Дело первое - Тень

Пресловие:К великому сожалению приходится выкладывать новую повесть в достаточно сыром хотя и вполне читабельном виде. В дальнейшем выложу обработанную версию.

Дело о тени.

Глава 1

Старый скрипучий дилижанс с грохотом промчался по мостовой, отчего одно из его расшатавшихся колес едва не отвалилось, - с тем, чтобы покатится дальше и жить собственной странной жизнью.  До предела натянув поводья, кучер остановил повозку, из которой, не медля хлопнув жалобно охнувшей дверцей, выскочила растрепанная девушка. Кучер лишь неодобрительно глянул ей вслед – запыхавшейся, с не убранными в прическу волосами, и с размазанным по лицу макияжем. Кажется, она плакала. Но узнавать это уж точно не входило в обязанности простого извозчика. Шумно сплюнув на мостовую, он щелкнул поводьями и, все также грохоча, умчался куда-то за поворот. А девушка осталась одна рядом с чуть покосившимся, но на вид довольно добротным, двухэтажным домом стоящим чуть на отшибе от основной улицы. Проржавевшая насквозь табличка выдавала в нем гостиницу, но что-то подсказывало девушке - не пользующуюся особой популярностью. Робко и еле слышно она постучала в обитую пурпурной тканью дверь и сама почти не услышав стука. За дверью, однако, откликнулись старческим кряхтеньем и звуком шаркающих шагов. Через несколько мгновений щелкнул какой-то из внутренних замков, и абсолютно бесшумно дверь чуть приоткрылась, явивши миру сморщенную, но не лишенную приятных черт, физиономию хозяина гостиницы.
-Милая леди, я могу вам чем-то помочь? Видите ли, я уже несколько лет не сдаю комнаты и живу здесь лишь с сыном и...
-Мне сказали что здесь я могу найти детектива. Некоего Винсента Эшли, - несмотря на растрепанный вид, девушка говорила очень четко и внятно, а глаза ее будто остекленели, смотря сквозь собеседника.
-А, так вы к Винсенту?! Конечно-конечно, проходите, юная леди, он сейчас у себя наверху.
Хозяин гостиницы чуть посторонился, пропуская девушку и не переставая улыбаться. Странным образом практически беззубая улыбка красила его, придавая абсолютно беззаботный и беззащитный вид. Холл старой гостиницы утопал в мягком свете двух светильников. Покосившаяся стойка со старым звонком и облупившейся краской, кажется, давно просилась на покой, как и выцветший кремовый диван в углу. Пол, даже укрытый мягким ворсистым ковром, безбожно скрипел, а витая лестница на второй этаж своим видом не вызывала ничего, кроме задумчивости и вполне логичного желания даже не ступать на это обветшалое чудо ногой. Девушке было, впрочем, уже все равно. Она даже не обратила внимания на фамильярность хозяина гостиницы, который поддержал ее за локоток, помогая подняться на первые две окончательно сгнившие ступеньки. Он, впрочем, тут же удалился – абсолютно бесшумно, как ко всему привычная тень. Чуть опираясь на покрытые дешевым лаком перила с расшатанными балясинами, девушка не без труда забралась наверх – в полутемный коридор с немногочисленными дверьми. Лишь одна из них выглядела хоть немного презентабельно и, сделав выбор, девушка уверенно двинулась прямо к ней, на ходу отмечая, что второй этаж выглядит гораздо приличнее и ухоженнее первого. На робкий стук ответа не последовало и, уже не так робея, девушка толкнула дверь и вошла в комнату. И замерла на пороге, пораженная диким контрастом. Она будто шагнула из тьмы в царство света, озаренное десятками светильников, отражающихся в бесконечном множестве зеркал. А их здесь было не меньше сотни. Маленькие и большие, огромные, и висящие прямо на стенах вместе с портретами давно ушедших великих деятелей и мужей. Мебель и даже шкафы – все было увешано зеркалами, будто владелец комнаты был помешан на них, не в силах оторваться от своей прекрасной внешности. И если первое впечатление от гостиницы вполне соответствовало тому человеку, о котором была наслышана девушка, то его комната окончательно сбила ее с толку. Она даже забыла о слезах шагнув в прекрасное золотистое царство света и отражений, в котором ее маленькая фигурка мгновенно утонула, будто щепка в зеркальном океане.
-А вам не говорили, что взлом чужого жилища карается по закону, – странный свистящий шепот над самым ухом заставил девушку вздрогнуть и невольно вскрикнуть от неожиданности, возвращая в реальный мир. Она резко обернулась, чтобы лицом к лицу столкнутся с хозяином комнаты - очень худым и высоким, мрачною тенью возникшим за ее спиной. В толстых линзах его круглых желтых очков, девушке показалось, мелькнул зловещий зеленый огонек с тем, чтобы тут же погаснуть.
-Я… я не…
-Вы стучали, да знаю, – голос Винсента неожиданно поскучнел и стал вполне обычным, не вызывающим суеверного ужаса и недоумения, скорее даже усталым и не выспавшимся. – И вы достаточно смелы. Но все же позвольте спросить: что вам от меня нужно? – говоря это, он мягко переместился в глубь комнаты и уселся на роскошный диван бордового цвета. Он выжидательно уставился на девушку и сделал приглашающий жест, указывая на кресло напротив. Робея, она мелкими шажками двинулась в указанном направлении и села на указанное место, чисто автоматически взяв протянутый бокал с вином. Только теперь она смогла полностью разглядеть собеседника и невольно замолчала разглядывая Винсента. Высокий, в плотно облегающей белой рубашке, черных отутюженных брюках и жилетке с множеством карманов, он чем-то напоминал ученого. Роскошные седые усы и козлиная бородка придавали единственное, пусть и непонятное выражение нестарому, в общем, но будто высушенному лицу. Глаза он прятал за круглыми очками с желтоватыми линзами. Лишь кустистые сведенные брови выдавали чуть задумчивое и застывшее выражение лица. Иссиня-черные волосы были седыми через прядь – выдавая скорее не возраст, но пережитое. Ладони в белых перчатках он скрестил на груди и, закинув ногу за ногу, чуть наклонил голову, будто давая девушке разглядеть и оценить себя со всех сторон. Словно нотка этого странного самолюбования забавляла его, привнося непонятное удовлетворение.
-Итак? – Винсент первым нарушил затянувшееся молчание, пригубляя вино из второго бокала.
-М..мменя зовут Мария. Мария де Ла’Шер. К вашим услугам мне посоветовала обратится подруга… Алия Кордэ.
-Алия? – Винсент чуть приподнял бровь, задумчиво оглядывая комнату, – Ах, Алия! – кажется, его взгляд зацепился за что-то позади девушки и он расплылся в довольной и неожиданно искренней теплой улыбке. Невольно обернувшись, Мария увидела висящее на стене ажурное зеркало, и ей стало не по себе. Это зеркало она видела до того много раз. В спальне подруги.
-Да, я помню Алию. Прекрасная девушка, да и дело ее стоило того, – Винсент не перестал улыбаться, но теперь его улыбка была больше похожа на застывший оскал, – Я согласен вас выслушать и рассмотреть ваше дело.
-Мой….мой….жених – и в этот момент Марию прорвало. Слезы хлынули ручьем и она начала рассказывать. За несколько дней до этого жених Марии – не богатый, в общем,  неплохой романтичный юноша начал странно себя вести. Он шарахался от каждой тени, боялся каждого угла. А накануне… полиция выловила его тело под городским мостом. Юноша совершил самоубийство. Выловившие его полисмены говорили о диком ужасе, застывшем на лице парня.
-Он…он не мог это сделать! Мы уже готовились к свадьбе, и все было так прекрасно! Даже мнения отца мне уже было не так важно! Я бы сделала все, чтобы быть с ним, – Мария снова разрыдалась, окончательно размазывая по лицу остатки макияжа. Но Винсент не сделал даже движения по отношению к ней. Он лишь задумчиво покрутил бокал с остатками вина в руке и с тихим стуком поставил его на стол.
-Сколько вы готовы заплатить за раскрытие этого дела, и какую цену взять с убийцы, коли таковой найдется? – его голос был сух и официален, но в нем мелькнули прежние зловещие нотки. Мария подняла голову и впервые за все время разговора в голосе девушки прорезалась твердость сквозь которую отчетливо сквозил гнев:
-Я хочу, чтобы убийца Томаса заплатил самую страшную из возможных цен. Я не хочу предавать его обычному суду. Я хочу, чтобы все было по справедливости! – Ее голос сорвался на крик, и она бухнула на стол тяжелый кошелек, из которого шустро покатилась маленькая серебряная монетка. Винсент остановил ее пальцем, чуть покачал вперед-назад и снова улыбнулся – на этот раз весьма доброжелательно и спокойно. Словно в его арсенале лицевых масок не было ничего, кроме различного сорта улыбок.
-Меня устраивают ваши условия. Есть лишь одна маленькая доплата которую я прошу в случае успешного выполнения дела.
-Какая же?
-Одно из ваших зеркал.

* * * * *

Холодный ветер от реки со свистом врывается в уши. Придержав едва не улетевшую широкополую шляпу и поплотнее закутавшись в тяжелое кожаное пальто, Винсент задумчиво сплюнул на мостовую и начал спускаться по лестнице. Он не любил приниматься за дело на следующий день после смерти. Слишком мало улик оставалось на месте и еще меньше возможных следов. Холодный осенний ветер тяжелыми каплями дождя ударил ему в лицо, и Винс брезгливо поморщился, чувствуя противную холодную сырость. На мосте, конечно, не осталось никаких следов. Толпы зевак и полисмены затоптали уже все, что могли, и до блеска отполировали перила моста, где могли остаться отпечатки пальцев юноши. Темная муть воды хранила лишь молчание. Конечно, нырять он не собирался. Но оглядеть набережную под мостом было не лишним. Чем, естественно, не стали заниматься полисмены при столь явном «самоубийстве». Глухо фыркнув, Винсент тяжело вздохнул и облокотился на массивные чугунные перила, ограждающие берег реки. К личным вещам юноши не было никакого доступа, как и к его телу. Даже обратившись к Эдью, он вряд ли бы добился успеха. Похороны состоятся на следующий день. А это значит, что времени совсем мало. Винсент достал из кармана часы на тонкой серебряной цепочке. Пять пополудни. Задумчиво проводив взглядом новенький дилижанс, едущий мимо, он потянулся к внутреннему карману и закурил, задумчиво глядя в быстро темнеющее небо. Трубочный табак нравился ему несоизмеримо больше этих новомодных крученых сигарет, но они были гораздо удобнее в дороге. Докурив он выбросил окурок в реку и, еще раз вздохнув, направился прямо под мост, вглядываясь в сгущающиеся тени.
Ему не пришлось долго искать. Даже несмотря на очки, он без особого труда выудил из кучи сваленного под аркой моста мусора относительно новенький и чуть помятый ботинок с огромной грязной кляксой на носке. Всего несколько минут поиска, а он уже чувствовал, что нашел то единственное, что вообще могло ему здесь пригодится. Он шумно втянул воздух и…
«-Нет! НЕТ! Пожалуйста! Я буду молчать! Нееееееет!....»
Крик, полный ужаса, все еще звенел в его ушах, когда Винсент осклабился, будто собака, взявшая верный след. Ловким, почти неуловимым движением он резко развернулся и вприпрыжку помчался по лестнице вверх с тем, чтобы запрыгнуть в ожидающий на мосту дилижанс. Буквально за мгновение до того, как сесть в него, он обернулся на мгновение и бросил ботинок в реку. В нем больше не было нужды.

Глава 2.

«-Да, да как раз перед этим он купил пару новых ботинок. Полиция сказала, что один из них, наверное, смыло водой, или он слетел с его ноги когда….когда Томас…»
Слова Марии все еще звучали в его голове. Винсент снова закурил, несколькими часами позже дожидаясь полного наступления ночи в небольшой аллее перед городским моргом. Ответы на некоторые вопросы можно было получить лишь здесь. А ждать… ждать он привык. Так ждет злобный волк на цепи, терпеливо и жадно, первой же оплошности зазевавшегося «хозяина». Чтобы в мгновение ока разорвать ему глотку.
Поздний вечер сменился ночью, и город постепенно затих, лишь редкие прохожие иногда прошмыгивали вдоль улиц, чтобы быстро исчезнуть в сгустившихся тенях. Звезды одна за другой медленно зажглись на небосклоне, а за ними выкатилась и луна, мертвенно-бледным сиянием озаряя уснувший беспокойным сном город. Винсент двинулся вперед очень медленно, будто нехотя, но при этом абсолютно бесшумно. Даже окованные серебром каблуки его сапог, обычно вызывающе цокавшие по мостовой, сейчас будто замолчали, не производя ни звука. Скинув тяжелый плащ перед витой оградой морга, он сначала просунул между прутьев шляпу, а затем пролез и сам, негромко крякнув и едва не застряв. О безопасности мертвых особо никто не заботился, но и здесь был сторож, привлечь внимание которого было крайне нежелательно.
Парадная дверь была закрыта на тяжелый засов. Однако, обойдя здание, Винсент убедился в наличии света в задней комнате – у черного входа. Очень осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, он просунул лезвие карманного ножа в дверную щель, стараясь подцепить внутреннюю защелку. Это удалось далеко не с первого раза, и Винс изрядно попотел, поддевая неудобную железку. Дверь тихонько скрипнула, открываясь, когда он потянул ее на себя и шагнул в освещенный проем. Сторож не спал. Кажется, играл в кости сам с собой, и неожиданное появление незваного гостя вызвало у него секундный ступор.
-Эй, какого…
Договорить Винсент ему не дал. Стремительным рывком он преодолел разделяющее их расстояние и ударил правой рукой, метя в переносицу сторожа. Немолодой, в общем, но тертый калач, тот, однако, успел дернуть головой и, поняв что с ним не шутят, вскочил, с грохотом опрокидывая стол. Винсент рванул влево, едва не оскользнувшись на покатившихся по полу костях, обходя перегородивший проход стол. В эти драгоценные секунды сторож успел выхватить дубинку и с неразборчивым ругательством бросился на ночного гостя. Впрочем, толку в его движениях было не особенно много. Ловко пнув противника под колено, Винсент перехватил уже опускавшуюся ему на голову дубинку и, крутанувшись вдоль оси, отправил сторожа в кратковременный, но живописный полет прямо в крепкую кирпичную стену. Утробно хрюкнув, он выронил дубинку и сполз на пол, сгорбившись там кучкой неопрятного мяса. Тяжело дыша, Винс вытер пот со лба – стычка занявшая несколько мгновений будто отняла все его силы. Осторожно изъяв у сторожа дубинку и, убедившись в наличии у того пульса, он прикрыл дверь и двинулся во внутреннее помещение морга с тем, чтобы побыстрее выполнить задуманное.
Тело Томаса он легко узнал по фотокарточке, которую ему отдала Мария а через несколько минут кропотливых поисков обнаружил и его вещи. Ботинок оказался в самом деле один точь-в-точь такой же, как найденный под мостом. Удовлетворительно хмыкнув, Винс пошарил в карманах  брошенного неопрятной вонючей кучей пальто юноши. Расческа, тюбик какого-то выцветшего отсыревшего крема, маленький перочинный нож и горстка мелочи. В брюках также ничего не оказалось, и Винсент разочарованно вздохнул, вытряхивая недорогую порванную рубашку. Сырой клочок бумаги шлепнулся на пол, привлекая внимание и, уже заинтересованно, Винсент откинул рубашку в сторону и, стараясь окончательно не дорвать его, осторожно поднял. Бумага сильно отсырела и местами посинела от протекших чернил, поэтому он не стал разворачивать листок, а просто убрал в один из многочисленных карманов безрукавки. Чувство внутреннего удовлетворения уже начало завладевать его сознанием, но оставалось еще одно небольшое, пусть неприятное, но необходимое дело. Откинув простыню, которой застлали тело, Винсент начал вдумчиво изучать погибшего, едва касаясь его тонкими пальцами. Первое что привлекло его внимание – явственные синяки на правой руке юноши. И отдавленный палец на ноге – как раз на той, на которой не хватало ботинка. И застывшее на лице выражение безотчетного ужаса - то самое, про которое, по словам Марии, говорили полисмены. Винсент повел плечом, застилая труп обратно, и вернулся в комнату сторожа, задумчиво закурив. Сняв перчатки, он кинул их прямо в топку небольшой угольной печки, стоящей в углу. Туда же через мгновение отправился и окурок. Крякнув от тяжести, Винсент с трудом приподнял от пола тяжеленного сторожа и, кое-как дотащив того до спального тюфяка, уложил бедолагу. Достав из кармана брюк маленькую кожаную фляжку, он влил несколько добрых глотков в рот сторожа и поспешно удалился, пока тот не пришел в себя. Теперь если бедолага что-то и вспомнит, то ему особо никто не поверит – слишком силен будет запах рома по утру.
А утром…. Утром его ждут похороны юноши и разговор с его родственниками и Марией. Винсент подобрал так и оставшийся лежать у ограды плащ и скрылся в темноте, возвращаясь в гостиницу, за долгие годы ставшую его домом.

Глава 3.

Холодное октябрьское утро не отличалось особой пасмурностью или особо ярким, будто издевающимся, солнцем. Оно просто было в пелене серых туч, будто замершее в тишине над кладбищем. У Томаса оказалось не так много родственников – лишь убитая горем мать да несколько близких друзей, скрюченных страшным горем и утратой. Говорить с ними не было особого смысла. Да и Мария еле держала себя в руках, чтобы не разрыдаться и не бросится на шею к умершему любимому. Кажется, лишь присутствие Винсента сдерживало ее. И это странное, но очень четкое знание, неимоверно забавляло его. Он даже немного улыбался из под густых усов, чуть склонив голову так, чтобы тень от шляпы прикрывала его лицо. Смерть, если перестать относится к ней как к чему-то особому, достаточно буднична и сера в своей сути. А вот люди, кого она коснулась, -  смешны и жалки.
-Вы можете говорить, или мне подождать окончания церемонии? – тон детектива был официально сух и лишен какого-либо намека на эмоции. Собственно, их и не было.
-Нет… - Мария немного отвлеклась, будто стряхивая с себя оцепенение – Спрашивайте, что хотели.
-Формуляр вопроса, в общем-то, стандартный, – Винсент улыбнулся, и в этот раз это была улыбка затаившейся змеи. – У вашего возлюбленного были недоброжелатели?
Мария неопределенно мотнула головой, закусив губу. В ее глазах застала боль и полная разбитость. В этот момент она еле сдержала слезы.
-А были ли противники у вашего брака?
-Отец… он уже давно просватал меня за Эдварда. Но…но он не мог. Отец не такой! Он человек старых традиций и просто считает, что благородной девушке вроде меня…
-Я понял вас. А этот Эдвард?
-Обычный хлыщ, – Мария фыркнула, не скрывая отвращения. – Он думает, что никто не знает о его постоянных поездках в квартал Красных Фонарей. А также о его увлечении выпивкой и азартными играми.
-Очень интересно. Что-то еще?
-Нет… Вы знаете… у меня есть подруга – Вилия. Вилия де Бруше. Она-то и познакомила меня с Томасом в свое время… они учились вместе. Быть может..?
-Да, я Вас понял, – Винсент чуть поклонился и протянул Марии бумажку, чтобы она записала адрес подруги. Забрав листок и мельком глянув на записанное, он чуть козырнул шляпой и, не говоря более ни слова, удалился, вызывающе цокая подковками сапог. Здесь ему делать было более нечего.
Первым пунктом назначения стал дом Марии. Ее отец Марк де Ла’Шер – высокий и сухопарый джентльмен в строгом костюме – сначала вовсе оказался впускать детектива в дом, но, услышав имя дочери, немного смягчился и предложил выпить чаю. Винсент прошел в маленькую уютную гостиную, по пути отмечая не очень богатую, но качественную добротную обстановку. В этом доме дворянский дух жил сам по себе и без внешнего лоска, столь присущего молодым семьям. Слуга, еще более чопорный, чем хозяин дома, принес им по небольшой чашке черного чая и, удовлетворенно вздохнув, Винсент опустился в кресло. Сейчас в его образе не было ничего странного или предосудительного, лишь глаза были скрыты за неизменными очками. Он вытащил из-за пазухи трубку и чуть приподнял бровь, как бы задавай немой вопрос. Марк утвердительно кивнул и сам достал почти такую же трубку, только чуть более темную и старую. В это мгновение они стали даже чем-то неуловимо похожи, но Винсент нарушил молчание сразу после первой неглубокой затяжки.
-Я думаю, Вы догадываетесь, многоуважаемый господин де Ла’Шер, по каким вопросам меня занесло в ваше несомненно уютное семейное гнездышко?
-Будьте добры, не столь фамильярно, – Марк скривился. В его выцветших глазах блеснули недобрые холодные искорки. – Вы пытаетесь доказать, что этот юный оборванец не покончил жизнь самоубийством?
-Более того, я могу это утверждать, – Винсент сделал неопределенный жест рукой, едва не высыпав пепел из трубки на персидский ковер. – У меня уже собрана часть доказательств, и я лишь ищу дальнейшие ниточки, ведущие меня к правильному ответу.
-Ответу на что? – глаза Марка чуть сузились, хотя на его лице и не дрогнул ни единый мускул.
-Ответу на то, кто убил Томаса Браунфильда, – в голосе Винсента слышалось почти ликование вперемешку с глубокой пафосностью и наигранностью самого момента… Конечно, он блефовал, блефовал нещадно и глупо, будто ожидая какой-то реакции. Но Марк лишь покачал головой, почти брезгливо ставя на стол чашку с недопитым чаем. Он словно растаял – ожидая наткнутся на лютого матерого волка от сыска, а столкнувшись с неопытным щенком с детским складом ума
-Если у Вас все, то я попрошу Вас удалится, монсеньор. В моем доме нет места построению глупых и наивных теорий, а также здесь не особо часто привечают сказочников.
-Конечно, как Вам будет угодно, – Винсент чуть поклонился и отвернулся, скрывая хитрую улыбку. Он сделал свои, только ему понятные, выводы.
Следующим пунктом назначения был названный «жених» Марии – Эдвард. Выловить сего субъекта оказалось не так и сложно. Винсент нашел его именно в том кабаке, на который ему казала Мария. Гораздо сложнее оказалось привести его в чувство, что, впрочем, удалось после пары хороших затрещин и кувшина хорошего александрийского вина для задабривания. Окончательно размякнув, Эдвард тут же начал сорить деньгами направо и налево, заказывая как можно больше выпивки, и усадив на колени одну из местных девиц. Винсент наблюдал за этими манипуляциями с нескрываемой брезгливостью и завал вопросы очень скупо, стремясь как можно быстрее отвязаться от пьяницы. Наконец, не получив от него ничего путного, он со вздохом встал и вышел вон не сказав ни слова. Еще один узелок и несколько потраченных впустую часов.
До дома Вилии нужно было пройти всего лишь пару кварталов, и Винсент двинулся по улице, вызывая недоуменные взгляды прохожих одним своим эксцентричным видом и будто зависшей над ним тяжелой мутной аурой. Ему уже не хотелось курить, да и воздух легкие забирали скорее по привычке - очень медленно, будто во сне, с чуть слышным тонким свистом. Не дойдя до места назначения несколько метров, он замер, опершись на фонарный столб, и дрожащей рукой проводя по усам. Сердце, будто угодившее в пустой мешок, застучало очень гулко, набатом отдавая в уши. Леденящий холод промозглого вечера забрался под рубашку, обнимая  костлявыми и тонкими руками и заставляя волосы встать дыбом от странного и неприятного ощущения. И в этот момент Винсент захохотал. Громко и истерично, на всю улицу, вцепившись руками в плечи и до боли сжимая их, скомкав даже толстую кожу плаща. Тряхнув головой и не обращая внимания на застывших вокруг людей, он, кажется, успокоился и решительно двинувшись к нужному дому.
Вилия оказалась невысокой, очень ухоженной и милой девушкой с шикарными длинными волнистыми волосами, убранными в аккуратный хвост. Она казалась какой-то замученной и усталой, но встретила гостя мягкой улыбкой, даже не обратив внимания на его внешний вид и взъерошенные волосы, неопрятными пучками торчащие из-под шляпы. Ее дом оказалася под стать хозяйке – милым и уютным, наполненным мягким оранжевым светом. И Винсент немного успокоился, окончательно придя в себя.
-Вы пришли расспросить о Томасе, так ведь? – Вилия покачала головой. – Мария мне все рассказала, и мне кажется, она правильно сделала. Я тоже не верю, что Том….Томас мог покончить с собой.
-Вы его хорошо знали?
-Конечно! Мы учились вместе, – девушка чуть покраснела и отвела глаза, стараясь скрыть стеснение. – Очень долгое время. И я все еще не верю в его смерть, – голос девушки потускнел и она опустила плечи, будто на мгновение утратив былой мягкий свет.
-И что заставляет Вас верить в это? В то, что он не прыгал с моста.
-Его убили! Я знаю это абсолютно точно, – Вилия подняла голову, и в ее глазах блеснул злобный огонек.
-О! – Винсент подался вперед, и в это мгновение его очки немного сползли на нос. – И кто же? Может быть, Вы раскроете мне эту маленькую тайну?
-Я… я не уверена, – Вилия покачала головой – Был один случай…
-Случай?! Вы хотите помочь мне узнать, КТО  убил Вашего друга, или так и будете ломать комедию, строя из себя не пойми что? – голос Винсента стал очень жестким и грубым, и в этот момент Вилия вздрогнула, едва не заплакав и отвернувшись в сторону.
-У Тома…Тома оставались небольшие долги перед Джеком. Джеком Салли – он… лидер нашей местной небольшой банды. Джек сначала учился вместе с нами и даже пытался ухаживать за мной, но потом скатился по черной дорожке и стал промышлять воровством. Они, по сути, безобидны, его банда… но они с Томом постоянно дрались и очень не любили друг друга. В последний раз, когда они помирились, – Том занял денег у Джека. Ну… чтобы сводить Марию в театр,  и так и не вернул их… Но я правда не верю что из-за такой мелочи…
-Верить или нет, дело только Ваше, – Винсент растянул губы в подобии улыбки и встал, беря со стола шляпу. – Я еще навещу Вас.
А затем он быстро развернулся и вышел, оставив после себя запах табака и недорогого одеколона с каким-то древесным запахом. А Вилия заплакала, чувствуя себя абсолютно разбитой и уставшей.
Винсент вернулся домой уже под вечер - в забрызганном грязью плаще, с сырыми волосами и последней оставшейся сигаретой в руках. Невозмутимо кивнув открывшему дверь хозяину гостиницы, он бросил на стойку мелкую монетку и привычными движениями взошел по лестнице, не издав почти не единого звука, доставая на ходу трубку. Войдя в комнату, он даже не стал зажигать светильники, довольствуясь лишь отсветом каминных углей. Скинул плащ, шляпу и сапоги, а также, впервые за долгое время, сняв очки. Небрежными неторопливыми движениями Винсент очистил стол от мелкого мусора и взял с каминной полки лежавшую там газету. Теплая и сухая бумага приятно согрела руки, но он даже не глянул на заголовок, осторожно перевернув пару страниц. Там, аккуратно разложенный, лежал давешний листок с почти смытыми чернилами, который Винсент нашел в рубашке Томаса. Различить написанное было практически невозможно, так хорошо постаралась вода, но Винсент не собирался сразу сдаваться. Тонким пинцетом подцепив листок, он перенес его на стол и осторожно, чтобы не порвать, чуть растянул края, придавив углы лампой и одной из лежащих на столе книг. Перебирая гремящие склянки в одном из ящиков стола, Винсент в какой-то момент нашел то, что ему было нужно и, удовлетворительно хмыкнув, извлек на свет колбу с мелким порошком мягкого синеватого цвета, которым он тут же дозировано начал посыпать бумагу, стараясь покрыть ее как можно более меньшим и ровным слоем. Затем, подождав несколько секунд, он аккуратно сдул порошок и приблизил лицо к бумажке, стараясь разглядеть хоть что-то. И это ему удалось, хотя и далеко не сразу. Писавший записку делал это в спешке, отчего на тонком листе остались вдавленные следы, часть из которых теперь удалось рассмотреть. Винсент просидел так несколько минут, выписывая что-то левой рукой прямо на газету. А затем, откинувшись на стуле, он задумчиво закусил кончик трубки, глядя в ночь за окном. Где-то в переулке тоскливо завыла голодная псина…

Глава 4.

Город, живущий по законам дикости, обречен на вымирание. Город, построенный на порядке и правилах, выжрет себя изнутри. И лишь у города, где с безразличным лицом проходят мимо дикости с тем, чтобы потом за чашкой чая рассуждать о порядке, есть непонятно откуда взявшийся, но все таки, шанс на выживание.
Винсент особо не церемонился с методами, встретив Джека Салли и его банду. Его не волновали ни сломанная нога первого бандита, преградившего ему путь, ни отрезанные верной шпагой пальцы второго. Гораздо больше его занимало перекошенное диким ужасом лицо самого Джека, который в этот момент, кажется, был готов отдать все, что имел, лишь бы оказаться где-нибудь подальше от родных улочек и странного незнакомца. Винсент, однако, не дал ему даже шанса на бегство, прижав к грязной стене дома и уперев шпагу прямо в грудь бандита, едва-едва не продырявив толстую куртку последнего.
-Чччто вам нужно? - отчаянно пытаясь справиться с прыгающей челюстью, Джек мгновенно покрылся испариной. В его голове в этот момент проносились лишь обрывки молитв и все мыслимые и не мыслимые проклятья на голову пришедшего за ним маньяка. Винс в это же время будто наслаждался его противоречивыми чувствами, чуть заметно улыбаясь из-под усов.
-Мне нужно имя убийцы Томаса Браунфильда.
-Тома?! Нннет, нет! Я не убивал его, клянусь!
-Правда? – Винсент чуть отодвинул шпагу, продолжая ухмыляться. - А если я спрошу чуть настойчивее? – с этими словами он чуть сдвинул руку и сильнее надавил на рукоять шпаги, так что острие проткнуло толстую куртку и уперлось в кожу бандита.
-Клянусь! – Джек аж взвыл, едва сдерживая мочевой пузырь от опорожнения. – Я…я отправил двоих ребят, чтобы вытрясти с него долг, но я не приказывал им убивать его! Клянусь!
- Что мне твои клятвы, шелудивый пес, – Винсент фыркнул, чуть отодвигаясь и надевая маску полного безразличия. – Где эти люди?
-Я…я не знаю…Нет! Нет, стой, пожалуйста! Я правда не знаю! Оба пропали в тот же вечер, когда я отправил их за Томом!
Он не врал. Нутряным чутьем Винсент действительно знал это. И от этого становилось вдвойне обиднее. Такая редкая мышка, с которой можно поиграть, оказалась настолько трусливой, что сразу же выложила на стол все карты, отчаянно не желая играть. Еще раз фыркнув, Винсент наградил бандита тяжелым ударом кулака в лицо, отчего у того, кажется, выпало несколько зубов и, не оглядываясь, вынырнул из переулка, пряча в ножны перепачканную кровью шпагу. Молоденький констебль-полисмен по другую сторону улицы сделал отсутствующий вид и, насвистывая нехитрый мотивчик, побрел вдоль по мостовой, старательно не замечая укутанную в плащ зловещую фигуру.
Получасом позже Винсент уже сидел в маленьком тесном кабинете, заваленном кипами старых бумаг и пил дешевый кофе прямо из турки, заворотив на стол сапоги и с нескрываемым интересом наблюдая за копошащимся в бумагах собеседником. Им оказался невысокий, практически лысый человечек, страдающий одышкой, с выцветшими бровями и непонятными остатками волос над ушами и затылке. Одет он был в заляпанные жиром штаны с подтяжками и некогда белую, а нынче грязно-желтую рубашку, со следами чернил, крови и масла.
-Низко же ты опустился, Эдью. О, как же низко, мой добрый друг!
-Время течет и все меняется, – не отрываясь от бумаг, Эдью неопределенно мотнул головой, одновременно делая неопределенный жест пальцами. Словно взводя курок револьвера. – А тебя я, смотрю, годы словно и не тронули. Трудно было заподозрить в этом засаленном взгляде хоть какое-то чувство, но Винсент чуть напрягся, натягивая вынужденную улыбку. Слишком многие расслаблялись при виде этого «книжного червя» и слишком многие поплатились за это - каждый в свое время.
-Как видишь, здоровое питание и активный образ жизни дают о себе знать.
-Ага, а также постоянное курение, беспробудный алкоголизм – и притом совсем не пьянея! Ну и, конечно, бабы. Когда ты уже, наконец, остепенишься, Винс? Неужели ты так сильно любил Марти…
-Замолчи! – с грохотом ставя сапоги на пол, Винсент плавной змеей придвинулся к столу, и в его голосе было слышно самое настоящее шипение. Так кобры предупреждают о броске на беззащитную жертву. – Никогда не смей произносить это имя.
-Хорошо, хорошо, Винс, – Эдью примиряющее поднял руки, опуская взгляд. – Как там, говоришь, звали этих бандитов?
-Пиноч и Кляуза, – Винс снова отодвинулся, поправляя съехавшие на нос очки.
-Мда, забавные имена. Да, эта парочка проходила через отделение. Правда, оба достаточно…мимоходом.
-В каком это смысле? – Винс озадаченно приподнял бровь.
-Не знаю уж, что у них там произошло, но этот твой Кляуза прикончил Пиноча. А затем пытался и с собой покончить. Бесился, орал как резаный, а потом затих. Только бормочет себе под нос всякую ерунду. Так что оба они к нам более не относятся. Один в морге, второй в психушке. Как видишь, полиция сделала свое дело, – Эдью виновато развел руками, однако не смог скрыть яда, проскользившего в голосе. Словно ему и самому очень не нравилась сложившаяся ситуация внутри неподконтрольных ему органов власти.
-Точно также как и в деле о «самоубийстве» того паренька. Что ж, это лучше, чем ничего. Спасибо, Эдью, – Винсент поднялся из-за стола, с тяжелым вздохом нахлобучивая шляпу.
-Всегда пожалуйста, Винс, заходи как-нибудь. Не по делу, а просто так. Я здесь, как видишь, практически заперт наедине с этой кипой бумаг, – в голосе Эдью сквозила абсолютная тоска и безысходность, но Винсент даже не обернулся, лишь на прощание хлопнув жалобно скрипнувшей дверью.
Холодный вечерний ветер ледяными руками прокрался под плащ, обнимая и без того озябшее тело. Винсент нервно закурил трясущимися руками, едва не роняя сигарету. Дыхание вырывалось из груди со всхлипами, а на лбу выступил пот. Он так и встал на улице у полицейского отделения, прислонившись спиной к стене и не замечая сползших на нос очков. Очередной порыв ветра сорвал шляпу с его головы, ероша волосы, но он не заметил даже этого, безучастно смотря в быстро темнеющее небо. Лишь полчаса спустя он встряхнул головой, словно скидывая непонятное оцепенение и, удивленно моргнув, огляделся. Поправил очки и, пожав плечами, чуть шатаясь, побрел вверх по улице. Щелкнув пальцами при виде вставшего на окраине улицы дилижанса, Винсент удовлетворенно улыбнулся. В этот вечер осталось еще одно незавершенное дело.
Хиндрат Апикью. Такое странное имя как нельзя больше подходило эксцентричному молодому человеку, оказавшемуся ассистентом главного врача в психбольнице. Невысокий кудлатый, с непонятно как постриженной бородой и красными от недосыпа глазами, он двигался очень резко, постоянно размахивая руками и периодически переходя с шепота на громкие восклицания, будто и сам являясь не совсем нормальным. Деньги он, впрочем, взял безропотно и с благодарной улыбкой повел детектива по коридорам заведения, что-то увлеченно рассказывая. Винсент откровенно его не слушал, задумчиво почесывая бородку. Легкий озноб проходил по его коже каждый раз, когда они проходили мимо комнаты буйных и те в припадке бессилия бросались на двери, что-то бессвязно бормоча или вовсе крича. Но, в то же время, это забавляло его. Рот детектива чуть приоткрылся в улыбке, обнажая ровные зубы, и даже Хиндрат на мгновение замолчал передернув плечами, когда увидел ее.
-Он здесь, многоуважаемый… - ассистент открыл двери маленькой комнаты и чуть отошел в сторону, чуть поклонившись, изображая при этом поведение услужливых дворецких. Винс не обратил на это ровным счетом никакого внимания и жестом показал закрыть за собой дверь, одновременно снимая перчатки. Кляуза лежал в самом углу, связанный по рукам и ногам и тихонько поскуливал, трясясь, будто в ознобе. В мутных серых глазах застыл безотчетный страх, с уголка губ медленно стекала тягучая слюна.
Брезгливо поморщившись, Винс подошел ближе и сел на корточки, разглядывая бандита. Как мог внешне здоровый человек сойти с ума буквально за один вечер? Или что заставило его это сделать? Винсент не собирался искать ответа на эти и еще многие другие вопросы, что задал бы любой нормальный человек. Вместо этого он ударил Кляузу. Коротко и жестко, едва не выбив ему зубы. А потом еще раз. И еще. Бандит сначала заныл, а потом и вовсе взвыл от боли, сжавшись в клубок и стремясь хоть как то укрыться от безжалостных кулаков. Брызнула кровь из разбитого носа, запачкав рубашку детектива но он не остановился, продолжая наносить удары. Методично и без единой эмоции, он бил и бил, пока бандит не скорчился на полу в позе эмбриона, тихонько поскуливая и пряча заплывшее лицо в коленях.
И в это мгновение что-то блеснуло за его ухом в свете качающейся под потолком лампы. Как хищный зверь, Винсент рванул к бандиту, коленом пришпилив бедолагу к полу, будто только этого и ждал. Маленькая блестящая точка – непонятный кусочек металла в живой плоти. Уцепившись за него ногтями, Винсент дернул, и в  это мгновение Кляуза просто завыл подобно подбитому псу, скинув с себя детектива и дергаясь в корчах. Заглянувший было в комнату Апикью тихонько ойкнул и поспешно скрылся – столь страшны были корчи бандита, словно повторно сошедшего с ума. Но смирительная рубашка и крепкие ремни сделали свое дело. Потихоньку корчи спали и Кляуза затих в углу, снова тихонько заскулив и, кажется, плача. Винс грязно выругался, рассматривая вытащенный из бандита кусочек железа, и с нескрываемым отвращением выкинул его в угол, брезгливо, будто ядовитую тварь. Черная игла. Смазанная особым составом, помутняющим разум или вызывающая странные галлюцинации и сны. Мало того – ее еще нужно было правильно воткнуть – так, чтобы не убить человека.
-Говори, – Винс наклонился над бандитом, шипя ему прямо в ухо. – Говори, что ты помнишь о парне, которого вы убили.
-Женщина…женщина, – Кляуза заплакал, хлюпая разбитым носом, но теперь в его глазах уже светилось подобие разума, пусть весьма забитого и перепуганного. – Красивая женщина в длинном платье….я…не помню…только ее… - дальнейшие его слова потонули в потоке бессвязного бреда и хлюпанья. Поморщившись, Винс встал. Медленно, не спеша натянул перчатки и накинул плащ, который вопреки обыкновению застегнул на все ремни – скрывая следы крови. Вытер усы и вышел вон, на ходу кивнув Апикью:
-Ваш пациент излечился.

Глава 5.

Утро выдалось на удивление солнечным и ясным, и солнце заливало комнату тысячей солнечных зайчиков, отражающихся в бездонном море зеркал. Винс досадливо поморщился, вставая из кресла и оправляя мятую рубашку. Спал он совсем немного, и от этого настроение у детектива было не самым радужным. За окном прогрохотал дилижанс, и в тоже мгновение в парадную дверь гостиницы началась дикая долбежка. Предчувствуя неладное, Винсент подхватил плащ, прямо на ходу накидывая его на плечи, и неизменную шляпу. Заскрипел половицами, выходя в коридор, и тут же угодил в объятья Марии, зареванной и перепуганной донельзя. Девушка уткнулась в грудь детектива и едва ли не взвыла, глотая прозрачные слезы, не в силах выговорить ни слова. Винсент не отстранился, но и не обнял ее за плечи, сохраняя абсолютно невозмутимый и безразличный вид, давая девушке выплакаться. Всего минуту. А потом последовала пощечина. Несильная, в общем-то, но хорошо приводящая в чувство.
-Что случилось?
-Ммм… мой отец. Он мертв!
Пальцы Винсента сжались на плечах девушки как когти хищной птицы, и она даже вскрикнула от боли.
-Вы уже вызывали полицию?
-Дда…
-Проклятье! – Винсент оттолкнул девушку и с грохотом промчался по коридору. Сейчас время играло против него, и каждая минута могла дать новую зацепку. Дилижанс уже ждал его снаружи, – Винсент попросту купил услуги извозчика внаем на несколько дней.
Худшие подозрение детектива подтвердились. Тело Марка де Ла’Шер уже увезла полиция, и ему осталось лишь выспрашивать прислугу. Хозяина дома нашел дворецкий, который, как всегда поутру, принес крепкий чай господину. Дверь в кабинет хозяина оказалась открытой и, не обратив внимания на эту странность, дворецкий вошел внутрь. Когда-то участвовавший в военных конфликтах, тертый калач, за пять лет службы он многое повидал и привык к виду смерти. Но то, что произошло с Марком де Ла’Шером, заставило его закричать. Тело болталось под самым потолком – на веревке, перекинутой через балку, а внизу стоял опрокинутый стул. Очередное самоубийство? Конечно, если не учитывать то, что Марк с ног до головы был изрисован оккультными символами, а выражение дикого ужаса не смогла стереть даже посмертная маска, навеки исказившая его лицо.
Однако в кабинете не обнаружилось никаких следов убийцы. Словно Марк и в самом деле, изрисовав себя, попросту залез в петлю и удавился. Даже бумаги на столе лежали нетронутыми – придавленные тяжелым кинжалом с резной рукояткой. Винсент не вошел в кабинет – он прокрался в него. Осторожно, подобно кошке, будто боясь спугнуть дикого зверя. Настороженный, со встопорщенными усами, он крепко сжимал эфес шпаги. Постоял несколько секунд на пороге, будто к чему-то прислушиваясь или принюхиваясь. А затем резко прошел через всю комнату, и открыл окно, выпуская спертый кабинетный воздух. Постоял несколько секунд и, чему-то загадочно улыбнувшись, расслабился, приступив к методичному и не очень тщательному обыску кабинета. Словно проформы ради, не надеясь найти что-то новое. Его заинтересовал лишь почти стертый, растоптанный сапогами полицаев, след кирпичной пыли на полу перед самым порогом. Случайность? Винсент присел на корточки, рассматривая след, и покачал головой. Пыль насыпали очень ровно – тоненьким слоем перед самым входом. Будто преграждающую черту. Он встал и вышел в холл – где его уже ждала перепуганная, но чуть успокоившаяся Мария. По крайней мере, она больше не плакала.
-Вызовите священника, – бросил ей Винсент на ходу, – и готовьте мою оплату к завтрашнему вечеру.
Отпустив извозчика, Винсент быстрым шагом пересек квартал, стараясь не смотреть в солнечное небо и болезненно морщась на яркий свет. Впрочем, путь его не был особо долгим, и уже через несколько минут детектив стоял у нужного дома. Не обременяя  себя стуком, он просто с налету прыгнул в дверь. Жалобно охнули, но выдержали дверные петли. Дверь лишь чуть покосилась под яростным напором здорового мужского тела. Крякнув от досады, Винсент прыгнул повторно, абсолютно не обращая внимания на удивленные возгласы прохожих. Дверь рухнула после третьего прыжка, с диким грохотом упав на пол и едва не придавив собой перепуганную Вилию. Винсент бесцеремонно сгреб девушку в охапку и затащил внутрь помещения, не дав той издать и звука. Швырнул на диван, одновременно стаскивая перчатки.
-Как это понимать?! – девушка закричала, приподнимаясь, и тут же получила пощечину, заставившую ее упасть обратно на подушки, держась за пылающую щеку.
-Вилия де Бруше, я обвиняюсь Вас в двойном убийстве, а также изъявляю личное желание пообщаться, с тем, кто надоумил Вас на эти действия
-О чем Вы? Я бы никогда…
-Томаса Брануфильда убили двое бандитов – находясь под воздействием особого токсина, помутняющего разум. Они скинули его с моста, а затем должны были убить друг друга, но, благодаря вмешательству полиции, один из них выжил, – Винсент говорил очень холодно, четко и быстро, не делая пауз и не давая перепуганной девушке возразить. – Последнее, что помнил Кляуза – красивая девушка, разговаривавшая с ними еще до того, как они убили Томаса. А он ведь узнал Вас, правда? Именно поэтому был так перепуган и не смог отбиться – хотя и отчаянно сопротивлялся. Заказчиком определенно был Марк де Ла’Шер – вот только и он пал жертвой. Любой другой спросил бы, в первую очередь, зачем Вам это, но я и так знаю, что вы не главное действующее лицо в этом спектакле, – тут Винсент широко улыбнулся, и лишь безумие сквозило в этой дикой, почти нечеловеческой, гримасе, полной невыразимого чувства. – Вас надоумили. И я хочу знать, кто и зачем.
Вилия замерла на секунду перепуганными глазами, обводя детектива. Всего секунда. А затем закатила глаза и расхохоталась в потолок. Ажурная лента, скрепляющая ее волосы, опала и они свободными волнами захлестали по плечам, будто живые. А потом девушка опустила голову и заговорила. Голосом, идущим из нутра, глухим и гулким, не по-женски сильным и грубым, похожим на ворчание голодного зверя:
-Невежливо спрашивать, предварительно не представившись, человек. Впрочем, ты все равно не узнаешь ответа!
Коротким пинком с неожиданной, почти звериной, прытью Вилия отправила детектива в глубокий нокдаун, заставив скорчится от боли в паху и легкой рысью порхнула куда-то во внутренние помещения. Грязно выругавшись и корчась от боли, Винсент рванул следом, на ходу едва не споткнувшись об опрокинутый столик. Он успел буквально в последний момент. Не переставая изрыгать проклятья и угрозы на ходу, он врезался в схватившую кухонный нож девушку. Острое лезвие прошло сбоку, чуть изменив траекторию и заставив девицу закричать в голос, но не достигло намеченной цели, не дав ей совершить самоубийство. Заломив ей руки и не обращая внимания на хлещущую из раны девушки кровь, Винсент коленом придавил Вилию к полу, судорожно шаря по телу девушки свободной рукой. Нашел что-то прямо под затылком и, торжествующе хмыкнув, дернул. Вилия снова закричала – еще более страшно, чем в первый раз – и в ее голосе смешалось сразу два – тонкий девичий и утробный ревущий, будто не принадлежащий ей. А затем она обмякла и затихла, плача и скорчившись прямо в быстро растекающейся луже крови. Винсент ослабил хватку и, воткнув в ножку стула черную иголку, отпустил девушку. Скинув плащ, он рванул рубашку на груди, очень скупо методично и быстро разорвав ее на несколько полосок, которыми тут же принялся бинтовать девушку. И так увлекся этим занятием, что едва не прослушал стук сапогов, раздавшийся за спиной. Полиция в городе, конечно, была дрянная. Но не настолько, чтобы позволить ломать двери и убивать кого-то прямо посередь бела дня. Действуя скорее по наитию, Винсент крутанулся на пятках, даже не поднимаясь с корточек и поднял руки вверх, закрывая голову. Дубинка полицая пришлась прямо по запястью левой руки, едва не сломав его. Громко зашипев от боли, Винсент рванул вперед. Боднув полисмена головой в живот, он тут же выпрямился и ударом ноги отправил согнувшегося молодчика дальше по коридору. Однако второй дубинки, прилетевшей откуда-то слева, он никак не ожидал. Детектива развернуло на месте, закрутив юлой, кровь брызнула на стену, а очки с громким звоном разбились, падая на пол. Он поднял глаза на второго полисмена, и тот замер на мгновение, уже готовый было отпустить руку с занесенной дубинкой. Замер в диком, почти суеверном ужасе. И Винсент не потерял это мгновение, ударом кулака под подбородок нокаутировав полицая. Подхватив плачущую Вилию на руки, он пинком открыл двери в подсобное помещение и опустив девушку прямо на стол, закрыл дверь на щеколду. У него было всего несколько секунд.
-Вилия. Говорите. Говорите все, что можете вспомнить и как можно быстрее. От этого все еще зависит ваша жизнь.
-Кто… кто вы? А, нет…Я помню, Вы приходили ко мне недавно, – девушка едва не потеряла сознание и чуть покачала головой, видимо не способная ни на что большее. – Простите, я ничем не могу Вам помочь.
Грозно рыкнув, Винсент что-то неразборчиво пробормотал. А затем, укрыв девушку своим плащом, открыл окно и выпрыгнул наружу, не обращая внимания на стонущую под ударами полицаев дверь. Поймать дикого зверя, пусть даже среди бела дня, кучке полицейских собак все равно бы ни за что не удалось.

Глава 6.

«29-е Солнечника 1312 года.
Боюсь, даже бумага не сможет передать весь тот ужас, что я пережил сегодня. Раз за разом, возвращаясь мыслями в это место, мне хочется кричать от страха, и даже десяток зажженных свечей не может сейчас унять мою дрожь. Я увидел ЭТО, гуляя по набережной поздним вечером и подбирая рифму к стихам для моей любимой Марии. Словно черная тень, сгусток с кроваво-красными глазами, оно стояло прямо под мостом – недвижимое, неколебимое и пугающее своей безмолвностью. Это был не человек, я точно уверен! Это ощущение… инфернального, какого-то неземного ужаса! О, великие силы, оно до сих пор во мне! Оно не гналось за мной,… но… видело. Я знаю это. И от этого вдвойне страшней. Мне остается лишь молиться, что все произошедшее останется лишь моим кошмарным, но забытым сном»
Задумчиво сплавляя дужку новых очков, Винсент закурил в потолок и невольно потер отчаянно саднящую переносицу. Крепкий удар не сломал нос, но хорошо рассадил щеку, сорвав кожу на скуле и оставив огромный пурпурный синяк.
-Вот и помогай после этого людям, – хмыкнул Винс себе под нос и негромко присвистнул, с явственным удовлетворением осматривая работу. Завтра его ждало успешное завершение дела, а значит, и награда. При мысли о ней Винсент даже немного расслабился и открыл окно, с наслаждением вдыхая ночной воздух. Постоял немного, опираясь на подоконник и стряхивая пепел на мостовую. А затем вернулся в комнату, снял новую рубашку, готовясь ко сну. Он немного насторожился, услышав тихий стук в парадные двери, и, на всякий случай, одел очки, прислушиваясь к творящемуся внизу. Коротко закряхтев, старый хозяин гостиницы пошаркал через холл. Щелкнул, открываясь, засов.
А затем раздался крик. Полный боли и отчаяния, он, несомненно, принадлежал открывшему двери старику. И Винсент рванул вниз, на ходу подхватывая тяжелый кремниевый пистоль, лежавший на каминной полке. Все произошло в какие-то доли секунды. Но в холле уже никого не было. Лишь растекающаяся на полу лужа крови и след окровавленной ладони прямо на входной двери – как жуткое предупреждение и остережение. Ставшее последней каплей в терпении детектива. Он не издал ни звука, лишь скрипнули тихо сжатые зубы. Поднявшись к себе, он накинул плащ и шляпу, прицепил шпагу к поясу и, затушив свечи, вышел на улицу – под тусклые отблески фонарей и прячущуюся за тучами луну.
Получасом позже, стоя под промозглым ветром на мостовой набережной, Винсент молча жевал давно потухшую сигарету, будто выжидая неведомо чего. Он простоял так несколько минут, вслушиваясь в звуки ночных улиц, и двинулся вперед, стараясь не шуметь и не привлекать лишнего внимания. Он даже не удивился, найдя труп хозяина гостиницы среди той самой мусорной кучи, где несколько дней назад подобрал ботинок Томаса. Бедолаге вырвали горло, а на теле рваными ранами вырезали предупреждение: «Уходи». На что детектив лишь усмехнулся, и его бородка встала острым колом, когда он, не снимая очков, посмотрел на выглянувшую из-за туч луну.
Искать нужное место не пришлось долго. Чутье безошибочно вывело его к старой обветшалой постройке на той же самой набережной. Здание было явственно заброшено уже много лет, окна заколочены и забиты изнутри, и лишь покосившаяся входная дверь вяло двигалась из стороны в сторону под порывами ветра. Со скребущим по душе противным стоном-скрипом. Озноб прошел по коже, невольно закрадываясь прямо в душу, но Винс лишь передернул плечами, скидывая наваждение и ощущение чужого пристального взгляда. Взвел курок и шагнул внутрь. И хозяин не заставил гостя долго ждать. Винсент даже не успел среагировать, когда мрачная тень рванула на него, не дав выстрелить и со всей неимоверной дури впечатав детектива в стену. Лязгнув об пол пистоль, с диким грохотом выстрелил в пустоту. Второй удар когтями прошелся по щеке детектива, отбросив его на ссохшуюся лестницу в центре холла. Из глубоких ран тут же начала сочится кровь, но Винсент не обратил на это внимания. У него попросту не было на это времени. Он обнажил шпагу, отмахиваясь от утробно ворчащей твари с кроваво-красными глазами, и кое-как приподнялся, не переставая махать шпагой, обеспечивая себе, таким образом, маломальский заслон. Он никак не мог рассмотреть противника – облеченного во тьму, передвигающегося с невероятной скоростью и обладающего силой, способной попросту разорвать детектива на части. Но Винсент лишь улыбнулся неизвестно чему - кажется, довольный тем, что увидел. Он отвлекся всего на секунду, но демоническому противнику хватило и ее. Жалобно звякнула сломанная шпага, и тень налетела на Винсента, всем весом придавив его к лестнице. Когтистая лапа вцепилась в грудь детектива, скомкивая толстый кожаный плащ, как салфетку. Гнилое дыхание ударило в лицо, вызывая рвотный рефлекс, и тот же глухой гулкий голос, который говорил с Винсентом через Вилию, произнес:
-Я вырву тебе сердце, любопытный человечишка!
Плащ полетел в сторону и, пробив  тонкую рубашку, когтистая лапа вонзилась в грудь детектива. Винсент булькнул, выхаркивая кровь, а тень громко засмеялась, поднимая тело детектива над собой. Уже теряющий сознание детектив полетел в стену, с диким грохотом ломая лестничные перила, и с явственно различимым хрустом врезавшись в старый платяной шкаф. Демон зарычал от удовольствия и прошагал следом, мощной ногой наступая на залитого кровью человека. Чуть надавил на ребра, и Винсент снова выхаркнул кровь, окончательно отключившись. Тень удовлетворенно вздохнула и нанесла последний удар. Вырвать трепетное сердце, и сожрать его, еще живое, теплое и сочное. Брызнула кровь. И демон замер, не в силах осознать. Не понимая странной пустоты в груди человека. Отсутствие бьющегося сердца. И, еще более, не понимая крепкую руку на собственной бесформенной шее. Руку, тем не менее, вцепившуюся с нечеловеческой силой и яростью. Тень захрипела. А потом вторая рука детектива поднялась и легла на голый череп демона, с силой сдавив его. Винсент приподнялся, и разбитые очки упали на пол. Тень взвыла. От страха, ранее не испытываемого, и от смерти, притаившейся в желтых глазах с вертикальным змеиным зрачком.

Эпилог

Ужас Марии было не передать словами. Девушку едва не вырвало при виде отвратительного мохнатого черепа с неестественно выдвинутой челюстью и огромными острыми клыками. Окровавленная голова легла ей на стол вечером следующего дня. Даже не отрезанная, а будто вырванная из тела. Вместе с полным отчетом, написанным торопливой, но аккуратной рукой. Винсент невозмутимо улыбнулся на непонимание в глазах девушки и лишь жестом показал ей прочесть. Тени любят играть чужими руками. Неупокоенные, жаждущие крови, больше всего они любят страх – он для них почти такая же осязаемая пища, как и живые сердца. И тень сыграла. На ненависти Марка де Ла’Шера, явившись к нему на маленьком спиритическом сеансе. Его руками воткнув черную иглу в Вилию. И ее глазами высосав страх из умирающего Томаса, а потом и из самого Марка. Винсент не вдавался в подробности о том, как он нашел и убил тварь. Лишь молча забрал плату и, махнув на прощание неизменной шляпой, ушел. В гостиницу, где теперь заправлял сын убитого хозяина. В уютную комнату, маленький мир, ставший еще чуть больше – с будуарным зеркалом Марии, что аккуратно упакованное он нес за спиной. Ведь так было всегда – память, заключенная в зеркалах, память о боли, страхе и смерти была для него самой лучшей пищей, защитой, и каждая наполняла его новой силой. Отданная добровольно, как и сердце детектива Винсента Эшли двадцать лет назад.