Первое слово. Последний сон

1
Как позже говорил сотрудникам полиции продавец, сначала он не заметил ничего особенного.
-Это был самый обычный день и самый обычный покупатель, как вы не понимаете? У меня таких каждый день пруд пруди. Я даже акцент его не сразу заметил,- всхлипывая, рассказывал Мартынов Владислав, двадцатидвухлетний продавец в магазине стройматериалов.
-Но ведь потом вы что-то увидели?- упрямо продолжил следователь.
-Да. Увидел.
-И что же это было?
-Туалетная бумага, вот что. Торчала у него из штанов, как грёбаный хвост,- сказал Мартынов и вновь разрыдался.
2
Обычно, так рано в магазин к нему не приходили. К тому же, это был понедельник, а этот день один из самых непосещаемых в неделю. Кому охота с утра пораньше в начале недели что-то менять?
Тем не менее, колокольчик над дверью, купленный Мартыновым за двести рублей, звякнул, извещая продавца о новом посетителе. В это время он заваривал себе кофе. Если бы не сонное состояние, быть его рукам ошпаренными.
Мартынов вышел из подсобного помещения и посмотрел на покупателя.
Им был мужчина в возрасте, примерно, сорока лет. Одет он был в коричневую кожаную куртку и чёрные джинсы, что было немного странно: осень почти подошла к концу, а недавно выпал первый снег. Впрочем, как позже Мартынов объяснял следователю, таких встречается немало, поэтому он не придал этому значения.
Посетитель явно страдал бессонницей: под покрасневшими и слегка мутными глазами залегли глубокие чёрные тени. Взгляд его метался словно кролик под морфием, вроде бы и быстро, но в то же время замедленно и мутно. Но и этому факту продавец не придал никакого значения. Он ещё не проснулся.
-Доброе утро,- поздоровался Мартынов,- вам помочь?
Мужчина едва заметно вздрогнул; по его телу пробежала мгновенная мелкая дрожь.
-Здравствуй… те. Да, вы, наверное, могли бы мне помочь,- его голос был слегка хрипловатым, словно он только-только вернулся с победного матча любимой футбольной команды.
-Что вас интересует? Знаете, у нас широкий выбор строительных…
-Мне нужна дрель,- перебил Мартынова мужчина и он услышал в его голосе акцент, похожий на немецкий. Его голос зазвенел от напряжения.
Именно в этот момент, рассказывал непутёвый продавец, он впервые, как следует, обратил внимание на посетителя. Ему не очень понравился тон, которым говорил мужчина. Поэтому, Мартынов решил попробовать с ним поговорить.
-Дрель? Хорошо. У нас имеется огромный ассортимент дрелей. Хотите посмотреть?
-Я?.. А, ну да. Думаю, да,- несмотря на акцент, парень неплохо владел русским языком.
Мартынов вышел из-за прилавка и проводил потенциального покупателя к стене, на которой уютно расположились несколько десятков всевозможных дрелей.
-Для каких целей вам нужна дрель?- поинтересовался он у мужчины.
-Что?- посетитель снова вздрогнул. Мартынов решил, что тому нужно меньше работать или хотя бы ограничить себя в потреблении кофе. Больно он нервный.
И в то же время заторможенный.
-Мы должны знать, зачем вам нужна дрель, чтобы определиться с её видом. Я же не могу знать, что вы собираетесь сверлить.
При слове «сверлить», мужчина словно ожил.
-Ах, да! Ну конечно! Знаете, я бы мог это определить. Скажите, а у вас можно её опробовать?
Строго говоря, объяснил, успокаиваясь, Мартынов, он не позволял в своём магазине использовать инструменты. Однако последняя партия дрелей, которую он закупил у китайцев, содержала одну бракованную. Она же и висела среди остальных на стене. Только он не знал, какая именно. Поскольку Мартынов уважал свой бизнес и своих клиентов, он не собирался допускать того, чтобы бракованный товар продавался в его магазине. Он собирался найти дрель ещё вчера, но руки как-то не дошли. Именно поэтому, он решил вместе с покупателем проверить их. Заодно, глядишь, и нашёл бы её.
-Клянусь, если бы я знал, как всё выйдет, я бы даже не открывал магазин в этот день. Если бы я знал,- пробормотал он,- у вас сигареты не будет?
2
Иногда понятие удачи становится весьма странным. В другой бы раз Мартынов обрадовался тому, что сразу нашёл неисправную дрель. Быть может, он бы даже подарил покупателю аналогичную. Тоже реклама: нашёл неисправный товар – покажи его и получишь такой же бесплатно.
Однако в этот день всё было иначе.
-Давайте попробуем эту,- указал клиент на синюю с красными кнопками дрель фирмы «Bosch»
-Давайте. Кстати говоря, превосходная штука,- сказал Мартынов, снимая инструмент с гвоздика,- ударная дрель фирмы «Bosch», модель GSB 16 RE. Режимы работы: сверление с ударом; долбление (отбойный молоток). Потребляемая мощность: 1500 Ватт. Энергия удара: 14.2 Джоулей. Число ударов в минуту: 2250.Обороты…
Мартынов замолчал, видя, что посетитель его не слушает. Тот заворожено разглядывал инструмент, как святыню.
-Мы… мы её опробуем?- тихо спросил он.
-Конечно. Среди моих товаров затесался брак, поэтому мы должны знать, что он вам не попался.
Они прошли в дальнюю часть магазина. Мартынов ловко вставил сверло в кулачковый патрон.
Затем , он вставил вилку в розетку и подошёл к стене, где стояло несколько листов деревянной фанеры, толщиной в полтора сантиметра.
-Сейчас я её включу, а вы пока отойдите,- сказал он покупателю, надевая прозрачную маску,- а то кто знает, что она выкинет.
Покупатель покорно отдалился на два метра. Мартынов отключил регулятор оборотов и нажал на реверс. Магазин немедленно наполнился шумом. И сначала всё было хорошо.
Но когда он попытался просверлить дыру в фанере, кулачковый патрон, куда было вставлено сверло, заходил ходуном из стороны в сторону. В результате вышла не аккуратная дырочка, а уродливая впадина, напоминающая карьер. Мартынов выключил дрель и направился к покупателю. Но прежде, чем он успел что-то сказать, посетитель опередил его.
-Мне нужна именно она.
-Прошу прощения?
-Мне нужна эта дрель. Именно она.
-Вы, наверное, не очень сильны в плане строительных работ,- снисходительно заметил продавец,- но эта именно та самая неисправная дрель. Неисправная.
-Но мне нужна именно она. Я плачу за неё любые деньги,- сказал покупатель, а его глаза заблестели в каком-то странном предвкушении.

-И что вы сделали?- спросил следователь.
-Ну, сначала я не хотел ему её продавать,- замямлил Мартынов. Сигарета, которую он подкурил, тлела в пепельнице, забытая.
-Почему вы продали её?
-Да потому, что он дал мне за её в три раза больше!- психанул он,- попробуйте пожить на мою зарплату, когда хватаешься за каждый рубль, когда, бывает, целыми днями жрёшь эту быстрорастворимую лапшу…
И он снова заплакал.
-Поверьте, я бы ни за что, повторяю, ни за что, ни за какие деньги не продал бы ему эту чёртову дрель, если бы знал, зачем она ему…

-По рукам,- улыбнулся довольный Мартынов. Дрель всё равно подлежала списанию, а те девяносто тысяч рублей, что он получил вместо положенных двадцати восьми, пойдут прямиком к нему в карман.
Покупатель скупо улыбнулся. Расплатившись, он поблагодарил продавца, развернулся и ушёл быстрым шагом. Только тогда Мартынов заметил тянущуюся за посетителем полоску грязной туалетной бумаги, длиной в метр. Он окликнул его, но тот либо не услышал, либо не обратил внимания. Больше Мартынов его никогда не видел.

3
Многие люди не созданы для жизни в мегаполисах. Идеал их жизни – тихое и уютное местечко вдали от цивилизации. Конечно, современному человеку сложно без технологий, но ведь их можно обустроить везде, в том числе и в глубинке. Именно об этом мечтал Расмус Лахти.
Он родился в Гётеборге. Его отец был русским иммигрантом. В середине семидесятых он уехал из Союза, погорев на рискованном деле и оставив кучу обманутых людей. В Швеции он открыл собственное дело по продаже стройматериалов. Дела пошли в гору.
Через некоторое время он встретил Анну Хаммаршейд, имеющую родство с древним дворянским родом. Впрочем, этот факт не был главным, как и тот, что она владела салоном по продаже мотоциклов. Два человека встретили друг друга и мгновенно влюбились.
Зигфрид Лахти (ранее – Сергей Крылов) женился на Анне Хаммаршейд утром 14 декабря 1979 года, а через год родился Расмус.
В конце восьмидесятых Зигфрид обанкротился, и семье пришлось уехать из Гётеборга. Салон Анны ушёл в счёт долгов, и более семья не могла позволять себе жить в городе. Новым местом жительства  стали окрестности города Мальме. Оставшихся денег хватило на приобретение уютного домика, где они прожили ещё три года, а потом семья решила вернуться на родину Зигфрида – СССР. К тому времени Советского Союза уже не было, а это была ещё одна уникальная, если не последняя, возможность заработать денег.
Семья Лахти не стала менять фамилию, опасаясь встречи с бывшими клиентами Зигфрида. Шведско-русская семья осела в Москве, где они приобрели квартиру всего за полсуммы, вырученной от продажи домика под Мальме.
Золотая жила нашлась практически сразу: Лахти стал «магом». Обезумевшая страна, сбросившая всадников правительства со своей спины, бросалась из крайности в крайность. На улицах гремели перестрелки, цены взлетали и падали, как самолёты в аэропортах, а люди верили во всё, кроме правды.
Повальное увлечение людей «магией» и оккультными услугами вновь обогатило семью Лахти. На этот раз, окончательно. Через некоторое время семья переехала на Рублёвку.
В 1999 году Зигфрид Лахти занимал 244 строчку в рейтинге самых богатых людей планеты по версии журнала «Forbes» (и это с тем условием, что он давно отказался от «магического» бизнеса), а в начале 2000 года Зигфрид был найден мёртвым в собственной квартире в обнимку со своей женой. Анна была без сознания. Родителей обнаружил двадцатилетний Расмус, вернувшийся из университета домой.
Покушение было совершено утром 23 января, неизвестные обстреляли дом из автоматов Калашникова, а также взорвали одну гранату «Ф-1».
Анну Лахти спасти не удалось: взрывной волной ей порвало бедренную артерию, и она потеряла много крови. Их похоронили в Швеции.
Оставшийся один Расмус Лахти был крайне подавлен. Тем не менее, он принял твёрдое решение и пожертвовал все деньги на благотворительность. Когда его немногочисленные друзья в ужасе раскрывали рты, заговаривая о безумстве его поступка, он отвечал им вполне просто.
«Все эти деньги были заработаны не мной. За двадцать лет, что я прожил с семьёй, я и так немало содрал со своих родителей. Я не хочу сидеть у них на шее и после их смерти. Это кощунство.»
Таким образом, купив себе квартиру на окраине Москвы, Расмус остался один на один с практически чужой культурой. Против Москвы.
Прошло пять лет и он окончил институт имени Баумана. Работать по специальности (высшая математика и методы мат. анализа) было непросто, но у Лахти была мечта продолжить начатое когда-то давно дело отца: купить дом в лесу и заняться лесничеством. Он любил природу, зверей и покой.  Он не помнил тех дней, когда они всей семьёй жили в Швеции, под Мальмой, разве что только по фотографиям, но нутром чуял, что именно в этом направлении лежит его призвание.
Оставшись без родительского капитала, Лахти был вынужден поселиться в новом многоквартирном доме, построенном в спальном районе Москвы. Скромная однокомнатная квартира была единственной отрадой Расмуса. Здесь не было ничего, что бы напоминало о них.
Однако его душа рвалась прочь из города. Он не выносил толкотни и смрада города. Извечная суета, постоянная угроза со всех сторон душили его, словно удавка.
Тем не менее, город затягивает, и Лахти понял это уже через год, после смерти отца. Он стал замечать, что никуда не выходит без телефона, что отсутствие Интернета или телевидения в том или ином месте играет важную роль, что лежать в тёплой ванне, слушая мотивы ирландского фолк-рока, куда лучше, чем ополаскиваться, дрожа от холода, где-нибудь в глубинке. В конце концов, даже самый обычный туалет решал многое.
Именно поэтому Расмус Лахти так и не уехал из Москвы. Позже, полиция найдёт в его квартире записку под его собственным рисунком города.
Сохранена оригинальная орфография.
 «Мегаполисы… Они есть наркотики. Ты ловишь кайф от всего, что вокруг. Ты восхищаешься шедеврами. И при этом ты видишь грязь. Но тебе наплевать, пока ты сам не в ней, пока ты не ударишься туда лицом. А потом ты привыкаешь. Навсегда, и не можешь ничего сделать.»
4
Расмус шёл по холодной улице, сжимая в руке купленную дрель. На губах играла слегка потерянная улыбка. Тем не менее, она выражала счастье.
Он шёл по городу, который за время проживания тут всё-таки так и не сумел до конца выучить.  Однако он знал, кто виноват.
Мрази…
До дома было далеко. Но пока что Расмус не собирался туда идти. Ему осталось посетить ещё одно место. Рука в кармане сжалась в кулак.
ДРРРРР……..
5
Лахти вышел из аптеки. Лекарство, которое ему выписал доктор ещё полгода назад, вытянуло почти все деньги из его кармана. Впрочем, это не так важно. Расмус находился в предвкушении. Предвкушении чего?
Пожалуй, он и сам пока что не знал. Он помнил, что выходя утром из дома, сотрясающегося от шума перфораторов, он точно знал, зачем она ему нужна. Вроде бы он вчера затеял ремонт… Кто знает?
Заплатите мне за всё.
Откуда пришла эта мысль? Откуда приходят все эти мысли? Что же такое происходит?
Люди в аптеке странно поглядывали на него. Оказалось, он не заметил туалетную бумагу, волочащуюся за ним. Неужели, он так и ходил всё это время?
Какая разница?
И вправду. Шемень всё знает. Шемень всё расскажет. Расмус улыбнулся. Сегодня утром он вновь встал очень рано, хотя работать перестал уже полгода назад. Почему он перестал работать? Это он точно помнит.
Не было сна. Не мог выспаться.
Да. Врач выписал ему лекарство, но Лахти знал, что это лекарство здесь не поможет. И полгода назад пришла шемень.
Он не знал, кто она, откуда пришла и почему именно его выбрала она. С момента её прихода Расмус вновь обрёл смысл существования.
Шемень все вам расскажет.
Впервые за последние пятнадцать лет со смерти отца Расмус почувствовал себя счастливым… он чувствовал себя нужным. Нужным шемени.
С твоей помощью я приду в мир и накажу всех, кто обошёлся с тобой несправедливо. Я сделаю тебя счастливым, Расми.
«Расми» его называла мама. Это было из разряда тех вещей, которые знают только родные и очень близкие люди. И раз шемень знала это слово, значит она родная.
Хотя Расми это понимал и без этого.
Время приближалось.
Я знаю, чего ты хочешь. Завтра ты это получишь.
Расмус Лахти, тридцатипятилетний безработный мужчина, наполовину швед, наполовину русский, начал тихонько плакать прямо на ходу.
Обычно так плачут девушки, узнавшие, что их раненый в горячей точке парень жив и здоров.
Обычно.
5
 На следующий день Расмус поднялся с постели в десять часов утра, проспав всего три часа. Его разбудил шум перфоратора за стенкой. Впервые Лахти воспринял это с улыбкой.
Нарушение обмена веществ привело к тому, что он мог погрузиться в здоровый сон исключительно в спокойной обстановке. В Москве такого быть не могло.
Расми. Пора.
Шемень звала его. Расмус не знал, до сих пор не знал, что он будет делать. Тем не менее, он знал, что пора. Лахти начал собираться.
Снотворное стояло на прикроватном столике, нетронутое хозяином. Шемень сказала, что пока что рано его трогать. Придёт время, и тогда она скажет. Лахти не спорил.
Этим утром (как случалось и раньше) он пренебрёг утренними водными процедурами. Это случалось довольно часто, но не настолько, чтобы от него исходил запах. Шемень всё знала, она всё понимала.
Расмус был католиком, однако его распятие уже второй месяц валялось на полу. Он бросил его в одно утро, в бессильной ярости из-за проклятого шума.
Он встал перед дверью. Чёрные бриджи и футболка были всей его одежой. Спутанные красивые и давно не стриженные волосы висели лохмами над плечами. В одной руке он держал неисправную дрель, в другой упаковку снотворного. Он не знал, что делать дальше.
Шемень знала.
Уходя, он посильнее хлопнул дверью, но не услышал её хлопка: он потонул в рёве соседской дрели.
6
Яркое безжалостное солнце резануло Расмуса по глазам, да так, что он едва не упал. Слава Богу, идти было недалеко.
Лахти увидел выходящего из соседнего подъезда человека.
-Подождите! Придержите дверь!- это не Расмус. Это шемень.
Бабушка, выходящая из подъезда сомнительно оглядела парня со спутанными белыми волосами в шлёпках, футболке и бриждах. Потом её вызовут на допрос, но она не прийдёт – в этот день её настиг последний сердечный приступ.
-А зачем это тебе? Чёй-та ты у нас забыл?
Расмус обворожительно улыбнулся. Он знал, что сам бы не сумел так улыбнуться: кровь стучала в висках, а солнце просто выжигало глаза. Но шемень, пожалуй, знала своё дело.
-Бабусь, я к другу своему. Я у него дрель брал на выходные. Отдать думаю. Он на двенадцатом живёт. Жену его Люськой звать.
Бабушка испытующе поглядела на парня. Потом пожала плечами и пропустила его, не заметив, что весь белок левого глаза у него залит кровью.
-Спасибо,- сказала шемень, и Расмус вновь оказался в спасительной прохладе тёмного подъезда.
Мерцающее пятно пожирало область зрения левого глаза. Расмус махнул на это рукой. Он знал, что она всё решит за него.
Правильно, Расми. Всё правильно.
7
Он поднялся на двенадцатый этаж.  Пока Лахти ехал в лифте, он рассмотрел своё лицо в отражении. Весь левый глаз превратился в сплошное красное пятно.
Ты знаешь, кто в этом виноват, не так ли?
О, да. И ты мне помогаешь их наказать. Но почему?
Я - это часть тебя, Расми. Я – это ты, твой отец и твоя мать. И я знаю, кто виноват во всём. Я не могу ошибаться. Не умею. Я делаю это ради нас, ради ТЕБЯ.
Спасибо тебе.
Расмус представил себе тихий коттедж на берегу лесного озера. Вокруг успокаивающе пели птицы, тихонько плескался ручеёк и рыбки в озере.
Тишина. Покой.
И скоро мы там будем, Расми. Только уберём преграду.
Да, шемень. Именно.
Лифт остановился. Лахти вышел на этаж. Грохот встретил его, как голос Бога. Скоро всё будет кончено.
7
Илбек заварил лапшу. Прошло полчаса, самое время подкрепиться. К тому же, от этого шума уже болит голова.
-Айрам! Бурата хорметли! Хади! Вакст!- сказал он, наливая кипяток в пластиковую ванночку.
-Инди достум. Бу ланет дивар хеле, базэ мене вер!
-Сонра бизе билдирим! Биз даха сох топлу вар, а…- настаивал Илбек.
-Илбек, гарджидали сиз бал джелмир эминик ки?- спросил Айрам.
-Дегик. Оксам оласах,- шеф звонил утром со страшнейшего бодуна. Вряд ли он надумает заявиться.
Они уселись есть. В этот момент раздался звонок в дверь. Оба азербайджанца подпрыгнули.
8
Всё вошло в норму, насколько это было возможно. Любые, даже самые тяжкие переживания, перестают терзать сердце, благодаря времени.
Расмус Лахти знал это и терпеливо ждал. Со временем, его поглотила суета повседневной жизни и он, пусть и немного покалеченный жизнью, всё же вернулся в привычное лоно жизни.
Но беда не приходит одна. И Расмусу предстояло это узнать лишь спустя пятнадцать лет, после смерти его отца.
9
Они идут, Расми. Действуй.
Открылась дверь. На пороге стояли два испуганных азербайджанца, но Лахти даже не потребовалась шемень, чтобы увидеть (скорее, почувствовать) облегчение на их лицах. Они явно ждали не его.
Что же, тем хуже для них.
-Добрый день,- улыбнулся Расмус. Из левого глаза по щеке поползла кровавая слеза. Рабочие, заметив это, нервно переглянулись.
-Привет… хозяин нет дома, хозяин работать сегодня,- сказал один из них, безжалостно коверкая русский язык.
-А мне он и не нушен. Я только принёс ему то, что обешал,- пульсирующая по телу Лахти кровь не добиралась до мозга, блокируя возможности речевого аппарата. Акцент усилился.
Впрочем, он не переживал. Теперь он видел виновных в смерти родителей и в его неудачной жизни. Теперь просто надо закончить дело.
-Что? Что ты обещал?- вполошились рабочие.
Расмус Лахти широко улыбнулся.
-Эту дрель.
10
Четырнадцать с половиной лет Расмус терпел шум строителей в доме. Многие жильцы, обживаясь, затевали ремонт и перестановки. Он знал это, но легче ему не становилось. Даже самый слабый шум перфоратора вырывал его из чуткого сна. Но он терпел, зная, что ничего не может исправить.
Пока не пришла шемень.
11
Они прошли в комнату, и Расмус впервые увидел свою стену с другой стороны. На полу была постелена плёнка, а вокруг всё было в белом дыме. Обычный строительный бардак.
В воздухе стояла ужасная смесь запахов. Там был запах лапши, запах краски, запах лака, запах рабочих и множество других запахов, делающих пребывание в комнате непростым испытанием.
-Здэсь, здэсь,- махнул рукой один из рабочих, указывая на тройник, стоящий на деревянной подставке.
Лахти подошёл к нему и вставил вилку в розетку. Царящий вокруг запах на мгновение ударил ему в голову, заставляя переосмыслить своё нахождение здесь, мотивы своего поступка. Изгоняя шемень из мыслей. На секунду Расмус был готов уйти, вернуться в свою квартиру и попытаться жить дальше.
Но лишь на секунду.
-Подойдите ко мне,- произнесла шемень.
12
Шесть месяцев назад ремонт затеяли соседи. И теперь каждый шаг отдавался болью в мозгу Лахти, а о шуме дрелей говорить и не приходилось.
Однажды, ранним утром, изнывающий от бессонницы Расмус услышал её голос. Он пришёл из ниоткуда, но был мягок и нежен, как колыбельная матери в далёком-далёком детстве, среди лесов под Мальмой.
Голос рассказал ему всё. Голос открыл Расмусу глаза на происходящее в его жизни. Он рассказал, что
(их)
его отец всегда боролся с теми, кто мешал людям спать и за это они его убили. За это они убили и его мать, которая продавала исключительно бесшумные мотоциклы для тех, кто любил покой.
Но они не тронули его, зная, что он не борется за тишину. Ему всё равно, и они оставили его на десерт.
Долгие четырнадцать лет они подтачивали его здоровье, а теперь решили добить Расмуса. Просто так, на всякий случай.
И ты позволишь им это сделать? Ты позволишь добить себя, как загнанную лису?- спросила шемень.
Никогда,- ответил Расмус,- Никогда.
Так он начал готовится.
13
Лахти размахнулся и ударил стоящего рядом азербайджанца по по голове. Коротко вскрикнув, тот повалился на белый пол. Брызнула капелька крови.
Не медля не секунды, Расмус толкнул другого рабочего на стену, и он упал, ударившись плечом и завопив от боли. Коротким ударом ноги Рамус лишил его сознания. Спустя секунду, то же проделал и с первым.
Взяв скотч, он залепил им рты и связал руки и ноги. Затем присел рядом и стал ждать.
14
Иногда ему приходили в голову мысли, что он безумен. Не поэтому ли его выгнали с работы? Не поэтому ли от него иногда стали шарахаться люди? Уж не поэтому ли он часто стал забывать спустить за собой воду в туалете?
Он не знал, но догадывался. В одну из очередных бессонных ночей, Расмус попытался изо всех сил прийти в себя. Просто взять и как следует обдумать всю свою жизнь, найти какой-то выход… в голове не было никаких голосов, никто и ничто не мешало ему это сделать. Лахти почти заснул, как вдруг за стенкой раздался шум падающего ведра.
Вскочив с бешеным стуком сердца, он едва не закричал. Закричал бы наверняка, если бы не она.
Ты сам всё видишь, Расми. Ты всё понимаешь. Не обманывай сам себя.
Он упал на кровать головой в подушку и разрыдался, исторгая из себя слёзы ненависти и боли.
На следующее утро у Расмуса не осталось никаких сомнений.
Он был готов.
15
Они мычали, дёргались изо всех сил, но Расмус знал, что это обманка, наживка. Если он даст слабину, они тут же уничтожат его своим шумом. Нет, он не собирался давать им никаких шансов.
Неисправная дрель дёргалась в руках белокурого мужчины с огромными мешками под безумными глазами. На его щеке виднелся кровавый след, а глаз превратился в пятно крови.
Расмус аккуратно прислонил сверло к макушке первого рабочего. Из глаз его текли слёзы, он молил о пощаде, но скотч не давал ему сказать то, что он хотел. Сил на крик уже не осталось.
Нажав на кнопку реверса, Лахти начал погружать сверло в череп рабочего. На белые стены полетели капли крови, ошмётки волос и кожи. Рабочий издавал сип, слёзы, сопли и кровь на его лице мешались в кровавую кашу. Из носа лезли розовые пузыри.
Даже сквозь ужасный шум, который издавала неисправная дрель (на этот раз шум был куда приятней!) Лахти слышал этот ужасный сип. Рабочий уже не сопротивлялся, сопротивлялось его тело, неистово бьющееся в судорогах.
Обычная дрель могла просверлить маленькую дырочку. Но Расмус не зря взял именно эту. Неисправный патрон разбрасывал ошмётки несчастного рабочего, чья вина была лишь в том, что он выбрал квартиру для ремонта, соседствующую с квартирой потерянного человека.
Наконец, он затих. Дыра в черепе рабочего была в полтора сантиметра диаметром и имела щербатые и рваные края. Сверло ушло в мозг на два сантиметра. Рабочий был мёртв.
Второй азербайджанец всё видел и понял, что та же участь готовится и ему. Под ним возникла лужа, штаны превратились в одно сплошное мокрое пятно.
-Тебе нравится сверлить?- спросил Расмус.
Тот отчаянно закачал головой, разбрызгивая слёзы на испачканную кровью и кусками скальпа стену.
-Мне тоже. Но я-то знаю, что ты ВРЁШЬ!- крикнул он, расплываясь в счастливой улыбке,- конец игры, господа! Флэт аут! Локаут! Таймаут! Жизньаут!
И он расправился со вторым рабочим. Через несколько минут компанию Расмусу составляли только два мёртвых тела.
Он плакал. Это были настоящие слёзы радости, слёзы счастья. Никогда раньше он этого не испытывал. Все виновные мертвы. Злодеи наказаны.
А теперь пора спать. Награда уже билзко.
Лахти знал это. Он держал небольшой пузырёк «Снорекс» в правой руке. Едва различая надпись «Опасно! Принимать в строго назначенных дозах по рецепту врача!», Расмус открыл его.
Я здесь. Иди ко мне.
Он залпом выпил весь пузырёк и сразу почувствовал действие. Его сильно клонило в сон. Шемень шептала ему, что всё кончено. Он заслужил эту награду.
«Чёрт, да я и вправду её заслужил…»- сонно думал Лахти. Связность мыслей терялась, в голове словно поселился успокаивающий ураган, пожирающий любой шум. Где-то далеко, в другом мире Расмус слышал стуки рабочей дрели, но теперь это не имело значение.
Теперь он выспится.
«Шемень… это же моё первое слово… от «темени» производное…»- последняя мысль Расмуса Лахти в стремительно тонущем в черноте сознании.
Да, Расми. Это я.
Иди ко мне.