Лесгафтовцы

 В середине  70-х  годов  на  одном  из  Филиппинских  островов  обнаружили  одичавшего  человека   в  форме  солдата  японской  императорской  армии, который  не  знал, что  вот  уже  три  десятилетия, как  закончилась  война. Время  от  времени  он  выслеживал  тех, кто  появлялся  в  форме  американского  солдата  и  убивал. Гражданских, как  и  местных  жителей  не  трогал.
 С  помощью  громкоговорителей  с  вертолётов  и  родственников, доставленных  специально  из  Японии, удалось  выманить  его  из  пещеры  и  сложить  оружие. Позже  его  показывали  по  телевидению и  писали  о  нём  в  японских  и  иностранных  газетах. Солдата  объявили  национальным  героем. Спустя  некоторое  время  он  покончил  с  собой  традиционным  способом  самураев.  Случаев,  подобных  этому, было  множество  от  Филиппин  до  острова  Сайпан.
 О  похожем  случае  с  нашими  солдатами  рассказывал  как-то  неисправимый  романтик  и  неизлечимый  браконьер  Володя  Давыдов  у  костра  на  берегах  Пятского  озера.
 "Красивый, хорошо  одетый  человек  попросился  поиграть  с  нами  в  карты. Мы  сидели  на  платформе  в  одном  из  пригородов  Ленинграда  вокруг  ящика  из-под  картошки  и  играли  в  джокер. Был  большой  перерыв, и  электрички  не  ходили. Играли  мы  по  маленькой, по  пятаку  за  проход. Однако  на  кону  скапливалось  иногда  по  восемьдесят, а  то  и  по  сто  рублей. Мужик  этот  раз-за-разом  выигрывал  эти  суммы. Оставлял  себе  на  электричку  пятьдесят  копеек  и  пятьдесят  копеек  на  обед. Остальное  снова  ставил  на  кон  и  опять  выигрывал. Подошла  электричка, и  мы  с  ним  сели  с  ним  вместе, друг  против  друга.
 Перед  Финской  войной  он  закончил  институт  имени  Лесгафта, выполнил  норму  мастера  спорта  и  участвовал  в  крупных  соревнованиях.  Из таких, как  он, мастеров  спорта, сколотили  отряд  диверсантов  и  отправили  в  тыл  финнов. Задачу  им  поставили – сеять  панику  среди  мирных  жителей, взрывать  штабы  и  нигде  не  останавливаться  более  чем  на  несколько  часов. Убивали  всех, кто  попадался. Младенцев, потому  что  не  выживут, подростков, стариков  и  женщин – потому  что  расскажут. Взрывали  штабы  и  склады, но  это  было  редко. И  так  всю  войну.
 Все  виды  связи  были  сознательно  оборваны  с  самого  начала  и  они  не  знали, что  война  давно  закончилась, однако  продолжали  своё  дело. Однажды  их  выловили  свои  же. Взяли  без  шума  и  пыли, когда  они  спали. “Подозреваю, - рассказывал  наш  новый  знакомый, что нас  каким-то  образом  усыпили. В  течение   почти  двух  лет  нас  не  мог  обнаружить  и  взять  противник, а  тут…“
 После  тщательной  проверки, доводившей  порой  до  белого  каления, отправили  их  всех  на  Черноморскую  здравницу, на  отдых. Срок  не  ограничивали. Жили  они  в  отдельных  номерах, ели  что  хотели  и  сколько  хотели. Одевались  так  же, на  выбор. Могли  участвовать  в  спортивных  соревнованиях  так  же  по  желанию.
 В  начале  Великой  Отечественной  Войны  где-то  наверху  решили  создать  несколько  таких  же  отрядов, как  наш, по  двенадцать  человек. Мы  прошли  основательную  подготовку. Изучили  взрывное  дело, другие  виды  диверсий, прошли  многоступенчатую  проверку  на  выживаемость  и  затем – отбор. Потрясающие  бегуны  и  лыжники, способные  утками  передвигаться  без  остановок  и  при  этом  метко  стрелять, даже  на  звук, безжалостно  отсеивались, если  были  брезгливы, морально  щепетильны, или  подвержены  каким-то заболеваниям. Из  ста - ста  пятидесяти  человек  постепенно  оставалась  дюжина. Во  главе  ставили  одного  из  нас, тех  двенадцати, что  прошли  по  финским  тылам. Каждая  из  этих  групп  могла, в  случае  надобности, питаться  тараканами, собаками  и  крысами. Мы  научились  разводить  огонь  без  дыма  и  убивать  человека  голыми  руками  вслепую. Оружие  у  нас  было  трофейное, немецкое, экипировка  тоже. И  снова  всё  началось  у  нас, как  несколько  лет  назад, в  Финляндии. Только  длилось  на  этот  раз  намного  дольше.

 Закончилась  война.  Мы  снова  встретились  в  нашем  санатории. Из  двенадцати  групп  по  двенадцать  человек  не  вернулось  меньше  трети. Сказалась  подготовка.
 В  том  же  санатории  отдыхал  от  трудов  праведных  какой-то  крупный  партийный  начальник  с  молодой  женой. То  ли  он  хотел  показать  жене  собственную  значимость, то  ли  считал  своё  высокомерие  признаком  высоких  достоинств, но  он  ко  всем  обитателям  санатория  относился  спесиво, чванно  и, кажется, не  чувствовал  стыда. Он  был  груб  даже  с  персоналом  санатория, людьми  безответными. Все  видели, что  это  за  человек. Жене  его  понравились  наши  ребята,  которых  она  принимала  за  футболистов  и  она  бросалась  то  к  одному, то  к  другому  и  никто  из  нас  не  оставил  её  без  внимания.
 Эта  женщина  будто  мстила  ужу  за  что-то, что  было  ведомо  только  ей. Партийный  начальник  видел  происходящее, но  он  панически  боялся  жены, отчего  становился  ещё  более  грубым, особенно  с  лесгафтовцами. Они  отвечали  ему  подчёркнутой  учтивостью, оставив напоследок  проявление  солдатского  понимания  чести.
 Санаторий  этот  стал  для  нас  вроде  как  домом. Кто  оплачивал  наше  пребывание  здесь, мы  не  знали, да  нас  и  не  интересовало  это. Скорее  всего, Министерство  Обороны. Кто-то  уезжал  куда-то, однако  через  некоторое  время  возвращался, потому  что  ждать  нас  было  некому  и  негде. В  тот  день, когда  наш “партийный  приятель”  должен  был  уехать  со  своей  женой, я  был  один, остальные  мои  товарищи  отсутствовали.
 Мы  кувыркались  с  нашей  подругой  в  моём  номере, когда  внезапно  вбежал  её  муж  и  набросился  на  меня. Сначала  я  играл  с  ним  в  кошки  мышки, потом  мне  надоело  это  и  я  его  стукнул, потом  ещё. А  когда  он  приземлился  на  четвереньки, выгнал  пинками  в  коридор. Он  обиделся, видимо  оттого, что  случившееся   видели  коридорные. Сбегав  к  себе  в  номер, он  вернулся  с  пистолетом, стал  орать  на  меня, угрожая  и  матерясь. Я отобрал оружие  и  вынул  обойму.
 Был  суд. Высокий  партначальник  наплёл  всякие  небылицы, даже  то, чего  не  было. Мне  впаяли  58-ю  статью  и  отправили  в  лагерь, недалеко  от  Алдана, на  десять  лет. Вышел  оттуда  в  1959-м  году."