Дневник V-15 Я душа. И я искала вас всех...

Дневник V-15 Я — душа. И я искала вас всех...

7 октября 2001 г. Презентация книги Фёдора Дружинина в греко-латинской академии. Повидалась со Стасем Понятовским, Он нашёл, что мы очень похожи с Леной Утенковой.

Немного поговорила с Анютой Шервинской, она стала неважно слышать. «Как это мы перестали с тобой видеться?», - спросила она меня. Мы обменялись телефонами. Муж её Толя умер пять лет назад. У неё в доме живёт много животных.

Катя озорничает, несмотря на тяжёлую Федину болезнь. С Алей мы поцеловались, как водится.

Подошла ко мне племянница Феди Оля Наседкина в очках. Я её не узнала. Она крестилась 14 лет назад. У неё сейчас наставник Григорий Г. У неё с ним телепатическая связь. Сначала мы с ней погуляли, потом она взяла машину, я поехала её провожать, она высадила меня около остановки автобуса, я не могла его дождаться, пошла пешком, заблудилась, кое-как добралась до Новослободской. У нас с Олей оказалось много общих взглядов на мир.

9 октября. Доклады в Музее Цветаевой. Краткий разговор с другим издателем, не моим. Он сказал, что у них в издательстве «всё забито на год вперёд». Я ушла. Потом вернулась и спросила: «А если бы к Вам подошла, предположим, Аделаида Герцыг, Вы тоже ей бы отказали?». Он согласно кивнул головой.

На остановке трамвая я встретила ту Ларису, которую А.Н. вместе со мной обнимал в библиотеке со словами: «Любимые мои». Мы с ней доехали до «Перекрёстка». «А зачем Вы пишете стихи о А.Н.?», - спросила меня Лариса. «А зачем мы пишем стихи о солнце, о деревьях, о людях?», - ответила я вопросом на вопрос.

Я была на вечере до конца. Все наобнимались с А.Н., я сидела и смотрела на него. Он стал приближаться ко мне. Я не выдержала. Встала, подошла к нему, молча к нему прильнула, он обнял меня тоже отнюдь не хладнокровно, а с неким чувством, говоря мне: «Галочка, спасибо, что пришли». Я так же молча протянула ему большую конфету, он её взял. В коридоре я поздоровалась с его женой, она мне улыбалась, благодарила за подарки.

В трамвае я так увлеклась писанием стихов, что проехала свою остановку. Я выпала из времени в полном смысле этого слова. Домой прошла несколько остановок пешком. Мне не хотелось домой.

Что было? Немое объяснение в любви с моей стороны. Что происходило в нём, мне пока не открыто.

Когда он пел песню, которая когда-то потрясла меня и притянула к нему на годы, меня охватила странная энергия, как будто эту песню он пел для меня. Весь концерт я молилась за него.

Я не могу сказать, что я люблю этого человека, но его пение наполнило меня ПОКОЕМ.

10 октября. Поздравляли одного из наших знакомых. Пели сладкие речи спонсоры. «Вот так рождаются легенды», - подумала я, наблюдая церемонию.

Гуляли с Ларисой Фёдоровной по Арбату. Она умна и проницательна, и иногда говорит тончайшие вещи.

11 октября. Я написала письмо тому, кого давно любила 10 лет назад, надеясь вручить ему мои записи об общении с ним.

Письмо таково: «Я литератор до мозга костей. С отрочества наблюдаю жизнь, влюбляюсь и пишу стихи. Я могу раздражать или быть не понятой. Примите меня, какая я есть и помолитесь обо мне.

Вы мне дороги всегда, независимо от внешних обстоятельств. То, что я отдаю в Ваши руки, итог сердечных переживаний и раздумий. Возможно, для Вас это не актуально.

Есть огонь, чтобы рукопись сгорела. Существует тьма условностей, разделяющих людей, которые могли бы пригодиться друг другу. Но я не в силах опрокинуть эту тьму и сдвинуть эти горы. То, что я Вам отдаю — факты, пережитые мной».

Я поговорила с этим человеком, сначала вручив ему рукопись и попросив, чтобы он её спрятал, чтоб никто не видел, потом попросила: «Не читайте это сегодня, прочтите завтра». Он спросил: «Когда?» Я сказала: «Утром, вечером, в три часа дня...».

Он и его дочери собрались ехать домой, в машине было место, они взяли меня с собой. Девочки его общались со мной почти с презрением. Так я ощутила.

Он довёз меня до моего метро. Ехали мы 15 минут.

Елена Ивановна Рерих о Христе: «Он знал покой, Он ведал радость».

Когда человек полон любви к Богу, это и есть, вероятно, безмолвная молитва. Слова не нужны в эти мгновения.

12 октября. Как хорошо вы умеете убивать любовь, господа священники...

14 октября. Спектакль о Марине Цветаевой, меня потрясший. Хотя кое-что мне показалось фальшивым.
 
Общая ткань происходящего: Марина — великая, она не человек - вулканическая, нежнейшая, тончайшая. Она сама любовь. Я сотрясалась от рыданий, то ли Марина, то ли Сергей Яковлевич Эфрон, то ли кто-то из этой семьи прикоснулся ко мне, коснулся моих глубин, я ощутила их присутствие. Потрясение и очищение.

Потом я сидела в кафе с Леной Серебряной и её подругой. Позвала их к себе в гости. Они отказались. Я глупо заметила: «Пожалеете, когда прославлюсь». Но славой нынче не пахнет.

В одиночестве я дважды прошла Арбат, надолго застревая у книжных россыпей. Купила "Дневники" писателя Юрия Нагибина.

Все, с кем я непринуждённо пыталась поговорить, отшивали меня. Художники народ грубоватый. Они знают своё ремесло, но общаться с людьми не умеют. У них нет культуры общения.

Дома я позвонила жене А.Н., поздравила её с днём рождения и прочла ей стихи, ей посвящённые, она поблагодарила меня. А я залилась плачем...

Почитала свои последние стихи, и вдруг я стала призывать Марину Цветаеву, я ей молилась, просила её мне помочь, быть моей матерью, моим Ангелом Хранителем, просила её молиться за меня.

16 октября. Некто сказал мне, что моя миссия на земле не творчество, а духовная миссия.

Я была в доме Алёши Г. поэта и его жены барда Елены, справляли её день рождения. Родители Алёши танцевали, потом папа поцеловал руку Алёшиной маме. Так принято в Польше, и это чудесно.

Я прочла «Монолог рыцаря XX века». «Что-то дантовское», - сказал Вадим Николаевич. «Это мне комплимент», - сказала я.

Я жду товарища от Бога
В веках дарованного мне

Николай Гумилёв

Мне слишком тесной эта плоть была
И то, что называется душою,
Меня сгибало. Прозябанья мгла
Упорно сочеталась с духотою.

Хотелось всё понять и пережить
За каждого великого. В пустыне,
Где лепится, теснится наша жизнь –
Всё было мало мне. Умом пытливым

Я обнимал пространство всех эпох,
Творенья гениев, создания религий,
Миры планет, и видел только Бог,
Как искренен я был в своих усильях.

Мне было мало родины, друзей,
Даров любви, задумчивой свободы,
Хотел владеть я всей своей природой,
Но падал больно у чужих дверей.

И каялся, и снова воскресал,
И тщетно друга я себе искал
Иль равного по сердцу своему.
Но отнимал всё Бог – хвала Ему.

Всё отнимая, мне оставил Он
Порыв к Нему. Я знал Его давно.

Был поэт Евгений Я. Я — это его фамилия. Он родился в тюрьме. Он по-своему красив. В нём есть разудалость и озорство. Он читал свои стихи другого направления. Когда мы все прощались в метро, Евгений сказал мне: «Сокровище, мы тебя любим». Кажется, он это всем говорит.

Александр, неужели я должна умереть, чтобы Вы поняли и полюбили меня?

Я не женщина. Я — душа. И я искала вас всех...

Где тот, кого я ждала с 19 лет? Где мой спутник, собеседник, друг?

Мой рисунок.