Человек и кошка

            Прогрохотали под окнами первые фуры и всё в комнате, мелко
сотрясаясь, пришло в движение.  Проснулось общежитие. Такая рань, а
сна нет... Сосед закашлялся, по коридору шаркают, где-то радио
бубнит... Вибрирует, отзывается комната...
           Тени по потолку от стены к стене следуют... Смотрит на них
Веня, раздражается. Перекрестится, спасается и снова заводится,
потому как каждый день - шаги, тряска, бубнёж, "общага". А лучшего не
добиться: "общага" - это всё, что удалось. "Бросить всё?..." Перебрал
варианты, вздохнул, обмяк: выходит, вся эта жизнь ему в самый раз. А
"лучшая" жизнь - "морковка"... "Станет-ли сил тянуться?"       
            "Мяу" - позвала его кошка. "Я здесь..."
            Приподнялся Веня, всматривается, а кошка, юркая, прыгнула,
прикусила большой палец Вениной ноги, отпрыгнула, ждёт ответа. "Что
же ты кусаешься?... Мышь поймала?" "Мау!" - отвечает кошка. "Проснулся
- играй!"  Хотел погладить, а она, отпрянув, повела
хвостом, шипит.   
            "Ва-аська!"
            "Мау! Что еще?!" - в три прыжка метнулась кошка к изголовью, и
ткнулась носом Вене в губы." Ма-ау!"
            "Думаешь, я - кошка?! ... Кушать хочешь? ..."
            Не дает себя погладить, отошла. "Играй!" Присела на виду,
спиною к Вене и вылизывает лапы. После головою повернулась, стала
пристально смотреть ему в глаза.
            "Обиделась... Скучает..." - вздохнул Веня. Зевнул, принюхался,
и нет покоя... "Что "они" в корм добавляют... Василиса, болеешь, что-ли?"
Кошка зевает в ответ, презирает. "Скучно. Играй!"         
            В комнате, вдоль стен, шкафов, в местах "известных", Веня
прикрепил газеты, но они не помогали - Василиса неизменно их срывала
не метя... Норовила под них... И, кроме того, приходилось прятать обувь,
сумки, одежду... Ведь только отвернись! А ещё бывали "кошкины" дни, 
когда ей удавалось забираться в шкаф. Там, на чистом, лежала,
жмурилась, и... разводила пакость всякую. "Не кошка - диверсант! Вот
что показывает выходками? Днём среди комнаты "устроится", а потом
заберётся повыше и наблюдает, ждет реакции. "Пришел, а-га... Что
скажешь в своё оправдание?""
           "Что же теперь - не работать? Васька? Обижается, несогласна..."
           Ещё потянулся, встал Веня. Набросил халат, сгреб газеты грязные
в ком, прихватил чайник и поплёлся темным, длинным коридором на
кухню. "Эх, Васька... Сам не согласен..."
      
           Веня кошек не хотел, хотя считал их непростыми существами.
"Кошки - не собаки. Их заботы - о душе!  А вот возня, запахи, ворс..."  Да и
комнатушка городская - что за условия для кошки? "Проклятие, а не
жизнь. А она ещё никуда не выходит, боится..."
           "Сплошные хлопоты! Живое существо! Нельзя же просто взять, да
выгнать. Завел и бросать? Я так не могу..."
           Но Василиса - то особый случай.  Её Веня у брата отобрал. Брат,
"живностью" себя не утруждал: то пнет её, то хвост прищемит, а то -
гадость скормит ей... "И будто бы нарочно... Нехорошо за глаза, но брат
мой... Ладно..." Веня злился, стыдил брата, и без толку... Может даже в
отместку, за мягкость Венину, пинал брат котёнка. А котёнок
беспомощный шарахается, больной, жалкий... Как мимо пройдешь? Забрал
Веня его к себе. Жалел, выхаживал.
           Вот так и получилась кошка Василиса.  Строптивая, дерзкая... На
Вене отыгрывалась. За каждое горькое "мяу" своей жизни, за каждое
отвергнутое "мяу". Но словно бы где-то предписано, что вот есть
человек, способный её понять, возился с кошкой Веня, не отступался.
 
           Жил холостяком, не был особо смел, и в свои сорок пять Веня так
и не встретил ни одной девушки, к которой смог бы, захотел бы
приблизиться. "К чему плодить нищету?" - говаривал он на  упреки
сестер, и мамины наставления оставляли в нем какую-то вежливую
отстраненность. "Не случилось - и всё. О нищете, это они могут
понять, а что пусто за душой, это только испугает. Так что..."
           "Кошку завел! Ты посмотри на себя! Борода седая. Хвост этот на
затылке... Как "ушивый" какой! Кто "воды подаст"?... Умру скоро, у Машки
свои дела, Танька со своим придурком в Америке... Думаешь сладко так,
одному?"
           Родители Венины развелись давно, семья разъехалась и только
младший брат оставался при маме в далеком Урюпинске. А какая от
брата "вода"? Всё на маминой шее столовался, да перерыл весь огород с
миноискателем. "Клад ищет. Ни дня не работал..." Разве опора он? И
мама не жаловалась, шутка-ли, четверых выходила, считай, одна.  Но
теперь, вот оно, одиночество... И сын такой... "Все благополучны,
младший - из ничего кашу сварит, только Веня - блаженный...
           Незлобивый, покладистый, но всё мимо него проносят... Надеется,
"плошает"... И ещё за благо почитает свою простоту. Оно конечно... Ох,
Веня, ведь "где сел - там и съел"... Молись, не молись..."
           Да нет, хватку Веня имел. Если что - с места не сдвинешь, но
как-то всё не там. То не доплатили, "прокатили" с оплатой, а то - не
заплатили. А он ещё перебирает с кем работать... На работу не берут.
Нудит и нудит - хоть бы по сторонам глядел что говорит... Взять за
ручку, провести кругом, а то ведь "вляпается" снова... Вот, как на лбу
написано: "Отработаю не глядя. Изведу по мелочи!"         
          Выживать-то он способен: выстоял в своей "общаге" в "пэтэушные"
80-е, затем - в "веселые", бандитские 90-е и, наконец, окруженный сперва
кавказцами, затем азиатами, теперь, в 10-е врос. Вот пришлые в
общежитии по две, по три комнаты "подминали", занимали, а Веня... Его
даже потеснить с подселением пытались. Отбился, однако "крутиться"
не умел, не дано, да и противился.
          В чём-то мудрее родных, он всё равно представлялся им бедным и
голодным недотёпой, постаревшим мальчиком, за которым нужно
присматривать. А его влекла тишина, размышления, Евангелие, и
пристально оглядывая окружающий мир он все меньше находил причин 
почему ему стоило хотя бы на время с кем-то сойтись, или как-то
приобщаться к этому миру суеты. А кошка - это другое. "Что им моя
кошка?! С ней, без неё - чем она мешает? Было бы с кем сходиться..."

          "На вот тебе ряжку... Василиса, ря-яжка..." Кошка быстренько
пробует, но, спохватившись, с достоинством отстраняется. "Нечего
тут ряженкой откупаться!" А смешная-то: пятнистая, трехцветная,
глазастая...
          "Ну пока!" - прощается Веня с кошкой. А она, посреди комнаты,
смотрит вслед, молчит. И Веня уже не оборачивается... "Пока, кошка! Не
могу остаться..."

          "Такой запах..." - сказала, поежилась знакомая, проездом
остановившаяся в Вениной комнате. "Иные ничем не пахнут, а лучше бы
пахли..." - думает Веня, но оправдывается: "Кошка у меня..."  И после
терпит, терпит многословие знакомой. К вечеру так устал от болтовни,
от постороннего присутствия, от приборки, от деловитости гостьи,
что, неудобно, но мечтал её спровадить. Но она - непростая гостья.
Мамина соседка!  Не хотелось беспокойств для мамы, потому сдержался.
          Потом, вечером, постелил ей на кровати, а сам лег на полу. Она же
прошмыгнула в пеньюаре, утром вкусно наготовила, как-то по-особому
вглядывалась, и через день съехала, едва он стал собираться. Обиделась.
На что? "Не знаю, как ты так можешь... Кошка эта... Я позвоню." Куда
ушла - не вернулась. И кошка ещё дулась, отворачивалась. "Тоже мне...
Завел-играй!"

          "Мама, было бы с кем, разве я против?"

          Была женщина на примете. Приятель обрадовался, подбадривал:
"Давай, не теряйся!"
          "А чего "давай"? Всё зазывала. Придёшь - поговорить не о чем. Она
с подругой выпьет и песни горланит. Такая барышня... А то упросит чего
сделать, а потом ещё и денег спросит... Странная. Не работает - в её
года не очень жалуют. С "институтом" своим, на рынке стояла, ушла.
"Тошнит" её. Вот нигде и не работает. А как жить?" Такая барышня...
"Да и сам я ей зачем? Возись с ней, а зачем - не понятно... Что же мне
теперь жить за неё?"

           А на работу Веня опоздал: то в автобус не влезть, то в метро не
пройти. А ещё за сушками забежал по пути, и салаки мороженой прикупил
для Васьки. На две минуты опоздал - начальство у ворот встречает.
"Унизительно прямо... Зарплату второй месяц не выплачивают, а так на
часы поглядывает... Противно..."
           Не заладился день. Застали кормящим голубей. "Дел на минуту...
Сыпануть на подоконник..." Потом Веня пил чай. "Ну я же не курю. По пол
часа вон в курилке стоят..."
           Работает Веня, "кипит" - а что кому скажешь. Оплату срежут!

           "Так ведь не платят!" - удивляется приятель выслушав.
           "А так - и не заплатят..." - поясняет Веня. И видимо где-то
работается иначе, так реагирует знакомый.
           "Не бери ты в голову... Ладно уже..." - успокаивает.
           А Веня о другом: "Кошка вот... Болеет что-ли... Гадит кругом..."
           "Она бы у меня поправилась! Я бы ей всыпал, что бы обделалась, да
ею же и вытер! Она бы у меня поскучала! Вот где поскучала!" - разошелся,
кулаками машет приятель. И такая неожиданная злость у него.
           "Ладно, спасибо! Разберусь..." - отстраняется Веня. "Мой автобус...
Пока!" Наушники надел и повис на поручне, мотается под хоралы. Пусть
крюк выходит на маршруте, но хватит на сегодня, хватит... разговоров.
          "Надо бы рыбки сварить... И врача бы надо... Где-то у меня был
телефон..." - планирует Веня. "Да, врача... И игрушку какую нибудь...
Мячик что-ли..? Да, наверное, мячик..."

           Вернулся с работы, сел, и сидит. События дня в голове путаются,
наседают. Не раздеться. Так сидит.
           Василиса встречала, там где оставил, будто с места не сходила.
В глаза смотрит, молчит. Не ела. "Лучше бы пакость какая, чем так..."
Нет сил пошевелиться, сидит, оцепенел от усталости Веня. "Пока
доберешься... Надо что-то решать... И работа эта..."
           Шагнула, и вдруг стремительно, царапаясь, вскочила на руки кошка
Мордочкой трётся, урчит, мнёт поочередно лапами грудь Венину. "Ну
что ты, что ты... Взялся - играй..."
          А Веня гладит её, рассказывает: "Я тебе рыбки купил... И мячик...
Специальный... Хочешь?"

          "Неужели у тебя никогда "никого" не было?"
          "Ну так получилось... Дом-работа... Не было..."
          "И как это, "без никого"?"
          "Откуда мне знать? Не с чем сравнивать..."