Путешествие. глава 8

    

     Когда я оперлась о ствол толстой березы, она с диким грохотом полетела вниз по склону и шлепнулась в воду.
     - Ну ты прямо медведь! - сказал Вова.
     Ох, лучше бы он этого не говорил: не поминай имени его всуе!
     Впрочем, сначала все шло хорошо. В ритме бодрого марша мы шагали по просеке то вверх, то вниз - местность холмистая. Любовались стоящими по сторонам вырубленной дорожки вековыми деревьями. На вершинах холмов, как правило, расползалась под ногами непросыхающая грязь, порой это была не просто грязь, а даже можно сказать, какие-то противные болотца. Мы порядком измазались и проголодались. Но все равно, в предвкушении скорого отдыха в очаровательной избушке, нет, не в избушке - в тереме, на живописном, удобном для купания и кишащем рыбой озере, идти было приятно. Мы обсуждали предстоящий привал и в своих мечтах уносились к тому волшебному домику, который так живо нарисовал нам дядя Вася. Представляли, как золотится на солнце прозрачная вода Пуржинг (прости Господи!) озера, как золотистая же рыба в жертвенном восторге сама собой выбрасывается на берег. Но не просто на берег - прямо на сковороду, предварительно сбросив с себя чешую, очистившись от всякой кишечной скверны, обвалаяшись в муке и выкупавшись в масле.
     Покапал небольшой дождичек. Мы пересекли одну довольно широкую дорогу, дошли до второй, глинистой, шириной с хорошее шоссе, и, согласно указаниям дяди Васи, повернули налево.
     Вы думаете, когда европейцы говорят, что в России медведи по дорогам гуляют, - это обычное проявление русофобии и вообще тяжелый бред? Ничего подобного. Мы долго шли по дороге, затоптанной звериными следами: медвежьими, лосиными, волчьими. Причем, было очевидно, что животные здесь ходят как по Невскому, а не просто пересекают сей проспект, спасаясь от погони или, наоборот, догоняя. Поначалу я с удовольствием ощущала себя в роли некоего следопыта: вот тут только что побывали увесистые медвежьи лапы. Любитель вечернего променада медведь только что неспешно прогуливался по этой чистой трассе - на светлой глине прекрасно отпечатались его когтистые следы величиной с хорошую лопату. Накануне шел лось, он глубоко вдавил свои копыта в глинистый грунт, и в этих лунках теперь стоит вода. А уж всякая "мелочь", вроде волка, шныряет здесь почем зря: туда-сюда, туда-сюда. И ведь не боятся, не боятся! не боятся?... Они-то не боятся! Они у себя дома. А я? Как мне не бояться? Как не бо-бо-бояться?... Ой, что-то хрустнуло в кустах! Ай, кто-то ухнул за деревьями!
     - Все понятно, - решительно сказал Вова, сурово сдвинув брови, - Эта не та дорога.
    Тут я поняла, что мы влипли. Оказывается, просто надо знать местных - та, первая дорога, для них вовсе не дорога, а так, ерунда какая-то: зимник, осенник, летник или еще черт знает что, но не дорога. Не дорога! И от всей души желая нам добра, эти иваны сусанины направили нас в самый что ни на есть медвежий угол. Было уже десять часов (а вышли мы в пять), и Вова сказал:
     - Будем ночевать здесь.
     И место определил: посреди дороги. Я подумала, что у него от страха слегка помутился рассудок и стала ему доходчиво и мягко, как больному, объяснять, что, дескать, нехорошо ставить палатку на пути у хозяина леса (ну, по крайней мере, это нескромно!), что он может обидиться и от обиды изничтожить нашу палатку вместе с нами. Затаптывая звериные следы, размахивая руками, я носилась вокруг деловито стучащего топором Вовы. Таким образом я предлагала поставить палатку в уютном березовом мелколесье недалеко от дороги, чтобы вся эта фланирующая по здешнему Бродвею толпа не затоптала нас своими копытами величиной с тарелку и лапами размером с миску. Вова уперся как осел. 
     - А если трактор поедет? - выложила я последний аргумент.   
     - Вот и хорошо, подвезет нас. Только по этой дороге уже лет пятнадцать никто не ездил, - сказал Вова и начал разводить гигантский костер.
     Когда я, прихватив туалетную бумагу и весело напевая "Шествие гномов", направилась к темнеющим в лесной чаще кустикам, Вова заорал на всю округу:
     - Стой! Все надо делать на виду, у них на виду, чтобы они нас видели.
     Я живо представила себе всю эту мохнатую толпу: сидят себе за деревьями да за кустами, посмеиваются над копошащимися посреди дороги людишками, высокомерно так поглядывают, обмениваются многозначительными взглядами, критическими фразами. В общем, театр мы им устроили.    
     На костре попытались закоптить рыбу, но получилась полувяленая. А потом, не затушив костра, легли спать. Вова вскоре захрапел, а я лежала и прислушивалась, не придет ли медведь, а потом уснула.
     Утром Вова притащил целую кучу опят. Мы их сварили, позавтракали и тронулись в путь, поругивая местных мужичков. "Всё по просеке, да по просеке! Всё по просеке, да по просеке!". Они-то, конечно, знают лес как свои пять пальцев, особенно лесники, поэтому для них пять-шесть километров - не расстояние. Если, по их словам, дорога идет к озеру, то на самом деле она проходит как минимум в полутора километрах от озера, а уже от нее в месте этого минимума идет тропа, которая для наших окающих доброжелателей настолько очевидна, что о ней и говорить-то смешно. А нам эту самую тропу часами искать приходится.
     Вова поскреб в затылке и достал компас и карту. Через лес и вырубку мы вышли на указанную дядей Васей дорогу. Здесь почти не было звериных следов и Вова рассказал мне, как впервые увидел медведей во время предыдущего похода. Сначала закачались ветки молодых березок, Вова подошел ближе и в десяти метрах увидел двоих очаровательных черненьких медвежат. Он остановился, а в этот миг рядом с мишками выросла бурая трехметровая гора. Вова понял, что, если медведица задумает что-то нехорошее, он все равно ничего не успеет сделать, ни убежать, ни достать ракетницу (она была у него тогда в сумке). Он стоял и разглядывал гигантскую красавицу: умные глаза, сильное пластичное тело, движения округлые и стремительные. Посмотрели друг на друга. Медведица поняла, что никакой опасности, да и вообще ничего интересного нет, пожала плечами (это я так думаю), махнула лапой, подмигнула своим малышам и все трое скрылись в чаще.
     А еще рассказывают, что медведи иногда подходят к домикам: один, например, пришел, потерся о бревна, оставил клоки шерсти и ушел. Видимо, спина чесалась, а почесать некому. Другой, несмотря на горевший костер, подошел, потряс палатку, наполненную людьми, которые и так тряслись от страха, и ушел восвояси.
     Вскоре мы дошли до просеки, прорубленной любезным дядей Васей для удобного подхода к его обожаемому домику на Пуржинг-озере. "Всё по про-о-осеке, да по про-о-осеке" - то и дело вспоминали мы с Вовой наставления окающего дяди Васи.
     Итак, теперь у нас в арсенале та самая дорога, совет дяди Васи, карта и компас. Уж теперь-то мы не заблудимся! Шли все по про-о-осеке да по просеке. Шли-шли. Шли-шли. И пришли...к заброшенному костровищу на вершине холма...

                Продолжение следует