Стакан

В каждой жизни есть нечто,
что не имеет всей силы своего существа,
пока мы сами
не начинаем наделять его смыслом.

Как же начать? Каждый, в минуты прозрения, задавал себе это вопрос, что будет дальше, почему именно так, и чем, это всё, в конце концов закончится, уже решено. Но, как начать? Кажется, что уже все слова были давно сказаны, но вот минута, потом другая и в голову как по волшебству попадает такая фраза, которая как будто бы была рождена именно для этого рассказа и именно для этого начала.
- Может не стоит? Голос был полон мольбы, но каждое слово было обреченно на провал. Слушатель был невосприимчив к мольбам. Он сжал сильней запястье, так что на бледной коже проступили красные полосы. Но человеку, которому принадлежала это запястье и эта рука, не было больно. Этот инцидент, был больше похож на спектакль, чем на сцену действительных чувств. Каждый персонаж просто играл свою роль, приписанную ему обществом, моральной этикой. Оба могли, как впиться зубами, так и губами, для них порождение смерти или порождение жизни всего лишь две линии, на белом или черном холсте…
Писатель отложил карандаш в сторону и вновь пробежался глазами по тексту. Удовлетворенный написанным он откинулся на спинку стула и немного расслабился, давая фантазии, вольный полет, может быть, побродив в таких местах, куда его давно не заносила кривая судьба писателя, она могла найти, что то новое. Писатель закрыл глаза, вздохнул полной грудью и вновь придвинулся к столу. Пройдя взглядом по последней фразе, он вновь взял карандаш и ткнул им в конец фразы.
две линии, на белом или черном холсте. – ни одной мысли.
на белом или черном холсте. Еще один вздох и снова тишина.
холсте. Взгляд рассеянно поплыл дальше, по пустой бумаге к краю стола, где наткнулся на стакан с водой. Писатель вернулся к бумаге.
две линии, на белом или черном холсте. Каждая из которых могла быть смыта чем то сильней в единый миг….. Писатель остановился. Почесал голову. Затем зачеркнул то, что написал и вновь остановился на последнем слове.
холсте.
Фантазия все не возвращалась и что либо написать, не получалось. Да еще в голове теперь засел этот образ стакана. Писатель то и дело, бросал взгляд на стакан, но каждый раз с усилием возвращался к листку. Когда это перебранка с самим собой вконец уже взбесила его. Писатель взял стакан и выпил воду, после чего вернул стакан на его место. Теперь, когда он стал пуст, он перестал занимать мысли. Писатель вновь вернулся к фразе.
холсте. Взгляд вновь уперся в пустой стакан. Ярость вновь вскипела. Писатель схватил стакан, и уж было хотел разбить его об пол, но замер с поднятой рукой. Ярость утихла. Он встал и отнес стакан на кухню, где поставил его на полку рядом с остальными. После чего вновь вернулся за стол.
две линии, на белом или черном холсте. Фраза была очень заковыристой, и как то легко с неё спрыгнуть, не было желания. А в голове вновь возник стакан, как какая то дьявольская ловушка. Писатель потряс головой пытаясь выкинуть надоевший стакан из мыслей, но тот прочно засел и ни куда не делся. Стараясь не сильно шуметь и подавляя ярость, писатель вновь пошел на кухню, открыл шкафчик, и взял стакан. После чего со всего размаху разбил его об пол. И тут же образ стакана разлетелся на куски и в голове, она стала легкой и готовой к продолжению рассказа, так же как и сам листок бумаги. Писатель вернулся на свое рабочее место, но стоило ему вновь сесть на стул и взять в руки карандаш, как в голову вновь вернулся стакан.
А может это был не тот же стакан.- подумал писатель. Как будто бы это имело какое то значение. Он вновь поднялся и вернулся на кухню, открыл шкаф и в единый миг смел с полки, на пол все стоявшие там стаканы. Послышался многократный звон. Удовлетворенный содеянным, писатель вернулся в комнату. Но сомнения вновь впились в него, тысячью осколков, стоило ему вновь сесть за стол. Писатель вскочил и бегом выскочил на кухню, на полу в груде осколков, лежал один не разбившийся стакан.
Вот оно! Писатель схватил стакан, в пальцы впились осколки стекла, но писатель сейчас не думал об этом. Он замахнулся и с размаху швырнул стакан об стену. Во все стороны полетели осколки. Писатель же, лишь чуть улыбнулся, и медленно вернулся в комнату, сел за стол, и склонился над бумагой.
две линии, на белом или черном холсте… Писатель закрыл тетрадь и отправился спать.

Конец.