Лето одного дня

  Замороженные осколки собранного града были спрятаны для истории в морозильный отдел холодильника. Свет отключился сразу же, как началась гроза. Тепличная крыша из оргстекла лопалась с каждым ударом, сбрасывая часть своих слез на ледяную землю. Прибитые гладиолусы утопали в глиняной сметане, кочаны капусты напоминали решето. Я и бабушка наблюдали за происходящим карнавалом бедствия из окна летней веранды. Казалось, что еще чуть-чуть, и ветер унесет в необъятную даль наш забор, подбросит в воздух озябших кур, а затем опустит их, навсегда закрывших глаза, возле калины. Время тянулось каучуковой смолой, заглядывая в каждый дом. «Канзасский» ураган стих ближе к утру. Ядовитое зарево августовского солнца неохотно рассматривало шрамы шахтерского города.Анатолий Михайлович, живший от нас через улицу, долго бродил по промокшей аллее, подбирая сломанные ветки черемухи.

   Лето почти заканчивается. Еще совсем недавно мы собирали пластиковые елки, готовили фирменный французский «Оливье», наспех загадывали желания, запивая прогоркший пепел кремовым шампанским. Янтарные мандарины заполняли всевозможные вазы и блюда. А теперь...? – Ставят точку отпускные сезоны, жаркие страны остаются запечатленными на фотоснимках и тридцать - шестьдесят дней безделья давно уже прожиты. Старушки заняли обзорные места на лавочках, карауля развешанное на веревках белье, и ведут разговоры про огуречную рассаду и Лунный календарь огородника. Удивительно, но этот календарь стал для них объектом поклонения. Всегда ловила себя на мысли, неужели без него никак не обойтись? Мы сидим с Людмилой Алексеевной на кухне. Толченая клубника остывает в эмалированной кастрюле, впитывая сахарную пыль, щедро рассыпанную моей рукой.
- ...никогда не подводит, - женщина продолжает монолог про астрономическое влияние небесного спутника Земли, - Стоит день пропустить и все: ни завязи тебе, ни листика – махом все желтеет. ... Ты аккуратней-то ягоду разминай!   Деревянная ложка веерной волной размешивает растворившуюся алую массу, и кастрюля ставится на плиту. Белая пенка за ненадобностью тут же снимается, унося с собой остатки плодоножек и зелени. Спустя сорок минут варенье разливается в стерилизованные банки. Вот они – все летние труды, намертво закатанные жестяной крышкой. Там, в стеклянных мирах своя атмосфера, свои прозрачные реки и острова. Но это уже другая история.