А дерево такое огромное

   «Я работаю над этой книгой уже три года. Думаю о ней по ночам, по утрам в транспорте, я говорил о сюжетах с женой, с пьяным другом...Я болен ею. Мой мир в этих строках, продуманный до мельчайших деталей, до тончайших штрихов.
Так много вопросов иногда просыпается в моей голове. Как мы созданы, зачем, кем? Иногда это незнание накатывает всей силой, и хочется все отдать, чтоб заполучить заветные ответы. Почему все устроено в мире именно так, а не иначе, и вообще как именно все устроено, что там, за гранью нашего созерцания? Невозможность все постичь угнетает и толкает в объятья фантазии. Так много мы дорисовываем в своем воображении, глядя на звезды, читая историю, улыбаясь детям. Мы думаем, что знаем, отчего ребенок рад, мы уверены, что Иисуса распяли, что на Марсе жизни нет... Строим догадки, ищем ключи к тайнам, занимаемся наукой, увлекаемся психологией, любим сплетни о паранормальных явлениях и часто не прочь выдумать что-то свое, исходя из наших скудных знаний о Вселенной. Мы зачастую так самоуверенны в фантазиях, что не отдаем уж себе отчета в том, что этот мир вовсе не наш. Вселенная создана не нами, и неподвластна нам. Но на бумаге все иначе. Книга принадлежит лишь мне. Мир, сотканный из нитей фантазии, раскрывается на страницах книги, удивляя и поражая меня, так словно и не я вовсе писал все это. Я бог здесь. Я всесилен. Я велик. Это подстегивает и вдохновляет, и для меня нет ничего невозможного и непреодолимого, кроме… смерти.»
Утро было самым обыкновенным. Профессор сидел за столом с чашкой кофе, любезно сваренным женой, в старом спортивном костюме и в тапочках. Он собирался начать писать, погрузившись в свой любимый мир с головой, оторвавшись от этой комнаты, от этого стола. Но сначала нужно было спасти кота. 
   Перед окном рос огромный тополь, верный друг его вдохновения. И вот уже неделю соседский котенок пытался вскарабкаться на него повыше. Но тополь был стар, могуч и неприступен, и котенок после нескольких проб оставлял его в покое, уходил с видом «ну вот я выросту, и поговорим!». И, видимо, в то утро настал его час, и пушистая мелочь взобралась на самую высокую ветку. Какое-то время он безумно собой гордился и победно озирался по сторонам. Но уже спустя несколько минут кот понял, что спуститься вниз не то чтобы трудно, но практически невозможно, и в страхе начал ходить взад-вперед по ветке, на которую взобрался, при этом истошно вопя. Творческое вдохновение старого профессора было прервано этим чудовищем. Кроме того нужно было идти доставать лестницу, лезть на дерево, чтобы снять оттуда кота и при этом не придушить его, а бережно опустить на землю.

   Вот за этим процессом и застал старика сердечный приступ, внезапно оборвавший его дыхание. Тело обрушилось с глухим шумом под дерево. Он лежал в траве, жена истерила где-то рядом, кто-то вызвал скорую, а кот по-прежнему орал на ветке.
Потом приехала скорая, еще живое тело увезли в больницу, соседи разошлись по домам, дети начали играть в доктора. А профессор так и остался стоять под деревом, совершенно не понимая, что же с ним случилось. Все тот же кот вернул его к реальности, что он не жив, и не мертв, его тело спасают врачи, руку держит любимая женщина, но сам он здесь, и, кажется, может летать. Что-то сломалось в нем, где-то в глубине сознания прорвало старую плотину, и бушующий поток информации ворвался в него. То, что было сложным и непонятным, внезапно стало простым, доступным. Все вопросы, накопившиеся за прожитые шестьдесят восемь лет, неожиданно открылись. Он мог летать переноситься во времени, осязать необъятное. Осознавать все это было настолько фантастическим явлением, что старик мог лишь наслаждаться этим потоком, пытаясь укомплектовать все это в одну картину, сложить и запомнить. Все, что волновало его на протяжении жизни, старого профессора истории, жаждущего лишь истины, все ответы, которые он искал в религиях, в старых книгах, в самом себе, все открывалось ему в течение каких-то мгновений. Существование Бога, иные звездные системы, внеземные цивилизации, все о чем люди могли лишь снимать яркие красочные фильмы, выдумывая сюжеты, открывалось в истинном свете, и это было величайшим чудом в жизни профессора.
Он смог прикоснуться к тайнам, побывать в самых загадочных уголках вселенной, ненасытно впитывая в себя все то, что казалось теперь таким обыкновенным. Не отдавая себе отчет во времени, профессор метался из стороны в сторону, утопая в разноцветном коконе, обволакивающем его и уносящем прочь от старого огромного дерева с котенком.

   Но на ветке по-прежнему остался несчастный маленький кот, испуганный высотой и странным поведением людей внизу. Он так же жалобно пищал во все горло, в надежде, что кто-то его спасет. И наконец-то кот был услышан! Семилетняя соседская девочка прибежала к дереву. Задрав голову вверх, пытаясь отыскать котенка в густой листве, она простояла несколько секунд. Перед приступом профессор успел примостить лестницу к дереву, но она была недостаточно высокой, и кот оказался на два метра выше. Девочка ловко перелезла с лестницы на ветку тополя, ухватившись тонкими, измазанными ручкой, пальцами за жесткую кору. Словно маленькая юркая обезьянка, она лезла вверх, сквозь ветки и листья. Добравшись до котенка, девочка столкнулась с новой проблемой: перепуганное животное абсолютно не давалось в руки. Кот вцепился когтями в ветку, так, что можно было отодрать его лишь с корой дерева. Но девочка висела на одной руке и весьма неустойчиво касалась ногой нижней ветки, всем телом стремясь к котенку. А тот по-прежнему истошно орал.

   То, что произошло с профессором, вложилось всего в несколько часов, но он чувствовал, что прошла целая вечность. Наступил полдень, когда старик вернулся к своему телу. Уставшая, заплаканная жена держала неподвижную руку. Капельницы, разные провода, приборы были присоединены к телу профессора. Слабое дыхание хранило в себе жизнь. «Я хочу жить!», - подумал он. «Я хочу жить!!!», - профессор кричал со всей силы. «Нет! Только не сейчас!». Жить хотелось больше всего на свете. Он был настолько велик сейчас в постижении жизни, что умереть было невообразимо обидно и глупо, и так нечестно со стороны Создателя. Но Создатель уже ждал его. Протянув седую руку к профессору, он приглашал пойти за ним. Впереди ожидало что-то новое и необъятное. Огромный светлый мир ждал за порогом сознания старого профессора, готовый открыться старику, как глянцевая книга в руках. Но профессор понимал, что вместе с новым открытием придут новые тайны и загадки, и вообще, было неясно, что ждет его там, за гранью непонимания. Из всех тайн, окружающих человечество, которые сумел постичь старый профессор, лишь одна не открылась ему: тайна загробного мира. Старик отчетливо понимал, что его ждет абсолютно иной уклад жизни, другие ценности и восприятие власти; догадывался, что там нечто совершенно нематериальное будет царствовать над ним; и боялся, что не сможет постичь это, стать сильным и тем более настолько великим, как сейчас. И снова начать путь познаний и ошибок, сквозь тернии к звездам, казалось профессору ужасной пыткой. Вместо того, чтобы праздновать победу разума над Вселенной, ему предстояло начать все сначала, и он боялся. Страх и дикое желание жить не позволили профессору пойти дальше. Он должен был столько всего явить миру, стать сильным и прославленным, и наслаждаться своим величием здесь, в этом мире, который он сумел постичь. Но рука Создателя терпеливо ждала. И профессор испугался, решил убежать прочь. Сквозь стены, парки, скамейки с бабушками, сквозь разноцветные шарики и лотки с мороженым он несся прочь от нового неизведанного мира, где он снова будет ничтожно мал, а дерево — невероятно большим. И он снова очутился возле тополя, где так же невыносимо вопил котенок. И старик увидел девочку как раз в тот момент, когда она сорвалась с ветки. Кожа на тонких детских пальцах оцарапалась о жесткую кору. Ногами она ухватилась за нижний ствол, на котором стояла до этого, и повисла вниз головой, болтаясь как платок на веревке. Профессор не мог ей помочь. Он что-то кричал, носился вокруг нее, метался из стороны в сторону, но он был бессилен. В какой-то момент возникла мысль, что если сейчас он смирится и пойдет туда, куда должен, то девочка будет спасена, что это он, профессор во всем виноват. Секунда растянулась, время застыло, все остановилось, лишь профессор метался как загнанный зверь под деревом. И когда он снова увидел Создателя, он уже мог решать сам, остаться или нет. Наделенный невероятными познаниями, он имел право сам принимать решение. Девочка падала, кот орал… А профессор хотел жить.

   Через неделю его выписали из больницы. Облокотившись на руку жены, он вышел из такси. К высокому тополю у окна была приставлена лестница, окно открыто, а за окном его письменный стол, ожидающий продолжения работы. Проходя мимо дерева, ему что-то вспомнилось, но он так и не разобрал, что именно. Жена провела его в кабинет. Он хотел уже снова продолжать писать книгу, свой шедевр, окунувшись с головой в любимый мир, где он так велик и могуч. Но что-то мешало ему. Сотни вопросов, не дающих ему покоя, внезапно со всей силой навалились на него, не давая ему работать, сковывая фантазию, подавляя вдохновение. Он как будто должен был что-то важное вспомнить. Что-то давило на него, в чем он виноват, и не мог избавиться от этого гнетущего чувства тревоги. Профессор посмотрел в окно. Тополь раскидисто красовался перед ним. В соседнем дворе девочка с разбитой коленкой и расцарапанным плечом играла с котенком. Старик поднял глаза к той ветке, на которой неделю назад сидел кот и долго на нее смотрел. Он был так мал, а дерево такое огромное.
_________________