Наука vs суеверие

Ричард Фейнман:
«В средние века процветало множество нелепых идей, вроде того, что рог носорога повышает потенцию. Затем люди придумали метод, как отделить плодотворные идеи от неплодотворных. Метод состоял в проверке того, работает идея или нет. Этот метод, конечно, перерос в науку, которая развивалась настолько успешно, что теперь мы живем в век науки. И, живя в век науки, мы уже с трудом понимаем, как вообще могли существовать знахари, если ничего из того, что они предлагали, не действовало или действовало очень слабо.
  Но даже в наши дни приходится встречать множество людей, которые рано или поздно втягивают тебя в обсуждение НЛО или астрологии, или какой-то формы мистицизма, или расширения границ сознания, новых типов мышления, экстрасенсорного восприятия и т.п. Я пришел к выводу, что все это не относится к науке».

  Что же такое наука? Люди обычно не задумываются об этом, или имеют превратные представления. Я попытаюсь коротко обрисовать хотя бы некоторые научные принципы. Конечно, объяснить философию науки в двух словах, да еще и не прибегая к формулам - задача непростая. Но выполнимая.
  Выдающиеся ученые часто выражают свое мнение о науке. Например, биолог Томас Гексли, один из первых популяризаторов теории Дарвина, заметил: «Наука — всего лишь крайнее проявление здравого смысла, т.е. неуклонная точность в наблюдениях и безжалостность к логическим ошибкам». Сам он частенько допускал ошибки, чем не преминули воспользоваться креационисты, рыскавшие в поисках пробелов в научном знании, пытаясь запихнуть туда бога. Это прекрасные слова, которые, к сожалению, не выражают мысль достаточно конкретно.
  В науке никто никогда не оперирует абсолютными истинами. Мы знаем факты и опираясь на них понимаем мир. Мы создаем теории, которые успешно описывают вселенную, имеют предсказательную силу, а также способны развиваться и уточнятся. В каждом из нас есть встроенный источник знаний, наш мозг — благодаря ему мы можем тщательно исследовать природу бытия, способны к интеллектуальной интуиции, чтобы отличать истину от заблуждения. Наука дарит нам методологию и удобные способы, чтобы понимать. А если что-то неясно, мы можем стать первопроходцами и прояснить интересующие нас вопросы — тем самым увеличив количество знаний. Знание — это свобода от ложных авторитетов. Наука лишена идеологии. Она опирается на факты и устанавливает истинность проверками и  попытками опровергнуть утверждение. Тут не остается места тщеславию.
  Для начала выдвигается гипотеза. Затем проверяется ее логичность, после чего она может стать доказуемой. Когда ее докажут, доказательство будет опубликовано и проверено независимыми исследователями. И если она имеет предсказательную силу и выдержала все проверки - гипотеза становится теорией. Теория может улучшаться с будущими проверками, обрастать дополнительными деталями. Если же гипотеза при поступлении новых данных не выдерживает проверки - ее отбрасывают как несостоятельную. Теория в науке - это нечто многократно проверенное и подкрепленное достоверными данными. Если говорить о научной теории на обыденном уровне - это просто установленный факт. Большая часть современных теорий имеет столь прочное положение, что вряд ли они будут существенно изменены. Мы уже не получим данных, что Земля не вращается вокруг Солнца (гелиоцентрическая теория). Или что живые организмы не состоят из клеток (клеточная теория). Или что материя состоит не из атомов (атомная теория строения материи). Все эти фундаментальные научные теории подтверждаются таким множеством наблюдений и воспроизводимых опытов, что можно с уверенностью заявить, что их нельзя опровергнуть.
  Любая, даже самая революционная идея, как например, теория относительности - это не какая-то новейшая выдумка родившаяся на пустом месте. А это изменяющая наше представление о мире идея, которую мы просто не могли постигнуть на нашем привычном уровне, но при этом, такая идея опирается на определенные постулаты установленные ранее. Как любил говаривать Ньютон: "стоит на плечах у ученых прошлого".
 
  Такое понимание науки — это результат многих веков развития. Бэкон боролся с предубеждениями, опираясь на древнее учение Сократа о майевтике. Искусстве задавать вопросы, позволяющем избавится от ложных предрассудков. Правда, бэконовский метод обязан был всегда вести к определенному конечному знанию, а не к скромному предположению. Поэтому этот метод был недостаточно глубок.
  Чуть более развитым выглядит способ мышления Декарта — систематическое сомнение. Хороший метод для разоблачения предрассудков. Но оба ученых не могли сбросить с себя религиозный авторитет — опирались на идею бога или природы. Поэтому эти методы были выброшены на свалку. После них многие мыслители пытались найти авторитет, на который было бы можно опираться. То на чувства, то на разум. Это стало серьезной проблемой, ведь нужно было сделать познание универсальным, но не зависящим от индивидуальных произвольных знаний человека. То есть убрать идеологию. Нельзя сказать, что это было сделано моментально и наука побежала вперед. На самом деле до сих пор находятся ученые, склонные наделять свои разработки и открытия ореолом каких-то внешних идей. А уж псевдоученые так и вовсе живут за счет болтовни и вранья, опутывая необразованных граждан (а зачастую неплохо обманывая и самих себя).
  Следует помнить — если кто-то что-то утверждает: он обязан предоставить доказательства. Если утверждаешь, что есть бог — докажи. Можно ловко воспользоваться принципом «верую ибо абсурдно». Но тогда можно верить в любую чепуху. Особенно забавно выглядит, когда именно отсутствие доказательной базы выдвигается как аргумент. «Нет доказательств существования или не существования бога — поэтому я считаю, что он существует».  Гипотеза о том, есть ли сверхсущество нефальсифицируема. Таким образом можно даже сказать: Нет доказательств, что употребление бананов не усиливает потенцию. Поэтому я могу утверждать, что если откушать бананов потенция будет мощнее. Это безумное утверждение все же проверяемо. И не защищено таким количеством богословского белого шума, как религии.
(Сделаю оговорку, специально для тех людей, которые хотят воскликнуть, вырвав этот абзац из контекста: "Докажи что бога нет!" Специально для особо одаренных и непонятливых: никто не занимается доказательством отсутствия бога, просто потому, что для науки нет необходимости даже думать о присутствии или отсутствии придуманных человеком, невероятных, нефиксируемых, непроверяемых сил. Это занятие того же порядка, и такое же осмысленное, как заниматься доказательством отсутствия розовых единорогов, какающих радугой. Наука устанавливает условия, при которых ее теории можно опровергнуть. Но выдумка провозглашает себя неопровержимой.)
  Другой идеальный пример непроверяемых гипотез — это большая часть утверждений Фрейда. Он столько всего нафантазировал и так ловко подстраивал любые данные под свои гипотезы, что ввел в заблуждение большинство ученых на многие десятилетия. До сих пор его труды читают с интересом. Конечно, в них имеются и вполне адекватные утверждения, ныне подтвержденные. Но чаще всего он что-то постулирует, не пытаясь это как-то обосновать. Делает голословные выводы на пустом месте. К счастью нейробиология успешно разоблачает мифы связанные с мышлением.
  Помимо проверяемости, теория должна быть продуктивной. Другими словами она должна развиваться и улучшаться со временем, при этом не разваливаясь, под гнетом новых данных. Разваливаются и превращаются в прах только утверждения основанные на непоколебимых догматах. Развивается ли христианское учение о полном подчинении неведомому божеству и вере в загробную жизнь? Развивается ли методика астрологических прогнозов основанная на ошибочных расчетах? Развивается ли утверждение Фрейда о подавленных воспоминаниях? НЕТ. Все эти концепции ненаучны и непродуктивны. Они являются отсталыми.
  Парадоксальным образом, адепты какого-либо движения обзывают ученых негибкими и упрямыми. На самом деле это не так. Проводились соответствующие эксперименты. Когда верующему говоришь, что он не прав, потому что нет доказательств, он обижается и не реагирует на позитивные доводы в пользу обратного. Отказывается пересматривать свои убеждения. Но если скептику предоставить убедительные доказательства — он готов изменить свои представления о мире. Потому что по-настоящему мыслить — это быть честным и задавать смелые вопросы. Честность нужна по отношению к самому себе в первую очередь.

  Современные философы науки склонны сталкивать взгляды Поппера и Куна (иногда к ним приплетают Фейрабенда с его «эпистемологическим анархизмом», но я его не беру в расчет). Если верить Куну и его «Структуре научных революций» - то истина зиждется на силе тех, кто продвигает новую теорию, что больше похоже на религиозный фанатизм. Тут не какой-то спор о деталях эпистемологии. Знание и истина — должны быть просто объяснимы и проверяемы. К сожалению, этого недостаточно в современном мире. Сейчас система образования шаткая, а популяризация науки вялая; сейчас многие решения принимает плохо образованная толпа, которая склонна верить популистским лозунгам, да и вообще любому бреду, который хорошо преподнесут. Если кто-то активно продвигает свою теорию — это не значит что она истинна. Но если этот человек оставляет за другими возможность его опровергнуть — это уже другой разговор. Миссионер лишь пользуется тем, что одурачивает легковерных, преподнося непроверяемое на блюдечке. А тот, кто высказывает скромные предположения — предлагает остальным поразмыслить. К сожалению люди ленивы, и лишний раз пошевелить мозгами мало кто хочет.
  В статье Имре Лакатоса (ученика Карла Поппера) «Наука: разум или вера» есть прекрасные слова: «Доблесть ума заключается не в том, чтобы быть осторожным и избегать ошибок, а в том, чтобы бескомпромиссно устранять их. Быть смелым, выдвигая гипотезы, и беспощадным, опровергая их, - вот девиз Поппера. Честь интеллекта защищается не в окопах доказательства или «верификаций», окружающих чью-либо позицию, но точным определением условий, при которых эта позиция признается непригодной для обороны. Марксисты и фрейдисты, отказываясь определять эти условия, тем самым расписываются в своей научной недобросовестности. Вера — свойственная человеку по природе и потому простительная слабость, ее нужно держать под контролем критики; но предвзятость, считает Поппер, есть тягчайшее преступление».

  На такой возвышенной ноте, прервем дифирамбы научному методу, иначе я могу еще долго так вещать. Да, я очарован наукой, можно даже сказать, влюблен в нее. Все потому, что она дает простые ответы. Простые в более глубоком смысле, чем принято считать. Наука не оставляет места ненужным допущениям и лжи. Наука настолько честна, что она постоянно стремится себя опровергнуть, уточняясь и становясь от постоянных проверок только глубже.
  Теперь неплохо бы разобраться, что такое суеверия, и почему люди относятся к ним снисходительно. Пожалуй, почти у каждого есть какие-то устоявшиеся привычки, наборы мнений, предпочтения — которые подходят под определение суеверия. Некоторые носят амулеты. Кто-то боится рассыпать соль, не наступает на трещины в асфальте, переплевывает через плечо, стучит по дереву. А кто-то крестится проходя рядом с храмом или молится (несколько раз в день в некоторых случаях). Это безобидно. Но как воспринимать то, что суеверный смертник взрывается в толпе, ведь ему пообещали награду в загробном мире. Или как воспринимать, что деньги налогоплательщиков тратятся на строительство храмов, когда эти же средства можно было бы употребить более осмысленно. Или как реагировать на то, что люди используют сомнительные методы лечения — себе во вред, но на пользу шарлатанам.
  Простые банальные суеверия строятся на совпадениях и заразности. Однажды ты выиграл в покер в красных трусах, скорее всего наденешь красные трусы при следующей игре в карты. Бабушка сказала, что черный кот перебегающий дорогу — это не к добру. Часто мы сами награждаем какие-то предметы чудесными свойствами которых у них нет. Когда я думаю о суеверных людях — представляю голубей в ящиках Скиннера, что немало поднимает настроение. Эти наивные суеверия неорганизованны, поэтому не оказывают серьезного влияния на обстановку в мире. В отличие от хорошо организованных догматических религиозных суеверий.
  Откуда же попустительство и безразличие к неадекватному поведению в обществе? Люди избирательно верят в различные бредовые вещи. Кому-то нравится астрология, а кто-то верит в привидения. Но так не бывает. Если ты поверил в разговоры с мертвыми — значит ты должен уверовать и в сгибание ложек, гадание на таро, чтецов мыслей, и что можно излечится от всех болезней приложив лопух. Потому что все эти утверждения основаны на одинаково недостоверных данных. Ни одно из этих утверждений не имеет подлинных доказательств, публичных и воспроизводимых наблюдений — и само не стремится к превращению из лжи в факт. Это типичный тупик субъективного релятивизма. Если ты считаешь, что всякая истина относительна и субъективна, ты получаешь право относится к любым представлениям избирательно; реальность определяется тем во что ты веришь, а не тем, каков мир на самом деле.
  У этого замечательного подхода к мировосприятию немало существенных недостатков. Собственно говоря, такое мировоззрение само себя опровергает. Если так, то и сам способ так мыслить не является истиной. Если он не верен, значит все таки истины существуют. На самом деле истины существуют — но они никак не зависят от человека, и уж тем более от того как он их воспринимает (гравитация, скорость света, электромагнетизм — для примера, они есть, и их наличие не зависит от того что мы по этому поводу думаем).Уверенность что в мире не существует абсолютных истин, потому что все относительно — хороша на кухне среди родственников.
  Люди с древности приписывают неведомым силам то, что происходит с природой. Все что происходит по независящим от первобытного человека причинам — кажется ему проявлением воли злых или добрых божеств. Такая попытка объяснения от непонимания законов природы простительна нашим далеким предкам. Но не нашим современникам, живущим в век развитой науки.
  Вот простейший пример из геофизики — тектоника плит. Плитами в тектонике называют куски литосферы, то есть сравнительно жесткой внешней оболочки земли, которая в среднем простирается на глубину до 100 километров, хотя местами толще или тоньше. В настоящее время различают 10 плит среднего и большого размера, и множество мелких плит. Движутся не континенты и океаны, но плиты — континенты и океаны лишь попутные пассажиры. Внутренняя часть Земли имеет высокую температуру, поэтому она пластична и может течь — из-за чего плиты двигаются. Механизм движения плит все еще уточняется, но то что они движутся — это неоспоримый факт, можно даже точно замерять с какой скоростью какая куда движется. Океаническое дно расширяется, а сама планета не расширяется, как же так выходит? На большей части Тихого океана литосферные плиты сближаются, и одна из них погружается под другую и уходит глубоко внутрь земли. Такие участки столкновения плит называются зонами субдукции. На поверхности такие места столкновения и подныривания отмечаются активными вулканами, например грандиозные цепи вулканов образующие так называемое огненное кольцо — Анды, Алеутские острова, а также вулканы Камчатки, Японии и Марианских островов. Землетрясения возникают потому что погружающиеся в горячую мантию части океанических плит остаются сравнительно холодными, в противоположность окружающим их породам. На больших глубинах они становятся хрупкими и трескаются, затем внезапно разрушаются образуя более плотные минералы, резко изменяя свой объем. Отсюда подземные толчки. Которые зачастую являются причиной цунами в Тихом океане.
  Это элементарно. Особенно если объяснено простыми словами. Но власти нескольких индонезийских провинций отреагировали весьма странно на цунами, обрушившееся не так давно на их страну. Они решили, что это наказание за то, что женщины отказались носить хиджаб. И правоверные мужики бросились унижать привлекательных девушек, прикрывшись теологией. Проще говоря, необразованная толпа вымещала свою ярость и сексуальные комплексы на ни в чем не повинных людях с подачи религиозных деятелей. Вместо того, чтобы оказать реальную помощь пострадавшим, они устроили охоту на ведьм. Совершенно не принимая в расчет, что природные явления происходят не зависимо от их мелких надуманных грешков.
  А вот пример из России. Когда в Кемеровской области начались лесные пожары, Аман Тулеев обратился к епископу с просьбой провести молебен о ниспослании дождя. Как известно, после богослужения пожары запылали еще сильнее.
  Джонатан Смит в книге «Псевдонаука» замечательно выразил мысль о том, сколько должен сделать допущений человек, который верит, что способен вызвать дождь, умилостивив богов:
«Другое объяснение — дождь пошел случайно, а может быть даже вполне ожидаемо в связи со сменой сезонов. Которое проще? Сосчитаем допущения в том и другом случае. Здесь может скрываться подвох. В конце концов, что может быть проще, чем сказать, что дождь даровали боги? Однако сделать такое заявление означает принять множество спорных допущений. Существуют ли сверхъестественные существа? Откуда нам известно о существовании богов дождя? Они невидимые? Почему они не дают знать о своем существовании? Откуда нам знать, что это правда? Создают ли боги дождь просто так, из ниоткуда, или манипулируют глобальными схемами погоды, чтобы через некоторое время дождь пролился именно на наше пересыхающее поле? Что если все церкви станут одновременно молиться о дожде, разве может дождь пойти везде одновременно? Кто получает дождь, а кто нет? Откуда нам это известно? Можно задавать подобные вопросы лет сто, а можно сделать вывод, что дождь этот представляет собой случайное погодное явление».
  Ну не совсем случайное — все таки некоторая логика в погодных явлениях есть. И свои сезонные закономерности. Метеорология прекрасно справляется с объяснением атмосферных природных явлений.

  Когда религия или суеверие не работает (всегда), уверовавший начинает придумывать шаткие объяснения, чтобы не переделывать свое восприятие мира. Некоторые люди ставят идеальные ментальные блоки. Особенно мощный выглядит так: «Я верю в то-то и то-то, и больше не буду об этом думать». А кто-то дает волю фантазии. Например, вы считаете что можете предсказать будущее по форме какашек. Но каждый раз когда предсказание не сбудется, вы легко сможете объяснить другим непроверяемым способом неудачу. Помешали злые духи, какашки принадлежали тому, кто был против гадания по ним.
  Так же можно бесконечно объяснять и надстраивать любое самое бестолковое утверждение. Бог не слышит молитвы, чтобы не нарушить свободу воли. Экстрасенсы пользующиеся холодным чтением не могут выступать перед учеными, которые не верят в их сверхъестественные способности. Инопланетяне хорошо прячутся.
  Когда кто-то думает что статуя Девы Марии плачет, вместо того чтобы понять, что просто влага конденсируется на холодном камне — это не страшно, хоть и глупо. Но когда приплыли испанцы к берегам Америки — индейцы приняли их за богов, за что и поплатились.
  Религиозная вера ничуть не отличается от веры в гадание и колдовство. Как бы церковные деятели не пытались показать себя борцами с суевериями. Они являются как раз ревностными распространителями суеверий и просто борются с конкурентами. Так было всегда. Новая система бредовых верований пыталась заменить старые. А порой и сливалась с ними — порождая синкретические гибриды.