S. O. S. Медицинский хоррор...

Он не понял, где оказался… Может он умер? Ведь вокруг, всё похоже на рай, который прямо манит типографской краской с журналов свидетелей Иеговы. Ядовитая, неестественная зелень вокруг, чарующе голубое небо над головой… А если слегка подпрыгнуть и можно ухватиться за белоснежную вату перистых облаков, которые лёгкий тёплый ветер гнал куда-то на север… или на юг…? Перед ним открывалась невероятной красоты поле усеянное невиданными цветами. Оно упиралось в высокие горы с пышными снеговыми шапками и обдавало Антона пьянеющим запахом.  Доносились завораживающие звуки, напоминающие трель птиц… или не птиц… Бабочка с огромными вишнёво-кровавыми крыльями плавно села на плечо, и шевельнув своими тончайшими усиками, также плавно перелетела на высокое дерево. Здесь всё какое-то непостижимое. Что за место? Солнца нет над головой, но светло. Вокруг светилось всё. Каждый изумрудный лист на дереве, каждая травинка на земле, каждая капля кристально чистой воды в ручье, что бежал в нескольких шагах от него. Всё наливались каким-то таинственным блеском, который был до безумия ослепителен, но в то же время абсолютно не резал глаз. Он сделал шаг, затем ещё один шаг, и убедился, что если попытаться оттолкнуться сильнее от этой шёлковой травы, то можно взлететь. По телу расплылась невероятная лёгкость… Он всю жизнь мечтал летать до определённого момента… Но до какого? Вспомнить трудно… Жажда. Ему очень хотелось пить. Он подбежал к ручью и полностью окунул голову. Сделав несколько глотков, он понял, что вода отдавала прохладным вкусом, приятно плеснув своим серебром в лицо… Его лицо! Когда волнующаяся едва заметными кругами поверхность успокоилось, он разглядел своё отражение. Синие круги под глазами, сильно выделяющиеся на его бледном лице, розовая чёлка…!
- В такой мир ты хотел убежать? – донёсся откуда-то из-за спины мужской, твёрдый, уверенный голос.
Антон испуганно повернулся и увидел в десятке шагов от себя высокого светловолосого человека, в слепяще-белом деловом костюме. На носу у него поблёскивали очки с позолотой, обозначая измождённый взор, на морщинистом лице серела трёхдневная небритость. С виду он напоминал профессора какого-нибудь университета, хотя Антон учился только в одиннадцатом классе, и не знал, как выглядят профессоры. Но таких он по телевизору, по крайней мере видел точно… Но его появление почему-то было крайне нежелательным для Антона. Вместе с этим незнакомцем пришла и дрожь, и головная боль, и неглубокий порез на запястье, который проступил огненной кровяной полоской. Антон сдавленно застонал и присел на корточки, держась за руку…
- Что? Больно, Антон, да? Ну, ничего до свадьбы заживёт – криво усмехнулся незнакомец. - Меня кстати, Павел Сергеевич зовут, а ты так и не ответил на мой вопрос. – он шагнул ближе и достав из внутреннего кармана темный пыльный пузырёк с перекисью водорода, обработал рану.
- Где я? – прошептал Антон.
- А почему не сонную артерию, а? – с ноткой презрения спросил незнакомец.
- Я умер? – спросил Антон, вглядываясь в зелёные и хмурые глаза этого Павла Сергеевича.
- Cogito ergo sum… - задумчиво произнёс Павел Сергеевич.- Булгакова не читал? Ну да… Чему вас только в школе учат? Даже вены себе порезать нормально не могут!

Кровь в ране постепенно стала застывать, а порез затягиваться. Павел Сергеевич подошёл к не пойми, откуда взявшейся ванной на поляне, и опустил руку в воду. Пенный каскад сорвался с рукава обратно, а он достал оттуда тёмно-зелёный осколок с наполовину содранной этикеткой.
- Полусухое, белое, фффу! – брезгливо скривился он, и швырнул его обратно – Кислятина! И кто ответит за нынешний уровень эстетического воспитания молодёжи? Пушкин?
- Я в раю?
- Ишь ты, чего захотел, в рай? – закатил глаза Павел Сергеевич. – на рай ты ещё не заслужил.
- А вы – ангел?
- Я, пожалуй… да. – запнулся Павел Сергеевич.
- Но ангелы, ведь бесполые существа…
- С моими стрессами, курением…пожалуй, да – бесполый…
- Чего вы хотите от меня, Павел…
- Сергеевич, Сергеевич… но если хочешь, зови меня ангелом, если тебе так удобней будет.
- Ангел… - осматривал чудом зажившее запястье Антон. – Чего вам от меня нужно?
- Мне нужно, чтобы ты научился жить.
Неукротимо забилось сердце Антона как у загнанной в угол мыши… Он вспомнил эту бутылку вина, выпитую в тот вечер… Он помнил, как разбил её о край ванны, и как стекло впилось в кожу... Образ его подруги детства Веры. Он мутно выступил на фоне бледного кафеля с обратной стороны водной пенистой глади, которая плавно отделяла его от мира живых. Нет, он не любил её, она ему даже не нравилась как девушка. Они с Антоном давние друзья, ещё «с горшка». Но на этот счёт у Веры часто было своё мнение, которое она пришла к нему высказать именно в этот вечер… Даже опрокинула две рюмки для храбрости. А тут такое!
- Нет! – завопил Антон – Я хочу умереть! Я не хочу жить в мире, где царит одна только жестокость и жажда денег! Люди алчные зомби! Я не хочу стать таким!
- Браво! Молодец! Какие слова! Возьми с полки пирожок! – съехидничал Ангел - А кем ты хочешь стать?
- Мне неважно! Главное, что я не хочу…
- Хочу - не хочу! Что за детский сад? – перебил Антона Ангел.
- Наш мир полон, лжи и страданий. В нём нет любви, и не будет никогда, и люди стали деградировать, превращаясь из заведомо незаслуженно присвоенного статуса «человек разумный», в похотливых гомункулов!
- Ба-а-а.… Где же ты начитался этой…! – лицо ангела пылало диким отвращением к Антону. Странно, он не так представлял себе ангелов. У этого как минимум нет крыльев.
– Назови мне хоть одну причину, позволяющую тебе умереть. – более спокойным голосом спросил Ангел.
- Я исчерпывающе ответил на ваш вопрос выше – Антон понемногу пятился назад. Он прекрасно знал, что бежать всё равно не куда, но где-то внутри рождалось ощущение, что ангел этот вовсе не ангел, а - сам дьявол, который соблазняет его вернуться обратно на землю. Чтобы он стал таким же зомби, как и вся человеческая масса, чтобы он стал одним из слуг князя мира сего.… Но нет! Нельзя себя выдавать, ибо благие помыслы дьяволом не постижимы…
- Ты же был нормальным пацаном, и надо же тебе было одеваться в эту чёрно-розовую хрень… Хоть бы о папе с мамой подумал, раз на себя насрать.
- Родители меня не понимают, и даже не пытаются. И… Это моё право! Я так самовыражаюсь! – огрызнулся Антон.
- Самовыражаешся?!! Ха-ха-ха! – смех у Ангела был хриплый, муторный и гнетущий.
- Да! Я протестую против этой затхлой технократической среды, которая управляет человеческим разумом! Ты меня не заставишь!!! – закричал Антон – Слышишь! – и как невменяемый понёсся куда-то в лес, оставляя позади белый силуэт Ангела. Перед Антоном вдруг возникла плотная стена из деревьев, и чем дальше он бежал, тем сильнее тяжелели ноги. Ещё сильнее искажался сам лес. Было ощущение будто бы он пробирался сквозь густеющий цемент. Всё вокруг стало изгибаться как в кривом зеркале.
- Стой! – доносились в след крики. – Стой, говорю! Что же за день сегодня, а?!
Стиснув зубы, Антон вскинул перед собой руку, из-под которой поползли трещины, и лес рассыпался оглушающим стеклянным звоном… Впереди возникла пропасть. Овраг на дне, которого, он увидел множество заострённых кровавых кольев, на которых казнили в своё время царь Иван Грозный и Влад Цепеш-Дракула.
- Стоять!
Антон прыгнул… Вспомнились чьи-то слова, о том, что за секунду до падения самоубийца меняет мнение о своём поступке и искренне жалеет о содеянном…из недр подсознания вырывается воля к жизни! Нет! Никаких желаний… Лишь лёгкость свободного падения.
- Отпусти! – заорал сквозь слёзы Антон. Ангел в изодранном белом костюме, с дрожащим от напряжения побелевшим лицом одной рукой ухватил за шиворот рубахи и швырнул, Антона обратно, не дав оказаться на кольях. Катившись, после мощнейшего броска, Антон уловил взглядом разрушающийся лес, осыпающееся сереющей крошкой голубое небо, и бабочку, что обросла чёрными перьями, и противно каркнув, взмыла навстречу небесной саже. Земля под ним изогнулась, дрогнула и заметно потвердела. Антон почувствовал сильный порыв ветра, окативший его холодными дождевыми каплями… Ангел схватил его за шиворот и поднял на ноги.

Они стояли на крыше девятиэтажного дома. Внизу под зонтами собралась толпа. Угольно чёрное небо проблесками молний и сильнейшим ливнем стелило город.
- Ну что! Прыгай! Чтобы они видели! Они все ждут! – хрипел сквозь ливень Ангел, крепко ухватив за руку Антона.
- Я прыгну!
- Ну и прыгай!
- И прыгну! Думаете, вы все меня уговорите! Вам ничего не удастся, все слышали, можете не слать ко мне социальных сотрудников и медиков я всё равно прыгну!!!
- А ты что видишь где-то медиков!? Или хотя бы вахтёра? – крепкая рука ангела сжимала руку Антона всё больнее – Все ждут шоу, Антон! Эти представители «затхлой технократической среды» хотят, чтобы ты прямо сейчас спрыгнул вниз! – злостно засмеялся он.
- Но…
- Что но? Чего всегда хотела толпа? Правильно, зрелищ! Вперёд! Предоставь им такое удовольствие! Ты думаешь, тебя кто-то пожалеет!? Ты посмотри на них! Каждый желает, заснять горячее видео, чтобы слить его в Интернет! Ну, побудешь ты в «топе» пару дней, будешь занимать, возможно, первые места по просмотрам! Да только всем всё равно пофигу! Да они ведь собственную мать продадут за бабки, не так ли? Не от этого мира ты так рвался убежать, Антон! Кому и что ты сейчас хочешь доказать!? Давай прыгай безвольное мясо! Угождай толпе!!!  - внизу замигали вспышки фотокамер, и мерное скандирование толпы:
- Прыгай! Прыгай! Прыгай! Прыгай!
- Давай прыгай быстрее мне на работу надо идти!
- А я на день Рождения опаздываю!
- Сколько можно тянуть!
Раздавался внизу возмущённый ропот…
- Уроды!!! – Антон рубанул рукой воздух, который тут же рассыпался на холодные дождевые осколки, крыша под ногами треснула и уронила Антона на твёрдый каменный пол и откуда-то сверху, упал кремовый лунный рукав, очерчивая каменную глыбу, из которой виднелся блестевший сквозь сырой мрак Меч. Он был усеян разноцветными камнями, и с сильным трепетом внутри Антон понял, что этот Меч сможет вытянуть только волевой, храбрый и сильный человек. Где-то он уже видел… читал. Антон подскочил к камню, и, уцепившись за рукоятку, потянул на себя что есть силы. Нет, это не мания величия. Это желание умереть! Покинуть опостылевший мир, где каждый сантиметр пространства пронизан мерзостью человеческого бытия. Лязг этого Меча отозвался эхо в каменных стенах, и принёс за собой лютый крик: «Стоять грёбаное эмо!!!». Антон обвёл взором Меч:
- Хм… всё же надо быть смелым, чтобы покончить с собой – проговорил Антон и приставил лезвие к шее. Только избранным дано обладать Мечом.
- А по мне так это удел слабаков …- заговорил  выступивший из темноты Ангел – он тяжело дышал, руками упираясь в колени.
- Ты хотел сонную артерию!? – закричал Антон. – Ты её получишь, дьявол!
- Ага... значит, дьявол!? – спокойно обронил преследователь, всё также презрительно глядя поверх своих очков – Только ты мне скажи, как ты это объяснишь? А? – Ангел, стоя уже в высохшем костюме держал в руке фотографию какой-то девушки… - Ты что, думал меня так просто развести? Из-за девки… Из-за какой-то, цитирую: «химической реакции, толкающей людей на похоть», ты хотел себя убить!? По-моему ты сам себе противоречишь. Сраный позёр!
- Как? – трепетал в ужасе Антон.
- А вот так… – вздохнул Павел Сергеевич – Глупая идея клеить фото своей возлюбленной, на стену в пыльное «зашкафное» пространство. Нормального мужика из тебя не выйдет, не научишься  прятать заначки – пропадёшь…
- Нет, я не знаю … это…
 Меч, который уже успел начертить лёгкую алую полоску на шее, вывалился из ослабевших рук, и разлетелся на миллионы золотистых огоньков, закружившихся в фантастическом вальсе.
- Не обманывай хоть самого себя. Ты, Антон, дошёл до того, что стал бредить своими собственными похоронами, и воображать, как она плачет возле твоей могилы, проклиная время, которое она могла бы провести с тобой. Давить на жалость это не тот способ! «Что имеем, не храним – а, потерявши плачем»  - вынужден тебя разочаровать – ты ведь ничего не приобрёл. Даже мозгов! А она, Антон, такая же тупая кукла… И стихов она никаких не пишет, и не увлекается Есениным. Всё это фуфло, она выставила у себя на страничке в социальной сети, чтобы заполнить пустые графы в анкете. А когда она что-то теряет, то только больше злится, и в скором времени всё равно добивается своего! А ты всё продолжаешь верить, что она агнец божий. Ты ей не нужен!  Подросток, который только и может, что при каждой трудности лезть в петлю, разве ты можешь что-то представлять для неё? Ты в её глазах блёклая моль и не больше!!! И она уверена, что добьётся своего и ради этого она растопчет не один десяток, таких как ты! Ты недоросль пересмотревшая, сериалов с красивыми концами, где железные леди тают в объятиях романтичных плейбоев! Но плейбои ведь не страдают суицидальными наклонностями! Они доказали, что ради любви готовы на всё, но только в нашем «алчном» и «уродливом», как ты выражаешься, мире! А ты просто безвольный лопух…
- Нет, она не такая! Я знаю… Она просто вращается в таких кругах, которые хотят её сделать такой же, как и они! Но я вижу, она сопротивляется…
- Я тебе покажу сейчас, как она сопротивляется! – взбесился Ангел.
На этих словах перед Антоном возникла картина, смазанная бликами клубных стробоскопов. По ушам бил дискотечный бас. В центре всей тусовки, на полную катушку оттягивалась она… Самозабвенно и полуобнажённо притираясь возле смуглых качков - завсегдатаев этого клуба. Но ведь такого не может быть! Один из танцующей толпы, изгибаясь в танце, поднёс что-то на ладони.
- Это экстези! – раздался из недр золотого свечения, голос, заглушая дискотечную музыку – Всю ночь можешь без остановки танцевать! Что за диво? – всплеснул ладонями в золотистой атмосфере Ангел – Она же такая хорошая и ни за что не… Надо же?! Не отказалась, проглотила. А хочешь, покажу, что будет дальше?
Перед взором Антона начинала возникать другая картина, где на огромную кровать двое тех же качков бросил её… пьяную и всем довольную:
- Ей сейчас хорошо, а дальше будет ещё лучше – дико хохотал Ангел.
- Нет! Нет! Нет!!! Ты лжёшь!!! Она ведь выходит замуж! За нелюбимого! Она не такая! Нет! – Антон зажмурил глаза и почувствовал, как куда-то проваливается. Он беспомощно барахтался, пытаясь ухватиться за воздух. Антон летел куда-то вниз, а в голове проносились километры слов несказанных Ей… Но, вдруг всё остановилось. Всё застыло вокруг и померкло. Лишь где-то вдали зажелтело окно… Её окно!
- Ладно, вынужден признаться, всё не так как я тебе показываю. Противиться тебе бессмысленно. – сквозь зубы заговорил Ангел - сейчас ты увидишь всё как есть, а мне пора уходить – усталый голос раздавался звучно, мощно, и болезненно звенел в ушах. Затем раздался шелчек зажигалки и смачная, долгожданная затяжка…  - Маша действуй. – приказал кому-то Ангел.
Это была ванная… На холодном кафеле лежала разлитая бутылка «полусладкой кислятины»…  В воде плавал пепел сожженной тетради с её стихотворениями. В ванне сидела Она с размазанной по заплаканному лицу тушью:
- Прости, но свадьбы не будет… – Она уронила мобильник и переклонившись через ванну достала бутылку, разбив её о стену.
- Наташа! Наташа, нет! – закричал Антон, пытаясь бежать сквозь тягучий вакуум.
Она поднял глаза в потолок.
- Только вот видишь, она пограмотнее тебя будет. Вены себе вспарывает не поперёк как ты, а вдоль… - раздался в темноте голос Ангела.
Антон всё сильнее старался кричать, но всё сильнее его связывала по рукам и ногам кромешная темнота вокруг, не давая застрявшим словам вырваться из горла. А окно стало плавно удаляться, в котором покрасневшая от крови вода, поглощала его Наташу…
- Не-е-е-е-е-е-ет! Наташа! Я хочу жить! Я хочу жить! Я хочу жи-и-и-и-ить!....

*****

- Твою мать! –  врач скорой помощи приправил своё изречение добротным трёхэтажным матом и одёрнул ладонь от холодного лба Антона. – Маша, записала?
- Да, Павел Сергеевич! – ответила пошатывающаяся фельдшер Носова и нажала кнопку диктофона, выходя из транса.
- Ммммм… – простонала Носова, пытаясь остановить себе кровотечение и регенерировать изрезанную кожу. Качественная игра требует всего натурального. Вселившись в другое тело, нужно вести себя аккуратно. Ведь каждое повреждение с не менее плачевными последствиями отражается на твоём собственном. Но как сказал классик, и мир – театр, и люди – актёры.
– Фффух…
Оттолкнув от себя находящегося в полнейшем оцепенении Антона, доктор Васильев вылез из ванны. Где-то на дне остались его очки. Ну и хрен с ними! Главное проблем на работе не будет!
- Воду спусти! – сплюнул Павел Сергеевич, отряхиваясь от пены. Вода стекала ручьями с усталого тела. Халат, «секондовские» джинсы, рубаха, кроссовки – всё промокло до нитки. К доктору подбежала невзрачная худая, как швабра, одноклассница Антона Вера, которая и вызвала «скорую».
- Вот, возьмите.
Васильев устало уткнулся лицом в жёсткое махровое полотенце, и поволочил ноги на кухню.
- Чаю доктору сделай – шепнула фельдшер Носова Вере, продолжая заполнять карту вызова, едва переводя дух.
- Ага. – Вера моментально вспорхнула на кухню, которую уже начисто заволокло от сигаретного дыма. На кухне курил доктор Васильев, тупо глядя в окно, за котором его ждала ещё целая ночь вызовов!
Горячая чашка чая тут же оказалась перед Васильевым. Носова зашла на кухню и махнула рукой Вере:
- Уйди на секунду. – в ответ суетливая Вера испарилась приводить в чувство Антона.
Настроение у доктора Васильева было паршивое, совсем не хотелось чая, а хотелось обложить матом весь мир.
- Павел Сергеевич, вы меня извините, конечно, но вам не кажется, что… мы перегнули палку с самоубийством Наташи. – уселась фельдшер напротив доктора поправив мокрые волосы.
- Ты извини, что я тебя не предупредил… Сыграла ты кстати, как всегда просто обалденно. – задумчиво говорил Васильев всё также неотрывно глядя в окно. – Я и не знал, что ты  так танцуешь классно.
Носова немного засмущалась.
- И что за мужики, кстати, были вокруг тебя? – отвлёкся от окна Васильев.
- Да это… образы моих бывших... – отвела взгляд Маша. – Ревнуете что ли, Павел Сергеевич?
- Эххх… Маша, Маша. Ты молодая, можно сказать перспективная, если универ закончишь… Отрывайся пока есть время. – улыбнулся доктор Васильев, и, затянувшись, добавил – А на счёт самоубийства Наташи – ты сама видела, у меня просто не было другого выхода.  Я не знал, как ещё заставить его жить. Я бы мог и просто навязать ему картину самоубийства этой… - Васильев явно хотел коротко и ёмко охарактеризовать уже отошедшую на тот свет Наташу, но не стал. Не привык говорить плохо о мёртвых. Тем более которых, убил фактически сам. Это не смерть вследствие халатности медицинского работника. Это реальная уголовщина и за это могут дать реальный срок! Голову на несколько секунд сковала адская боль. сигнал о том, что Васильев накрутил себя уже достаточно, и что следует просто малость успокоится – Но сама понимаешь. Он всё принял бы это за сон, фрагмент быстро бы стёрся. Если бы она осталась жива, он походил бы попялился на неё ещё с недельку и снова бы вскрылся. А так он увидел, какая она ужасная – смерть. Будет какое-то время на могилу к ней ходить, носить цветы, а потом подрастёт да перебесится. Но больше не вскроется. Это я тебе гарантирую. Мёртвая Наташа не даст ему умереть. Первая любовь – не шутки.
Доктор Васильев заметно помрачнел.
- Эти чёртовы нововведения! Мало того на «скорую помощь» бомжей повесили, так ещё теперь и с суицидниками надо возиться. Так не просто оказывать первую помощь, а ещё и… - не находя больше цензурных слов возбуждённо тряс руками Васильев.
- Курировать – добавила Носова.
- Точно! Курировать. Следить, чтобы они снова не самозажмурились…
- Оказывать психологическую помощь и поддержку. – добавляла фельдшер, явно вспоминая зазубренные пункты Приказа.
- Я пятнадцать лет работаю на скорой, кто мне окажет!?
Носова вдруг впала в лёгкий ступор. Глаза остекленели, и она произнесла немного дрожащим голосом:
- Доктор Головин уже выехал к ней.
- Головин? Только сейчас?!
-Да, я его сразу почувствовала, он через пять минут…будет у неё.
- Пять минут? Нет, оживить не успеет. Как раз к его приезду и подстынет – заключил Васильев. - Да всё нормально будет не переживай. У каждого медика своё кладбище, без этого никак. А за Головина и не думай даже. Помимо того, что он бывший хирург, старый сентиментальный маразматик и по жизни тупой как валенок, с нашей стороны там всё чисто. Он и близко не догадается что мы её…
- Зарезали… – то ли раскаянно, то ли с нотками сожаления в голосе добавила Носова, потерев бледнеющие шрамы от порезов на тыльной стороне предплечья.
- Что ты за мудистику несёшь такую, а? Мы её – спасли! Сначала от навязчивого школьника, потом от… да от того же доктора Головина! – взвинтился Васильев - Он её всё равно не довёз бы! Ему же семьдесят восемь лет! Он либо её там утопил бы в ванной, либо пузырей в «систему» бы понапускал. Чего только хлористый кальций внутримышечно стоит на позапрошлой его смене! Что человеку судьбой прописано, тому и быть, а мы лишь … пешки. – заключил он после некоторых раздумий.
- Жаль девчонку конечно. Но… Совесть на хлеб не намажешь. – неожиданно выдала Носова.
- Ого! – изумился доктор Васильев. – Я смотрю ты начала въезжать в нашу работу. Хороший фельдшер из тебя может получиться, а в будущем и врач. Радуйся – премия за спасённого суицидника у тебя в кармане и никто её не отберёт.
- А если это всё всплывёт? – несколько потупила взгляд Носова.
- Не всплывёт. Ты главное, карту вызова правильно оформи. Ты кстати наркоты пакетик в ванной девке оставила?
- Ну да. Это у меня иммунитет уже на эту «веселуху». А девку торкнуло хорошо. Хотя смерть под наркотическим опьянением – не такая уж и мучительная, наверное.
- Ну и всё! Чего ты мандражируешь? Много родительских денег, много соблазнов и… наркота в крови. Всё правдоподобнее некуда. Экспертиза всё покажет. И менты не дураки тоже. Таких мажорных вызовов у них тоже достаточно.
- Крыша от «быстрого» поехала, вот и полоснула себя по венам. Скорая приехала, констатировала смерть от кровопотери вследствие совершённого акта…самоумершвления – робко предположила Носова, несмело заглядывая в глаза доктору Васильеву.
– И никаких гвоздей! – довольно заключил Васильев -  Предотвратили самоубийство? Предотвратили. И вообще, запомни, мы не ангелы – мы скорая помощь! Свалился же на нас этот антисуицидальный приказ Минздрава!
- Приказ Министерства Здравоохранения  «Об усовершенствовании мероприятий по снижению смертности вследствие суицида и профилактике суицидальных попыток среди лиц несовершеннолетнего возраста» - процитировала по памяти Носова.
- Я последнее время стал подумывать о переводе на участок  - признался вдруг доктор Васильев. – Да, каждый день придётся работать, зато выходные дома, никаких тебе ночных дежурств, да и «леваков» побольше будет. И «рецептик», и «больничный» толкнуть» можно. Я ведь когда-то был нехреновым кардиологом. А хотя…? – Васильев махнул рукой и после минутного молчания добавил - И где они только этих слов набрались – «технократия», «алчность»?
- Интернет - блоги, посты, эмовские сайты…- перечислила фельдшер.
- Тьфу! – с отвращением сплюнул Васильев. Он всегда считал Интернет большой помойной ямой… - Не забудь завести на него патронажный лист. Он же теперь под нашей ответственностью до наступления совершеннолетия. Кстати, сколько ему сейчас?
- Пятнадцать полных, Павел Сергеевич, недавно исполнилось.
- Твою ж мать! Три года! Но ничего, переживём.
- Теперь, согласно приказу, его дважды в месяц надо посещать. Оказывать эмоциональную поддержку, описывать психический статус, при необходимости назначать консультации других специалистов…
- Как я счастлив. – вздохнул доктор Васильев. – Может ему ещё и жопу подтирать? Да мы вообще, какая бригада?
- Кардиологическая.
- Вот! Правильно! А Минздрав вообще чудит!  «Психи» зажрались работать не хотят. Итак, нихера не делают, так ещё и от суицидников отмазались! Сотни диагнозов – одно лечение! Вот и вся психиатрия! Всем сибазона за мой счёт, мать его! Молодцы! Всех вылечили! Эге-гей! Ух, я бы этому министру здравоохранения оба глаза натянул бы на…

***

Маша, нырнула в кузов, а доктор Васильев уселся рядом с водителем:
- Домой, Митя.
Водитель почесал свою длинную бороду, включил в салоне свет и нацепил на нос очки. Он выбросил в окно окурок и нажатием маленькой красной кнопки выдвинул мультимедийную панель с картой города и, прочертив по сенсору прямую чёрту от места нахождения подстанции, задвинул её обратно…

На балкон вышел покурить мужчина средних лет. Очередной просмотр футбольного матча с участием родной сборной закончился привычным разочарованием. Внизу загудела машина «скорой помощи». Оставляя за собой странный бледновато-голубой шлейф, она вывернула из двора, и просто растворилась в воздухе.
- Надо бросать пить… – в оцепенении прошептал мужик, и медленно попятился обратно в квартиру…