тележками – тех, кто работал ближе к входу в пещеру. Добычу этих вьелсов богатой никак нельзя было назвать: камешки лишь прикрывали дно их тележек. У Ромеса же тележка была заполнена чуть ли не на четверть.

Рядом со складом, где Ромесу выдали рабочие штаны, находился другой такой же, ранее Ромесом незамеченный. К нему тянулась унылая очередь вьелсов с тележками. Возле входа на склад стоял главный и хмуро оглядывал вьелсов. В одной руке у него была металлическая плеть, а в другой – затасканный пластмассовый блокнот. Вьелсы по одному заходили на склад, выгружали там файролит и возвращались с пустыми тележками. Главный что-то иногда записывал в блокнот.

Очередь двигалась быстро, но Ромесу всё равно пришлось подождать, так как вьелсов было немало, а он стоял последним. Перед ним сгружал тележку Анталекс. Выходя с пустой тележкой со склада, «наставник» незаметно подмигнул Ромесу.

- Ещё раз добудешь так мало камней – голову оторву, - прошипел ему вслед главный.

Ромес подошёл к двери склада. Главный заглянул в его тележку и изумлённо спросил:

- И когда ты столько камней успел наковырять?..

Ромес пожал плечами: ему этого количества показалось мало.

- Чутьё у тебя есть, оказывается… - главный покачал головой, и Ромес вошёл на склад. Внутри лежали груды кристаллов файролита. Ромес высыпал свои и вышел.

- За мной, - сказал ему главный. – Тележку тут пока оставь.

Они пошли в выдолбленную в файролите небольшую комнатку, где лежали кучи металлических вещей и сидел старый-престарый замшелый одноглазый вьелс. Заметив вошедших, он медленно поднялся, вытянул из груды металла две вещички и направился к Ромесу.

- Дай левую руку, - проскрипел старый вьелс. Ромес протянул руку. Вьелс долго щурился на его запястье, потом взял одну из прихваченных вещей – металлическую пластину – и приладил на руку Ромеса. Это был браслет с рядом цифр. Вторая штука – трубка с синей искоркой на одном конце – служила чем-то вроде ключа, которым можно было запереть браслет. Замка браслет не имел, но стал теперь несъёмным: синяя искра расплавила края браслета, спаяла их вместе и вмиг охладила, и металлическая полоска стала целой. Ромесу больно обожгло руку, но он промолчал.

- Номер? – спросил главный.

Старик присмотрелся к браслету и продиктовал:
 
- 558341.

Главный что-то нацарапал в своём блокноте и подтолкнул Ромеса к выходу:

- Иди за всеми.

Ромес вышел, рассматривая браслет. Разумеется. Его руку украсили далеко не шедевром искусства. Ромес подобрал свою тележку и покатил её в ту сторону, куда ушли все вьелсы.

Пещера разветвлялась на две части: одну – рабочую, где добывали файролит, и вторую, расходящуюся с рабочей под углом градусов сто двадцать. – отведённую под хозяйственные нужды. Здесь были склады. Здесь вьелсы отдыхали и ели. Вторая пещера имела гораздо меньшие размеры. В стенах тут были выдолблены ниши, похожие на те, которые Ромес видел в пещере-кладбище, но только эти предназначались для сна живых вьелсов. У дальней стены стояли длинные грубые столы и скамьи, на которых сидели сейчас все вьелсы и мрачно и сосредоточенно поглощали серую похлёбку из гнутых металлических мисок.

Ромес поставил свою тележку туда, где стояли остальные, и, увидев свободное место, сел за стол. Рядом с ним сидели его недавние попутчики. И поскольку их вид наводил на весьма и весьма печальные мысли, Ромес уставился в миску. Там в мутной бурде плавало что-то подозрительное и неаппетитное, но Ромес всё же взял гнутую ложку и принялся за еду. Ложка была неудобной и не влезала в рот; создавалось впечатление, что её изваяли не из расчёта на человека, и рукой есть было бы гораздо удобнее, но все вокруг пользовались такими же столовыми приборами и не жаловались. Ромесу пришлось с этими неудобствами примириться. Бурда оставляла желать лучшего, но была относительно съедобнее пищевых брикетов. Кое-как Ромес приспособился к ложке, и скоро его миска опустела.

Наконец все вьелсы завершили принятие пищи и молча встали. Глядя на них, Ромес поднялся из-за стола, взял миску с ложкой и направился к окошку в стене, занавешенному тряпкой цвета файролита. Вьелсы ставили туда свою посуду и отходили. Ромес подошёл к окну, поставил миску и заглянул за тряпку. Там, за окошком, была небольшая комнатка, напичканная автоматикой. Автомат принимал посуду, автомат мыл её, автомат складывал, автомат готовил еду, автомат отмерял порции, автомат выдавал… Ромеса это отнюдь не восхитило: подобного рода технику он только терпел. Даже морты были лучше.

Рядом с окошком в стене была ниша, где размещались водопроводный кран и три мятых металлических кружки, прикованных к крану длинными прочными цепочками. К кружкам выстроилась длинная очередь – после бурды всем хотелось пить. Ромес пристроился в хвост очереди. К нему подошёл Анталекс и  сказал, кивая на неприметную дверцу в файролите неподалёку от столов:

- Нашим изысканным яствам не позавидуешь, не так ли? У меня лично от супчика частенько случается расстройство желудка. Не знаю, как твой организм на петопарскую еду отреагирует. В случае чего – бежать туда. Там достаточное количество посадочных мест. Опять же – не упади в утиль-яму. Слева полки, на них – бумага для ночных ваз, мыло всякое и прочие предметы гигиены. Справа – кабинки для этой самой гигиены. Некоторые парни, попав сюда, себя основательно запускают. Но, мне кажется, ты им не уподобишься. Только вода там техническая. Имей в виду. Плохо очищена от вредных примесей и немного ядовита – это если её пить. А мыться-умываться можно вполне. Полотенца там не ищи, настраивайся сразу на бумагу. Раньше в кабинках сушилки работали, а сейчас поломались, никто, понято, чинить их не торопится. Дальше, за кабинками, есть автомат для стирки, тоже работает наполовину, выдаёт одежду влажной, хорошо ещё, что тут тепло, штаны быстро сохнут.

Ромес решил осмотреть достопримечательное помещение за таинственной дверцей позже.

Когда подошла его очередь, он попил воды, и Анталекс повёл его к нишам, куда начали укладываться на ночлег вьелсы, задёргивая свои убежища шторками из такой же ткани, как и на посудном окошке.

В обеих стенах пещеры ниши располагались близко друг к другу в четыре этажа, чем-то напоминая соты и этажерку одновременно. Каждая ячейка «сот» имела в длину около двух метров и примерно столько же в глубину, высота же была такой, что нормальный человек мог свободно стоять на четвереньках и не касаться спиной «потолка».

- Твоё «гнездо» - самое последнее, - сказал Анталекс. – Что поделать, но все, кто носил твой номер, работали с самого краю и спали соответственно. Плохо, неудобно – автоматы посудой гремят, кто-то идёт. Цепляется за стол, за лавку, грохочет, а кому-то среди ночи приспичило воды попить – лязгает цепочка, капли стучат о кружку… Но зато утром будят немного позже, чем остальных.

«Гнездо» Ромеса располагалось на четвёртом «этаже», а совсем рядом находились все расписанные Анталексом прелести. Но всё же утешало то, что вьелсы, занимающие последние «гнёзда» противоположной стены, вынуждены были терпеть кран с водой и тремя кружками совсем под боком, плюс санитарное помещение для людей, страдающих слабым желудком.

Ромес влез в своё «гнездо», и оно оказалось тем единственным местом, которое ему понравилось. Это был уголок, где можно свернуться калачиком, отгородившись шторкой от всех, и думать о чём-то своём, хорошем и приятном. Ромесу здесь показалось хорошо и интересно, как ребёнку в палатке, сделанной из одеял и стульев, или в шкафу, где так занятно сидеть в уютной темноте и незаметно наблюдать в щёлочку за тем, что творится в большом мире.

Файролит в «гнёздах» почему-то не светился, и, закрыв нишу шторкой, можно было спокойно заснуть в темноте. Ромес поворочался. Укладываясь, подложил под голову аккуратно свёрнутую сою личную одежду, прихваченную вместе с рюкзачком и привезённую на тележке, и заснул.


…Этот дом… Очень старый дом – всё в пыли и паутине; старинная мебель источена жучком, камин, большие настенные часы с маятником, со стрелками, замершими на полуночи. Хозяев дома давно нет на свете, давно забыты их имена, давно исчезли их могильные камни, а дом всё ещё стоит. Ни крыс, ни мышей нет в этом доме, но всё время везде раздаются странные звуки и шорохи, и кажется, что в доме живут привидения. Над затянутым паутиной камином – большой портрет в тяжёлой золочёной раме. Но портрет ли?.. Когда-то это был именно портрет, но теперь там никого нет, будто кому-то надоело стоять в раме, и он ушёл. Куда и кто это был? Старинные ступени ведут на второй этаж. Много лет ничья нога не ступала на их доски, но они сами по себе скрипят, словно вспоминая былые дни. Может быть, по ним степенно поднимались старики, легко сбегали молодые или носились с шумным весельем дети. Только ступени помнят. Заброшенный дом… Туман медленно клубится у его заколоченных тёмных окон, оседает на нестриженую траву лужайки, на листья заброшенного сада холодной чистой росой. Поднимается ночной ветер, но он не может разогнать туман и лишь гонит его неясными изменяющимися волнами между ветвей кустов одичавших роз…

Здесь и нет никого, и кто-то есть. Туман плывёт мимо него. Первый хозяин этого дома. Это твой дом. Кто ты? Кто ты? Кто ты?..

Проснувшись, Ромес помнил свой сон очень смутно. Неясно, однако последний вопрос звенел в ушах ещё слишком живо, и Ромес знал. Что ему необходимо ответить на него, иначе что-то произойдёт. Только вот что? Сон оставил после себя непонятное чувство, а точнее – предчувствие чего-то. Что-то должно случиться – хорошее или плохое, но оно необычно и потому опасно. Хозяин дома… Нужно узнать, кто он, и тогда это что-то не произойдёт. А может, всего-навсего приснился бредовый сон, который следует забыть?..