Жаркий полдень

На другой день мы попросту бродили по окрестностям, наслаждаясь здешней тишиной, вдыхали аромат лесных трав. В зеленой путанице под ногами виднелись цветочки, изредка попадалась красная ягода. Так ягодка по ягодке вывела нас на усыпанную запашистой клубникой полянку. И здесь то уж солнце высветило ее во всей красе. И чем дальше двигались мы, тем больше ягодка завораживала нас и просилась в рот, выглядывая спелым бочком из-под зелененьких листочков.
– Мамочка, смотри, сколько ее здесь много! Видимо-невидимо! Все равно как ягодное поле.
Дочка была заметно очарована и влюблена в спелую ягоду. Она нежно рвала ее вместе со стеблями, получался букет из ягод. И она, долго прижимала ягодный букет к носу. Потом подарила его папе. Володя приподнял Катю и закружил вместе с букетом. Ничего не может сравниться с их дружбой, любуясь ими, думала я. Если бы я была художником, то непременно, изобразила бы их идиллию, а вслух пропела:

Солнышко высоко,
А в саду тропинка.
Сладкая ты моя,
Ягодка малинка.

А Катя тем временем продолжала собирать ягоду, останавливалась, прикрыв глаза, беззаботно кружилась.
Я вспомнила, как после посещения городского парка, где они с Сашей катались на каруселях мы на машине приехали на дачу. Время подходило к вечеру. Малышка была так хороша в голубом платье. Не успели мы опомниться, как Катя выскользнула из рук бабушки и юркнула в кусты смородины. Бабуля кричит ей вслед:
– Катенька не ешь ягодку! Она еще зеленая.
Но голубое платьице трехлетней внучки мелькнуло и скрылось в густой зелени. После, когда она вышла из кустов смородины мы обомлели. У нарядного платья был всего один карман, и Катя наполнила его до краев ягодой. Одной рукой придерживая карман, другой, отправляя в рот неспелую смородину, с хрустом жевала ее. У нас от этого звука сводило гримасой лица, словно от лимона. Саша, спасая положение, попросил:
– Катя, угости меня ягодкой.
Она, хитренько сощурив глазки, прикрыв карман двумя рученками, и наклонив белокурую головку, предупредила:
– Зеленана еще…
Сейчас Володя, улыбаясь, с интересом наблюдал за дочкой, радуясь вместе с ней солнцу и лету. И у меня появилось желание, расставив руки в стороны кружиться на полянке. Но голова моя после нескольких оборотов закружилась, и я повалилась на траву. Володя хотел подхватить меня, но не удержал, и мы, свалились оба. У меня в глазах небо кружилось и земля. А Володя, лежа в траве, задумчиво поглядывал куда-то вдаль. Я почувствовала, что он что-то задумал.
Бог благословил меня счастьем видеть, как художник готовиться к работе или мечтает о намеченной цели. А может быть, он что-то додумывал, когда я танцевала вокруг него. Солнце пекло его непокрытую голову. Он с тонкой улыбкой намекнул, что нам пора домой. И поймав мою руку, радостно и осторожно пожал и поцеловал меня в щеку. Я провела рукой по его непокорной шевелюре, засмотрелась в глубину его глаз, в которых отражались облака…
Но ягода отвлекала меня от мыслей, и я все пристальнее вглядывалась в траву.
Чуть возьмешь ягоду в рот, а другая уже сама просится. А если больше проглотишь, то хочется, есть горстями эту влажную пахучую мякоть.
Мы отстали от Володи. А он шел вперед и вперед, теряясь из виду. Увлеченные мы забылись и не заметили, как забрели в поле, которое издали, казалось морем белых волн. Запыленное у дороги, оно будто недовольно шумело от знойного сухого ветра, и солнце казалось в пыли и тускло светило. И нам стало скучно.
Недалеко впереди начинался покос. В жаркое время взрослые мужчины успевали косить, пока власть погоды не переменилась, и не зарядили дожди. А дети подростки вместе с малышней тут же собирали ягоду. Солнце палит с бездонной синевы, и нет деревца или кустика спрятаться от полуденного зноя. Кругом широкие дали – аж рябит в глазах. Чувствуется еле уловимый запах меда. Тишина. Птицы примолкли, лишь полет полосатого шмеля привлекает внимание Кати.
– Здесь пахнет ягодой, вот он и прилетел покушать.
– Это пахнет гречихой, и мед называется гречишный.
– Опять что ли пчелы?
– Да, а как же без них? Они труженицы дают жизнь растениям и цветам, собирают пыльцу и разносят ее на своих лапках по луговым цветам. Без пчелок и меда бы не было. А вот мы ягоду насобираем, и с медом будем есть. Это такая вкуснятина
– А я люблю с молоком.
– И с молоком можно и со сливками это вообще царское кушанье.
Володя то удалялся от нас, то приближался, и мы ему не мешали. Собирали ягоду, тут же ели. Разморившись на солнышке, мы искали, где укрыться. А кругом ни души слышны только шорохи полей, раскинувшихся розовато белой дымкой гречихи, чуть волнуясь от теплого ветерка, казавшиеся живым морем белых волн. Неглубокие овражки густо пестрели цветами. А там за большой дорогой и полем то виднелись, то терялись березовые леса и деревушки.
Жарища. И серая от пыли дорога. Наши лица покрылись липким ягодным соком.
Мы все шли и шли, чувствуя смертельную усталость. Кате вся эта затея надоела, и она попросилась домой. Не знаю, сколько прошло времени? Навстречу медленно ехала повозка. Мы замахали руками, потом все весело уселись в телегу. Так легко и плавно повозка покатилась под гору. И коняга понеслась по пыльной дороге с такой прытью, что мы не заметили, как приехали. У первых избушек спрыгнули с телеги и зашагали по мягкой дороге. Петухи уже пели, кажется, вечернюю зарю и всполошились на насестах куры.
Вдруг Володя замер, и мы примолкли, глядя в ту сторону. Небо голубое, высокое, белизна ватных облаков уже не слепит глаза. И дорога, по которой едет, поскрипывая, запряженная телега. Лошадь медленно идет, мотая головой, отгоняя назойливых мух, размеренно не спеша, двигается по дороге, поднимая пыль. Мы смотрим вдаль, прищурив глаза, пока повозка не сливается на горизонте в маленькую точку.
– Давно хотел написать эту пенистую белизну на полях, – признался Володя.
_ Ну и что здесь особенного: пыль да зной. Чего тут можно нарисовать? Солнечный круг, небо вокруг – подумала я. Лучше бы речку в эту пору рисовать. От жары спасаться. Что ему от этого пекла? Где сверх задача? Где идея? Скорее бы в тенек спрятаться от этого зноя, и ягода не радует. Кое-как доплелись до дома. А тут, наконец, нас ждали прохлада и тень.
На следующее утро мы не успели проснуться, как Володя умотал куда-то.
Я настряпала вареников с ягодой, ждала его к обеду. Но он вернулся к полднику, с этюдником и картиной.
Все, что мы вчера видели, зачерпнул и выплеснул на полотно художник.
«Жаркий полдень». Это бескрайнее поле, высота неба и дорога, дорога длинною в этот день, и повозка. Смотришь на картину и кажется, что сейчас заскрипят колеса не смазанной старой телеги. И ты забудешь кто ты в этом мире. Колосок в бескрайнем поле жизни? Или ты сам и есть мощь и целостность бытия. Вот она идея! Сердце щемит, глядя на картину. Художник показал святую, жемчужную чистоту земли русской, и людей живущих на этой могучей земле…