Батюшка Дон кн. 3 гл. 5

В пять часов утра 18 августа 1942 года 29-я моторизированная дивизия 4-й Армии Гота начала атаку южнее города Сталинград. Внезапная артподготовка должна была парализовать противника. Степь перед Абганерово содрогнулась от смертоносного грохота. Обычно русская артиллерия в такие минуты молчала, но на этот раз ответила.
- Што энто такое, чёрт возьми! - спросил удивлённый Григорий Шелехов, наблюдая в небе огненные хвосты от летевших снарядов.
Когда позади штрафников что-то с чудовищным скрежетом зашипело, Григорий невольно втянул голову в плечи. Он слышал о «катюшах», но никогда не видел их в действии и не знал, как они выглядят.
- Ночью, по дороге от Зет к Абганерово, нас обгоняла колонна больших грузовиков, - вспомнил Григорий и присвистнул: - У них вместо кузова было што-то неясное, плотно прикрытое толстым и плотным брезентом.
- Мне говорили про новые реактивные миномёты «Катюша»! - сказал зачарованный Сидоров. - Как в песне…
- Самые што ни есть обыкновенные рельсы, соединённые между собою и поставленные под углом за кабиной грузовика марки «ЗИС-5».
- Дело не пусковой установке, - с видом знатока поведал бывший капитан, - а в особых реактивных снарядах…
Над головами красноармейцев, шипя, пролетали огненные стрелы. Степь огласилась криками:
- «Катюша»! Давай, милая, жги!..
На добрый километр в ширину заплясали белые смерчи.
- Человек не может пережить такое! - прошептал Сидоров.
- Человек может пережить всё… - откликнулся всезнающий Васильев.
Солдаты передовых батальонов подумали, что там, где рвались выпущенные снаряды, где пространство почернело, обуглилось, не останется живой души. По команде командиров в атаку поднялись пехотинцы.
- Ура! - закричал нервно дёрнувшийся старший лейтенант. - Дави их! 
Они сближались с противником не короткими, как полагалось, перебежками, а в полный рост, стараясь как можно быстрее достигнуть вражеского рубежа. И в горьком удивлении падали, сражённые кинжальным яростным огнём немцев. Повсюду был слышен лай автоматического оружия, поэтому оставшиеся в живых, отхлынули на прежние позиции.
- Что?.. Залегли? - сказал комбат, который наблюдал за первой атакой.   
Командир штрафбата майор Калмыков стоял на возвышении, по грудь в наспех вырытом окопе, и только на короткое время отрывался от бинокля, чтобы передать через связного новое распоряжение:
- «Фриц» огнём поливает? А ты что думал, он тебя одеколоном поливать будет?.. Подымай бойцов в контратаку! Отбили? 
Непрекращающийся ливень огня, бесконечная бомбёжка с воздуха вынудили роты залечь на открытой местности, где нет ни кустика, ни бугорка. И в это время поднялись немцы.
- О, как же их много! - выдохнул Сидоров.
- Как могли они, похоже, чуть ли не до единого, уцелеть под адовым «катюшиным» огнём? - изумился Васильев и покачал лысеющей головой.
- Почему не последовало новых залпов, когда немцы поднялись в полный рост и в свою очередь оказались прекрасной мишенью? - Григорий высунулся из укрытия и посмотрел, но «катюш» не было. - Смылись! 
Перелетая через головы, немецкие снаряды падали и рвались как раз там, откуда посылала свои огнехвостые, длиннющие снаряды «катюши».
- Теперь нам и пулемётчикам придётся вести огонь одним, - со злостью сказал Сидоров. - Надеяться больше не на кого…
Штрафники потеряли более половины численного состава, но не отступили. Батальон из последних сил сдерживал у степного озера Сарпа бронированные атаки гитлеровцев.
- Здорово славяне! - в узкий окоп запрыгнул командир роты. - Нужны добровольцы прощупать второй эшелон немцев.
- А нам что с того?
- Кто вернётся с «языком» отпущу вчистую.
- Тогда можно попробовать, - сказал Григорий и предложил Васильеву. - Пойдёшь со мной?
Вызвалась четвёрка охотников из числа «питерских» воров. Ночью они аккуратно подползли к немецким позициям, спустились в траншею.
- Двигаем к огневой точке, - приказал Григорий, назначенный старшим.
- Тихо вы черти! - ругнулся Васильев на «блатных».
Вдоль стенки осыпающейся траншеи тянулся телефонный провод. Григорий достал нож и перерезал его. Из-за поворота внезапно показались два немецких солдата.
- Wo ist der Hauptsitz? - шедший впереди немец спросил незнакомца.
Скорее всего, он принял их за своих связистов. Внезапно у Григория над ухом треснула короткая очередь. Передний немец повалился на спину, а второй развернулся и бросился бежать. Одного из воров подвели нервы.
- Надо брать «языка» живым! - крикнул Васильев.
- Держи его.
Шелехов кинулся за уцелевшим противником, схватил его за плечи и попытался свалить. Но тот сильным ударом ноги отбросил его назад и побежал дальше.
- Не уйдёшь! - Григорий снова его догнал и толкнул в спину.
Фашист упал, но сумел вывернуться и ударить навалившегося врага кулаком в лицо.
- Сука! - выдохнул разбитым ртом красноармеец и рывком заставил немца встать на ноги.
- Осторожно!
По стенке траншеи застучали пули. Пара выстрелом попала в спину заоравшего гитлеровца. Он слепо пошарил руками на груди, словно искал выходные отверстия пуль, и свалился на дно окопа.
- Из блиндажа стреляют, - прохрипел кто-то рядом, - нам Шелехов без добычи возвращаться нет резона…
- Нужно их выкурить!
Стреляли из-за поворота рядом, но выстрелы были глухие. Выглянул за поворот траншеи, Григорий увидел лесенку, ведущую к двери наспех построенного блиндажа.
- Фашисты стреляют из автоматов через закрытую дверь... - предположил он. - Скорее всего, услышали стрельбу и пытаются огнём расчистить выход.
- Зассали «фрицы»! - засмеялся «уркаган» и, не высовываясь за поворот, небрежно бросил под дверь гранату.
Раздался упругий взрыв, и дверь свалилась набок. Григорий прицельно метнул «лимонку» внутрь блиндажа и велел:
- Нужно лезть в блиндаж и тащить «языка» оттудова.
- Ага! - ухмыльнулся молодой вор. - Только покажись в проёме, как уцелевшие немцы прошьют автоматной очередью.
Шелехов бросил в блиндаж ещё гранату, но чеку не выдернул. Вслед за гранатой заскочил внутрь и отпрыгнул от двери в сторону.
- Ежели кто-нибудь из гитлеровцев уцелел, - лихорадочно соображал он, - то при падении гранаты он обязательно ляжет и закроет голову руками. Сопротивляться не станет!
Григорий прижался к стене, держа автомат наготове. В полной темноте он сделал шаг и наткнулся на обмякшее тело. Присел, осторожно ощупал его, но человек не подавал признаков жизни.
- Неужель все мертвы? - подумал он.
Красноармеец осторожно лёг на пол и медленно пополз. Блиндаж оказался по размерам небольшим. Он нащупал несколько мёртвых фашистов. У задней стенки послышалось громкое дыхание.
- Наверное, раненный... - решил штрафник и очень осторожно стал пробираться туда.
Гитлеровец, видимо, не подозревал, что в блиндаже разведчик. Григорий достал карманный фонарь, включил и внезапно направил тому в лицо.
- Руки вверх! - дурным голосом заорал он.
На немце не было ни капли крови, но от шока он не сопротивлялся. Только бормотал:
- Nicht schiesen!
Майор Калмыков сдержал обещание. После того как боевая группа Шелехова привела в расположение батальона заслуженную добычу он написал представление о переводе отличившихся солдат в строевые части со словами:
- Заслужили!
К тому времени, когда пришёл утвердительный ответ из Военного Совета 62-й армии, от штрафбата остались жалкие ошмётки. Чудом уцелевший Григорий одним из немногих вернулся в родную дивизию, которая к тому времени воевала в пригородах Сталинграда.

***
Немецкий бронированный кулак вскоре достиг конечной цели. В четыре часа дня 23 августа, когда августовский жар стал понемногу спадать, его передовой отряд подошёл к широкой Волге севернее Сталинграда. Солдаты 16-й танковой дивизии, широко раскрыв глаза, смотрели на великую реку. Они просто не могли поверить в это чудо. То и дело слышались восклицания:
- Подумать только мы достигли Волги!
- А ведь засветло мы были на берегу Дона. Прошло меньше суток!
Защёлкали жадные фотоаппараты, каждому солдату хотелось сфотографироваться на живописном легендарном берегу. Вечером несколько таких фотографий подкололи к рапорту штаба 6-й армии.
- Волга достигнута! - гласила надпись на обороте.
Веселящиеся немецкие танкисты, щурясь на солнце, увидели в небе тучи «юнкерсов» и «хейнкелей». Они летели к Сталинграду. Чёрные тени покрыли степь, воздух наполнился воем сирен - так лётчики приветствовали наступавшие войска, а те махали им в ответ:
- С такой поддержкой мы легко возьмём русскую крепость на Волге.
- Русские просто разбегутся оттуда…
Танкисты восторженно продолжили марш, а вдалеке уже виднелись клубы мрачного дыма, поднимавшегося над городом, который носил грозное имя Сталина.
- «Птенцы» Геринга не оставят от него камня на камне! - заметил командир танка.
- Поделом им, - засмеялся молодцеватый танкист с рыцарским крестом на шее, - если бы сдались вовремя, мы бы пощадили их города.
Для жителей день выдался незабываемым. Образцовый город со знаменитыми садами и белыми высотными зданиями, которыми так гордились горожане, превратился в пылающий ад. Громкоговорители, установленные па фонарных столбах, неустанно повторяли:
- «Граждане, воздушная тревога! Граждане, воздушная тревога!»
Население и прежде выслушивало немало подобных объявлений и поначалу не восприняло предупреждение всерьёз. Лишь когда батареи ПВО открыли редкий отрывистый огонь по обнаглевшим стервятникам, люди бросились в укрытия.
- Рятуйте люди добрые! - раздался душераздирающий крик.
- Куда прёте?
- Сашенька!.. Где ты доченька?
На широких улицах, лежащих параллельно Волге, укрыться было практически негде, разве что в погребах и в вырытых во дворах окопах. Авиация Рихтгофена приступила к бомбардировке территории города, а не только промышленных целей. В городе творилось нечто невообразимое. Крики, плач, стоны неслись со всех сторон:
- Скорая! Скорая!
- Убили… - плакал мужчина, зажимая рукой оторванную ногу.
- Вызовите пожарных!
На деревянные дома юго-западной окраины обрушился град зажигательных бомб. Район мгновенно выгорел дотла. Коробки многоэтажек, расположенные ближе к Волге, устояли, но перекрытия внутри обрушились.
- Ой, лишенько! - голосила растрёпанная и простоволосая украинка. - Де мы будимо житы?
Здания в центре города либо рухнули, либо были объяты огнём. Матери прижимали к груди мёртвых младенцев, а дети пытались криком приподнять с земли тела убитых матерей:
- Встань мамочка!
Сотни семей были заживо погребены под развалинами. Один немецкий пилот, после того как его бомбардировщик был сбит, выбросился с парашютом. Однако ему не удалось спастись. Летчик опустился прямо на   крышу пылавшего дома и сгорел заживо.
- Хай, горит бисов сын! - сказал дед с лопатообразной седой бородой.
Сталинградцы видели, как он погибал, но были настолько потрясены происходящим, что не могли уже испытывать никаких чувств - ни сожаления по поводу смерти человека, ни радости от справедливого возмездия.
- Туда ему и дорога… - проклинали они.
На берегу Волги тоже бушевало пламя. Бомбы попали в цистерны с горючим, взметнув в небо гигантский огненный столб. Чёрная нефть растеклась по реке на многие километры. Бомбы уничтожили телефонную связь в городе и разрушили водопровод.
- Воды, дайте воды! - слышались призывы со всех сторон.
Пожарные гидранты оказались обезвоженными, да и количество возгораний превышало силы пожарной охраны и горожан. Приводить город в порядок после жуткого налёта пришлось одним женщинам, поскольку почти все мужчины призвались на фронт в составе бригад народного ополчения.
- Алёшенька сынок мой родненький! - женщины хоронили своих близких прямо во дворах домов.
Авианалёт на Сталинград, самый массированный на Восточном фронте, явился кульминацией карьеры Рихтгофена. 4-я воздушная армия совершила в тот день полторы тысячи вылетов, сбросив тысячу тонн бомб, потеряв всего три боевые машины.
- Поздравляю генерал! - штабные офицеры расшаркивались перед командующим. - Блестящая операция!
- Это заслуга наших героических лётчиков.
В Сталинграде жило около шестисот тысяч человек, и более сорок тысяч погибло за первую неделю бомбардировок. После них великолепный город было не узнать. Груды развалин, трубы, торчащие из нагромождения камней. Дома, разрезанные пополам, представившие взору потаённые уголки каждого этажа. Металлические решётки, сломанные, как спички. Раздробленные балки, разрушенные стены, полный хаос там, где текла нормальная жизнь. Плоды труда людей многих веков оказались превращёнными в прах всего за несколько дней.

***
Трагическим летом 1942 года множество советских железнодорожных составов громыхало в направлении на Восток через узловую станцию Сталинград. Прорыв немецких войск под Харьковом привёл в движение огромные массы народа и перемещение колоссальных материальных ценностей. Оборудование текстильных фабрик и колхозный скот, заводские станки и труппы театров перемешивались на стальных рельсах.
- Я вам что - волшебник! - кричал красноглазый от бессонницы начальник. - Сказано же, в первую очередь военные эшелоны.
- У меня скоропортящийся груз! - пыхтел толстяк. - Обязаны пропустить вагоны. Нам нужно в Куйбышев. У меня образцы элитной пшеницы.
- Вон эвакуированный ростовский детский дом уже неделю стоит в тупике, - вспыхнул железнодорожник, а ты про какую-то пшеницу!
Упомянутый эшелон чрезвычайно медленно тащился по степи, то и дело, останавливаясь, чтобы пропустить литерные поезда. Расстояние от Ростова до Сталинграда он преодолел за несколько недель.
- Так мы в лапы к немцам попадём! - ужасалась Дарья Ушакова, тридцатилетняя воспитательница детдома.
Некрасивая, полная женщина вздохнула и пошла, выполнять обязанности. Работы было много, воспитанников числилось под сто человек.
- К тому же ещё по дороге подкидышей подбираем! - неприязненно подумала она, вспомнив малыша, навязанного им на станции Миллерово. -  Годовалого мальчика назвали Колей, а фамилию ему записали Безродный. Пока доедем до Кирова, нахватаемся сирот как блох! 
Дарья никогда не была замужем и две вещи радовали её, еда и мужчины.
- Лучше бы приняли взвод военных… - от приятных мыслей она стыдливо раскраснелась и вспомнила недавний случай.
Их поезд надолго застрял около маленького разбитого бомбёжками полустанка. От него осталась бесформенная куча камней, семафор да кусок деревянного забора.
- Пыль и зной, - заметила заведующая заведением Мария Ивановна, мусоля папиросу, - кругом ни души.
- Только голая степь до горизонта… - согласилась Даша, она не хотела ни в чём спорить с начальством.
На главном пути притормозил военный эшелон. Молодые солдаты высыпали из теплушек разжиться жратвой. Кругом смех, маты и суматоха:
- Где тута можно отоварить продовольственные аттестаты?
Вдруг откуда ни возьмись, появились бойкие девчата в гимнастёрках. Прибежали зенитчицы, которые обороняли железнодорожный объект от немецких самолётов. Особенно выделялась симпатичная девушка, чёрненькая и весёлая. К ней вразвалочку подошёл высокий, кучерявый солдат и начал нашёптывать на ушко всякую чушь.
- Вот бы мне пообщаться с ним! - размечталась не целованная Дарья.
Взявшись за руки, они побежали к остаткам забора.
- Время военное, нельзя терять мгновения, - одобрила их действия Ушакова. - Я тоже долго не ломалась бы…
Раздался протяжный гудок паровоза, лязгающий эшелон тронулся.
- Лёвка-а-а! Скорей! - завопили товарищи красавца.
Солдат рванулся к последнему вагону, поддерживая галифе рукой.
- Неправда, что женщина сама не знает, чего хочет, просто каждую минуту она хочет другого... - неизвестно к чему сказала заведующая.
- Какая жалость! - огорчилась Даша. - Пришлось голубкам расстаться. 
Ребята помогли ему забраться в вагон, который набирал скорость.
- Куда же ты, солдатик, миленький, - закричала чёрненькая и одёрнула юбку защитного цвета, - имя хоть скажи!
- Воинский долг превыше всего! - весело крикнул он минутной подруге.
Они простояли на полустанке пока в небе не появились немецкие самолёты. Судя по виражам, охотились в степи за тащившимися поездами. 
- Где же наши истребители? - спросила побелевшая Мария Ивановна.
Даша увидела советский самолёт. Прижимаясь к земле, краснозвёздный истребитель не уходил, а улепётывал от противника, напоминавшего злую осу с ярко-жёлтым ободком на фюзеляже. Расстояние между ними быстро сокращалось, «мессер» выпускал очередь за очередью из своих пулемётов, но снаряды пролетали выше цели.
- Неужели собьёт изверг? - нервно гадали они.
- А наш вёрткий….
Очень скоро самолёты исчезли из глаз. Через час Ушакова увидела обломки истребителя и рядом с ними самого лётчика. Эшелон снова остановился, и Мария Ивановна закричала:
- Дети не смотрите туда!
- Гляньте вон крыло со звездой… - загалдели ребята.
 Тело было разорвано на куски и раскидано вокруг обломков. Из земли торчала нога, обутая в модный сапог. Глаза Даши не могли оторваться от другого сапога, валявшегося отдельно рядом с разрушенной кабиной. Из него виднелся кровавый обрубок ноги, верхние обнажённые осколки костей вызывающе белели.
- Господи, что же это?! - побледнела Дарья и прижала ладонь ко рту. - Ужас!
- Отвернись немедленно, - велела деспотичная заведующая. - Нечего здесь смотреть…
Дети притащили голову лётчика, она отлетела далеко вперёд.
- Бросьте эту гадость! - закричала Мария Ивановна.
Ушакова успела заметить, что из-под шлема пилота выделялись нос и глаза, до предела расширенные в предсмертный час, да так и застывшие в таком положении.
- Надо бы попытаться собрать по кусочку лётчика, - сморкаясь, сказала она, - выкопать хотя бы небольшую ямку, да и похоронить.
- Всех не похоронишь!

 

Продолжение http://proza.ru/2012/08/27/23