Воспоминания о Шукшине

Воспоминания о В.М.Шукшине
(в сокращении)
 
Я сидел на «Хуторинском» вокзале и ждал прихода машин из Платово или Шульгин Лога, которые идут через Хуторки, Урожайного до Советского. Мне надо было попасть к десяти часам утра на совещание по подготовке школ к началу нового учебного года к. Вопрос, конечно, очень важный и нужный.
Мое ожидание транспорта оказалось долгим. Я уже давно смотрел на часы, стрелка которых сейчас могла сойти с девяти часов и устремиться к цифре десять.
День был ясный, на небе ни единого облачка. Жужжали, пролетающие мимо меня шмели и пчелы, где-то в речных зарослях реки  Кокша крякала утка.
От нетерпения миг за мигом смотрел на дорогу – не покажется ли машина со стороны Шульгин Лога. Но ничего не было. Зато в сторону Шульгин-Лога, как нарочно,  они шли одна за другой.
Вдруг увидел машину. На сердце отлегло. Подумал: «Все-таки приеду к десяти в райцентр».
Машина быстро приближалась, но тут моя радость оборвалась: увидел, что в ней нет свободных мест. Газик остановился,  знакомый молодой шофер Николай, остановив машину, сказал:
- У меня все места заняты. Но следом идет наш Шульгинский автобус. Он везет в заготконтору свежий, недавно накачанный мед.
-Мне ничего не остается делать, как ждать, - заметил я.
Газик двинулся с места. Но в окно я успел разглядеть сидевших в кабине. Я всех знал, кроме одного. Крайнего. Вроде и знакомый, но фуражка с длинным козырьком закрывала наполовину глаза и лицо.
Опять возле Сопки заклубилась пыль. Через несколько минут я уже  видел приближающийся автобус. Проголосовал, попросил довезти до Советского.
- Залезай, только не сетуй на то, что фляги с медом будут играть тебе «Вальс на сопках Манжчурии».
В салоне оказалось два мужика. Один заведующий складом Иван Григорьевич, другой – совхозный пасечник Матвей Иванович.
- Далеко, Петрович, собрался ехать?
- На совещание, в район, - ответил я.
- Пока доедем до Советского совсем оглохнем.
В заготконторе дождемся оформления документов, сдадим фляги с медом, а потом еще стоять придется.
- Почему будете стоять?- удивился я.
- Всегда подбираем своих шульгинских людей, везем домой.
Быстро едет автобус, фляги гремят, время идет. Вскоре замелькали дома райцентра, проехали бетонный мост через речку Каменку. Возле здания  средней школы я вышел из автобуса.
Было без одной минуты десять. 
- Ты готов отчитаться за подготовку  школы к началу нового учебного года? - спросил меня директор Шульгинской школы Юрий Васильевич Логинов.
- Конечно. А ты с каким вопросом намерен выступить? - спросил я.
- У меня сложный вопрос. До начала учебного года остались считанные дни. А у меня в классах живут артисты Шукшина. Я же не могу их выселить!
- Ты говорил с Василием Макаровичем?
-  Конечно. Он сказал, что как только все сцены фильма «Печки-лавочки» снимут, так сразу и уедут в Москву. Август на пороге, классные комнаты надо начинать белить.
 - А Шукшин на нашем совещании выступит?
- Нет. Он на приеме у председателя  райисполкома, там будет секретарь райкома и  начальник милиции.
Властный голос звонка прервал разговор и пригласил на совещание, которое продолжалось не один час. Все директора школ Советского района отчитались за ремонт в подчиненных им школах, только директор Шульгинской школы заявил:
- Первого сентября в школу придут дети, а я не могу посадить их в нормальные классные комнаты. Что мне делать?
- Вопрос решается у секретаря райкома, - сказал представитель райкома. – Подождите  немного.
… Время обеда прошло. Кто сделал свои дела, кто не сделал – все пришли на автобусную остановку, что находилась рядом с рестораном. Я с Литвиновым тоже пришли сюда.  Людей было много, особенно желающих уехать в Хуторки и Шульгин Лог. Среди них я увидел разговаривающего с мужиком Шукшина – в фуражке на голове с длинным широким козырьком.
- Привет, Василий Макарович, какими судьбами на остановке? – спросил я.
- Жду директорский газик, а его нет, ответил Шукшин.
- Его еще долго не будет, – заметил Литвинов.
- Ты откуда знаешь?
- От шофера слышал, что на химкомбинат еще надо будет ехать.
- Похоже, мне придется ночевать в районной гостинице, - забеспокоился Шукшин.
- Сейчас Шульгинский автобус от Заготконторы приедет сюда, можно на нем доехать, - предложил я Шукшину.
- Согласен. Другого выхода не вижу, - сказал Василий Макарович.
Автобус подъехал, но водитель предупредил, что поедет другой дорогой - на  Сетовку, заедет на пасеку и отвезет туда пустые фляги.
Автобус шел на приличной скорости. На дорожных колдобинах его трясло. Пустые фляги подпрыгивали, ударялись друг о друга, то жалобно звенели, то глухо стонали. Я сидел рядом с Шукшиным.
- Скажу тебе прямо, Петрович, я с таким сумасшедшим, оглушающим оркестром, с визжащими и громыхающими пустыми флягами еще никогда не ездил. Оглохнуть можно!
Автобус, сбавив скорость, медленно проехал по сетовскому деревянному мосту, в селе Половинка  проехали по речке в центре села, вырвались на широкий простор  полей на виду у горы Бобыргана. Остановились в гористом  распадке, где ровными рядами стояли ульи совхозной пасеки, окруженной кустами.
- Вылезай! – скомандовал пасечник Матвей. – Я уже дома. Прошу всех ко мне в гости. Каждый из вас берите по фляге и несите их под крышу к избушке.
- Это можно, – весело заметил Шукшин.  - Избавились от громкого хорового пения фляг.
- Зато испытаем на себе пчелиную атаку, - сказал я.- Сейчас у них полный лет на гречневое поле.
Как львы и тигры, так и пчелы никогда не привыкают на воле к людям.  Они  встретили нас дружной атакой. Несем фляги, а пчелы с налета так и стараются ужалить, загнать свое ядовитое жало поглубже в лицо, губы, руки.
Ощущения не из приятных. Смотрю на  Шукшина. Идет с флягой в одной руке, другой отмахивается от наседающих жужжащих пчел, ворчит:
- Так и норовят в нос ужалить!
-Ты же машешь рукой, Василий Макарович, тем самым привлекаешь  их к себе, - сказал шофер. – А меня вот не трогают. Иду себе спокойно.
-Конечно, на тебя не налетают. От тебя горючим пахнет, а они его не любят, - проговорил Литвинов.
- Кого пчелы кусают часто, у того суставы рук и ног не болят, - ставя злосчастную флягу, сказал я.
- Наверное, я долго буду помнить эту пасеку, - смеясь, промолвил Шукшин, хлопнул  себя ладонью по щеке, отгоняя пчелу.
- Все живы остались, никто не умер, - спокойно сказал я.
Пасечник Михаил достал из-под стола чайник с медовухой.
- Хлеба нет, закусить можно будет медом из сот, - сказал он. Достал большую столовую тарелку с нарезанными сотами из рамок. Приятный запах свежего меда ударил в нос каждого из нас. Матвей налил медовуху в стаканы.
- Прошу отметить труд моих пчел стаканчиком пивка, - пригласил Матвей.
- Я пиво пить не буду, а лучше поем мед из сотов, - сказал Шукшин. – Это полезнее.
- Дело хозяйское, - промолвил хозяин, всматриваясь в лицо Василия.- А ты кто будешь, мил человек, что-то я тебя раньше не видел.
- Это же Шукшин Василий Макарович. Помнишь тебя на пленку засняли, среди женщин у колодца, когда ты на лошади приезжал с бочонком за холодной водой? Потом показывали во Дворце культуры, - напомнил заведующий складом.
- Теперь вспоминаю, но я себя не видел, на пасеке был.
Шукшин слушал всех внимательно.
- Я тоже люблю пчеловодство, - сказал он, но ни разу не был на такой большой пасеке, как твоя.
- Желаешь, Василий Макарович, посмотреть как работает и гудит городок пчелиный?
- Желание есть, но ведь ужалят, лицо распухнет, как буду играть  в картине «Печки лавочки»?
-  Вот бери,  надевай на лицо сетку. Пчелы до тебя не доберутся. Жаль, что твоего кинооператора нет, а то бы заснял тебя в роли смелого, отважного, совхозного пчеловода.
Шукшин ходил по рядам пчелиных рядов, наблюдая за работой пчелосемей, был очень доволен и заметил:
- Веришь, Матвей Иванович, ни одна пчела меня не ужалила. Просто удивительно! Я доволен, что приехал на пасеку.
Подбодренные несколькими стаканами медовухи, мужики ждали прихода Шукшина и Матвея.
- Поехали домой, - предложили они.
- Я не против. И очень хорошо, что   побывал в вашей веселой компании.
Тепло, по-дружески, с пожатием друг другу рук распрощался Шукшин с Матвеем Ивановичем.
Солнце заметно покинуло  свою дневную точку зенита, стало клониться к западу. Отчетливо на фоне голубого неба вырисовывалась гора Бобырган.  Со склонами, огромными каменными глыбами, виднеющейся глубокой промоиной, по которой с самой вершины горы, где расположилось прекрасное чистейшее родниковое  озеро, стекала к подножию горы вода. За Бобырганом отчетливо видны были ближайшие и дальние горы, похожие на боевые шапки российских воинов…
На автобусе едем по грунтовой дороге, ведущей в село. Я сижу рядом с Шукшиным. Он задумчиво смотрит на убегающие поля пшеницы с тучными гранеными колосками.
-Что ты там увидел?- задал я ему вопрос.
- Смотрю на наши сибирские необозримые хлебные поля, таких  нет ни в Европе, ни в Америке. Уборочная компания, однако,  уже началась.
- Это же хорошо. Быстрее начнут, быстрее закончат, - заметил я. Шукшин, помолчав мгновение, неожиданно спросил:
- Как прощло у вас совещание директоров?
- Можно сказать хорошо. Немножко пожурили директора Шульгинской школы Литвинова.
- За что?
- Несколько классов занято твоими артистами. А ему надо, чтобы вы освободили классные комнаты, чтобы делать ремонт.
-Этот вопрос скоро сам собой решится.
- Это как понимать?
- Очень просто. Я сегодня поставил начальство в известность, что все киносъемки в Шульгин Логе заканчиваю. Остается снять переправу через бурную Катунь на Платовском пароме.
- Не понимаю, зачем ставить в известность районное начальство.
- Затем, чтобы райком партии, райисполком возложили на начальника милиции ответственность за соблюдением дисциплины и общего порядка тех, кто из любопытных будет присутствовать и стоять на крутом брегу реки.
- Что же ответил начальник милиции? – спросил я.
- Он пообещал, что порядок будет, надо только определиться с датой съемок. Народ, понятно, съедется со всего Советского района.
- Директор школы Литвинов знает, что через неделю его классы опустеют?
- Не знает. Ты, Петрович скажи ему, когда доедем до конторы.
- Хорошо.
Автобус остановился. Василий Макарович вышел из него и пошел своим быстрым шагом к своим артистам, в школу.
Солнце висело большим оранжевым кругом над дальним горизонтом. Жара спала, хотя лучи солнца еще теплились на открытых руках загорелой кожи. Подошел ко мне Литвинов, спросил.
- О чем это ты так долго говорил с Шукшиным?
- О многом. Молчать же не интересно. Он просил передать тебе, что через неделю он и его артисты уезжают.
Этот прекрасный августовский летний день, когда судьба позволила мне весь день быть в товарищеских отношениях и разговорах с Василием Макаровичем Шукшиным запомнился навсегда.