Калека

Какая странная память у стариков. Надежда Петровна многое не помнит, что было давно, а тот двор из далекого детства с корявой грушей в глубине и постоянных его обитателей помнит до мельчайших подробностей. Помнит и Люську со всегда разбитыми коленками, и красавицу Нелю, и тихого, незаметного Толика, который сильно хромал и с раннего детства сначала ходил на костылях, а потом с палочкой. Он всегда наблюдал за детской беготней, стоя в сторонке и часто смеялся звонко и задорно, как будто сам участвовал в играх.
Плакал он только тогда, когда она, Надя, главная во всех играх, вдруг неожиданно подходила к нему и, отнимая костыль или палку, кричала:
- Догони, калека! - и начинала бегать вокруг испуганного мальчика.
Она: выше его на голову, ловкая, не по годам развитая, очень любила наблюдать его беззащитную ссутулившуюся фигуру и видеть его глаза, наполненные слезами. Игры эти повторялись до тех пор, пока не увидел их ее отец. Всегда спокойный, уравновешенный, всеми уважаемый Петр Васильевич, вошел во двор, увидел свою любимую дочку, размахивающую палкой и бегающую вокруг мальчика, подошел к ней, снял ремень и начал ее лупить. Толик, неуклюже подпрыгивая, на одной ноге, вцепился в ремень и закричал всхлипывающим голоском:
- Дядя Петя, миленький, это я сам ей дал палку! Мы так играем! Ну, миленький, не надо!
Петр Васильевич оставил ее, свою Надю, так же неожиданно, как и начал свое отцовское суровое воспитание. Он ушел молча, так и не сказав ни одного слова, а только как взрослому протянул мальчику руку и пожал ее.
Шли годы. Все повзрослели. Нельке первой из девчонок купили туфли на шпильке и сшили платье с вырезом «лодочка» с широкой юбкой. Люська записалась в аэроклуб и прыгала с парашютом. Анатолий учился в медицинском. С Толиком ее связывали странные отношения. Он любил ее и относился к ней так преданно, что ей даже льстили такие чувства с его стороны. Но мысль, что он калека, исключали всю серьезность дальнейших отношений. Как ненавидела она его палку, когда он приходил к ней и стеснительно ставил ее в угол. У нее всегда было желание сломать ее или выбросить... Разрыв с Толиком был тяжелый. Она начала встречаться с парнем с физкультурного факультета: высоким красавцем, мастером спорта, а Толик все приходил и приходил в гости. Он даже на свадьбе их был. Сидел в дальнем углу и смотрел на нее такими глазами, что свидетель Нелька, с которой они продолжали дружить, прошептала:
- Ох, и любит он тебя, Надь!
- Да, парень он хороший, но не люблю я калек,- ответила Надежда.
Да, годы шли. Что стало с ее красавцем-мужем, она и вспоминать не хочет. Пить он начал сразу после свадьбы. И лечила она его, и уговаривала, и кодировала. Думала, не выдержит она такой жизни. Да сына надо воспитывать. Муж пропал без вести. Ушел за бутылкой и не пришел. Она даже в передачу «Жди меня» не стала сообщать. Без него свет увидела, жизнь спокойной стала. Сын вырос, женился. Невестка хорошая: умная, добрая, воспитанная. Внук родился. И вдруг... Тот звонок она помнит так отчетливо, как будто позвонили только сейчас. Звонок звучал обыкновенно, как всегда, а сердце вдруг застучало так, как будто птица крыльями забила в груди. Звонок запомнила, а что говорили - не поняла. Одно только вошло в сознание - пришла беда. Горе с внуком Андрюшей. Попал под машину. Крик разрезал воздух: – «Только не это! Только не Андрюша! Кто угодно, только не он!» Когда ехали с сыном в больницу, мысли стали проясняться: «Если велели ехать в больницу - значит живой».
- Да, живой, - сказал врач в приемном покое, - вызвали Белоконя. Если он в городе, считайте, вам повезло. Он светило! Бог! Отпуск, правда, у него сейчас.
                - Доктор, сделайте, чтобы он жил! Пожалуйста! Пусть будет калекой, лишь бы жил! - выдохнула Надежда.
                К Андрюше их не пустили. Они ходили по пустынному коридору, и вдруг мимо быстро прошел Анатолий.
                Она узнала его сразу. Он шел, опираясь на палку, но шел так стремительно, что казалось, палка совсем не нужна этому человеку. Он слегка кивнул им и, не задерживаясь, скрылся за дверями. Сколько прошло времени, пока шла операция, она не помнит.               Когда он  вышел, то по глазам Анатолия, его улыбке Надежда поняла: Андрюша будет жить!
                Подойдя к ней, он сказал:
                - Все нормально, Наденька. Я тебя сразу узнал. Все хорошо. Он молодец! Весь в тебя - сильный. За жизнь боролся как взрослый мужчина! И жить будет, и бегать будет. А на первое время, если ему надо будет, я ему свою палочку могу подарить, - улыбнулся Анатолий.
                Она неуклюже стала сползать. Все подумали, что Надежде Петровне плохо, но она вдруг встала на колени, поклонилась ему и поцеловала руку.
                - Толя, это мне за мои грехи. Какая же светлая душа у тебя. Прости меня.