Батюшка Дон кн. 2 гл. 14

Под прикрытием густых зарослей камыша он рассказал остальным о том, что они увидели. Захаров считал, что не нужно поднимать по тревоге всю роту из-за двух ничтожных немецких диверсантов.
- Мы с ними сами справимся! - уверенно пообещал он.
- Точно, - поддержали его другие бойцы. - Возьмём в плен, может медали дадут…
- Жди.
Никакого оружия не было, только учебные гранаты.  Полураздетые и безоружные, они стали осторожно пробираться вдоль озерца, под прикрытием густых камышей. 
- Руки вверх! - крикнул Захаров, подобравшись к месту, где прятались автоматчики. - Вылезайте, мать вашу.
Но ничего не произошло, немцы просто не поняли приказа. Тогда Григорий швырнул в середину ручную гранату, и камышовые заросли пришли в хаотичное движение.
- Ого, сколько их! - воскликнул Новиков, когда увидел цепочку сдающихся гитлеровцев. - Как они туда поместились?
- Да они могли перещёлкать нас как куропаток… - заметил кто-то. 
Они стояли полуголые и не верили глазам. Из камышей появились восемь немцев, вооружённых до зубов, и подняли вверх руки.
- Диверсанты, - определил по снаряжению Григорий.
- Дел могли наделать хренову кучу! - Захаров криком выстроил их в ряд.
Со стороны казарм прибежала половина роты с винтовками наизготовку и, подбежав, начали хохотать:
- Посмотрите на этих водолазов!
- Почему бы тебе, Шелехов, не исполнить туземный танец?
- Сами танцуйте! - ворчал он.
- Это, наверное, новый способ боевых действий, бродить вокруг врагов полуголыми!
- Я бы на тебя посмотрел? - возмутился Григорий и сплюнул: - Пошли бы вы выступать... Знаете, куда!.. Мы им «гансов» преподнесли на серебряном блюде, а они ишо выкаблучиваются…
Когда процессию из пленных и полуголых бойцов увидел лейтенант Большаков, он был ошеломлён.
- Что это здесь такое происходит? - грозно спросил он. - Немедленно одеться по форме и доложить командиру роты!
- Наша одежда осталась на берегу.
- А почему вы сразу не забили тревогу? - поинтересовался лейтенант.
- Мы подумали, что их немного, и хотели застать врасплох.
- Впредь, будьте так любезны, предоставьте думать мне.
Анатолию пришлось стать переводчиком. Оказалось, что немцы были заброшены на парашютах прошлой ночью. Им удалось добраться до камышовых зарослей, и они планировали атаковать днём, но не решались на это из-за численного превосходства противника.
- Правильно, что не решились… - шепнул Григорию Новиков.
- Иначе мы бы здеся не стояли! - согласился тот.
Допрос оказался нелёгким. Приходилось вытягивать из них каждое слово под угрозой пистолета. Большаков допытывался, кто был их командиром, но они не хотели отвечать. Его злобное размахивание оружие не дало ощутимых результатов.
- Товарищ лейтенант, посмотрите! - один из молодых солдат показал командиру значок офицера войск СС, который нашёл в камышах.
- Отлично! - Большаков при виде двух золотых молний зашипел от бешенства. - Я даю вам пять минут на принятие решения, если не укажите командира и не расскажите своего задания, то всех расстреляет.
- Может лучше в штаб отправить?
- Переводи!
Приказ потряс многих немцев. Некоторые стали молить о пощаде, но Большаков оставался непреклонен. Прошло три минуты, в течение которых пленные торопливо переговаривались друг с другом. Лейтенант приказал расстрельной команде приготовиться и посмотрел на свои наручные часы.
- Осталась одна минута, - сказал он зловеще. - Расстреляем вас, а скажем, что убили в бою.
- Не нужно! - остановил его выкрик по-немецки.
Один из пленных, с добродушным лицом крестьянина, выступил вперёд. У него дрожала оттопыренная нижняя губа, растерянно бегали глубоко посаженные глаза. Не говоря ни слова, он обернулся и указал на угрюмого светловолосого парня, который прореагировал на предательство усмешкой.
- Обыскать, - приказал нервный взводный. - Захаров, ну что там?
- Компас, ручка, кусок веревки, ничего особенного.
- Даже в самом плохом человеке можно найти что-то хорошее, если тщательно его обыскать, - пошутил лейтенант. - Расстрелять мерзавца!
Двое солдат стояли рядом, он кивнул им. Одного Григорий знал, это был рядовой Хабаров. Другой незнакомый новичок. Хабаров упёрся взглядом в землю и стоял, не шелохнувшись. Юноша побледнел и посмотрел на командира с ужасом, как будто не верил, что приказ адресован ему. 
- Шевелитесь, - приказал взводный, - я не потерплю неповиновения!   
Слегка пожав плечами, Хабаров двинулся к растерянному эсэсовцу, чтобы повести его на расстрел. Новобранец последовал за ним, его колени заметно дрожали.
- Там сзади есть окоп… - посоветовал Новиков.   
Затем все услышали сухой выстрел, за которым быстро последовал второй. Солнце заходило за горизонт кроваво-красным огненным шаром.
- До ордена он явно не доживёт, - тихо сказал Григорий Захарову. - Я бы на его месте во время атаки спину не показывал.
- Некоторые военные ведут себя так, как будто у них в запасе десяток жизней, - произнёс сержант, - а в бою боятся расстаться с одной!


***
За отбывающими на передовую немецкими солдатами командование полка, где им предстояло служить, прислало сопровождающего утром, когда Иоганн Майер стоял в карауле.
- Хальт! - крикнул он и моментально вскинул винтовку, готовясь выстрелить. - Кто идёт?
- Эй! - тотчас кто-то откликнулся густым басом, очевидно, обладатель такого голоса был человеком чрезвычайно высоким. - Не стреляйте, свои! Свои!
Показался унтер-офицер, настоящий гигант, с огромными густыми бровями и аккуратно подстриженными усами. Подойдя ближе, он отряхнул снег с широченных плеч и спросил:
- Ты из новобранцев, которые прибыли прошлой ночью?
- Так точно! - ответ Майера прозвучал излишне отрывисто в данной ситуации.
- Мы не на учебном плацу, - гигант добродушно усмехнулся. - Успокойся солдат!.. Пойдём, у меня для вас есть работа на командном наблюдательном пункте. Нужно собрать несколько человек.
Они прихватили с собой Ковача, Вилли и Пилле. Невдалеке поджидала группа солдат регулярной армии. Среди них Иоганн узнал бравого бойца Зандера.
- Вон вчерашний лупоглазый герой, - кивком головы указал он.
- Задавака! - скривился Ковач.
Когда группа полностью сформировалась, подошёл незнакомый офицер и негромко сказал:
- Унтер-офицер Фогт покажет вам дорогу к штабу!
Тот начал строить походную колонну. Напоследок он предостерёг:
- Двигайтесь с предельной осторожностью, никто не знает точного расположения русских позиций.
Фронт с наступлением холодного утра вновь оживился. Вражеская артиллерия открыла шквальный огонь по близлежащей местности, следом заговорила пара пулемётов. День обещал быть солнечным и ясным.
- Лётная погода, - сказал кто-то с отвращением, - значит, жди небесных гостей.
- На войне всё наоборот… - вздохнул Иоганн. - Хорошая погода печалит.
Они прошли мимо батареи гаубиц, которую обслуживали артиллеристы-хорваты. Они радостно помахали гостям руками и неожиданно устроили салют над их головами, выстрелив по русским. От грохота орудий новичков охватил благоговейный страх.
- Вот сукины дети! - Франц обругал хорватов, а они корчились от смеха. - Не могли подождать пока мы пройдём.
Спустя несколько секунд на них неожиданно с воем полетело что-то тяжёлое. Новобранцы молнией бросились в глубокий снег. Снаряд упал далеко за ними, его целью являлись пушкари. Зандер спросил полным презрения голосом:
- В чём дело?
Он нарочно растягивал язвительные слова:
- У вас началась утренняя молитва?
- Мы думали, он летит в нас… - признался кто-то.
- Это был явный перелёт!
Огромный Фогт улыбнулся и разъяснил новичкам.
- То, что над нами сейчас пролетело, не представляет опасности, - сказал он спокойно. - Такой снаряд всегда падает точно за нашими позициями.
После небольшой паузы всё повторилось. Иоганн остался на ногах, но ему пришлось собрать в кулак всю силу воли, а Вилли нырнул в спасительный снег.
- Чтобы стать героем - надо быть безумцем, - зло буркнул он.
- Ты скоро привыкнешь…
Взрыв шрапнели пришёлся поблизости от хорватской батареи. Они передвигались вперёд, когда взрывом третьего снаряда убило двоих из них. Всё подразделение бросилось удирать со всех ног. Следующий снаряд угодил прямо в центр позиции, которую они заняли, и разворотил несколько гаубиц.
- Русские могут стрелять дьявольски точно! - признался Фогт, лёжа на земле рядом с Иоганном. - Никогда не надо понапрасну злить их…
Несколько русских самолётов летали над спрятавшимися солдатами. 
- Это истребители «Рата», - сообщил высокий унтер. - Так мы прозвали русских стервятников. 
В небе появился юркий истребитель «Мессершмитт».
- Почему же они не стреляют друг в друга? - удивился Пилле и приложил к глазам ладонь козырьком.
- Это ты так хочешь, - сказал Фогт, притоптывая на месте. - Но русские рады, что им не докучают, а наш истребитель не ввязываются в соревнование по мёртвым петлям с «Ратами»... Наши самолёты быстрее, но русские невероятно маневренны.
- Так они не будут охотиться друг на друга?
- Конечно! - ответил гигант и прошипел: - Умирать, кому хочется? 
Ниже по склону Майер увидел несколько небольших домов, почти неповреждённых. Фогт велел всем подождать, а сам исчез в доме с вывеской десятой роты на двери.
- Давайте все в дом! - высунулся он наружу через мгновение.
Солдаты вошли внутрь. В комнате было около двадцати солдат регулярной армии, сидевших на корточках или лежавших на полу. Одни чистили винтовки или играли в карты, а другие дремали.
- Добрый день! - поздоровался Иоганн.
- Пошутил?
На пружинном остове кровати сидел худощавый, коротко стриженый человек лет тридцати пяти в сером шерстяном свитере. Длинное лицо с выдающимся подбородком дополняло пенсне.
- Это ваш новый командир, - Фогт вытянулся перед ним. - Называйте его господин обер-лейтенант Бауэр.
Худощавый офицер обвёл подчинённых критическим взглядом. Они стояли по стойке «смирно» и громко называли свои фамилии, но, казалось, не производили на него благоприятного впечатления. Не поднимаясь с кровати, он отрывисто произнёс:
- Я бы хотел видеть вас более энергичными. Понятно?
- Так точно!
- Вы вошли сюда так, словно вы уже усталые ветераны, а сами пока ещё ни чёрта не сделали… Вы поймёте, что здесь всё по-другому. Кстати, как давно вы на службе?
Это уже было слишком. Едва сдерживая гнев, Вилли сказал:
- Мы шесть месяцев служили в части снабжения. Затем вызвались добровольцами на фронт.
- Добровольцами, говоришь? - тон его голоса несколько смягчился. - В таком случае вам нет нужды объяснять, что здесь происходит. Судьба Германии зависит от таких частей, как наша!.. Мы не задаём вопроса, что с нами случится… Это дело всей нации!
Он хотел сказать что-то, но вздохнул и только пристально посмотрел на них.
- Так, значит, вы добровольцы? - резюмировал он и иронично оглядел новобранцев.
- Так точно, добровольцы, господин обер-лейтенант.
- Похвально. Тогда мне не о чём больше говорить. Надеюсь, мы с вами хорошо поладим. Скажу сразу, я не потерплю расхлябанности... Ну, ладно, Зандер, и вы трое пока останетесь здесь, будете в первом взводе. Зандер проинструктирует вас обо всём. Следующие четверо доложитесь в соседнем доме сержанту. Остальные в третий взвод. Разведи людей, Фогт, и возьми под команду роту, как и прежде.
Иоганн рискнул обратиться к нему с просьбой:
- Господин обер-лейтенант, а нельзя ли нам шестерым остаться вместе, потому что...
- Что такое, молокосос? - гневно прокричал худощавый лейтенант. - Особые привилегии, так рано?.. Считай, тебе повезло, что вы в одной роте... Ни слова больше! Теперь убирайтесь!
Когда вечером Иоганн ложился спать, он тихо сказал лежащему рядом Вилли:
- У меня плохое предчувствие.
- Что случилось?
- Многие вещи невозможно предотвратить, но, честно говоря, мне очень часто бывает стыдно за то, что я немец.

***
Азартные игры в советском военном госпитале Луганска были запрещены. Однако это не мешало раненым солдатам играть в карты. Геннадий Шахов сопровождал игру в «двадцать одно» рассказами о жизни нам фронте:
- Писарь продовольственного склада был переведён в разведку. Там узнал, что на передовой стреляют и можно погибнуть. Он забрался в дзот, высунул из амбразуры кулак с запалом от гранаты и взорвал его… Товарищи отправили раненого в медсанбат. И уехал бы он домой, если бы не контрразведчик. Вид его приводил всех в трепет. Огромные холодные глаза, длинные извивающиеся пальцы… Он пошёл на передовую, нашёл дзот и оторванные пальцы. Навестил писаря в медсанбате. Увидев его, раненый забился в истерике и во всём сознался. Позже его расстреляли.
- Не люблю я «особистов»! - признался сидящий справа Пётр Шелехов. – Они меня долго мурыжили.
- А я ненавижу политруков… - уточнил Гена. - Раздавайте карты, только смотрите, чтобы комиссар нас не застукал!
Если игроков заставали за игрой, все деньги со стола, до последней копейки, конфисковывались. Поэтому один больной всегда стоял на стрёме, пока остальные в палате резались в карты. На случай, если появится политрук.
- Шухер! - предупреждающий свист наблюдателя прозвучал в последний момент.
- Попались… - вздохнул выздоравливающий Пётр Шелехов.
Игроки молниеносно сгребли деньги и хотели удрать, когда в проёме двери показался дородный политрук Волошенко с выступающим, трясущимся, будто холодец, животом.
- Опять азартные игры! - проревел он, и его лицо стало свекольно-красным. - Ещё хоть раз поймаю с поличным, все отправитесь на фронт!
Он обжёг яростным взглядом карих глаз стоящего рядом Геннадия Шахова.
- Что ты делаешь здесь?.. Разве ты не с первого этажа?
- А, разве запрещено подниматься по служебной лестнице?
- Как ты со мной разговариваешь? - набросился на Гену. - Стать смирно!.. Ты, похоже, не знаешь, как уважать командира.
 В ответ Шахов вынужденно говорил:
- Так точно! Никак нет!
Хотя внутри у него всё кипело.
- Марш на своё спальное место! - проорал напоследок пузатый политработник.
- Погоди у меня, - шепнул Генка другу. - Вот увидишь, как я рассчитаюсь с этим ублюдком, даже если это будет последним, что мне останется сделать.
Спустя несколько дней Гена выполнил угрозу, придумав уникальную месть. Политрук очень любил свою собаку «Белку», которая, как на грех, была чистокровной восточноевропейской овчаркой. Он просто обожал животное и разговаривал с ней так, будто она человек. Шахов случайно узнал, что у сучки недавно началась течка.
- Я тебе устрою любовные игры, - накручивал себя злопамятный солдат. - Навек запомнишь…
- Может, не надо? - робко вставил Петя.
- Я хамства никому не спущу…
Тёплым майским утром он выглянул из окна палаты и окликнул проходившего мимо молодого украинца. Они перекинулись парой слов. Тощий юноша, задумчиво почесав круглую голову, поймал табак, брошенный ему Шаховым, и, ушёл усмехаясь. Через час растрёпанный парень вернулся. Он тащил на поводке отчаянно упиравшегося шелудивого пса.
- Это то, что надо, - сказал Гена со знанием дела. - Самая прекрасная дворняжка, какую я когда-либо видел.
- Лучше не бывает…
Накануне ему сняли гипс с переломов, и он иногда с удивлением поглядывал на свою розовую руку. Ненасытные личинки аккуратно съели мёртвую плоть гнойников, и страшные раны зажили почти без следа.
- Лучшее лекарство! - изумился Петя.
- Просто на мне всё заживает как на собаке… - равнодушно заметил Шахов.
Генка с удовольствием побежал в комнату, где Волошенко обычно запирал ненаглядную «Белку». Ключ как обычно, торчал снаружи в замке. Освобождённая собака выскочила, виляя хвостом, и бегала, ласкаясь к мнимому спасителю.
- Пойдём, милая, - сказал Шахов и потрепал её по загривку. - Почему бы тебе не порезвиться хотя бы раз в жизни?
Суке не нужно было повторять дважды, так же, как и дворовому кобелю. Когда тот её почуял, ничто не могло удержать готового к любви самца. Украинец отпустил поводок, и пёс прыгнул к случайной подруге. Генка бросился в кабинет политрука.
- Скорее, товарищ командир! - закричал он с иронией в голосе. - Ваша сука!
- Что с ней?
- Она может попасть в беду!
Волошенко выскочил на улицу, тяжело дыша и отдуваясь.
- «Белка»! Ради всего святого, что ты такое вытворяешь?.. Ко мне, я говорю, ко мне, - вопил он и попытался оттащить любимицу.
Но природа брала своё, и сучке было явно наплевать на суетящегося хозяина.
- Принесите ведро воды, - нервно кричал отчаявшийся политрук. - Скорее! 
Он схватился обеими руками за обрубленный хвост кобеля и сильно потянул за него, пытаясь прервать позорный процесс. Пёс зарычал и укусил его, но не оторвался от своей партнёрши.
- Чёрт! - выхватил у санитара ведро воды и вылил его содержимое на обоих грешников.
Дворовый пёс от неожиданности отпрянул, отряхнул шерсть, презрительно оглянулся на толстяка и обиженно затрусил прочь. Весь госпиталь собрался у окон и заливался истерическим хохотом. Шахов повернулся к тем, кто оказался около него.
- Теперь нам надо узнать, как зовут того пса, и где он обитает, - сказал он будничным тоном.
- Для чего?
- До вас, что медленно доходит?.. Для алиментов, конечно! 
Внезапно на улице перед зданием госпиталя упала авиационная бомба. Очевидно, за громким хохотом бойцы прозевали сигнал воздушной тревоги.
- Откуда она взялась? - сказал Петя, рассматривая чистое небо.
- Оттуда…
Все оконные стёкла разлетелись вдребезги. Бомба попала в середину плотной колонны. Армейский офицерский автомобиль закрыл собой половину образовавшейся глубокой воронки. Его передние колеса нависли над её краем, но, по-видимому, повреждены не были.
- Мы живы? - из машины выбрались два ошеломлённых офицера, полковник и лейтенант, оба белые, словно льняное полотно.
- Чудом отскочили…
Вокруг валялись исковерканные тела погибших и контуженных. В связи с большим наплывом раненных более пятидесяти человек были сразу выписаны из госпиталя.
- Видать готовится большое наступление! - посерьёзнел наблюдательный Генка. - Кончилась наша вольготная жизнь.
- С каких делов?
- Видишь, вся громада армии пришла в движение, - ответил Шахов, провожая взглядом, уходящие на Запад ряды солдат. - Началась военная потеха…
Солнце равнодушно освещало пыльные и кривые улицы шахтёрского города. Своенравной весной 1942 года мимо госпиталя тёк беспрерывный поток солдат и вооружения в направлении на Харьков.
- Побалдеть больше не дали! - среди выздоровевших оказались рядовые Шелехов и Шахов.
- Не всем же балдеть, - сказал сильно повзрослевший Пётр, - кому-то же и воевать надо…
В тот же день, когда в родном доме в Сталино повесилась его мать, их отправили на пришедший в хаотичное движение огромный советско-германский фронт. 
 

 
продолжение http://proza.ru/2012/04/27/1749