Путешествие. глава 7

    

     А утром меня ждал неприятный "сюрприз": натягивая купальник, обнаружила впившегося в плечо клеща. Вова его вытащил и приказал спрятать в кошелек для экспертизы. Вову уже много раз кусали, и теперь он чует опасность, а я еще нет. Так лес включил счетчик - на двадцать дней, кажется. Однако я тут же выбросила из головы все эти глупости и пошла рыбачить. Поймала одного дохлика, а Вова притащил с бобровой реки крупную щуку. Правда он теперь немного инвалид: переходил речку по бревну, сорвался, но, падая, успел ухватиться за бревно руками и ногами. Из-за этого у него повредилась верхняя часть ноги и он стал сильно хромать, бедняга.
     Пока умывалась, стоя на плоту, поняла, что вода стала совсем теплой. Я оттолкнула плот от берега, сползла в воду, обследовала окрестность плота и стала нырять с него, как бешеная. Потом поплавала вокруг острова и опять ныряла: ба-бах, ба-бах - с грохотом, наводя ужас на всю округу. Эх, хорошо! Какая первобытная свобода, какая бодрость! Вот только, вылезая на берег, я почувствовала какой-то дискомфорт: не хватает чего-то, а чего - не могу сообразить. Осмотрела себя: купальник на месте, слепни и комары как всегда роятся вокруг. И тут вдруг поняла: тишина! В лесу стояла просто гробовая тишина! И это после моего купания? Боже, что я наделала! Своей наглой выходкой, своим буйством я повергла в шок несчастных птичек, а ведь у них и так судьба сложная. Может быть, там, в гнездах, птенцы уже кверху лапами лежат! Тяжело неся свою вину, я доплелась до избушки, села на пороге и, едва дыша, стала ждать. Вокруг - ни звука. Изредка прерываемая шелестом листвы, тишина, казалось бы, решила меня просто доконать. И тут - о чудо! - откуда-то из камышей раздалось брезгливое лягушачье "Дрэ-э-эк-к". Я вскочила, в порыве нахлынувшей любви к природе бросилась к камышам, желая расцеловать милую квакающую тварь, но, вспомнив ее выразительную внешность, передумала. А затем и лес ожил, птички запели, онемевший от моей беспардонности лесной народ, наконец-то, пришел в себя. 
     Вечером я еще раз искупалась (скромно), и вскоре мы с Вовой отправились рыбачить к устью неизвестной, обозначенной на карте реки. Реки мы не нашли, и остановились в заводи у бобрового дома. Вова пошел вдоль берега (если это можно назвать берегом: болото да кочки), а я осталась на плоту. Стояла с удочкой в руках, замерев как статуя, как вдруг из канавки вынырнул бобренок. Он проплыл за мыс и обратно (бесшумно, без единого всплеска), увидев меня, замер и долго смотрел, наверное, пытаясь понять, что это за чудище такое. Потом бобрик нырнул, мелькнув толстой попкой, и отправился ночевать в свой шатер. А я и правда на чудище похожа: на мне две серьезные футболки, шерстяной свитер, длинная мохеровая кофта (рукава натянуты на пальцы - вместо рукавиц), кожаная стеганая куртка, шапка, двое штанов. В городе зимой так не одеваюсь, а здесь и этого мало - продрогла до костей. Над водой стелется ледяной туман, кажется, что еще немного и озеро льдом покроется  . А ведь всего полтора часа тому назад я купалась! Я дрожала, зубы стучали. Вернулся Вова и, чтобы я согрелась, приказал грести - одним веслом он, другим я. Мы вкривь и вкось поплыли к дому. З-з-з-завтра мы д-д-д-должны д-д-д-двинуться в пут-т-т-ть.
     Утром следующего дня Вова принес щуку, показал руки: кисти в крови, кожа разодрана - поранился о жабры.  Сама готовила уху от начала и до конца. Когда мыла щуке мордочку, угодила пальцами в пасть, и теперь второй и третий - как на машинке прошиты. А уха получилась неплохая. Сидели, ели, когда послышались очень сердитые голоса - кто-то кричал с противоположного берега. Ну вот еще! Сейчас придет какое-нибудь злое мужичье, нарушит нашу курортную идиллию, не даст спокойно собраться. Вова побежал на разведку: лесник и еще трое искали плот, а он - у нас. Я стала вытаскивать из дома вещи, потом решила искупаться напоследок - неизвестно, когда еще представится такая возможность. И тут в дом входит пожилой мужик с мохнатыми бровями. А я как раз купальник надевала. Я вскрикнула, а он махнул рукой и засмеялся:
     - Ничего, ничего! Не бойся! Женат и девок куча.
     Пока я ныряла и плавала, появились еще два парня, русский и цыган, и мужик лет пятидесяти. Вскоре мы всей компанией сидели за столом у костра. Русский парень взял бензопилу и отпилил выступающие на избушке бревна, а жаль - наводили на некие маниловские размышления: мы все думали, балкон что ли делать будут? Все четверо очень добродушные и веселые, особенно сам лесник - пожилой с мохнатыми бровями - дядя Вася. Он рассказал, как они чистят просеки: срубают поросль большим кривым ножом, похожим на турецкую саблю (как я ее себе представляю). Мы рассказали про моего клеща, и выяснилось, что всех, кто работает в лесу "прививают" в обязательном порядке.
     - Кроме меня, - радостно сказал цыган, - я - камикадзе! Ни разу не делал прививки, и ничего.
     Цыган засмеялся, а дядя Вася укоризненно покачал головой.
     Вова рассказал о нашем путешествии к заброшенной церкви, умолчав о капище и бездонном молочном озере.
Едва он заговорил об отшельнике, дядя Вася воскликнул:
     - Да знаю я этого Вовку, давно один живет. К нему недавно на вертолете бизнесмен прилетал, хочет эту церковь восстанавливать.
     Мы переглянулись - надо верить людям. Даже отшельникам.         
     Потом мы собирали вещи, а лесники уговаривали нас остаться. Было заметно, что им жалко с нами, свежими собеседниками, расставаться, к тому же мы "питерские", а это всегда на всех действует как гипноз. Даже в советские времена только скажешь "из Ленинграда" - особое к тебе отношение, хоть со стороны "бандеровцев", хоть со стороны "басмачей", хоть со стороны "лесных братьев". В общем, уговорить им нас не удалось, они надавали нам с собой хлеба, булки, сахару, даже домашнего сыру и масла. Сыр и масло - просто объеденье, особенно масло - пахнет сливками, с нежной кислинкой. Дядя Вася уговорил нас идти на Пуржингозеро:
     - Там очень хороший домик. И дорогу найти легко: все по просеке, по просеке. Это мы ее прорубили, - сказал он с гордостью, слегка "окая", - а теперь все время чистим. Потом перейдете одну дорогу, а по второй придете прямо к озеру.
     Мы их поблагодарили, Вова оставил им щуку, пойманную сегодня утром. Очень тепло распрощались, и мы тронулись в путь. Когда переправились через протоку и стали подниматься в гору, я хваталась за ветки кустов и стволы деревьев (подъем был достаточно крутым). А когда я оперлась о ствол толстой березы, она с диким грохотом полетела вниз, и там бухнулась в воду.
     - Ну ты прямо медведь! - сказал Вова.
     Ох, лучше бы он этого не говорил: не поминай имени его всуе!...

                Продолжение следует