Эссе о ритуалах

     Обряды в политике очень важны, и бессмысленных нет среди них; ритуалы всегда могут дать понимание сущности власти в стране.
     Для простолюдинов всякие ритуалы – это признание своей покорности властям, а для правителей – подтвержденье собственного главенства.
     Если вдруг меняются в государстве ритуалы, то оно – в преддверии потрясений.
     Умные правители всегда со строгостью надзирают, чтобы подданные их соблюдали все положенные обряды для выраженья покорности. Но при этом правитель должен и сам не пренебрегать обрядами, привычными для его свиты и простонародья.
     Особенно ревнива к исполнению правителем всех ритуалов придворная свита; если он их не нарушает, значит, он подчиняется нужному челяди укладу.
     При заурядном или слабом правителе ритуалы и обряды создаются свитой, и цель их – оградить его от вредных для его челяди сношений и внушить ему неприязнь и презрение к черни. Правитель, презирающий народ, от него отторгнут, и в этом – главная цель лукавой свиты. Внешнее раболепие свиты мнится правителю подлинной властью; на самом деле он – игрушка интриг.
     Прихотям и капризам правителя потакает всячески его свита, и нужно ей, чтоб он понимал умом или подсознательно чувствовал свою бесполезность или вредность для народа, и неизбежно тогда пренебреженье интересами государства ради выгод своих придворных. Есть любовь, и есть страсти, но если страсти порой необъяснимы, то всякий любит только лестное мнение о нём. И всякий правитель, понимая разумом или чувством неприязнь народа к своей персоне, или чурается черни, или же злодействует…
      А теперь поразмыслим о ритуальных поездках российских правителей в первопрестольной; я был однажды свидетелем этого…
     По проспекту, запруженном машинами, промчался пестрый милицейский лимузин с мигалками и громкоговорителем; движенье уже было закупорено на окрестных улицах; автомобили простых смертных шарахались на обочины, возникали дорожные пробки, и, стервенея, бранились водители. Появился кортеж власти только через четверть часа, и мчал он на огромной скорости с сиплым воем сирен и с воплями хриплой охраны через то, что в народе кличут «матюгальниками». И всё это мне напомнило детскую сказку: «Загремел гром, заблистала молния, тучи застили солнце, и гудели вихри, и земля вздрагивала… это прилетел на крыльях Змей Горыныч, и был он мерзопакостным и жутким…
     И бывает такое в столице каждый день неоднократно. И я, скитаясь по улицам, думал о причинах такого действа.
     «Почему не катят правители скромно и не кичливо, а всегда с препонами для многих?.. И какая во всём этом цель?..»
     И я, до сумерек слоняясь по осенним закоулкам, вдруг решил, что такая чёртова езда организуется свитой для окаянного воздействия на психику правителя…
     Едва лишь кто-то вскарабкается или проскользнёт во власть, как его от подданных изолируют  весьма пагубным для его личности способом. Две недели такой вот обрядовой езды по столице, и правитель уже не вполне вменяем, его обуревает спесь, и его восприятие самого себя меняется решительно; себя начинает он мнить великим деятелем и едва ли не пророком, а народ – мелюзгой, чрезмерно склонной журить и хаять власть по любому, даже самому пустяковому, поводу, за чепуху. Блудливая же лесть свиты окончательно губит у правителя его благие для государства намеренья, даже если поначалу имелись они…
     Кроме разума у человека есть и подсознанье. И правитель не может если не умом, то подсознанием не понимать, что после такой ритуальной езды уже никто не поверит в его раченье о государстве и народе. И это подсознательное пониманье ещё более отторгает правителя от народа. И, кроме того, ещё и умом своим правитель не может не понимать, что причиняет горожанам своей ритуальной ездой очень многие неудобства, а нам очень часто становятся ненавистны те, кому сотворили мы зло…
     Ритуалы и обряды, создаваемые свитой, изолируют правителя от черни, ослабляют его разум ощущеньем собственной важности, делают падким на лесть и игрушкой своей челяди.
     Если правитель не изменил старые, традиционные обряды и ритуалы, значит, признал он над собою власть своей свиты…
     Иной политик может помыслить: «Все эти писанья – шелуха из слов, и плевать на вздорное витийство, лишь бы теперь я блаженствовал…». А затем мысленно присовокупит: «А народ есть быдло, и недостоин заботы о нём».
     И народу полезно помнить, что политики о нём непременно так подумают, если это им позволить. И очень опасны государству уничижительные мысли его политиков о своём народе.
     У всякого есть и мнение о себе, и своё восприятие себя. Но если мнение о себе запечатляется в рассудке и мыслях, то восприятие себя – подсознательно. Всякий о себе может думать возвышенно и лестно, ублажать гордость свою мнением о себе, как о полном совершенстве, и одновременно в подсознании  воспринимать себя глупцом и пакостником. Мнение о себе в разуме и восприятие себя подсознанием рознятся и порой бывают противоположными.
    В подсознании человек всегда честен с собою и справедлив к себе, и если он заслуживает кары, то оно увлекает его к самовозмездию, нудя к погибельным поступкам.
     Людей на поступки может подвигнуть и разум, и подсознание, но второе всегда сильнее. И если человек не любит и не уважает себя в подсознании, то оно его влечёт к каре и мукам. И если такой человек имеет власть, то к напастям и бедам влечёт он также и свой народ.
     И подтверждают это судьбы Адольфа Гитлера и Наполеона Бонапарта. Ведь у Гитлера имелась возможность сохранить свою жизнь, но воспринимал он себя подсознанием, как скверну, и оно влекло его к погибели. Но ведь и ужас телесной смерти очень силён, и, желая подольше отсрочить свою кончину, властелин заставлял народ свой длить бессмысленное сопротивленье… И Наполеон начал себя постепенно воспринимать подсознанием, как негодяя и отщепенца, и, карая себя, наказывал свою страну; нельзя иначе объяснить пагубные вторжения его в Испанию и Россию, ведь многие сразу поняли, что эти войны – ошибка и канун скорого краха…
     Но человек воспринимает себя подсознанием в зависимости от своих мыслей о других. Что о других в мыслях, то о себе в подсознании. Плохо думая о людях, нельзя воспринимать себя подсознанием хорошим. И чем больше в рассудке подлых и презрительных мыслей о своём народе, тем воспринимает себя политик подсознанием всё гаже.
     И следует знать, что любой человек, увлекаемый к каре подсознанием, уже утратил любовь к себе, а, значит, и свою волю. Любовь к себе я считаю духовным стержнем человека. Любовь к себе исчезает после того, как совершены поступки, в которых уже невозможно себя оправдать. И любой без любви к себе, без самоуваженья станет рабом того, кто его довёл до этого состояния…
     И вообразим теперь правительство из людей, лишённых уважения к себе, любви к себе, и своей воли…
     Оскверняя Божий мир, и сам привыкаешь существовать в скверне, во всём ей покорный…