Возвращение

Все тело болит. Спина ноет, ноги онемели. От холода я уже не чувствую ступни ног. Обхватив колени, я сижу на полу, в углу своей камеры. Это пустая квадратная комнатка. Голые цементные стены. Из таких камер не выходят живыми. Но я знал свой приговор до того как попал сюда. Мой кровавый кашель, моя почерневшая левая нога, мои переломанные кости и отбитые внутренности меня больше не беспокоят. Уже меньше чем через час меня не станет. Все это прекратится. Я уже не чувствую, что мое тело это я. Больше я ему не принадлежу. Оно слишком изломано. Оно истончилось и выпустило меня наружу. Теперь это всего лишь символ, напоминание о том, что я еще пока здесь. Моя боль больше не относится к телу. Вся эта кровь, пропитавшая мою одежду, она больше не моя. Эти ноги, эти руки, их одолжили мне на время. Чтобы дойти до места казни. Там я распрощаюсь с ними навсегда. Все, что осталось от меня теперь – это мои воспоминания. И, конечно, мои мысли здесь и сейчас. Но здесь и сейчас слишком быстро становится воспоминанием.
Где-то капает вода. Я слышу звон капель. Не в моей камере. Это в соседней. Я так думаю. Мне хочется так думать. В этой камере сидит Она. Наверное, вот также, в углу, обхватив колени руками. Она тоже слышит этот звон. Она тоже сейчас очень далеко от своего тела. Она тоже сейчас превратилась в слух. Она наполнена этим звоном. А значит, мы с ней сейчас стали одним и тем же. Да. Я сейчас чувствовал ее. Чувствовал так, как если бы касался ее. Я касался ее этим звоном капель. А она касалась меня.
Я помню ее лицо. Ее зеленые глаза. Яркие веснушки. Ее рыжие длинные волосы. Они горели на солнце. Ее улыбка сияла. Я помню ее как небо. Как весну. В моих воспоминаниях о ней – белое солнце и теплый ветер. Я погружаюсь в мягкое сияние. Я слышу ее голос. Я вижу, как двигаются ее губы, когда она говорит со мной. Она улыбается. Я знаю, что она давно не улыбалась. Но мое воспоминание о ее улыбке также свежо, как и воспоминание о вчерашнем допросе. А еще я помню, что она сказала мне на прощание. Я обещал, что сделаю так, как она сказала. Но тогда я не понимал. Теперь я верю, что смогу. В тот момент я был сильным. Я был наполнен жизнью. Здесь я растаял и истончился. Я понял, как легко перестать существовать. Я поверил, что то, о чем она говорила, то, что я воспринял как непонятные пустые слова, сказанные в порыве отчаяния, - все это правда. И это действительно произойдет, даже если я не буду стараться это сделать…
Нас уже везли в фургоне, и мы видели друг друга в последний раз. Она сидела напротив. Она говорила улыбаясь. Она была так уверена в своих словах. А я был напуган. Я боялся за нее. Ведь раньше я думал, что мне нечего терять. Я знал, что есть то, за что можно умереть, и за что нужно умереть, если потребуется. И она это знала. Мы верили, что боремся за правду. Мы готовы были пожертвовать собой ради того, что было свято для нас. И я ни минуты не сомневался. До того самого момента в фургоне. Только тогда я понял, что все это время мне было ради чего жить. Я понял, что теперь, только теперь, я теряю все. И я испугался, что и она тоже, она тоже все теряет. Но она сидела напротив меня и говорила улыбаясь. Тогда я не понимал, как она может так. Тогда я думал, что она просто не осознает. Но теперь я знаю, знаю, что она была права.
Она сказала мне, чтобы я не боялся. Она сказала, что все будет хорошо. Как глупо это звучало тогда. Она сказала, что не нужно отчаиваться. А потом она сказала, что нужно забыть. Забыть то, ради чего мы боролись. Забыть то, как мы жили. Забыть наших друзей, наших врагов. Забыть себя. Забыть друг друга.
Я был потрясен ее словами. Я не понимал. Первые дни я не находил себе места. Я кричал, бился о стены. Я слышал, как ее уводили на допросы. Я знал, что там с ней поступают также как и со мной, также как с остальными. Я знал, что ее прекрасные волосы сбриты, ее губы разбиты, глаза потемнели. Я знал, что ее одежда также пропитана кровью, что она с трудом дышит. Я плакал. От бессилия. Я ничем не мог помочь ей.
Но потом я понял. Если она чувствует сейчас то же, что и я, то беспокоиться не о чем. Не важно, что они делают с ее телом. Она уже не связана с ним. Как и я. Она знала это. Теперь и я знаю. Когда нас казнят, они не смогут убить наши тела, ведь их уже у нас нет. Мы стали лишь воспоминаниями. Но и этого много. Мы должны забыть. Да, забыть. Мы должны избавиться от этого тяжелого груза, связывающего, сковывающего нас. Когда нас выведут из камер и поведут к расстрельной стене, нам останется терять только наши воспоминания. Но этого не будет. У нас есть еще немного времени, чтобы очиститься. Стать невесомыми. Снова стать детьми.

Холод волной прокатился по полу вслед за скрипом ржавых петель. Люди в одинаковой черной одежде вошли в мою комнату. Они подняли меня с пола и повели из комнаты. Мы шли по коридору. Впереди и сзади шли такие же люди в черной одежде, ведущие худых лысых людей в окровавленных лохмотьях.
Вскоре коридор кончился, и мы оказались на дворе. Здесь было много людей в черном. Нас подвели к стене и развернули спиной к ней. Перед нами стояли люди с оружием. Они не глядели на нас. Я стоял, глядя на серое небо. Беспокойные облака быстро перемещались. Кажется, был туман или мелкая изморось. Я посмотрел по сторонам: еще десять таких же, как я, бледных, лысых, дрожащих. Рядом со мной стояла девушка. Она улыбалась мне. У нее были рыжие брови, выглядывающие из-под запекшихся кровяных пятен. Веснушки еле-еле проступали на бледной, позеленевшей коже. Блеклые глаза обрамляли темно-желтые круги. Бледные разбитые губы улыбались мне.
Она была так красива. Я никогда не видел такой красивой девушки. Я улыбнулся ей. Она протянула мне руку, и я взял ее. Ее холодные жесткие пальцы сжали мою ладонь.
Люди напротив вскинули ружья. Что они собираются делать?

Не отчаивайся. Не думай обо мне. Не думай о прошлом. Забудь. Забудь то, что было. Воспоминания – единственное, что они могут теперь у нас отнять. Но дело даже не в этом. Это единственное, что мы по-настоящему теряем. Хотя, это никогда и не было нашим. Мы пришли сюда абсолютно чистыми, и чистыми мы уйдем. Как нелепо класть в свою могилу свои богатства. Это лишь усиливает боль от потери. Но, забыв все, чем мы были, мы вновь станем теми, кто мы есть. Мы уйдем так, будто нас никогда не было. Без боли, без сожалений, без страха. Мы вернемся к тому, с чего начали.