Солженицын vs Гагарин

В ХХ веке у нас были два живых символа - Гагарин и Солженицын. Россия – это страна, в которой коллективный Солженицын победил коллективного Гагарина, своего точного антипода.

Так случилось, что плутонический коварный гулагчанин на букву Щ, многоопытным Одиссеем  выбравшись из-под глыб, начал метать во все стороны свои критические стрелы  и победил доверчивого добродушного рубаху-парня космонавта с голубем в руках на постановочном фото. Это и есть важнейший итог ХХ века.
 
Что сделало Солженицына таким сильным и могучим, что он мог деятельно вершить судьбу цивилизации? Он сочетал троллическое буйство и морализаторский имморализм Ленина с философской мудростью, почерпнутой из «Вех»  - эти пресловутые «Вехи» он потом рекомендовал Твардовскому и другим своим соратникам как квинтэссенцию смыслов, а те топорщились недоуменно, цепляясь за плоскодонный суконный ленинизм, на котором без уникальной  энергетики Ленина далеко не уплывешь.

Без Бердяева не было бы и Солженицына. Когда Александр Исаевич  в «Теленке» рассуждает о коде собственной судьбы, к которому умел прислушаться,  – это именно Бердяев.   
Нельзя забывать и о социальном генотипе этого писателя, выходца из тороватых и традиционно мыслящих людей, добившихся немалых жизненных успехов при «царизме».

Предыстория же восхождения его звезды общеизвестна. Конец 1950-х – начало 1960-х ознаменованы двумя важнейшими событиями: антисталинскими съездами партии -  с одной стороны, и советскими успехами в космосе (Спутник, обратная сторона Луны,  Гагарин)  - с другой. Романтический настрой понизил защитные барьеры системы: никто не придал особого значения тому, что в том же 1961 г. тяжело стартовала еще одна «ракета», точнее – анти-ракета,  тандем Твардовский-Солженицын. Твардовский здесь играл роль первой ступени, которая должна была вывести анти-спутник на невысокую пока орбиту. Это был «Один день Ивана Денисовича». 

Экзальтированная общественность приняла на ура новое детище социализма, хотя слышался и трезвый ропот, но стилистически было модно каяться за сталинизм и расстилаться перед его действительными и мнимыми жертвами. Надо признать, что нравственное обоснование у Солженицына было непреодолимое, а внутреннее противостояние советской власти – непримиримое, хотя он благоразумно не стал открывать сразу все карты, начав с малого. Но и малое доставило ему еще в те годы славу крупнейшего писателя, как бы совести нации.

Преимущество Солженицына перед простыми советскими людьми, не знавшими ГУЛАГа, – это продвинутое сознание «проснувшегося» от сна в матрице человека перед беспросонным обитателем матрицы, если воспользоваться метафорой из известного фильма.  Эта матрица так и не успела обрасти нелюдоедским, негулаговским базисом, хотя имела шанс именно в начале 1960-х, когда успехи Гагарина придали народу веру в социализм. Солженицын мог бы остаться одним из бессильных тайных хулителей, если бы дело Гагарина не утратило победный ритм.

Но тренд был такой:  неуверенность послехрущевской власти в базовых принципах социализма, противоречивая оценка роли Сталина и Ленина. К власти пришли серые кардиналы, которые потеряли темп и инициативу, утратили понимание момента, «слили» лунную гонку,   упустили время для преобразований, которые автоматически бы выбили почву из под ног Солженицына. 

В 1968 г. с вводом войск в Чехословакию как коллективный, так и персонифицированный Гагарин погибли, а Солженицын – коллективный и персональный - получил долговременную путевку в жизнь, стал живым инструментом  разрушения социализма – не только в его отрицательных чертах, но и в  его достижениях. 

Когда  социализм рухнул, оказалось, что король диссидентов голый, бескрылый, его программа сугубо отрицательна, его попытки мыслить позитивно несостоятельны (как нам обустроить Россию в обвале путем введения земства  и сбережения сил народа) . А дело в том, что колдованием над Столыпиным, Ильиным и т.п., но  без реанимации коллективного советского Гагарина, без пафоса, но с реальными достижениями в космосе, деле освоения Луны и планет, вернуть России лидирующие позиции нельзя.

Заметим, что Шаламов на какое-то время был заворожен советскими успехами в космосе, о чем есть свидетельства – он не был, стало быть, непримиримым антисоветчиком и, возможно, какое-то время лелеял надежды на позитивные преобразования системы.

Солженицын и по сей день жив в своих творениях; его интересно и полезно изучать, читать и перечитывать, чтобы исправить солженицынский перекос нашей современности.