AM, PM Часть 4

Максим все возвращался и возвращался к разговору с Милой. И все больше понимал ее правоту. Ему очень не хотелось поступать так, как советовала она, но в противном случае он рисковал потерять ее. Было странно находится в таком раздрае, он не привык делать выбор, привык ходить по прямой, как ему казалось. Отказавшись от помощи тренера, он бы получил сохраненную личную чистоту, не приняв помощи от недостойного, по его мнению человека. Но в этом случае был велик риск пойти служить два года, а Мила бы не стала его ждать, как он понял. Тут ему в голову пришло, что если армия становится для нее таким непреодолимым препятствием, то не покинет ли она его и при других трудностях? Он опять задумался о ее целях. Что такого она нашла в нем? В юнце, у которого ни кола, ни двора, как говорится. Да, у него есть перспективы, но пока они в тумане. Он не выиграл даже чемпионат СССР, что уж говорить о соревнованиях более высокого ранга? А таких много: чемпионаты Европы и мира, спартакиады разного уровня, Игры доброй воли, Олимпиада.

Мила не возвращалась пока к теме института и вообще всячески ограничивала общение с Максимом, упирая на его учебу. У него это вызывало досаду, которую он вымещал на грушах и партнерах. Максим перестал понимать Милу: то, что она делала сейчас ради определенных целей, этим целям, как раз, мешало. Ему казалось, что если бы она общалась с ним, как раньше, учеба давалась бы ему много легче. Он пытался ей это объяснить, но она держалась на своем. Максим все же понял, что она хочет от него определенного решения насчет института. Ему так хотелось возобновления встреч с возлюбленной, что он решил принять предложение тренера.

Но не успел: тот заговорил с ним сам и совсем на другую тему:
- Максим, я тут договорился насчет тебя. Ты растешь и тебе все тесней в нашем клубе. Я считаю, ты достоин много большего. Ты, как алмаз: над тобой надо много и терпеливо работать, чтобы превратить в бриллиант. Я сделал, так сказать, первичную обработку. Теперь тобой должны заняться мастера более высокого уровня.
Максим мало что понял из этой заумной речи:
- А алмаз и бриллиант это не одно и то же?
- Нет. Бриллиант – это ограненный алмаз.
- А-а-а…. И что? Какие еще другие мастера?
- Я добился того, что тебя принимают в ЦСКА, - тут тренер явно ждал восторгов, но ошибся в своих ожиданиях.
- В ЦСКА? Но я не хочу туда! К «коням» этим….
- Максим! Ну какие, к черту, «кони»!? Это – один из лучших спортклубов в стране. Ты только посмотри, кто за них выступает!
- Да ну и что! Ну и пусть себе выступают! Я не хочу!
- Макс, ну что ты, как ребенок, чесслово! Тебе расти надо! А мы тебе даже форму выдать не можем! А там ты будешь носить их цвета, их форму! Они тебя полностью оденут-обуют! Ты знаешь, какие у них заказы спортсменам выдают? Там и колбаса и сыр и чего только нет!
- Спасибо, но меня родители кормят.
- Вот я и говорю – ребенок! Тебе уже пора в дом самому чего-то приносить.
- Меня пока и так терпят. И форму мне тоже родители покупают.
- А здесь ты снимешь с них это бремя.
- Нет. Я не хочу, - упрямо мотнул он головой.
- Максим, ну что я тебя уговариваю, а? Да ты посмотри вокруг! У нас, кому я не предложи, любой с радостью согласится, а ты….
- Ну, вот и предлагайте любому, а я не согласен, - почти нахамил Максим.
- Любой там не нужен. А вот ты интересен, - еле сдержался тренер.
- А мне они не интересны. Давайте эту тему закроем, а? Лучше погоняйте меня еще на лапах.
- Хорошо. Я дам тебе неделю на раздумье.
- Не надо. Я не передумаю.
- Максим! Неделю даю подумать. Все.

Мила не разделила негодование Максима по поводу перевода его в ЦСКА, когда вечером он рассказал ей об этом. Напротив, она обрадовалась, увидев в этом массу плюсов, и тут же стала доказывать Максиму необходимость принять предложение. Но его неожиданно посетила светлая мысль. «Я не хочу обсуждать такие важные вопросы по телефону», - сказал он, надеясь, что Мила прервет его диету в отношении свиданий. С каждым днем он скучал по ней все сильнее, отчего и решил пойти на такое хитрое выкручивание рук. Она замялась: Максиму показалось, что он слышит лихорадочную работу ее мозга по прокручиванию разных вариантов.

- Макс, ты хитришь, - наконец произнесла она задумчиво, - совсем недавно мы спокойно обсуждали по телефону твое поступление в институт. Мне кажется, это ничуть не менее важный вопрос.
 - Да. Но перед этим мы говорили на эту тему. Говорили не по телефону.
- Да перестань. Что изменится от того, что мы обсудим это при встрече? Я понимаю, мой дорогой, что ты хочешь увидеться. Я и сама сильно соскучилась. Но, напомню, что наши свидания мешают твоей учебе. Обещаю, что когда ты поступишь, все станет, как прежде.
- А когда я поступлю, мне не нужно будет учиться? – невинным тоном спросил он.
- Это – другое. Сейчас у тебя сильное отставание в учебе, ты наверстываешь упущенное.
- Просто мне не раз говорили, что объем знаний, который будет в ВУЗе в разы больше школьного. Получается, что я должен буду чем-то пожертвовать, например, штангой или борьбой.
- Получается так. Нельзя же объять необъятное, извини за такую банальность. Мне кажется, что ты сильно распыляешься. Надо сконцентрироваться на каком-то одном виде спорта.
- Я так не считаю. Мне нравятся все три. К тому же, в борьбе у меня тоже есть небольшие успехи. А штанга – она так – для удовольствия.
- Вот этим удовольствием и пожертвуешь. Ради другого удовольствия, - интимно понизила голос она.

Максиму вдруг стало неприятно: у Милы выходил какой-то торг, а не отношения с чувствами. Он с грустью подумал, что штанга, доставляя свое маленькое удовольствие, не ставит ему условий и не заставляет ничего выбирать.

- Так когда мы встретимся? – спросил он напрямую.
- После твоего поступления – точно. А до него сказать что-то определенное не могу, - начала вновь крутить Мила.
- Значит, и обсуждение моего перехода в ЦСКА мы тоже отложим на неопределенный срок, - сказал он, изобразив голосом задумчивость.
- Ну, не такой уж он неопределенный. В течении пары месяцев обсудим, раз ты не хочешь по телефону, - решила смягчиться Мила, - кстати, а кто тебе предложил?

Максим внезапно прикусил язык и, готовый уже сорваться с губ ответ, застрял во рту. У него внезапно возник образ Вовки, не говорящего ни слова в простоте и он ответил в его манере:
- Да, мужик один предложил, - и поспешил попрощаться.

Потом он сидел и пытался понять, что же заставило его так ответить? Видимо, к наложенному отпечатку от общения с Вовкой добавилось что-то еще. Максим раньше негодовал, почему бы не ответить на вопрос без этого напускания тумана и загадочности? Например, «мой сосед». Или «дядя Петя». Нет, Вовка всегда говорил «один мужик» или «один знакомый». Наверное, его родители так приучили с детства, - сказывалась работа папы в «органах». Но теперь Максим увидел практическую пользу от такого способа отвечать на вопросы. Он не солгал Миле, но если бы он ответил, что этот «один мужик» - его тренер, это вызвало бы новые вопросы. И, возможно, один из них – про срок ответа на предложение. Узнай Мила, что ему дали неделю, - наверняка примчалась бы. И стала бы убеждать его принять предложение.

Максим тихо радовался: через неделю все будет решено, а Милу он просто поставит перед фактом, что переходить отказался. Хотя и понимал, что она рассердится на него за такие кунштюки. Но это было второстепенно: главное, что он не пошел на поводу у тренера и Милы, сделал так, как хотел сам.

Его ждало обескураживающее известие: услышав отказ переходить в ЦСКА, тренер сообщил ему, что Максим больше не может посещать занятий у них.
- За что? – только и смог спросить он в ответ.
- Макс, ты просто вырос из нас, как из одежды. Мы – не твой уровень. Обучать новичков, - вот на что мы нужны. А ты уже слишком серьезный боксер, чтобы тут заниматься. Пойми, у нас тут – лягушатник. Я тебе предлагал перевод в ЦСКА, ты отказался. Не хочешь плавать в бассейне для взрослых – твое дело. Но и в лягушатник тебя пускать больше не имею права.

Не найдя в себе сил позвонить Миле, он отправился в лес. Поделиться своей проблемой было не с кем: Вовка бы не понял, а Наташу не хотелось тревожить. В лесу было сыро, снег сошел не до конца. Бегать было невозможно, поэтому он просто гулял, безнадежно измарывая кроссовки. Прогулка немного прочистила мозги, расставила что-то по своим местам. Максим решил, что ничего страшного пока не случилось: секций в Москве много, пойдет в другую. Занятия борьбой тоже никто ему не закроет. Да и времени на подготовку к вступительным экзаменам появится больше.

Мила не разделила его оптимизма. Она просто негодовала из-за случившегося:
- Макс, из-за чего он тебя выгнал?!
- Из-за того, что я отказался переходить в ЦСКА, я думаю.
- Но это же нелогично! Выходит, это он предложил тебе перейти, а когда ты отказался – выгнал тебя?
- Да.
- Если бы ты втихаря, за его спиной вел переговоры о своем переводе в другую секцию, я бы его поняла. Точнее, - поняла бы его логику. Но в том, что он сделал, ее никак не усматриваю, как ни верти.
- Да я, в общем-то, тоже….
- Черт! Все планы летят кувырком, в помойку!
- Успокойся. Ничего никуда не летит. Я просто пойду в другую секцию.
- Ну, в какую другую, о чем ты?!
- В любую другую, Мила. В «Крылышки», в «Трудовые резервы», да я их десятки в Москве знаю.
- Маааакс! Я тебе про институт говорю, а не про спорт!
- А что не так с институтом? Я все равно в физкультурный не собирался. Пойду в МИЭМ, как и планировал.
- Ага. И провалишься на вступительных.
- Я так не думаю.
- Макс, если бы ты думал…. Ладно, мне надо все это переварить. Созвонимся. Постарайся, пожалуйста, больше нигде не напортачить.
- Постараюсь, - улыбнулся он в трубку.

Его оптимизм быстро обломали: в четырех секциях, куда он сунулся, ему отказали. Видимо, в тесном спортивном мире новости распространяются быстро. Никто не хотел связываться со спортсменом, которому через пару месяцев идти в армию, где его подберет ЦСКА. Да и какая-то непонятная солидарность с тренером Максима заставляла других так поступать: ведь его ученик пошел против его воли.

Он переговорил с тренером по борьбе, Юрием Петровичем, о возможности увеличить количество тренировок. Тот отнесся с пониманием, но разрешил лишь четвертую, дополнительную, тренировку в неделю, сославшись на приближающиеся экзамены. «Ты сдай все, поступи, тогда – пожалуйста. Хоть каждый день тренируйся, - я только «за» буду. Но сейчас, увы, не могу тебе разрешить». Максим и за это был ему благодарен.

Он решительно приналег на учебу. На удивление, скользкий Вовка согласился помочь ему в занятиях. Заходил вечерами и они часами сидели, решая задачки и прорабатывая материал. Конечно, отвлекаясь на разные нешкольные темы. Как-то раз заговорили о времени:

- Вот, смотри, Макс, ты считаешь, что живешь в настоящем. Но с точки зрения времени, как ты сможешь это настоящее поймать?
- Что ты имеешь в виду, Вов?
- Я имею в виду, что у тебя есть прошлое и будущее, так?
- Так. И настоящее тоже есть.
- Ты можешь выделить момент, когда будущее становится прошлым?
- Могу, конечно.
- Попробуй.
- Вот я собираюсь дать тебе щелбан. Это будущее. Вот даю, - Вовка увернулся, - когда ты его получаешь, - это и есть настоящее.
- Ни фига. Где сам момент получения мною щелбана? Только что твой палец был в движении к моему лбу и вот он уже летит обратно. Момент столкновения выражен какими-то долями секунды, которые невозможно поймать. Настоящее происходит за столь малый период времени, что ты его не успеваешь схватить.
- Зато ты успеваешь, - Максим усмехнулся.
- Нет, и я не успеваю! У меня есть ощущение от твоего щелбана – и все. А сам щелбан стремительно уносится в прошлое! Нервные окончания передают в мозг сигнал, что произошло вторжение. Это своего рода послевкусие твоего щелбана.
- То есть, ты хочешь сказать, что любое событие почти мгновенно переходит из будущего в прошлое?
- Именно так! Ты можешь что-то чувствовать в настоящем, думать о чем-то и так далее. Но события происходят незаметно, в малые доли секунды!
- И зафиксировать их почти невозможно?
- Да. Словно камень, брошенный в пруд: сам момент его столкновения с водой – это миг, а круги идут потом несколько минут. Так любое событие: ты фиксируешь и ощущаешь только последствия этого события. Иными словами, твоя реальность, твое настоящее – это всего лишь круги на воде от камня.
- Ага. Поэтому ты мне недавно Басё подсунул. Чувствую, что на тебя он оказал влияние.
- Оказал. А на тебя, скажешь, нет?
- Мне понравилось. Влияния не почувствовал. Наверное, еще круги в сознании не дошли до берегов. Хорошо. И к чему ты это все задвинул? Всю эту мощную теорию про время?
- Ты, вроде, понял. Я к тому, что настоящего-то, по сути, и не существует. Время его жизни настолько мало, что им можно пренебречь.
- Как размерами у точки?
- Примерно так. Есть, наверное, какие-то теории, учения, где учат относиться к настоящему таким вот образом. Буддизм, похоже. Настоящего нет, поэтому все можно воспринимать значительно легче. Или это – будущее, или – прошлое. В первом случае, тебя не должно тревожить, поскольку событие еще не случилось и, может, не случиться вовсе. А во втором – чего им тревожиться, когда оно уже кануло в лету.
- Хорошо. Но человека-то задевает не само событие, не сам камень, а именно эти круги. Как быть с ними? Как быть, например, с болью от случившегося?
- Это уже другое. Я, честно говоря, еще не разобрался в этом вопросе. Можно просто ждать, пока круги погасятся об берег. Боль, говоришь? Боль утихает. Она служит сигналом. Ты отреагировал на этот сигнал, значит, боль больше не нужна.
- Не понял. Ну, не нужна. Ты ей это скажешь, и она утихнет что ли?
- У тебя не утихнет. Но если тренировать такой навык, то можно достичь такого уровня, где боль будет прекращаться по твоему желанию. Этого, например, йоги достигают.
- Вова, мне не хочется становиться йогом. Десятки лет тренироваться, чтобы спать на гвоздях и кушать битое стекло? А смысл?
- Это показывают нам, - людям со стороны. На самом же деле цель йогов не в том, чтобы перестать чувствовать, а в том, чтобы достичь просветления.
- Стать самому, как стекло?
- Блин…. Вот ты дурень….
- Слушай, умник, ну какое тебе дело до этих йогов? А мне и подавно до них дела нет. Меня интересует практическая польза. Как перестать боль чувствовать - для начала. А все эти их просветления… ну не нужны они мне.
- Ты просто еще не дорос до понимания этого.
- Может быть.
- Практическая польза тебе пока только в том, что настоящего не существует.
- И какая мне от этого польза?
- Опять двадцать пять…. Такая! Чем больше ты об этом думаешь, тем легче тебе переносить что-либо. Та же боль твоя: ты понимаешь, что источника боли давно нет, - канул он в минувшее. И становится тебе легче, поскольку ощущения скоро пройдут, кончатся, как кончаются круги на воде.
- А если источник со мной? Болит у меня зуб, к примеру….
- Сходи к зубному! Отчего зуб болит? Воспаление, например, нерва, так?
- Ну, да.
- Можно сравнить это с тем, что на берегу пруда сидит мальчонка и непрерывно бросает в воду камушки. И волны от них тоже идут непрерывно. Пришел дядя и мальчонку прогнал. Все. Волны кончились.
- То есть врач в роли дяди?
- Да.
- Хорошо. А если боль другая? Не физическая?
- Опять же – есть ее источник. Если источник, так сказать, разовый, то подожди и боль пройдет. А если постоянный, - то с ним надо что-то сделать.
- Хорошо. Вот какая-то неразделенная любовь. Постоянный источник, если пользоваться твоей терминологией. И что прикажешь с ним сделать?
- Хм…. А ты с таким сталкивался?
- В жизни нет. Но в литературе полно таких историй.
- Вот пусть литература и расхлебывает. Все эти муки тургеневских барышень и аннкарениных от безделья, если вникнуть. И, заметь, надолго их не хватает. Источник затухает сам по себе.
- То есть, рецепта от несчастной любви ты не можешь предложить?
- Если со мной такое случиться – найду и предложу. А пока…. Любовь, как привидение: все о ней говорят, но никто ее не видел, - процитировал Вовка откуда-то.
- Но все же. Вот есть источник – чувство. Есть предмет этого чувства. Убери предмет – ничего не изменится. Как сделать так, чтобы перестало болеть?
- Никак. Люди давно думают над этим вопросом. И ничего не придумали. Страдают. Пишут стихи. Вешаются.
- Небогатый выбор….
- Поэтому лучше не любить вообще. Вот ты, Макс, не подпускал к себе никого, избегал общения с девушками. Потом у тебя появилась Мила. Теперь ты говоришь о несчастной любви и спрашиваешь, как унять боль. А я смотрю на тебя и не хочу оказаться в такой ситуации. Значит, мне надо быть монахом каким-то. Избегать общества женщин.
- Ага. И азартных игр. И не пить. А потом Воланд тебе скажет, что есть в тебе что-то странное. У меня, к счастью, все нормально с Милой. Я просто… скучаю по ней.
- Это ты пока – только скучаешь. А потом, возможно, она от тебя уйдет. И тебе будет больно.
- Ну, во-первых, почему она должна от меня уходить? А, во-вторых, когда мне плохо я просто бегаю, тренируюсь, стучу по груше. И мне становится легче.
- Вот! Прекрасный рецепт! Ты сам бросаешь в воду еще один камень. И круги от камней начинают гасить друг друга.
- Хм…. Интересная мысль….
- Спасибо, оценил. Ладно, пора мне домой. Надо сделать еще дела кой-какие, мать просила.

Упорно грызя гранит науки, Максим достаточно хорошо подготовился к
экзаменам. В школе от него не ждали и не требовали больших знаний, тем больше было удивление учителей, когда он уверенно сдал выпускные.

Отгремел последний звонок и выпускной бал. Максим не испытывал желания туда идти, но его убедили родители и Вовка. Лучше всего подействовало предположение, что там он сможет поговорить по душам с Наташей, объясниться, склеить трещину в их отношениях.

Когда Максим отнес документы в приемную комиссию МИЭМа, там сначала никто не обратил на него внимания. Сотни абитуриентов, толчея, нервы. Через пару дней, занося его данные в очередной реестр, студент пятого курса тихо сказал: «Ого!», увидев спортивные разряды поступающего. Показал заместителю начальника комиссии, а тот, в свою очередь, пришел с делом Максима на кафедру физкультуры. «Кандидат в мастера по боксу? Второй взрослый по борьбе? Третий по штанге? Нам этот парень нужен!» - таков был вердикт.

Перед первым экзаменом, математикой, его назвали по фамилии, попросили подойти.
- Александр Иванович, зам декана факультета физкультуры, - представился сорокалетний, начинающий полнеть мужчина.
- Очень приятно, - немного рассеяно ответил Максим.
- Я сразу к делу: за институт выступать будешь?
- Как – выступать? На соревнованиях, в смысле?
- Конечно. Мы смотрели твое дело. Будешь представлять МИЭМ на межвузовских соревнованиях по боксу. И по борьбе, если захочешь.
- Давайте я после экзамена подойду, чтобы поподробней все узнать. Ну и о себе рассказать кое-что. А так, в принципе, не против выступать.
- Ну и славно.

После экзамена Максим зашел на кафедру. Пара девушек стрельнула в него глазами и зашушукались, улыбаясь и поглядывая. Александр Иванович представил его декану.
- Кажется, я что-то про тебя слышал, - обрадовал его декан, - ты же выступал на Союзе?
- Третье место, - хмуро сказал Максим, вспомнив свой проигрыш Кучеву.
- Неплохо для восемнадцатилетнего парня. Ты что хочешь узнать?
- Про соревнования и тренировки.
- Соревнования проводятся раз в сессию. И третий раз – летом. Сначала проходят первенства между ВУЗами Москвы и Подмосковья. А летом уже - всесоюзный турнир.
- Неплохо.
- Что про тренировки хотел узнать?
- Понимаете…. У меня сейчас такая ситуация…. Из моего клуба меня выгнали, а в другие не берут.
Декан переглянулся с замом.
- А за что выгнали? Надеюсь, не за хулиганство или алкоголь?
- Нет, - усмехнулся Максим, - за отказ переходить в ЦСКА.
- Это как это?
Максим вкратце рассказал эту историю, мужчины продолжали переглядываться во время его рассказа. Они без труда увидели подоплеку истории.
- Мы от них никак не зависим, мы сами по себе. Так что – тренируйся у нас, сколько хочешь. Не во вред учебе только. Вот тренера мы тебе дать не можем, - нет у нас никого из боксеров. Но груши всякие, тренажеры – все есть.
- Годится. А лапы мне подержать кто-нибудь сможет? Я объясню как….
- Ты уж нас совсем за несведущих не принимай, - усмехнулся зам, - я тебя погоняю на лапах, не волнуйся.
- Тогда все отлично. Меня только смутило, что вы так говорите, словно я уже поступил.
Они вновь переглянулись. В из взглядах читалось: «Какой же он еще молодой, несмышленый, неиспорченный»
- Понимаешь, Максим…. Мы очень нуждаемся в хороших спортсменах. А наши студенты – математики, в основном. «Ботаники», как вы, молодежь, сейчас говорите. Спортсмены из них никудышные. Поэтому ты, даже если не наберешь проходной балл, будешь зачислен вне конкурса. В виде исключения.
- Вот как? Здорово!
- Главное, чтобы ты оправдал доверие, которое мы тебе оказываем, идя тебе навстречу.
Максим благоразумно решил смолчать.

На удивление всем, он удачно сдал экзамены, набрав проходной балл. После экзаменов, как и обещал Юрий Петрович, он стал ходить на тренировки по борьбе каждый день. Вникал и рос, как спортсмен. В конце сентября его выставили на первенство Москвы. Мила возобновила их свидания. Она сдержанно воспринимала перемены в его спортивной жизни, присматривалась.

Наташа поступила в педагогический, ушла с головой в учебу. Ее личная жизнь начала стремительно ухудшаться. Времени на общение стало совсем мало. Ее парень предлагал съехаться, но и его и ее родители были против. Он сделал ей предложение, но она отправила его за благословением к своим родителям. Они отказали: «Наташе нужно учиться, закончить институт. Какая сейчас может быть семейная жизнь? А если ребенок? Институт – коту под хвост. Да и жить вы на что будете? Какая из вас сейчас семья? Встаньте на ноги сначала, а там посмотрим». Он страшно разозлился их отказом, напился, наговорил Наташе по телефону гадостей.

Максим успевал три раза в неделю заходить в спортзал института: колотил мешки, проводил «бой с тенью». Если у Александра Ивановича было время, работал на лапах. Вскоре появились новые поклонницы, сбегавшиеся смотреть на его тренировки. Его волевое лицо, шрам на скуле и мускулистая фигура неизменно притягивала внимание женщин. Учиться Максиму было нелегко, объем информации действительно был в несколько раз больше школьного. Но ему пообещали снисходительное отношение на экзаменах, в случае его успешных выступлений за институт на соревнованиях.

Вовка не поступил, - устроился работать лаборантом в «Станкин». Как обычно мутил: то ли провалил экзамены, то ли его мать не поддержала и он вынужден был идти работать.

Заканчивался сентябрь, начался чемпионат по борьбе. Максим занял первое место, но уже больше за счет мастерства. Мила смотрела все его схватки, радовалась победам, но Максим чувствовал, что ее не отпускают какие-то раздумья. Юрий Петрович уже планировал первенство Союза, которое намечалось в январе в Кишиневе. Сдачу сессии приходилось частично откладывать. Но Максиму обещали, что никаких проблем тут не возникнет.

Октябрь принес первое соревнование за институт. Хотя подготовку Максима нельзя было назвать превосходной, но, учитывая слабость соперников, он завоевал для МИЭМа кубок. Поздравительные плакаты висели по всему зданию, его сдержанно поздравляли: он продолжал оставаться нелюдимым, не сближаясь ни с кем в институте. Наверное, из-за этого кто-то считал его высокомерным и заносчивым, ему было все равно.
Мила пару раз встречала его после занятий: привычно метила территорию.

Новый Год они встретили вместе у Максима дома. Родители уже воспринимали Милу, как невесту сына. Она им нравилась и они считали, что Мила положительно влияет на Максима. Она осторожно поддерживала это заблуждение.

Началась сессия. Преподаватели, похоже, были в курсе особого положения Максима: вопросами не засыпали, слушали невнимательно: говорит что-то, и ладно. Максим сдал зачеты и уехал в Кишинев.

Мила обещала приехать на пару дней, начальство отпускало ее. Максим выиграл уже три схватки, когда она появилась. Он обнаружил, что ее задумчивость улетучилась, как дым: к ней вернулось прежнее настроение. Эти перемены были для него загадкой. Он познакомил их с Юрием Петровичем, но тот как-то мрачно на нее посмотрел, ничего не сказав.

К финалу Максим пришел в нужном настроении, прекрасно отдохнув накануне. Они с Милой гуляли по молдавской столице, было тепло по сравнению с Москвой. Трепались о разном, не трогая никаких серьезных тем.

Противник Максиму достался серьезный, двукратный чемпион Союза, чемпион Европы, старше его на восемь лет. Сначала он выигрывал у Максима, но тому удалось переломить ход схватки и одолеть своего матерого противника. Когда Максиму поднимали руку, перед его глазами пронесся его недлинный спортивный путь, но начало было в той драке у школы: бокс, победы и поражения, борьба, бег по заснеженному лесу в Москве, первые успехи в борьбе. Тренер радушно обнял его: «Наконец-то! Я так в тебя верил!» Мила тоже радовалась, щебетала. Но самому Максиму было немного грустно: осколком льда застрял у него в сердце свернувшийся путь в боксе.

Вернувшись и порадовав кафедру победой, засел за учебу. Экзамены сдал трудно, понимая, что если бы не его спорт, то первая сессия стала бы и последней. Следующие межвузовские соревнования были в апреле и он решил больше уделять времени учебе.

В секции ему торжественно объявили о присуждении звания мастера спорта. Юрий Петрович прикрепил ему к куртке значок и Максим гордо носил его, практически, не снимая.

Мила поздравила его и позвала в гости – отметить событие. Вчетвером с ее родителями сидели за столом, и Максиму показалось, что они как-то по-новому присматриваются к нему. Он сначала не придал этому значения, но после застолья в разговоре Мила стала делать ему какие-то намеки:
- Макс, иногда я так по тебе скучаю, просто невыносимо становится….
- Я тоже по тебе скучаю, Мила….
- Знаешь, иногда я подолгу не могу уснуть, ворочаюсь, думаю о тебе. Мне так не хватает тебя рядом….
- Мне тоже тебя не хватает, - ответил он, подумав неожиданно «Но сплю я прекрасно».
- Но что мы можем сделать? Ты не можешь переехать ко мне, а я к тебе. У меня там – тренировки, парк, у тебя тут – работа.
- Макс, но это же все решаемо: отец может поговорить и найти мне другую работу, ближе к твоему дому. Хотя я бы предпочла, чтобы ты ко мне переехал.
- Мила, давай я поговорю со своими предками, а ты – со своими. Может, удастся их убедить.
- Не думаю, Макс…. Я забрасывала своим удочку на эту тему, когда отец пообещал мне насчет работы. Они у меня строгих правил и считают, что такое сожительство недопустимо, понимаешь?
Он кивнул: ему стало ясно куда она клонит:
- Мила, если речь идет о браке, то мне эта тема кажется преждевременной.
Ее глаза сузились.
- Я – нищий студент. Жить на твою зарплату мы не сможем. А жить на средства родителей, будучи женатым человеком, не смогу я. Давай повременим с этим?
- Макс, но другие-то женятся в институте и как-то выкручиваются!
- Да. Находят подработки, живут на стипендию, считая копейки. Мои родители так начали семейную жизнь. Но мне тогда будет не до спорта. Ты хочешь, чтобы я бросил тренироваться?
- Нет, конечно, что ты?! Я думала, что нам вполне хватит моей зарплаты. Ну и мои родители нам будут помогать. Это же не навсегда, только пока ты учишься. И я слышала, что у нас спортсменам тоже платят какие-то деньги. Ты же все-таки чемпион Союза!
- Мне пока не предлагали платить за победы, - криво усмехнулся он, - я знаю, что спортсмены получают зарплату, когда работают. То есть, они числятся где-то, получают там получку, а на деле – тренируются и выступают, часто вообще приходя на работу только пятого и двадцатого. Но, опять же, это будет возможно только после окончания института.

Мила, видимо, ожидала других ответов, поэтому выглядела обескуражено. Она решила не давить на Максима, взять тайм-аут, подумать. Уже столкнувшись один раз с тем, что заставлять его что-то сделать приводит к нехорошим последствиям, она «дула на воду». Зачем давить, если он привязан к ней, не смотрит в сторону, увлечен только тренировками и учебой? Свадьба подождет. К тому же, через пару-тройку лет Максим будет известным спортсменом, выходить замуж за которого престижнее, чем простого студента. Поэтому она укротила эмоции и сделала вид, что все нормально, согласившись с Максимом, чтобы он не чувствовал себя виноватым.

В апреле Максим завоевал еще один кубок для института, что дало ему возможность перейти на второй курс. Лето он провел в спортлагерях, на пару недель вырвавшись на дачу к родственникам. Все шло размеренно: тренировка, свидания с Милой, учеба.

А Юрий Петрович приготовил ему подарок: видя состояние своего воспитанника, он обошел своих знакомых, убеждая и уговаривая, результатом чего стала договоренность с руководством «Спартака». У Максима была пара дней пересменки в лагере, ему позвонил Юрий Петрович и срочно вызвал на встречу. Привез его в спортклуб, познакомил со старшим тренером «Спартака», Сергеем Сергеевичем, тот показал ему тренировочный зал, назначил персонального тренера, Олега Михайловича. Максим сиял от такого подарка и Юрий Петрович радовался внутри, видя состояние воспитанника. Тренеры по боксу походили друг на друга, как братья: крепыши среднего роста, перебитые носы, шрамистые брови.

Максим в сентябре вернулся к своему старому графику: три тренировки в неделю по боксу, три – по борьбе. На Милу оставалось только воскресенье, если она не заезжала за ним к окончанию его тренировки. Тогда они немного гуляли, болтая. Спать у него выходило редко больше пяти часов. Но ему нравилась такая загруженность: в силу молодости усталости он не чувствовал. Наука, конечно, давалась с трудом, многое он откровенно пропускал, считая второстепенным, а то и ненужным.

В начале октября Вовка объявил, что его забирают в армию и позвал на проводы. Максим позвал с собой Милу, но она сослалась на какие-то дела и не пошла: Вовка ей чем-то не нравился, Максим, скорее, чувствовал это, чем знал наверняка.

Провожать Вовку пришло человек пять, не считая домашних, и Максим, прибывший последним, с удивлением увидел Багиру. Видимо, Вовка решил попробовать их слегка примирить. Максим долго проговорил с Наташей: накопилось много нового за время, пока они не общались.

- А ты все с Милой? – как-то странно спросила она.
- Да. А что? Должен был уже расстаться?
- Ничего, я так… - не решилась она высказать ему свои сомнения.
- А ты? Все с этим…
- Уже нет. Решили расстаться еще в конце весны.
- По мне – так хорошо. Никогда он мне не нравился.
- Почему?
- Да не мужик он, так, маменькин сынок какой-то. Может и хороший человек, но мне бы хотелось тебе лучшего, - как-то неуклюже вывернул Максим.
- Не совсем так. Он может иногда так упереться, характер показать…. Маменькины сынки так не могут, я думаю. Просто вежливый человек, интеллигентный, оттого и кажется каким-то… рохлей что ли…
- Тебе видней, несомненно. Я-то со стороны смотрел, не вникая особо. У меня такой стереотип есть, что если парень учится в школе, где преподают его родные, мама там, или бабушка, то обязательно будет такой перекос. Все будут с ним носиться, перинку стелить, чтоб нигде не упал, и парень почувствует себя каким-то особенным, привыкнет к такой заботе и начнет требовать ее и дальше, уже от девушки, а потом и от жены. Вечный ребенок, инфант….
- Пожалуй, соглашусь, - чуть задумавшись, улыбнулась она,  - верное наблюдение.

Наташа, по старой памяти, заночевала у Максима. Им хотелось говорить и говорить, но они понимали, что утром обоим надо на учебу, поэтому решили как-нибудь еще встретиться. Максим пригласил ее на грядущие соревнования: в конце октября намечались чемпионаты Москвы по борьбе и боксу, он собирался участвовать и там и там. Наташа обещала задвинуть все свои дела и придти.

Тренеры, конечно, качали головами, смотрели задумчиво, но разрешили выступать сразу в двух видах спорта. В борьбе за прошедший год не появилось никаких новых серьезных соперников, а вот мир бокса был Максиму сейчас известен не очень.

Наташа выполнила обещание, хотя Максим при ее первом появлении сказал, что на все бои и схватки можно не ходить, ведь она учиться. Но вот на полуфиналах и финалах он бы хотел ее видеть непременно. Наташа, несмотря на его слова, ходила болеть за него постоянно, они с Милой весело кричали что-то поддерживающее из зала, но после, идя к метро, Максим все чаще ловил взгляды Милы на Багиру. И взгляды эти ему не нравились.

А Наташа после третьего его боя недоуменно спросила про смену команды и тренера. Максиму стало как-то неловко, он посмотрел на Милу, ища подсказки, но она в этот момент отстраненно глядела куда-то вдаль.