Дневник V-12 Всякое изобилие рождает пресыщение

Дневник V-12 Всякое изобилие рождает пресыщение

2 июля 2001 г. Дача под Москвой. Очень грязно ругаются мужики в соседних домах, звучит не только мат, но и злоба.

3 июля. Одиночества не чувствую, так как в голове возникают образы друзей, звучат стихи А.Н., которые я положила на музыку. Весь день тружусь.

4 июля. Приехала Ира Каширина, ходили с ней плавать на карьер. Грязь кругом лютая, как в Москве, сплошная почти помойка.

Перед сном Ира читала мне свои стихи, чтобы однообразным голосом усыпить меня, но я не усыплялась.

5 июля. В Серпухове, ожидая поезд в Москву, я беседовала с пожилой женщиной о Мартине Лютере, о его жене, о Библии...

Недавно мне снился Путин и его жена Фиола с татарской внешностью. Речь шла о моих творческих делах. Фиола таинственно улыбалась. Она сказала мне: «Галя, тебе 4 года!». Я взглянула на Путина, у него было озабоченное лицо.

6 июля. Пела в храме вчера и сегодня, вчера у нас звучал превосходно квартет, сегодня не превосходно звучало трио.

Объелась черешней. Всякое изобилие рождает пресыщение. Впрочем, я очень мало вообще ем.

8 июля. Я молилась в костёле и просила Бога о любви к Нему. Остальное всё приложится.

11 июля. С трепетом читала Юлию Друнину. Как талантливо она описывала страшные дни войны, как прекрасны её стихи, какая замечательная душа. Она покончила с собой.

12 июля. Изумительные стихи Анатолия Жигулина. Чистая поэзия.

13 июля. Была на дне рождения Вики Ивановой. Пришли издатель, Витя Молчанов - некий гений, сотворяющий интересные конструкции, он много говорил. Издатель был не в чёрном пиджаке, как всегда, а в белой рубашке. Очень вкусная была еда.

14 июля. У Толи был его приятель, актёр Театра на Таганке Сергей Подколзин, помощник Юрия Петровича Любимова. Он очень высокий, худой, седой, чернобровый, изысканно воспитанный.

17 июля. Я была у Даны. Всякий раз, когда я вижу её, я ощущаю прикосновение к какому-то божественному источнику.

19 июля. Издатель говорит, что у него нет денег на издание моей прозы. Он говорил раньше, что он бесплатно меня напечатает. Этого и следовало ожидать.

21 июля. Матерь Божия подарила мне хороший день. Прекрасно звучал мой голос в храме, я многое пою наизусть.

Появилось желание элегантно одеваться, быть молодой и красивой.

А.Н. живёт в рамках земной жизни, я выхожу за эти рамки.

23 июля. Грубый у нас народ, кругом мат и помойки.

Оттого, что два дня я плавала, настроение у меня поднялось.

24 июля. Пришлось ехать к мужу моей подруги, у него начался запой. Подруга в отъезде. Я долго молилась святому Бонифатию о больном, читала Евангелие от Иоанна. Результатов от моей молитвы не было...

Больной человек ходил на кухню и жадно пил пиво. Я несколько раз говорила, что я уйду. Несчастье жить с таким человеком, который моментально опускается. Дома у больного грязно, везде разлито пиво, у него свинское состояние, а он ещё кичится и просит меня не говорить с ним менторским тоном.

Я поняла, что не спасла его и поехала домой. Подруга накануне снилась мне.

Я рассказала брату о муже подруги. Он сказал мне: «Эта жертва — из области химер». (мой визит к больному).

25 июля. Играла Баха и Чайковского на фортепьяно. Бах коссмичен даже в небольших пьесах, Чайковский очень сентиментален, у него очень богатая гармоническая палитра.

В салоне библиотеки читал свои стихи Саша Седов, он похож немного на Бродского. Была его мама Лариса. Она курила. У неё рельефное лицо мужского склада с резкими чертами.

Издатель пригласил меня петь, всё, что я пела, я посвящала мужу Лены Болговой, недавно погибшему. Он говорил Лене обо мне: «Я хочу познакомиться с этой девочкой».

Писательница Лариса Фёдоровна, в которой есть изюминка, спросила, где мой брат Герман. Она очень ценит его.

26 июля. Были с Ирой Лавриной на её даче. Я плавала в пруду. За нами увязался щенок. Когда мы нырнули за ограду Ириной дачи, щенок, не видя нас, заплакал, бросился в соседнюю подворотню, его оттуда прогнали. Прости нас, щенок, но мы не могли тебя взять.

27 июля. Читала я «Обломова», Ира читала Жан-Жака Руссо. Гончаров своим психологизмом, пониманием многих струн человеческих чувств, меня потряс.

Я плавала в другом пруду под аккомпанемент мата, изрыгаемого двумя парнями.

Я была счастлива, побывав у Иры на даче. Она девочка очень умная, кроткая, неординарная.

2-3 августа. Ещё раз съездили с Ирой на дачу. Когда гуляли, я много ей стихов читала — Пушкина, Боратынского, Цветаеву, Тарковского, Пастернака из «Доктора Живаго». Ира отгадывала век, но не знала поэта.

4 августа. Ира зашла ко мне, ей у меня понравилось. «У Вас хорошо и красиво». Она сказала, что я умиротворяюще действую на неё.

Ира взволнованно говорила с братом моим Германом по телефону, сразу стала женственной. Она сказала, что Герман много читает православной литературы  и серьёзно думает о Боге.

5 августа. Страшная слабость. По ТВ показывали открытие дома в Шахматово. На меня пахнуло Блоком. Я всегда люблю его, это мой человек. Это навеки.

Герман считает Иру необыкновенным человеком. Он ей много рассказывает. Ира говорит, что Герман знает всё, на любую тему с ним можно говорить.

6 августа. Вчера был день памяти Аси Мамоновой. Сегодня она мне снилась, была молода и красива. Я обнимала её. Вчера не с кем было её помянуть.

Снились мне круглые летательные аппараты, много людей, шли пробы-попытки лететь с планеты Земля на другие планеты.

9 августа. Герман сказал об издателе, что он Воланд, обольститель, обманщик, он играет людьми. Мне было грустно после разговора с ним. Слава Богу, что я не влюблена в издателя.

Я давно уже наблюдаю, как изменилось отношение издателя ко мне, он не смотрит в глаза, в нём нет заботы и тепла, он забывает, что мне надо выступать, иногда просто меня игнорирует. Вот тебе и друг... Раньше он был добр и внимателен ко мне. Как понадобились мои деньги, он сильно изменился. Опять люди лгут. Доколе?

Кого мы любим? Некого любить. Герман говорит, что 90 процентов окружающих людей совершают подлости.

12 августа. Я посмотрела на молодую женщину и сказала: «Все люди — бесконечные грани Бога».

Виктор Прус говорил мне об искажениях в Евангелиях, о несовершенстве церкви, института церкви.

13 августа. Я нахожусь под впечатлением книги С.Н.Лазарева «Диагностика кармы», наблюдаю за собой, стараюсь не грешить внутренним осуждением. А поводов для осуждения — не счесть.

Батюшка, у которого я бесплатно пою в храме, говорил проповедь. Он работает с душами людей, пугая их вечными адскими муками, не говоря о любви Бога и Его милосердии.

На душе покой. Но любви нет. Как воскресить её?

14 августа. Начался Успенский пост. Я устала от постов всякого рода.

"Научи меня молиться", - попросил меня Боря Талесник, но он остался безучастным, когда я взяла свечу и пригласила его помолиться.
 
В Израиле одну женщину поразила Борина картина, она произвела на неё огромное впечатление. Ей эту картину подарили. Она написала длинные стихи о картине и послала их Боре вместе с пятьюдесятью долларами. Борю это очень тронуло.

15 августа. Мало народу было в салоне. Пришёл издатель, сказал мне: "Спойте что-нибудь для меня", я спела Игоря Северянина. Германа не было.

Втроём с издателем и Ларисой Фёдоровной гуляли мы по Арбату, увидели нищую, стлавшуюся по земле, она ничком лежала на коленях. "Мне больно ходить по Арбату", - сказала Лариса Фёдоровна. Издатель спросил меня: "А Вам?".

Я честно сказала, что ничего не испытываю, я наблюдаю жизнь, но не могу вибрировать на все явления жизни. Издатель принялся нападать на меня. "Я бесстрастна", - спокойно сказала я. Он считает, что бесстрастие и равнодушие это одно и тоже. Это разные вещи. Я бываю очень сострадательна к людям, но бесстрастие вырабатывалось постепенно во мне.

Лариса Фёдоровна несколько раз сказала мне, что издатель меня очень любит и ценит. "Да? Вы любите меня?", - обратилась я к издателю. Он ответил, что я ему интересна, ему нравится моя позиция, моё устремление к добру, но Герман меня называет наивной и удивляется моей наивности. На это я сказала: "Дай Бог, чтобы все были так наивны, как я".

Когда Лариса Фёдоровна ушла, издатель признался мне, что испытал чувство брезгливости по отношению к нищей. А на меня нападал...

Как тяжело думать о людях, не любящих тебя. Какая-то глыба наваливается.