Дева и змей

Плач стоит на Руси - вековой,
Нынче полчища темных монголов
Прокатились волной скаковой,
Показав своей ярости норов.

Здесь пронзительным звоном летел
Крик девичий в разбег по дорогам,
И родимый предел опустел -
От свободы осталось немного.

Но посмела девица любить,
Взглядом тайны любви открывая,
И сплеталась судьбинушки нить
На просторах родимого края.

Змей могучий девицу поймал,
Уволок в свое логово злое,
На краю неисхоженных скал,
За дубовою кряжистой мглою.

Но проснулась девица – в глаза
Посмотрела чудовищу смело,
и открыто посмела сказать,
словно песню отваги пропела.

«Не пленить тебе сердца, поверь,
Средь базальтовых скал так пустынно,
Отпусти меня, огненный зверь,
Сердце к милому век не остынет!»

Отвечал ей задумчиво змей,
Как жемчужные клады сверкают,
В серебристых рисунках камей,
у разломов скалистого края.

На Руси нынче горе-печаль,
Степи выжжены хищной Ордою,
Здесь же выстроен тихий причал,
Над зеленой холодной водою.

Обронила девица тогда,
Жемчуга до глубин океана,
И взыграла волнАми вода,
Как на сердце давнишняя рана.

Змей крылатый невольно затих,
Пораженный такою отвагой,
И, казалось, шептал: «Отпусти!»
Дождь своею живительной влагой.

И впервые за тысячу лет,
Осознал он привязанность сердца,
«Значит, будет таким твой ответ?»,
Но поддалась железная дверца-

Тихо деву подняв над землей,
Разрезая крылами пространство,
Пролетел он над кряжистой мглой,
В тучах синих хранящей убранство.

Долетев до хрустальных озер,
С упоительно-сладкой водою,
Где таинственный звездный узор,
Отражается с мирной луною,

Змей крылатый оставил ее,
У начала дороги до дома,
И раскрылось тогда бытие
По любви вековечной истомой.

«Мне теперь тосковать, словно вдруг
С человеческим сердцем сроднился,
Стал печальным полетов мне круг,
Да рубиновый остров приснился,

Там увидел я город такой,
Рядом с жаркою выжженной степью,
Где печалью исполнен покой,
И гремят многотонною цепью,

Стражи тайной печали сердец,
Раздавая любовь по народам,
И, изведав подобный венец,
Улетаю к коралловым гротам».

Улыбнулась девица тогда,
Словно нежность раскрылась кометой,
И остался пленен навсегда,
Змей жестокий, мгновеньем согретый.

Средь базальтовых плачущих скал,
Еще долго он видел улыбку,
И бессильно порой скрежетал,
Понимая, как многое зыбко…