Завтра была война

Телесный недуг не мешает хорошему знакомому  ездить по городам. Встречается с единомышленниками, приковыливая, ходит в колоннах недовольных. Человек кипучий, знающий, злой. На городском автовокзале подаю я тёртый червонец мордастому нищему с костылем, так знакомый подхватывает меня под локоть, уводит в сторону:
-Что вы, что вы! Это же симулянт, паразит. Давить их, гадов.
В автобусе, спустя полчаса, мы оказались на соседних местах. Он суетится в том градусе возбуждения, какой случается у людей, еще недавно бывших в фокусе митинговых страстей:
-Ну, мы им дали! Путинский режим обречен, это вопрос пары месяцев. Вы бы видели эти лица в шествии! И всё больше молодежь. За нами сила и правда. Или вы иного мнения?
-Мнения о вашем движении, или о Путине ?
-Путин – уже вчерашний день. А мы уже пришли, мы – навсегда. Мы начнём с того, что национализируем природные ресурсы. Недра принадлежат народу! А олигархов и их приспешников – на нары. И перетряхнём все из Рублевки, а сук их голыми выгоним на улицу. А их особняки отдадим под детские дома. Режим развел беспризорщину – пора наводить в этом деле порядок. Да вот – глядите: кто их звал в Россию ?
По салону медленно проходит в нашу строну женщина с младенцем на руках. Явно южного склада – яркий халат, смуглое лицо. Остановилась рядом, что-то негромко сказала, но за ровным гулом двигателя почти неразличимо. Я потянувшись от окна через соседа, подал ей мелочь. Женщина пошла дальше, он встрепенулся:
-А напрасно! Вы думаете - она несчастная? Да она по этой линии ездит, как на работу! Сейчас выйдет – и во встречный автобус. А главное – уже никогда не уедет из России. Оглянитесь кругом – их уже больше, чем нас!
Минуту помолчал, успокаиваясь, а потом опять заговорил :
-Кругом нахлебники. Нищие, таджики, чиновники, взяточники. Мы придём – никого не будет. Все будут работать и получать достойно. Вы бы видели, какие люди за нами идут! Их мы сделаем основой нации. А остальным придётся или присоединяться к нам, или уезжать в свой ИзрАиль , или Таджикистан.
- А если я не еврей, не таджик, и лицо моё не из вашей колонны – мне куда?
Он поворачивается в кресле, внимательно осматривает меня и спрашивает, словно видя впервые:
-Так вы за Путина? А может – ещё и за Савченко? Напрасно, ваша песенка спета. Мы утвердим своего губернатора. И начнём торговать железной рудой исключительно на пользу области. Это же будет магнитный Кувейт! И никакой безработицы, мы всякого приставим к делу. И того мордатого симулянта, кому вы подали на автовокзале взятку, чтоб он от вас отстал, тоже заставим работать. Ещё и петь будет от радости!
-А если ему нравится его нынешняя жизнь?
-Нравится, не нравится – это не патриотическая позиция. Нравственно всё, что идёт на пользу стране и обществу. Нынче особо нравственно подчинить свою волю воле протеста. И все, кто сокрушают режим, поступают верно. А коммунисты они, либералы или хоругвеносцы – пока не столь важно. После победы мы их всех поставим на место.
- То есть – после вашей победы нас ждут новые сражения?
- Ну, что вы? – он глядит на меня, как на недоумка, - какие они нам соперники? Согнем в бараний рог в два счёта. Власть должна быть твердой, и находиться в надёжных руках.
-Так у нас уже есть такая власть. В руках у Путина.
Восточная женщина прошла в сторону водителя и остановилась у двери. Автобус со скрипом остановился, дверь раскрылась, выпуская нищенку. Она вышла, и тут же по ступенькам поднялась другая мадонна с младенцем. Автобус двинулся, а сосед победно оглядел меня:
-Что я говорил? Они тут работают, прости…господи.
Но женщина оказалась русской. И младенец у нее на руках спал белокурый, наш. Она тоже пошла между сидений, и когда оказалась рядом, я подал ей какие-то деньги. Он не шелохнулся, лишь как-то собрался , словно приготовился к прыжку.
-И этой не надо давать , - сказал он мне, спустя минуту. – В селе коровы недоены, а она христа ради копейки сшибает. Довели страну демократы. Всем работать надо, дел невпроворот. Ну – дай срок, завтра все забегают у нас!
На конечной остановке он выходил по проходу долго, закупорив собой салон. Долго приноравливался, как поставить на ступеньки больную ногу, и пошел, припадая на неё, к стоянке такси. А потом проехал мимо меня , мелькнув за лобовым стеклом важно и неприступно, с выражением лица члена ленинского Политбюро…