Путешествие. глава 12

    

     Стало грустно, к тому же уходить всегда невесело. А тут еще жара, и рюкзак кажется стопудовым.
     Вскоре вышли на Робозеро. Остановились на сосновом, продуваемом ветрами мысу. Опять "здравствуй, Вуокса!". Пока Вова ставил палатку и разжигал костер, клевала носом, и, как только мы поели, завалилась спать. Проснулась и поняла, что солнце уже село, ночь, и я одна. Сидела и думала: вылезать из палатки или нет? Вскоре Вова принес несколько крупных плотвичек, я вышла из палатки и стала их чистить, а он ушел опять - проверять ловушки. Почистила рыбу, встала и пошла к воде мыть руки и голые рыбьи тушки, но взглянув на озеро, остолбенела: посреди бледной мерцающей глади воды бесшумно плыл небольшой гористый островок рыжеватого цвета с каким-то кустом с одного края. Островок скрылся в устье канала, и я услышала шум падающей воды - как будто целый дом вытащили из моря и оттуда хлынули бурные потоки. Потом нечто, показавшееся мне островом, тяжело ступая, бродило по противоположному берегу. Оно крушило сухие деревья и ломало сучья. Потом послышался долгий шорох, и все стихло.
     Как только я вышла из своего укрытия (пряталась за пнем) и подошла к воде, у моих ног бухнуло полено. Я вскрикнула от неожиданности, хотя было ясно, что это просто щука. Когда я нажарила рыбы, пришел Вова. Выслушав мой нервный рассказ про странный остров и про полено, он сказал, что это был лось, а на щуку завтра надо будет поставить капкан. Половина желтой луны упала за лес. Засыпая, я с нежностью думала: "Лось. Такой большой и серьезный. Тоже спит где-то рядом, животное".
     Следующие три дня жили как на курорте. Стояла жара, и суетиться не хотелось. Купались, загорали, ловили рыбу. Вечером третьего дня Вова сделал шашлык из щуки, пойманной где-то далеко, и мы устроили потрясающую ночную трапезу на нашем дивном сосновом пятачке. Вместо вина пили чагу. Прекрасно! Вокруг - зеркально-гладкая вода, вдали - темное кружево леса, небо переливается перламутром, искрится то желтым, то бирюзовым светом. Тихо плыли лиловые пятнышки облаков, по краям подсвеченные райскими розовато-персиковыми лучами восходящего солнца. То тут, то там запели птицы. Насладившись этой цвето-музыкальной феерией, мы легли спать, но вскоре проснулись - послышались голоса. Мимо нашего полуострова плыли две лодки. В них две женщины и два мужичка. Все общительные, разговорчивые, но недовольные здешней рыбалкой. Сказали, что щук здесь нет. При этом Вова сразу помрачнел, похудел и осунулся. И действительно, как тут не расстроиться: у этой команды снаряжение будьте нате, и то "крокодил не ловится", а уж нам-то с нашими самоделками остается сидеть, помалкивать, да окушков жарить. На следующий день та же компания собирала по всему озеру свой антураж. От них мы узнали, что с Кайдозера они уходят (а значит, туда переберемся мы), и что каждый вечер с вырубки уходит в Ошту машина с рабочими.
     Посреди Робозера на закате то и дело плескалось что-то гигантское. Я высказала предположение, что это Нэсси, на что Вова совершенно серьезно сказал "Нет", стал меня разубеждать и доказывать, что это огромный окунь, но я не поддавалась и твердо стояла на своем. Мы спорили до хрипоты, а Вова даже слегка разозлился. В конце концов я предложила проверить мою версию эмпирически: доплывем дотуда, и я нырну с камнем. Главное: камень взять побольше и для надежности, чтоб не выскользнул во время погружения, привязать его к моей руке или ноге.
     - К шее не надо. Что я, Муму что ли?
     - Не надо нырять. Это окунь, - вяло поморщился Вова, недовольный моими исследовательскими поползновениями.
     "О-о-о, ну уж если у человека даже чувство юмора атрофировалось, пора двигаться к дому", - подумала я про себя.
     - Так во сколько там машина с рабочими отходит? - спросила я Вову.
     - В шесть, - радостно просиял он в ответ, - но сначала пойдем на Кайдозеро. Надо хотя бы одну щуку поймать, а то в дороге нам будет нечего есть. Ну что, собираемся?
     Кайдозеро длинное и узкое, как река. Настроение чемоданное. Ничего делать не хочется. Набрали опят, поджарили с луком и рисом, сварили листья черной смородины и малины - неплохой получился напиток, ароматный. Порхают огромные бабочки - изысканно-черные, бархатные, с оранжевым витражным узором. Остальное - серо, душно, скучно. Пока я плавала вдоль по этой "озеречки", Вове удалось поймать щуку. Значит, завтра - в путь, к дому. Теперь уже наверняка.
     Собирались выйти в два, но проспали и вышли в четыре. Идти было недалеко, и мы оказались на перепутьи очень рано. Вова улегся спать, а я собирала первую землянику. Мы не вполне были уверены в том, что машина вообще придет, и когда она ровно в шесть появилась, я не поверила своим глазам. Запихав в рот всю собранную землянику, я растолкала Вову, он вышел на дорогу и остановил машину с рабочими, оказавшуюся потрепанным ПАЗиком. Внутри сидели лесорубы - амбалы в камуфляже, беловолосые и голубоглазые - просто сс-отряд какой-то. По сравнению с ними мы смотрелись убогими карликами, и я скромно забилась в угол автобуса.
     До Ошты доехали со свистом: на ухабах подпрыгивали на своих сиденьях, рискуя приземлиться мимо них или набить на лбу шишку об потолок автобуса. В Оште купили конфет и сигарет, потоптались на шоссе, покормили хлебом какую-то любопытную ворону и убедились в том, что машин, движущихся в сторону Подпорожья нет и сегодня не будет. Посидели-погрустили и решили устраиваться на ночлег. 

                Продолжение следует