Проклятие рода. Гл. 3. Неизбежность

Софья знала, что рано или поздно, но это должно случиться. Иначе и быть не могло. Генетический код работал четко: передавал по женской линии удивительную способность ощущать состояние человека изнутри, ослаблять или полностью избавлять его от страданий, как физических, так и душевных. Ее прабабушка, бабушка и мама были врачами. И все были прокляты. Люди стараются выставить присущую им индивидуальность напоказ. Женщинам их рода приходилось ее скрывать. И была еще одна наследственная черта. Каждая рожала лишь по одной дочери, хотя сыновей могло быть несколько. Будто природа стремилась ограничить распространение дара. И как бы в подтверждение избранности, девочки получали из поколения в поколение согласно заведенному в роду порядку строго чередующиеся имена: Вера, Надежда, Любовь и Софья. Она была наречена Софьей.

Софья даже не пыталась прекословить, когда в день выбора будущей профессии мать высказалась за необходимость продолжения династии. Она не приказывала, не уговаривала, а лишь сказала – так надо! Отец промолчал. Софья не просто любила родителей. Она их безмерно уважала. К сожалению,  редко встречается это чувство среди современной молодежи. Софья давно и сама знала, что выбора у нее нет. Так девушка стала врачом.

Коллеги, быстро узнавшие о ее способностях, относились к ней с пониманием. Старались оградить Софью от посягательств больных и их настойчивых родственников. Сами прибегали к ее помощи лишь в трудных случаях. Это была заслуга заведующей отделением Ольги Петровна, которая хорошо знала ее маму, Любовь Павловну. Не могла простить себе эта мудрая женщина, что не защитила  в свое время Любушку от клеветы и проклятия.

Шел обычный будний день, когда в ординаторскую буквально ворвался новый интерн Саша. Работал он всего второй месяц, но быстро понял, что можно снять с себя часть ответственности и заботы, если бурно выражать свое негодование. Все сразу обращали на него внимание и старались помочь. Монологи Саши обычно носили затяжной характер. Так получилось и на этот раз: «Нет, Вы только подумайте, я провел в его палате ровно два часа, но так и не смог успокоить. И перкутировал, и пальпировал, и прослушивал, и температуру измерял, даже в рот заглядывал, а он твердит одно – ему плохо. Все анализы и обследования показывают отменные  для его возраста результаты. А ему плохо. Лежит в отдельной палате, никто ему не мешает. В таких условиях можно только отдыхать и наслаждаться жизнью. А ему плохо. Я больше не могу. Я больше не знаю, что еще можно сделать. Честное слово – симулянт он». Ольга Петровна посмотрела на Софью и тихо сказала – «Иди, поговори». Саша рванулся вслед за Софьей, но заведующая быстро вернула его на место: «Зайдешь позднее, а сейчас займись историями болезни».

Софья провела возле больного весь остаток рабочего дня. Выйдя в коридор, мгновенно побледнела, увидев фигуру ожидавшего Саши. Маленького роста, пухленький он как колобок прикатился ей навстречу и сразу приступил к допросу:
- Ну, профессорша наша, что скажешь?
- Он скоро умрет.
- Умрет? Ну, ты даешь подруга. Этот Тимофей Петрович и нас с тобой переживет.
- Саша, тщательно проверь историю болезни и сделай все записи.
- Слушаюсь, профессорша. Может быть, скажешь, отчего он прикажет долго жить?
- Саша, я не знаю, но его место уже не здесь. Душа постепенно улетает.
- Душа улетает у него, а у тебя мозги. И что же найдут на вскрытии?
- Ничего не найдут. По всей видимости, изменения произошли на уровне нейро-гормональной регуляции.
- Да, подруга, не ожидал от тебя такого заключения. И когда готовить эпикриз?
- Возможно, он умрет сегодня ночью. Извини, но я устала.

Вымолвив последние слова, Софья быстро направилась в ординаторскую, убежденная, что Ольга Петровна не ушла. Она всегда дожидалась ее возвращения, чтобы узнать мнение Софьи. И на этот раз Ольга Петровна сидела в маленьком закутке, гордо именуемом кабинетом заведующей. Там умещались стол и диван, а на стенах были прибиты книжные полки. Пожилая женщина, едва взглянув на лицо Софьи, все сразу поняла:
- Не выживет?
- Нет, Ольга Петровна. И помочь я не могу. Все органы в порядке, а душа уже улетает. У меня не хватает сил удержать ее.
- Не переживай, все, что могла ты сделала. Когда ждать?
- Думаю, что в ночные часы, ближе к утру. Пока его немного успокоила.
 
В ординаторскую с торжествующим воплем ворвался Сашка. Все невольно повернули головы в его сторону. А он, не останавливаясь, начал свою очередную тираду: «Вы только подумайте! Наша профессорша говорит, что больной собирается Богу душу отдать. А он блаженно лежит и улыбается. Даже соизволил поблагодарить меня за бесконечно причиняемые беспокойства. На прощанье ручкой помахал. Софья, спасибо душечка, что привела Тимофея Петровича в порядок. Ольга Петровна, завтра с Вашего разрешения я выпишу этого симулянта. Хватит нам нервы трепать».

Вечером дежурный врач сделал обход. Тимофей Петрович спокойно спал. Больше в палату к нему никто не заходил. Кнопка вызова не тревожила постовую сестру. Утром появился Саша и сразу направился к больному, чтобы торжественно объявить, что не видит больше причин для его задержки в больнице. Открыв дверь, Саша поздоровался, не услышав ответа, подошел к кровати и взглянул на лицо. Оно выглядело умиротворенно в своем последнем сне. Саша не поверил своим глазам и схватил Тимофея Петровича за руку. И только в это мгновение до него дошло, что пациент мертв.

Тихо сидя за  столом, Софья просматривала бланки с новыми анализами. И тут началось нечто кошмарное. Дверь с шумом распахнулась, на пороге появился Сашка, пребывающий после вскрытия в странном возбуждении: "Ведьма, она настоящая ведьма. Мало того, что предсказала время кончины Тимофея Петровича, так и угадала, напророчила, что на секции ничего не удастся обнаружить. Все органы в порядке. Только диагноз не смогла поставить. Ведьма, улетай в окно. Оно открыто для тебя. Ты и меня сглазишь. Теперь что я скажу его детям? Ведьма и глаза у тебя ведьминские. Никогда не видел у людей таких лиловых глаз. Улетай отсюда! Где твое помело?"

Ольга Петровна медленно встала, подошла к Сашке и со всей силой отвесила ему две пощечины. Вбежавшей на шум медсестре сердито сказала: «Накапайте ему валокордина и отведите на балкон подышать свежим воздухом. Это банальная истерика. Ему простительно. Он еще никогда не терял больных». На Софью невозможно было смотреть. Сразу погас внутренний свет всегда исходящий от ее лица, особенно лучистых глаз. Она медленно сняла с головы колпак и по спине змеевидно заструилась тяжелая коса, своим необычным появлением и видом усиливая тягостную обстановку. Ольга Петровна взяла подопечную за руку и с поникшей головой увела в закуток.

Слово «ведьма» было брошено во Вселенную. Теперь это проклятие будет жить самостоятельно, и… преследовать ее. Люди есть люди. Одни начнут сторониться и искоса посматривать, другие проявлять надоедливое любопытство, а порой и хамство. Чаще всего - требовать излечения своих безнадежно больных родственников. Хорошо, что времена костров инквизиции давно миновали.

Софья медленно шла по бульвару. Теперь ей предстояло решить лишь один вопрос - как рассказать об этом родителям? Что будет с мамой?


Продолжение: http://www.proza.ru/2012/09/20/1536