Благодарная муха

Квартира была давно не убрана. В углах потолка тянулась сероватая паутина, словно призрачные нити времени. Пыль на подоконнике легла плотным слоем, и если провести по ней пальцем, осталась бы четкая борозда. Мусорное ведро переполнялось, и из него источался затхлый запах разложения. В раковине громоздилась гора немытой посуды: тарелки с засохшими остатками еды, чашки с налетом кофе и чая, покрытые мутными разводами. Плита была вся в жирных пятнах и пригорелых потеках, как поле битвы, где кулинарные эксперименты оставили свои следы. Но никакого желания заняться всем этим у меня не было.
Я потянулся было к граненому стакану, полному густого, темно-рубиново цвета портвейна, но тут же заскрежетал зубами: по краю стекла медленно ползала большая жирная муха. Ее брюшко блестело, как лакированное, лапки цепко хватались за стеклянную поверхность, а прозрачные крылья слабо дрожали. Главный же ужас был в ее огромных сетчатых глазах: они отражали мир множеством крошечных зеркал. В них я разглядел свое собственное небритое и помятое лицо, от чего по спине пробежал неприятный холодок.
– Ах, черт тебя побрал! – сердито произнес я, озираясь в поиске того, чем можно пришибить обнаглевшее насекомое. Противно пить после того, как там свой хоботок опускала муха, которая до этого, наверняка, ползала по дерьму на улице. Миллиарды микробов и всяких там микроорганизмов – мне в желудок? Дизентерии или гепатита потом не оберешься! В голове пронеслись тревожные мысли о невидимых врагах, ползающих по моему стакану, оставляя после себя инфекционную заразу.
Муха остановилась, будто почуяв мои эмоции, и, как мне показалось, посмотрела прямо в мою сторону. Более того, она даже помахала лапками, словно давая понять, что понимает мои мысли. Тут мой взгляд наткнулся на газету «Правда Востока», сообщавшую об очередных успехах узбекской модели развития и встрече президента Каримова с каким-то заезжим сенатором из США. Читать эту лабуду не хотелось, но вот как оружие возмездия бумага могла быть использована. Быстро скрутил ее в трубку и замахнулся...
– Ты всерьез думаешь, что можешь меня убить? – раздался отчетливый голос с металлическим оттенком, словно говорил робот. – Не валяй дурака!
Я подпрыгнул как ужаленный. На кухне, кроме меня, никого не было. Сердце глухо бухало в груди, а по телу пробежали мурашки. Кто это сказал? Звук был таким явственным, что я невольно оглянулся, стараясь найти источник. В коридоре пусто. В гостиной – никого. В спальне – только смятая постель. Я даже открыл входную дверь и выглянул на лестничную площадку. Тишина. Соседи сидели по своим каморкам и не интересовались моей жизнью.
– Блин, показалось, – пробормотал я, прикрыл дверь и вернулся на кухню.
Муха продолжала сидеть на стакане и – вот уж наглость! – отпивать бурую жидкость, которая принадлежала мне. Я не верил своим глазам: мутные капли портвейна стекали в ее крошечный ротовой аппарат, и с каждым мгновением напитка становилось все меньше. На мое изумление, муха осушила не менее одной четвертой части, но сама нисколько не увеличилась в размере. Она не раздулась, не опьянела, не зашаталась. Разозленный, я вновь замахнулся...
– Слушай, придурок, хватит махать газетой! У тебя что, проблем нет? – вновь раздался металлический голос.
Я застыл, ощущая, как по коже бегут мурашки, а разум отказывается принимать происходящее за реальность. Я в бессилии сел на стул. Разные мысли полезли в голову: итак, у меня «белая горячка»! Допился! Хотя я редко употреблял алкоголь, но, оказывается, полторы бутылки портвейна достаточно, чтобы подхватить психическое заболевание. Видимо, мне мерещатся разговоры с потусторонним миром. Вот сейчас чертики вылезут из холодильника – и можно вызывать «Скорую помощь». Лет десять мне точно находиться в закрытом заведении в усмирительной рубашке. Стены белые, люди в халатах, и я – главный герой, который рассказывает, как беседовал с мухой. Иронично!
– Вот и хорошо, что успокоился!
Единственным живым существом на кухне была... муха. Но ведь она не способна воспроизводить человеческую речь.
– Это ты со мной разговариваешь? – обратился я к насекомому, представляя себя со стороны: тридцатипятилетний мужчина спрашивает муху, словно это человек – ну, точно первый признак психического расстройства, может быть шизофрении. Ладно, еще не хватало, чтобы об этом узнали знакомые – мои недруги станут от радости протирать ладошки, когда до них докатит эта весть.
И услышал:
– А что, кроме нас с тобой здесь кто-то еще есть?
Логично, никого... Муха покрутилась на месте и опять забросила длинный хоботок в мой стакан. Жидкость заметно убывала из емкости. Такого мне раньше наблюдать не приходилось. Глотки следовали один за другим, а она оставалась той же – миниатюрной и прыткой.
Но меня это разозлило:
– Эй, подожди, кто тебе разрешил пить мое вино?
Муха остановилась и как бы в недоумении поинтересовалась:
– А разве нужно спрашивать разрешение?
– Конечно! – еще сильнее разозлился я, причем не от того, что веду беседу с жалким созданием, а от того, что кто-то нагло бухает из моего стакана, то есть потребляет вино, купленное мною на мои же последние деньги! А мне ничего не останется!
– Это моя собственность! Так что, дорогая... муха, извольте вначале спросить, могу ли я позволить тебе пить это вино...
И я шлепнул газетой по столу! От удара «колеса» копченой колбасы подпрыгнули и закатились за бутылку. Ложка с сухими остатками супа звякнула о тарелку, и даже стопка грязных тарелок слегка качнулась.
Аргумент был сильным! Муха некоторое время молчала, а потом произнесла:
– Верно, я злоупотребила твоим доверием...
– Моим доверием?
– Ну, ты открыл окно, что означает, что я, как и любой другой, могу влететь к тебе и побыть здесь немного, – пояснила муха. – Таковы правила, которые мне втюхивали в высшей школе практических исследований...
– Не знаю, кто тебе это втюхивал, но открытое окно – это не приглашение для всех навозных существ! Много чести для вас!
Злость клокотала в моей душе: раз я уже хронический алкоголик, тронулся разумом, то пускай катится все по наклонной плоскости. Может, я первый буду в истории медицины, кто подробно расскажет психиатру о своих беседах с миром насекомых.
– Эй, эй, уж не унижай меня, если не знаешь, кто я! – возмущенно заверещала муха, и тут ее глаза ярко сверкнули. Это было нечто вроде вспышки лазера – яркий, резкий блеск, который ослепил меня на мгновение. Я замер в изумлении, моргая, пытаясь вернуть зрение.
– Я тебе не ваш земной таракан или кузнечик! Я – муха!
Это меня почему-то рассмешило. Мухи бывают разными: комнатные, зелёные мясные, огромные слепни, жужжащие в полях. Есть даже мухи-скорпионы с загнутыми брюшками. Но что общего у всех них? Они неприятны, назойливы и всегда связаны с гнилью.
– Ха-ха-ха! И что? Какая разница? Все вы для меня противные создания! Вот найду дихлофос и опрыскаю тебя! Тебе место в навозе и разлагающейся плоти, а не в чистой квартире!
Муха неодобрительно произнесла:
– Твои химическое оружие для меня нипочем! Я хорошо защищена! Ты не представляешь, на каких планетах я только не бывала, и какой атмосферой только не дышала. Ваша, кстати, не такая уж агрессивная, хотя и не очень приятная. А что касается чистоты, то я вижу миллиарды пылинок только в этом помещении – о чем ты говоришь? Мои глаза – это мощная оптическо-электронная система, я распознаю даже вирусы! А у тебя тут полно разных микроорганизмов, причем паразитирующих... Ты бы знал, что творится на твоем подоконнике – легион бактерий строит там свои колонии, а под раковиной формируется целый мир плесени! Даже на поверхности этого стола сейчас происходят процессы, которые тебе лучше не знать...
Я побледнел. В голове возникли ужасающие картины: микроскопические существа, кишащие везде вокруг, расползающиеся невидимой армией. Что, если она права? Что, если весь мой дом – это гигантский инкубатор для невидимых хищников?
Муха самодовольно усмехнулась:
– Вот видишь, сколько нового ты узнал!
Меня это смутило:
— Нуууу... правда, я уже три недели не пылесосил... — и тут я спохватился: — Подожди-ка... Ты сказала, что бывала на других планетах? Шутишь?
Ответ мухи прозвучал с нотками обиды:
— Какие шутки! Мы, мухи, не шутим! Я, вообще-то, не ваша земная муха, мы просто внешне похожи! На самом деле я разведчик с планеты... мммм, название тебе ни о чем не скажет, поэтому и произносить не стану. Так вот, я телепортировался из соседней галактики, но произошел сбой в компьютере моего скафандра. Все из-за того, что рядом была чёрная дыра — кстати, ты знаешь, что такое "чёрная дыра"? — и я очутился на вашей планете! Хотя моя цель была совершенно другой. Мне нужно выполнить свою миссию, а я застрял здесь и трачу время на беседу с тупым землянином, который машет газетой и говорит о чистоте в навознике!
Она была частично права относительно санитарного состояния кухни. В углах паутина, на полу крошки, не мытые три недели тарелки в раковине сложились в зловонную пирамиду, покрытую застывшими остатками еды. Возле плиты темнели жирные пятна, а мусорное ведро источало кислый запах разложения. В целом, да — довольно сомнительное место, чтобы спорить с мухой о чистоте.
— Извини, брат по разуму, — усмехнулся я. Она сумела меня подколоть. — Я, конечно, не звездопроходец, а всего лишь неудачный менеджер обанкротившейся фирмы! Жаль, что тебе не попался лауреат Нобелевской премии, с которым ты бы мог обсуждать коллапсированные звёзды или гравитационные линзы… Так что теперь?
Муха вздохнула:
— Теперь мне нужно ввести новые данные в компьютер и совершить новый гиперскачок. Надеюсь, на этот раз без ошибок. А то у нас там работа кипит, а я тут… Ладно, поясню… Но для этого мне нужно зарядить реактор, а работает он на той жидкости, что я поглощаю из твоей стеклянной емкости!
Я моргнул. Это было что-то новое.
— Погоди… Портвейн что ли является топливом для твоего двигателя? — поморщился я.
Что-что, а фантастикой в детстве увлекался и хоть каких-то глубоких знаний в химии и физике не имел, но в логике странных вселенных разбирался. Судя по тому, как муха подскочила, я попал в точку.
— Правильно! Но мне нужно всё! Так что будь добр, позволь мне выпить содержимое стакана. Мы, разведчики, соблюдаем законы гостеприимства!
Я махнул рукой:
— Ладно, сегодня я добрый. Можешь вылакать всё.
— Из бутылки тоже?
— Да хоть из бутылки! Если надо, куплю ещё одну.
Муха подлетела к стакану и за считанные секунды осушила его. Затем взлетела на горлышко бутылки, и я заметил, как под её брюхом замигали крошечные огоньки. Она опустила телескопический хоботок и с каким-то свистящим звуком начала вытягивать портвейн с невероятной скоростью. Казалось, будто в ней встроен миниатюрный насос — жидкость исчезала быстрее, чем я мог бы успеть налить себе новый стакан.
Когда бутылка опустела, у неё на спине вспыхнули разноцветные индикаторы — система старта явно была готова. Я наблюдал за этим как заворожённый.
— Спасибо! — произнесла муха. — Жидкости хватит на четыре прыжка. Так что я смогу одолеть ещё три галактики.
— Рад, что помог… Кстати, а почему ты заговорила со мной? Вы ведь не общаетесь с людьми?
Муха рассмеялась:
— О, ещё как общаемся! Просто вы нас не слышите. Вернее, не все. Только когда пьёте то, что мы используем как топливо для реакторов. В этот момент ваш мозг лишается фильтра, освобождается от барьеров, и вы начинаете видеть нас в другой плоскости. Но большинство землян не понимает, что происходит. Они хватаются за голову, зовут врачей, принимают таблетки…
Я начал догадываться:
— То есть «белая горячка» — это не болезнь? Мы на самом деле видим реальность?
— Наконец-то ты догнал, мой примитивный брат по разуму!
— Эй, эй, мы, люди, цари природы! — возмутился я.
Муха ответила презрительным взглядом, в котором читалось: «Вот уж смешнее не придумаешь».
Муха захихикала:
— Да, вижу! Испоганили природу отходами! Вы даже ядерной энергией распоряжаться не умеете — какие вы цари? Мне кажется, при таком раскладе вы закончите плачевно! Причём, не вы одни в галактике такие! Я видела три погибшие цивилизации — они были такими же, как ваша...
Она заговорила о трёх встреченных ею мирах, что сгинули в собственных нечистотах.
Первая цивилизация была технократическая, она строила колоссальные заводы, запускала в космос гигантские корабли, но не думала об отходах. Их планета за несколько веков покрылась коркой из металлолома и токсичной пыли, солнце едва пробивалось сквозь плотные облака, насыщенные ядовитыми парами. В конце концов, их технологии не выдержали собственного веса: машины вышли из-под контроля, экосистема рухнула, и население погибло, не имея доступа к чистому воздуху и воде.
Вторая была цивилизацией биологов, которая решила улучшить своё существование с помощью генной инженерии. Они настолько изменили собственную природу, что перестали быть теми, кем были изначально. Генетические эксперименты пошли не по плану, организмы начали бесконтрольно мутировать, тела стали поглощать друг друга, пока от некогда великой расы не осталась бесформенная масса шевелящихся клеток, разрастающаяся по поверхности планеты, пока она не выгорела от собственной перегруженности жизнью.
Третья цивилизация была поразительно похожа на землян — у них тоже были города, деньги, власть. Но однажды они стали слишком жадными, их экономика превратилась в бесконечную схему, где одни обманывали других, пока вся система не рухнула. Это привело к глобальному хаосу: начались войны, ресурсы были уничтожены в погоне за мгновенной выгодой, и спустя одно поколение от их общества остались лишь руины.
Муха замолчала, а я вздохнул — огорчённый и обескураженный. Всё это звучало слишком знакомо.
Но тут она задала вопрос:
— А с чего это ты вдруг запил? Мои приборы, фиксирующие твоё биополе, уловили сигналы тревоги, отчаяния и безнадёжности. Что случилось?
Вопрос был правильный. Неделю назад я и представить не мог, что опущусь так низко. Ещё немного — и стану бомжевать. Самое странное, что сейчас я не мог рассказать об этом ни друзьям, ни родным, но мухе вдруг начал выкладывать:
— Я был директором одной крупной фирмы. Учредители и акционеры доверили мне большие деньги. Был хороший проект — фабрика. А партнёры меня кинули.
— Кинули? То есть оставили одного?
Её инопланетный разум не понимал тонкостей земных афер, и пришлось пояснить:
— «Кинули» — значит, обманули! Я сделал предоплату за станки и оборудование, а мне прислали металлолом! А следом пришла прокуратура, которая теперь шьёт на меня дело.
— Прокуратура… — задумчиво протянула муха. — Это текстильный комбинат? Там, где шьют одежду?
Я едва не рассмеялся, но было не до веселья. Обстановка не располагала к радости: полупустая бутылка портвейна на столе, мусор в углах, беспокойная муха, размышляющая о юридической системе землян.
— Это организация, которая из мухи делает слона… Ох, пардон! — вспомнил я, с кем разговариваю.
— Ничего-ничего, — хмыкнула муха. — Продолжай.
— Короче, мне светит хороший срок заключения за хищение имущества и коррупционную сделку! Я подписал бумагу о невыезде, сижу и глушу страх алкоголем.
Я представил себя в тюрьме — с её законами, порядками, вонью перегара, криками заключённых за решёткой. Там всё решается по понятиям: новичка сразу ставят на место, если он не определился, кто он — «человек» или «опущенный». Жить по уставу криминального мира или быть изгнанным из него. В тюрьме нельзя улыбаться лишний раз, нельзя смотреть долго в глаза, нельзя говорить слишком громко или слишком тихо. Ошибёшься — и попадёшь в число «петухов», тех, кого никто не уважает, кому нельзя сидеть за общим столом. Даже слово «спасибо» там может стоить тебе жизни, потому что ты как бы становишься обязанным. А если ты не из блатных, тебя могут использовать — как слугу, как разменную монету, как пушечное мясо для разборок.
Меня передёрнуло.
— Мдаааа… — задумчиво произнесла муха, зависая в воздухе. — Плохо.
— Конечно! — горько усмехнулся я. — И плохо ещё то, что я собирался жениться, а теперь всё откладывается в долгий ящик. Наверное, моя невеста не дождётся меня. У меня нет денег на адвокатов, а полиция даже не собирается искать тех, кто меня «кинул». Они в другой стране, а нашим служителям закона не хочется копаться в этом… дерьме… Ох, пардон, ведь дерьмо для мух — лакомство!
— Да, вкусно, — без тени обиды согласилась муха. — У нас с людьми разные вкусовые предпочтения, потому что метаболизм разный. Но сложности жизненные и психологические бывают схожими, как я заметила… Что тебе может помочь?
— Деньги! Причём большие! Желательно доллары или евро! Можно и в японских йенах! Но где их взять? — мои руки беспомощно взметнулись вверх в жесте отчаяния.
Муха зажужжала, словно её крошечный разум обрабатывал новый для неё концепт. Она зависла в воздухе, немного покачиваясь, а её фасеточные глаза загорелись слабым мерцанием, будто она подключалась к внутренней базе данных, сверяя полученную информацию с чем-то, известным ей из далёких миров. Потом вдруг остановилась и рассеянно произнесла:
— Я не знаю, что такое деньги! А что ими является?
— Это бумага! Но как бумага — они ноль!
— Хочу признаться, я мало чего поняла…
— Ну, бумага подвержена инфляции. Сегодня у неё один номинал, завтра — меньше, послезавтра — ещё меньше! Нет ценности в деньгах!
— А в чём тогда ценность?
— В драгоценных металлах!
Муха на мгновение замерла, а потом её голос прозвучал с лёгкой иронией:
— Ладно, уяснила это. Только что является для человечества драгоценными металлами?
— Золото, платина, серебро… Даже бриллианты!
— Ага, теперь ясно… Сколько тебе нужно этих металлов?
Я недоумённо посмотрел на муху. Она что, издевается?
— Нет, я серьёзно — сколько? — настаивала она.
Я решил поддержать шутку:
— Сто килограммов золота и сто платины будет достаточно! Плюс бриллиант в три тысячи карат!
Смешно даже представить, что чудо возможно. Я ведь прекрасно понимал, что разговариваю не с пришельцем, а с обычным насекомым. Что весь этот диалог — плод моего опьянённого сознания.
Но муха и не думала шутить:
— Договорились. Я синтезирую тебе столько золота и платины, добавлю бриллиант — ты будешь доволен?
Я хмыкнул:
— Ещё бы!
— Тогда мы в расчёте! И прощай! Спасибо за гостеприимство! Мне пора!
Муха вдруг стала извлекать из себя нечто странное — нечто, не похожее ни на один известный мне предмет. Яркая вспышка осветила всю комнату, и меня отбросило назад. Всё погрузилось в оглушительный свист, будто кто-то на высочайших частотах разрезал само пространство. Волна энергии сотрясла воздух, и я рухнул на пол, не видя, не слыша, не чувствуя ничего, кроме странной вибрации, пробежавшей по моему телу.
Я очнулся не сразу. Не менее часа спустя слух и зрение начали возвращаться, а вместе с ними и здравый смысл — алкогольная пелена постепенно рассеивалась.
Первое, что я увидел, была бутылка портвейна.
Но что-то в ней было не так.
Я замер. Она переливалась всеми цветами радуги, её грани отражали свет тысячами сверкающих искр. Я дотронулся до неё, и пальцы скользнули по идеально гладкой, кристальной поверхности.
Это был алмаз. Да-да, чистый алмаз!
Ничего подобного ещё не находили ни в одной шахте мира.
Я поднялся, чтобы пощупать его, но внезапно больно стукнулся об стол.
— Чёрт! — сердито прошипел я, потирая ушибленное бедро.
И вдруг осознал, что стол изменился.
Раньше он был обычным, деревянным, с потёртой поверхностью, покрытой следами от горячих кружек и царапинами от неосторожных движений ножом. Теперь же передо мной возвышался массивный стол, сияющий, будто кусок солнечного света, застывший в металле. Его ножки стали тяжёлыми, массивными, точно отлитые из чистого золота, а поверхность отражала тусклый свет ламп, создавая причудливые блики на стенах.
Я ошарашенно огляделся.
Всё вокруг сверкало.
Кухонные шкафчики, прежде покосившиеся и облупленные, теперь сияли жёлтым металлом, словно древние сундуки с сокровищами. Микроволновка, холодильник, даже ложки и вилки переливались золотым блеском. Я, пошатываясь, вышел в гостиную — и едва не рухнул от нового шока.
Телевизор, раньше с пластиковым корпусом, теперь сверкал платиновым отливом.
Ковры — точнее, то, что когда-то было коврами — переливались серебристыми нитями, словно их соткали из чистой платины.
Люстра, хрусталь в серванте, даже старая мебель — всё стало драгоценным, невероятно ценным.
У меня перед глазами промелькнула таблица химических элементов Дмитрия Ивановича Менделеева, и в голове вспыхнули латинские символы: Au (золото), Ag (серебро), Pt (платина).
Боже мой. В моей квартире оказалось металлов на сотни миллионов долларов!
Этого было более чем достаточно:
— Чтобы покрыть похищенное и не просто выйти сухим из воды, а навсегда закрыть дело.
— Чтобы «отблагодарить» прокуратуру, которая наверняка уже приготовила для меня обвинительное заключение.
— Чтобы нанять нужных людей определённой профессии, которые разобрались бы с моими «партнёрами» за рубежом так, как они того заслужили.
— Чтобы провести свадьбу моей мечты, которую я откладывал годами.
Я присел на золотой стул, который глухо звякнул, ударившись о плиточный пол, и провёл рукой по лицу. Всё это… благодаря мухе.
Благодаря портвейну, который открыл мне возможность понимать речь жителя иной планеты.
Я усмехнулся, потянулся к пустой бутылке и покрутил её в руках.
Так что пейте!
Но в меру!
А то беседовать придётся точно не с инопланетными мухами, а с самыми настоящими чертями!
И кто знает, какую цену они запросят за разговор…
(22 декабря 1996 года, Москва,)