В вихрях звездной пыли

                ДГ10 В вихрях звездной пыли

             Он гладил мои волосы, и целовал. Его лицо было так близко от моего, и жар его тела, его любви сводил меня с ума. Его ласки и обжигали, и дарили неземное наслаждение. В лучах заходящего солнца его глаза казались бездонными, а наша постель переливалась перламутровыми и малахитовыми отблесками от разноцветных витражных окон.
             - Я люблю тебя, Аметиста. – Он коснулся рукой моего лица, нежно, почти невесомо, и меня охватила сладостная дрожь.
            Откинув длинные пшеничные волосы, я обняла его, и не могла надышаться его запахом, казавшимся густым сиреневым туманом, наполнившим меня всю без остатка, и, казалось, не было на земле силы, способной разлучить нас, когда он мягко отстранился, встал, и начал одеваться.
            - Пора. Я не хочу подвергать тебя опасности.      
            Его бархатный голос обволакивал и успокаивал, а слова не сразу достигли моего сознания. Он прав. Мы не можем рисковать. Мой муж должен был скоро вернуться.
            - Дейн. – Я поднялась, и снова стала обнимать его, чувствуя, что отпустить означало умереть от боли и тоски... – Приезжай в пятницу. Его не будет весь день.
            Он кивнул, и вышел. Я закрыла глаза, и захлебнулась слезами.

             Аметиста. Какое красивое имя.
           - Зачем ты мучаешь себя? – Хенессада придержала свою лошадь, дождавшись, пока я поравняюсь с ней.         
          - Это все, что у меня есть.
          - Здесь мы прощаемся. Я поеду с королем и генералами. Им потребуется моя помощь, а вы поезжайте за кораблем. Нам до равнины еше часа три пути. Жду вас на равнине через три часа. Помни, что от вас все зависит также, как и от нас. Если мы не удержим их там, и они прорвутся дальше, то осада столицы неизбежна. А Тюстридж осады не выдержит. Падет Тюстридж, падет страна. – Хенессада улыбнулась нам с Дейном устало, и умчалась догонять Кимаариса со свитой.
          Генерал Сазарн привел всего восемь тысяч человек, но второй генерал должен был привести еще семь тысяч к утру. Вместе с войсками Кимаариса плюс мой агрессивный и задиристый Арканд, который мог уложить целый легион своей легендарной грубостью, вроде казалось не так уж плохо, но Хенессада дала нам понять, чтобы не расслаблялись.
          Намигур приехал с генералом, и вернул моего Сарджи, который был более чем рад, и гарцевал вокруг меня, как жеребенок. Наша радость была взаимной. Сарджи было тридцать два года. В детстве я увидел на улице старого умиравшего коня. Сел рядом с ним, стал гладить, и захотел, чтобы он поднялся. Конь оказался моим первым экспериментом по передаче энергии людям и животным – он действительно поднялся, и с тех пор мы больше не расставались.
         Дейн нервничал, и его блуждающий взгляд то и дело останавливался на мне. А я был переполнен запретным, ибо если бы он узнал, что я проник в его сознание, и любовался им глазами его любимой женщины, то убил бы меня в очередной раз, если бы было чем. Ведь Хенессада предусмотрительно отняла у него все оружие.
         « - Если я не пленник, то куда вы спрятали мой меч, и мои кинжалы? – Возмущенно кричал Дейн, ходя туда-сюда по нашей «штаб-квартире» во дворце.   
          - Спрятали, чтобы вы не вспарывали кишки этому ходячему светильнику каждые пять минут! – Пророчица погрозила ему пальцем. – Я и так уже слепая на один глаз, не хочу ослепнуть на второй!»
          Когда мы подъехали к кораблю, я предполагал, что он будет удивлен, шокирован, ну все, что угодно, но Грант спешился, и рассматривал огромный непонятный предмет на поляне даже без страха. Хенессада оказалась права в том, что люди его склада выкованы из стали.
         Дейн был наполнен всепоглощающей ненавистью, все время искавшей выхода. Есть люди, которые, возненавидев кого-то, привязывают себя к столбу, и поджигают стопку хвороста ненависти.
         Погорев в этом огне какое-то время, они не выдерживают долго, и заливают все потоком классического зелья «прости-забудь». Зелье всегда срабатывает беспрекословно, огонь сильных чувств с шипением отступает, и все в их жизни возвращается на круги своя.
                Однако, есть люди, которые полыхают на этом костре не просто целую жизнь, а цепочками реинкарнаций, уходящих за горизонт зари человечества. Дейн был одним из таких мятежных душ, для которого огонь ненависти был свят сам по себе, а при таком раскладе причины для разжигания этого огня найти можно всегда. Но на сознательном уровне ему казалось, что ненавидит он только меня.
                При этом, до того, как я разрушил его любимый город, дав ему законную причину для ненависти, он ненавидел многих других. Всегда – аристократов. Всегда за то, что они были богаче него, выше него по статусу, за то, что один из них был женат на женщине, которую он любил, но не мог себе позволить.
                Кузнец Дейн Грант, наверное, и выбрал это горячее ремесло, чтобы огонь снаружи отражал огонь внутри. Он прикидывался рыцарем, которым не был, он презирал себя за бедность, и все это время ненависть жгла его бессмертную душу, делая ее крепче и крепче от инкарнации к инкарнации, из года в год. Крепче, но не мудрее.
                Мы вошли в корабль, и я встал у экрана в той же напряженной позе, в какой много раз видел Ари в беспокойных, мучительных видениях о другой, удивительной, недоступной жизни. Следуя инструкциям Иммаюла, я коснулся пальцем темного прямоугольника, и он засветился.
                «Секундочку, сейчас я отрегулирую внешние камеры. Левая крайняя была разбита при падении, так что видимость у нас будет ограниченная. Х-хмм...» – Мой друг добавил каскад терминов, которых я не понял, и вдруг на экране появилось изображение стволов деревьев.
            «Ага. Я подключил шесть из десяти камер. Этого должно хватить. Поднимаемся, Деми».
            Этот сигнал обдал меня свежей волной радости, и предвкушения интересных событий. Я сделал вдох, и дал кораблю мысленную команду взлетать. Машина, очевидно, сорвалась с места прямо вверх, и мы с Дейном упали друг на друга, и покатились по полу.
          «Белый. Белый. Стоп! Представь белый цвет!!! Двадцать секунд до вылета за пределы атмосферы. Белый, Деми! Девятнадцать. Восемнадцать...»
           Я представил белый цвет, и корабль остановился. На экране плыли облака.
           «Серый. Светло-серый. А теперь бесцветный. Ты должен слушать меня внимательно, потому что одна неверная мысль, и вы вылетите в безвоздушное пространство. Корабль разбит, помни это. Твой приятель погибнет.»
           Кивнув, я поднялся, и помог Гранту. Он встал, потирая ушибленную голову, и глядя на экран.
           - Летающий дом. Это интересно.
           У меня начала складываться палитра цветов, в которую Иммаюл переложил для меня интерфейс общения с кораблем, и мы медленно поплыли среди облаков. Моя ошибка оказалась хорошим ходом – мы могли долететь до равнины, никем не замеченные.
           Пару минут я вел корабль над облаками, регулируя скорость оттенками зеленого, а потом решил, что не будет греха в том, что мы спустимся пониже. Я представил оттенки от белого до серого, дававшие мне высоту над землей, и опустился достаточно низко для того, чтобы на экране можно было разглядеть землю – с лесами, полями, и поблескивавшими на солнце реками.
          Дейн смотрел на экран, не отрываясь.
          - Мы летим. Летим. – Повторял он, качая головой. – Но как?
          - Концепция сама по себе не такая сложная. – Я коснулся экрана, и он вспыхнул еще ярче. - Кстати, открытая земным ученым. Корабль использует нашу психическую энергию. Когда три первых корабля переселенцев с Земли прилетели на Андромеду, сианы были потрясены этим открытием. Они тогда все еще пользовались топливом, основанным на химических реакциях.
       - Что помогло ему до этого додуматься? – Дейн тоже коснулся экрана, и пристально посмотрел на меня.
       - Бедность. Он работал над своим изобретением без какой-либо поддержки и финансирования, потому что ему никто не верил. Он также понимал, что у него никогда не будет денег на обычное топливо. А он мечтал погрузить на корабли всех бедняков, чтобы улететь с планеты, которой правят богатые, и создать новую, более справедливую цивилизацию. Все, что у него было – это триста добровольцев, думавших в унисон с ним. Фактически, они поднялись в воздух на своих мечтах о лучшей жизни.
       - Ну и как, сбылись их мечты? – Дейн просветлел, и его взгляд впервые очистился от темных потоков бурлящего в душе негатива.   
       - Нет.
       Мы помолчали несколько минут, и вдруг Грант ткнул пальцем в экран.
       - Смотри, что это?
       Под нами зеленые поля внезапно стали черными от мерно двигавшейся вперед шевелящейся массы. Некоторые ручейки от этой массы тянулись на побережье, где на волнах покачивались огромные морские корабли.
           Я коснулся пальцем экрана, увеличивая изображение.
       Вокруг кораблей было большое количество лодок. В них все садились и садились люди, и плыли к побережью, и строились в ряды, и шли вперед. Теперь я понял, что видела Хенессада, и ее отчаяние пробрало нас с Дейном одинаково. Их было как минимум сто тысяч.
        Грант отвернулся, сжав кулаки.
        - Прости. Я люблю мою страну. И я готов ее защищать. Я просто вам не верил. Я потерял свой город, и мне нужно бы сделать так, чтобы ты потерял свой, но я и так много в жизни грешил, и не знаю, как буду смотреть в глаза Богу, когда придет мой час.
       Я взял его за руку, указав на один из его пальцев.
      - Вот ваш палец. Может быть, он не всегда все делал правильно, но вы любите его, потому что он часть вас. Вы не можете на него сердиться, и вы уже давно простили ему все, что он, может быть, сделал не так. Вы – часть Бога также, как ваш палец – часть вас. Так что не нужно бояться смотреть Богу в глаза. Он гораздо ближе, добрее и мудрее, чем мы думаем.
     Дейн пораженно замолчал, рассматривая свой палец, как будто видел его впервые.
     - Но вместе со всем сказанным, мне действительно очень нужна ваша помощь.
Не в силах отпустить его руки, лаская его ладонь, я послал ему немного энергии. Грант вздрогнул, и выдернул руку.
     - Будет больно. – Я вздохнул. – Но у меня для вас есть хорошие новости. Муж Аметисты скоро заболеет и умрет. Он так и так никогда ее не любил. Ваша возлюбленная знает правду о том, что вы – ремесленник, а не рыцарь. Она также знает, что вы бедны, как те триста несчастных, улетевших с Земли в поисках счастья на парах своей мечты. Но она любит вас искренне, и хочет быть с вами, несмотря на молву и все препятствия. Спасите мою страну, и я спасу ваши отношения.    
       Я не смог бы выдержать его испытующего и взыскательного взгляда, если бы не призрак Эвы. Она подошла, и положила свои тонкие, худые руки мне на плечи, бережно и благодарно.
        - Пусть он будет счастлив так, как не смогла стать счастливой я.
        В ее глазах блестели слезы, и казалось, я слышал ее дыхание, а, может быть, это были потоки воздуха, струившиеся по гладким бокам снижавшегося корабля, кружившиеся в вихре, подхватывая с него сверкающую звездную пыль далеких, неведомых миров, где, несмотря ни на что, тоже жила любовь.