Шестнадцать Шестьдесят Один

А на то мир страстей?
Чтоб не знать нирван,
Без чудес и затей
И не мне и не вам.
Э. Шклярский


Глава 1. УХОЖУ

Наушники в уши. Звук на всю громкость. Любимые треки на случайный выбор. Случайный выбор – это тайна, потому что всё случайное - не случайно.
«Прочь из моей головы. Наугад, в темноту, с середины концерта» - не случайно пел мне в мозг Саша Васильев – « сквозь толпу, сквозь охрану, сквозь двери, сквозь парк, Чтоб чуть – чуть постоять над водой на мосту. Прочь из моей головы. Оборвав провода, Спутав карты, фигуры сметая с доски, Разбивая шлагбаумы на полном ходу, Оставляя разрушенными города. Из моей головы, где сферой становится плоскость, Где, то горит фейерверк, то тлеет свечка из воска, Где музыка Баха смешалась с полотнами Босха, и не дружат между собой полушария мозга, Где крутится строчка одна днём и ночью «Вали из моей головы очень срочно!» И вместе с собой забери о тебе мои мысли, Чтобы Богу не показалось, что мы в этом мире слишком зависли».

Состояние такое, что хочется орать. Стоять и орать, выплёскивая весь негатив, переполняющий тело и мысли. Но мы заложники морали, воспитания, устоев и стереотипов. Меня учили, что нормальный человек не может орать во всю глотку. Как минимум это не прилично. Вот и мучаемся всю жизнь, накапливая в себе стойкое отвращение к жизни.
Да, орать хотелось, но сил у меня на это уже не было, поэтому капюшон на голову, руки в карманы и в путь. «Пусть останется пара шагов, Между тем, что есть и что хотелось догнать. Пусть останется пара минут До того, как дожди начнут слёзы ронять. Пусть не хватит мне слов, Пусть я что-то не в силах понять. Подари мне огонь, если ты из огня».

«Эта песня как раз про меня… Шклярский знал, о чём писал…», - думала я, шагая куда-то в дождливый день. – «Это я вся из огня. Море эмоций, максимум чувств. Но сейчас нет ничего. Кажется, будто мир померк, скукожился, вокруг тупые люди, плохие новости и природный протест. Мир сходит с ума. «На дворе средневековье, мракобесие и джаз».
Жизнь остановилась. Идёшь – в никуда. Из одного в другое в одно и то же. А хочется праздника, биения жизни, солнца, тепла, эмоций и чувств. Хочется, чтобы что-нибудь произошло, всколыхнуло, отозвалось, пролилось светом. Но нет. И мир воспринимается, как упадок жизни, серое пятно и моральная деградация. Я – человек горящий, импульсивный, чувствующий и мне невыносимо трудно сейчас пережить этот эмоциональный стресс. Я не знаю что со мной. Мысли не дают расслабиться и разобраться, найти исходники и устранить душевный дискомфорт. Поэтому я иду искать спокойствия в то место, где мне всегда было хорошо. А место это – Дубки – тропинка среди старых дубов вдоль болота. Я иду туда, доведя себя до последней капли, до начавшихся слёз, я спешу, чтобы в одиночестве перемахнуть черту, за которой останутся истерзанные в клочья мысли.

Мягкие тропки, моросящие дожди, низкое солнце, близкая Луна, прозрачный воздух – всё это осень. Погода сегодня не радует: четвёртый день дождь. И я иду в этом дожде, укрытая пеленой моросящих капель, с тяжёлой душой и бесконечной усталостью.
Вся жизнь – это путь. И у каждого есть право на выбор пути. Но одно дело, иметь право на выбор пути, и совсем другое, реализовать его. Некоторые люди вообще не пользуются правом выбора. И не потому, что не знают о своих правах, просто у них нет ничего своего: ни мира, ни пути, ни мыслей, ни следов. Это ужасает от того, что их большинство. И эта серая людская масса давит на сознание и состояние души, сминает индивидуальность, рождает комплексы, промывает мозги. А каждый выделяющийся человек имеет надлом в душе, и от всего этого надлом начинает нещадно саднить и тогда хочется укрыться и грустить, улететь прочь, исчезнуть. Но люди не летают, по крайней мере, вверх.
Я вышла в поле. Окинула тусклым взглядом пространство. Ветер колыхал мокрую осеннюю траву, создавая движение, наподобие волн. «Океан трав» – создала впечатление очередная песня в наушниках:

Я никогда не видела океан. Но для человека нет разницы на каком берегу стоять, морском или океаническом, ибо он так мал, а океан так велик, что с ним могут сравниться разве что горы…
- Дочка, десять рублей на водку не дашь?
Я вздрогнула, ход мыслей прервался. И как я его услышала, если в голове музыка гремит? Отключила плеер. Вокруг показалось тихо до звона. Ожидая увидеть махрового алкоголика, я повернулась на голос и оторопела. Передо мной стоял маленький и необычайно подвижный старичок. Его ясные, голубые глаза смотрели лукаво, напоминая пресловутый ленинский прищур, а у глаз застыли морщинки, будто он всю жизнь улыбался. Подивившись старичку в поле под дождём, я начала рыться в карманах спортивных брюк, надеясь выудить оттуда что-нибудь полезное. Нащупав, вытащила свёрнутую купюру и протянула ему:
- Вот, возьмите…
- Доча, так это же 50 рублей! – воскликнул дед. – Не жалко?
- Нет, дед, не жалко…
- Не, мне эт много. Мож себе чё купишь: шоколадку или воды газированной? – Предложил старикан, хитро прищурившись и цепко отслеживая мою реакцию.
 - Шоколад я не люблю. А водка тоже вода, только трудная. – сказала я с каменным лицом.
Дед колебался, не брал, потом покосился на меня и спросил:
- А если возьму, не от****ишь?
Мне стало смешно.
- Бери, дед, не жалко. – Снова повторила я, протягивая купюру.
Старикан взял её и задумчиво произнёс:
- Путь у тебя долгий…
- Не дольше жизни! – улыбнулась я.
- Это да-а-а… Бывай, доча! – дед махнул мне рукой, как это делают деревенские жители, когда здороваются из далека и шустро направился в сторону деревни.
«Интересно, почему он сказал про долгий путь?» - задала я себе вопрос, снова включая плеер. Повернувшись посмотреть в сторону уходящего старикана, я опять удивилась: его не было на дороге, хотя поле, по которому я недавно шла, очень хорошо просматривалось.
Обогнув озёрко и спустившись к реке, я остановилась на песчаном пляже. На меня уставился водный серый глаз. Вода… колыбель жизни, ловец неба, зеркало мира… Вот и сейчас в ней отражалось серое, мглистое, тяжелое небо. Говорят, что вода – это источник информации обо всем на свете, память и кровь Земли. Она запоминает всё, что видит и если бы она не очищалась через круговорот воды в природе, то сошла бы с ума от обилия информации. Значит, вода тоже рождается и тоже проживает свою такую загадочную жизнь.
Река смотрела на меня во всю свою водную ширь. Перед глазами неожиданно возникли сваи моста. (Задумавшись, я пропустила момент своего дальнейшего похода по ивовым кустам. Со мной такое бывает.)
Река под мостом совсем обмелела и сваи, как старые зубы, стали торчать из песка. А ведь лет 15 назад, мы с подружкой прыгали с опор моста в тёмную воду, пахнущую торфяниками, а вечерами сидели под мостом, над самым дорожным полотном, вбирая в себя дневное солнечное тепло. За день мост прогревался, а потом всю ночь отдавал асфальтовый жар всем желающим.
По каменистой горке я поднялась под своды моста. Оглядевшись вокруг, увидела плохо сохранившуюся надпись углём. В душе резануло, пришли стёршиеся обрывки воспоминаний. Мелькнула мысль, что ничего не забывается, память сердца бесконечна. Она помнит глаза, обветренные губы, волосы и боль, боль, боль… Боль. Она всегда со мной. Она создала из меня – меня. Она надломила и сделала сильной. Научила бороться. С собой. И побеждать. Не себя. Я уже не говорю про творческий всплеск. Про ощущения любви, больной любви. Любовь и боль – это одно и то же. Нет счастливой любви, потому что счастье мимолётно. А во мне любовь и боль слились в странное чувство незаконченности и поиска. И пусть боль ускоряет сердце и не даёт долгой радости. Я не боюсь её. Я привыкла. Я смеюсь.
У каждого человека есть свои воспоминания. Они греют душу, заставляют улыбаться, грустить или сожалеть. Воспоминания – часть прошлого, определяющая будущее. Это вспышки эмоций, миги жизни, этапы пути. Они имеют власть над человеком и часто руководят его поступками. Но самое страшное в воспоминаниях то, что они способны вызывать боль. Вот и любовь будто бы прошла, но никуда не ушла. А боль смеется надо мной, превращаясь в следы на обочине…
Когда идешь по обочине, всегда смотришь по сторонам. Вот и я. Иду и смотрю. Вдоль дороги лес. Сплошные дубы. По своей душевной организации они мне напомнили Сфинкса. Огромный и бесконечно усталый, он смотрит на Каир, суетливых туристов и раскрытые от удивления рты, с молчаливой снисходительностью, мудростью и терпимостью. Так и дубы. Стоят стеной и будто знают всё на свете. А может и знают, только их никто никогда ни о чём не спрашивал.
Дойдя до приметной придорожной берёзы, я свернула в лес. Крутой спуск, болотце, и вот он – другой мир. Лес – город деревьев, остров спокойствия, где так легко дышится. Плеер на стоп. В лесу надо слушать лес, смотреть на лес, дышать лесом. Я шла медленно, слушая шорох дождя, покачивание деревьев, звук собственных шагов, какую-то возню в кустах… Возня в кустах! «Собаки что ли?» - подумала я, настораживаясь. Вдруг возня переросла в шероховатый, завывающе непонятный звук, смешанный с шорохом листвы и звуком ломаемых веток. Я испугалась. В моменты испуга, я перестаю ощущать своё сердце и всегда замираю, уставясь в точку страха. С ужасом я ждала, кто же появится из кустов, представляя злобных, голодных собак. И вдруг, с разных сторон куста, начали вылетать куропатки. Я стала дышать, потом слышать и ощущать. Сердце прыгало где-то у горла, мышцы сковал страх. «Не фига себе, адреналин!» - подумала я, пытаясь отдышаться и двинуться дальше. В голове тогда мелькнула вялая мысль, что если так началось моё путешествие по любимой тропинке, то что же будет дальше? Но, как и все рациональные мысли, она ушла, так и не подхваченная перегруженным разумом.
Оглядевшись вокруг и не заметив больше ничего пугающего, я тихонечко пошла дальше, пытаясь вернуться к моим размышлениям.
Тропинка шла вдоль болота с одной стороны и молодого леса с другой. Вдоль болота росли старые, огромные дубы. Как ни старалась, я не нашла ни одного жёлудя. От дождя дубы почернели и стали похожи на монахов в рясах. Когда-то эта тропинка, проходя краем леса, выходила в поле, где сажали кукурузу. А несколько лет назад, поле продали под дачные участки и теперь, если идти до конца тропинки, то упрёшься в чей-то гофрированный забор. Я уже давно не ходила до конца. У меня был любимый неразговорчивый и вечно всем недовольный дуб, на корнях которого я и проводила часы, способствующие снятию душевного напряжения.
Я подошла к дубу. Он, как всегда, мне не обрадовался. Он вообще, жестокий молчун. Погладив дуб, я села на его корень, выступающий из земли, прислонилась спиной к стволу, прижала колени к подбородку и уставилась на лесную чащу. Дуб стоял возле болота. Мне всегда казалось, что он отграничивает два пространства.  Но  в этом убедиться я не могла, так как никогда не ходила за болото. А там было как-то по-другому. На этой стороне всё дышало спокойствием, а на той – сказкой. Здесь моросил дождь, ветер дул, трава колыхалась, ёжик в кустах шуршал. А что там? Придя сюда, я принесла с собой свой мир, свой путь. Интересно, на той стороне мой мир и моя жизнь останутся прежними?
Что стало с моей жизнью? Я не знаю… и знаю. Всё надоело. Сейчас посижу здесь, забью усталость внутрь, вернусь домой, и ничего не изменится. Разве только орать перехочется. Надо что-то делать, но мы все повязаны. Есть поток и выбиться из него почти нереально, потому что сразу идёшь на дно, если нет запасного корабля. Человеку всегда трудно решиться на перемены, потому что устоявшаяся жизнь даёт ему чувство защищённости и стабильности. Все люди – трусы, и страх занимает большую часть в их жизни, потому что они, бояться с ним бороться, думая, что им есть что терять, прикрываясь масками и внушая себе, что всё хорошо. И все надеются на счастье! Смешно! Счастье мимолётно. В прямом смысле мимо летит. Оно с час. Зацепит тебя слегка своим крылом и прощай. Оно, конечно, глобальнее, чем радость или удовольствие, но также быстротечно, как любые другие  яркие моменты жизни. Люди ищут счастье. Как же это глупо! Так же глупо, как искать любовь. Может тоже уговорить себя, что всё хорошо, что всё образуется? Но зачем себе врать?
Устав размышлять, я включила плеер.
«Полнее карманы песка и пыли, Грязными ногами в душе наследили.
За пазухой камни, сердце в царапинах, Мир поделён на убитых и раненых. А просто хочется жить, чтобы жить. Просто хочется дышать, чтобы дышать. И если можно всё забыть, лучше забыть, Чтобы больше никогда не вспоминать.
Посмотрев в бок, я, в который раз, подивилась такому другому, сказочному миру за болотом. И всё-таки интересно, как там? Какая жизнь, какие пути? Вытащив мобильный телефон из кармана куртки, я сделала фото лесной болотной дали и, неловко повернувшись, слетела с корня во влажные лесные листья. Телефон отлетел куда-то, и я стала его искать. Нарезая круги у корня, я всё пела, что хочется жить и дышать. Отойдя немного вбок от дуба, я, наконец, нашла мобильный. Он лежал на тропинке, ведущей прямиком в болото. Эту тропинку я раньше никогда не замечала. Оживившись, я пошла по витиеватой дорожке на сказочную сторону, ведомая дурацким любопытством, которым обычно не страдала. Сознание пропищало что-то насчёт того, что нужно бы задуматься, когда так внезапно исполняются желания, но сказка его победила.


Глава 2. НАХОЖУСЬ

Тропинка была еле заметная. Вроде и ходили по ней, только не часто. Не смотря на это, я с восторгом шла, углубляясь в пересохшее болото и рассматривая местные достопримечательности. И вдруг, в какой-то миг, мне показалось, что мир перевернулся на 360 градусов. Будто тоже самое, только другое. Почувствовав лёгкое волнение, я обернулась назад, чтобы запомнить местность. Я всегда так делаю, чтобы не заблудиться, потому что в лесу, когда идёшь вперёд видишь одно, назад – другое. Меня пронзила волна страха. Тропинки назад не было, будто я шла по лесу напролом. В голове возникло одно ёмкое русское слово: «****ец!». Не зная что делать, обескураженная, я стояла и натужно думала. Додумалась до того, что если нет пути назад, то нужно идти вперёд.
Развернувшись, я уже не удивилась: дороги вперёд тоже не было. «Вот тебе и сказка!» - думала я. – «Если нет пути проложенного, то я могу идти куда мне вздумается. А это уже интересно». Нормальный человек наверно пошёл бы искать дорогу домой. Но я-то знала, что назад дороги нет, а если и есть, то не сейчас.
Оглядевшись вокруг, я не увидела ничего примечательного. Лес, как лес: дубы, сосны, кусты, осенние листья, хвоя, шишки и мох. Расширив глаза неизвестно от какого волнения, я пошла налево, в сторону сердца. На душе было тревожно: куда иду? Не знаю. Вроде бы домой, но получиться ли? Время уже 16:51, скоро стемнеет. Делать-то что? Кричать и звать на помощь мне в голову не приходило. Да и не привычно это для меня. Сама заварила эту кашу с болотом, так сама и буду расхлёбывать. Только бы не подавиться.
Я всё шла в лево. Настроения никакого не было, к тому же мне казалось, что лес везде одинаковый, будто я по кругу хожу. «Может леший водит?» - тускло подумала я. - Когда водит леший надо три раза плюнуть через левое плечо и что-то сказать. Но что? Может заговор или молитву. Заговоров не знаю. Молитв тоже. Стыдно? Нет. Я всегда жила по принципу: «на Бога надейся, а сам не плошай». И если просила у него защиту, то не для себя.
Почему так часто случается, что человек приходит к Богу не по призванию, а потому что стало невыносимо скверно жить? Или вина на нём какая, или потерял в жизни много? Идёт искать защиты и спасения в Боге, вместо того, чтобы найти её в себе. Слаб человек и глуп. Глуп от непонимания. Слаб от страхов. Вот и я такая же. Разве что в Боге защиты не ищу.
Остановившись, я в очередной раз огляделась. Впереди маячило небо, будто лес кончается. Двинувшись к просвету, я вышла на  круглую поляну, поросшую травой. В середине поляны возвышались три молодых дубка, стоящие в рядок, как солдаты на плацу. Зайдя на поляну, я села под дубками и пригорюнилась. «Что же делать???» - вертелось в голове. – «Искать выход. Но где? Всё окружающее пространство и есть выход. Выходи сколько угодно! Кому угодно?» - эта мысль заставила меня замереть. Уставившись в одну точку, попыталась собраться. Вдруг в голове всплыл диалог из фильма «Д'Артаньян и три мушкетёра»:
- Это королева – назидательно обучал Ришелье Д'Артаньяна – Она ходит как угодно и куда угодно…
 - Кому угодно? – с интересом спросил Д'Артаньян.
- Тому, кто играет – туманно ответил Ришелье».
«Так кто же играет в моём случае? - размышляла я – Неужели я? В игру под названием «Найди свой путь» или в пьесу одного актёра «Идущий человек»? Если мне угодно найти выход, то надо его искать. Тогда, как у Макаревича: «перекрёсток семи дорог, вот и я».
Сумерки в лесу. И без того серое небо стало почти чёрным. Со всех сторон подкрадывался холод и ночные тени.  Я порядком устала и поэтому не сразу обратила внимание на возню в кустах около поляны и тихий подхахатывающий вой. «Опять что ли куропатки?» – устало предположила я. Прошло время, а из кустов так никто и не вылетал, только шуршание усилилось и вой стал хохочущим, будто поляну окружила стая гиен и устроила вокруг неё вечеринку. Но откуда гиены в подмосковном лесу? Это так же нелепо, как чукча на экваторе. Между тем, хохотливый вой усиливался. Я встала во весь рост и замерла от страха до боли в мышцах. Ожидая нападения со всех сторон сразу, я смотрела только вперёд, при этом обозревая пол поляны. Со спины меня прикрывали дубки. Воображение рисовало огромных, клыкастых гиен, почему-то с красными глазами. Однако нападать никто не спешил. Даже вой немного поутих, превратившись в клокочущий хохот. «Кто-то нагло ржёт надо мной!» - думала я купаясь в бессильной злобе – «Видит, что я от страха двинуться не могу и ржёт! Интересно, над чем ржут? Может я вообще не при чём? И думаю так, только из-за свой значимости в собственных глазах?» – повернула я свои мысли в другое русло – «Человек всегда думает, что он САМЫЙ. Самый несчастный, самый любимый, самый счастливый, самый особенный… Но всё это бред. Никакой он не самый. В плане самости он такой же, как и все люди на Земле. А может всё-таки надо мной? Тут же больше никого нет. Ржут над моим страхом, что я стою, как гончая на охоте… Но что я могу сделать? Только противостоять. Гнать страх. Делать что могу… А что я могу?»
Прижав ладони к ушам, и почему-то закрыв глаза, я проговорила:
«Тело пьяно – ноги впляс.
Что за дело мне до вас?
По последней лей же, лей!
Вам смешно, а мне смешней!»
Смех продолжался. Убрав ладони с ушей, я повторила:
«Тело пьяно – ноги впляс.
Что за дело мне до вас?
По последней лей же, лей!
Вам смешно, а мне смешней!»
Смех не стихал, только вою прибавилось. Тяжело дыша, ощущая головокружение, обиду, злость, страх, бессилие и некую обреченность, я заорала:
«Тело пьяно – ноги впляс.
Что за дело мне до вас?
По последней лей же, лей!
Вам смешно, а мне смешней!»
Я теперь не могу вспомнить, сколько раз я прокричала это четверостишие, только в какой-то момент смеховой вой стих. Я кричала в тишине. И тут, очнувшись, я, со всей прытью человека умирающего от нервного перенапряжения, ломанулась в лес. Именно ломанулась. Не видя ничего вокруг, выставив вперёд локоть и смотря под ноги, я бежала не разбирая дороги и не помня себя от страха. Побежав какое-то расстояние от поляны, я убрала локоть от лица и тут же угодила в паутину. Испугавшись, снова побежала, пытаясь на бегу снять её и врезалась во что-то твёрдое. От удара меня отбросило назад и тут, без того серый свет, окончательно померк в моих глазах. Последнее, что помню, это паутину на лице и афоризм: «Он сел в лифт, и поехал куда глаза глядят».

Очнулась я на краю обрыва. Мне казалось, что сейчас я неминуемо свалюсь в пропасть. Не открывая глаз, подумала: «А что теряю, если свалюсь? Только свою жизнь. Имею ли я право её терять? Наверно нет. Не я себе жизнь дала и не мне её терять. Пусть сама оборвётся…».  «И с чего это я взяла, что нахожусь на краю обрыва?» - пришла в голову рациональная мысль, когда я, наконец, догадалась потрогать рукой землю и коснулась травы – «опять какая-то фигня!» - я открыла глаза. На меня уставилось почерневшее небо. Быстро придя в себя и встав с земли, я достала мобильный телефон. Он был отключен и ни как не включался. Я тогда подумала, что он повредился при падении.
Наткнувшись взглядом на каменную полусферу, слегка вросшую в землю, я уже не удивилась. Сфера со всех сторон поросла мхом и имела вид абсолютно древнего сооружения непонятного назначения, слегка напоминающего дольмен. Вход в неё обозначался тёмным кругом. Такие «дома» строили шаманы или колдуны для проведения своих церемоний в местах выхода энергии земли. «Значит, это место силы» - с благоговейным ужасом думала я – «и в принципе, оно не безопасное, потому что наговорённое и заколдованное». Я где-то читала, что время в этих местах идёт по-другому, бывают галлюцинации и провалы в параллельные миры. В другой мир я попадать никогда не хотела. Стало страшно. Не спасло даже чёткое понимание того, что страшно от незнания.
Вход в полусферу слегка зарос травой, из чего я заключила, что в ней никто не живёт. Заглянув в дольмен, я вообще ничего не увидела. Внутри пахло землёй. Дрожа всем телом, повторяя про себя, что «будь, что будет!» и чуть пригнувшись, я шагнула внутрь. Выставив руки, расширив глаза для того, чтоб хоть что-нибудь увидеть, я пошла вперёд, к задней стене полусферы. Сердце неистово колотилось, из головы сразу выбило всю дурь. Через несколько шагов я коснулась руками холодной стены. Фу-у-у! Не упала и не на что не наткнулась. Очень хотелось посветить, но мобильник не включался. Дальше обследовать полусферу я не стала. Вернулась ко входу. Подумала и решила провести здесь ночь, потому что тёмного леса боялась больше, чем дольмена.
Потоптавшись на месте, я села на земляной пол полусферы, лицом ко входу и притянула колени к подбородку. Было страшно, одиноко, странно, хотелось пить и спать. Я закрыла глаза и стала повторять:
Всё будет хорошо.
Всё будет хорошо.
Всё будет хорошо.
Но на языке всё время вертелось продолжение:
«Бежит жизнь, стресс, нервы.
Каждый хочет быть первым, только первым
Там, где никто ещё не был
Вперёд, быстрее, ещё быстрее,
Пока не закрылись двери…»
А потом и вовсе припомнилась давно забытая песня:
«Тянет к земле розовый куст, Жизнь, как и кровь, показалась мне сладкой на вкус. Мозг перегрет, лопнула корка, арбуз. Всё хорошо, Шато-Марго всё хорошо, Шато-Марго, всё хорошо».
Проводя аутотренинг песнями, я неожиданно провалилась в сон. Проснулась от того, что начала заваливаться на бок. Скинув с себя сонное оцепенение, вышла наружу. На небе сияла ровно половина Луны.
- Привет, – заговорила я с Луной – растешь?
Луна будто покосилась на меня, но ничего не ответила.
- Откуда ты появилась? Дождь же весь день шёл? – спросила я и подумала, что совсем сбрендила, раз с Луной разговариваю.
Учёные всё не могут понять, откуда Луна вообще появилась. Сначала думали, что Луна – это часть земли и получилась она от сильного вращения нашей планеты вокруг своей оси. Типа, нечто оторвалось от Земли и улетело в Космос. Потом решили, что Луна – это притянутое магнитным полем Земли космическое тело. Сейчас они думают, что Луна – это остатки планеты, которая три миллиарда лет назад врезалась в нашу Землю. Причём удар был такой силы, что снесло пол нашего шарика и он сдвинулся со своей оси так, что возникли времена года. И вроде как самый большой осколок врезавшейся планеты стал Луной, притянув к себе впоследствии весь мусор от столкновения. Есть ещё теория, что Луна – это искусственно созданное тело на котором живут инопланетяне. Что там есть города и постройки неизвестного назначения. Издревле считалось, что полная Луна плохо влияет на людей. Это всё миф. Влияет Луна исключительно на Землю: приливы, отливы, вулканы, земные сутки. Когда Луны не было, Земля вращалась вокруг своей оси за 6 часов. Сейчас за 24 часа, благодаря отливам и приливам. Сначала Луна была в 15 раз ближе к Земле и приливы были высотой 3 километра! Эти приливы намыли с гор в океан столько минералов, что их хватило для зарождения жизни на Земле… Но это уже совсем другая история.
Вся эта тирада про Луну пронеслась в голове с бешеной скоростью. Я и не подозревала, что знаю об этом. «Интересно, зачем человеку при жизни даются знания? Особенно, если он их никуда не прикладывает? Наверно это риторический вопрос» - думала я, дрожа от холода под Луной.
Вернувшись в полусферу, я снова стала возиться с телефоном, но он был нем, как рыба. Чтобы не скучать и скоротать время, я одела наушники и включила плеер. Песня выбралась в тему. Сплин.
«Ты уводишь меня в мир подземных ходов, коридоров, зеркал, тупиков, поворотов, мостов, лабиринтов, висячих садов, улиц древнего города, где на ворота повешен замок и стоит часовой и в тени за холмом отдыхает когорта. Минутная стрелка против идёт часовой. Ты уводишь меня в мир, где я – это я И не действует больше закон притяженья».

Всю свою сознательную жизнь, я отличалась склонностью к задаванию лишних вопросов. Если меня что-то интересовало, то тема должна была быть исчерпана до дна. Кто-то из древних сказал, что вопросы нужно задавать в том случае, если сам не можешь найти на них ответы. Немного подумав, я задала себе три вопроса: где? зачем? почему? Но ответа на них меня удовлетворяющего, я так от себя и не дождалась.
Песни шли своим чередом, время текло, глаза слипались не смотря на холод. Захотелось поменять положение и сесть по-другому. Открыв глаза, я застыла в недоумении: за спиной что-то сверкало и переливалось. Волна адреналина тут же залила тело, сердце сжалось, будто наркоз вкололи. «Инопланетяне!» - с неподдельным ужасом подумала я. «Что же там может переливаться, если за спиной камень???». Поднявшись с земли, я повернулась на свет. И вдруг, по какой-то неведомой причине, увидела себя со стороны, стоящей в пол оборота с огромными глазами, в красном спортивном костюме, с растрёпанными волосами, освещаемую невиданным свечением. Свет переливался и странно напоминал полярное сияние.
Пространство полусферы будто раздвинулось, темнота разлилась до неимоверных размеров, а сверху этой темноты переливался радужным сиянием блестящий свет. Полярное сияние здесь выглядело так же фантастично, как жара на Северном полюсе. В наших широтах северное синие известно как водка с шампанским… и тогда я подумала, что схожу с ума.
На самом деле, северное сияние штука страшная, хотя и красивая. На сколько я знаю, само сияние вызывают падающие на землю метеориты, сгорающие в верхних слоях атмосферы, притягиваемые на полюса магнитным полем Земли. «Но я же не на полюсе?» - как дура думала я. «Тогда что делать? Бежать? Стоять? Смотреть? Ждать?»  - опять задавала я себе лишние вопросы. «Что я знаю о  полярном сиянии? Северное сияние воздействует на психику человека, потому что воспроизводит низкочастотные электромагнитные волны и инфразвук. Низкочастотные волны сродни ритмам мозга человека, а инфразвук биологически активен и вреден для всего живого, хоть и неразличим на слух. Он вызывает в человеке и животных ужас, страх и неадекватные реакции. Ещё инфразвук возникает при штормах и сильных ветрах в океане на гребнях волн. Это явление называют «голос моря». Слабый инфразвук вызывает болезненное состояние, головную боль или морскую болезнь, а средний – заставляет вибрировать все внутренние органы, что может привести к остановке сердца.
Остановка сердца мне никак не была нужна. Ещё я знала, что полярное сияние – это вход в параллельные миры. Взглянув вверх, я подумала, что войти в сияние никак нельзя, разве только влететь. Да и то, почти невозможно. Инфразвук не даст. Ещё раз взглянув на сияние, я подумала, что оно как-то отдалилось и начало бледнеть. Зато прямо напротив моих глаз была хорошо видна белая точка. «Выход!» - радостно подумала я. Ощущая себя как в квартире Берлиоза перед балом, когда гостей ещё нет, но пространство уже раздвинуто, я пошла вперёд, вытянув руки перед собой, боясь врезаться в стену полусферы, на случай того, если у меня галлюцинации. Но этого не произошло. Я двигалась вперёд. Выход приближался. Через некоторое время мне в лицо повеял жаркий воздух. «Наверно меня в ад занесло» - вяло думала я, но всё равно шагала дальше, пока не вышла наужу. В глаза резко ударил свет. Я зажмурилась. Потом открыла один глаз и снова закрыла, не поверив в увиденное.
Я была в пустыне. Причём пустыня была такой, какой принято её изображать: с мелким оранжевым песком, барханами и дюнами и конечно со жгучим солнцем. Стоя около выхода, я щурилась на солнце и думала, что хорошо, что не ад, не инопланетяне и я еще жива.
Пройдя несколько шагов по песку и нещадно жарясь на солнце, я оглянулась назад. На меня, чёрным глазом, смотрел вход в дюне. Зная, что уже не смогу вернуться обратно в свой лес, я всё-таки настырно подошла ко входу в дюну и ткнула пальцем в чёрный камень. Конечно, проход был закрыт. А как же иначе!?
Развернувшись, я пошла прочь от входа. За очередной дюной что-то виднелось. Подойдя поближе, обнаружила, что это ведро с водой. Обыкновенное пластиковое ведро с водой. Я удивилась. Оглянулась. Нет никого. И никаких следов рядом, кроме моих. «С неба оно, что ли, упало?» - с неподдельным интересом подумала я. Забравшись повыше, оглядела пространство. Ни души. На всякий случай спросила:
- Можно попить?
В ответ тишина. Я спустилась к ведру. Осторожно подняла его. Ведро было обыкновенное, пластиковое, зелёное с чёрной ручкой. «Будто у уборщицы какой отобрали…» - всё ещё с изумлением думала я.
Вода в ведре ничем не пахла, была ни тёплой, ни холодной. Зачёрпывая воду руками, я стала пить. Потом увлажнила волосы и лицо. Сняв куртку, обмотала голову. Ещё раз оглядевшись, сказала неизвестно кому:
- Спасибо!
Не долго думая, опять пошла в лево. Песок застревал в одежде и коже. Как же здесь люди живут? Иногда мне представлялось, что вместо крови у меня уже песок. Было так жарко, что казалось, будто во рту у меня прохладнее. Через какое-то время, я увидела на горизонте мираж. Вдалеке виднелось море. Так странно, в пустыне мерещиться вода, в море – земля. Это наверно от того, что песок помнит воду и ждёт её. Ведь там, где сейчас пустыни, когда-то были моря. А вода… она и так всё знает. Вот и подучается, что вода скучает по земле, а земля по воде. Однако мираж не исчезал, а только расширялся. «Не фига себе, море что ли???» - в очередной раз удивилась я.
Дойдя до моря и коснувшись воды, я убедилась, что это не мираж. Море было спокойным, прозрачным и обволакивающим. Искупаться очень хотелось, но я не стала этого делать. А вдруг там живёт какая-нибудь голодная акула? Волны еле набегали на песок. Я сняла кроссовки, носки, взяла всё в руки и пошла босиком по краю моря, оставляя за собой цепочку следов.
В одном журнале я видела фотографию: следы на песке уходили в сторону заходящего солнца. Я тогда долго разглядывала фото. Следы из ниоткуда в никуда, оставленные неизвестно кем.
Оглянувшись, я долго смотрела на отпечатки своих ступней, думая о том, что всё в жизни оставляет след. А следы определяют: мысли – слова – действия, в любой последовательности, в зависимости от этапов жизненного пути. Видя следы, можно узнать, насколько был заметен путь человека для окружающих. Для него это очень важно. Почему-то считается, что чем больше человек оставил следов своей жизни, тем он круче и авторитетней. Например, Пушкин или Ленин. На самом деле, они такие же люди, как и все. Просто им, за их нелёгкую жизнь, так удалось наследить, что кое-кто до сих пор мучается от зависти. А скольким не удалось? И они были и есть ни чуть не хуже Пушкина. А вот о моей жизни почти никто не знает. Завидую? НЕТ. Быть известной не мой смысл жизни. Жизнь дана для того, чтобы жить. И не надо в ней искать смысла. Смысл в жизни. Если ты есть – живи. А твои следы – это лишь твоё творчество, самовыражение, индивидуальность и твой свет. И не важно, осветит ли он ещё кого-нибудь. Это уже не мне решать.
Перестав, наконец, разглядывать свои песочные отпечатки ног, я пошла дальше. А ведь кто-то мне мог бы сейчас позавидовать. Сказали бы, что я дура. Выпал шанс в море искупаться, а я только ножки мочу. Уж они бы… по полной. И почему то им кажется, что они вправе мне завидовать. Я бы… Я бы… Никогда один человек не поймёт другого и не поставит себя на его место!  Жизнь – это не конфетка. Это сплошные желания и труд. Почему человек хочет жить? Да потому что смерти боится. Из двух зол выбирает наименьшее. Если ты живёшь, то хоть знаешь как это: плохо, хорошо, не важно. Ты живёшь и это уже существующий факт. А что там, после смерти, неизвестно, поэтому страшно. Человек умирает живя. Только родился и уже движется к смерти. Смерть – это часть жизни, если умирает другой и последняя её точка, если умираешь ты. Смерть не существо, как её принято изображать. Это всего лишь миг. Кстати, а почему никак не изображают жизнь???

Я снова удивилась. У края моря начинался лес. Сосновый!
Одев носки и кроссовки, сняв с головы куртку, я углубилась в прибрежный лесок. Здесь было свежо, светло, приятно пахло смолой и хвоей. Пели птички, стучал дятел. Шла я тревожно. Меня не оставляла мысль, что я пересекла уже третье пространство. Будто кто нарезал для меня три квадрата: пустыня, море и лес. А ещё есть горы, реки, озёра, тропики, полюса, Атлантида, космос… Усмехнувшись, я мысленно попрощалась с домом.
«Всего хорошего, кто помнит прошлое…
Кто помнит прошлое, всего хорошего»
Да-а-а…
Сначала я шла сквозь лес, потом вышла на тропинку и двинулась по ней в левую сторону, думая, что замыкаю круг.
Тропинка привела меня к поляне, на которой пасся одинокий конь. Он был спокоен, нетороплив и почему-то под седлом, в упряже и не привязанный.  Остановившись, я уставилась на коня. Поведя ушами и вскинув голову, конь, тоже воззрился на меня, втянул воздух и махнул хвостом. Стройный, большеглазый, с бархатным розовым носом, конь, меня невероятно умилил. Не знаю, какое выражение появилась на моём лице, но животное заинтересовалось, и двинулось в мою сторону. Подойдя, конь звонко меня обнюхал и ткнулся носом в мою ладонь. Стало щекотно, и я пожалела, что у меня нет кусочка сахара или горбушки хлеба. Конь был такой тёплый, живой. Я с удовольствием гладила его. Хотелось впрыгнуть в седло и поскакать. Но лошадь под седлом, значит, у неё есть хозяин, и он, наверное скоро вернётся. Можно было бы дождаться хозяина и спросить у него где я. Он посмотрит на меня удивлённо, покрутит мысленно пальцем у виска… Я же не буду ему объяснять, как я сюда попала. Всё равно не поверит. К тому же конь чужой, а брать чужое – себя не уважать. С хозяином коня встречаться разом расхотелось. Сама разберусь.
Всегда сама. Иногда так хотелось, чтобы кто-нибудь за меня решил, что делать, хотя бы в мелочах. Хотя лучше меня всё равно никто не сделает. А так хочется иногда побыть слабой. Прикинуться глупой блондинкой. Но я не умею. Не умею смотреть мужчинам в рот, ловя каждое слово, хлопать глазками, просить денег, говорить о тряпках и диетах, лить слёзы, быть беспомощной и нести откровенную чушь. Всё это привилегия глупых женщин, у которых есть один неоспоримый плюс – они счастливы. Хотя, не такие уж они и глупые, просто умеют расчётливо пользоваться своей беспомощностью. А мужчины рядом с ними расцветают, потому что чувствуют свою силу и значимость.
Удаляясь от коня, я все-таки подумала, что не смогла бы украсть животное. Одна я как-нибудь справлюсь. А с ним? Я же должна буду заботиться о нём, нести за него ответственность. Пожав плечами, я успокоила себя мыслью, что конь или бы скинул меня с седла, или вообще не повёз. На этой ноте мне вспомнился детский мультик про стаю гиен, которая хотела украсть у страусихи её яйцо. И каждый раз, когда это у них не получалось, страусиха приговаривала: «это не хорошо – красть!» В конце концов, из яйца вылупился здоровенный птенец и настучал гиенам по голове, вдалбливая в них мораль:  «Это не хорошо – красть!». Кстати, гиены в том мультфильме тоже ржали.
Пока я шла по тропинке, раздумывая над тем, как не хорошо красть, она расширилась и стала похожа на дорогу. Мне стало интересно, куда я всё-таки приду. Вдруг, из-за поворота, мне навстречу вышла бабулька. Выглядела она забавно: лёгкий платок, старый пиджак, выцветшая юбка, чулки и кроссовки. Я насторожилась, потому что ещё из далека этот бабулец начал сверлить меня глазами, выискивая во мне все возможные изъяны. Наконец, на лице бабули отразилось выражение вселенской неудовлетворённости и я поняла, что она сейчас будет читать мне мораль.
Бабулек я не люблю. Они априори всем недовольны. Это смысл их жизни. Всё осуждать, перемывать кости и смотреть так, будто хотят залезть тебе в мозги. Если хоть раз не поздороваешься – всё, враг на всю жизнь, хулиганка и ****ища. А эта бабулька, по ходу дела, была круче всех. Поравнявшись со мной, она спросила строгим голосом:
- Что требует от нас Бог?
- Да не требует он ничего… - растерянно ответила я.
- Как это? – удивилась бабулька. – А его заповеди? Не кради, не убий, не прелюбодействуй….
- Вы о ком говорите? – не поняла я. – О Боге, о Христе или о его учениках?
- Ты меня не путай, мала ещё! – назидательно проворчала бабулька. Потом придвинулась ко мне вплотную и спросила громче:
- Что требует от нас Бог?
- Ничего.
- Как это, ничего?
- Вы же знаете, что Христос говорил о двух заповедях: возлюби Бога своего и возлюби ближнего своего как самого себя. Это уже ученики Иисуса расшифровали в Евангелиях его вторую заповедь, как не убий, не суди, не кради и далее… Так о ком вы говорите?
- О Боге! – начала раздражаться бабулька.
- Вы Бога видели? Вы с ним разговаривали? Как Он может требовать, если Он не разговаривает??? – по-детсадовски тонким голоском вскричала я.
- Да как ты смеешь сомневаться???? – вскипела бабулька – Он требует от нас терпения, смирения, прощения!!!!
- Он ничего не требует!!! – в который раз повторила я уже нормальным голосом. – А если вы про Христа, то он учил и проповедовал. А принимать его учение или нет, дело каждого. И верить – дело каждого.
- Еретичка! – бенгальским слоном заорала бабулька. - Ты верить должна!
- Кому должна – я всем прощаю! – зло проговорила я.
Глаза бабульки сузились и потемнели. Мне показалось, что сейчас она превратиться в ведьму или, как Дункан Маклауд, вытащит из-за спины меч в виде клюки и начнёт меня охаживать, приговаривая: «надо верить! Бумс! Надо верить! Бумс!..» Я даже себя в комиксах представила. Это меня рассмешило и я усмехнулась прямо ей в узкие глаза, при этом цепенея от страха. Бабулька отвернулась и произнесла пафосно, понимая, что всё равно от меня ничего не добьётся:
- Вертихвостка!
- Не судите, да не судимы будете! – пытаясь заткнуть бабульку, выпалила я одну из заповедей. Но бабулька меня уже не слышала. Гордо удаляясь, она всем своим видом скорбела о моём невежестве.
Перебирая в памяти неприятный разговор, я пошла дальше. Через какое-то время, совсем успокоившись, я подумала, что не нужно было вообще разговаривать с этой бабулькой, потому что не стоит объяснять человеку свою позицию, если он тебя не слышит. «А она наверно подумала тоже самое» - размышляла я по пути, - и позицию свою я ей вообще не объясняла…». А Бог для каждого свой. У кого-то он внутри, у кого-то на небе, у кого-то это Христос, Аллах, Будда. У бабульки Он требует. А у меня? У меня Бог – это Судьба. Судьба участвует в выборе пути, а следы определяют его. Может Судьба это и есть человек? На самом деле, мы сами выбираем свой путь, свои дороги, свои линии…
«Гни свою линию
Горят о-гни свою линию»
Продолжая размышления и внутренние песнопения саундом Сплина, я сошла с тропы и углубилась в лес, потому что как-то разом устала от всех этих хождений, и мне очень хотелось присесть. Ноги гудели, вялое тело плохо слушалось. В голове вертелась усталая мысль, что бабулька выкачала из меня остатки энергии.
Сев спиной к какой-то сосне, я закрыла глаза. Хотелось домой. Даже не домой, а в привычную среду. Здесь мне страшно, а там нет. Всё привычное даёт чувство покоя и контроля над миром, в котором живёшь. Когда человек достигает чувства покоя, он думает, что гармоничен и счастлив.
Сидеть я долго не смогла. Голова не давала. Но хватило меня только на то, чтобы подняться и прислониться всем телом к сосне.
- Хочу к себе… - прошептала я.
В этом «хочу к себе» я выразила всё своё сожаление по поводу ухода из своего мира и соответственно из мира своей души. Мой мир мне дорог. Я не боюсь изменений себя и никаких других. Просто сейчас я не могу их контролировать, а это рождает тревогу и дисбаланс. Когда в тебе всё колеблется и скачет – приходит страх, а в таком состоянии почти не возможно принять адекватное решение. С собой у меня давно проблем не было. Я себе всё доказала и чтобы с собой больше не бороться, перестала себе врать. Поняв, что враньё себе, наносит урон моему внутреннему миру, я стала жить в гармонии с собой, выкинув ложь за борт своего сознания. Тем более, какой смысл врать самой себе? Чтобы оправдать себя? Возвысить себя? Побороть себя? Мне это было не нужно. Всё равно ничего не изменится, только больше страдать будешь. А душевные муки – они сильнее физических. Обладать собой – это великая работа. Вместо страданий действовать надо. А твои секреты кроме тебя всё равно никто не узнает. Думая, ты разговариваешь с собой, задаёшь себе вопросы, получаешь ответы. Но люди почему-то думают, что они сами для себя плохие собеседники, то есть изначально, человек думает о себе как о плохом. Это не правильно. Человек может многое в себе найти, но не ищет. Ленится искать или не догадывается. Всё чаще на других смотрит, теряя при этом свою индивидуальность и свой неповторимый свет. А мне хотелось к себе… в гармонию.
Услышав шорох за спиной, я вздрогнула. Сердце опять исчезло. Успев сделать только судорожный вздох, я ощутила, как мне зажали рот, и чья-то железная рука пригвоздила меня к дереву. Испугавшись окончательно, я старалась не рыпаться. Вдруг из-за сосны вышел мужчина в защитном костюме, типа «дятлы на голову садятся», и вколол мне что-то в руку прямо через одежду. Я отключилась.

Очнулась на кровати. Не открывая глаз, вспомнила все свои приключения и наивно решила, что это всё сон, и что я дома. С бьющимся сердцем я приоткрыла глаза. Нет. Не дома. Но действительно лежу на кровати в углу какой-то комнаты.
Оглядевшись вокруг, я увидела, что вся комната обита вагонкой. На стене висел охотничий костюм, внизу стояли сапоги. В центре комнаты был стол со стульями. У входа на полу лежала коровья шкура. Поняв, что нахожусь в охотничьем домике, я снова легла на кровать и закрыла глаза. Как себя вести, я не знала. Что делать – тоже, поэтому решила пока прикинуться спящей и послушать, что будут говорить.
Кто-то вошёл в комнату, постоял немного и вышел. «Да, говорят здесь в другом месте» - с сожалением подумала я, устав лежать бревном на пахнущей потным мужиком кровати. К тому же лежать в одной позе и не спать, долго всё равно не возможно, начинает сводить мышцы, потому что они не расслаблены. А я была полным комком нервов. Драться я не умею, а вот дерзить – это всегда. Главное – не наделать глупостей. Воображение рисовало страшные картины изнасилования или рабства. От этих мыслей было больно и лежать не было сил. Я встала и начала нарезать круги вокруг стола.
Немного погодя в комнату вошёл парень, посмотрел на меня и вышел, оставив дверь открытой.
-…даже не пришлось тащиться в город. Здесь взяли. – услышала я обрывки фразы и трое мужчин вошли в комнату. Первым вошёл парень, который недавно заходил, за ним Шеф, так я окрестила среднего, а в конце высокий брюнет с чёрными глазами – третий.
Я уставилась на них. Они на меня. Посмотрев каждому в глаза, я отвела взгляд в стену. Первый – Сероглазый, был молоденький паренёк, лет 18-20. Он только учился и смотрел на Шефа, как на Бога. В его глазах сквозил азарт и некая маленькая торжественность, типа, он рядом с Шефом стоит. А вот карие глаза Шефа были холодны, как лёд. Странное сочетание: тёплый оттенок глаз, а такой колючий… В его глазах читалась стена. На вид этой «стене» было лет 38-40. Шеф был черноволос, коренаст, с тонкими  чертами лица и губами, выдающими в нём сдержанность и одержимость одновременно. Одет он был в джинсы и чёрную плюшевую куртку, что совсем не вязалось с его обликом. Третий – Черноглазый, примерно мой ровесник, смотрел не весело. Для меня этот человек был совсем не интересен, и я его толком не запомнила. А вот Шеф…
Шеф стоял монолитом, излучая спокойную силу. Я знаю, что в таких людях огонь сидит глубоко внутри и они страшны тем, что не знаешь, чего от них ждать. Их эмоции глубоко, их надо слушать, и смотреть очень внимательно, иначе не поймёшь. На вид холодный и неприступный человек может пожирать себя изнутри, и никто об этом не узнает. Такие люди – загадки. «А Шеф очень даже ничего…» - подумала я, представляя, с каким азартом, я бросилась бы разгадывать его, ибо на вопросы он всё равно отвечать не будет.
- Ну, голубушка, попалась. – сказал Шеф мягким баритоном, когда, наконец, закончил осмотр моей персоны.
Я молчала. Чуть помедлив, Шеф спросил:
- Почему вопросов не задаёшь?
- Всему своё время. – туманно ответила я.
- А что истерик не закатываешь? – с интересом задал Шеф очередной вопрос.
- А смысл? – парировала я.
Шеф улыбнулся чему-то и спросил Сероглазого:
- Где вы её откопали?
Паренёк начал что-то сбивчиво объяснять.
- А что ты в лесу одна делала? – перебил его Шеф.
- Шла…
- Куда?
- Домой.
- А где твой дом?
- Не знаю.
- А что ты знаешь?
Я промолчала.
Шеф немного подумал, а потом задал неожиданный вопрос:
- Стрелять умеешь?
- Нет.
Вынув из кармана оружие, Шеф спросил меня:
- А это что?
- Пистолет.
Потом подошёл к этажерке в углу, покопался внутри, вытащил другое оружие, дунул на него, вытер о рукав, показал мне, и опять спросил:
- А это что?
- Револьвер.
Парни заржали, а Шеф спросил:
- Это почему?
- У него есть барабан с пулями. – По-детски объяснила я.
Услышав это, Шеф почему-то сник. Вытащив из этажерки ещё предмет, снова спросил:
- А что это?
- Дрель. – Раздражённо ответила я и подумала, что ничего глупее в жизни не делала.
- Кого вы мне привёли? А? – Спросил Шеф так, что даже у меня дрожь по спине прошла. - От неё же всего чего угодно ожидать можно.
- Кому угодно? – подсуетившись, спросила я Шефа.
Этот вопрос мучил меня с самого начала пути, и я думала, что мне удастся получить на него ответ устами Шефа. Но нет. Шеф непонимающе на меня взглянул и положил дрель обратно в этажерку.
- Значит так, - деловым тоном начал давать указания Шеф – Девок по разным углам. Ту уймите. Буйная очень. За этой смотрите в оба! Упустите, пристрелю. Понятно?
- Понятно. – Хором потянули Сероглазый и Черноглазый.
Я села обратно на кровать. Шеф с парнями вышел. Через некоторое время Черноглазый принёс мне кофе и чёрный хлеб с маслом. Я съела хлеб, запила кофе и как-то сразу успокоилась. Во рту блуждал вкус хлеба с тмином и грецкими орехами. Интересно, а что Шеф имел ввиду, когда сказал, что «девок по разным углам»? – закрутились снова мысли в моей голове. «Мне что, с кем-то драться надо будет? Тогда я сразу проиграю. Рука у меня лёгкая, да и стимула драться абсолютно нет. А впрочем, Шеф спрашивал, умею ли я стрелять. А может нас хотят выпустить в лес и устроить охоту? Мамочки! Идти я могу долго, а вот бежать…»
Между тем, фоном где-то нарастали голоса, будто народ прибывал. «Если народ, и если по углам… Я что, на бокс попала???» - лихорадочно размышляла я. - «Со своим участием? Господи помилуй! Аминь».
Мой опять возникший страх, достигший апогея, вдруг перерос в истерику, а из неё в смешливое состояние. Думая про бокс, я вспомнила, как смотрела поединок Валуева с каким-то боксёром. Боксёр был ниже Валуева на голову и иногда копошился где-то на уровне его груди. В одно из таких копошений, Валуев флегматично на него посмотрел, и двинул ему перчаткой по голове, отправив на «встречу с Тютчевым», как выражается Комеди Клаб. Может было всё и не так, но очень смешно. Вспомнив вдогонку анекдот, что Валуев бреется рубанком, я, криво улыбнулась, и начала хихикать, выдыхая воздух через нос. Сидящий за столом Черноглазый это заметил и сказал:
- Чего ржёшь, голубушка? Через часок и мы посмеёмся…
Я промолчала, но Валуев, бреющийся рубанком, стоял перед глазами и не хотел испаряться. Надо было срочно отвлечься. «Интересно, а Шеф горячий?» - Неожиданно понеслись мои мысли в другую сторону – И как он пахнет?»
Не выдержав молчания и чувствуя себя явно не комфортно, Черноглазый взял пустую кружку, тарелку из-под хлеба и вышел из комнаты, оставив открытой дверь.
Сбегать я не собиралась. Спрашивать что дальше – тоже. Иногда знание бывает страшнее незнания. Хотя постулат «предупреждён, значит вооружён» никто не отменял. Но и предупреждать меня тоже никто не собрался.
Искать виновных смысла не было. Я же сама сюда попала. Не пошла бы за болото – ничего бы не случилось. Если с нами что-то происходит, значит мы сами виноваты. Человек сам себе создаёт ситуации, заложником которых потом оказывается. Не они виноваты, что вкололи мне что-то, а я, что в лес пошла.
Страшно было. Страшно от незнания. Хотя это странно, потому что бояться того, чего не знаешь, нельзя по определению. Но у человека есть фантазии, которые, как правило, работают не на позитив, а на негатив. Человек склонен додумывать услышанное, обмозговывать происходящее, трактовать прошедшее и делать неутешительные выводы. Например, как я. А вдруг меня наградят и отпустят? Сказка! А в сказке так: чем дальше, тем страшнее. А чего я боюсь? Того что будет. А что будет? Не-зна-ю.
Когда Черноглазый вышел, я стала рыться в этажерке. Вдруг там можно найти спасение неизвестно от чего? В этажерке был большой ящик, в котором лежали револьвер, дрель, пассатижи, кусачки, гвозди, патроны, шило и ещё всякая мелочь, включая паяльник и секатор. Я взяла шило и положила его в карман куртки. Закрыв этажерку, подошла к окну. За окном стоял лес. Забора не было.
- Что, голубушка, пригорюнилась? – Неожиданно раздался голос Шефа.
- Да нет…
- Странно ты отвечаешь – Изумился Шеф. – И да, и нет…
Чтобы ответить, я отвернулась от окна и посмотрела ему в глаза. Мне стало не по себе. Он смотрел точно мне в зрачки, и в его взгляде сквозила цепкая хватка бультерьера, смешанная с некоей мягкостью. Типа, рад бы вцепиться, да положение обязывает на месте сидеть.
- Ставки высоки, люди собрались солидные, попрошу без выкрутасов. Поединок – есть поединок. – Снова заговорил Шеф.
- Мне что, драться надо будет?  - Сникла я.
- Не совсем.. – Туманно проговорил Шеф.
- А что я получу, если выиграю? – Вдруг с интересом спросила я.
- Свободу.
- Что по-вашему свобода? Это то, что вы меня отпустите? Где гарантия того, что я смогу уйти? И не кажется ли вам, что и ловить меня вы не имели никакого права?
- Не части. – Сказал Шеф устало. – Я, твоя гарантия. А пока, будешь играть в нашу игру, если проиграла в свою.
- Я не играла. – Зло и тихо произнесла я.
Шеф опять вцепился в меня своим холодным взглядом. Удивительно! Ледяные, бархатные, тёплые карие глаза, цвета виски и такие колючие! Такого просто не должно быть. И ещё удивительнее, что это мне нравится.
- А как вы смотрите на любимую женщину? – Вдруг услышала я свой вопрос и сама же испугалась.
Шеф на секунду замер, но быстро нашёлся, и мне показалось, что отлично понял, о чём я.
- Тебе показать? – Несколько хрипловато предложил он.
Мне стало ещё страшнее. Сердце билось маленькой птичкой где-то около горла.
- Не надо… - Взмолилась я, понимая, что это неизбежно.
Шеф подошёл вплотную так, что я ощутила на своих волосах и лице его яблочное дыхание. Мощным рывком, он прижал меня к себе до того сильно, что я перестала дышать. И тут в его глазах появилось нечто преданное и собачье, которое мгновенно скрылось за знакомой мне ледяной стеной.
- Ты не знаешь, что делаешь с мужчинами… – Вдохнув мой запах и отпуская, выдохнул Шеф.
Немного постояв, он повернулся ко мне спиной, подумал о чём-то, и вышел. Я стояла оглушённая, ощущая в себе мелкие покалывания, жар и биение его сердца. «Вот это энергетика у человека!» – с восхищением думала я. - «Как же он мне нравится!» Но уже было поздно что-то начинать. Или слишком рано. В другой жизни я бы вцепилась в Шефа как клещ, чтобы познать его мир, его любовь, бредить им, научиться его холодности. Но вслух я произнесла:
- Кажется айсберг дал трещину… 
В комнату вошёл Черноглазый.
- Ну что, пойдём? – Предложил он.
Мы вышли из домика и направились в центр охотничьего посёлка, так я окрестила место, где мы находились, взглянув по сторонам. Мы подошли к площадке с трибунами и флагштоком. На флагштоке развевался зелёный флаг с жёлтым дубовым листом посередине. На трибунах толпился разнокалиберный народ. Меня подвели к какой-то девушке с чёрными волосами и поставили рядом с ней.
- Здравствуй. – Обратилась я к девушке.
Она на меня посмотрела, но не ответила. Здоровья она мне явно не желала. Девушка стояла нервно и теребила замок на спортивной куртке чёрного цвета. Она вообще была вся в чёрном, только глаза у неё были зелёные. И где-то уже я видела этот блестящий, режущий взгляд. Но где? Силясь вспомнить, я напряглась, но тут Черноглазый звонко свистнул и всё стихло.
- Дамы и господа, - начал он как в казино – делаем ставки на Красную или Чёрную.
Мы действительно были как красное и чёрное. Я – в красном костюме и блондинка, а девушка – в чёрном и брюнетка. Народ оживился и принялся обсуждать нас. Мы стояли под флагштоком как на невольничьем рынке. Мне было противно до невозможности. Такого унижения мне никогда не приходилось испытывать. Бурная, звериная злость поднималась у меня внутри, заставляя смотреть всем в глаза и не находить их. «Неужели толпа меня боится?» - поразилась я своей догадке. Кстати, на меня почти не ставили. Обидно не было, потому что я знала, что не буду подчиняться. Заставить меня делать то, что хотят они, было в тот момент не возможно. Это придавало мне сил и давало возможность скрыть слезливый ком, готовый вырваться из горла диким криком. На душе было омерзительно. «Ты знаешь, кто ты, - успокаивала я себя, - пусть смотрят, пусть бояться, пусть обсуждают. Когда ты ещё добьешься такого внимания к себе? Блин, не нужно мне это внимание! - разговаривала я сама с собой».
Через некоторое время всё это закончилось. Все расселись по своим местам. Нас подвели к Шефу, который копошился с каким-то мешочком. При взгляде на Шефа, я вспомнила биение его сердца. Это было круто.
Шеф поднял руку и произнёс:
- Сейчас девочки будут тянуть жребий.
Мы придвинулись ближе. Шеф посмотрел на меня и сказал:
- Ты, первая тяни.
- Жребий – это обман Судьбы. Я не буду тянуть.
Толпа загудела неодобрительно. С трибун послышался свист. Тогда Шеф протянул мешок Чёрной. Она запустила в него руку и вытянула мячик для пинг-понга.
- Мячик белый. Первая стреляет она! – Указал на меня Шеф и почему-то обрадовался.
Нас развели по разным сторонам. Мы стояли как на дуэли, а Шеф был секундантом. Встав на позицию, я посмотрела на лица сидящих и стоящих людей на трибуне. Вдруг они превратились в омерзительных гиен и начали ржать. «А ну, заткнулись все!» - мысленно проговорила я. Гиены испарились. «У этих безбашенных, человекообразных людей есть только один сомнительный плюс: они имеют деньги. А я должна была их развлекать ради гипотетической свободы. Да пошли вы!» - размышляла я.
Шеф опять поднял руку и всё стихло.
- Уважаемые Дамы и Господа, сейчас состоится дуэль! Та, что выживет, будет отпущена на свободу. Начинает Красная! Ура!
Зрители взревели. Пока они орали, Шеф подошёл и вложил мне в руку пистолет, предварительно сняв его с предохранителя. Точно такой же пистолет он дал и Чёрной.
Я ещё не подняла руки с пистолетом, как зрители взревели:
- Мочи её!
«Хрен вам!»
- Я не буду в неё стрелять. – Спокойно сказала я.
Зрители негодующе закричали, послышался свист и брань, но всех перекрыл громкий бас:
- Я же говорил, что она дура!
Кто-то крикнул мне:
- Мочи её, я что, зря на тебя ставил?
Толпа подхватила:
- Мочи! Мочи! Мочи! Мочи!!!
Возмущённая, я стояла и ощущала, как энергия зрителей разливалась вокруг. Поборов в себе сильное желание стрельнуть в них, я, вскинула голову вверх и уставилась на небо. Ни при каких обстоятельствах я не буду стрелять в человека.
- Мочи! Мочи! Мочи!
И тут я вспомнила старикана из рекламы про сникерс. Он стоит на костре перед сожжением. Священник его спрашивает:
- Ты отрекаешься от своих слов?
- Нет, сникерс с лесным орехом существует… – Мечтательно утверждает старикан, глядя на небо.
Зрители неистово орали. Я стояла, смотря на небо.
- Мочи! Мочи! Мочи!
- Я не буду её убивать.
- Тогда она убьёт тебя! – Раздражённо сказал Шеф.
Вдруг я разом устала от всего, мне надоела эта дуэль, эти тупые люди, Шеф, небо, я сама, и я вернулась к тому, с чего должна была начать. Когда ты хочешь, то ищешь возможность, когда не хочешь – ищешь причину. Все причины отвалились, убеждения растаяли.
- А-а-а-а-а-а-а-а !!!! – орала я в небо.
Потом взвела курок и выстрелила вверх.
Трибуны обиженно примолкли, не испытав удовольствия. «Так вам и надо! - Мстительно думала я, ощущая душевный подъём».
Шеф стоял монолитом. Чёрная будто испугалась, но потом собралась.
- Если ты её убьёшь, то вернёшься домой… – Вкрадчиво сказал Шеф Чёрной.
Чёрная вытянула руку с пистолетом в мою сторону и нацелилась. От страха я приросла к месту. Умирать страшно, даже если знаешь, что это всего лишь миг. Вдруг, пистолет в руке Чёрной задрожал. Она схватила его двумя руками, но это не помогло. Зрители притихли. Шеф ждал. Чёрная дрожала. И тут из её глаз брызнули слёзы. Обретя способность ходить, я пошла навстречу Чёрной. Хотелось всё поскорее прекратить. Это такое чувство, когда любой ценой хочется избавиться от мучающей боли. Подойдя совсем близко, я прижалась лбом к дулу её пистолета. Ожидая мига выстрела, я закрыла глаза.
«Гни свою линию
Горят о-гни свою линию
В этом мире больше нечего ловить» - крутилось в пустой голове.
- Я очень, очень хочу домой, мне надо… - Вдруг услышала я срывающийся голос Чёрной.
Я открыла глаза. Меня окатило волной её животного страха. Безмерно страдая, желая и боясь, она боролась с собой. Это-то её и подкосило. Не хочешь убивать – не делай. Хочешь – делай. Здесь не уместно слово «надо» и слово «давай». Вот откуда берутся страдания. Никому не позволяй себя контролировать. Живи по сердцу, по душе.
«Она хочет домой больше жизни. Моей жизни. Я так домой не хочу. Но почему я должна платить за её желания? Не понятно. Хотя, любые желания человека должны исполняться…» - В прострации думала я.
- Прости меня, прости меня, прости меня! – Шептала Чёрная – Я домой хочу, жить хочу…
- Не тяни. Действуй!
Я увидела, как двигается её палец на курке, зажмурила глаза, затаила дыхание, и уже начав заранее умирать, вдруг ощутила энергию стоящего рядом Шефа.

Глава 3. ВОЗВРАЩАЮСЬ

Из темноты меня выбил толчок. Будто душа на немыслимой скорости вошла в тело и начала копошиться там, устраиваясь поудобнее. Открыв глаза, я уткнулась ими в темноту. Идентифицировав себя, поняла, что лежу на земле и в очень неудобной позе. Все мышцы затекли. Руки были раскинуты в разные стороны, и одна нога была прижата другой. К тому же я замёрзла. Дрожа всем телом, я попыталась встать. Встала с трудом и не рывком, как всегда. Всё произошедшее со мной вспомнилось мгновенно. «Я жива! Меня что, не убили? Или убили?» Размышляя над этим, я направилась к выходу, который обозначался некоей серой массой. Выйдя в лес, я попала в туман. «Утро что ли?» - пронеслось в голове. Обернувшись назад, я поняла, что нахожусь в своём лесу, потому что за спиной стояла полусфера. В тумане было ничего не видно. Я куда-то пошла, сделала несколько шагов и наткнулась на сидящего человека. Открыв рот от удивления, я громко выдохнула, и уставилась на него, будто увидела, что-то невообразимое.
- Ты???!!! – с великим удивлением воскликнула я.
- Я. – спокойно ответил Шеф.
- Как спалось? – помолчав, задал он мне первый вопрос.
- Страшно.
- Бывает… Ужасы снились?
- Да нет…
- Опять ты, да-нет! Уж определись.
- Нет, и определяться не хочу, – устало начала я свой спор, – вот такая я. Считай, что это моя индивидуальность.
Шеф промолчал. Видя, что я вся дрожу, он усадил меня рядом с собой на какой-то походный коврик и накинул на мои плечи свою чёрную куртку. Почувствовав его запах, я впала в дремотно-мутное состояние, которое выходило из головы, и проползая по всему телу, оседало внизу живота. Проследив за движением этого состояния, я поняла, что несмотря ни на что, чувствовать я не разучилась и желания во мне ещё имеются. Скосив глаза до боли в глазных мышцах, я посмотрела на Шефа не поворачивая головы. Он сидел, как стена, и не понятно было о чём он думал. «Что ж, послушаем, что он здесь делает» - решила я про себя.
- А что ведро с остатками воды не вылила в песок? – прервал мою решимость Шеф.
- Зачем? – удивилась я, – в пустыне вода на вес золота.
- А другие выливают, – провоцировал меня Шеф, – или на себя, или в песок, да ещё ведро с собой прихватывают.
- Я – не другие. А откуда ты знаешь про воду?
Шеф молчал.
- А ты кто? – вдруг спросила я, не ожидая от себя такого вопроса.
- А ты кто?
Я назвалась.
- Это лишь твоё имя…
- Человек, личность… - попыталась ответить я второй раз.
- Человек – это определение, относящее тебя к животному миру – улыбнулся Шеф. – Оно безлико. Все мы люди. Личность – это то же, что и индивидуум, общие слова, совсем не отражающие тебя.
- Значит, я – это я.
- Уже лучше, но подумать надо поглубже.
- Я – это моя душа, мой внутренний мир, это то, как я сама себя определяю – начала я говорить немного сбивчиво, пытаясь уловить что-то ускользающее.
Шеф кинул на меня быстрый взгляд, и я поняла, что возможно догадалась.
- А ты кто? – привязалась я к Шефу.
- Ищи ответ внутри себя… - очень туманно ответил Шеф.
Потом подумал и начал объяснять:
- Ведро с водой – это твоё отношение к окружающим. Уважительное и достаточно лояльное, надо сказать, но нетерпимое.
- Это почему?
- Бабульку помнишь?
- Конечно! Ненавижу бабулек!
- Нельзя так думать. Надо понять. От того, что ты её ненавидишь, ты раздражаешься, теряешь энергию и свет. Ты вела себя с ней, как зрители на трибуне: нетерпимо, пренебрежительно и непонимающе.
- По-моему, это она так себя со мной вела. Да разве ей что-нибудь докажешь? Она слышит только себя. Думает, что только она одна в целом мире права.
- И ты так думаешь.
- В отличие от неё, я слушать умею.
- Ты слышишь только то, что подходит тебе, с чем ты согласна. Остальное считаешь бредом.
- Остальное я считаю имеющим право на существование, но помимо меня. А если бы я вылила ведро в песок?
- Не дошла бы до моря. Кстати, почему не искупалась?
- А вдруг там акула меня съест?
- Море – это твоя жизнь. Никто бы тебя не съел.
- Предупреждать надо, – пробормотала я.
- Ты боишься жить. Всё по краешку ходишь, но наследить пыталась. Похвально. Но с твоими страхами и видением угрозы в любой среде, у тебя вряд ли получиться оставить глубокие следы. В жизнь надо окунаться, чувствовать её, любить. Если полюбишь жизнь – ощутишь её целостность и радость, почувствуешь её возможности.
- А ты умеешь чувствовать? – с интересом спросила я Шефа.
- Любой человек умеет чувствовать. Только вопрос в том, как. Вот ты как чувствуешь?
- А ты как? – передёрнула я.
- Остро. – сдался Шеф.
- А я больно.
- А другого человека можешь почувствовать? – в упор смотрел на меня Шеф.
- Могу, но не всех.
- И как это?
- Не знаю как. Переживаешь очень.
- И как ты чувствуешь, что чувствуешь? – не отпускал меня глазами Шеф
- Сидит что-то внутри… Не знаю.
Чтобы перевести разговор в другое русло, я спросила:
- А конь что символизирует?
- Конь – это твоё отношение к мужчинам. Твои колебания насчёт чужого очень меня позабавили.
- Ты ещё скажи, что конь был твой… - предположила я.
Шеф промолчал.
- Мужчины тянуться за тобой, потому что, по сути, тебе от них ничего не нужно. Ты не переделываешь их, не влияешь на них, они с тобой свободны. И это их пугает, потому что им кажется, что ты их не любишь. Любовь тоже имеет стереотипы. Ты не чувствуешь в мужчинах защиты, боишься ответственности и не хочешь использовать их в своих целях, потому что привыкла полагаться сама на себя. Именно поэтому они безумно любят тебя. Любят и не знают, что от тебя ждать. Ты, что называется, погладишь и уйдёшь.
- Не совсем так, – взялась спорить я, – от мужчин можно получить удовольствие физическое и душевное.
- Я тебе объясняю, что видел. Человек существо разноплановое. Ты могла сесть верхом и поскакать, повести коня за собой или вообще не заметить. Но ты его оставила.
- Да, оставила…
- Тебе же хотелось сесть и поскакать? И купаться хотелось. Но ты не сделала этого. Это говорит о твоей сдержанности, граничащей с закрытостью. Ты знаешь, как тебя видят окружающие?
- Они говорят, что ко мне на золотой антилопе не подъедешь.
- Во-о-от! – потянул Шеф. - Не бойся впрыгнуть и скакать, не бойся моря!
- Но я могу вцепиться как клещ. Меня окружающие иногда бояться… Я же своим напором людей пугаю…
- Если не видишь угрозы.
- Любой человек при опасности закрывается…
- Опасность – это угроза жизни. Сама жизнь не опасна.
- Жить вредно, от этого умирают – пробормотала я
- Это ты про то, что человек только родился и уже к смерти идёт? До смерти есть жизнь. Так что ищи возможность жить. А причина умереть тебя сама найдёт.
- Ну да, раскроешь душу и тут же в неё смачно плюнут.
- Вытри, ты же ничего не теряешь
- Самообладание теряю и веру.
- Кто мало видел – много плачет. – Назидательно произнёс Шеф. – Обидеть может только очень близкий человек. Не обижайся, делай выводы.
- Вывод: Не купаться.
- Не бояться купаться. – Поправил меня Шеф. – А с пути тебя не собьешь… - тихо сказал он.
- А дуэль, что это было? – задала я главный вопрос.
- Ты знаешь. – Твёрдо ответил Шеф.
- Ты что, психолог? – изумилась я.
- Я всего лишь беседую с тобой – миролюбиво ответил Шеф и улыбнулся.
 При этом, вокруг его глаз образовались складочки, придавая ему теплоты. Он покосился на небо и сказал:
- Тебе пора. Тропинка за болото уже появилась.
- А в какую сторону? Я не помню откуда пришла.
- Это от того, что ты потеряла себя.
- А теперь что?
- Тебе туда, – Шеф указал налево.
- А ты уйдёшь в полусферу? – Опять стала я задавать лишние вопросы.
- Пошли, я немного провожу тебя, – не ответил на мой вопрос Шеф.
Мы двинулись налево от полусферы. Сколько не старалась, я так и не вспомнила, с какой стороны прибежала, гонимая страхом и гипотетическими гиенами.
Окончательно задумавшись, и не видя ничего вокруг, я случайно провалилась ногой в яму и упала бы, если б не Шеф. Он ловко схватил меня за руку и удержал от неприятного падения. Моя рука горела от его прикосновения.
- Ты что, печка? – сделала я очередное предположение.
Шеф хмыкнул, поджал губы, но промолчал.
- Нет, обогреватель! – догадалась я.
- Грелка на всё тело. – Закончил Шеф.
- Жаль, что не на моё, – усмехнулась я.
Шеф снова поджал губы, будто что-то хотел ответить, но не смог. Его ответ останется для меня тайной. Потому что тайны – это такие вещи, которые просто не выговариваются.
Рядом с Шефом было надёжно и спокойно. Из-за его широких плечей, можно было показывать язык Судьбе, и ни о чём не волноваться.
«Если у его руки такой жар, то как же он тогда целуется?» - с трепетом подумала я.
- …сама – услышала я голос Шефа.
- Чего?
- Ты что, в облаках летаешь? – спросил Шеф и его глаза встретились с моими.
- Почти… - флегматично ответила я, сильно подозревая, что он прочёл мои мысли.
- Я говорю, дальше пойдёшь сама. Туда, – он показал куда.
- А ты?
- А я пойду туда, – он, как маленькой, показал мне направление в обратную сторону.
Мы стояли друг напротив друга. В тот момент мне хотелось смотреть на него, коснуться, растопить его ледяные глаза, но больше всего хотелось прижаться. Но я стояла как вкопанная, соблюдая не нужную мне стойкость.
- Ну, прощай. – Ровно сказал Шеф, и на миг в его глазах проскользнуло страдание.
- Я не хочу. – Честно призналась я.
- Надо себя заставить, – проговорил Шеф таким тоном, будто я отказываюсь от очередного пирожного.
Мне было не до смеха. Только что наконец-то обретенное чувство защищённости исчезало и растворялось в пространстве леса, оставляя зияющую пустоту. И пустота казалась мне безмерной, потому что ничего другого не было. Ничего не было прошлого. Да, лес оставлял с собой всё, что у меня было до входа в него и всё, что пришло до выхода. Надо было смириться с этим.
- Обними меня, – попросила я, вместо того, чтобы сделать это самой.
- Нет.
- Почему?
- Потому что проще отказаться от первой, чем от второй.
- Ты что, меня с рюмкой водки сравнил????
- Ты много хуже…
- Почему хуже?
- Зачем ты задаёшь мне эти вопросы?
- Чтобы получить ответы.
- Зачем тебе нужны ответы?
- Чтобы знать.
- Зачем тебе нужно знать?
- Чтобы убедиться.
- Зачем тебе нужно убеждаться?
«Потому что всегда во всём сомневаюсь» - подумала я. А вслух сказала:
- Но, но, но! Это моя позиция. Это я себе обычно задаю вопрос зачем? Пока он не исчерпается, чтобы найти исходники.
- Не ты одна ищешь исходники.
«Кто бы сомневался!»
- Обними меня, – настаивала я.
- Нет.
- Ладно, я хочу убедиться, что ты не грелка на всё тело. – Нашла я предлог.
- Зачем?
- Да что я тебя уговариваю?! – разозлилась я на себя. – Ладно. Прощай!
Я отдала Шефу его куртку.  – Буду по тебе скучать.
- Я тоже, – машинально ответил Шеф.
Я повернулась и пошла в сторону, которую он мне указал. Я шла не оборачиваясь. Вот он, человек, который знал и не знал меня. Такой притягательный, леденяще-горячий и желанный. Этот человек уходит из моей жизни, едва пришедши в неё. Надо привыкнуть.
Мы в жизни одиноки, как ни крути. И двойников у нас нет. Есть понимающие или люди на нашей волне, так называемые друзья. Эти люди способны скрасить одиночество, но не на всю жизнь и не навсегда. Хотя и одиночество бывает разным: есть отшельники, есть одиночество души, опыта, жизни. Может оно и приносит кому-то удовольствие, но не мне.
Услышав за спиной шаги, я опять обмерла от страха. Широко раскрыв глаза от ужаса и рисуя в воображении страшные картины, я всем телом обернулась к источнику звука, и попала прямиком в сильные объятия Шефа. Ничего не соображая, я стояла молча. Заглянув Шефу в глаза, я изумилась: они были мучительно больными.
- Я хотела увидеть твой бархатный свет…
- А я не мог бороться с собой…
- Бороться с собой дело не благодарное. Сам же и проиграешь. Делай, что хочется, по мере сил, будешь в гармонии…
- А ты всегда делаешь?
- Нет. Боли боюсь.
- Вот и я…
- Ты всё равно её ощутил. А я просто совпала с твоей болью…
- Ты меня успокаиваешь?
- Абсолютно нет. Я объясняю.
Шеф запустил обе ладони мне в волосы на затылке, обдал меня яблочным дыханием, и проговорил бархатно-нежно:
- Я буду всю жизнь убивать себя тобой…
Отметив про себя, что обдумаю это потом, понимая, что мы неминуемо расстанемся, что если не сделаю этого сейчас, то буду жалеть всю жизнь, я начала целовать его в губы. Он ответил. Тягуче-дремотное состояние вернулось и окатило с новой силой. Горячий рот. Яблочный вкус. Живая энергия. Мысли о победе.
Внезапно Шеф отпустил меня. Наверно ситуация у него внутри вышла из-под контроля. Сильные  мужчины не любят подчиняться, даже себе. Поэтому я повернулась и пошла дальше.
Шеф стоял и смотрел мне вслед. Он не знал меня. В душе мерк зародившийся свет.
« Я влетела в тебя, Откровенность моя. Осторожно… Невозможно… Я теряю свои силы. Я влетела в тебя, Неизбежность моя, Задыхаясь. Я совпала с твоей болью Так красиво…»
Поймав себя на том, что думаю песнями, я не удивилась. Песни – это следы и свет. Дойдя до поляны с тремя дубками, я опять села возле них и тут уже собиралась заплакать, но в ближайших кустах опять послышалась возня. Когда снова возникли смешки с подвыванием, я, обиженная на весь мир, зверея от злости, бросилась в кусты, мечтая порвать этих гипотетических гиен в клочья. В три прыжка преодолев расстояние, я вломилась в кусты, но там никого не оказалось. Тогда, обращаясь в лес, я злобно сказала:
- Порву, как Тузик грелку!
Ощущая прилив энергии от ничтожной, по сути, злобы, я продолжила свой путь в сторону дома. Откуда-то я знала, что в этом месте «гиены» больше ржать не будут.
Да. Тест со мной провели реальный, во всех смыслах. На жизнь, людей, мужчин, терпимость… а дуэль? Что это было? Уж не на принципы ли меня проверяли? Кто-то сказал, что принципы – это признак ограниченности. В какой-то мере это правильно. Но я не хочу мучиться всю жизнь, один раз убив. Это против моей души. Пусть это даже было в другом мире или не знаю где… Хотя, я не зарекаюсь. В жизни всякое бывает.
А где я видела выражение этих глаз, которое было у Чёрной перед дуэлью? Мощная догадка пронзила мозг! У себя в зеркале утром! Это моё выражение глаз! Я что, с собой стрелялась??? Не смогла себя убить? Или нет, не смогла  в себе что-то убить. Не пошла против себя. А ведь были у меня мысли, что хочу к себе. Значит, я вернулась к себе через выстрел. Хотя нет, выстрела не было. Наверно кто-то решил, что хватит и меня отпустили. Видимо мне этого было достаточно, потому что я чувствую себя обновлённой. Прекрасно, если бы не боль. Впрочем, как всегда. У меня всё или рано, или поздно и никогда вовремя. Зато этот принцип сделал меня такой, какая я есть. Боль творит человека вместе со временем. А человек творит жизнь.
А кто я? Какая разница! Я об этом думаю и это уже прогресс. Хотя у меня родилось стойкое подозрение, что дуэль как-то связана с этим вопросом. Я – это смесь красного и чёрного. Вечно стреляющая в себя, боящаяся и сама причиняющая себе боль душа. Разрозненная, разбитая на осколки, порванная на лоскуты, надломленная, несчастная. А где позитив? В склеивании? Разрушая себя, уже ничего не склеишь. Надо заново строить. Научиться бы ещё с улыбкой вытирать плевки в душу. Но это под силу только мудрому человеку. А мудрость приходит с годами, да и то не ко всем. Мудрость – штука избирательная, она опыт любит. Но кем бы я не была, я живу. Я есть. Если я есть – значит надо жить. И вообще…
Тут я увидела между деревьев старикана, который утром около реки стрельнул у меня 50 рублей на водку.
- Дед! – позвала я. – Де-е-е-е-ед! – крикнула ему вслед, но он не отзывался, только юрко шустрил между деревьев.
Оглянувшись назад, и окончательно убедившись, что Шефа нет, я со всей прытью измотанного человека понеслась за дедом, думая, что он покажет мне дорогу домой. Ведь если он был у нас за рекой, то знает, как туда дойти.
Надо сказать, что деда я так и не догнала. Кто это был, я догадывалась смутно и интуитивно, но точно знала, что он сейчас мне помог. А помог, потому что прошла самую первую, простую проверку. И если бы я с ним подольше пообщалась, то, может быть, узнала бы, что меня ждёт. Ведь дорога действительно длинной оказалась.
Ступив на тропинку, я увидела впереди исчезающего среди деревьев деда и остановилась. Догонять его было бесполезно. Исчезать он умел не хуже Коперфильда. Довольная неизвестно чем, я пошла по тропинке и вскоре вышла к молчаливому дубу. Дуб стоял смущённый. Я прошла мимо него, делая вид, что обиделась. Мигом пролетев расстояние от дуба до дороги, я вышла на шоссе и зашагала домой, не замечая ничего вокруг. Голова моя, как всегда была занята:
«Завтра, на этом месте, меня собьет автомобиль,
Телеграф уносит мой голос в сторону за тысячи миль.
Электричество – ерунда на постном масле…»
«Круто я попал на ТВ…»
« Я нашёл где плюс, нашёл где минус,
Если я не полюблю, то вероятно я двинусь.
Любовь есть здесь, любовь есть там,
Любовь гремит ключами к любым замкам.
О-е, любовь идёт по проводам.
Любовь звенит ключами к любым сердцам.
Откройте кран и ложитесь на диван,
Любовь идёт по трубам, откройте кран»
Разрозненные куски песен переплелись с мироощущением и чувством освобождения.
Дойдя до моста, я сбавила скорость. «Интересно, сколько меня не было в этом мире?» – задала я себе гениальный вопрос. Вытащила из кармана мобильный телефон, пытаясь позвонить, но он категорически отказывался включаться. Быстро преодолев расстояние от моста до забора собственного дома, я вошла в калитку.
- Ну, ты идёшь гулять? – ошарашила меня мама своим вопросом. – Возьми деньги, на обратном пути купишь тортик к чаю, – протянула мне мама 50 рублей.
Взяв деньги, я машинально сунула их в карман и наткнулась на шило. Вытащив его, я долго и задумчиво разглядывала этот предмет, будто вижу его впервые в жизни. Потом я по очереди вытащила из кармана плеер, наушники и телефон. Наушники я опять вставила в уши, потому что собиралась идти в магазин, а телефон держала в руке, размышляя, что же с ним делать. Вдруг телефон самостоятельно включился. После загрузки на дисплее высветилась размытая фотография леса и время 16:61.
Неожиданно, на всю громкость заработал плеер:
« Что же будет с тобой,
Если я попрошу:
Говори и показывай,
Говори и показывай…» 

КОНЕЦ

З.Ы. В книге использованы песни групп:
Пикник
Сплин
За деньги
Лигалайз
А также Линды.