Дорога мертвых

               
                Густая трава на старой могиле
Уснувшего камня тревожная твердь.               
В лесах паутины прозрачные нити               
И в тёмном болоте уснувшая смерть.

               
     Холод камня тянул, в себя впитывая как губка, тепло моего тела. Промозглое слякотное утро ранней весны, мир в котором по утрам и на закате поют птицы, мир который вовне меня, а во мне лишь холод вечной ночи. Я ждал поезд, поезд который выйдя из точки А никогда не попадёт в точку Б, он останется здесь под этой обросшей жухлой травой насыпью, а чёрная вязкая жидкость разлившись из огромных цистерн превратит окрестности в огненный ад.
     Первый заряд мы установили в проходящую под насыпью трубу ливнёвки, два ящика тротила с радио взрывателем смахнут тело железной змеи на полосу отчуждения. Взорвать его должен Ахмед, Хасан приведёт в действие второй, установленный в придорожной канаве и начинённый зажигательной смесью для воспламенения разлившейся нефти.
     Показательность акции, громкий резонанс в СМИ, истерия так называемого гражданского общества, требования положить конец, утопить в сортире, призывы к бдительности и консолидации, всё как всегда. А мы опять уйдем, растворившись в сером пространстве мартовского леса, проклинаемые всем человечеством, изгои, заляпанные людской кровью. Эту акцию  нам поручили месяц назад, а о конечной её цели мы узнали лишь на прошлой неделе.
     Первый этап - легализация в районе исполнения, по легенде я был бизнесменом торгующим осетриной в одном из южных городов, а сюда приехал с целью наладить прямые поставки, минуя многочисленных посредников. Действовал я автономно, до момента диверсии не встречаясь с коллегами и сняв номер в частной гостинице, вёл легальную жизнь, встречался с поставщиками, на которых меня заранее вывели, сорил деньгами, в общем, играл роль открытого, богатого рубахи парня.
      Стараясь как можно больше времени находиться на глазах местного населения, к выполнению работы я приступил в ночь перед акцией, моя часть задания заключалась в сборке и установке второго заряда. Главная сложность ночного минирования - это маскировка, то, что кажется, надёжно спрятанным в темноте с наступлением рассвета обрастает демаскирующими признаками, по которым любой мало-мальски трезвый обходчик заподозрит неладное. Отработал я быстро, один из местных за приличное вознаграждение обеспечил мне алиби, согласно которому мы были на рыбалке.
     Второй моей обязанностью было, задержавшись на пару дней, и отследив обстановку,  доложить старшему группы свои выводы. Вернулся с рыбалки я часов в шесть утра. Отдав улов хозяину гостиницы, попросил приготовить шашлык из осетрины и, стараясь ничем не выдать внутреннего напряжения, ждал начала акции.
     В девять утра, когда от мангала уже тянуло, аппетитным дымком земля дрогнула от тяжелого, глухого толчка, звон стекла запоздалый разрыв и столб чёрного, жирного дыма над крышами домов - началось.
     Местные давно привыкли к подобным фейерверкам и с истинно восточным спокойствием, не спеша выходили на улицу, истерика начнётся позже, когда они увидят кровь, но если всё прошло по плану её не должно быть. Ведь локомотив, тянущий цистерны обычно цепляли последним и после подрыва первыми под откос пойдут вагоны, а значит, у машинистов есть шанс выпрыгнуть на ходу.
     Второй взрыв был намного тише несколько секунд и грязная, вонючая мгла начала быстро затягивать горизонт, ещё немного и пламя, взметнувшись до небес, наполнит мир ужасом. Изобразив на лице неподдельный испуг, вслед за хозяином  я выскочил на улицу, народ мчался в сторону железнодорожной станции. Влившись в толпу, мы бежали к месту теракта, местные менты как вороны на помойке уже облепили прилегающие кусты. Пламя бушевало, облизывая огненными языками не только цистерны, но и прилегающую лесополосу, под откос пошли только три первых вагона, остальные вместе с локомотивом остались на путях, пламя их уже охватило, к счастью железнодорожники успели из них выскочить.
     За оцепление нас, конечно, не пустили, а с перепуганными машинистами уже работала дежурная следственная группа, но что нового они могли им рассказать. Всё прошло как по маслу, мы могли гордиться удачно проведённой акцией, если конечно это корректно, а теперь мне надо было убираться.
     Покрутившись ещё день в городке, простившись с хозяином гостиницы и компаньонами, я тронулся в путь, вывозил меня таксист. 
     Местные таксисты это отдельный разговор, за определённую плату они провезут всё что угодно, хоть ядерную бомбу, лишь бы в багажник влезла. С ментами на блоках у них договор о ненападении, конечно, случай сейчас был особый, но я не прятался и за время пребывания здесь успел попьянствовать с местными правоохранителями как нигде падкими до халявы. Для таксиста была заготовлена версия о провозке пробной партии осетрины, которая сейчас лежала в багажнике его битой девятки.
     Расплатившись с водилой и скинув  ненужную рыбу уже налегке купив билет в противоположном от конечного пункта направлении, я отчалил от грязного давно не метеного перрона. Несколько раз, меняя направление, путая следы, через трое суток я прибыл к месту сбора группы.
     То - есть, приехав в город, я должен был вселиться в заранее забронированный на моё имя номер в гостинице и в течение двух суток ждать звонка на городской телефон в номере. После проверки, если всё чисто мне должны позвонить и назначить место встречи. Звонок как выстрел разорвал тишину съёмной комнаты, завтра в шесть и адрес, коротко и ясно команда на старт.
     Суть проведённой нами акции сводилась к наказанию одного зарвавшегося местного князька, приказ поступил из самой столицы. Парень конкретно зарвался, работал на местное подполье, используя боевиков в своих разборках. Пока его деятельность не выходила за границы региона на это не обращали внимания, но он посягнул на святое, решив застолбить участок в столице. Большие папы такого не прощали и парнишку слегка одёрнули, если не дойдёт с первого раза, то следующий этап это смерть какого ни будь родственника, а в случае дальнейших поползновений личная ликвидация. Наверху шутить не любят, и риск там не считается благородным делом, а шампанское льётся совсем по другим поводам. Теперь у сына южных гор есть лишь один выход, приложившись к сиятельной длани раболепетно вымолить прощение и тогда, если повезёт, влиться в число шестёрок нашей славной элиты. Я уверен, что повезёт, если бы он был не нужен, его бы просто слили по-тихому, а сейчас будет жить да ещё может быть и неплохо, но вот свободе конец.               
               
     Пройдя пару кварталов от гостиницы, я услышал скрип тормозов за спиной, в ржавой копейке с важным видом сидел небритый мужчина в очках и кепке с козырьком. Открыв заднюю дверь, я прыгнул внутрь:
- Салам, Русик, как сам? За рулём сидел Ахмед.
- Рад тебя видеть старичок.
     В этот момент я ему почти обрадовался, лучше лично знать везущего тебя в никуда это несколько успокаивает.
     Ахмед постоянный член группы во всех проводимых мероприятиях он был моим напарником, ничего особенного с виду сутулый, жилистый, одет как попало на рынках таких тысячи. Торгуют себе кто чем, варятся в своём соку, грубоватые и недалёкие одним словом барыги чёрные. Но внешность не всегда соответствует содержанию человека, Ахмед был ярким подтверждением этого утверждения, года на четыре старше меня он успел неплохо повоевать в Афганистане, причём даже я профессиональный военный поражался глубине его знаний в практических вопросах боевой деятельности. Конечно, я не знал всех деталей его бурной биографии, но в целом по редким разговорам мнение об этом человеке у меня сложилось, и оно было положительным. Собственно говоря, его можно было разделить на несколько отрезков, война, возвращение в родные предгорья, служба в милиции.
     После прихода к власти в республике сепаратистов он ещё некоторое время держался, служил, носил форму, после чего очевидно был поставлен перед тяжёлым выбором, как жить дальше и я не сужу его, ведь выбора у него никакого не было, а было лишь безумие мясорубки, в которую нас всех тогда затянуло. И вне зависимости от того с какой стороны баррикады мы были кошмар у нас был общий один на всех. По окончании массированных боевых действий ему удалось легализоваться, несколько лет промышлял, чем придётся,  вплоть до торговли в пивном ларьке жизнь, казалось бы, потекла в мирном русле, но в самый неожиданный момент к нему пришли люди Седова.
    И вот мы вместе в одной машине едем по улицам чужого нам города. Я, конечно же, не стал спрашивать его о том, как он выбирался, у нас это считается признаком плохого тона, а если проще, то любопытство не только не приветствуется, но попросту смертельно опасно. Так несколько общих фраз и мы уже подъехали к воротам неприметного здания с шиферным забором на окраине города. Ахмед проводил меня в дом, на тесной кухне, привалившись к облезлому холодильнику, литым плечом сидел Седой.
- Здравствуй Руслан, как дела, как добрался?               
- Без происшествий, хвоста вроде не прицепил, всю дорогу проверялся.
- Как обстановка на объекте?
     Объектом мы называли место проведения наших мероприятий.
- Хаос, как обычно, менты суетятся, контора шныряет по всем углам, но вроде соскочил по чистому.
- Да вроде по чистому пора премию просить: ответил Седой и, открыв холодильник, достал запотевшую бутылку пива.
- Будешь? - протягивая её мне, спросил он.                - Ты же знаешь Седой, мне Коран запрещает: пошутил я.                - Знаю: ухмыльнулся Седой.                - Работа не окончена пока мы не разошлись по норам, а разойдемся, напьюсь. Ты уж не сомневайся.
-Не сомневаюсь, только деньги в руки берёте и в отрыв на неделю.
-Если б я в отрыв уходил давно бы гробанулся, без вариантов. А так пока мозги трезвые держусь на плаву.
 - Агрессивный ты, какой то-сегодня, уже и не пошути. Короче хватит лирики, перейдём к делу, пошли за мной.
     Вслед за Седым я прошел в зал, там нас  дожидались все наши. У дверей, уже без очков и кепки, с отсутствующим видом сидел Ахмед, на подоконнике выходящего во двор окна примостился Стас худой, маленький, какой – то весь неустроенный, он больше смахивал на шестнадцати летнего тинэйджера, чем на матёрого террориста с засохшей под ногтями кровью.
     Красная бейсболка, толстовка с непонятным рисунком на спине, потёртые джинсы, дешёвые кеды и всё на вырост. При этом внешность серая без примет, сними с него яркую шкуру проскользнёт в любой толпе незамеченным. Его часть работы это наблюдение, слежка за объектами, иногда курьерские функции и лишь в самых крайних случаях непосредственно исполнение.
      Ну и, конечно, звезда нашего жутковатого подиума, Кристина, вальяжно нога за ногу она возлежала на стоящем в самом углу кресле. Блондинка с короткой под мальчика стрижкой в светло кремовом деловом костюме, дорогой парфюм, со вкусом подобранная косметика, бизнеследи с глянцевой обложки. Строгая грация пантеры, но, сколько сюрпризов ждёт человека клюнувшего на её приманки, задумчиво выпуская в потолок, колечки сигаретного дыма она разглядывала нас сквозь приопушенные веки. Кристи была нашим фронтменом. Совладелица небольшой косметической фирмы, она могла вполне легально путешествовать по просторам нашей бескрайней родины.
     Бизнес хорошее прикрытие в нашей весёлой работе. Дерзкая и наблюдательная именно про таких говорят конченная стерва, но всем известно, что кроме рычания кошки могут мурлыкать, пряча когти в мягких подушках пальцев.
     Кристи была нашим связным, попутно исполняя легальные функции по обеспечению группы текущей информацией, вот и теперь она уселась так чтоб всех нас видеть. Обычно на сходках такие места всегда занимал Седой, но иногда она, словно дразня шефа, садилась на выбранное им место. Я думаю,  его это бесило, но вида Седой никогда не подавал.
     Как попало сие трепетное создание в компанию таких мрачных личностей. А очень просто, птичку сгубила авантюрность характера, по крупному кинув своих компаньонов, она не успела вовремя соскочить, её взяли в оборот и вот тогда-то она, и попала в зону интересов нашего работодателя.
     Седому дали команду её обработать и при получении согласия на сотрудничество в дело вступили мы с Ахмедом. Спалив пару машин и ангар с бытовой электроникой, мы окончательно отбили желание прибандиченных комерсов кошмарить " несчастную жертву ", вот так наш суровый мужской коллектив пополнился представителем слабого пола.
     Седой сразу же предупредил милое создание о недопустимости в дальнейшем подобных фортелей сильно вредящих нашей щекотливой работе.
     Ну и  наконец, Стасик, парень ничего, но явно со вторым, а может и третьим дном. Его родители погибли в сгоревшем торговом центре, и семнадцатилетним пацаном он попал в поле зрения нашей гуманнейшей в мире службы опеки. Результатом их неусыпной заботы стала потеря оставшейся от родителей квартиры. И маячащий впереди условный срок за якобы обворованную хату, опекавшей его тётки из соц. службы. И пропасть бы ему на помойке, если б не мы с Ахмедом.
     Получив разрешение на вербовку, я отвёл пацана к Седому, а через некоторое время после проверки новичка Ахмед наведался к пышногрудой блюстительнице интересов сирот. Документы на квартиру он принёс вместе с её бриллиантовыми серьгами, вдетыми в отрезанные мочки ушей, дама, побоявшись видимо напрочь лишиться такой нужной части тела, шум решила не поднимать. Вот так у нас появился Стас. Ему было на всё плевать, и он не ждал ничего хорошего от жизни. В его возрасте люди ещё лишены страха смерти и не видят грани добра и зла, не чувствуя чужой боли, часто не ведают жалости.
     Седой подводил итоги проведённой операции, с его слов мы поняли, что в целом всё прошло успешно руководство ждало реакции нашего фигуранта и в зависимости от неё будут сделаны выводы и приняты решения, но нас это уже не касалось. Завершать работу будут другие.
     - Так что мальчики и девочки пока что по домам: подытожил шеф.
-Капуста ждёт вас в ваших уютных гнёздышках, но особо не расслабляйтесь ситуация сложная и всё нестабильно в этом мире.
     Что мне нравится в Седом, это его человеческое отношение к нам сирым, может оно и неискреннее, да и кто же будет питать нежные чувства к таким опасным подонкам как мы, но факт остаётся фактом группу он сколотил на доверии. Удивительно встретить подобное у нас, а не у нашего противника, ведь в связи с системным подходом к реформе силовых структур работающие в них люди относятся друг к другу всё с большим недоверием и засоренность мышления среди них только приветствуется. Командование давно заменило думающих людей, на послушных и безынициативных, что ж тем хуже для них, тем лучше для нас. Чем менее профессионален набранный по знакомству и за деньги враг, тем выше наши шансы, борясь с нами с девяти до шести, эти деятели либо хватают воздух, либо случайных людей из которых затем побоями добывают порой просто фантастические признания. Чего только стоит версия о трёх ингушских мальчиках под руководством полубезумного, живущего в горах диабетика, взорвавших столичный аэропорт.

               
     Дорога домой порой мы пускаемся в далёкий и опасный путь лишь за тем, чтоб понять какое же это счастье возвращение. Все мы жили в разных городах, скрывались под разными масками, собираясь лишь в момент подготовки к очередной операции. Вот и теперь мы должны разъехаться в разные стороны существуя сами по себе пока не пробьёт наш час, и рука невидимого кукловода не переставит фигуры на шахматной доске называемой современная реальность.
     Сойдя с поезда, я доехал на такси до первого контрольного пункта наблюдения, это был супермаркет в трёх кварталах от дома. Бродя по торговому залу, я старался выявить слежку в этот раз, её не было.
     Слегка успокоившись и поймав на улице такси, я доехал до следующего контроля, находившегося на другом конце своего района. Это был небольшой бар, с чёрным ходом, выходившим в проходной двор. Посидев минут тридцать с чашкой кофе, за которое я заранее расплатился, вышел в туалет, из которого проскочил к чёрному ходу.
     Выйдя на улицу, из кустов соседнего сквера стал наблюдать за баром. С этой точки видны были оба выхода, суеты не было и, посидев на лавке, ещё минут десять, я не спеша направился домой. В большом городе много подобных мест, и у меня была возможность менять их каждый раз перед новой операцией.
     Моя уютная развалюшка была на месте. Проверив секреты на калитке и входной двери,  я наконец таки окунулся в ласковое тепло родного дома. Краткий осмотр - вроде всё в порядке. Тупая, тяжёлая усталость неподъемным грузом навалилась, приковав моё усталое тело к старенькому дивану.
     Проснулся я поздно  ночью, полежал минут пять, не шевелясь, приходя в себя после тяжёлого, глухого сна, затем медленно встал и, не включая света, прошёл на кухню. На ощупь зажёг газовую горелку под чайником, и, прикурив сигарету, открыл дверь во двор. Холодный, резкий мартовский воздух наполнил свежим  дыханьем весны мои комнаты. Огонёк сигареты как факел висел в чёрном бархате утра. Конец ночи, конец тяжести кошмарных снов. Плеснув в чашку с кофе коньяк, я уселся в плетеное кресло на пороге.
     Я снова жив, я опять перехитрил собственную смерть! Чувство уверенности и покой заполнили все клетки моего организма. Допив кофе и выкурив ещё одну сигарету, я вернулся в дом и, закрыв дверь, утонул в тепле своей постели. Лучи рассвета, пение птиц пробуждение вечного бродяги, тело моё вновь переполняла сила, я снова готов идти вперёд и в этот миг мне казалось, что путь мой вновь прям, а помыслы чисты и всё лучшее ещё впереди.
     Прелесть жизни простого человека сможет понять лишь тот, кто побывал в моей шкуре, ведя двойную жизнь, постоянно скрываясь, меняя маски и образы видя в каждом человеке скрытую угрозу ожидая выстрела или удара ножом из каждой тёмной подворотни, дороги которые мы выбираем или дороги которые выбирают нас.
     Потянулась череда относительно спокойных дней. Отсидевшись дома, я стал выбираться в город. В один из таких выходов связной работодателя передал мне мой гонорар, пакет с туго обвязанными пачками приятно оттягивал мой карман. Не знаю можно ли оценить деньгами тот риск, на который мы идём, но я твёрдо уверен в том, что подобные нам люди руководствуются не одним лишь финансовым интересом. Главное здесь любовь к риску, авантюрный характер, отсутствие сдерживающих моральных запретов, обида, страх, ненависть. А деньги слишком малая плата за ужас, в котором существуют одинокие сеятели смерти.
      Моё первое дело, проверка в полевых условиях. Седой только начал создавать нашу группу. На тот момент, в неё входили Ахмед и я.  Собрались мы на заброшенной стройки.
- Ваше первое дело проверка, а то ведь на словах все герои - начал Седой.
- Ваш час истины пришел, посмотрим, кто на что годен, дело обстоит следующим образом, одна сука в туземной милиции зажралась до такой степени, что поляны совсем не сечёт. Сказав это, Седой протянул нам конверты с заданьем и досье объекта
- Ознакомьтесь и сожгите при мне, на всё вам десять минут - добавил он, глядя на часы. 
-Время пошло. Вскрыв свой конверт, я увидел фотографии, на которых был запечатлён типичный бандит в форме полковника милиции. На некоторых снимках он был один, на некоторых в компании не менее колоритных персонажей. Но после того как я увидел два последних в необходимости ликвидации я перестал сомневаться. Эта тварь, переодетая в камуфляж, резала уши нашим солдатам.
     Снимки были сделаны с разных точек, бойки часто наслаждаются проявлениями показной жестокости. Но в этот раз мне придется иметь дело не просто с лесным братом, а с легализованным врагом на стороне которого, защищая, его интересы стоит вся государственная машина с её карательными органами. Я полагаю, в конверте Ахмеда лежали фото с другим сюжетом, потому что лицо его вспыхнуло гневом, а в глазах загорелся звериный огонь и я не думаю, что его можно было пронять убийством военных. Скорей всего что то личное. Наше время закончилось и забрав у нас конверты Седой их тут же сжёг .               
-Всё ясно? теперь к делу.
- В район вас вывезут. Ты Ахмед, сильно не отсвечивай, республика маленькая, а знакомых много, на тебе огневое поражение объекта. Трубы получишь на месте - Руслан - установка фугаса и подрыв у них на машине может быть "ПЕЛЕНА", посему ставить будешь с проводами, а рвать машинкой
-Я на прикрытие и контроле, усекли хлопцы?
- Если да, то по коням.
     На объект нас вывезли ночью, здесь я понял, что подготовка велась серьёзно, место было выбрано идеально между двумя изгибами дороги, перед первым поворотом машина притормозит, а пройдя, его водила врядли  станет прибавлять обороты, потому что следующий под углом 90градусов всего метров в семидесяти впереди. Вот на этом то-участке с ними и надо разобраться.
     Порядок действий Седой поручил определить мне, а я в свою очередь предложил следующее. Первым взрывом сбросить бронированный УАЗ с трассы, в случае если находящиеся в нём люди сразу выберутся, произвести второй взрыв. Параллельно со мной после первого взрыва, Ахмед выстрелит из гранатомёта по машине, затем оставшихся в живых, мы добьём из стрелкового оружия. В случае если у них будет машина прикрытия, то Ахмед прикрывая меня после первого подрыва откроет огонь по ней, а после того как я взорву второй заряд мы вместе начнём отходить. Первую мину я установил непосредственно на машину нашего фигуранта, а вторую  направил вдоль дороги на машину прикрытия.
     Техническая сложность заключалась в том, что основная энергия первой мины направлена строго вперёд и весь осколочный элемент летит узким фронтом поражения, то есть надо успеть попасть в быстро перемещающийся объект сравнительно небольшого размера. Но были и плюсы, мощность концентрированного удара в случае попадания должна гарантированно поразить цель и даже если броня выдержит осколки, то сила взрывной волны сделает своё дело.
    Устройство второй мины позволяет разбрасывать осколки по фронту и при правильном наведении позволит гарантированно  поразить выскочивших из машины прикрытия ментов.
     Первую мину я повесил на дерево и навёл на повреждённый столб с противоположной стороны дороги сработать она должна в тот момент, когда с ним поравняется машина, вторую установил в прилегающем кустарнике и навёл вдоль дороги под углом. Наше укрытие находилось на возвышенности метрах в восьмидесяти от дороги, то есть огонь, мы будем вести почти в упор.
     За холмом шла неглубокая заросшая кустарником балка, по ней мы планировали отойти с места боя. Близость огневого контакта обусловила и выбор инженерных боеприпасов, мины этой серии  выбрасывают осколки лишь в одну сторону, а при удалении на пятьдесят метров в тыл взрывная волна не сможет нам повредить, главное не высовываться в момент самого взрыва.  Самое сложное при такой установке это маскировка линий управления, но в данном случае я использовал тонкий, медный провод их телефонных шкафов, да и мины были установлены в стороне от дороги, что сильно затрудняло их визуальное обнаружение.
     Дорога эта использовалась для перевозки ворованной из трубы нефти через границу республики, и наш дорогой фигурант контролировал этот бизнес. Информация о передвижениях объекта оказалась точной за утро мы пропустили десятка два наливщиков, а сам объект появился часам к восьми. Надо думать, информатор был из его ближайшего окружения, всё подтверждалось. Его машина ехала первой, до засады оставалось метров сто, я накрутил ручку подрывной машинки, зарядив конденсатор.  И в тот момент, когда бампер УАЗа поравнялся со столбом, нажал кнопку пуска тока, мина сработала ровно по центру машины, и адской силы удар сбросил её с дороги.
     Водитель второй машины даже не сумел среагировать. Встав во весь рост, Ахмед всадил кумулятивную гранату в первый автомобиль и присел, чтоб взять новую. В ту же секунду я привёл в действие вторую мину, шквал огня и цилиндрических осколков смёл с дороги выскочивших из второго автомобиля охранников, а Ахмед следом попал в неё второй гранатой. На дороге стояли два пылающих факела, в ответ никто не стрелял, Седой по станции скомандовал отход. Я думаю, что нас хорошо прикрывали, только полный идиот, мог просто так отправить новичков, непроверенных настоящей работой на такое сложное задание.
     Пробежав метров пятьсот по балке мы увидели серую Ниву, в которой нас ждал Седой, по - моему, он был доволен проделанной работой.
После пересечения границы мы выбирались из опасного региона в трёх разных направлениях,  встретившись лишь через неделю. Что мне нравилось в Седом, он не скупился на похвалы если мы их заслужили, а в  случае проколов был твёрд и категоричен в оценках любого члена группы . Шумиха в СМИ продолжалась дня три , обвинения в убийстве ментов сыпались на несчастные головы лесных братьев.  Журналюги брызжа слюной, наперебой трубили о славном боевом пути покойного, о его самоотверженной борьбе с терроризмом, перечисляя его славные деяния на ниве охраны общественного порядка.
     В те времена, ещё не познав всей глубины государственной лжи, я приходил в ужас от лицемерия властей предержащих и их продажных щелкоперов и только теперь с полной уверенностью могу сказать - всё сгнило. И горе тем идеалистам, которые не успели это вовремя понять, ибо система не ведает жалости, а жернова её сомнут любого. Парадокс вместо того чтоб бороться с врагом в открытую, служба мочит втихую, украдкой объявляя казнённого героем. Хотя народ не настолько слеп, чтоб путать чёрное с белым. И эта ситуация порождает неверие к тем, кто и так замаран ложью и кровью. На конспиративной квартире мы с Ахмедом получили свой первый гонорар. В этот раз Седой был предельно сосредоточен.
- В целом всё прошло корректно: начал он. - Но есть над, чем работать в дальнейшем. - У нас не было времени на проработку действий и начальный этап операции проводили без нас: заметил я.- Всё это понятно, Руслан, в целом вопросов к вам нет, считайте, что проверка пройдена. Фигурант с почестями похоронен, хвосты мы сбросили, но для серьёзного дела надо готовиться и серьёзно работать.  - Мы не против, была бы возможность: вставил Ахмед.  - Вот и прекрасно будем выводить вас время от времени, у нас по мелочи работы хватает, а пока ляжете на дно, канал связи оставляю экстренный. Если всё ясно расходимся: добавил Седой вставая.               

     Работы действительно был непочатый край, тренировались мы на наркодиллерах. В каждом городе свободно работали стационарные точки по продаже дряни, крышуемая мусорами, мразь уже ничего не боялась. В процессе подготовки к первой подобной акции мы были поражены тому, что ларёк с дурью круглосуточно находился под охраной мобильного поста ДПС. Два толстомясых, вальяжных ублюдка лишь время от времени вылизали из канарейки, чтоб кого - нибудь прихватить. Думаю, они это делали для статистики и пополнения наличности . Ларёк и сидящего в нём торговца, никто не трогал, а расслабуха в их деле наказуема. Слежку за объектом мы вели в течение двух недель. Ларёк работал с девяти до шести, официальным прикрытием была продажа цветов для расположенного рядом кладбища.
     В ходе слежки мы установили, что менты в одно и тоже время отъезжают на обед и около часа точка остаётся без охраны. Сидящий в ней придурок любил пиво, и по этой причине часто отлучался в стоящий метрах в ста туалет. Прихватить его на обратном пути не составляло труда.
     Дня за два я стал регулярно посещать кладбище в старой одежде с обмотанной целлофановым пакетом тяпкой. На глазах у всех шел между рядами могил, углубляясь в заросшие деревьями кварталы, и найдя удобную для наблюдения точку, занимал свой пост. Ахмед наблюдал из машины, стоящей с противоположной стороны дороги.
     Отработали мы следующим образом: минут за пять, до отъезда ментов, я с усталым видом сел на стоящую возле ларька лавку, а Ахмед оставивший машину с противоположной стороны кладбища, спрятался за стоящим поблизости памятником. Осталось дождаться, когда любитель пива выскочит по своим делам. Минут через пятнадцать, это случилось. Как только за ним закрылась дверь кабинки, Ахмед переместился за ларёк,  вокруг никого не было.
     Закончив свои дела, барыга подошел к ларьку, и уже хотел открыть дверь, в этот момент, сделав к нему шаг, я попросил у него прикурить, для достоверности помахивая перед лицом незажженной сигаретой. Торговец повернулся ко мне, машинально поворачивая ключ в замке. В этот момент, вышедший из-за ларька Ахмед, приставил к его спине ствол пистолета.
     Я распахнул дверь, а мой товарищ втолкнул его внутрь. Зайдя следом, я закрыл её за собой. Барыга приходил в себя,  Ахмет стоял у него за спиной, поэтому он обращался ко мне. - Вам конец придурки, найдём и завалим.
- Ну, это врядли: ответил я. - Доставай бабки и разойдёмся.
- Хрен вам козлы вонючие, живьём закопаю.
 - Ну,  раз так пора прощаться.
      Ахмед вонзил длинное шило ему в печень. Удар был нанесён сзади и с боку, секунду постояв, барыга, молча, осел.
     Я был знаком с таким способом убийства, духи на рынках убивали, таким образом, зазевавшихся солдат, нанося этот удар в незащищенную пластинами бронежилета печень, прижавшись к человеку в рыночной толпе.
     Бегло осмотрев ларёк и забрав всю наличность, мы выскользнули на улицу. Уходя, я запер дверь, а ключ сбросил по дороге в открытый канализационный люк. Уже выскочив на трассу, Ахмед первым прервал молчание.
 - Эта тварь ещё и крякала, чмо позорное, и туда же, держал бы язык за зубами остался жить.
- Чёрт с ним Ахмед, собаке собачью смерть, мне его не жаль.
- Да твари силу набрали, как думаешь Русик, что нибудь изменится или нет.
- Думаю, нет, по крайней мере, в ближайшем будущем.
     Мы замолчали. Опустошенность внутри и отчаянье, залившее пространства вокруг нас, внутри нас, и лишь дорожные знаки вдоль лесополос пустого шоссе с непонятным финалом в конечном пункте нашего пути. Иллюзорность нашего мира, тонкие грани отделяющие бытиё от небытия, смерть или спасение и дорога. Дорога, как символ вечного движения к мечте и невозможности её обретения.
-Как думаешь. Русик долго мы так протянем? 
- Не знаю, в одном уверен, выхода у нас уже нет. Ведут плотно, шаг вправо, шаг влево - расстрел или что похуже.
- Может, махнём ко мне в горы, у родни отсидимся? - Не отсидимся, не надейся, вся твоя родня у них давно на карандаше, да и баранов пасти не по мне. – Ну, кроме баранов можно в бойки податься.
- Тебе может и можно, а меня они сразу в расход пустят.
 -Не пустят, им такие нужны.
- Знаешь, Ахмед, шило на мыло менять, только время терять, а тут хоть дома.
     Темнело, вдали загорались огни большого города. Там наши пути расходились, до места очередной акции мы будем добираться порознь. Подобные мероприятия мы проводили ещё дважды, надо полагать сеть принадлежала одному и тому же хозяину, и он где то перешел дорогу нашему шефу.
     В последний раз перед уходом, я оставил охране сюрприз, установив в ящик под пакеты с наркотой, небольшой заряд с замыкателем разгрузочного действия. В итоге, два контуженных взрывной волной мента, надолго отправились поправлять здоровье в госпиталь МВД.
     Скорей всего кроме нас в акции участвовала как минимум ещё одна группа потому, что в прессе проскакивали короткие репортажи о происшествиях такого рода в других городах. Могу с уверенностью сказать, что серия налётов подняла много грязи со дна.
     О проблеме борьбы с наркомафией заговорили даже в Госдуме. Какой - то мужчина с сытым лицом, громко ратовал за ужесточение уголовной ответственности, вплоть до высшей меры, а неряшливые тётки из правозащитных организаций выступили с требованием о легализации лёгких наркотиков по европейскому образцу. Слушая всё это, я с улыбкой вспоминал Ахмеда, регулярно покуривавшего травку.
     Кому то дали по шапке, кто - то сумел пропиарится на волне общей шумихи. В  итоге все пришли к выводу о недопустимости бандитских методов решения проблемы, призывая к системному подходу решения этой задач.
     Смешно, честное слово, я бы назвал эту акцию: " Пчёлы против мёда ", трудно даже представить какие невероятные состояния сколачивались на добивании вымирающей нации, которая уже никому не была нужна. Все доходы делились, пилились и успешно вливались в западную экономику, успешно или не очень, работая на её развитие.  А мы, а что мы вне закона, вне морали, вне общества, ручные хищники на службе продажной элиты, да я не питал иллюзий по поводу наших нанимателей. Мой идеализм был убит на войне давным-давно, там он и остался.               
               
      Как попал в террор я?! История долгая, в двух словах, пожалуй, и не объяснить. В начале, находясь с другой стороны баррикад, самоотверженно и искренне  стремился истребить окружающее нас зло. В один прекрасный миг мои командиры получили высочайшее соизволение на занятие бизнесом, ну какой тут бизнес. Для бизнеса нужна как минимум коммерческая жилка, а наши доблестные полководцы могли зарабатывать деньги лишь сдачей в аренду собственных солдат.
     В течение нескольких лет я наблюдал позорную картину. К девяти утра, как раз к окончанию развода, стоянка у КПП части заполнялась машинами, и после построения наших солдат разбирали на работы. Всё это напоминало восточный рынок рабов, официальным оправданием этому служили нужды на ремонт казарм,  закупка запчастей на боевую технику и прочее всего и не упомнишь. А поборы с контрактников! Это просто песня! Брали за всё: за увольнения, за приём на службу, за звания, за закрытие боевых!
     Пирамида работала сверху донизу. Казарменные хулиганы просто откупались от тюремных сроков, разлагая остатки дисциплины, рыба гниет с головы, а голова уже давно интересовалась состоянием остальных органов, лишь с точки зрения возможности на них заработать. Какой порядок может навести в своей части командир купивший  должность на определённый срок, по окончании которого она будет перепродана следующему кандидату. К чему он станет стремиться в первую очередь, а к тому, что б отбить бабки и заработать самому.
     Коррупция порождает коррупцию, и окружение этих людей подобно им. Торговали всем: продуктами, имуществом. В тот период, кроме личного обогащения этих людей ничего не интересовало, и аппетит приходил в процессе еды.
     В то время, нас просто сводили с ума бестолковой бумажной работой, бесконечными построениями, проверками внешнего вида, строевой подготовкой. У меня складывалось впечатление, что нас просто хотят измотать морально и физически, превращая в роботов. В место реальной работы, мы без конца тянули пустышки, лишь изображая бурную деятельность, не приводящую к конкретным результатам. Это отбивало всякое желание работать, и на корню душило разумную инициативу.
     Командование жировало, сживая немногочисленных порядочных офицеров, ещё остававшихся в строю. Зато подхалимство, карьеризм и взяточничество расцветали пышным цветом. Лизоблюды всех мастей правили бал, ничего не стесняясь и ни кого уже не боясь! Их время настало, пир во время чумы, ликующая серость прочно встала у горнила власти на всех уровнях общества.
     Проблема всякого идеалиста в том, что разуверившись в своих идеалах, он часто принимает диаметрально противоположную позицию.  Каюсь, я не выдержал, и, упёршись головой в стену, пошел по пути свойственному русским людям. Я начал безбожно пить, чем чрезвычайно порадовал своих ставших к тому времени многочисленными врагов. И вот в этот период моей жизни появился куратор, а попросту человек из спец. служб. Обрабатывали меня не долго, к тому моменту я уже был морально готов не просто плюнуть на службу, но и расправиться с некоторыми начальниками лично.
     Я думаю, до момента вербовки за мной долго наблюдали и точно выбрали момент моего созревания.  В дальнейшем я уверился, что меня к этому искусственно подводили, ведь, куратор появился в тот момент, когда травля достигла апогея. За несколько лет до этого, ко мне уже обращался представитель конторы с подобным предложением, но я отказался с ним сотрудничать.
     Могу добавить, что они предложили мне следующий вариант, на первом этапе я должен был себя окончательно дискредитировать в глазах командования и товарищей, что я с успехом проделал. Выполняя лишь боевую работу, мне было предложено пренебрегать остальными обязанностями службы. Кто ж станет терпеть подобное, но терпели меня долго, почему спросите вы, а потому, что к тому времени я остался одним из немногих профессионалов, способным выполнять серьёзную работу, да ещё и ничего не требовать  взамен. В конце концов, мои дикие пьянки и дебоши довели командиров до исступления и окончательно исчерпав все способы воздействия, меня выгнали со службы.
     Считая, что я окончательно спился и деградировал, на мне поставили крест. Не удивлюсь, если узнаю, что моё бывшее начальство искренне думает, что я давно сдох под забором, да и чёрт с ними, ведь своего я добился.
     После увольнения, куратор помог мне оформить инвалидность по военной травме. Неплохая пенсия была официальным предлогом, позволяющим нигде постоянно не работать, и в известной степени развязывала руки. Дороги назад не было, и я понимал это, сжигая за собой мосты в прошлую жизнь. В тот момент, я был уверен в своей правоте, считая преступниками людей, приказы которых вынужден был  до этого выполнять. Около года я просто бездельничал, восстанавливая силы перед новым для себя делом. Только после этого карантина меня внедрили в окружение нынешнего работодателя.
     Вербовкой занимался Седой, сам шеф напрямую не вмешивался в оперативную работу и меня подвели к нему лишь на конечном этапе, когда все принципиальные вопросы уже решили, а проверка была окончена. Работодатель не стал валять Ваньку, а сразу в лоб предложил работать за деньги.
     Не задавая лишних вопросов, я сразу согласился, это скорее была простая формальность, ведь если бы они не были уверены в моём ответе, встреча с шефом никогда бы не состоялась. Вот так. Сначала я был завербован конторой, а затем успешно внедрён в близкие к правительственным кругам криминальные структуры.
     В перерывах между работой и подготовкой к ней, я болтался по спортзалам, упражнялся в стрельбе. А в качестве дополнительного заработка время от времени промышлял частным извозом. Странные дни, чувство опасности, делающее жизнь ярче, а ощущения острей! По- другому жить я уже не мог, мы мчались наперегонки с собственной смертью в пугающей реальности современной действительности. Пепел надежд романтической юности иногда бередил мою душу.
    Оставаясь наедине с собой, я не раз задавался вопросом, а могло ли быть по иному, наверно могло. Но не судьба, запутавшись, мы блуждали в кошмарном лабиринте, из которого, увы, не было выхода. Может быть, он и был, но я его не видел, как не видели его люди окружавшие меня. Конец был один, и мы к нему приближались и лишь оттягивая трагическую развязку, шагали в никуда по дороге мёртвых.   
               
     Вызов Седого прервал спокойствие моего существования. На сборы мне отвели целых восемь часов. За это время я собрался, и на маршрутном такси выехал в приморский городок, где была назначена встреча.
     Прекрасные морские пейзажи навевали мысли об отдыхе, романтических встречах, курортном флирте и вечерних прогулках по ночной набережной. Но суровая реальность не позволяла мне долго находится во власти своих грёз.  Собрались мы на съемной квартире, за окном до далёкого горизонта расстилались ультрамариновые дали, солёный бриз приятными, тёплыми прикосновениями ласкал наши утомлённые июньским зноем тела. Всё вокруг казалось прекрасным и о том, что существует помимо этого летнего, дня думать не хотелось.
    Седой с зажатой в углу рта сигаретой, восседал на кресле посреди комнаты, Кристина в расслабленной позе расположилась на диване, во втором стоящем у противоположной стены кресле примостился Стас. О чём - то рассеянно думая он крутил на пальце ключи. Не хватало только Ахмеда, а это значило, что он или скоро подъедет, или уже включился в работу.
- Вот и все в сборе, Ахмеда сегодня не будет, он уже в курсе заданья и пока нам не нужен.
- Надеюсь, вы готовы к курортным приключениям, Кристина тебе с Русланом придется выступить в новом амплуа.
-Люблю разнообразие в жизни: ответила ему Кристи.
- Это хорошо, что любишь, я думаю Руслан тебя не разочарует. Что скажешь, Русик, готов поработать героем любовником?: спросил Седой.
-Как партия прикажет: улыбаясь, ответил я.
- Шутишь, это хорошо, если есть кураж, дело пойдёт быстрей, а без него нам ведь никак, правда Стас?
 – Правда, шеф, подыхать так с музыкой: криво улыбаясь, ответил Стасик.
 – Ну, зачем же так мрачно? Мыслить надо позитивно, а действовать креативно, или как там теперь принято говорить, а то ведь, отстал я от жизни, для вас молодёжи совок тупой, непродвинутый.
- Не так уж мы молоды: ответил я.
- Ты что и меня в старухи записал: вмешалась в разговор Кристина.
- Ну что ты, моя дорогая, вы как всегда юны и прекрасны.
- Молодец, Руслан, на ходу в роль в ходишь: со смехом похвалил меня Седой.
-Вживайся в образ.
- Да, милый, привыкай, я дама капризная, комплименты люблю, цветы и внимание.
- Запомни, Руслан, лучшие друзья девушек бриллианты: подсказал Стас.
- Бриллианты классно, мечта бедной, скромной девушки, это бриллиантовое колье.
- Мотай на ус, Ромео, пригодится: вставил Седой.
- Работёнка предстоит творческая, скучно не будет, сейчас раздам вам конвертики, сами убедитесь.
     Встав с кресла Седой, открыл дверцу шкафа и извлёк на свет божий три конверта. В моём лежали фотографии и краткое досье. На фото в разных ракурсах был изображен моложавый подтянутый генерал, явно из новой волны коммерческих служак.
    Фотографий было много, вот фигурант катается на лыжах, вот на заседании министерства, вот жмёт руки председателя правительства, на остальных генерал был запечатлён в компании вальяжного вида кавказцев. Лицо одного из них ему было знакомо, он видел его на ориентировках в разведотделе, в течение двух лет охотился за ним и вдруг такое.
    Дальше шли фотографии семьи и ближайшего окружения: жена, знойная, молодящаяся бабёнка лет сорокадвух, двое детей мальчик и девочка, личный шофёр, он же телохранитель и ещё какая то-обслуга.
    Просмотрев фото, я начал изучать досье, ничего особенного на первый взгляд, стандартная, я бы даже сказал типовая карьера, училище, служба, академия, академия генштаба, штаб центрального военного округа.  Удивляло, что всё как то быстро и слишком гладко так не бывает. Когда всё так чисто на бумаге, жди какого - то подвоха, случайно или намерено скрытого от глаз посторонних.
- Ну что ознакомились, если да, то начнём и начнём мы с тебя, Руслан. Сразу оговорюсь, чтоб тебя не коробило, эта крыса торгует оружием, вижу, узнал, они знакомы лет десять, и наверняка вместе смеялись над идиотами мёрзнущими в горах.
-Сколько лет вы его искали?
- Лично я два, Седой, ты прямо фокусник.
- Вот нашел.
- Сбылась мечта идиота.
 - Не скрою,  Русик, приятно иногда почувствовать себя в роли Гудини, но вернёмся к нашим баранам. Гниду, эту надо исполнить без вариантов, с семьёй и шестёрками, как получится. В столице к нему подойти сложно, но есть слабое место, недавно он инкогнито на подставное лицо приобрёл дачу на побережье. Район так себе, ещё отстраивается, но ему реклама не нужна, эти парни светится, не любят, почему не объясняю, все взрослые. План следующий, Руслан и Кристи под видом супругов снимают дачу поблизости, знакомятся с ними, импровизируйте, как хотите, но в доверие к ним вы должны втереться, дистанция как можно короче. Ахмед будет вас прикрывать и примет участие в подготовке и исполнении. Стас наблюдение за объектом, выявление связей в городе, от и до, где бывает, с кем встречается , что ест, с кем спит, все связи. Но смотри, осторожно, объект не глуп. Более подробно проинструктирую непосредственно в ходе операции. Я закончил.
- Вопросы? 
- Насколько коротко с ним можно контактировать: уточнила Кристина.
- Тут главное, чтоб жена не узнала, а то может нам всю игру поломать.
- Не понимаю к чему огород городить, светится, по моему легче слить в тихую. Чем проще, тем надёжней и безопасней: спросил я.
– Конечно, ты прав, но есть нюансы,  акция должна быть громкой, а мерзавец осторожен и самое главное, знакомый Руслана, он тоже должен быть там и ликвидировать надо их обоих. Смотри, Руслан, время у нас много, прикинем на месте, как лучше это сделать. И все контакты, все связи, вся информация по фигурантам должна быть зафиксирована.
- Как выяснилось, времени у нас было больше, чем мы думали.
      Генерал не приехал летом на курорт, и операцию по его устранению, пришлось перенести на осень. Супруги Сидоровы прибыли на курорт ближе к концу бархатного сезона, собственно говоря, Сидоровыми, мы были по документам прикрытия. Документы были легальными, изменив лишь фамилию, нам оставили наши настоящие имена.
     Я заранее  снял небольшой коттедж на окраине посёлка, думаю, не стоит говорить, что он находился в непосредственной близости от дачи генерала Коржикова, а если быть до конца точным, то через дорогу.
       Сам военноначальник с семьёй ещё не прибыли к месту проведения основного отпуска, по данным Седого это торжественное событие должно было случится недели через две. Так что пока мы не были задействованы на полную катушку, и, пользуясь временным затишьем, изображали влюблённую пару.
     Действительно, когда ещё можно вот так вот на полном обеспечении отдохнуть на морском побережье, да ещё и с красивой девушкой.
     Но как коротки подобные мгновения, как мимолётны секунды праздника и как дорого порой приходится за них платить.
     Первые пять - шесть дней для поддержания легенды мы посещали местные достопримечательности, купались, ходили в горы, катались вдоль побережья на прогулочном теплоходе, в общем, резвились всласть. Кристина могла быть обворожительной, но работа есть работа, осмотр окрестностей, подбор вариантов подхода.
       Посёлок был относительно новым, и строительство коттеджей не было закончено, поэтому по округе слонялись гастарбайторы, одним из которых был Ахмед. В грязной робе, небритый он не привлекал к себе внимания и ничем не выделялся среди своих коллег. На данном этапе я связывался с ним раз в неделю, в заранее оговоренных местах, где в обычном режиме мы не появлялись.
       Кристина вела жизнь светской дамы, каталась по окрестностям, посещала бутики и выводила меня в рестораны, и лишь по вечерам мы оставались наедине. С детства я любил читать, а от хозяев нам достался шкаф с книгами, в свободные минуты, развалившись на диване в холле нашего коттеджа, я предавался своему любимому занятию. Но вскоре стал замечать, что это раздражает Кристи, её косые взгляды были весьма красноречивы, отдавая должное её красоте и несомненному уму, я видел пропасть разделявшую нас.
     Она удачливая, деловая, циничная девушка, и я, потрепанный жизнью, уставший бродяга. Она ещё очень многого способна добиться. Я уже ничего не жду, живя одним днём, принимаю скоротечность происходящего, как неизбежную данность. К чему мне это, игра бессмысленна,  а финал пугающе близок и иллюзий уже не осталось.  У Кристи быть может ещё всё в впереди, и жизнь, и любовь, и счастье, всё может сбыться.
       С возрастом я стал пользоваться популярностью у слабого пола,  не прилагая к этому усилий. Идеализм юности сменился цинизмом, который, наверное, и привлекал эти создания. Её я не представлял в качестве очередного, даже мимолётного приключения, как в прочем и в качестве всего остального. Наверно, её это задевало. Привыкшая получать от жизни всё и по первому требованию особа, вдруг может быть, впервые столкнувшись с полным безразличием мужчины, находящегося на расстоянии вытянутой руки. Она постоянно меня дразнила, выходы в прозрачном пеньюаре стали ежевечерним мероприятием. 
     При возвращении с шопингов,  я в качестве постоянного жюри вынужден был оценивать её новые наряды и нижнее бельё. Я знал, что Кристина мастер провокаций и, находясь в вынужденном бездействии, она оттачивала свои коготки на мне, но я был терпелив, внутренне оправдывая её излишнюю раскрепощенность, свободой современных нравов. Стараясь не вступать с ней в откровенные разговоры, я был предельно вежлив и предупредителен, и это больше всего выводило её из равновесия. Видимо, она считала меня лёгкой добычей, и с самого начала хотела со мной поразвлечься, не думаю, что дошло бы до койки, но уж голову б она мне заморочила основательно.
     А может, были и другие цели, медовая ловушка приём безотказный и здесь женское коварство не знает границ.
- Чёрт возьми, Рус, - она постоянно сокращала моё имя.
- Жена я тебе или нет, мне скучно, а ты упёрся в книгу, ни какого внимания.- Чисто по-женски перешла она в наступление, да сегодня Кристи была особенно неотразима, книга летит в угол, я весь внимание,
 - Мрачный ты, какой то, расслабься, поболтай со мной, а то ведь сохну со скуки.
     Сегодня её наряд был особенно вызывающ, прозрачная до пупка футболка, а ниже лоскуток материи, который почему то назвали трусиками. 
- Кристи ты же знаешь, что я без ума от твоей красоты, я просто немею от восторга, о моя обворожительная королева.
- Врешь ты всё, подлый обманщик, вскружил девушке голову и издеваешься над ней, а я ведь живая мне внимание нужно и ласка. А что от такого как ты ждать, холодный ты, злой.
     Она явно забавлялась, играя со мной, как кошка с придушенным мышонком и если не вникать, то это было даже весело.
- Всё для тебя дорогой, а ты ноль эмоций, пень бесчувственный, девушка старается, ему хоть бы хны.
- Это от восхищения: подыграл я.
- Как можно не заметить такую Венеру, сама подумай.
- Да я уж не знаю, что думать, чем угодить любимому супругу.
     Короче говоря, спать мы разошлись по разным комнатам, а с утра отправились на прогулку вдоль побережья. Кристина была подчеркнуто, холодна, раньше подобные перепалки не отражались на её настроении, но сегодня её равнодушно отстранённый взгляд не допускал мысли о лёгкости наших отношений. Строгий брючный костюм элегантно облегал её фигуру, восхищённые взгляды сидящих на палубе теплохода мужчин скользили по округлостям её прекрасных форм, не вызывая в ней видимого отклика.  Кристи была сама неприступность.
- Почему моя леди так задумчива:  попытался я продолжить вчерашнюю игру.
- Нет настроения бестолку трепаться: резко ответила она.
-Ну, нет, так нет, в молчании тоже есть своя прелесть.
     День пролетел как одна минута. Морской ветер играл в её волосах, срывая за борт грустные мысли, мне было хорошо, я был далеко отсюда, там, откуда не хочется возвращаться. Пообедав в ресторане на набережной, мы вернулись домой. К ужину Кристина вышла в длинном халате, серьёзная и сосредоточенная. Она не поддержала моих слабых попыток продолжить вчерашний стёб, мне стало немного грустно.
     За окнами, чернел, сгорая багровый закат, я уже собирался уходить, когда неожиданно прижавшись ко мне, Кристи тихо прошептала:
- Что с нами будет дальше, Руслан? Я долго ворочался в своей кровати, вспоминая её слова, что я мог ей ответить, вопрос ответа, на который я не знал.
     Утром меня вызвал Седой, встречались мы в кинотеатре. В это время зал был почти пуст отдыхающие ещё прибывали в объятиях Морфея после ночных возлияний. Несколько мамаш с отпрысками, ничего подозрительного.
- Как семейная жизнь Руслан?
- Притираемся потихоньку.
- Ничего стерпится, слюбится: пошутил шеф.
- Согласись, хороша невеста, это тебе всё б носом крутить, но как говорится ближе к делу. Завтра приезжает наш фигурант, а через недельку твой друг обещался пожаловать. Кристи передай, пусть берёт в оборот его благоверную, Стас подвезёт инструменты, сразу прикинь, что к чему может, что довезти надо будет. Встреча по плану. Вопросы есть?
     Вопросов не было. Седой растаял во мраке кинотеатра.
      Досмотрев фильм, я вышел на улицу, закрутилось, теперь покой нам будет только, снится. Кристина как то по-будничному суетилась на кухне, ни какими провокациями не пахло Обычно по-семейному, как у всех, уютный очаг, дом полная чаша.
- Кристи завтра приступаем: обрадовал я её.
- Я готова, а сейчас, дорогой, прошу к столу, пока не остыло.
- Кормилица ты моя.
- Не подхалимничай, тебе не идёт.
- А что мне идёт: она промолчала.
- Сама, что думаешь, справимся?
- Справимся, не вникай, я обоими займусь, хоть в одном варианте, но проскочит.
- Твои слова да Богу в уши, дорогая.
- Лучше обед оцени, для тебя обольститель подлый, старалась: перейдя на шутливый тон, парировала Кристина.
     Шутишь, подумал я, а это уже хорошо. Значит, кураж не пропал.                - Не сомневаюсь, что готовишь ты просто божественно, моя прелесть.               
     В этот раз моя лесть достигла цели, ах бабы, бабы, всем вам одного надо, какими бы стервами вы не пытались выглядеть, а мечтаете об одном: муж, дети, очаг семейный, уют и забота. Куда ж вас, дурочки, заносит, сидишь передо мной счастливая, весёлая, а завтра убьют или искалечат.  Жаль, конечно, но ведь сама выбрала игры профессиональных убийц.
     Мне было её жаль, и это плохо, жалость может помешать работе. Подобные чувства надо душить в зародыше, слабость ведёт к провалу, а провал это гибель всей группы.
- Балуешь, ты меня.
- Не расслабляйся, это я тебя как поросёночка на убой готовлю.
- Глупости Кристина, если б на убой молчала бы.
- А зачем, ты же всё равно, на убой.
- Вроде умная девка, а такую чушь мелешь. 
- Какая разница я умная, а ты глупый.
- Я не глупый, мне деваться некуда, а вот ты, если б умней была не сидела бы здесь со мной.
- Где мне сидеть тебя, Рус, пожалуй, не касается и лектора я не нанимала.
- Верно, не нанимала, вот беда только сама нанялась с потрохами вместе.
- Тебе до моих потрохов дела нет, жуй и помалкивай в тарелку, философ доморощенный.
- Кристина не морочь мне голову, хочешь, что то сказать говори, ходишь кругами, и мне покоя нет, одни недомолвки.
- Я же говорю глупый, мне с тобой всё ясно, ты в себе разобраться не можешь.
- Ты, моя радость, на психолога часом не училась? Того и гляди заставишь меня картинки рисовать и тесты дурацкие заполнять.
- А тут и заполнять ничего не надо, у тебя Русик, на лбу всё написано.
- И что ж теперь на лбах пишут.
- Да чушь всякую.
- Ты Кристи конечно дама таинственная, но для меня не бином Ньютона.
- Дурак, ты ж самого себя боишься в первую очередь.
– Ну, вот и первый семейный скандальчик, поздравляю, дорогая.
- У таких как ты семьи не бывает, одноразовый ты, какой то, привык, как зверь метаться, одного понять не можешь, что мечешься в клетке.
- Мы с тобой сейчас в одной клетке бежим.
– Пойми, Кристина, тебе не этого надо.
- Чего мне надо я сама разберусь, а ты вряд ли.
- Давай позже об этом поговорим.
- А будет ли у нас позже.
– Поверь, будет. Она замолчала, о чём - то думая.
- Ты очень красивая, но сейчас боишься и не уверена в себе. Давай, потом встретимся и всё решим.
- Хорошо Русик пока замнём, но это не дурь бабья, как ты подумал. Я знаю, ты всё понял и к разговору этому дурацкому давно готовился.
           Да, она права готовился, но всё это обрело ясность всего пару дней назад. И то, что  так обернётся, я не предполагал. Странная всё - таки штука жизнь, думал я, глядя на неё.
          Машина генерала подъехала к воротам соседнего коттеджа часам к шести вечера. Огромный, чёрный Мерседес с номерами министерства обороны, ворота им открыл прикомандированный солдатик из местной части.
     На даче генерала был постоянный штат обслуги, два солдата, дворник и повар, кроме них убирать обширные помещения приходила наёмная горничная. Кристи успела пококетничать с изнывающими от безделья вояками. С горничной она  познакомилась, однажды подобрав её на дороге и довезя до города.
     Пожилая, лет пятидесяти пяти, дама оказалась весьма словоохотлива, из обычной женской болтовни мы почерпнули много сведений о расположении помещений и распорядке дня хозяев.
    К встрече объекта мы были готовы, я продумывал несколько вариантов устранения. Первый - это подрыв машины на выезде из ворот, в этом случае, фугас будет установлен в стоящий на обочине трактор. Трактор был явно бесхозный. Местные жители поснимали с него всё, что можно, я планировал установить заряд в кабине. Для второго варианта закладки, неплохо подходил забор заброшенной дачи. Вбитые в землю трубы, с прикрученными к ним листами оцинкованного железа, тянулись вдоль дороги буквально в полуметре от обочины.
          Нет ничего проще, опустить внутрь трубы заряд пластита с радиовзрывателем, единственной проблемой было вывести наружу антенну приёмного устройства, но для этой цели Ахмед заранее проковырял дыры в ржавом металле с внутренней стороны труб.  Диаметр трубы позволял заложить внутрь достаточное количество взрывчатки.
          На заборе чёрной краской было написано объявление о продаже, что облегчало проникновение на её территорию под видом покупателей. В ночное время улица освещалась, но в день установки, Ахмед должен был обесточить линию. Я предложил Седому для страховки установить заряды в двух столбах, конечно, это было сложней, но в случае подрыва успех был гарантирован.
          Доставкой компонентов взрывного устройства занимался Стас, он же должен был подвести собранные нами заряды к месту установки. Сборка и непосредственно установка ложились на мои хрупкие плечи, а подорвать их должен будет Ахмед. Нам же с Кристиной, как самым засвеченным ещё на подготовительном этапе, придётся уехать дня за два до подрыва. Отъезд даст нам фору, как минимум в сутки, что позволит избежать обязательного в этом случае допроса всех свидетелей.
          Сложней всего Ахмеду, ему предстоит уходить на территорию сопредельной мандариновой республики. Стас, как самый неприметный, останется на месте  для него Седой приготовил не засвеченную квартиру, в которой он сможет отсидеться, не выезжая из города. В нашем деле подготовительный этап самый сложный, а отход с места теракта самый опасный. Первая реакция всегда шок, в столице привыкшие к терроризму спец. службы научились оперативно реагировать на такие происшествия. А здесь, это должно произойти впервые, и местная контора врядли настолько же расторопна в своих действиях. На этом и строился наш расчёт при выборе места подрыва.
      Кристина взяла на себя техническую часть слежки. У чердачного окна, выходящего на фазенду генерала, была установлена цифровая камера, с записывающим устройством передающая изображение на ноутбук в её спальне. С этого момента мы имели возможность постоянно любоваться реалиям из жизни российского генералитета.
        Должен признаться, удовольствия мне это не приносило, к тому же наши соседи в первые дни с утра по раньше отправлялись на прогулки по окрестностям , а с момента выезда за границу посёлка эстафетная палочка наблюдателя переходила в руки Стаса. Он водил их по всем местам отдыха, постепенно отслеживая круг контактов, и в процессе работы отсекая лишние. Действовал он издали, стараясь не попасть на глаза людей, с которыми они общались. 
       Наступило время, познакомится с фигурантом лично. Кристина проделала это просто блестяще. По нашей версии, я в это время находился в городе, а у неё просто заглохла машина, да притом, ещё так неудачно, что перегородила узкую дорогу в момент выезда Коржиковых на очередной променад.
       Водила генерала, устав безуспешно сигналить загородившей дорогу растяпе, был вынужден выйти, чтоб разобраться на месте. Но что он мог сделать, Кристина сама невинность и очарование, беспомощная улыбка, сожаление о принесённом неудобстве, короче через пару минут к водителю присоединился сам генерал, а за ним его жена с возбуждённо бегающими вокруг отпрысками. В итоге совместными усилиями генерала, его шофёра и двух солдат, наш джип втолкали во двор дачи. Рассыпаясь в выражениях признательности, Кристи желая загладить вину за доставленное неудобство, пригласила соседей на ужин.
       Могу только предположить, как ей это удалось, но результат на лицо, они его приняли. Вернувшись через пару часов, домой, я бросился усиленно  изображать ремонт подведшего мою супругу автомобиля. Возился я около часа, затем вдвоём с Кристи отправился на рынок за покупками к ужину. При разработке этого варианта ставку мы делали персонально на генеральшу, она была второй супругой Коржикова и служила прапорщиком, в части которой он командовал. Разбитная, компанейская ,не дура выпить, а при случае сходить, на лево она быстро заскучала в обществе семьи и прислуги. Общительная и недалёкая она легко шла на контакт.
         На курорте генерал отдыхал инкогнито, домработница была уверена, что он служит в региональном штабе, а дача принадлежит его брату местному бизнесмену. Сам же Коржиков, тщательно скрывал своё высокое положение в Мин. обороны. Могу с уверенностью сказать, они ничем не выделялись из толпы бродящих по пляжу курортников и Мерседес был их единственным проколом, но что поделать мода есть мода.
        По легенде мы были владельцами косметического бизнеса, а чтоб оправдать мою явно не визажистскую внешность, следовало намекнуть о моём криминальном прошлом, этакий легализовавшийся бандит на отдыхе.
       Дымок от мангала приятно щекотал ноздри. Кристи накрыла стол на веранде перед домом. Чета Коржиковых оказалась весьма пунктуальной. Открыв калитку, я галантным жестом пригласил их войти, обменявшись рукопожатиями с генералом и поздоровавшись с его благоверной, проводил гостей к накрытому столу, где с обворожительной улыбкой их поджидала Кристина.
     Вечер прошел на ура! Александр Алексеевич оказался мужиком компанейским, и Марина Аркадьевна была ему подстать. Но звездой вечера, конечно, была Кристи, впервые я увидел её работу на полную катушку. Генерал просто таял, как пломбир на южном солнце, мне приходилось развлекать его жену. До шашлыков мы разминались лёгкими напитками и светской беседой. Генерал оказался мастером по части анекдотов, Кристи звонко хохотала от его прямолинейных шуток. Здесь главное не перегнуть палку, чтоб взревновавшая спутница жизни не отлучила мужа от нашего общества. Но Кристи меру знала, едва почувствовав, что гость начинает распаляться, она под предлогом показа своего гардероба увела Марину Аркадьевну в дом. Так что шашлык мы дожаривали вдвоём.
- Знаешь, Руслан: к этому моменту мы уже перешли на ты.
- Я думал, что придется киснуть тут по вечерам от скуки.
 - Да и нам порядком надоело сидеть у телевизора, все кабаки мы уже обошли, а клубы я не люблю. Живём на отшибе, а в центре не уснёшь, музыка орёт и пьяные хохочут.
- Отдых должен быть активным, на неделе хочу вытащить своих в горы , а они упираются ни в какую: пожаловался генерал.
- Моя Кристи тоже не любитель кормить комаров: ответил я.
- А жирок растрясти надо, труд у меня всё больше кабинетный, а с компанией здесь напряг, брат уехал по делам вернётся дня через два, обещал кабанчика мне под выстрел поставить.
- Кабанчик дело хорошее, люблю с ружьём побродить на досуге.
- Без проблем побродим.
- Кристина, конечно, упрётся, знаешь как они эти песни заводят, привёз и бросил.
- Знаю, у самого эти концерты перед каждой охотой пилит как не в себе, я ж ей по магазинам бегать не мешаю.
- Да это у них вместо охоты, ну ни чего, Саня, сорвёмся, только ружья нет, я ведь на такую удачу  не рассчитывал.
- Найдём, ты что предпочитаешь?
 - Конечно классику, на кабана лучше двустволки ничего нет.
- Да все эти самозарядки только на утку хороши.
Звонкий смех наших дам прервал беседу.
- Пора к столу, девочки: позвал их генерал. – Знаешь, милый, Кристина здесь купила такое потрясающее платье, завтра поедем, возьму себе такое. Не хмурься, Саша, я уже всё решила.
- Да я ж не против, дорогая : ответил Александр. Я поставил на стол блюдо с дымящимся мясом
- Прошу к столу.
- Мой Русик спец по шашлыкам: похвасталась Кристи.
- Кристиночка, ты ещё не знаешь, как мой готовит, пальчики оближешь. Саш, приглашай друзей на завтра.
- Завтра, пожалуй, не получится, а вот послезавтра прошу к столу.
        Да ужин удался. Ещё в далёкие времена службы в военной разведке, мои сослуживцы справедливо считали , что при необходимости я могу залезть в душу кому угодно. Наверно, это, правда, но до Кристины мне было далеко. Лёгкость, с которой она сходилась с людьми часто ставила меня в тупик, это можно было смело назвать талантом.
       Разошлись мы за полночь, проводив гостей, заперли калитку и зашли в дом.
- Ну как дорогой ты доволен?
- Доволен, контакт вроде наладили.
- Ты даже не представляешь, как наладили, эта шлюха ко всему прочему ещё и баб любит,   кстати, ты ей тоже понравился.
- Действительно многогранная личность, сижу и думаю, что это вас так долго нет, а вы там резвитесь.
 - Ну с первого раза давать , что я ****ь, что ли какая, но так слегка намекнула, что не прочь
 - О времена, о нравы.
- А ты ханжа мой милый, никогда бы не подумала, надо быть в курсе столичной моды.
- Что поделаешь вот такой я тёмный и забитый.
- Ну ладно, Руслан, спать пора, утром перетрем, что к чему.
- Ответила Кристи, и покачивая бёдрами удалилась в спальню. Мне не спалось, закурив сигарету, я начал мысленно прокручивать события прошедшего вечера. Да, процесс пошел, а скорость впечатляла. Когда всё слишком легко, жди сюрпризов!
       Проснулся я от дразнящего запаха кофе. Кристи уже суетилась на кухне.
 - Прошу к столу, Руслан, пока всё не остыло. Да пожалуй, семейная жизнь имеет свои плюсы и всё бы ничего, но мысли о предстоящем деле, подобно червячку тревоги подтачивали прелесть осеннего утра, не позволяя даже на миг забывшись расслабиться от этого свежего морского ветра , запаха жаренных кофейных зёрен и голоса подобного струнам Орфея.
- Иду дорогая: мы старались не выпадать из роли, даже оставаясь наедине.
- Кофе в постель, о чём ещё можно мечтать.
- Ну не совсем в постель, конечно, до постели тебе ещё далеко.
- Но я же на верном пути.
- Да только он не ведёт ни куда, не обольщайся, и не тешь самолюбие.
 - Если тешить нечего, то кроме самолюбия ничего не остаётся.
- Тормозить не надо было. Подобной прямолинейности, я признаться, не ожидал и, что самое интересное ведь, и ответить нечего.
 - Слушай, Кристи, я вчера прикидывал тут на досуге, чует моё сердце, нас пробивать сегодня будут.
- Что предлагаешь?
 - А ничего, снимаем камеру , записи прячем или ещё лучше стираем, весь компромат, что есть в сумку и в машину, на дверях метки похитрей. Можно даже камеру включённую оставить, а сами в машину и на пляж до конца дня, а они пусть тут копаются сколько душе угодно.
- Думаешь, будут проверять?
- Уверен, вчера всё слишком легко прошло, а генерал калач тёртый, даже если ничего не заподозрил, обязательно подстрахуется.
- Ну что ж тогда за дело, мой милый. Тщательно собрав в сумочку весь компромат, Кристи сняла с чердака камеру, стёрла все записи и вставила новую флешкарту. А я, наделав иголкой дырок, в коробке от тостера вложил в неё включенную камеру. Приём старый как мир, камера прекрасно снимала через подобное сито и подозрений это не вызывало, мы просто страховались на случай воров, коробку я оставил в зале на шкафу. На эти нехитрые манипуляции у нас ушло минут двадцать, кроме этого, Кристина оставила на дверях свои женские метки в виде приклеенных в проёмах волосков, после чего мы со спокойным сердцем отправились на прогулку. 
         На этот раз за руль сел я.
- Дорогой, позволь мне вести нашу семейную колесницу: сначала запротестовала Кристина.  – Нет, Кристи, сегодня моя очередь быть в доме хозяином, отдохни пока.      
- Деспот и мещанин, твоё домостроевское воспитание душит во мне свободную женщину.
- Нет, Кристи, сегодня наш девиз, долой феминизм. Она демонстративно надула губки, я молча выскочил на трассу. Нет ничего прекрасней осенних гор, покрытые рыжим золотом склоны, запах сухой листвы, серпантин отсыпанной гравием дороги, лишь шорох шин и бесконечная пустота, и светлая безысходность осенних небес.
       Это место я нашёл неделю назад. Широкая поросшая высокой травой и зажатая между двумя невысокими хребтами долина, а в центре средь буйства жухлой травы возвышался огромный раскидистый чинар, к нему мы и подъехали. Выпрыгнув из машины, Кристи сначала онемев от увиденного просто молчала, а затем с восторженным криком кинулась мне на шею. 
- Рус это невероятно, такого я ещё не видела. Это, наверное, сон так не бывает.
- Бывает, но редко.
 - И ты всё время молчал.
 - Сюрприз тебе готовил, порадовать хотел, и не знал, поймёшь или нет.
- Спасибо, я от тебя не ожидала. Разложив под деревом циновки, мы целый день провели в этом странном месте. Молча вглядываясь в небеса, ловили восхищёнными взглядами лучи скупого солнца, играющего на позолоте октябрьских склонов. Любовались игрой ветра в травах горных лугов,  и мир был прекрасен, и никому не надо было больше умирать, и всё это будет длиться вечно.
          Вместе с далёкими городами растаяли суета и алчность цивилизованного мира, его жестокость, и всеобъемлющая ложь, только здесь можно оставаться самим собой, здесь как гнилая кожура с наших душ слезает всё лишнее, то, что убивает их и топит в болоте порока. Мы понимали друг друга, ни говоря, ни слова, да слова были чем - то лишним и несущественным. Листва паря в прозрачности воздуха, медленно опадая, ложилась на наши тела, века безмолвия скользили мимо нас с тихим шелестом времени.
           Мы пришли в себя, когда вместе с затухающими лучами заката к нам потянулись серые,  холодные тени осенней ночи. На скорую руку перекусив остатками вчерашнего пиршества, мы опустошенные и задумчивые, отправились в обратный путь. Домой не хотелось, в одном из баров на набережной мне была назначена встреча. Погуляв час по берегу моря, мы зашли в ничем не примечательную забегаловку, где Стасик передал мне детектор прослушивающих устройств, который ещё с утра я попросил у Седого.
       Домой мы прибыли часам к одиннадцати вечера. Кристи проверила свои метки, мои предчувствия подтвердились, без нас в доме был шмон. Включив прибор, Кристи прозвонила все комнаты, жучки стояли на кухне и в зале, камеру они не обнаружили. Я просмотрел запись, все, как и предполагалось, обыск делал водитель генерала.
       Жучки мы оставили, внутренне посмеявшись над противником. Они помогут нам быстрей войти в доверие к объекту, мороча им головы, грубая работа в расчёте на лохов. Кристи прыгнула мне на шею, и мы дружно и громко имитировали половой акт. Единственным неудобством было, то - что теперь нам придётся вести разговоры с оглядкой на слушающих нас соседей, но ничего не поделаешь. На войне, как на войне, их уловки работают на руку нам, и мы немедленно приступили к предложенной противником игре.
        На следующий день к нам зашла жена генерала с официальным приглашением посетить их усадьбу. События набирали обороты, фигурант заглотил наживку, и нашей задачей было не дать ему сорваться с крючка. К вечеру Кристина была во все оружие, искусный макияж, коктейльное платье, серьги с брильянтами, полный боевой комплект светской дамы.
       Я ждал её сидя на диване в зале, и выход её был сногсшибательным. Элегантно покачивая бёдрами, она пару раз продефилировала передо мной.
- Кристи я подам заявку на конкурс красоты, и если жури, не отдаст тебе первый приз, я их перестреляю.
- Спасибо милый, но чтоб выиграть конкурс красоты необходимо спать с его организатором, а спать сейчас я хочу только с тобой.
- Поосторожней, подружка, а то затащу в койку и всю косметику с тебя слижу.
- Слижи: ответила она, наклонившись ко мне и дразня розовым язычком.
- Осторожней роза моей мечты, а то ведь точно не удержусь.
- Да ты только грозишься, взял бы да отъимел, прямо здесь на столе, да погрубей, порвал платье и отодрал во все шели, слабо?
- Мне слабо, ну держись, сука похотливая.  После чего, слушавшие нас соседи могли долго наслаждаться нашими громкими стонами, а стонала Кристи, не побоюсь этого слова, просто самозабвенно, и я старательно постанывал ей в такт. В волю наигравшись, мы весёлые и счастливые, отдышавшись, минут десять, начали собираться на званый ужин.
    Хозяева принимали нас в плетённом из лозы бунгало, расположенном в саду за домом. Грубоватая вежливость генерала произвела на меня хорошее впечатление, по окончании официальной части и энного количества выпитого, наша беседа потекла в более лёгком русле.  Болтали мы о всяких пустяках, Кристи с Мариной обсуждали свои наряды, а наша беседа плавно перешла на темы охоты, страстным поклонником которой был наш гостеприимный хозяин.
В конце вечера я получил предложение сходить на кабана, Кристина для вида, слегка повозмущалась, но уступив настоятельным уговорам генерала, отпустила меня с ним. Выезд должен был состояться через три дня. У меня было время подготовиться к возможным неожиданностям. К концу вечера генерал показал нам дом, и оставив дам наедине проводил меня в свою оружейную комнату. Коллекция у него была прекрасная, и хозяин предложил мне выбрать оружие на предстоящую охоту. Выбор мой пал на короткую горизонталку, с цилиндрической сверловкой стволов.
       Саня предложил с утра съездить пострелять в расположенном километрах в двадцати пустынном ущелье. Разошлись мы поздно, в саду на даче я рассказал о наших планах Кристине, и перезвонив Седому поставил его в известность о предстоящем мероприятии. Одобрив мою инициативу, шеф сообщил, что страховать меня будет Стас.
        Выехали мы втроём: я, генерал и его водитель Егор. Пустое ущелье встретило нас тишиной. Расставив  на камни пивные бутылки, мы отмерили шагами дистанции в сорок пять и тридцать пять метров. Кроме бутылок Егор выставил несколько мишеней с изображением бегущего кабана, для пристрелки  пулями 12-калибра.
- С чего начнём господа: обратился к нам Саша.
- Я попробую двустволку, которую вчера выбрал: ответил я.
- Тогда начинай, вот стволы, вот патроны, действуй, Русик. Я зарядил в оба ствола дробь тройку и почти не целясь, сбил пару пивных бутылок.
- Красавчик, иди к нам снайпером: прокомментировал мою стрельбу генерал. Переломив ружьё, я зарядил в правый ствол пулю, а левый начинил картечью. Сменил позицию и дважды выстрелил по профилю кабана. Все вместе мы подошли к мишени, результат был неплох, пуля пробила дыру в районе лопатки, а картечь ровной осыпью изрешетила изображение грудной клетки. Егор обвел отверстия красным маркером.
- Поздравляю, если б кабан был живой, в багажнике бы лежал центнер мяса, наверное, часто стреляешь?
- Случается, но честно говоря, Саша мишень с живым зверем путать не стоит, риск разный.
- Да палить по бутылкам любой Дурак может: согласился генерал. Он взял итальянскую вертикалку, и сбив сначала несколько бутылок открыл огонь по мишеням.
- Ну Саня, ты сам стрелок хоть куда: похвалил я его после осмотра мишеней.
- А ты, что думаешь, только вы шпаки, оружие в руках можете держать, был бы у меня Калашников, я б тебе класс показал.
- Александр Алексеевич, у нас лучший стрелок: похвалил своего шефа Егор.
- Ну, Саня, теперь я могу спать спокойно, покой страны охраняют настоящие профессионалы. В ответ на мою шутку, генерал громко рассмеялся и шутливо откозыряв, ответил.
- Служу отечеству! Знаю кому ты, падаль, служишь, мысленно ответил ему я.  Парадоксально , но общаясь с подобными деятелями я обратил внимание на то, что по одиночке почти все они вполне приличные ребята весёлые, компанейские, незлобные, искренне любят своих детей, жён, любовниц, а вот в системе , все вместе творят такие мерзости, что мы опасные и жестокие преступники, кажемся по сравнению с ними агнцами божьими.
        Может быть, моё мнение кому то покажется циничным, но ведь мы в основном истребляем людей подобных нашему фигуранту и простые обыватели страдают от нас лишь по случайности, а от действий наделённых властью продажных тварей страдает всё общество и это касается каждого. Реки крови на Кавказе, всевластие коррумпированной верхушки и безнаказанность криминальных кланов, на мой взгляд, полностью подтверждают моё мнение. 
Домой я вернулся к обеду, Кристи встречала меня на крыльце, оказывается, она весь день провела в обществе Марины и её детей, которые ушли перед самым нашим возвращением.  Меня ждала важная новость, генерал ждал гостей и гостя этого звали Ваха Арсаев.                – Представь, Русик, эта курица такая прелесть, всё рассказывает, просто находка для шпиона, даже дату приезда назвала и самого фигуранта описала со всеми привычками. Рапорт Кристи я выслушал в беседке за домом, где Егор не удосужился поставить жучки.
- Молодец , чтоб я без тебя, милая, делал , завтра охота собери , что нибудь в дорогу.
- Да ты, я смотрю, совсем в роль вошёл, скоро носки стирать заставишь.
 - Тебя заставишь, как же.
-А ты попробуй, мужик ты или кто, я же простая баба как все, а ты шарахаешься, как чёрт от ладана.
- Кристи, я живой человек, не искушай меня, могу не выдержать твоего напора, сорвусь, и что дальше, тебе игрушки посмеялась и пошла.
- Ну и проваливай. Остаток дня мы старательно изображали нежную пару, а перед сном инсценировали семейный скандал поводом, к которому послужило завтрашнее мероприятие, действительно, семья без скандалов вызывает подозрение.
         К месту охоты мы прибыли в районе обеда, и разбив лагерь на поляне, устроили небольшой пикник. На номера нас выставят только в сумерках, поэтому времени на охотничьи байки, водку и закусь было достаточно.
          Виталик - брат генерала, оказался заядлым охотником, и, попав в любимую среду, говорил лишь о предмете нашего сборища. По его рассказам можно было сделать вывод, что кабанов он завалил около сотни. Местный егерь, Степан сообщил , что места выходов свиней прикормлены и он вчера вечером лично наблюдал здесь стадо, голов в пятнадцать.
           Находясь в предвкушении предстоящей охоты, мы все были в приятном возбуждении, пили мало, водка в этом деле могла только помешать. Ближе к вечеру, мы, попарно разделившись, сели на номера с двух сторон тропы, ведущей из леса на поляну. Тропа была буквально усеяна следами острых копыт и вдоль неё, по словам Степана, кабаны вырыли несколько своих купалок, он показал нам раскопы на поле. Могу сказать одно, место для охоты было прекрасное. В напарники мне достался Виталик, генерал остался с Егором, а егерь страховал нас, сев в стороне от тропы, с его позиции вся засада была как на ладони.
        Ночные сумерки медленно наползали на нас, спускаясь с тёмных предгорий в долину. Тишину осенней ночи нарушал лишь отдалённый похожий на плач ребёнка крик шакала, в это время года, они, сбиваясь в стаи, выходили на равнину.
         Время тянулось невероятно медленно. Прислушиваясь к каждому шороху, я поудобней переложил ружьё. Наших компаньонов не было видно, и чтоб случайно не задеть их во время стрельбы, я засёк их ориентиры ещё в сумерках.
       И вот, наконец, на поляне бесшумно появились тёмные силуэты диких свиней, первым вышел огромный секач. Остановившись с краю освещённого луной пространства, и постояв пару минут, он громко фыркнул. В след за этим, раздавшийся из чащи хруст веток, оповестил нас о выходе остального стада. Их было голов пятнадцать, теперь следовало выждать момент, когда кабаны, успокоившись, займутся своими делами. Медленно поднять ружьё и выстрелить по заранее выбранной цели. Первый выстрел сделали наши товарищи, шум поднялся неимоверный. Виталик дважды выпалил в метущиеся по поляне тени, в то же мгновение я увидел чёрную визжащую тушу с оскаленными клыками метрах в пяти от нас, раненый зверь жаждал нашей крови. Всё это произошло в доли секунды, ружьё моего напарника было разряжено, и я дважды выстрелил в грудь кабана. Перевернувшись через спину, зверь остался лежать на земле. Остальное стадо с громким шумом скрылось в лесу.   
      Егерь осветил место охоты. На опавшей листве чинар лежали две неплохие туши, Саня с Егором подстрелили подсвинка, а я  убил молодую свинью.
       Загрузив добычу в кузов ГАЗ-66, мы выехали в домик егеря. И уже за столом разделав добычу,  провели разбор полётов.
- Ну, Русик, спасибо тебе, если б не ты, эта свинья мои кишки бы по веткам развесила, это точно.
 - Да ладно, Виталик, я сам испугался , когда эта тварь на нас попёрла.
- Мужики, по ходу вы сегодня второй раз родились: высказал своё мнение генерал.
- Виталя, я от тебя не ожидал такой глупости, ночью по бегущему попасть, один шанс из тысячи, а ты ещё и подранка сделал. Хорошо хоть, Руслан не растерялся, не стал палить в никуда, а то б лежали оба вместо свиней здесь.
- Да знаю Стёпа, чёрт меня дёрнул: с виноватым видом ответил егерю Виталик. Но принятая водка быстро делала своё дело, и уже через час мы громко смеялись, вспоминая пережитое. Вернувшись, домой, я выложил на кухонный стол мясо убитого мной зверя.
- Боже как романтично, уставший муж вернулся к ждущей его с добычей жене! Ну и что с этим добром делать прикажешь, кормилец ты мой ненаглядный. Кристи, конечно, не могла удержаться, чтоб не зацепить меня своим острым язычком.
- Не волнуйся, милая, всё сам сделаю, а тебя угощу таким обедом, что пальчики оближешь.
- Не обижайся, конечно, но я предпочту сходить в ресторан.
- Напрасно, в ресторане такого не подадут, а тут килограммов двадцать деликатеса.
- Ладно, Русланчик, уговорил, уже слюнки текут от твоих обещаний: сменив, наконец, гнев на милость согласилась она. Ужинали мы запеченной в духовке дичью.
- Спасибо, милый, беру свои слова обратно, прости меня, бабу глупую , проси что хочешь, всё сделаю.
- Завтра везешь меня кататься вдоль побережья.
- Повинуюсь тебе, господин: шутливо кланяясь, ответила Кристи.
      Морские прогулки были нашим постоянным время препровождением. Отдыхающие давно разъехались, и на пустой палубе можно было говорить о работе, не боясь быть услышанными. За время моего отсутствия Кристи водила генеральшу по всем злачным местам. Та в свою очередь, окончательно ей, доверившись, проболталась о том, что их друг замучил её мужа какими - то вопросами бизнеса, в который тот его не хочет посвящать. Впрочем, подробностей она не знала, но приездом Арсаева была недовольна.
       Я считал, что имеет смысл продолжать разработку в данном направлении, о чем сообщил Седому во время состоявшейся в тот же вечер встрече. Встречу, он организовал в парке соседнего приморского города, на пристани которого мы сошли с теплохода.
- Руслан, действуй осторожней, у нас всё готово, пока вы стреляли кабанов, Ахмед со Стасом установили сюрпризы в трубах, так что тебе надо будет только проверить установку. Заряд для трактора Ахмед спрятал на одной из недостроенных дач у тебя под боком.
- Я всё понял, шеф, сегодня же проверю, а то потом закрутится, можем не успеть.
- Кристи меньше любопытства с генеральшей, если  что - то говорит, слушай, а сама на темы не выводи, всё что нужно, нам теперь известно. Для исполнения, по крайней мере,  должно хватить.
- А если эта подруга будет меня с Арсаевым знакомить, что делать? - уточнила Кристина.
- Осторожно пообщаешься и соскакивай сразу, как только сможешь. Чёрт его знает, что у него на уме, последнее время совсем отмороженный стал. Власти теперь с ними в любовь играют, а они идиоты поверили, что им всё можно. Да и какое у этих дикарей чувство меры, не бьют, значит, боятся, вот и вся психология. 
- Понятно, я девочка скромная, мужу верна.
 - Вот и правильно, что верна, шлюх на свете много, куда ни плюнь, в ****ь попадешь, а ты вроде как исключение у нас, а это мужиков располагает. Если всё ясно по коням, сидите тихо ждите команду: прощаясь с нами, подвёл итог Седой. Проболтавшись ещё час по городу, мы с Кристи вернулись на пристань и сев на тот же теплоход, идущий в теперь уже обратном направлении, отправились домой. Вечером мы имели удовольствие за ужином принимать у себя генеральскую чету. А уже на следующий день им было не до нас, словно материализовавшись из спёртого воздуха нашей действительности, в их доме появился Арсаев.
          Я словно зверь каждой клеткой своего организма чувствовал его присутствие, сколько бесплодных лет поиска, и вот объект охоты рядом со мной, практически не прячась, почти в открытую лидер и идеолог банд подполья шёл в наши руки и мы были готовы к встрече. Убрать их необходимо было вместе, это был удар по их высоким покровителям следы которых, терялись в заоблачных далях нашей властной элиты.
         Необходим был скандал, громкий резонанс в обществе, с последующей сменой в высоких кабинетах. Паны дрались, а холопы должны умирать  не я придумал формулу их вечной борьбы, но нам предстояло сделать ход на шахматной доске очередной политической интриги. Одни умирают, другие делят бонусы и идут дальше, оставляя за собой пустыню безверия и страха, чтоб потом самим пасть жертвами собственных интриг и тщеславия.
       Я ненавижу бандитов и презираю людей использующих их в своих грязных целях. Первый раз, сознательно взяв в руки оружие, я направил его на людей подобных Арсаеву, и только теперь могу сказать, что проиграв, в конце концов, свой первый бой стал тем, кем теперь являюсь. Мне часто кажется, что мы уже не люди, мы превратились в машины убийства и конец нашего пути недалёк и предсказуем.
            Грядущий день уже не радует нас обилием красок жизни,  мы скользим по нему как тени, уже не живые, но ещё и не мёртвые. Существование в перевёрнутом мире делает из поэтов убийц, а докторов превращает в палачей, населяя миры, странными подобиями справедливости, подменяя здравый смысл коктейлем из навязанных представлений и комплексов неполноценности. Здравствуйте, герои нашего времени - продажный генерал и кровожадный отморозок, простите, но по законам выдуманного вашими хозяевами жанра вы не должны больше жить. Кому станет от этого легче, да никому всем наплевать, все давно привыкли, все безучастны ко дню завтрашнему.
          Роясь в помойках настоящего, мы забыли о том, каким было вчера и уже не мечтаем о завтра. Нам бы выжить, нам бы пожрать, а там хоть трава не расти. Вот так и мучаемся от собственной глупости и бессилия. На выборах дружно голосуем за воров и подонков, прущих во власть с одной целью, посильней нас обобрать. И при этом ждём от них чего то, на что - то надеемся, нам ещё хватает наивности жаловаться им на них самих и преданно заглядывать в бесстыжие глаза основного источника наших бед.   
      Вот он день истины для двух героев их время пришло. Смерть, спрятанная в ржавой трубе моего безрассудства, финал, конец дороги, горящий металл и чёрная земля. Мы встретились, и разминуться уже нельзя. Всё решено не нами и за нас, пляска живых трупов, идущий на смерть проклинает Цезаря. Мы все прокляты и дети наши дрогнут от ужаса при виде лика нашего, ведь подобные нам оставляют за собой лишь ужас и разрушение. Вперёд гладиаторы мертвого Рима! Час пробил и круг наш очерчен кровью надежд наших, а путь предопределён.  Может быть, в дальнейших счастливых веках, какой нибудь дотошный историк придумает и даст имя нашему времени, а имена наши так и останутся, забыты в пыли веков безвременья.
- О чём ты думаешь, Русик, замер в прострации, где ты, что с тобой творится. Мне страшно смотреть на тебя.
- Я здесь с тобой, и всегда был с тобой, кроме тебя никого нет, и не было. Но наша планета давно пуста, и лишь безжизненные города украшают её мёртвые ландшафты. Представь, Кристи, мы одни в целом мире, краски которого давно потухли, растворившись в осенней мгле.
- Это так жутко, Русик, давай улетим на другую планету, где тёплое море, солнце, смех и вечный карнавал как в Рио.
-Ты был в Рио?
-Я не был в Рио, зато я был там, откуда уже нет возврата. Вся моя жизнь, это борьба с собой, с обстоятельствами, с враждебной средой, я даже отдыхать не умею, не научился.
- Для нас такой планеты уже не существует.
- Существует, я знаю, ты полетишь на неё со мной, поверь мне.
- Я верю, но не полечу, мне там нет места, а если и есть, то я заскучаю в этот же день и обратно попрошусь.
- Не попросишься, я тебя никуда не пущу больше.
- Пойми, Кристи, я болен, неизлечимо болен.
 - Я вылечу тебя, я спасу тебя, как ты спас меня. Не оставайся один, ты мне дорог, я никому этого не говорила в серьёз, но это так.
 - Зачем нам это, Кристи, я не стану другим, никогда, понимаешь, я не смогу стать другим, и то что ты сейчас перед собой видишь, это всё, что от меня осталось, и другого уже не будет, пойми. Она подошла ко мне, и наклонившись, поцеловала в лоб.
- Хватит хандрить, милый, всё у нас просто прекрасно. Отработаем, и я заберу тебя с собой в Рио, где вечный карнавал, я тебя спасу, хочешь ты этого или нет, я так решила.
       За время своего знакомства с генералом, я  даже проникся к нему известной долей симпатии. При других обстоятельствах мы  бы даже подружились, но других обстоятельств жизнь нам не предоставила и теперь он умрёт, и ничего личного одна работа, и ничего помимо неё быть не могло.
        Арсаев въехал на генеральское подворье на огромном, чёрном линкольне "Навигатор" с тонированными стеклами, о чём я немедленно оповестил Седого. В эту же ночь мы установили заряд в кабину трактора. Я собрал его в чемодане "дипломат," одну половину заполнив пластитом , а к внутренней стороне второй слоями закрепил осколочный элемент и радиовзрыватель с детонатором . Теперь нам с Кристи предстояло покинуть место действия. Чтоб раньше времени не возбудить подозрений своим внезапным, отъездом мы пошли проститься с  соседями, а объясняя причину убытия сослались на проблемы в бизнесе. В дом на этот раз нас не пустили. Генерал с семьёй вышел нас проводить на улицу, и сердечно попрощавшись, мы с Кристи, на виду всего посёлка отбыли в известном лишь нам и Седому направлении.
       Но с этого момента события стали развиваться по неожиданному для нас сценарию. На следующей день после нашего отъезда, Арсанов словно чувствуя опасность, внезапно покинул дом генерала. Планы пришлось менять на ходу, сначала следовало устранить генерала, а после мы должны были покончить с Арсаевым, который отсиживался на частной базе отдыха в горах.
      О базе этой мы узнали совершенно случайно, приехав туда Арсаев, заставил её хозяина, кстати, своего соплеменника, выселить остальных постояльцев, которые естественно возмутились. Произошел небольшой скандал, который владелец базы попытался замять деньгами, но поздно, слушок уже дошел до наших ушей. Враг нервно метался и совершал глупые промахи, удивительно, как такой мнительный и честно говоря, трусоватый человек мог столько лет избегать расправы. Это обстоятельство невольно наводило на нехорошие мысли.
        Седой предложил нам следующий расклад. Ахмед остаётся в городе и самостоятельно убирает генерала, здесь всё было готово и лишние люди только мешали. Он сам и мы со Стасом отправляемся в горы и кончаем Арсаева с охраной. Кристина подберёт нас на трассе после окончания акции, а пока уедет из города и подготовит нам пути отхода.
        Расчёт был следующий, узнав про взрыв, сидящий на базе Арсанов, обязательно кинется в бега. Если он так нервничает сейчас, то при виде реальной опасности наверняка запаникует и наделает глупостей.
- Ну что, Руслан, пора вспомнить военное прошлое.
- Да я его в страшном сне забыть не могу.
- Ни чего, когда нибудь забудешь, время города стирает, а тут армия, какая то.
 - Не какая то, а российская, самая беспощадная и бессмысленная в мире.
 - Что делать у нас вся жизнь бессмысленная и беспощадная.
- А нам говорят, что это мы такие.
- Не слушай их, Русик, врут поганцы жидовские, представь опять налёты, засады поиск, красота! Неужели не скучаешь?
- По этому скучаю, а всё остальное сплошная лажа, бег в мешке с препятствиями.
  - На этот раз препятствия будут, а вот все мешки придется отбросить, опять поведёшь группу по горам.
- Меня от слова горы, уже блевать тянет, кто - то на них отдыхает, а мне лепестки одни до сих пор под ногами мерещатся.
- Я тебя понимаю, Руслан, но давай ближе к делу. Объект обнаружен, теперь определимся с подходом. Седой разложил перед нами карту  и ткнул пальцем в отмеченные на ней строения в горах.
 - Когда то здесь был пионер лагерь, потом его выкупил один комерс чёрный, пускает туристов, есть информация, что боевики у него отсиживались, но сейчас  вроде как он только легальных гостей встречает, вот наш друг сперепугу к нему и мотанул.
 - Судя по карте, он сам в бутылку залез, смотри Седой дорога на базу одна. А дальше горы до самой Абхазии, один заряд у нас остался, нам бы ещё по автомату для страховки и пару граников.
 - Попробую изыскать, но сам понимаешь времени нет, а если сейчас сорвётся, где потом ловить будем. Выехали мы на следующий день. Седой загрузил в багажник УАЗа сумку с оружием, кроме этого все взяли с собой охотничьи маскхалаты. Трудно представить себе риск, на который мы шли, без подготовки  втроем на хорошо вооружённую банду - безумие.
        Хлопнуть нас могли на любом посту, я думаю, у Седого были документы прикрытия. Но всё равно нас обязательно запомнят и могут на обратном пути принять. Но фортуна всего лишь женщина, а женщины любят смелых. Да на такое можно пойти лишь от отчаянья и безысходности, но мне было весело. Чувство опасности, полёт над пропастью, всё как всегда! Страх, колебания и слабость придут позже, в конце, когда всё будет позади, а сейчас не время взвешивать за и против, сейчас время действий.
          К лагерю мы ехали по параллельному ущелью,  машину спрятали в лесу, и за три часа перевалив через низкий поросший лесом хребет, вышли к объекту. Ранее я неоднократно проделывал подобные фокусы, так что ошиблись мы самую малость, всего метров на восемьсот. Седой отзвонился Ахмеду сообщив, что мы на объекте, по плану работать он мог только по нашей готовности. Взрывное устройство устанавливал я, замаскировав фугас за поворотом дороги, мы сели в засаду над лагерем. Потянулись долгие часы ожидания, сколько нервов и терпения требует наша работа, не знает ни кто, малейшая ошибка, одно неосторожное движение и добыча уйдёт, сорвавшись с крючка.
        Я сменил Стаса на нашем наблюдательном посту, отсюда вся база и единственная ведущая к ней дорога были как на ладони. С оружием на этот раз было не очень, одноразовый гранатомёт, два автомата с четырьмя магазинами и по пистолету на каждого. Любая ошибка могла стать последней. С Арсаевым было три телохранителя, чем они вооружены мы не знали, плюс охрана базы - хозяин с братом, если мы перехватим фигуранта по дороге, они врядли вмешаются, но в случае нападения на базу с ними тоже придется иметь дело.
           Исходя из этих соображений, работать с клиентом решили на дороге. Наконец, на телефоне Седого прошёл вызов и на экране высветился номер Ахмеда. Это был доклад об успешном завершении работы. Значит, скоро о гибели генерала узнает Арсаев, мы заняли свои позиции. Примерно через час на базе началось, какое - то лихорадочное движение. Телохранители Арсаева спешно грузили в джип вещи своего патрона, хозяин вышел во двор проводить гостя, издали было видно, что между ними идёт напряжённый разговор, по всей видимости, хозяин уговаривал его остаться, но тот только торопил своих людей.
       В конце концов, окончив сборы наши друзья тронулись в долгий путь, который впрочем окончился метрах в ста от ворот лагеря. Взрывной волной машину отбросило в сторону, столб чёрного дыма поднялся над кронами деревьев,  пугающе знакомый запах сгоревшей взрывчатки, языки пламени плясали в облаке пыли.  Седой подкрепил наш успех выстрелом из гранатомёта, промазать с расстояния в сто метров практически не возможно. Наша граната вошла в борт джипа возле бензобака, ещё один взрыв и факел взвился до верхушек деревьев. В буйстве огненной стихии различить, что нибудь было не возможно, да и смысла не было, после такого не выживают.
     Седой дал команду отходить, после тяжёлого перехода через горы мы добрались до спрятанного УАЗа, закопали оружие и маскхалаты. В город мы больше не вернулись, Кристина подобрала нас на трассе.  От УАЗа мы избавились, загнав его в заброшенную кошару перед выездом на трассу. Позже я узнал, что генерал погиб в подорванной Ахмедом машине, Арсаев и его люди сильно обгорели, он сам скончался на месте, двое его боевиков умерли в больнице, а третий как не странно выжил. Что я могу добавить к сказанному, собакам собачья смерть, они сами выбрали свой конец

     На этот раз я решил не возвращаться домой, мне хотелось  смешаться с толпой, скрываясь там, где меня никто не знает, бродить по улицам большого города, никем не узнанным прохожим. Наша культурная столица, как нельзя лучше подходила для подобных вояжей, толпы туристов, обилие впечатлений и не одного знакомого лица. Там мы и условились встретиться с куратором, более удобного места для встречи найти было просто невозможно. Затерявшись в людском муравейнике можно стать невидимым, растворившись в массе живущих в одном пространстве с тобой людей.
      Инициатором встречи, как всегда был он, у меня оставалось время, как следует подготовить отчёт о проведенных мероприятиях. Но в этот раз, я сам назначил ему место встречи, на что он, одобрив мой выбор, с лёгкостью согласился. Наш разговор состоялся в его машине, Андрей подобрал меня на улице, после чего мы выехали на один из пригородных пустырей, где, по его мнению, нам ни кто не мог помешать.
- Ну, Руслан, рассказывай о своих подвигах: вместо вступления начал он. Внимательно выслушав мой рассказ, он сделал паузу, и после короткого раздумья поступило предложение от которого, по его мнению, мне не следовало отказываться.
- Вы конечно молодцы, но сейчас вас нельзя использовать, группа скорей всего ляжет на дно, и сколько это продлится, ни кто не знает. Ваша работа наделала много шума, враг понес, говоря военным языком, ощутимые потери, но он не уничтожен, не деморализован. В его рядах произошли кадровые замены, но вы слишком засветились, чтоб продолжать по нему работать.
 -Я не знаю, Андрей, по - моему, сработали мы идеально.
 - Согласен, но тебя наверняка помнят в лицо родственники и прислуга генерала, поэтому есть смысл предложить тебе выступить в новом амплуа.
- В каком же, на этот раз?
- Руководство приняло решение, о формировании ещё одной подобной вам группы. Круг интересов немного другой, но принципы работы останутся прежними, только район действий мы вам поменяем, и руководство ты возьмешь на себя, подбор людей и прочее, под твою ответственность.
- Задание интересное, но если можно хотелось бы поподробней.
- Поподробней пока не могу, но время в запасе у нас ещё есть, отдыхай, набирайся сил для новых свершений, как понадобишься, я на тебя выйду.
- Предложение заманчивое, но если честно я ещё не готов, а до уровня Седого вообще вряд ли дорасту, я таких профи ни когда не видел.
- Седой старая школа, но таких как он уже не производят, а дело делать надо, так что тебе Руслан, и карты в руки.
       Обратной дороги у меня не было,  на меня сделана ставка в какой- -то очередной игре. Как я относился к человеку, от которого сейчас во многом зависела моя судьба, однозначно ответить сложно. На первый взгляд Андрей не был типичным чиновником в погонах, одутловатый, неспортивный, с красным лицом любителя крепких напитков .Такой типаж ещё встречается среди рыцарей плаща и кинжала, чьим фирменным стилем всегда считался строгий аскетизм с примесью скрытого иезуитства ,. А мой куратор выглядел своим парнем ,, весёлый шалопай и выпить не дурак ,, прост в общении и казалось бы вполне понятен, но простота в их работе исключалась по определению, а о понятности тем более не могло идти речи.
      Признаться, предложение Андрея меня удивило, ведь моего опыта было явно недостаточно для руководства диверсионной группой. Откровенно говоря, Седой и его ребята были мне гораздо симпатичней, чем этот весёлый господин, с бодрым видом посылающий меня в очередную мясорубку. Из всей группы он работал только со мной, все остальные скорей всего замыкались на Седого, который получал заказы от нашего общего работодателя. По отдельности схема их организации была мне понятна, но сложить все фрагменты в единое целое у меня не получалось.
         На работодателя меня вывел Андрей, но связаны ли они между собой, уверенности у меня не было. Работал на прямую я только с Седым, а отчитывался перед Андреем. Сложить их вместе у меня не получалось, во всём этом не было, на первый взгляд ,ни какой логики. На двойного агента я не тянул, да от меня этого и не требовали. Мои регулярные отчёты перед Андреем, были скорей всего, формальной стороной какой то глубоко законспирированной игры спец служб по надзору друг за другом. Подобная путаница и постоянная неразбериха в делах, тоже своеобразный фирменный стиль конторы. Даже попав на их кухню, новый человек не сразу разберётся в особенностях и хитросплетениях скрытой от глаз общества деятельности. В любом случае отказаться от продолжения сотрудничества на данном этапе равнозначно подписанию смертного приговора, и выход был только один, идти вперёд до конца, каким бы он не был.   


               
     Через неделю, когда мне окончательно надоело бесцельное блуждание по серо - слякотному городу, а памятники старины стали подходить к концу и моя мятежная душа с неодолимой силой затосковала по малой родине, я вновь пустился в путь.
         От лежащего под куполом свинцового неба грязного перрона, серо - зелёная змея поезда увлекала меня в холод подступающей зимы, медленно таяли в вечерней мгле, удаляясь, огни Северной Пальмиры.
       Мятежный, опасный и вечно беспокойный юг, звал своего блудного сына, край, где я не люблю жить, но куда так люблю возвращаться. Странное чувство, ведь для меня возвращение домой, это возвращение на войну, от которой я смертельно устал, но без которой, наверно, уже не смогу жить.
       Трое суток пути, убегающие в никуда пейзажи за окном и леденящая, опасная неизвестность впереди. Что ждёт меня на пороге родного дома, покой очага или холодные пальцы смерти, черта из за которой нет возврата.
       Уже много лет я один, ни родных, ни друзей, ни кого не осталось.  Родители давно умерли, друзей я растерял за долгие годы опасной службы. Скитаясь в пространстве от войны к войне, я понимал, что каждый день может стать последним, и знание это удерживало меня от того, чтоб сделать несчастной, какую нибудь женщину. Мне давно уже нечего терять в моей унылой и бесприютной жизни, я не стал счастлив сам, и делать несчастным никого не хотел. Уже не в силах разорвать жестокий круг своей судьбы я брёл наугад, вступая в очередной день со вкусом горечи от дня прожитого.
      Возвращение, миг покоя, тепло и уют, хлопья тяжёлого, мокрого снега за окном, птицы мёртвой весны на пороге сумрачных снов, одиночество у входа в сырой лабиринт моих надежд, я дома. И снова один в нежной, трепещущей тишине, в своих мыслях, огнём страшного завтра жгущих мою душу. Лишь пепел и сны о несбывшемся, теперь мои вечные спутники.
       Вернувшись, я старался не пропускать выпуски новостей, странно, но я почти не удивился увидев Ахмеда, похожий на кучу грязного тряпья, с неестественно вывернутыми руками , в пятнах запёкшейся крови на превратившемся в страшную маску лице , он лежал во дворе какого то дома, а рядом с ним ещё несколько предметов, которые ещё недавно были людьми. Какой то бесцветный, звучащий издали голос диктора рассказывал об удачно проведённой спец. службами операции по ликвидации незаконных банд. формирований в одном из горных районов соседней республики. Да это был Ахмед, первым из нас он окончил свою бессмысленную войну, и его не спасли даже родные горы. Жаль! Сколько всего мы прошли с ним за эти четыре года: кровь, страх и обречённость сплели наши судьбы, а расплела одна смерть. Ведь, она у каждого своя, персональная и неизбежная, прощай Ахмед.




     Судьбы людей, запутанный клубок событий, встреч, расставаний и надежд в палитре реального и не совсем мира. Путь от принципиально несгибаемого стража устоев общества до матёрого террориста у Седого занял много лет. Он даже не мог вспомнить тот момент, когда перерождение стало необратимым. Живя двойной жизнью, незаметно для самого себя мы начинаем впитывать привычки и мировоззрения своих врагов, и система их ценностей, становясь понятной, постепенно овладевает нашими умами. 
        Да путь от понимания, до полного принятия, долог и тернист и лишь единицы проходят его до конца. Они годами живут в перевёрнутом мире, стараясь, не растворится в нём полностью, большинство уходит, не пройдя его до конца, многие просто гибнут, но зато те, кто выживает, превращаются в безжалостных профессионалов, с холодным умом и погасшим сердцем. Да, срывы неизбежны, и последствия их пугают своей непредсказуемостью.
      У Седого этот срыв случился после того, как сидящие в тёплых кабинетах начальники решили сдать противнику двойного агента, с которым он много лет работал. Седого просто выводили из операции, а вот его подопечный погиб вместе с семьёй. Нелепая жестокость, подлое предательство доверившегося им человека, сорвали Седого с нарезки, и самое мерзкое было то, что операция была провалена, о чём он заранее всех предупреждал. Не выдержав, Седой подал рапорт об отставке, и в конечном итоге, после периода долгих уговоров, а затем и жестокой травли он оказался на улице без средств к дальнейшему существованию.
          Несколько тяжёлых лет выживания проросли в нём ненавистью к системе, истребляющей чувство долга и порядочность в людях, которые ей служат. Но о нём не забыли,  его опыт оказался востребован в новой реальности новой страны. Страны, где на улицах мирных городов звучат взрывы, страны площадей залитых кровью её граждан, Россия вперёд! Но он не смог переделать себя до конца, и судьбы людей работающих под его началом, не были ему безразличны, он отвечал за каждого из них в отдельности и за всех вместе, в первую очередь, перед собой лично.
       Когда Седой был отпущен в свободное плавание, и у него появилось право выбора, он тщательно подбирал людей в создаваемую им группу и одноразовый материал его не интересовал. Седой тщательно изучал каждого кандидата солдаты удачи, идущие на войну лишь ради денег, ему не нужны. У каждого из его людей были личные мотивы, а деньги и прочая чушь оставались для них на заднем плане. Группу свою он условно разделил на физиков и лириков. Причём, самую опасную кровавую работу, он возлагал на последних. Оставляя первым в основном технические детали проводимых операций. Ахмед и Руслан были ударной силой группы, а Кристина и Стас в основном, занимались её боевым обеспечением.
       Со временем, лучше узнав своих людей, Седой стал замечать, что привыкает к ним, а привычка в их деле штука опасная. На людей его выводили те, кто занимался непосредственно вербовкой, а он в свою очередь, брал только тех, кто подходил лично ему , вступая в контакт лишь после длительного и всестороннего изучения личности каждого.
      Группа была маленькая, но в каждом он был уверен, зная сильные и слабые стороны своих ребят и только это, позволяло избегать ошибок и провалов в работе. Исключением был только Стас, его нашли Руслан с Ахмедом, выброшенный на улицу сирота, умный и прагматичный, он хорошо вписался в их маленький коллектив.
     Кристиной он занимался сам, это был тот случай, когда он пошёл на серьёзный риск, согласившись работать с женщиной, и всё шло прекрасно, пока эта циничная и на первый взгляд беспринципная дама в чисто женских попытках самоутвердится, не влюбилась в Руслана. Что поделать, случается и такое.  Он это сразу понял, но Руслан, оставив её порывы без ответа, рисковал вызвать в ней обиду и раздражение. А когда задеты чувства женщины, её реакция могла быть непредсказуема и даже вредна для общего дела.
      Руслан идеалист и романтик, с убитой непониманием и завистью окружающих душой, умный, немного сентиментальный и абсолютно, пугающе бесстрашный. В своём стремлении к недостижимой гармонии, до времени не замечавший подловатой реальности нашего бытия, да только такой человек своим контрастом мог подчинить Кристину.
     Ахмед, прошёл несколько войн, был солдатом армии уже не существующего государства, и после его гибели став обычным лесным разбойником оказался предан собственными соратниками. Они с Русланом очень похожи, и даже различные условия жизни, воспитание и враждебность обществ в которых они его получали, только подчёркивают их схожесть. И лишь каприз судьбы, сведя вместе этих вечных скитальцев, сделал их силой, способной заставить этот жестокий мир вздрогнуть от ужаса. Кучка отчаявшихся, никому не верящих, бесшабашных авантюристов, это его армия, которую он должен привести к победе.
      Устав от тесной духоты комнат, я стал по утрам прогуливаться по пустым аллеям городского парка. Запах мокрой листвы декабря, навевал философские мысли и вот в этот момент передо мной появилась, словно соткавшись из холодного воздуха, неспокойных снов,  тишины и зимнего дождя, стройная фигура Кристины.
      Она приближалась ко мне по пустой дорожке старого парка, яркий шарф, наброшенный на её плечи диссонировал, с серой скромностью декабрьского утра.                – Здравствуй, Руслан: спокойно, без привычного для неё вызова, сказала она.
- Здравствуй Кристи.
- Мы с Седым давно тебя ждём, он там, в машине, а я вышла тебя встретить.
- Я рад тебя видеть Кристина. Она взяла меня под руку и как пара влюблённых на свидании мы пошли к выходу из парка, мимо пустующих аттракционов, мимо закрытых на зиму летних кафе. Мы несли свои странные тайны и своё абсолютное, рвущееся наружу и тщательно скрываемое от посторонних глаз одиночество.
- Как ты всё это время?
 - Я скучал , про Ахмеда знаешь?
-Знаю, но это ещё не всё. Мы сели в машину. Поздоровавшись, без предисловий, Седой протянул мне несколько снимков. Возле каких то мусорных баков, нелепо раскинув руки  был изображён Стас с перерезанным горлом.
- Уже второй: сказал я.
 - Точней, ещё второй: глядя мне в глаза, ответил Седой.
- Что думаешь, Руслан.
 - А что тут думать, убирают нас форсированными темпами. Отыграли мы свою партию и знаем слишком много.
 - Мы с Кристи посовещались и решили, чем по одному дохнуть, лучше вместе собраться и дать им последний бой. Что скажешь?
  - Раз выхода нет, то хоть сдохнем с музыкой, всё равно знали с самого начала на, что подписывались.
- Ты можешь мне не верить, но мне жаль, что всё так паскудно кончается.
- Не оправдывайся, Седой, я всё понимаю, не сегодня так завтра, конец один, а вот Кристи мне жаль.
- Не надо соплей, Русик, ещё вывернемся, и я не девочка, знала, на что иду.
- Буду краток, документы на вас готовы , в течение часа собираешь манатки и рвём от сюда.
 - Кристина ты готова?
- С вами хоть на край света , кстати милый, мы с тобой опять женаты, так что никуда тебе от меня не деться , не соскочишь от меня, даже не надейся, Русланчик!
- Шутите это хорошо, чувство юмора основной признак интеллекта. Тебе повезло, посмотри и умна и красива, что ещё нужно, чтоб достойно встретить старость: поддержал её Седой.                - Вот уж не думал, что у меня сват такой будет: ответил я.
- Ну, уж какой есть, не взыщи, нам сейчас всем не стоит привередничать, в одной упряжке бежим.
- Скажу честно, Седой, наша упряжка единственная, в которой я ещё согласен, куда - то бежать. Бежали мы никуда. Для начала, Седой решил остановиться в каком нибудь областном центре, в точку своей первой остановки мы добирались порознь. Весь путь я проделал на попутках, способ надёжный хоть и долгий, налегке от точки к точке. Новые машины, новые лица и риск опасных встреч. Из оружия со мной был мой любимый охотничий нож , лёгкий и острый как бритва, в далёкие времена моей службы, он прошёл со мной все горячие точки.  Его удобная рукоятка, как влитая ложилась в мою ладонь, резать им можно было что угодно, от горла врага и детонирующих шнуров, до хлеба и колбасы. Но в данной ситуации этого было мало, и на крайний случай, у меня был пистолет Стечкина с четырьмя обоймами и глушителем, конечно, опасно найдут при первом же шмоне, но мне уже было на всё плевать, я знал, что иду в свой последний бой.
       Первый сборный пункт, нашей поредевшей группы был на городской окраине, покосившаяся развалюшка на краю оврага стала нашим временным убежищем. Почти вся улица уже сползла в овраг, смытая дождями и оползнем она была почти не обитаема, лишь какие то подозрительные личности прозябали в соседних с нашим домах.
       Запущенность округи, отсутствие посторонних, с одной стороны хорошо, все на виду, а с другой на виду были мы сами. Любой ментовский стукач сразу просигналит участковому о появлении чужих.  Свой джип Кристи оставила на стоянке в городе, и чтоб не шокировать наших временных соседей, передвигались мы на ржавой девятке Седого. Серенькая неприметная машинка была начинена форсированным двигателем, и легко выжимала полторы сотни в час. Отопление в районе давно отключили, и нам приходилось топить своё неуютное бунгало при помощи электрического козла со спиралью.
        Облик мы изменили, кто, как мог, в Кристине одетой в дешевый спортивный костюм, кроссовки, без дорогой косметики невозможно было узнать шикарную владелицу фирмы. Седой отрастив бороду, выглядел лет на десять старше, постоянно сутулясь и прихрамывая, он стал похож на спившегося интеллигента. Я переодевшись во всякое старьё, теперь смахивал на великовозрастного гопника, с явно уголовными замашками. Короче, компания ещё та.
       Нам надо было отсидеться, оказалось, что у Седого в запасе была целая сеть подобных хавир. Он готовил их на такой крайний случай как сейчас. Приобретая за бесценок и оформляя на подставных лиц или на себя по поддельным документам. Он давно готовил пути выхода из дела.  Единственную опасность представляла единая компьютерная база данных на сделки с недвижимостью, по этой причине, безопасны были лишь хаты приобретённые до её введения, и на одной из них сейчас находились мы.
        Мы вели круглосуточное наблюдение за подходами к нашему жилищу, а на ночь выставляли пост охранения в соседнем нежилом доме. Участок вокруг него густо зарос сорной травой и кустами сирени, что позволяло нам с наступлением сумерек незаметно в него проникать. Дежурили мы с Седым, деля ночь пополам. В прибор ночного видения всматриваясь в чёрный холод декабрьской ночи, я опять добрым словом вспомнил нелёгкие годы своей службы, во время которой вот так же ночи на пролёт просиживал в засадах на бандитских тропах.
       Но сейчас было трудней. Охота шла за нами, и даже Седой, мог только догадываться, какие силы к ней привлечены. В связке с нами иногда работала группа наблюдения четыре - пять человек, но ведь могли быть и ликвидаторы,  подчищавшие отработанный материал. Ещё вариант, они могли просто в слепую, поставить на наш след ментов или даже контору, возможностей у них хватало.
      Живыми мы были уже не нужны, и спец. группа, получив команду на захват, положит нас на месте.  Им нужны наши трупы, а не выплывшие через пару-тройку лет опасные свидетели.  Я рассчитывал, лишь на то, чтоб подороже продать свою жизнь, иллюзий не было, эти люди рано или поздно нас найдут. Лично я предложил ребятам раствориться в бескрайних просторах сибирской тайги, Седой был не против, но Кристи, привыкшая к цивилизации, скорей всего откажется от подобного способа бегства.
     Раз в два дня мы по очереди выходили в магазин за покупками, а всё остальное время проводили в тесном плену нашей убогой хижины. Следующим местом нашего проживания должен был стать загородный коттедж в одном из глухих районов в северной части России.
     Я всегда любил русский север, его дикая глушь и неспешное величие, манили меня своим контрастом с шумным суетливым, быстро живущим югом. Но в начале, необходимо было отсидеться здесь, отсечь возможные концы ещё на начальной стадии перехода на нелегальное положение. Если нас всё - таки сумели отследить, то хвосты надо отсекать здесь, ведь по планам Седого вторая берлога должна стать нашим домом на несколько последующих лет.
 - Потерпите ребята, через три дня мы отсюда съедем, поменяем нашу берлогу на, что нибудь более комфортное.
- Поскорей бы, а то я тут с ума сойду, в этой помойке.
-Помойка ни помойка, но мы ещё живы, а это надо ценить, Кристина.
-Что молчишь, Руслан?
- А что говорить, будет день и будет пища.
- Знаешь, Седой, я ведь девушка культурная, и мытьё в тазике мне осточертело, там хоть душ нормальный будет?
 - Будет, не хнычь, всё будет.
- Да я ж не против, могу потерпеть, а то скажете, вот навязалась на наши головы дрянь капризная.                - Не скажем, не волнуйся, куда мы теперь без тебя.
 - Руслан вот совсем забыл, что мы в браке законном, хоть бы вывел куда нибудь.
- А что, Русик, ведь она права, ладно мы с тобой, а она в этой халупе совсем чокнется, бери её и вперёд в город, считай,  что это приказ. Собирались мы не долго, свои вещи и косметику она положила в машину, там же накрасилась и переоделась. Пропетляв по улицам вечернего города, мы нашли довольно приличный ресторанчик с живой музыкой. Я заказал ей шампанского, официант зажег свечу на столе, но чувство неясной тревоги не отпускавшее меня с момента отъезда мешало расслабиться.
- Ну вот, Русик, ты ещё мрачней, чем был.
- Не знаю, Кристи, что - то неправильное есть в этом вечере, сижу с красивой женщиной, а думаю чёрте о чём.
- Знаешь, мне не привыкать, тогда на море ты тоже был не со мной, только раз там на поляне под деревом тебе было хорошо.
  - Мне было хорошо всегда рядом с тобой.
- Правда?
- Правда.
- А что мешает теперь.
 -Ничего.
- Тогда давай гульнём, как в последний раз. Вечер убивал, загоняя в тёмные углы сознания клочья моей смутной тревоги.  Кристи отрывалась на полную, мне стало чертовски жаль, что всё так складывалось.
 - Не грусти милый: её шепот с ласковой хрипотцой относил моё сознание в другие плоскости жизни, о которых как мне казалось, я давно забыл.
 - Я не грущу, мне давно не было так весело, как сейчас. Но, к сожалению всему хорошему быстро приходит конец. Возвращались мы уже глубокой ночью. Сигнал тревоги в моём мозгу сработал метров за триста от нашего укрытия. Молча остановив машину, я вынул из под сидения пистолет с глушителем и, загнав автомобиль в кусты у обочины, попросил Кристи меня подождать.
- Что случилось, Русик, неужели паранойя?
 - Если это паранойя, то я буду счастлив в этом признаться.
- Подожди, я переоденусь и пойду с тобой.
- Нет, Кристина, жди меня здесь, я быстренько всё проверю и к тебе вернусь.
Бесшумно  нырнув в овраг, я не спеша двинулся к дому, к счастью, до этого я обошёл все окрестности, и теперь прекрасно ориентировался здесь даже в темноте. Не дойдя метров десять, я присел за ствол яблони и стал наблюдать за входом в наш дом. На порог вышел человек, а из  приоткрытой двери резко потянуло запахом сгоревшего пороха, похоже в доме неплохо постреляли. 
      Фигура человека чётко выделялась на фоне полной луны, задержав дыхание я медленно поднял руку с оружием и накрыв глушителем его шею, медленно вытянул спусковой крючок,  пистолет прыгнув в моей руке, громко лязгнул затвором, человек беззвучно осел на землю. Коротким рывком я оказался у приоткрытой двери, и в щель увидел двоих стоящих ко мне спиной мордоворотов. Дальше всё на автомате: раскрыл дверь, шаг вперёд и огонь в спины врагов, тот, что был слева, успел среагировать, уже падая, дважды послал в меня пули, одна пробила рукав куртки, вторая ушла в потолок. Я прижался к стене, тишина, секунды медленно стучали в моих висках, стон, голос Седого.
 - Это ты, Русик?
 - Я. Дальше в коридоре лежали два трупа. Седой сидел, опёршись спиной в стену.
 - Там во дворе ещё один.
 - Уже два, Седой.
- Это хорошо, но мне конец, собирайте манатки и ,чтоб через пять минут вас небыло.
- Я тебя вытащу.
 - Нет, мне от силы час остался, не жилец, больше не спорь со мной. Деньги документы и оружие забирайте и бегите. Шорох за спиной, я резко оборачиваюсь, в дверном проёме стоит Кристина, добро пожаловать в ад. Шесть трупов и смертельно раненый, истекающий кровью Седой. Мясорубка, Боже, какая же по счёту. Не помню. Немного прейдя в себя, Кристи обколола его промедолом. Седой тихо хрипел восковая бледность лица и сладковатый запах смерти, липким ручьём расползающийся по дому. Я собрал оружие, документы и деньги, Кристи молча, сидела возле отходящего в мир иной Седого. Слёзы текли по её лицу.
 - Пора уходить, мы ему уже не поможем. Молча встав она пошла за мной, в темноте мы дошли до машины, погрузив в неё вещи, поехали в город. Пересев в джип Кристины, и избавившись от девятки Седого, вырвались на междугородную трассу. Безумная гонка по пустому шоссе, шоссе ведущему в никуда.
     Мы не заметили как серый, безрадостный рассвет затопил туманом пространство. Времени больше не было, была пустота, были волны безвременья в тоннеле бесконечной дороги. Мы остались одни в этом безлюдном мире и это безлюдье нас успокаивало. Рассвет заполнял горизонт волнами холодного отчаянья и боли. Навстречу стали попадаться редкие машины. Я посмотрел на спидометр, за четыре часа мы проехали почти пятьсот километров и пересекли границу области. Не обходимо было заправиться, и гнать дальше к следующему пункту нашего пути. Скорость была нашим единственным спасением, перед тем как пустится в бега, я загнал машину в ближайший проулок и проверил на наличие жучков и прочих сюрпризов, на этот раз было чисто, и только после этого, мы решились поменять машины.
      Странные мысли в сумраке подступившего утра, мне казалось, что мы просто тёплые клочья плоти, носимые в холодных, враждебных пространствах, бродящие в садах мечей, в среде чужих, но подобных нам созданий Вселенной и не мысленные травы режут нам ноги, как бритвы. А рядом, испуганным зверьком вжавшись в кресло, спала Кристи. Километры придорожных столбов в объятиях русской зимы, тяжёлый ком боли медленно таял в моей груди, позади осталась смерть, в образе медленно остывающего в грязной, холодной комнате Седого.
- Где мы: проснувшись, спросила Кристи.
- Не волнуйся , мы уже далеко, часов десять и будем на месте.
- Мне страшно, Русик, там в этом доме с Седым одни трупы, ты опять меня спас, зачем всё это.
- Я не знаю, сейчас нам главное отсидеться, поспи , а часа через два меня сменишь .
- Я не засну, не получится, скажи мне, кто это был?
 - Не знаю, но их уже нет.
- Зато, наверное, есть другие. Конечно, другие были, и их было много, они шли по следу. Шли за нами, и шум их шагов эхом звучал в моей голове, почти физически я ощущал незримое присутствие опасности. Всю дорогу я не отрываясь смотрел в зеркало заднего вида, но позади, была лишь пустота зимней дороги и голые ветви придорожных деревьев.
        До места мы добрались без приключений. Дачный домик на окраине опустевшей деревни, в которой из жителей остались лишь одни старики и тишина соснового леса, мягким одеялом укутавшая этот забытый богом медвежий угол. Вот так медленно потянулись дни нашего вынужденного затворничества.
        Первое время Кристина отсиживалась в доме, и на свет Божий  я выходил в одиночестве. Успев досконально изучить прилегающие окрестности, я стал получать удовольствие от разлитого вокруг покоя. Со временем, прейдя в себя Кристина сопровождала меня на прогулках по лесу , серебряный иней на еловых лапах, морозная хрустальность прозрачного воздуха, хруст снега под ногами, идиллия , зимняя сказка.
 - Руслан, ты не поверишь, мне давно небыло так уютно, как здесь, наверное, надо было раньше на всё плюнуть и уехать в деревню пожить. Представь, Русик, подоила б с утра корову, принесла тебе парного молока, красота.
- Я рад, что ты успокоилась, но деревня хороша для отдыха,  дней десять и хоть волком вой.
 - Ты циник.
- Нет, я реалист, прости, конечно, но в кирзачах и ватнике я тебя представить не могу.
- А может быть это и есть та планета, о которой мы говорили? И всё кончено, прошлое становится только прошлым.
- Нет, Кристи, прошлое только часть того в чём мы существуем, и оно всегда будет с нами, где бы мы ни были.
  - Да, ты прав, наверно, теперь мы обречены вечно, носить его с собой.
- Нам остаётся лишь, смириться с тем, что было и чего нам уже не дано вернуть, это тот груз который мы несём в наше будущее хотим того или нет.
- Жаль, что всё так, Руслан, раньше я ничего не понимала, не чувствовала, жаль, что нет Седого, но я увезу тебя в Рио, увезу обязательно.
 - Оглянись, Кристи, сейчас вокруг только лес по которому бродят тени наших друзей и ничего кроме этого леса нет в целом мире, давай жить этим лесом и не думать о прожитом. А в твоём Рио кроме карнавала и фиесты, ещё есть грязные фавеллы населённые бандитами и наркоторговцами. Везде одно и то же, только названия разные, а здесь мы хоть дома.
- Давай, может быть, у нас ещё, что нибудь получится, ведь попытаться, то мы можем.
- Конечно, получится! По крайней мере, попробовать стоит! Если вырвемся, всё будет по- другому, вот увидишь.
- Спасибо, Руслан, ты меня почти успокоил, после той ночи я думала, что всё конец, а теперь опять хочу жить.
- Вот и прекрасно, раз так, будем жить долго и счастливо!
- Да, и умрём в один день: рассмеявшись, ответила она.
Свобода, как мы её видим, неосознанное стремление к ней, ведёт нас по жизни, толкая на всевозможные авантюры. Сейчас я был свободен, и даже постоянная, смутная тревога не могла подавить этого чувства. Я никуда не спешил, по вечерам в мягком свете камина, прислушиваясь к треску поленьев и шуму ветра за окном, мягко дрейфовал по волнам своих мыслей. В темноте, озаряемой лишь бликами огня, и танцем красных отблесков на потолке зала, я из вечера в вечер терял нить реальности, погружаясь в таинственный сумрак. Мне казалось, что красные, весёлые язычки нежно зализываю гниющие раны моей больной души.     Иногда Кристи сидела со мной. Усталая и отрешённая, она, молча, глядела в огонь, а потом тихо вставала и шла в свою комнату. В своем одиночестве и я не мог ей помочь.
     Пережитый ужас сделал её задумчивой и печальной, казалось, ей открылось всё то, с чем я существовал долгие годы, понимание и страх от горечи пройденного пути, от неизвестности грядущего дня, от мира, который вдруг в одночасье перестал быть простым и понятным.
      Это чувство было для неё новым, и оно пугало, лёгкость наших отношений ушла в прошлое, но, похоже, лишь сейчас она стала меня понимать. Свобода, такая сладкая и желанная, но порой, сколько горя и мучений ты несешь тем, кто тебя обретает, но даже если этот миг последний я счастлив. Я счастлив, что нити моей души больше не накручены на пальцы незримого кукловода, что они вольны только в том, что могут лишить меня жизни, но никакая сила в этом, да и в другом мире, больше не сможет вырвать у меня этот миг, это до горечи сладкое чувство свободы.
      Кристи умерла в один из солнечных январских дней, свет, разлитый в лазурном просторе и холод промерзшей земли. Она умирала на моих руках, истекая кровью на девственную белизну зимы, бурое пятно на снежном покрывале.
    Я похоронил её в лесу под огромной сосной, с ветвями, устремлёнными в бездны небес. Её ещё тёплое тело лежало в вырытой ножом яме, и безраздельность моего горя залила холодные пространства. А они остались лежать во дворе, нелепо раскинувшись в том же холодном снегу, их было трое, и всех их убил я. Они научили меня этому, и это всё, что я мог и знал, сошедший с ума зверь, пёс грызущий горло хозяина, жизнь кончилась. Я один, и я иду по дороге мёртвых, мне больше не нужны попутчики, моё завтра будет залито их кровью и лишь одно это держит меня на краю бытия, не давая, сорвавшись в бездну, растаять в бесконечном ничто. Боже не обойди меня милостью своей, дай мне сил для последнего боя, я лишь инструмент в руках твоих, оружие гнева твоего, обречённый и проклятый, я дойду до конца, до самой вселенной смерти, а после, а после просто не будет ни для кого.
- Да Руслан, ты просто асс, всех уложил, ребят, конечно, жаль, но ведь знали же на что подписывались, ничего мы с тобой ещё горы свернём.
     Андрей говорил мне всё это сидя в шезлонге и почёсывая пузо. Чеши сука, пока есть что чесать, холодно подумал я
     - Сейчас наберешь себе новых и в бой, готов?
- Ты же знаешь, я как пионер, всегда готов.
- Приятно слышать, но для начала тебе отдохнуть, как следует нужно, работать теперь будешь на прямую с работодателем вместо Седого. Сам видишь, враг не дремлет и война не окончена
- Такие воины не кончаются ни когда
- Ну, Руслан, вот и тебя на философию потянуло.
- Мое дело - режь и взрывай, а философия ваша прерогатива
- Не моя, а того кто повыше, а мы люди маленькие , исполняем что скажут , что не скажут не исполняем.
- Да, удобно.
- Удобно, но к делу. Сейчас прейдет твой работодатель, перетрём все рабочие вопросы, а после оттянемся по полной программе, я уже и девочек вызвал. Сауна, водка и шлюхи, незатейливый офицерский досуг, грязно и бессмысленно, бессмысленно и грязно, но я должен выдержать, должен пройти всё до конца, по грязи, по трупам, по собственной жизни, до самой вселенной смерти.
      Всё это происходило в сауне, после разговора с этими господами, подвезли шлюх. Надо терпеть, терпеть это раскрашенное как у эрокеза лицо, терпеть глупый смех, без чувств  механический секс, только не сорваться, не вызвать подозрений. Я шутил, я смеялся, я был сама галантность, а она была в восторге, и к концу вечера черкнув мне тушью для ресниц телефончик, растаяла за дверью. Вот мы и одни, конец пути, плещутся в бассейне, пьяные и довольные.
 - Русик, сгоняй за пивом.
 - Сей момент шеф.
      Выйдя за дверь, я взял фен для сушки волос, хорошая смерть, легко и незатейливо, штекер в розетку фен в бассейн, на выходе охранника арматурой по голове, добро пожаловать в ад. У кромки моего сна утопая в снегах, лежит страна моей надежды, моё последнее пристанище, страна без войн, край силы и покоя, лишь там в её девственных просторах я могу затеряться. Я уходил, оставляя прошлый, прогнивший мир, и лишь запахи ночной прохлады волновали меня в этот миг, на память обо мне остались два плавающих в бассейне трупа. Охранник прейдет в себя позже, он не убивал моих друзей, и будет жить, вспоминая кошмар ушедшей ночи.               
     Я уходил, не разбирая дорог, и суровые объятья таёжных дебрей приняли под свою сень нового странника, край вечного безмолвия, где лишь золотая пыль звёзд разбавляет одиночество и бархат северного неба. Жизнь вольного траппера, жизнь изгоя на краю света, где конец всем дорогам и дальше нет ничего кроме тысяч километров леса, кроме абсолютного одиночества болот и сопок среди тайги. Убогий сруб, ружьё и верная лайка, единственные спутники бродяги. Охота, лов рыбы, простая жизнь на грани, первобытный мир.
          Я думал о Кристи, о том последнем дне, когда пришли они, они пришли за нашей жизнью. Кристина в последнем порыве отчаяния, сумела ранить одного из них, и с разорванной пулями грудью упала на пороге дома, нашего последнего дома. Всё остальное я не помню, что было дальше, стёрлось из памяти. Придя в себя, я увидел лежащие на снегу трупы врагов и её , а ведь мы даже не стали любовниками, этого не произошло, и я не знаю, могло ли произойти. Они нашли меня примерно через месяц, это был рок ведь они не стали меня убивать, наверное, посчитав, что я стану служить им дальше, какая глупость. Система дала сбой, и служившие ей люди расплатились за всё кровью. Кровь за кровь, закон нашего сумасшедшего с ума общества. 
     Он сидел на краю протоки и погружённый в свои мысли, любуясь холодным величием северного заката, отблески которого скользнули по линзе оптического прицела, за его спиной. Огромные деревья древнего леса живой стеной обступали сухую прогалину с торчащими из травы клыками серых камней, место его силы, место его боли, место пролитого отчаянья, лобное место его судьбы .
     Череда мыслей текла тёмным, тугим потоком, постепенно оформляясь, во что - то осознанное, приобретая понятные лишь ему одному формы. Запахи, цвет, вонь, сгоревшей в полевой кухне солярки, прошлое, нахлынув, уносило его в оставленный, казалось бы навсегда мир. Когда то очень давно, он любил тень лесов и лишь со временем, они стали вызывать только тревогу. И сейчас попав в лес, он видел лишь минные поля с бандами скитающихся в них духов. Холод стали, меч под больной головой, острота блестящего лезвия, иллюзия свободы и тяжёлые сны на гране безумия, век бесконечных воин, тени на рваной глади болот.
     Радость жизни, они убили в нём радость жизни, живая машина, с холодной головой бесцельно существующая в мире абсолютной жестокости, где смерть это избавление от муки, от продолжения собственной предопределённости, конец всех дорог.  Сухой, резкий хлопок винтовочного выстрела разорвал тишину, и долгим эхом пролетев над болотами, затерялся в сухих распадках. Тупой удар винтовочной пули отбросил его уже мёртвое тело в траву.   
       Скупое северное солнце, медленно сползая за линию горизонта, ещё некоторое время отражалось в растёкшейся вокруг него багровой луже.  День полный тревог и печали подошел к концу, и горевать об ушедших уже было некому, и весенняя трава прорастет меж побелевших костей в изумрудной росе новой жизни  лишь, затем чтоб увянуть и, осыпавшись в прах остаться землёй.               

     Я дописал последние строки этой маленькой повести, но образы её героев преследуют меня, порой мне кажется, что я выпит до дна и грусть опустошенности чужих надежд останется со мной до конца. А мог ли быть другой конец, я думаю, что нет, и эта повесть не может окончиться словами, они жили долго и счастливо, ведь билеты в праздник здесь выдают люди с ног до головы измазанные чужой кровью. И для меня это не преувеличение, ведь большую часть своей жизни я провёл среди них. Я дышал их воздухом, существуя в мире их грязных идей, шёл по дорогам лжи и порока, и не всегда мог отличить чёрное от белого, ведь они давно поменялись местами. В попытках изменить мир, мы очень часто до неузнаваемости меняемся сами, жернова реальности перемалывают наши мечты в пыль и, забыв, о том для чего пришли на этот свет, мы просто плывём по течению, которое очень часто прибивает нас не к тем берегам. Жестокость, безразличие и ложь, вот слоган более всего подходящий для наших времён.