Волчье солнце

                -Но такого же никогда не было! –
                воскликнул Бегемот.
                -По факту всё ложь, - согласился
                Коровьев. – А по духу – чистая
                правда.
               
                М. Булгаков. «Великий канцлер»

               


               Аз

     В царском санном поезде карета на колесах – как костяной шарик в жемчужном ожерелье. Государь сумеречно глядит на округу сквозь узорное оконце. Видит он бесконечное мутное поднебесье, да обсеченные хвосты конной стражи, да неутомимых желтых собак с куцыми хвостами и широкими мордами. Бегут собаки на корявых ногах вровень с поездом, мощно разворачивая широкие груди. Собаки любимые – завод от кесаря Рымского.
   Иван Васильевич на собаках  чуть отогревает взгляд. «Куда еду, от кого бегу?»
  В углу кареты комочком сидит зверь Кудыма:
  -От себя не убежишь, Ванька!
  Государь норовит ткнуть Кудыму загнутым носком сапога,тот забивается под скамейку. Царь меняет гнев на милость, велит:
  -Вигуры расставь по Тенгизову узору!
  Кудыма выползает, раскидывает между передней и задней скамьями походный столик . На нем выставляет по памяти шахматные фигуры.
  Карета качнулась, фигурки дрогнули.
  -Держи, Кудыма!
  Но карета выровнялась. Снег глубокий, а по санному следу передних возков колеса бегут, как по ледяным желобам. Царь под тусклым масляным фонарём над головой разглядывает шахматную задачу.
  Ею заразил государя  грузинский царевич Тенгиз, что приехал на Москву по весне. Привёз он великую святыню – частицу ризы Господней, и грешный список с шахматными головоломками.  Для ризы надумали возодить отдельный храм, список с задачами Иван Васильевич взялся решать сам.
  -Куды бежишь, Ванька? – опять подал голос зверь Кудыма из угла. Царь сверкнул глазам, прижевал кончик уса:
  -Не знаю, шишига. Но в Александровой слободе допекли меня бояре до печёнок. Поеду, куды глаза глядят. Да хошь в монастырь!
  -В монастыри пешком ходят, Ваня. И нищими. А ты в золоте и о двадцати двух возках. Кухня, няньки, приказная изба, дьяки митрополитовы. Гордыня!
   -Не забивай буки, черт рыжий! Все денадцать задач из Тенгизова списка я решил, а тринадцатая не дается. А я – лучший игрок на весь християнский мир! Заморочила мне голову эта задача.
  За возком раздался близкий копытный стук, в окошко заглянула борода стрелецкого головы Охабеня:
  -Дык куды правиться, Государь?
  Царь ещё раз окинул взором доступное из окошка поднебесье и указал в небо:
  -А вон – держитесь на Волчье солнце. Как до села добежим – там и заночуем.
  И опять глазами – в шахматную доску:
  -Крути – не крути, а конь на доске лишний. Загромождает игру!
  -Охабень ? – переспросил  зверь Кудыма.
  -Угу, - буркнул царь. – Тока  так, чтоб братец мой, Владимир Андреевич, на меня греха не имел. Думаю – Охабеня он мне в охрану для сугляду приставил… А конь лишний, братец. И посоветоваться не с кем – игра заморская, для высоких умов.
  Зверь Кудыма потянул носом, скривил мордлчку:
  -Сытым дымком потянуло. Никак – гулянка рядом. На святки оно – самое то. А вот по игре твоей индусской скажу, что есть некто – большой дока в сем деле.
  -Больше меня?
  -Тоже мне великан! - Кудыма на всякий случай опять забрался под скамейку, - А вот в Песношском монастыре старец Вассиан подвизается. Он тот грех шахматный во фрязях перенял, когда там колокольни ставить учился.  Нету Вассиану сопеника по русским монастырям!
  -Но-но!, - Иван Васильевич всё еще искал на доске место для коня: - Собор Стоглавый  запретил пения и игры, и шафматы запретил, и рафли.
  -То-то ты послушался! – лукаво отозвался из-под лавки зверь Кудыма.
  -Я – царь! – поднял Иван Васильевич коня над головой. -Мне все можно, меня Бог простит. Я помазанник.  А монах – пыль, прах на  сандалиях Господа. В каком монастыре Вассиан томится, говоришь?
  -В Песношском. Да это рядом – быстро доскачем.
   Внезапно за окошком рассыпалось по снегу колокольцевое треньканье, завизжали жалейки, дымок уже дразнил ноздри даже в карете.
  Царь сдернул шторку, откинул клетчатое стеклышко, высунул голову наружу:
  -Охабень!
  Подскакал стрелецкий голова, сломил шапку:
  -Сельцо Подкорытное, государь. Вотчина князь  Владимира Андреевича Серпуховского. Святочные гуляния, государь.
  Поезд остановился. Царь окинул глазами пригорок, ярко освещенный раскаленной белой луной, высоченные костры из бревен, хороводы в тулупах и с песнями.
 -Но ведь Стогавый Собор запретил , - как-то боязно произнес Иван Васильевич зверю Кудыме, втянув голову внутрь, - В нашей державе когда нибудь станут следовать Закону?
  -Никогда! – озорно отозвался зверь Кудыма. – Как сельцо-то именуется, напомни, государь :
  -Покортное..
  Рядом оказалась фигура со свиной лярвой поверх бороды. Лярва заглянула внутрь кареты и выдохнула частушку запахом репы  с бражкой:
 
  -Сбил-сколотил – вот колесо.
Сел, покатил – ах, хорошо!

  Лярва отпрыгнула от возка и уже издали допела:

-Оглянулся назад –
Только спицы лежат.

  Крета дернулась, и поезд  резво пошёл через гуляющую деревню. Кудыма  распустил на запястье длинную витую нить из свиной кишки и обмахнулся ею по поясу:
  -Так Подкорытное, говоришь? Ну-ну..
  И на всем ходу выпрыгнул из кареты, уже в снегу несколько раз перекатился через голову по ходу кареты. И резко исчез, взяв куда-то в сторону.
  Государь опять уставился в шахматную доску, почесывая фигуркой коня  за ухом. В задумчивости долго мычал что-то, потом поймал себя на том, что тянет строки из частушки:

  -Сбил-сколотил – вот колесо,
Сел, покатил – ах! Хорошо…

  -Чёрт! – помянул нечистого и пнул доску с фигурами сапогом. Фигуры рассыпались , заплясали по ходкому полу кареты. Царь выглянул в оконце и велел:
 -Охабень! Править к  Песношскому монастырю. Там отдых будет.

 

             Веди

    Вассиана поднял с ложа голос брата  Терпилы:
   -Воспали свечи, к тебе Государь едет.
   -Какой государь? – Вассиан вытащил из-под себя волчий тулуп, накинул на плечи.
  -Он у нас один. – Брат Терпила опустил у печки связку хвороста. Лучиной снял огонек с лампады, поднёс к творилу  печки. Мелко и весело  постреливая, огонь начал разгораться и скоро сердито  загудел в трубе. Терпила взял из угла деревянную цибарку и пошел к двери:
  - Иван Васильевич едет к тебе в шафматы играть. Будь умницей – не выигрывай у него.
  -Учи учёного..! Всерьез зачем едет?
  -Душить меня, молитвенника. В  душе у него замятня. Ищет покоя, убивец. И ума у тебя, дурака, пытать едет.
  -Но,но! – Вассиан облачился в рясу, поверх накинул волчий тулуп. – Тряпку-то подай!
  Брат Терпила метнул ему тряпку с пола и вышел вон. Вассиан  с молитвой накинул тряпку на голову большой деревянной колоды. Колода стояла между притолокой двери и печкой и являла собой струганную топором кикимору.
  Потом Вассиан раскрыл книгу, опустился перед иконами Святого угла на колени и стал усердно молиться.
  Он не обернулся и когда за спиной раздался топот и  покашливание. Неторопливо, возвысив голос, Вассиан дочитал из  Откровения: «Глаголет свидетельствующий сие: ей, гряду скоро. Аминь». Повернулся, увидел Иана Васильевича в медвежьей шубе и упал на колени:
  -Не вели казнить, государь…
  Царь вскинул брови, взметнул бороду:
  -Откуда знаешь меня, холоп?
  Не поднимаясь, Вассиан перекрестился:
  -Видение было от Богородицы. Жди, говорит Матерь, великого праздника – посетит тебя земной владыка.
  Царь оглядел келью, нашел скамейку и сел, подвинув на ней бедром полупустое деревянное ведро:
  -Молва ходит – ты с бесом водишься, в шафматы играешь?
 Вассиан,не  вставая, упал лбом в пол:
  -Куды там, Государь. И слыхом не слыхивал, и видом не видывал…
  Царь обернулся к двери, громко крикнул:
  -Кудыма, неси доску!
  Вместо зверя Кудымы появился брат Терпила с полной цибаркой. Ни тебе здравствуй, ни  тебе до свидания – выплеснул полведра на дубовые доски, сел на колени и стал тереть пол тряпкой. Грязь стягивал к двери, и скоро царю пришлось поднимать ноги, чтоб монах не замочил сапоги тряпкой.
  Брат Терпила не заметил и того, как вбежавший Кудыма раскрыл  на покатом аналое  тетрадку шахматной доски и расставил фигуры. Терпила погонял по келье и Кудыму, норовя зацепить его овечьи пумы грязной тряпкой.
  Те  столпились у доски, этот  мыл пол.
  Вассиан бегло окинул взглядом доску и прекрестился:
  -Ни сном, ни духом… Ну, разве что уважить Государя.
 И он первым передвинул белую пешку.
 Скоро игроки втянулись. Они уже не видели ни кельи, ни Кудымы, бегавшего от Терпилы,  ни Терпилы, принесшего уже которое ведро воды. Монах уж вымыл полы и приступил к бревенчатым стенам и мебели.
  Царь со второго  хода увидел в Вассиане  игрока цепкого, равного, пожалуй, самому Иоанну. Царю такие люди нравились. И, если в мирской жизни они доставляли ему опаску и хлопоты, то в игре –удовольствие, даже наслаждение.
  Царь первую партию взял слёту, на второй чуть не запнулся, третью свёл вничью:
  -Да ты горазд  с хватке! – уже с восхищением сказал Царь. – Вот я выписывал из Литвы Радзивилла, из венгров Солонтаи, а их фрязей Борджиа игры ради – и всех погромил. Думал по гордости, что под луной нет игрока, мне равного. А тут ты, в копеечном монастыре! Мастер. А может – ты и в иных делах дока?
  -Это в  каких же, Государь?
  -Да вот советчиков в державном устройстве у меня нет толковых…
  Царь на миг встретился глазами с вытиравшим пристенок братом Терпилой и онемел. У Теприлы были не глаза – окна. И мерцала за теми окнами заснеженная Русь, над которой висела большая белая луна. И была та луна сидетель всему горю людсокому, что плыла над миром дымами пожарищ и набатным гулом, текла кровавым  ручьями. И читалось в тех глазах, что виной тому – сам хозяин земли , сам Царь Вся Руси Иоанн…
  -Ты кто? – прохрипел ошарашенный игрок.
  -Молитвенник я. Нынче вот помолюсь за убиенного раба божия Охабеня.
  -Откуда знаешь? - царь коротко перекинулся взгляами с Кудымой. Монах осторожно отер изгиб притолоки и спросил , в  свою очередь :
  -Не боишься,грешный, что зверь и тебе на шею петельку из свиной кишки накинет? Вы ведь с глазу на глаз в карете остаетесь. И свидетелей нет…
  Вассиан внезапно в один мах перескочил келью от стола к Терпиле и перехватил его руку:
  -Не тронь статую!
 Но брат Терпила уже снял тряпку с колоды, и кикимора предстала перед царем во всей неприглядности.
  И царь рассмеялся:
  -Да у вас тут гнездо откровений и греха!Это у тебя Неведомый Бог! Кудыма,  а ты запомнил этого монаха - полотера?
  Долго глядел вослед ушедшему Терпиле.
  И опять – к Вассиану:
  - Советников у меня толковых нет. А каковые случаются – так те норовят  сами, без  меня управиться . Раньше Макарий с Алёшкой Адашевым опорой моей были – так тоже возомнили о себе – пришлось подвинуть подальше.
  Вассиан самовольно расставил фигуры для новой игры так,Ю что белые остались за царем и скромно заговорил:
  -Какой из меня советчик, из сирого монаха! А вот был я в землях фряжских, и там читал великую книгу. Вот в книге той и записаны самые главные советы государям. Если не взыщешь – могу пересказать.
  -Ну-ка, ну-ка, - Иоанн сделал первый ход пешкой через поле и впился глазами в лицо Вассиана:
  -Вот тебе, царь, совет. – Он тоже сделал ход. – Никогда никого ни в чём не слушайся. Это слабина. А царь слабым быть не может. Тебе простится всё – жестокость, грубость, злопамятность, кровожадность – но слабость – никогда.
   Вассиан дождался нового хода царя, подвинул фигуру в свою очередь:
   -Никому не прощай даже выигрыша в шахматы. Выигрывать  можешь только ты!
  -Но как же я научусь побеждать без соперников?
  - Тебе не надо учиться побеждать. Это другим надо учиться поражению от тебя.
  Игроки обменялись  ходами и сняли с доски битых  болванчиков. Вассиан продолжал:
  -Врагов у тебя не может быть мелких. Всякий неугодный обязан быть ферзём. Бить пешек – не царское дело.
  -Поясни подробнее.
  Вассиан сделал новый ход:
  -Ты сейчас  воюешь с Литвой. Война не ладится…
  -Да там воевода Шеин бестолковщину развел!
  -Вот! – поднял перед собой ферзя Вассиан. – А ты дай Шеину самый выскокий чин. Да хошь бы и  генералиссимуса. И отруби ему голову. Скажи, что за измену. И все поймут, что в неудачной войне виноват не ты, Шеин.
  Монах неудачно пошел ферзем, и царь торжествующе снял фигуру с доски. Вассиан досадливо крякнул и продолжил:
  - Чем крупнее казненная фигура, тем больше тебе веры и чести. Во первых – народ и сам готов порвать бояр на лоскуты. А главное – это выглядит, как защита твоего народа от бояр-кровопийц.
  Главное в твоем деле – нагнать на всех страху. Чтобы каждый суд – как награда, а каждая казнь – как праздник.
  Вассиан горестно взглянул на доску и смиренно сказал :
  -Сдаюсь, государь – тебя победить невозможно. Ты самый великий игрок в шахматы, которых знала земля.
  Иван Васильевич радостно потер руки и окончательно успокоился, потому что брат Терпила больше не появлялся. Тогда царь разоткровенничался.
 -Ты дал мне советы, которых не мог бы дать и родной отец. А ещё ты – великий шахматный игрок. Но вот тебе испытание:- Царь быстро изобразил на доске тринадцатую задачу из Тенгизова списка и указал на доску: - Ни у кого еще не хватило тяму развязать сей узел. Попробуй. Если решишь задачу – озолочу твою обитель.
  Долго и задумчиво стоял, зависнув над доской, монах, а потом  беспомощно развел руками:
  -Вот кабы не лишний конь, государь…
  И царь весело и довольно рассмеялся. Этот монах вернул его к жизни. Царь с помощью зверя Кудымы вернул себе на плечи медвежью полость и сказал, щелкнув деревянную кикимору по кривому носу:
  -Доску с шахматами оставь себе. Но чтоб братва не знала! Стоглавый Собор не велит.
  И вышел к сонному царскому поезду.
  А Вассиан глядел вослед царю в окошко, а потом вернулся к доске и быстро, воровато переставил фигуры.
  -Тоже мне задача - орешек для щипцов! Я раскусил её ещё до того, как царь фигуры расставил. Да и игрок, из него, прости , Господи - обернулся к иконам, перекрестился, -как архиерей из золотаря.
 И опасливо прижал роот ладонью, оглянувшись на дерь.


                Глаголь
 
   Царь хлопнул изнутри дверью кареты – блёклая подлунная местность поплыла назад. Царь решил возвращаться.
  Через  время , прямо на ходу, открыл дверь и ввалился в карету зверь Кудыма. Он сел на скамейку, тяжело дыша, и принялся наматывать на запястье тонкую струну из свиной кишки, Струна тянулась  к нему из под щели под  дверью, с улицы.  Кудыма намотал струну и сумеречно спросил:
  -Не боишься, Ваня, что и на тебя однажды петельку накину?
  -Не, не боюсь, - попокрутил бородой  царь. – Я – помазанник, мне Бог кончину открыл. Тебя в моём Житии нету.
  Кудыма нитку домотал, зябко спрятал руки  - рука в рукав:
  -Может, знаешь, как я кончусь?
  -Знаю, несчастный. Конец у тебя будет страшный. Вернее – случится у тебя страх без конца, ибо ты бессмертный.
  А Кудыма опять потянул носом и сказал :
 -Гарь…
  Царь сдвинул занавесь и откинул решёьтку окна . Остро потянуло паленым. Государь окинул глазами пространство. Печаное волчье солнце висело над миром. Перед царём лежало сожженное пустое село. Ни колокольчиков, ни жалейки, ни лярвы:
  -Подкорытное, - подсказал зверь Кудыма.
 -Да, вотчина Владимира Андреевича. К слову, запомни это имя, Кудыма. Пока только его и запомни.
  Ходко скользил к Москве  царский поезд. Мерно помахивали обсеченными хвостами кони , мощно перебирали корявыми лапами широкомордые псы, бежавшие рядом. Любимцы царя, завод от кесаря Рымского. 
  Царь задвинул окошко, поднял высокий медвежий воротник и попробовал задремать. Кудыма ещё долго слышал его полусонное бормотание:
 
 -Оглянулся назад –
Только спицы лежат….