Самая темная ночь... -22- глава

                -22-

...Разгоряченные от тяжелой работы Сергей с Олегом почти не ощущали леденящего ветра и крепкого мороза, они носили и складывали в машину домашний скарб Ирины.
Сережа как всегда отутюжен и начищен до блеска, даже выполняя такую пыльную работу, выглядел безупречно.
Олег же всем своим видом напоминал американского ковбоя, его рубаха в широкую клетку, была расстегнута и выпущена поверх тертых джинсов, из-под нее выглядывал, легкий шерстяной свитер.

На голове не по погоде бейсболка, на ногах остроносые сапоги.
При каждой новой партии вещей, Олег вздыхал, укладывая их, а Сергей повторял:
- Ничего, ничего. Все обойдется. Русский народ выносливый.
А женщины вдвойне. Вот настоящее богатство нашей нации. -
Он был страстный патриот, и не одобрял переезда семьи Олега в Штаты.

Но сказать это прямо он считал не приличным, размышляя.
 – Что я могу ему такого сказать, что бы это повлияло на его решение, тем более что Олег, из тех людей, что почти ни когда не меняют их, даже если они порой ошибочные. Но все-таки может сейчас, когда до отъезда остаётся так мало времени, он все-таки ищет предлог, чтобы остаться, хотя сам себе боится в этом признаться.
И смогу ли я найти такие слова такой аргумент, тот единственный довод, что повлияет на ход событий.

А может как раз сейчас Олегу больше чем необходимо, что бы кто ни будь даже та самая Ирина, попросила: "Не уезжайте, а то я без вас пропаду".
И это был бы уже серьезный повод, чтобы не просто поменять свое решение, а принять новое, крайне важное на данный момент.
Но имею ли я право вмешиваться? Нет. Но если я промолчу, то потом буду жалеть всю жизнь... – А в сух произнес:
- Они же не за океан едут. В любой момент смогут вернуться.
Это все равно, что не большая прогулка за город. Путешествие по родному краю.

Куда бы они ни переехали, они у себя дома. На родной земле, под своим небом.
Никто не унизит их обидным словом «эмигрант»... Вам сложнее…
Я бы так не смог. Здесь что, вышел на улицу, вокруг вроде бы снуют чужие люди, но у них те же проблемы что у меня, те же трудности, те же заботы.
Значит они такие же, как я, они меня понимают, я их.

Здесь могилы моих предков, здесь церковь, в которой меня и моих детей крестили, в ней я венчался, а время прейдет, и отпевать будут...
А вам придется подстраиваться под чужой образ жизни. Лезть из шкуры чтобы доказать что ты тоже член их общества, притворятся что ты тоже любишь их страну...
Врать им, и что самое отвратительное себе.
И ты даже не заметишь как, забудешь свои привычки, свои порядки.
Потому что не захочешь, хоть чем-то выделятся среди них, они этого не любят, они таких избегают.

А вскоре не успеешь оглянуться, как дети твои уже забыли свой родной язык. И будут тебе петь до конца дней твоих ничтожное: - « Хэппи бездей тую», - вместо вековечного: - "Многого лета!" – Они помолчали немного.
Видно думая об одном и том же, и об одном и том же одновременно тяжело вздохнули. Олег отвел взгляд в сторону, сделав вид, что смотрит на солнце.
Часто поморгал, проглатывая навернувшиеся слезы, попытался перевести разговор на другую тему:

 -Ирина… Я ей поражаюсь. То, никак принять решение не могла.
А, приняв, требует не медленного его выполнения.
Только вчера вечером мы еще с Аленкой ее уговаривали, переехать к нам в деревню, она ни в какую. А сегодня не свет ни зоря: - Олежек, если вы не заняты?
 И если вас не затруднит? Если вы не передумали?
То мы решились пожить на вашей даче.
- Д-а-а-а… Она мне тоже вчера уже вечером позвонила, все рассказала и попросила на машине их перевести.

Сначала хотела на завтра договориться о переезде, но, завтра мне на роботу.
А сегодня все-таки выходной день, и я сводный и дорога будет не перегружена транспортом. Куда говорю, переезжать надумала? Молчит. Куда, говорю мне вещи перевозить?
Молчит. Ирина, говорю, мне все равно, куда вас везти, для меня важно, что бы тебя и Ксению это устраивало.
Единственное что меня волнует, это вовремя успеть на роботу.

 Утром, отвечает она мне, все скажу, утром, сейчас я еще не знаю.
Сережа, говорит, я думала, у меня еще один день в запасе есть, на размышления, а раз ты завтра выходной, и можешь нас перевести, значит на размышление у меня только одна ночь. Хорошо, отвечаю, утром так утром.
Только решай этот вопрос не умом, а сердцем.
Все в жизни просчитать не возможно. А сердце оно подскажет, что лучше для тебя на данный момент.

Разговаривая, мужчины поднялись на лифте, и вошли в практически пустую уже квартиру. Ирина упаковывала последнюю кухонную утварь.
Аленка снимала со стен и прятала в огромный пакет, Ксюшины картины.
Маша, деловито разгуливала по комнатам, заглядывала в тумбочки в поисках забытых в спешке вещей.
Больше всего ей хотелось снова всех удивить, и чем-то обрадовать. Ничего, не обнаружив, очередной раз она на всякий случай спросила?

-Мамочка, а мы кресла брать будем?
- Нет!!!
Автоматически отвечали ей все кроме Ксении. Та сидела на диване, поджав ноги, обхватив руками плюшевого мишку.
 Белый медвежонок печально глядел стеклянными глазами в пол, и от этого зрелища всем было не по себе. Ксения никогда не любила перемен, даже не значительных, нарушавших привычно установившийся образ её жизни.
Даже поход в гости, был для неё событием, который она тщательно обдумывала.
А переезд, да еще в нелегкий период в ее жизни, стал для неё серьезным ударом.

Иногда, в Ксенины размышления, прорывался требовательно вопросительный голос Машки. Тогда девушка смотрела на ребенка, улыбаясь ей одними губами ощущая при этом, как она ей завидует, думая.
– Как хорошо тебе Маша, тебе не ведом страх, у тебя нет комплексов, ты как цветочек просто живешь, радуя своим присутствием всех окружающих.
Просто, поглощаешь тепло и свет, любовь и ласку, и поэтому все в твоей жизни понятно и прекрасно.

- Табурет будем брать? – Не унималась Маша.
- Нет!!! - Взрослые были неумолимы.
- Ну, все девушки! Это последние вещи. Можем одеваться и спускаться в низ.-
Сказал Олег, присаживаясь на табурет, принесенный Машей из кухни.
- Готовы?- Он не выносил долгих сборов, затянувшихся прощаний.
- Ну, все! Поехали!? Присядем на дорожку.

- Ксения, выше нос! Завтра у тебя уже будет, совершено другая, надеюсь, прекрасная жизнь.- Сергей, нежно и ободряюще посмотрел на девушку, которая от слов Олега, напряглась еще сильнее, и он это заметил.
- Все будет… так, как должно быть. – Поспешил успокоить Олег девушку.
- Поверь милая. Тебе, по-видимому, для лучшей огранки твоей души нужно пройти такое серьезное испытание. И ты, его выдержишь.

Ты выдержишь все, что тебе послано свыше. Только верь, что все это для твоего же блага. Очень сильно верь. –
Но, увидев не понимающий, и даже возмущенный взгляд Ксении он попытался ей разъяснить.- Ну, вспомни, когда ты в детстве болела и мама тебе приглашала врача, а тот в свою очередь назначал уколы.
И мама тебе ставила уколы, ей было жаль тебе делать больно, но она знала, что эта боль во благо тебе, что бы ты скоро поправилась.

А, ты же не понимала, маму, и думала, что мама жестокая, что она тебя не любит и делает тебе больно. А на самом деле все было для твоей же пользы. …Понимаешь?
Ксения, затеребила, и без того потрепанного медвежонка, затараторила какие то слова. Заметив, что все, с тревогой за ней наблюдают, еще больше разволновавшись, обхватила подошедшую, и склонившуюся к ней мать.
Обдала её жарким дыханием, умоляя её, шептала:

- Мама, мамочка! Мамочка, я не могу…. А вдруг я не выдержу и снова начну вырываться, бежать, не зная куда? Всех людей испугаю.
Они подумают, что я сумасшедшая и начнут надо мной смеяться? -
Возбуждение у неё нарастало. Она, уже не отдавая себе отчета, хватала мать за руки, бледными своими пальцами, сильно сдавливала их, щипля и терзая на них кожу, голос усиливался, она почти перешла на крик:

- Ну, сделайте, что ни будь со мной! Что бы я уже не боялась!
... Что бы я уже ничего не чувствовала! - От сильного волнения и крика, голос у неё сорвался, она поперхнулась, сквозь душивший её кашель она продолжала шептать:
- Милые мои…, если вы меня любите, то лучше убейте меня…
Мне не выносимо больше, терпеть этот страх....
Из глаз Ксени струйкой бежали слезы. Лицо покрылось бордовыми пятнами, на руках вздулись вены. Все взрослые как, очумевшие стояли и не находили ни слов ни действий чтобы успокоить её.
У всех без исключения в глазах читалось одно, поскорее уйти, испарится, чтобы не испытывать такого стресса. Единственным человеком, не испугавшимся, не запаниковавшим, оказался маленький ребенок.
Машины глаза излучали, такую огромную жалось, но в тоже время, она с такой твердостью и уверенностью подошла и обратилась к Ксении, что вызвала всеобщий вздох облегчения:

- Ксюшенька! Не бойся. Я тебя крепко, крепко за руку держать буду.
Я не кому не дам тебя обидеть. А если я не смогу, то папочка нас защитит.
 Правда, папочка?
-Правда. Ягодка моя. И более того. Я вот что сделаю.- И пока девушка находилась в стопоре от слов Маши.
Олег взял одеяло и стал укутывать в него, как маленького ребенка, Ксению.
- Я, тебя заверну, крепко к себе прижму, и ты ни кого не увидишь, и тебя ни кто не увидит.

-Олежек, Олежек! - Вступилась за дочь, уставшая от пережитого напряжения Ирина.
- Нет. Перестаньте, все будет хорошо. Ты, оденешься, я тебя обниму, прижму покрепче к себе, и мы быстро сядем в лифт.
А в низу сразу в машину. Ты даже не чего не заметишь.
- Лучше вы все вместе, меня держите…. А то когда у меня паника, я сама не своя….
 И буду вырываться, что бы сбежать. - Отрешенным голосом попросила Ксения, когда на неё, поверх пижамы натягивали верхнюю одежду.
- Только удержите меня! Только удержите... Умоляю вас!

- Никто тебе не позволит бояться, тем более бежать. Мы все будем с тобой, рядом. --- Мама, тебя обнимет, Маша будет за руку держать. Ребята пойдут спереди, я ссади.
 Мы тебя со всех сторон охранять будем.-
Стараясь говорить, совершено спокойно, Аленка помогала Ксении обуть сапоги.- И вот еще что…
 - Она, засунула руку в карман, достала оттуда завернутую в белый кружевной платок, маленькую иконку.

- На! Держи её при себе. Она называется " Аз есмь с вами и никто же на вы..." 
Она защитит тебя, это по надежней всех охранников мира!
- Аленка протянула Образок Девы Марии с Младенцем на руках.
Ксения приняла подарок в дрожащие ладони, затем с немым вопросом посмотрела в глаза Алене, взяв ту за руку. Алена, же c полной уверенностью пообещала:
- Не бойся, теперь уже наверняка все будет хорошо. Правда, правда.

- Я, считаю, что пора нам уже отчаливать. Вы же видите, что каждая минута задержки здесь, это лишнее напряжение для неё.-
Сергей встал, подхватил последний баул. И уже стоя в дверях, окинул взглядом маленькую опустевшую квартирку.- Это все вещи? … Тогда поехали.
Сергей пошел вызывать лифт. За ним поспешили, на ходу одеваясь, женщины.
Ксения с нетерпением ждала, когда набросит на себя пальто мама.

Сразу же обхватила её за талию и уткнула свое лицо ей в плечо.
Крепко зажмурив глаза, она стала что-то страстно шептать.
Все, глядя на неё, старательно торопились. Последним выходил Олег, он внимательно оглянул помещение, взял с крючка ключи, прихватив собой два набитых до отказа мусорных пакета, и уже собираясь выключить свет и закрыть дверь, он оглянулся и увидел, что Маша находится на балконе, он сердито окликнул её:

- Мария! Ты что остаешься? Я, чуть не запер тебя тут!
На финальной фразе, появился ребенок, весь сияющий от счастья, в руках у нее была спортивная сумку с теннисными ракетками и ярко желтый мяч.
- Вот! Нашла! – Папа не сердись… Я, вот, что нашла.
Это мы Ксении на День рождения подарили, помнишь?
Они там, на балконе весели. А вы чуть не бросили здесь все это…

– Маша по-старушечьи сокрушалась. – Забыли бы, и ракетки и мяч, клуши, какие-то.
Вот, что я нашла! - Маша торжественно продефилировала мимо отца, стараясь не смотреть на него, и что бы избежать неприятного шлепка под зад, быстро прошмыгнула мимо папы к стоявшим в прихожей, женщинам.
- Ну, Маха, ты просто Пинкертон. – Похвалила Ирина девочку. – И в правду чуть не оставили такие дорогие вещи. Спасибо тебе Машенька. Что бы мы без тебя делали?

- Ты, лучший в мире сыщик.- Объяснил Олег дочери, когда заметил не довольное выражение ее лица, когда её назвали не понятным для неё словом.
- Ты, просто спасла нас всех....
 - Прямо цирк, какой-то на веревочке. – Обрадовалась еще больше Маша.
- Папа, я ни когда не знаю, когда ты шутишь, а когда правду говоришь?
Сейчас, я хорошо поступила? Ты, правда, рад? Взаправду?
– Конечно, Маша понимала, что она сейчас победитель. Но ей так хотелось, что бы об этом говорили и говорили. Хвалили её и гордились ею. Размышляя так, она вдруг спохватилась, увидев бледное и вытянутое страданием лицо Ксении.

– Ксюшенька моя, тебе уже плохо? А, я забыла совсем, что обещала держать тебя за руку. – Маша схватила Ксению за рукав. – Я уже не оставлю тебя, рядом со мной тебе совсем не будет страшно. – Она подергала девушку за рукав, подзывая ее к себе, Ксения, из последних сил сдерживая себя, склонилась к ребенку.
Маша, обдавая ее страстным дыханием, зашептала на ухо.
– Ты знаешь, Ксюшунька, мне так хотелось что бы даже всем прохожим, даже чужим людям рассказали о том, что я сделала.
Потому, что эти взрослые, особенно папа, он скажет мне "молодец" и тут же уже не обращает на меня внимания.

Как все-таки трудно, жить, что бы гордились тобой.- Оправдывалась, Маша перед Ксеней. – Но если бы со мной так подружка поступила, ну бросила меня…, то я никогда бы больше с ней не дружила! - И она очень виновато низко опустила голову. И не глядя на Ксению, крепко сжала своими крошечными пальчиками, дрожащую ледяную ладошку девушки. А ощутив этот холод, и дрожь Маша, уже почти рыдая, спросила:- Ты, меня простила, ты будешь со мной дружить?

- Да, моя хорошая... – С трудом выдохнула, Ксения.- Я, всегда буду с тобой дружить.- Как не странно, но этот ребенок обладал необъяснимым свойством. При общении с ней хотелось сконцентрироваться, собраться, не подвести её ожиданий. По этому, на какое-то мгновение Ксюша, побеждала свой страх и становилась прежней. Держа за руку, маленькую девочку, она получала больше поддержки, и уверенности, чем, если бы её держали пять психологов.

- Вот настоящий психолог. – Подумала Ксения, стараясь через силу контролировать свои действия, рядом с ребенком, страх испугать Машу оказался сильнее страха смерти. – Значит, один страх может победить другой?
– Пыталась отвлечь себя размышлениями Ксения. – Психологи, наверное, этого не знают. Психологи… - Хмыкнула Ксения.
- На самом деле я им не верю. - Очень часто она ловила себя на мысли, что она просто подыгрывает Виктору Алексеевичу. Профессор, наблюдая за ней, выдвигал какие-то теории, делал какие-то умозаключения.

Что-то записывал в своем дневнике. А Ксения догадывалась, что именно, он хочет услышать в ответ на свой профессиональный вопрос, и отвечала ему именно то.
А он был доволен, тем, что не ошибся в своих предположениях.
Для неё это казалось игрой. Взрослого, умудренного опытом профессора и несмышленой, но очень старательной девочки. Каждый из них вел свою партию.
В этой игре не было победителя и побежденного, в ней не было даже ничьей.

Потому что оба игрока вели свою борьбу с завязанными глазами, двигаясь на ощупь, и притом друг за другом. И все по кругу по кругу и по кругу. – Так размышляя и сжимая детскую ручонку, с такой силой, что у Маши выступили на глазах слезы, но она, сжав зубы, терпела боль, лишь бы больше не подвести Ксению, девушка даже не заметила, как они зашли в лифт.

Лифт остановился на первом этаже. Подпрыгнув, дал знать что приехали. Никто кроме Маши не почувствовали, как в месте с лифтом подпрыгнула Ксения.
Ребенок не успел еще крепче стиснуть руку девушки, как та стремительно выпорхнула из лифта, Маша не отпуская руки взволнованной Ксении, мчалась следом.
Не разбирая дороги и не видя не чего на своем пути, Ксения добежала до машины и почти ворвалась на заднее сидение, но Маша так и не отпустила ее руки.

И только когда Ксения в панике с головой укуталась в одеяло, лежавшее там, и издала протяжный стон, та высвободила свои онемевшие пальчики из руки Ксении.
Тело девушки вибрировало, а сведенные челюсти издавали звонкое пощелкивание зубов.
Маша ее погладила по голове, так как это делают взрослые перепуганным детям, поправила одеяло и тихо выползла из машины, на ходу вытирая свой носик и глазки.
Все понимали, что прощаться надо как можно быстрее.
Тем более что погода испортилась, а дорога предстояла дальняя.

Ирина уселась рядом с дочерью, обняв её за плечи. Машина была загруженная полностью. Даже на переднем сидении громоздились вещи, поверх которых аккуратно были уложены картины Ксении.
Олег, в замешательстве вертел в руках теннисную сумку, не зная, куда бы ее пристроить. Наконец он втолкал её между тюками в багажнике на крыше машины, и в какой раз за день, тяжело вздохнув, подошел к Сергею.
Наклонившись, к окну протянул ему карту.

- Здесь подробный маршрут. На ней отмечен самый короткий и удобный путь.
Вот здесь указан адрес. Это ключи от дома. А вот это письмо для соседей.
Они там очень бдительные, все будут выяснять. Ну, вроде бы все. С Богом. Будьте осторожны.
 Сергей завел мотор. Олег на прощание печально подмигнул Ирине, та в ответ, сдерживая слезы, покивала головой. Аленка стояла в стороне, прижимая к себе всхлипывающую Машу, по её лицу сбегали мокрые ручейки.
Когда машина плавно двинулась, Алена по-детски, ладошкой, вытерла, своё лицо и перекрестила вдогонку отъезжающих…