Сон утром 18. 08. 2012 Скрывшийся

Вторая половина августа. Поехал было я на рынок рабочей силы, что-то надо было сделать и решил поискать подсобников, работавших у меня на участке ранее.
Алтын-ордынская стихийная биржа труда почему-то оказалась на Зеленом базаре. Я походил-походил, никого не найдя, и забыв, что у меня машина, пошел на троллейбусную остановку.
Со мной в троллейбус зашли два маргинала. Салон не намного заполнен и на задней площадке стою я с маргиналами. Они младше меня на 10-15 лет, но значительно энергичнее. Настроены они на грабеж. В поведении чувствуется бравада и презрение к городским кодексам социального поведения. Я обращаю внимание на то, что они друг на друга похожи, и  понимаю, что они старший и младший братья.
Младший стоит спиной ко мне и показывает старшему жестами, чтобы и мне было видно, что пора бы меня «взять в оборот». Следует ряд дополнительных жестов на эту тему, ухмылки мне в лицо и в завершение смертельный жест - большим пальцем правой руки по своему горлу и кивок набок в мою сторону.
Я почему-то уставший и ввязываться в какие-либо передряги не желающий. Пытаюсь игнорировать. Но адреналин кипит все больше и больше. При очередном косом взгляде на меня я хватаю за горло «виновника торжества» и, прижав его на пустующее сиденье троллейбуса бью до серьезных контузий и кровавых соплей и разрывов век.
Второму брату перепадает столько же. Пассажиры в салоне опешили и не ввязываются, чтобы меня остановить. Атмосфера ранних 90-х, когда народ сторонился каких-либо разборок.
Я понимаю, что пора бы уже валить из салона и выхожу за остановку до своей, понимая. Что сейчас будет заявление на меня. И для этого мне нужно на остановку раньше уйти и затеряться в переулках.  Я представляю как буду я описан в заяве. И как очевидцы меня опишут при звонке в 02.
Иду переулками за 21-й школой, вижу старьевщика торгующего хламом и немногими старыми книжками. Прохожу мимо и краем глаза замечаю какой-то словарик. Решаю остановиться и посмотреть на словарь. У меня определенное убеждение, что это словарик французского, который мне почему-то всегда хотелось купить. Подхожу к старьевщику и оказывается, что словарик мне померещился.
Он не хочет меня отпускать без покупки и предлагает сборник про игры и пирамидки из домино с рисунками. Мимо проезжает на мотоцикле «Урал» милиционер советского типа в белом мотоциклетном шлеме с белыми же кожаными застежками.
Я убежден, что он ищет того, кто избил средь бела дня двух молодых людей в салоне троллейбуса. Он краем глаза бросает взгляд на трех-четырех человек у развала старьевщика и не представляет, что искомый им это – я. У него нет никаких подозрений в отношение этой группы людей и в голове у милиционера не укладывается, что я представший в облике букинистического червя могу подходить под описание.  Он разворачивает свое желтое трехколесное чудо и уезжает.
Я спешно иду домой, где представляю, как можно избежать пленения работниками правоохранительных органов на случай их прихода: Затаиться и не открывать дверь или привязав толстый изолированный двужильный провод удлинителя спуститься по нему с пятого этажа вниз, привязав его к проему окна.
Во входную дверь квартиры малолетними родственниками откуда-то взявшимися на тот момент, запускаются три борца-классика с их детьми и племянниками. Они невысокие, жизнерадостные в черных джинсах и кожаных куртках. Мы все в светлом коридоре квартиры садимся на ковер. Мы рады встрече. Два борца – кавказского типа, один – сибиряк. Все младше меня. Я знаю, что они все выпускники правовых вузов и мне хочется проконсультироваться у них, какие варианты есть по моему поведению и действиям в контексте недавно произошедшего со мной…
Начиная задавать вопросы, я просыпаюсь.