слушая тишину часть 1

Нежное утро, пахнущее жасмином. Буйство красок и запахов, нестройный щебет расшалившихся птиц. Легкое щекотание в центре ладоней, мягкие волны катятся по спине – хорошо! Захожу в дом, улавливаю едкую горчинку, плывущую в воздухе – картошка пригорела. Выключаю газ, хватаю горячую кастрюлю – ой, больно! Не уронила. Высыпала то, что удалось спасти, в миску, внутренне выругалась. Ладно, есть еще яичница.
Комната окутана желтым дымчатым сном. Переступаю громоздко сваленные один на другой кроссовки, зову:
- Гоша! Вставай, соня, пойдем в город.
Он отрывает от подушки всклокоченную голову, бормочет, не открывая глаз:
- Ой, давай еще поспим. Чего ты вскочила?
- Как хочешь. Я пойду одна.
- А поцеловать?
Подхожу к кровати, чмокаю его в щеку. Он хватает меня за руку, тянет ласково:
- Иди ко мне…
- Ты же спишь!
- Да ну?
Проводит пальцами вверх по моей руке, забирается за ворот рубашки. Легкая дрожь, мягкая пульсация в животе. Сбивчиво-удивленно осведомляюсь, забираясь в скомканную постель:
- Гош, у тебя ничего не болит? После ТАКОЙ ночи?
- Болит, - мимолетное касание губ, выдох, - сла-аденько так болит. Полечимся?
Короткие дразнящие прикосновения, шумное дыхание, его потемневшие глаза. Во мне пылающим факелом жгучее сладострастие, нестерпимая жажда соединения, до исступленной дрожи. Он мучительно неспешен в вариациях ласк – нежнейшее касание, глубокое погружение, поцелуй, укус, трепет. Выгибаюсь дугой, встречаю первую легкую волну, секундный укол наслаждения, новое тягучее приближение, пауза, переворот, грубоватый заход, замирание.
- Ну давай же!
- Ты любишь медленно, - дразнит.
- Не сегодня…
Неистовая сила, четкий ритм – выпадаю из реальности…
Лежу распластанная, побежденная, растерзанная, ублаженная, грешная, просветленная, юная, древняя, древнее мира, что зыблется вокруг. То ли облако подо мной, то ли горячий песок. Выныриваю из пластов времен в сиюминутное существование, не открывая глаз нащупываю руку своего мужчины – он здесь, не пригрезилось. В который уж раз удивляюсь, что существует такой человек, которого я и не чаяла узнать в этом мальчике, которого даровали мне на моем пути, чтобы познала я самоосуществление в ком-то - то, что и зовется Любовью.
- Ли, ты разбудила соседей.
- Умм.
Смеется. Играет кончиками пальцев на моей спине, спрашивает медовым голоском:
- Ты еще не передумала идти в город?
- Не хочется, - лениво потягиваюсь, сажусь, - но надо.
Пока я собираюсь, он радостно уплетает горелую картошку с холодной яичницей. Я отхлебываю чай из его кружки, бормочу:
- Все, я побежала. Не забудь, что нужно сделать.
- Я уже забыл. Лучше запиши.
- Гош, не придуривайся, разве трудно запомнить три поручения?
- Не трудно, но я так люблю твои буковки.
Смеюсь, соглашаясь, пишу, ухожу.
Солнечно, пыльно, тепло. Легкость шага, карусельная ярмарка внутри, цветная эйфория, мешающая задуматься и послушать, что находится во внешнем мире – вся моя душенька переполнена любимым человеком. Ох, тревожно от этого. Знает ли он, как глубоко укоренился во мне? И насколько это важно для него? Мы такие разные: я – сочащийся лунный свет, он – солнечный зайчик. Боюсь, что сей тандем не может существовать долго.
Центр города – магазины, витрины, полупустой рынок. Отвлекаюсь от своих мыслей, делая покупки. Терпеть не могу это занятие, вот дикарка. Нагрузив рюкзачок, бреду мимо рынка. На моей голове разбивается крупная капля, стекает по лбу. Поднимаю глаза к небу – ух ты, сейчас лупанет сочный ливень! Как же я пропустила его приближение?
- Нелли, привет!
Поворачиваюсь – ко мне приближается Димка, старый знакомый.
- Пошли под навес, - говорит, - будет дождь.
- Я люблю дождь.
- Ну и прекрасно, посидим, полюбуемся.
Мы забираемся на стол под жестяной крышей, и тут накатывает стихия. Мощным потоком струится вода, разбиваясь о землю мелкими брызгами, растекаясь пузырящимися лужами.
Я самозабвенно курю, Димка печален. У него разные глаза – один карий, другой зеленый, что придает его облику лукавость. Но внутри он другой – искренний, легкий, беззащитно-чувствительный.
- Что-то ты нынче невесел.
- Один остался.
- Что, опять твоя лапушка отчалила к маме с вещами?
- Угу.
- А я уже долго не остаюсь одна. Иногда мне этого даже хочется.
- Бывает.
Молчим, думаем каждый о своем. Влажная свежесть окутывает меня, смывает многодневное наваждение, оставляя лишь суть. И мне ясно видится: да, я люблю, но так беспредельно, что это за гранью нормальности. Ведь мир куда больше, а я все и всех игнорирую, заменив это лишь одним человеком. Его образ впечатан в меня так крепко, что порою я вижу в витринах, лужах, зеркалах не свое отражение, а его. Мне нужно отстраниться, побыть наедине с собой, ознакомиться с измененным Я, расставить по местам ценности.
Вдруг приходит явственное ощущение – Саша приехал. Я очень хочу повидать друга, но понимаю, что не могу сейчас встретиться с ним, просто не услышу его, будучи такой переполненной своей фатальной любовью. «Мне нужен воздух».
Дождь прекращается. Я спрыгиваю со стола прямо в лужу, вздыхаю, скидываю мокрые туфли и иду домой.
- Пока, Димка. Не грусти, вернется твоя красавица.
- Пока… Нелли!
- Что?
- Не разбрасывайся тем, что имеешь.
- Не буду.
Дома прибрано, светло, тихо. Гоша читает, лежа на кровати, у его ног свернулся клубком мой отощавший кот.
- О, Фенимор вернулся. Привет, бродяга!
Фенька спрыгивает с кровати, вальяжно движется ко мне, трется головой о мои босые ноги. Гоша откладывает в сторону книгу.
- Ты не вымокла? Что купила?
- А, смотри сам, - подаю ему рюкзак, - я посидеть в тишине хочу.
- Так. Что-то случилось?
- Нет, все в порядке, - сажусь в кресло, закрываю глаза, - настроение просто такое.
Возня, шуршание, вздохи. Молчание вдруг становится напряженным, и исходит это не от меня.
- Что будем готовить на обед, пардон, на ужин? – мрачный тон, обиженные нотки.
Интересно, что ему не понравилось? На меня, как назло, нашло какое-то оцепенение, язык будто распух во рту – не повернуть.
- Ли, ты не хочешь разговаривать? Ну что я сделал не так?
Молчать нельзя. Заставляю себя вытолкнуть ответ:
- Ты здесь ни при чем. Просто помолчать охота. Разве у тебя так не бывает?
- Думаешь, я в это поверю? Я не знаю, как реагировать на такое твое настроение.
- Никак не реагируй. Почитай книжку, посмотри телевизор в другой комнате. Я бы вот Джима послушала.
Пауза заполнена злой растерянностью. Он подходит ко мне, становится напротив, бросает обиженно:
- Я сделал все, что ты просила, а ты даже не заметила. Я никогда не вижу твоего одобрения, сколько б ни старался. Ты обращаешься со мной, как с мальчишкой.
(«Обиделся, что не похвалили, конечно, мальчишка»)
- Заметила, Гош. Все хорошо, что это на тебя нашло? – произношу мягко.
- Не знаю, просто такое чувство, что ты не воспринимаешь меня всерьез.
- Разве?
- Ты не открываешься мне, не рассказываешь о том, что у тебя на душе, не делишься своими проблемами, будто я не способен ничего решить. Ты слишком самостоятельная.
(«Берегу тебя, дурачок»)
- Я не задумывалась над этим. Привыкла просто.
- Да к тебе не подступиться. С виду все так просто и открыто, а поближе еще продерись попробуй.
- Ну что ты мелешь? Ближе никто не был.
- Знаешь, жизнь – это не только секс.
(«Кому ты это говоришь, а?»)
- Знаю. Ты видишь все, что есть во мне, я ничего от тебя не скрываю, стараюсь не делать того, что тебе не нравится, знаю наизусть все твои жесты. Не говори мне, что это только секс.
- С друзьями ты куда откровеннее. Я же видел, как вы общаетесь с Сашей, вот где настоящая близость.
(«Он мой друг, это куда легче!»)
- Игорь, я откровенна с тобой. Я же не живу с друзьями. Саша мне как брат. Пожалуйста, успокойся.
- Ну вот, уже Игорь. Ли, ты как будто резиной покрыта – сверху вроде бы поддается, а внутрь не проскользнешь.
(«Да ты давно внутри, как ты этого не видишь?!»)
- Ну спасибо. Хорошо, что ты хочешь, чтобы я сделала?
- Я не знаю. Мне трудно с тобой. Я устал, запутался и вообще. Ты слишком сильно на меня влияешь, не могу так больше.
(«Оооооооооо! Это всё».)
- Я люблю тебя…
- А я тобой болею. Это и хорошо, и сложно, и непонятно. Как-то все безумно. Наверно, лучше мне уйти. На время. Да ты и сама этого хочешь. Так ведь?
- Я не знаю.
(«Прости, я правда не знаю»)
- Ясно.
Обувается, медленно идет к двери.
«Останови его, скажи, что он тебе нужен, расскажи, что чувствуешь!» - беснуется мое второе (пятое?) Я.
«Пусть идет. Так надо» - первое.
Хлоп! Закрывается дверь. Медленные тихие толчки обнаженного сердца. Длинный вздох. Прислушиваюсь, пытаясь понять, что чувствую: облегчение, страх, боль? Какая-то вязкая каша внутри. Всхлип, стон. Протягиваю руку, нажимаю кнопку.
This is the end
Beautiful friend
This is the end
My only friend, the end