Брайан Косби. К определению пуританизма

К ОПРЕДЕЛЕНИЮ ПУРИТАНИЗМА
Брайан Косби

Историческая проблема

Дебаты по поводу определения пуритан и пуританства не являются новыми. Питер Льюис в «Гении пуританизма» отмечает, что определение этого понятия, как оно начало использоваться в Англии – вопрос, наполненный дискуссиями и распространенными заблуждениями. Национальные, политические и социальные элементы, которые были тесно связаны с идеей пуританства на различных этапах его развития, во многом скрывали жизненно-религиозное и духовное значение этого понятия (1). В «Культуре английского пуританизма 1560-1700» Кристофер Дарстон и Жаклин Илс делают аналогичное замечание: «Попытки определить раннесовременный английский термин «пуританизм» и договориться о его общем использовании продолжаются уже на протяжении более 400 лет» (2). Они продолжают утверждать, что главной причиной того, почему дебаты по определению продолжаются так долго, является то, что «исключительно трудно добраться до любой отправной точки» (3). Статья Бэзила Холла «Пуританизм: проблема определения» (4) и более поздняя глава Питера Лейка «Определение пуританства: опять?» в сборнике «Пуританизм: трансатлантические перспективы» (5) раскрыли внутреннюю неоднозначность употребления этого термина даже в последние полвека. Необходимость его определения особенно актуальна с учетом растущего в последнее время интереса к пуританской литературе, богословию и культуре. Этот интерес может быть прослежен к четырем книгам, которые возродили серьезные исследования пуританства с конца 1930-х гг.: «Подъем пуританизма» Уильяма Халлера (6), «Пуританизм и свобода» А.С.П.Вудхауса (7), «Пуритане при Тюдорах» М.М.Кнаппена (8) и «Мировоззрение Новой Англии» Перри Миллера (9). Хотя интерес к пуританам не получил широкого распространения вплоть до конца 1960-х гг. (10), благодаря усилиям таких издательских компаний, как «Знамя истины» и Soli Deo Gloria, мы стали свидетелями множества публикаций и переизданий и возобновления спроса на пуританскую литературу. Это, в свою очередь, является одним из основных факторов в возобновлении интереса к реформатскому богословию (11).

Современные определения

Недавно Келли Кэпик и Рэндалл Глисон попытались определить пуританизм в своем введении в книгу «Посвященная жизнь» (12), содержащую подборку жизнеописаний и сочинений 18 значительных пуритан. Кэпик и Глисон утверждают, что пуританство было «движением, обладавшим в XVII веке значительной силой в Англии и Новой Англии» (13). Они продолжают настаивать, что понятие пуританизма не следует ограничивать строго радикальными протестантскими нонконформистами, ибо оно относится к гораздо более широкому движению и кругу людей, имеющих набор характеристик, которые превосходят их политические, церковные и религиозные различия (14). Этих характеристик семь:
1. Пуританизм есть духовное движение;
2. Он делал упор на переживание общения с Богом;
3. Пуритане были едины в своей зависимости от Библии как главного источника духовной пищи и руководства по преображению жизни;
4. Они были преимущественно августинистами с акцентом на человеческой греховности и Божией благодати;
5. Они делали большой акцент на работе Святого Духа в жизни верующего;
6. Они были глубоко обеспокоены католическим сакраментализмом в англиканской церкви;
7. Пуританизм также был движением пробуждения (15).
Эти характеристики дают всеобъемлющее восприятие подлинной основы движения, которое обладало значительной силой и без них остается непонятным. Но дают ли эти необходимые сами по себе компоненты правильную дефиницию? Как мы увидим, общепринятое определение всех этих терминов невозможно без по крайней мере некоторых оговорок. В книге «В поисках благочестия» Джеймс Пакер определяет пуритан как «англичан, которые приняли всем сердцем версию христианства, состоявшую из смеси библицизма, пиетизма, церковных и общественных реформ» (16). Пуританизм, утверждает он, «был по существу движением за церковную реформу, пыстырское обновление и евангелизацию и за духовное возрождение» (17). Когда дело доходит, однако, до дефиниции пуританизма, Пакер несколько расплывчат. С одной стороны, он заявляет, что пуританство как историческое движение процветало между 1550 и 1700 гг. (18). В другом месте он пишет: «Со смертью Джона Хоу, последнего из пуританских гигантов, в 1705 году, пуританизм был окончен» (19). Тем не менее он называет Джонатана Эдвардса, рожденного в 1703 году, «чистым пуританином» (20) и даже посвящает целую главу его мысли и вкладу в движение (21). Он также называет пуританами Сперджена (1834-1892) и Мартина Ллойд-Джонса (1899-1981) (22). Что может быть основанием для причисления к пуританам людей, живших в XIX – XX веках, когда пуританизм окончился в 1705 году?
Совсем другое определение пуританизма предложил ныне покойный пастор и историк Джон Браун. В своей книге «Английские пуритане» он проанализировал это понятие в более политическом свете. Он объяснял, что если в XVI в. понятие «пуританизм» был описанием людей, склонявшихся к дальнейшему развитию протестантской Реформации, то к XVII в. оно стало признанным названием партии, боровшейся за ограждение прав и свобод народа от посягательств короны (23). К этому Браун добавил список черт, которые характеризовали пуритан: 1) благоговение перед Писанием, 2) уважение к суверенному величию Бога, 3) строгая нравственность, 4) симпатии к массам и 5) горячая привязанность к гражданской свободе (24). Именно эти черты были для него знаками пуританского духа. Как Кэпик и Глисон, Браун также нашел, что такой перечень требует краткого и более общего определения пуританизма. Когда дело доходит до выявления его хронологических рамок, Браун утверждает, что «собственно пуританским… был период в сто лет, с момента коронации Елизаветы (1558) до смерти Оливера Кромвеля (1658)» (25). На протяжении всей своей книги Браун утверждает, что пуританизм был преимущественно реакцией на политическое и церковное давление монарха на парламент и церковь, находившиеся под главенством короны (26). В своей попытке определить данный термин Браун обрисовал его восновном в политическом свете и для ограниченного периода до смерти Кромвеля в 1658 году. В тот момент, как он утверждал, пуританство по существу было «потеряно», пуритане больше не имели власти и влияния и перестали быть движением как таковым (27).
Книга Джона Спарра «Английский пуританизм 1603-1689» считается одной из лучших работ на эту тему. Спарр тщательно препарирует многие термины, схожие с пуританизмом, такие, как «диссентеры», «сепаратисты» и «нонконформисты», и показывают, что они вскрывают только часть определения пуританизма, которое гораздо сложнее. Спарр указывает, что различная степень распространения пуританизма среди рядовых английских протестантов делает его маркировку и обобщение основных характеристик делом довольно сложным (28). Порой для современного историка трудно отличить просто протестанта от пуританина, однако Спарр утверждает, что в XVII в. пуритане имели простые и четкие отличия. Они знали «своих» просто по строгому благочестию и заботе о личной святости (29). Спарр заключает, что пуритане «были просто более ревностными, чем их протестантские соседи или даже англикане» (30). Короче говоря, пуритане «выделялись своим благочестием и критикой Церкви Англии. Кроме того, мы имеем право подвести резюме, сказав, что они считали себя лично спасенными Богом, избранными ко спасению по благодати без своих заслуг и в силу этого избрания обязанными вести жизнь в благочестии» (31). Также для пуритан было необходимо «быть членом Церкви, созданной по новозаветному образцу, и трудиться, чтобы сделать свою общину и народ моделью для всего христианского общества» (32).  В конечном счете, как утверждает Спарр, любая попытка определить пуританизм настолько трудна потому, что в XVI – XVII вв. это понятие постоянно меняло свои значения. «В отражении духовной жизни пастырского опыта некоторые группы подчеркивали одни аспекты, а другие – несколько иные… Понятие пуританизма было динамичным, менявшимся в ответ на окружающий мир и применимым сразу к нескольким конфессиям… но также оно указывает на целый ряд идей, взглядов и привычек, построенных на опыте оправдания, избрания и возрождения, что, в свою очередь, отличает пуритан от других групп, таких, как конформисты или квакеры» (33).
Спарр указывает, что термин «пуританизм» был впервые использован в конце 1560-х гг применительно к крошечным протестантским общинам, формировавшимся в елизаветинской Церкви Англии. К началу XVII в. он стал обозначать «убийц радости», яростных спорщиков, которые укоряют других за нравственные падения и в то же время не видят бревна в своем глазу. К концу 1620-х гг. понятие пуританства приобрело более богословское определение и стало обозначать верных кальвинистов (34). К концу 1640-х гг. оно стало обретать еще более позитивную и даже романтическую окраску: современники стали рассматривать пуритан как людей, которые ставят Бога на первое место в своей жизни. После Реставрации 1660-х гг. это слово оказалось тесно связано с пресвитерианством, а также стало применяться ко всем людям, которые поддерживали духовное и серьезное поклонение и жили в соответствии со своим исповеданием. По Спарру, век пуританизма окончился в 1689 году (35). К тому времени это понятие уже получило историческую перспективу: пуритане были движением за благочестие (36). На поверхности это название часто использовалось в шутку или с подразумеваемой негативной коннотацией, но многие считали пуритан по-настоящему благочестивыми людьми, хотя и несколько суровыми по отношению к другим. Против Джона Брауна Спарр утверждает, что пуританизм не завершился с крахом пуританской революции, но лишь к 1689 г. (37). Закон о веротерпимости, принятый в этом году, создал несколько условий, позволивших завершить организованное движение: он освободил пуритан от насилия и религиозных преследований, позволил им свободно исповедовать свою веру в собраниях и открыть молитвенные здания. Кроме того, их духовенство не должно было подписывать все 39 статей Церкви Англии, но только 36, относящихся к учению и вере (38). В течение нескольких лет до и после этого умерли многие из самых известных пуритан, в том числе Томас Гудвин (+1680), Джон Оуэн (+1683), Джон Беньян (+1688), Ричард Бакстер (+1691) и Джон Флейвел (+1691). Когда свобода поклонения была достигнута и эти великие лидеры покинули мир, пуританизм как историческое движение подошел к концу.
В отличие от Брауна и Спарра, один из самых влиятельных исследователей пуританизма в ХХ в. Уильям Халлер утверждал, что спрашивать, кто был первым и последним пуританином, будет пустой тратой времени. Он объясняет: «Были пуритане до того, как появилось это название, и, вероятно, они существовали и после того, как оно перестало быть общепринятым» (39). Он определяет пуританизм узко, как «движение за религиозную реформу в пуританском духе… которое началось в царствование Елизаветы» (40). По сути пуританство было духовным мировоззрением, образом жизни, который настаивал на дальнейших реформах в Церкви Англии. Недовольство официальной церковью было почвой, на которой выросло пуританское движение. Халлер утверждает, что хотя пуритане, конечно, были кальвинистами, это не исчерпывало их общего желания добиться более глубокого реформирования Церкви (41). Эта реформа должна была быть достигнута в первую очередь через пуританских проповедников, причем «реальная пуританская позиция проводилась проповедником независимо от его принадлежности к партии или секте» (42). Халлер считает, что в пуританизме существовали две различные, хотя и тесно связанные цели: 1) реформа управления, богослужения и дисциплины в Церкви Англии, превышавшая елизаветинский порядок, и 2) проповедь Слова Божия. В этой последней цели пуританизм был «английским протестантизмом в его наиболее динамичной форме» (43).
Леланд Райкен в своей книге «Мирские святые» характеризует пуританство как:
1.Религиозное движение с сильным нравственным сознанием;
2. Движение за реформы;
3. Движение с видением преображения общества;
4. Движение протеста против влияния католицизма;
5. Движение мирян;
6. Движение, для которого Библия была главным авторитетом во всем;
7. Политическое и экономическое движение (44).
При попытке установить временные рамки этого движения мало что получается. Райкен объясняет: «Подобно тому как пуританство не имело точной даты рождения, у него нет и даты окончания» (45). Он добавляет, однако, что для целей своей книги он «ограничивает ее рамки концом XVII в.» (46).
В «Гении пуританизма» Питер Льюис отказывается от задачи надлежащего определения пуританства. Вместо этого он представляет его характеристики, такие, как:
1. Усилия по реформированию Церкви Англии;
2. Убежденность в авторитете Писания;
3. Практический и видимый характер благочестия;
4. Руководство властью Бога;
5. Глубоко преданное служение (47).
Эти характеристики гармонируют спредставленными выше трудами других исследователей, но Льюис отличается от них тем, что, по его мнению, пуританское движение продолжается по сей день. «Пуританизм не исчез, но… преодолел религиозные противоречия и как таковой начал новый этап своего собственного и общего религиозного развития. Он пережил длительный период гонений при Стюартах и увидел восстановление старых свобод в Славную Революцию 1689 года; выжил в период широкого распространения апатии и ожесточения в последующие десятилетия… живет и в современном раздробленном евангелизме» (48). Льюис понимает евангелизм как метаморфозу пуританства, находящуюся в одном потоке с ним с XVI в. до наших дней.
Джон Коффи, историк в Университете Лестера, дает полезное резюме определения в книге «Преследования и терпимость в протестантской Англии 1558-1689». «Пуритане были ревностными протестантами, которые погрузились в чтение Библии, проповедь, посещение религиозных собраний, молитву и пост и которые пропагандировали дальнейшее реформирование в Англии. Пуританская субкультура постепенно стала очень разнообразной и включала умеренных сторонников епископата, пресвитериан, индепендентов, сепаратистов, баптистов и «искателей» (49). По этому определению, она содержала элементы как единства, так и многообразия. Пуритане были объединены определенными характеристиками, которые они разделяли, и в то же время принадлежали к разным конфессиям и сектам. Далее Коффи содействует обсуждению определения пуританизма, объясняя: «С англиканской точки зрения пуритане и диссентеры были законниками и фундаменталистами, которые протестовали против посягательства на их совесть всякий раз, когда незначительные церемонии выходили за рамки их узких принципов» (50). Таким образом, мы получаем представление о том, как пуритане изображались их современниками как своего рода «фундаменталисты».
Патрик Коллинсон, которого Коффи назвал «ведущим историком пуританизма» (51), отметил многообразие пуритан и сделал вывод, что любое из общих определений слишком узко, чтобы можно было сосредоточиться на каком-то одном из них Он объясняет: «Согласованность нашей концепции пуританизма зависит от знания, ибо конкретно мы знаем о пуританах не так много, как это возможно. Целое могло бы распасться, если бы мы знали больше. Историки пуритан сидят в пещере Платона, описывая не реальность, но лишь ее тени, которые являются символами и стереотипами» (52).      
Коллинсон признает, что обычное описание сути пуританства – это «определенного рода интенсивный религиозный опыт… внутренняя духовная динамика, связанная с опытным переживанием кальвинизма» (53). Он утверждает, что любая попытка точного определения пуританизма извне на самом деле контрпродуктивна (54). Чтобы попытаться выделить этих людей или их идет, нужна особая ответственность, причем не потому, что сам термин в наше время выведен из исторического контекста. Коллинсон утверждает, что понятие пуританизма должно быть изучено с определенной долей скепсиса и всегда в контексте (55).  Как и Спарр, Коллинсон прослеживает развитие термина через многие его этапы. Хотя и без особого желания давать дефиницию, он поддерживает определенное резюме: «пуритане были протестантами, как они сложились при определенном стечении обстоятельств» (56). В другом месте он утверждает, что «пуританство должно быть определено по отношению к пуританам, а не наоборот» (57). Однако, несмотря на то, что оба понятия являются почти неуловимыми, по словам Коллинсона, это было движение, церковь внутри Церкви, со своими стандартами и традициями и даже со своей собственной дисциплиной и духовно властью. Эти элементы придают пуританизму его отличительные черты. Но самой основной характеристикой этой группы людей было то, что все они хотели «продолжения Реформации» (58).
Д.Мартин Ллойд-Джонс, следуя примеру Джона Ф.Нью (59), принимает определение пуританизм под другим углом зрения. Он утверждает, что между англиканами и пуританами всегда существовала принципиальная разница в вопросах фундаментальных доктрин, таких, как учение о человеке, Церкви и таинствах, а также доктрины эсхатологии (60). Ллойд-Джонс утверждает, что англиканство и пуританство возникли примерно в одно и то же время (61). Он считает, что пуританизм может быть прослежен до Уильяма Тиндейла еще к 1524 году. В основе его аргументов лежит то, что пуританизм, как он его определяет, является «типом мышления» (62). Это «отношение и дух» (63). Эти две черты явили себя  уже в Тиндэйле, который не только издал перевод Библии без одобрения и разрешения епископов, но сделал это после того, как покинул Англию без разрешения короля. Оба эти действия были типичны для того, что позже выявилось как пуританское отношение к власти: защита библейской истины до ее интерпретации традицией и авторитетом и требование свободы служить Богу на пути, который является единственно правильным (64). Поэтому, по словам Ллойд-Джонса, пуританство не было реакцией против англиканства, но против церковной и политической власти в целом. В сущности, он считал в нем главным убеждение, что всякая истина должна быть подтверждена Писанием. В силу этого уже те протестанты, что бежали из Англии при правлении Марии Кровавой, были пуританами, поскольку они защищали свои взгляды с типично пуританскими мотивами и действиями (65). Эти люди были движимы своей основной озабоченностью о чистоте Церкви. Ллойд-Джонс завершает свое обсуждение в «Пуританах», говоря: «Если для какого-то автора чистота Церкви как собрания святых не есть главная забота, то он, конечно же, не имеет права называть себя пуританином» (66).
Хортон Дэвис в своей книге «Поклонение английских пуритан» определяет пуританизм как перспективу, характеризовавшую различные радикальные протестантские партии начиная с эпохи Елизаветы, считавшие Реформацию неполной и желавшие преобразить поклонение и управление Церкви Англии по Слову Божию (67). Он определяет пуритан как тех, кто «жаждал дальнейшего реформирования Англии в соответствии со Словом Божьим» (68). С точки зрения периода, несмотря на явную ссылку на елизаветинское время, он признает пуританами тех, кто уехал из Англии в Северную Америку. Он говорит о том, что необходимо также проводить осторожное различие между пуританами Англии и Новой Англии (69).  Таким образом, для Дэвиса характеристика пуританизма почти совпадает с другими, приведенными выше, но его временные рамки движения охватывают новоанглийские колонии XVIII в. (70).
Другие историки пуританизма, такие, как Дьюи Уоллес- младший, Кристофер Дарстон и Жаклин Илс, по существу согласны и с характеристиками движения, и с его временными рамками с 1560 по 1700 г. (71). Эррол Хальс в своей книге «Кто такие пуритане» утверждает, что пуританизм закончился со смертью Томаса Дулитла в 1707 году (72). Все эти ученые дают различные определения с разными акцентами, но большинство из них подчеркивает одни и те же фундаментальные характеристики пуритан – преданность Писанию, благочестию, семье и Церкви. В большинстве случаев определения пуританизма, даваемые историками сегодня, захватывают смесь богословия, экклезиологии и практического благочестия. Например, Райкен в книге «Мирские святые» говорит о пуританизме как о богословии личного спасения, преданном активной жизни в миру. Эрнест Кеван, ректор Библейского колледжа Лондона, соединяет эти элементы вместе, когда пишет, что «пуританизм следует понимать двояко: во-первых, как стремление осуществить радикальные реформы в церковной практике, и во-вторых, как попытки вести благочестивый образ жизни» (74). Кеван, однако, отличается от других ученых в понимании временных рамок пуританского движения. Он утверждает, что пуританизм расцвел за век между Актами о единообразии 1559 и 1662 года (75), то есть  завершает движение до даты, которую поддерживает большинство. Интересно, однако, что он утверждает, что Ричард Бакстер (+1691) был последним пуританином (76). Есть и другие исследователи пуританизма, которые внесли свой вклад в обсуждение его определения, но большинство из них согласны с тем, что упомянуто выше.

Ответ и анализ

Теперь нам ясно, что при попытке анализа появляются три отдельные нити между сходствами и различиями определений пуританизма. Первая из них относится к резюме этого определения. Не обязательно соглашаясь друг с другом в деталях, большинство ученых стремятся в своих определениях подчеркнуть какой-либо один аспект этого явления – политический, социальный или богословский. Второе направление разницы касается перечней отдельных характеристик и черт пуританства. Большинство исследователей, как мы видели, приводит аналогичные списки характеристик, хотя они могут выделять одну-две из них сверх других. Например, Пакер подчеркивает, что пуританизм есть прежде всего движение за Библию (77); Питер Лейк, с другой стороны, указывает, что он строится прежде всего вокруг религиозного опыта (78), а Спарр утверждает, что в сердце пуританизма прежде всего заложены «личная приверженность и опыт переживания доктрин оправдания только верой, избрания и предопределения» (79).
Третье различие, которое возникает здесь – это вопрос о хронологических рамках пуританизма. По этому вопросу мы видим большое разнообразие исторических интерпретаций. Большинство согласно поставить дату начала движения около 1558 г., с воцарением Елизаветы I (80). Суть различий заложена в понимании времени завершения пуританизма. Некоторые предпочитают версию о раннем окончании, как Джон Браун (1658) и Эрнест Кеван (1662), в то время как другие утвержают его более поздний срок, как Джон Спарр (1689), Дьюи Уоллес (1695), Дарстон и Илс (1700, Пакер (1705) и Эррол Хальс (1707). Некоторые относят дату окончания еще дальше в XVIII век, как Хортон Дэвис, Кэпик и Глисон, или расширяют движение до наших дней, как Питер Льюис. Разногласия по дате завершения пуританизма раскрывают основные разногласия по особенностям его определения, и это возвращает нас к исходному наблюдению, что проблема определения этого термина еще не решена удовлетворительно.

К определению пуританизма

Не желая претендовать на абсолютную точность, я хотел бы предложить следующее рабочее определение пуританизма: пуритане – это те, кто политически выступил против компромиссной политики Елизаветы в пользу более тщательного реформирования в Англии; те, кто организованно способствовал благовестию, катехизации и духовному окормлению через проповедь библейского учения, основанную на учении Лютера о вере (Sola fide), учении Кальвина о благодати (Sola gratia), на реформационной доктрине Писания; и те, кто стремился к посвящению, личной святости, практическому благочестию, общению с Богом и возданию Ему славы во всем.
Первая часть этого определения направлена на реакцию пуритан против того, что воспринималось ими как компромисс между католицизмом и протестантизмом. Закон о единообразии 1559 года предписал условия, которые были явно протестантскими, но не полностью отвечавшими более строгой Реформации на континенте. Католическому религиозному чувству делались значительные уступки в надежде того, что оно сможет примириться с новым порядком. Многие протестанты приняли этот очевидный компромисс в надежде на полную реформу позже. Пуритане появились, чтобы провести более тщательную Реформацию, но Елизавета I последовательно выступила против их требований (81).
Это определение касается только пуританской Англии. Многие не согласны с этой узостью и утверждают, что те, кто покинул Англию, также должны по справедливости называться пуританами (82). Хотя здесь мы не можем дать более полный и адекватный ответ на эту точку зрения, есть две основные причины того, почему мы предпочитаем называть тех, кто покинул Англию и уехал в «новый мир», не пуританами, а сепаратистами. Во-первых, они утратили цель последовательного реформирования Церкви в Англии, которая была одной из главных, если не главной из причин, сделавших часть протестантов пуританами. Во-вторых, те, кто покинул Англию, не только отрицали церковное главенство короля, но и оказались по большей части в социальной изоляции. Обе эти вещи были неприемлемы для основной массы пуритан. Кроме того, многие сепаратисты проводили твердое убеждение, что Святой Дух является высшим религиозным авторитетом. Но это тоже противостояло фундаментальному пуританскому убеждению, что единственным правильным руководством веры и практики является воля Бога, как она открыта в Библии (83). Те, кто жили в Новой Англии, включая Эдвардса, проводили многие элементы пуританизма, но не были собственно пуританами.
Вторая часть нашего определения касается главным образом оптики, в которой пуритане рассматривали себя, Бога и мир, то есть Библии. Библия была для пуритан орудием атаки на все ереси, защиты простого стиля в богослужении, инструментом обучения и катехизации прихожан и благовестия погибающим. Истолкование Писания было главным средством для всего этого, данным Богом Своим избранным (83).
Третья часть определения является богословской. Пуритане принимали в целом богословие континентальной Реформации – Лютера, Бусера, Кальвина, Цвингли и Меланхтона, учение Лютера об оправдании только верой (85), Кальвина о благодати (86) и о власти только Писания, что отстаивалось всеми реформаторами (87). Пуритане в рамках их наследия твердо придерживались этих трех учений. Их богословие взяло очень многое от континентальной Реформации (88). 
Четвертая и последняя часть определения касается пуританского посвящения, стремления к личной святости, практической вере, благочестию и общению с Богом. Пуритане страстно искали святости или, как они предпочитали говорить, благочестия. Спарр утверждает, что для них «благочестивая жизнь была выражением святости» (89). Вся жизнь должна отражать плоды спасительной веры и быть примером для изучения другими благочестивыми людьми. Эта вера не была абстрактной, теоретической, у нее были руки и ноги. Пуритане были мастерами практического богословия. Леланд Райкен пишет: «В целом типичный пуританин произвел бы на нас впечатление трудолюбивого, бережливого, серьезного, умеренного, практичного человека, несколько доктринера в религиозных и практических вопросах, хорошо информированного о последних политических и церковных событиях, образованного и хорошо знающего Библию. Чтобы достичь всего этого, пуританам нужна была дисциплина» (90).
Мотивацией этой практической веры было основное качество христианской жизни: общение с Богом. Пакер писал, что «мысль об общении с Богом приводит нас к самому сердцу пуританского богословия и религии» (91). Общение с Богом становится возможным через союз верующего со Христом. Этот союз – то, что Христос сделал для нас, тогда как общение – это то, что делает Дух в нас, приближая на к Богу. Все это – стремление к святости, практика веры и общение с Богом – в конечном счете осуществляется только во славу Бога. Об этом говорится в Ветстминстерском Кратком катехизисе: «Главная цель жизни человека в том, чтобы прославлять Бога и наслаждаться Им вечно» (92). 
Пуритане были теми, кто сосредоточил все эти элементы – политические, социальные, богословские и духовные – на славе Бога во всем. Пуританизм как движение процветал с 1558 (воцарение Елизаветы) до 1689 года (Акт о веротерпимости). Он имел английское происхождение, полемический настрой, пробужденческий характер, имел своей целью святость и стремился последовательно очистить Церковь Англии от остатков католицизма. Любой общий обзор истории пуританизма покажет, что стремлением уже ранних пуритан (т.е. пуритан XVI века) было прежде всего последнее. Однако, когда со временем пуритане подверглись суровым преследованиям, особенно после 1662 года, их цель стремилась просто к свободе поклонения (93). Акт о веротерпимости 1689 года принес эту свободу, и это привело к концу пуританской борьбы (94). В этом смысле пуритане выиграли битву. Они достигли своей цели и даже привели к изменению нравственного сознания во всей стране, которая во многом стала пуританской. Тем не менее их первоначальное желание полностью реформировать Церковь так и не осуществилось. В силу свободы, данной Актом о веротерпимости и избавившей их служителей от полного подписания 39 статей, и после смерти большинства наиболее влиятельных лидеров пуритан события 1689 года обозначили конец пуританизма. Однако проблема пробуждения касается другого аспекта. Можно быть уверенным, что дух пробуждения был неотъемлемой частью движения пуритан. Как указывает Пакер, «духовное возрождение было центром того, что искали пуритане» (95). Пуритане стремились также к преображению служения и духовенства (96) и углублению духовной жизни всего народа. Их преданность сосредоточилась на личном возрождении, и эта черта стала характерной направленностью всего движения.
Исследование пуританизма может основываться на отдельных пуританах, но оно должно с особой озабоченностью проследить особую культурную тенденцию, которая имела свой дух, цели и экклезиологический акцент. Поэтому будет правильным определить пуританизм как историческое движение, а не просто мышление или богословие, которое можно встретить и в нашей сегодняшней культуре.          
 
 
Заключение

Настоящая попытка обследовать историографию пуританизма в поисках его надлежащего рабочего определения стремилась охватить кое-что из того, что было сказано по этому вопросу, и отметить ряд историков и богословов. Она рассчитывала также представить резюме этого термина в свете данного разговора. Учитывая тот факт, что пуритане были довольно разнообразны, мы считаем полезным быть более гибкими, давая их дефиницию, списки характерных черт и временные рамки. Мы должны стремиться понять их как ревностных протестантов, каковы они на самом деле и были, а не так, как их воспринимает современный мир – в качестве убийц радости, угнетателей и сектантских лицемеров, ибо это были мужчины и женщины, искавшие жизни в святости ради своего Бога. 
 
 
 1.  Peter Lewis, The Genius of Puritanism (Morgan, PA: Soli Deo Gloria Publications,
 1996), p.  11.  В этом смысле Льюис считает пуританизм не только движением XVI – XVII веков, но и тем, что пережило свое время. См. Erroll Hulse in “The Story of
 the Puritans” in Reformation and Revival Journal 5:2 (Spring, 1996): 16-17.
 2.  Christopher Durston and Jacqueline Eales, (eds.), “Introduction: The Puritan Ethos,
 1650-1700,” in The Culture of English Puritanism, 1560-1700 , (NY: Palgrave
 Macmillan, 1996), p.  1.
 3.  Durston and Eales, “Introduction,” p.  1.
 4.  Basil Hall, “Puritanism: the Problem of Definition,” in Studies in Church History ,
 GJ Cuming (ed.), (Edinburgh: Thomas Nelson, 1965), 2:283-96.
  5.  Peter Lake, “Defining Puritanism: Again?” in Puritanism: Trans-Atlantic
 Perspectives on a Seventeenth-Century Anglo-American Faith , Francis J. Bremer,
 (ed.), (Boston: Massachusetts Historical Society, 1993), pp. 3-29.
 6.  New York: Columbia University Press, 1938.
 7.  London: Macmillan, 1938.
 8.  Chicago: Chicago University Press, 1939.
 9.  Cambridge, MA: Harvard University Press, 1939.
 10.  См. Glenn Miller, “Puritanism: A Survey,” in Union Seminary Quarterly Review 27
 (Spring, 1972), pp. 169-75.  Здесь мы также найдем анализ ряда публикаций этих лет .
 11.  Эта тенденция прослеживается не только в издательской и полиграфической деятельности по выпуску пуританских книг и статей, но и в обилии работ, посвященных самому феномену. В статье Колина Хансона “Young, Restless,
 Reformed: Calvinism is Making a Comeback and Shaking Up the Church,” in
 Christianity Today (September, 2006), он пишет: «Вы не можете не заметить эту тенденцию даже в ведущих евангельских семинариях, таких, как Trinity Evangelival School, сообщающая о всплеске реформатских настроений в последние 20 лет, или Южно-баптистская семинаря, которая в последнее время также стала очагом реформатского богословия» См. также Erroll Hulse, Who are the Puritans   (Auburn, MA: Evangelical Press, 2000), p.  27.
 12.  Kelly M. Kapic and Randall C. Gleason (eds.), The Devoted Life: An Invitation to
 the Purtian Classics (Downers Grove, Illinois: InterVarsity Press, 2004).
 13.  Kapic and Gleason, The Devoted Life , p.  17.
 14.  Kapic and Gleason, The Devoted Life , p.  17.
 15.  Kapic and Gleason, The Devoted Life , pp. 24-30.
 16.  James I. Packer, A Quest for Godliness (Wheaton: Crossway Books, 1990), p.  329.
 17.  Packer, A Quest for Godliness , p.  28.
 18.  Packer, A Quest for Godliness , p.  11. В своем определении пуританизма он исходит из того, что это движение в Англии XVI – XVII вв.  (p. 35).
 19.  Packer, A Quest for Godliness , p.  60.
 20.  Packer, A Quest for Godliness , p.  46.
 21.  Chapter 19.
 22.  Packer, A Quest for Godliness , p.  69.
 23.  John Brown, The English Puritans (Ross-shire, GB: Christian Focus Publications,
 1998), pp. 15-16.
 24.  Brown, The English Puritans , p.  17.
 25.  Brown, The English Puritans , p.  18.  See also pp. 149-53.
 Towards a Definition of 'Puritan' and 'Puritanism'
 26.  Brown, The English Puritans , p.  92.
 27.  John Spurr, English Puritanism: 1603-1689 (London: Macmillan Press, 1998).
 28.  Spurr, English Puritanism , pp. 6, 17.
 29.  Spurr, English Puritanism , p.  8.
 30.  Spurr, English Puritanism , p.  4.
 31.  Spurr, English Puritanism , p.  29.
 32.  Spurr, English Puritanism , p.  5.
 33.  Spurr, English Puritanism , pp. 6-8.
 34.  This was due to the rise of Arminianism within the clergy.
 35.  The Toleration Act by William and Mary.
 36.  Spurr, English Puritanism , pp. 20-27.
 37.  Spurr, English Puritanism , p.  47.
 38.  Spurr, English Puritanism , p.  149.
 39.  William Haller, The Rise of Puritanism (NY: Harper Torchbooks, 1957), p.  3.
 40.  Haller, The Rise of Puritanism , p.  5.
 41.  Haller, The Rise of Puritanism , pp. 6-10.
 42.  Haller, The Rise of Puritanism , p.  15.
 43.  William Haller, Liberty and Reformation in the Puritan Revolution (NY: Columbia
 University Press, 1955), p.  xi.
 44.  Leland Ryken, Worldly Saints (Grand Rapids: Zondervan, 1986), pp. 10-14.
 45.  Ryken, Worldly Saints , p.  8.
 46.  Ryken, Worldly Saints , p.  8.
 47.  Lewis, The Genius of Puritanism , pp. 11-13.
 48.  Lewis, The Genius of Puritanism , p.  18.
 49.  John Coffey, Persecution and Toleration in Protestant England, 1558-1689
 (London: Longman, 2000), p.  227.
 50.  Coffey, Persecution and Toleration in Protestant England, 1558-1689 , p.  37.
 51.  John Coffey, “Letters by Samuel Rutherford” in The Devoted Life , p.  94.
 52.  Patrick Collinson, The Puritan Character: Polemics and Polarities in Early
 Seventeenth-Century English Culture (Los Angeles: William Andrews Clark
 Memorial Library, 1989), p.  8.
 53.  Collinson, The Puritan Character , p.  7.
 54.  Collinson, The Puritan Character , p.  16.
 55.  Collinson, The Puritan Character , pp. 15-17.
 56.  Collinson, The Puritan Character , p.  29.  Об осмыслении развития термина «пуританизм» в XVI – XVII вв. и далее – его предыдущая книга:   English Puritanism (London: The Historical Association, 1983), pp. 7-11.
  57.  Patrick Collinson, The Elizabethan Puritan Movement (London: Jonathan Cape,
 1967), p.  13.
 58.  Collinson, The Elizabethan Puritan Movement , pp. 13-15.
 59.  See John FH New, Anglican and Puritan: The Basis of Their Opposition, 1558-
 1640 (Stanford: Stanford University Press, 1964).
 60.  DM Lloyd-Jones, The Puritans: Their Origins and Successors (Edinburgh: Banner
 of Truth Trust, 1987), pp. 239-40.
 61.  Lloyd-Jones, The Puritans , p.  240.
 62.  Lloyd-Jones, The Puritans , p.  241.
 63.  Lloyd-Jones, The Puritans , p.  241.
 64.  Lloyd-Jones, The Puritans , p.  241.
 65.  Lloyd-Jones, The Puritans , p.  241.
 66.  Lloyd-Jones, The Puritans , p.  258.
 67.  Horton Davies, The Worship of the English Puritans (Morgan, PA: Soli Deo Gloria
 Publications, 1997), p.  1.
 68.  Davies, The Worship of the English Puritans , p.  11.
 69.  Это более ясно показано в другой книге: The Worship of the
 American Puritans, 1929-1730 (NY: P. Lang, 1990).
 70.  Идея международного пуританизма в Англии и Новой Англии прослеживается также у Дэвида Муллена в недавней статье:  “International Puritanism,”
 in Puritans and Puritanism in Europe and America: A Comprehensive
 Encyclopedia , Francis J. Bremer and Tom Webster (eds.), (Santa Barbara, CA: ABC-
 CLIO, 2006), pp. 428-30.
 71.  Dewey D. Wallace, Jr., Puritans and Predestination (Eugene, Oregon: Wipf &
 Stock, 1982); Durston and Eales, The Culture of English Puritanism, 1560-1700 .
 72.  Erroll Hulse, Who are the Puritans? p.  58.
 73.  Leland Ryken, Worldly Saints , p.  221.
 74.  Ernest F. Kevan, The Grace of Law: A Study in Puritan Theology (Morgan,
 Pennsylvania: Soli Deo Gloria Publications, 1993), p.  17.
 75.  Kevan, The Grace of Law , p.  17.
 76.  Kevan, The Grace of Law , pp. 17, 36, 38.
 77.  Packer, The Grace of Law , p.  98.
 78.  Lake, “Defining Puritanism, Again?,” p.  7.
 79.  Spurr, English Puritanism , p.  15.
 80.  Это прослеживается во всех ранних формах пуританизма начиная с Тиндэйла (1494-1536) 
 81.  Gerald Bray (ed.), Documents of the English Reformation (Cambridge: James
 Towards a Definition of 'Puritan' and 'Puritanism'  Clarke & Co., 1994), 329; JRH Moorman, A History of the Church in England ,
 3rd edn.  (Harrisburg, PA: Morehouse Publishing, 1980), pp. 208-12.
 82.  Cf.  Kapic and Gleason, The Devoted Life , p.  17; Davies, The Worship of the
 English Puritans , pp. 6, 10; Lloyd-Jones, The Puritans , p.  258.
 83.  Spurr, English Puritanism , pp. 7, 57.
 84.  W. Gary Crampton, What the Puritans Taught (Morgan, Pennsylvania: Soli Deo
 Gloria Publications , 2003), pp. 5-7, 10, 16-18, 44; Kapic and Gleason, The
 Devoted Life , pp. 26-27.
 85.  Timothy George, Theology of the Reformers (Nashville: Broadman & Holman
 Publishers, 1988), p.  62.
 86.  Karl Barth, The Theology of John Calvin , Geoffrey W. Bromiley (trans.), (Grand
 Rapids, MI: Eerdmans, 1995), pp. 165, 178, 267.  Учение Кальвина о благодати – это специфическое развитие августинизма. См. Augustine, On Original Sin, Nicene
 and Post-Nicene Fathers , vol.  5 (Peabody: Hendrickson, 1994), pp. 252-55; JN
 D. Kelly, Early Christian Doctrines (Peabody: Prince Press, 1978), pp. 361-69.
 87.  George, Theology of the Reformers , pp79-86, 117, 166.
 88.  William Barker, Puritan Profiles (Ross-Shire, Scotland: Mentor, 1996), 12; Kevan;
 The Grace of Law , p.  38; Wallace, Puritans and Predestination , pp. 27, 36, 45, 63.
 89.  Spurr, English Puritanism , p.  187.
 90.  Ryken, Worldly Saints , p.  20.
 91.  Packer, A Quest for Godliness , p.  201.
 92.  Answer to question #1.  Вестминстерская Ассамблея заседала в 1643-1647 гг. Это наиболее представительное изложение пуританского богословия и экклезиологии. См. Paul Smith, The Westminster Confession: Enjoying  God Forever (Chicago: Moody Press, 1998), pp. 13-17.
 93.  Это желание продолжить реформу Церкви никогда не оставляло пуританизм, даже когда он с достижением свободы поклонения подошел к своему концу .
 94.  Spurr, English Puritanism , p.  149.
 95.  Packer, A Quest for Godliness , p.  37.
 96.  Это то, что они также называли реформацией, и основной вопрос для Бакстера в его книге . The Reformed Pastor (1656).   Пакер во введении к ее изданию (Packer, in his “Introduction” to Baxter's The  Reformed Pastor (Edinburgh: Banner of Truth, 1974), объясняет, что под реформированием здесь понимается не приверженность кальвинистской доктрине, но ее введение в практику (Р.14)


Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn