Шерлок Холмс. Испанский клинок

Примечание:
Первый и единственный опыт по Холмсу.

В комнате было еще темно, но бледный отсвет оконного проема говорил о том, что уже утро. Часов семь – решил я, поворачиваясь на другой бок с намерением подремать еще, сквозь сон слушая знакомые звуки просыпающейся улицы. Там, снаружи, уже суетилась жизнь, цокали лошадиные копыта, поскрипывали кэбы, покрикивали недовольные извозчики, разгоняя с дороги зазевавшихся в зябком молочном тумане прохожих: почтальонов, торговцев, бродяг и уличных мальчишек. Зато у меня в спальне было тепло и уютно, особенно под старым шерстяным пледом, который я натянул почти по самые уши, уже в мечтах предвкушая горячий кофе, сигару и беседу с чуть сонным Холмсом, спустившимся завтракать со мной. Я давно привык к его частому отсутствию по несколько суток к ряду, но мне всегда было спокойнее, когда я знал, что он, как сегодня, ночует дома. Хотя, с Холмсом никогда нельзя было быть уверенным до конца.
Так или иначе, я пребывал в приподнятом настроении, не смотря на установившуюся промозглую сырость, свойственную позднему ноябрю, день виделся мне в самых радужных тонах. Из пациентов у меня была намечена только Элизабет МакГарди, дочка обувщика - бледная меланхоличная девица, подхватившая сезонную простуду, но, к счастью, уже идущая на поправку. Обложенная подушками, словно облаками, девица покорно пила микстуры и томно бледнела, когда я проверял ей пульс и слушал легкие. Зато ее матушка, еще нестарая энергичная женщина, была куда бойче, она весело хлопотала вокруг меня, весьма остроумно делясь последними сплетнями и угощая травяным чаем с вкуснейшими заварными пирожными. Признаюсь, мне было приятно ее внимание, потому намеченный на после обеда визит к МакГарди вызывал только самые положительные эмоции.
Свет от окна становился все ярче, но я не торопился покидать постель, тем более, что за стеной пока тоже было тихо. Холмс вообще спал почти бесшумно, не храпел и не ворочался, так что не зная, было сложно наверняка сказать, есть ли он в комнате или нет.
Вчера мы оба легли поздно, уже за полночь. Я сильно задержался у клиентки – старушки, неудачно упавшей и сломавшей бедренную кость - несчастная промучилась две недели и тихо скончалась прошлым вечером. Это не стало для меня неожиданностью, но смерть пациента всегда оставляла неприятный осадок. Поэтому я был рад, когда возвратившись, застал моего друга в нашей гостиной. Сам он, как выяснилось, тоже только вернулся и, пребывая в возбужденном расследованием состоянии, охотно рассказал о том, что дело мельника, упавшего с крыши амбара и разбившегося насмерть, раскрыто, а преступников он только что задержал вместе с Бредстритом. Мне было немного досадно, что я в этот момент был не с ним, но мне всегда нравилось слушать, как Холмс сам рассказывает о своем расследовании, особенно когда он находился в таком приподнятом настроении. Глаза его блестели, увлекшись, он артистично взмахивал руками, подливал мне в бокал коньяк и касался моего плеча в моменты, которые по его мнению заслуживали особого внимания. Я был очень благодарным слушателем и зрителем, искренне восхищенный его энергией, поразительным талантом и могучим аналитическим умом.
Как и предполагал мой друг, упавший мельник был вовсе не упавшим, а сброшенным, причем уже после смерти. «Помните, дорогой Ватсон? Те мои опыты в морге, что вызывали такое возмущение вашего приятеля Стэмфорда? Благодаря им мне удалось точно установить, что ушибы подобного рода, которые мы наблюдали на теле погибшего, никак не могли появиться на живом человеке. Следовательно, мельник был мертв еще до того, как рухнул на кладку кирпичей». Выяснилось, что убийство совершили племянники покойного, в пылу какого-то спора отдубасившие бедного дядюшку так, что тот скоропостижно скончался, а потом скинувшие труп с крыши амбара, чтобы инсценировать несчастный случай. Дело осложнялось тем, что братья успели сговориться и уверенно покрывали друг друга на допросе, убежденные в своей безнаказанности. Возможно, их план бы удался, не возьмись за это дело «величайший сыщик Европы», как без лишней скромности именовал себя сам Холмс. И в этом я был с ним абсолютно согласен.
Размышляя о том, как будет лучше изложить это дело в рассказе, я провалялся часов до девяти.
Как и планировал, я встал первым, и, покончив с утренними процедурами, спустился в гостиную. В камине бодро полыхал огонь, на столе были расставлены приборы – у миссис Хадсон как всегда все было готово заранее. Я подошел к одному из окон и заглянул за занавеску – ничего неожиданного, не спешивший таять туман клубился рваными клочьями, а мутное небо нависло так низко, словно желало слиться с водянистой мутью и стать с ним единым серым, промозглым целым. Грязные желтоватые лужи говорили о том, что ночью прошел дождь, и я только теперь припомнил, что вроде бы слышал шум капель, который, вместо того, чтобы разбудить, убаюкал меня еще крепче.
- Доброе утро, мистер Ватсон. Завтрак будет через пятнадцать минут. – Миссис Хадсон тенью мелькнула в дверях.
- Спасибо, миссис Хадсон.
В ожидании я устроился в кресле и занялся изучением корреспонденции. Пара писем для Холмса, я отложил их в сторону, и ничего мне - не удивительно – мне редко писали. Оставались свежие газеты: «Дейли телеграф» и «Таймс», приятно пахнущие типографской краской и вкусно хрустящие, когда их разворачиваешь.
- Есть что-то интересное? – Холмс, спустившийся совершенно бесшумно, прошел мимо меня и пододвинул кресло ближе к камину, достал из коробки, присланной на той неделе его братом, сигарету и, протянув ноги к огню, закурил.
Я взглянул на него поверх газеты - судя по тону, мой друг встал в дурном настроении. Он щурился на огонь, весь в клубах табачного дыма, и я, зная его достаточно хорошо, понял, что первоначальное впечатление меня не обмануло.
- Да нет, ничего такого… Ужасная сегодня погода, должно быть пойдет дождь.
- Должно быть. – Без всякого выражения повторил он и потянулся за письмами. Но вскрывать не стал, а лишь быстро просмотрел и небрежно откинул их в сторону.
В это время подоспела яичница, и я с облегчением перебрался за стол. Признаться, особого аппетита не было и у меня, а Холмс так и вовсе брезгливо поковырялся в фасоли, с отвращением ткнул вилкой омлет и отставил тарелку в сторону. Зато ежевичный джем и кофе пошли у него на ура.
- Вам нездоровиться, Холмс? – Решился, наконец, спросить я, когда он снова устроился в кресле, кутаясь в свой любимый серый халат.
- С чего вы взяли?
- Ну, в гостиной достаточно тепло, а вас, видимо, знобит. И аппетита нет. Может, стоит измерить температуру?
- Нет. – Категорично отрезал он, и в знак того, что разговор окончен, развернул газету и углубился в чтение, загораживаясь от меня дымом очередной сигареты. Я только пожал плечами - нет так нет.
Холмс всегда был человеком настроения, глупо было на него за это обижаться, тем более я знал, что вскоре он отойдет и постарается загладить свое резкое поведение. Интересно только, что послужило ему причиной? Вчера он был в прекрасном расположении духа, а утром еще просто не успело ничего случиться, чтобы вогнать его в мрачную меланхолию. Хотя, может быть, это просто влияние скверной погоды или плохого самочувствия - простудиться в такую сырость проще простого, особенно с его самоотверженным образом жизни. Но пытаться подступиться к нему сейчас было чревато. Еще раз с сомнением взглянув на Холмса, я прочно отмел эту мысль. Он даже не читал, просто смотрел на страницы и переворачивал их чуть резче, чем того требовала непослушная бумага. Нет, не может быть - отогнал я посетившую меня неприятную мысль - он только что удачно покончил с очередным делом, а во время расследования он почти никогда не употреблял наркотики. По крайней мере, так было раньше. Скорее всего ему просто нездоровится, и, как каждого волевого человека, его раздражает любое проявление слабости собственного организма. Как бы то ни было, но я фактически остался предоставленным самому себе, поэтому оставшееся свободное время посвятил своим записям, и сам не заметил, как подошло время обедать. Холмс все так же торчал в кресле, разве что ноги под себя поджал, и от обеда отказался, как и от моего осторожного предложения услуг в качестве врача. Лучше всего было просто оставить его в покое, поэтому я сообщил нашей хозяйке, что обед сегодня подавать не надо и отправился к МакГарди чуть раньше, чем планировал.
Вообще, в подобную погоду я старался по возможности меньше бывать на улице, но пациентка жила в каких-то десяти минутах ходьбы, на Джордж-стрит, и я решил, что небольшую прогулку по сырости мое плечо выдержит, хотя, признаться, оно уже несколько последних дней немного ныло по вечерам. Понадеявшись на теплое пальто и свою выдержку, я вооружился зонтиком и отважно шагнул за порог, во враждебную среду ноябрьского Лондона. Снаружи оказалось еще хуже, чем можно было подумать, сидя дома - холодная взвесь липла к лицу, просачивалась сквозь плотную ткань одежды прямо к телу, мгновенно выстужая бережно охраняемое ею тепло. Я ускорил шаг, подумав, что быстрая ходьба меня разогреет. Все вокруг напиталось влагой, как старая губка, с голых ветвей и крыш срывались и шлепали по шляпе крупные капли. Надо ли говорить, как я был рад снова укрыться от непогоды в доме, где меня встречали с большой охотой и радушием.
Я пробыл у обувщика более двух часов, потому что после осмотра выздоравливающей дочери миссис МакГарди ловко выведала, что я еще не обедал. Не слушая моих скромных возражений, меня немедленно усадили за стол вместе с семьей, и мистер МакГарди добрых полтора часа развлекал меня рассказом о своих планах по поводу расширения башмачного бизнеса и делился пространными теориями о влиянии погоды и прочих факторов на благополучие торговли. И все же человеком он был вполне приятным и открытым, правда простоватым в общении и настолько увлеченным своим делом, что ему казалось, что и другим это непременно должно казаться интересным. Но обед был вкусным, грушевый сидр по какому-то особому семейному рецепту – и вовсе выше всяких похвал, а за окном уже накрапывало. Потому я не торопился, участливо кивал вдохновенному рассказчику и даже вполне неплохо проводил время. Наконец, решив, что задерживаться более будет невежливо, я распрощался с хозяевами, напоследок дав несколько рекомендаций по поводу здоровья юной мисс и предложив посетить меня, когда она будет в состоянии, чтобы я мог окончательно убедиться в ее добром здравии.
Домой я добирался чуть ли не бегом, потому что за время моего визита погода успела значительно ухудшиться - поднялся ветер, и мутное небо, наконец, излилось мелким косым дождем, грозившим затянуться на ближайшие пару дней. Искренне посочувствовав тщедушному хромому подметальщику, закутанному в лохмотья, я кинул ему пару пенни и быстро отвернулся, не в силах выдержать благодарный взгляд его слезящихся глаз.
Забрызганный грязью и основательно продрогший, я нырнул в нашу дверь на Бейкер-стрит, на ходу стряхивая зонт и стягивая перчатки, и удивленно замер, увидев, что Холмс стоит посреди гостиной одетый в элегантную светло-серую тройку из тонкой шерсти, украшенную галстуком цвета мяты, и сдержанно-выжидательно смотрит на меня. У дивана примостился его дежурный саквояж.
- Тяжелый случай? – Вежливо поинтересовался он.
- Да нет, вообще-то, просто… - Такой вот взгляд Холмса обычно заставлял меня теряться, словно школьника на экзамене, и хоть это было довольно глупо, но я ничего не мог с собой поделать. – Вы уходите? Там ужасный дождь, жалко, костюм запачкаете.
- Не запачкаю. Вообще-то, я вас дожидался, мой дорогой друг. Так что, поедете со мной, а, Ватсон? – Он вопросительно приподнял бровь.
- Да, если зовете, конечно… А куда, позвольте спросить?
- К даме. – Кратко, но многозначительно произнес Холмс, словно имел ввиду саму королеву.
Он был явно доволен произведенным эффектом, ведь я был отличным объектом для оттачивания его артистичного таланта. А этого таланта ему было не занимать – два часа назад я оставил его скрючившимся в кресле у камина, в старом халате и выражением высшей утомленности бренностью бытия на лице - теперь же он предстал воплощением высокосветского тонкого стиля и неукротимой энергии, готовый вот-вот сорваться в бой. И я рядом с ним, в промокшем пальто и заляпанных грязью брюках, казался каким-то нелепым приложением, годным разве что выгодно подчеркнуть его достоинства.
- Ну, что же вы встали, Ватсон? – Укоризненно промолвил Холмс, нетерпеливо шагнул ко мне и принялся помогать мне снять пальто. – Давайте его сюда и идите быстро переоденьтесь в сухое, пока сами не простудились. Давайте-давайте, мы торопимся.
- Оставите меня без обеда? – Решил покапризничать я, вытягивая руки из отяжелевших рукавов.
- Ватсон, вы обедали. Переодевайтесь. – Он слегка подтолкнул меня в плечи, и мне не оставалось ничего другого, как подняться в свою комнату и последовать его приказу.
- Заодно возьмите свой саквояж!.. И револьвер! – Крикнул Холмс снизу, пока я собирался.
- Эта ваша дама что, больна и опасна? – Спросил я, выглядывая из-за двери и застегивая пиджак; чтобы не отстать от Холмса я тоже решил приодеться, выбрав коричневый костюм, который обладал целым рядом достоинств – он был дорогим, почти новым, достаточно теплым и очень мне шел.
- Кто знает, мой друг, кто знает. Я вам дорогой все расскажу, не будем терять время.
Пока я одевался, Холмс пристроил мое пальто у камина, хотя надежда на то, что оно успеет просохнуть, была не велика. Через пятнадцать минут мы уже тряслись в экипаже, как оказалось ехать нам было прилично - в Миддлсекс, и не смотря на то, что мы были относительно защищены от непогоды, я ни разу не пожалел, что оделся потеплее, да и Холмс зябко ежился рядом, подняв выше воротник.
Выяснилось, что за время моего отсутствия у нас успел побывать Грегсон, занимающийся расследованием смерти лорда Дагласа Истона, тело которого было обнаружено сегодня утром в отдаленной части его парка. Его жена, леди Миррайн, показала, что ее муж исчез еще накануне, но о пропаже она не заявила, потому что вместе с мужем исчез и гостивший у них его давний приятель, Кейси Харрис. Поэтому она, хоть и была обеспокоена неожиданным отсутствием супруга, сочла за лучшее выждать, не объявится ли тот сам, дабы раньше времени не поднимать панику и не давать повода для слухов. Надежды ее, однако, не оправдались. Грегсон сам посоветовал леди обратиться в частном порядке к детективу Шерлоку Холмсу, чтобы ускорить поиски убийцы.
- Но что же тут интересного для вас? – Удивился я. – Лорда, скорее всего, убил его приятель. Иначе он бы не исчез.
- Возможно, Ватсон, даже весьма вероятно. – Легко согласился Холмс.
- Вы думаете иначе?
- Я думаю, дорогой друг, что некоторое финансовое вливание будет для нас сейчас совсем не лишним. Последнее дело, как вы знаете, кроме морального удовлетворения никакого дохода мне не принесло. У вас, насколько я могу судить, дела сейчас тоже не слишком радужны. Так отчего же не воспользоваться случаем и не помочь леди?
- Так вы из меркантильных интересов беретесь за это дело?
- Не только. Впрочем, думайте как хотите.
Холмс отвернулся к окну, а я мысленно укорил себя за глупость. Чего, спрашивается, было не промолчать? Особенно зная, что он с самого утра в плохом настроении.
- Бросьте, Холмс, не сердитесь на меня. Я ляпнул не подумав. Тем более, что вы совершенно правы, как всегда. Забудьте то, что я сказал, прошу вас.
- Рад, что вы это признаете. – Все еще немного прохладно отозвался он, но тут же вполне дружелюбно хлопнул меня по колену. – Ватсон, приехали!
Мы миновали высокие кованые ворота и въехали в просторный двор с большим аккуратным газоном, украшенный намеченными цветниками и кустами тиса, и маленьким фонтаном перед фасадом классического каменного особняка, увитого серыми жгутами дикого винограда. За домом, очевидно, располагался обширный парк, почти скрытый сейчас пеленой влаги. Но даже осенняя слякоть не портила впечатления просторности и гармоничности, которое производило имение.
Нас встретил дворецкий и проводил в зал, где уже находились инспектор Грегсон и леди Миррайн. Леди в платье цвета "стальной синий" сидела на диване, усталым машинальным движением промокая глаза платком, горничная подавала ей стакан воды, судя по запаху с настойкой валерианы, Грегсон со своими бумагами расположился за столом. Увидев нас, он поднялся и подошел, чтобы пожать мне руку.
- Добрый день, доктор Ватсон. Холмс, рад, что вы решили взяться за это дело.
Лишь теперь, словно очнувшись, хозяйка дома подняла голову и взглянула на нас. Шатенка, с оттенком меди, бледная матовая кожа, высокие скулы, четко очерченные губы и необычные прозрачно-голубые, словно искрящиеся льдом глаза, сейчас покрасневшие и припухшие. Я бы не назвал ее первой красавицей, но в ее движениях была какая-то естественная пластика, а лицо, когда она заговорила, оказалось выразительным и оттого довольно привлекательным.
- Мистер Холмс, доктор… Благодарю вас, что откликнулись на мою просьбу. Право же, я совершенно не представляю, что происходит сейчас вокруг меня. И буду весьма признательна, если вы своим вмешательством разрешите этот ужасный кошмар. – У леди был глубокий бархатистый голос, сбивчивый и тихий от слез и волнения.
- Уверяю вас, мы сделаем все, что в наших силах, миссис Истон. – Мягко ответил Холмс и повернулся к Грегсону. – Я могу взглянуть на тело несчастного?
- Конечно, он в часовне, там, за домом. Его перенесли до моего прибытия.
- Кто?
- Простите, мистер Холмс. Это я распорядилась. – Едва слышно отозвалась леди Миррайн. – Мне сообщил о муже мой садовник… Начался дождь, и я, понимаете, не могла допустить, чтобы Даг…чтобы Даграс лежал там, на мокрой земле.
- Конечно, я понимаю. Соболезную вашей утрате.
- Благодарю вас... Господа, позвольте оставить вас, я больше не в силах ничем вам помочь, право, я просто не в силах…
- Если вам нужна помощь, миссис Истон, я к вашим услугам, как врач. - Вызвался я, заметив, что бедняжка и в самом деле заметно дрожит от пережитого.
- Вы очень добры, мистер Ватсон, но со мной все хорошо, мне просто нужно прилечь. Вы, скорее всего, будете больше полезны мистеру Холмсу.
- Очень верное рассуждение. – Одобрил Холмс. – Отдыхайте, миледи, мы вас не побеспокоим. Ватсон, Грегсон – идемте.
С внутреннего двора к часовне вела длинная вязовая аллея, укрытая почерневшими от сырости листьями. С другой стороны угадывался итальянский садик с многочисленными скамейками и скульптурами, и я подумал о том, как уютно тут должно быть весной в солнечный денек, когда все цветет и в воздухе сладко пахнет акацией. Увы, сейчас было мокро, холодно и сумрачно, и тонкие ветви вязов нервно раскачивались на ветру, осыпая нас градом брызг.
- Лорда нашел его садовник, Жак Дюпре, он работает здесь лет около трех. О покойном хозяине отзывается только положительно, говорит, что человеком тот был хорошим. Тело находилось в дальней части сада, туда редко ходят, особенно в такую погоду, вы понимаете. Я вам потом покажу где точно, вы же, конечно, захотите. – Пояснял на ходу Грегсон. – Вероятное орудие убийства – тонкий длинный кинжал, принадлежащий самому покойному. Его нашли рядом с трупом. Удар был один, смертельный. Убийца попал прямо между ребер.
- Именно рядом? – Спросил Холмс.
- Да, садовник клянется, что нож лежал подле тела.
- Где сейчас этот кинжал?
- Пока у меня, еще предстоит точно убедиться, что это и есть орудие убийства. Поэтому я и сказал «вероятное». Хотя, конечно, скорее всего, так и есть. Занятная игрушка, знаете ли – испанская дага, ей пользуются для…
- Я знаю, для чего нужна дага, инспектор.
- Ну так вот, слуги и сама миссис Истон показали, что вещицу эту лорд очень любил и держал обычно на письменном столе. Кстати, это был подарок его друга, того самого пропавшего Кейси Харриса.
- Подарок новый?
- Вовсе нет, давний. Они и сами были приятелями еще с Оксфорда. Харриса уже разыскивают, конечно, но пока никаких следов.
- Что о нем известно?
- Кейси Харрис, тридцать шесть лет, сын лорда Норберта Харриса, члена парламента. Но вы вряд ли его помните, он давно умер, оставив сыну приличное наследство. Молодой мистер Харрис оказался любитель путешествовать, объехал всю Европу и Америку, промотался. В конце-концов осел в Новой Зеландии, где, представьте себе, занялся разведением овец и нимало в этом преуспел. Поправил свое финансовое положение и вот приехал погостить у своего приятеля – лорда Истона. Пробыл две недели, пропал одновременно с потерпевшим. Двадцать шестого числа стало быть. Все его вещи на месте, кстати говоря. Вот - пришли.
Небольшая аккуратная часовня явно была выстроена позднее самого особняка, у дверей дежурил констебль. Тело лежало на каменном постаменте, в лужице натекшей с одежды воды, освещенное мерцающим светом множества свечей. Холмс склонился над трупом, привычным жестом вытащив из кармана увеличительное стекло. Я обошел его и взглянул с другой стороны. Лорд был одет в домашний костюм, походивший сейчас скорее на половую тряпку, и черный макинтош. Желтое от освещения лицо уже успело характерно осунуться и оплыть, как воск со старой свечи, глаза ввалились, нос заострился, искажая привычные родным черты. Голова была повернута на бок, черные пряди волос прилипли ко лбу, пальцы на руках скрючены от судороги. На груди виднелся след от прокола и небольшое бурое пятно.
- Серьезная рана. Ударили с большой силой. – Заметил Грегсон. – Его, конечно, заберут на вскрытие, но, думаю, и так все ясно.
- Пожалуй. – Пробормотал Холмс, методично осматривая покойного. – При нем что-то было?
- Да ничего особенного. Платок, спички, ключи, часы. Словно вышел прогуляться немного.
- Двадцать шестого?
- Утром двадцать шестого – это время, когда его хватились. Накануне он с мистером Харрисом задержались в библиотеке за партией в шахматы. Леди Миррайн легла спать раньше. Из слуг утром их никто не видел.
- То есть можно утверждать, что о местоположении мистера Истона и мистера Харриса ничего не известно с вечера двадцать пятого?
- С ночи. Леди утверждает, что легла около полуночи. В это же примерно время служанка, Милли Хоуп, подала им бутылку хереса и была отпущена спать. Спальня мисс Хоуп находится рядом, но она ничего не слышала, а из библиотеки есть отдельный выход.
- Эта та самая девушка, что прислуживала хозяйке, когда мы вошли?
- Она самая.
- Интересно…
- Что именно?
- Ничего. Пока ничего, инспектор. – Холмс ловким движением фокусника убрал лупу в карман. – Что вы думаете, Ватсон?
- О причине смерти? Судя по местоположению раны, вероятнее всего действительно было задето сердце. Клинок длинный?
- Десятидюймовый. – Отозвался Грегсон.
- Да, удар таким вполне мог быть смертельным.
- Что ж, я с вами согласен. – Кивнул Холмс. - Впечатление такое, что он упал и все это время пролежал в одном положении. Вы же заметили эти трупные пятна на левой стороне лица, где скопилась кровь? Можем предположить, что его закололи и больше не трогали. И сделал это вероятнее всего кто-то из знакомых лорда. Пока все. Идемте теперь посмотрим место преступления.
Уже стемнело, и нам пришлось освещать себе дорогу фонарями, мелкий моросящий дождик все так же накрапывал, но стало еще холоднее.
- Как бы снег не пошел. – Недовольно пробормотал инспектор. – Холодина зверская.
- Тем более надо успеть, пока все не засыпало. – Отозвался Холмс.
- Да там и нечего особо смотреть. Все так раскисло.
У меня же, в дополнение к плечу, разболелась нога, и я плелся последним, чавкая по листьям и мечтая поскорее снять промокшие ботинки и отогреться у камина, лучше всего, глотнув для профилактики холмсового коньяку.
Дорожка, по которой нас вел Грегсон, петляла между деревьями, выступавшими из темноты серыми тенями, пока, наконец, инспектор не остановился и не указал в сторону.
- Там.
Холмс осторожно шагнул с тропинки в бок, низко держа фонарь и внимательно всмотрелся себе под ноги.
- Мы тут все обыскали. Я сам лично обыскал. В траве сохранились едва заметные следы ног, но ни одного четкого отпечатка. Тело лежало вот тут, подле куста, на спине, головой сюда, к дому. – Продолжал пояснять инспектор, не сходя с тропинки. – Были свежие следы садовника, который его нашел, и конюха, который помогал забрать тело.
- Что это там, Грегсон? – Холмс выпрямился и махнул рукой куда-то в сгусток темноты.
- Там? Там беседка. И как только вы ее углядели?
- Беседка. Отлично, посмотрим заодно и беседку. – Пробормотал Холмс себе под нос и начал продираться прямо сквозь заросли туи, не потрудившись обойти преграду.
Вздохнув, я отправился вслед за ним, и моментально почувствовал, как ноги погружаются в мягкую грязь, а по ступням ползет холодная жижа. Холмс же, по обыкновению, никаких неудобств не замечал, бодро шагая к намеченной цели, и, достигнув ее, приступил к осмотру.
- Ватсон, стойте, не входите. – Предупредил меня Холмс даже не обернувшись, тщательно изучая каменный пол присев на корточки. – Грегсон, ее кто-то осматривал?
- Да. Я.
- Курили?
- Нет, только осмотрелся. А что?
- Тут следы пепла от сигары. Вы узнавали, мистер Истон курил сигары?
- И он и мистер Харрис.
- Прекрасно.
- Если вы хотите спросить про следы на полу, то одна пара принадлежит покойному.
- А вторая мужчине, носящему обувь десятого размера, ростом около шести футов.
- Да. Мистеру Харрису.
Кивнув чему-то, Холмс еще раз бегло взглянул на беседку и вышел.
- Давайте вернемся в дом. Почему вы сразу не сказали про эти следы?
- Вы же и так все равно бы их нашли. – Улыбнулся Грегсон. – Заодно проверял, совпадут ли наши действия.
- И как, совпали?
- Полностью. Надеюсь, выводы мы тоже сделали одинаковые.
- И к какому же выводу вы пришли, уважаемый инспектор?
- Я рассуждаю так: господа допоздна засиделись за вином и шахматами. Потом решили освежиться и вышли пройтись в парк. Возможно еще в доме между ними возникли какие-то разногласия, потому что Харрис незаметно прихватил с собой кинжал. Значит убийство он спланировал, возможно он и был инициатором прогулки, чтобы сделать все без свидетелей. Выждал удачный момент и заколол своего приятеля.
- Мда, может и так. – Задумчиво покачал головой Холмс.
- Не согласны? – Вздохнул инспектор.
- Не могу понять, зачем ему понадобилось было оставлять рядом с телом кинжал– столь явный намек на связь с собой.
- Может он просто растерялся?
- Спланировал убийство друга и вдруг растерялся? Кинул нож, даже не попытался затащить тело хотя бы поглубже в заросли?
- Может это и несколько странно, но все же, это не меняет сути дела… Найти бы этого Харриса поскорее. Дело-то выходит громкое. Потому я к вам и обратился, Холмс.
- Найдем так или иначе, не волнуйтесь. – С невозмутимым спокойствием произнес Холмс.
Грегсон неловко кивнул и ускорил шаг, оставляя нас чуть позади. «Дело-то громкое» - повторил я про себя слова инспектора.
Когда мы вернулись, Холмс попросил показать ему клинок.
- Отпечатков никаких не было, все смыло дождем. – Пояснил Грегсон, протягивая ему кинжал - изящную испанскую дагу с украшенной витой ковкой рукоятью.
 Холмс с интересом повертел ее в руках, внимательно осмотрел лезвие. В его тонких пальцах сталь блеснула опасно и остро.
- Где он хранился?
- В кабинете примыкающем к библиотеке. Лорд любил ее рассматривать. – Ответил Грегсон. - Так что она обычно просто лежала на его столе.
- И ее мог взять абсолютно любой домочадец.
- Именно… Что ж, думаю, здесь мне пока больше делать нечего, Холмс. Я отправляю тело на вскрытие, о результатах, если будет что-то необычное, я вам дам знать.
На лестнице, ведущей на второй этаж, послышались шаги и тихий разговор. К нам спускались представительный господин лет пятидесяти и седой худощавый старик - врач, судя по медицинскому саквояжу.
- Добрый вечер, господа. Я брат леди Миррайн – полковник Найджел Конноли. Это доктор Уистлер, я взял на себя смелость пригласить его, когда узнал о несчастье. Моя сестра выражает надежду, что вы согласитесь отужинать с нами, мистер Холмс, мистер Ватсон. Инспектор?
Теперь я увидел, что мистер Конноли отдаленно похож на леди, несмотря на небольшую полноту, семейные черты явно угадывались в характерных высоких скулах и линии губ. Хорошо поставленный голос звучал уверенно и ровно, выдавая привычку командовать.
Грегсон от ужина вежливо отказался, сославшись на дела, а нам с Холмсом оставалось только принять приглашение, тем более что я знал, мой друг не упустит возможности узнать как можно больше от всех членов семьи.
Я сразу как-то не особо обратил внимания на гостиную, отметив только, что здесь присутствовало то же ощущения пространства и света, что и во дворе. Теперь, осмотревшись внимательнее, я смог оценить приятную красоту зала, выполненного в спокойных тонах слоновой кости, стены украшали многочисленные картины с летними пейзажами и богатые канделябры, с лепного потолка свисала великолепная хрустальная люстра, искрящаяся словно лед на ярком весеннем солнце.
Пока в столовой накрывали стол, Холмс вызвался осмотреть библиотеку, и я отправился с ним. Она оказалась уютной и небольшой, с камином, парой удобных низких бордовых диванчиков и резным столиком с шахматной доской – прекрасное место, чтобы приятно проводить время в компании хороших приятелей. Как и говорил Грегсон, в сад выходила отдельная стеклянная дверь, другая дверь вела в кабинет лорда. Темного дуба мебель и массивный стол делали бы его мрачноватым, если бы не мягкий изумрудный ковер и такого же цвета вставки на палисандровых боковых панелях, а так же прекрасные картины с морскими пейзажами.
- Что скажите? – Поинтересовался Холмс, пристально оглядывая стол.
- Что здесь довольно приятно. И картины просто замечательные. – Я залюбовался одной, изображающей сражение двух фрегатов в предгрозовом море. – Скажите честно, для вас загадка уже решена?
- Честно? – Холмс поднял голову и улыбнулся. – Нет, еще не решена.
- Но вы не думаете, что убийца – Харрис?
- Это было бы слишком просто, мой дорогой Ватсон. Вы же знаете мое отношение к столь очевидным преждевременным решениям. Ладно, идемте покамест ужинать, на сейчас тут я все посмотрел.
Холмс, где бы он не находился, умудрялся выглядеть непринужденно и естественно, видимо сказывался природный артистизм, доставшейся по бабкиной линии. В одежде пьяницы-матроса он становился засвегдатым портовым обитателем, здесь же, в роскошном свете богатого зала – настоящий потомственный аристократ с непроницаемым холодным взглядом. Иногда я этого не понимал, но принимал как неотъемлемую данность его натуры, склонную иногда к некой театральности.
К моему удивлению леди Миррайн присоединилась к нам, тихо поблагодарив за то, что мы приняли приглашение остаться. На ней теперь было темно-серое платье с черным кружевом, украшенное единственной скромной бирюзовой подвеской, но на мой взгляд в нем она была необычайно хороша. Высокая, стройная и грациозная, с тенью грусти на необычном лице, которая ее нимало не портила.
- Разрешите поинтересоваться, мистер Холмс, вы уже напали на след? – Как бы между делом поинтересовался полковник, занявший место во главе стола.
- На след? – Приподняв брови Холмс.
- Убийцы. Мистера Харриса.
- А вы полагаете, что это он?
- Я ничего не предполагаю, мистер Холмс. Но разве это не так? – Конноли говорил мягко, но с заметным нажимом, словно удав плавными кольцами сдавливал кролика.
- Прошу тебя, Найджел. Не сейчас. Умоляю. – Прошептала хозяйка дома.
Я посмотрел на нее и не смог отвести взгляда от ее глаз, смотрящих словно мне в душу. Льдистые голубые искры с прозрачно-зелеными всполохами. Смутившись, я опустил ресницы, чувствуя как по коже побежали мурашки от желания взглянуть в эти глаза снова. Леди Миррайн относилась к тем людям, которые не производят особого впечатления при первом знакомстве, но притягивают тем сильнее, чем больше их узнаешь.
- Конечно. Прости, сестра, я выбрал неудачное время. – Покорно согласился мистер Конноли, принимаясь за еду.
Ужин не затянулся надолго, но оценить достоинства блюд я успел. Холмс, к моему неудовольствию, к еде снова почти не притронулся, да и вообще был как-то необычно молчалив и задумчив. Мой коллега по профессии и вовсе не проронил ни слова, тихо и вдумчиво отдавая должное телячьему эскалопу под соусом велюте, и изредка поглядывая на полковника, словно ожидая его одобрения.
Едва с ужинам было покончено, леди Миррайн извинилась перед нами и изъявила желание подняться в свою комнату, сославшись на плохое самочувствие. Но прежде предложила нам с Холмсом остаться на ночь, так как время было уже позднее, на дворе поднимался чуть ли не ураган, да и вообще, наше присутствие ее успокаивало.
- Я сейчас же прикажу приготовить вам комнаты для гостей, вам там будет удобно. – Заверила она, обрадованная нашим согласием.
Брат, как мне показалось, в восторг от этой идеи не пришел, но промолчал. А я был рад остаться, мне здесь нравилось, а до дома пришлось бы долго трястись в холодном кэбе, к чему моя нога вряд ли отнеслось бы благосклонно. К тому же, уходя, леди мельком взглянула на меня, и мне почудилась в ее взгляде какая-то затаенная надежда, которую мне очень захотелось оправдать. Доктор Уистлер поднялся вместе с ней.
Конноли видимо никуда уходить и не собирался и предложил перейти в библиотеку, приказав дворецкому принести туда его сигареты.
- Угощайтесь, господа. – Протянул он нам коробку, устроившись на диване и, закурив, откинулся на спинку. – Есть ли у вас вопросы ко мне, мистер Холмс? Спрашивайте.
Холмс неторопливо прикурил, сел поудобнее, пустил облако дыма и лишь потом спросил, чуть прищурившись.
- Что за человек был покойный?
- Вполне достойный. Конечно, у него были свои маленькие причуды, но к сестре он относился с должным вниманием, насколько я знаю. Явных врагов он не имел.
- Что за причуды?
- Глупости. Путешествия. Он даже раз отправился в Новую Зеландию, к этому Харрису, тот прислал приглашение. Но в последнее время он вроде бы осознал, что его долг быть рядом с женой.
- То есть он всегда путешествовал один?
- У Миррайн слабое здоровье, она совершенно не переносит долгую дорогу.
- Понятно. А мистера Харриса вы хорошо знали?
Конноли поморщился:
- Не особо. Мы встречались пару раз, но знаете, мне такие люди не интересны. Этот университетский приятель Дагласа, мне кажется, простите за откровенность, простой авантюрист.
- Вот как?
- Скитается по миру, семьи нет. Да, дела его теперь вроде как идут неплохо, но все же… И Мирайн такого же мнения, но она терпела его ради мужа. А теперь извините меня, я вас оставлю. Будьте как дома, за всем, что понадобиться обращайтесь к прислуге. Спокойной ночи, господа.
Мне показалось, что Холмс хотел еще что-то спросить, но, видимо, передумал и лишь ответно пожелал полковнику доброй ночи. Мы остались одни.
Мой друг прикрыл глаза и опустился затылком на спинку дивана, нетерпеливым движением дернул узел галстука, ослабляя петлю. Его лицо утратило напускное выражение вежливой заинтересованности, уголки губ опустились, между бровей пролегли морщинки.
- Зачем вы попросили меня взять медицинский саквояж? – Спросил я, вглядываясь в него повнимательнее.
- Во-первых, на всякий случай. – Не открывая глаз отозвался он. – А во-вторых, чтобы вы могли дать мне что-нибудь от головной боли. Только не снотворное, у меня нет намерения спать сегодня. Мне надо подумать.
- Холмс, вы все же заболели. – Печально констатировал я очевидное.
- Полноте, это совершенная ерунда. Просто дайте мне каких-нибудь ваших чудотворных капель.
В библиотеку заглянула горничная – наши комнаты были готовы.
- Идемте, детектив. – Я встал первым и протянул Холмсу руку. – Дам вам своих чудотворных капель. Мой саквояж в моей комнате, Милли? Вас ведь так зовут?
- Да, сер. – Улыбнулась девушка, отвечая сразу на два вопроса. – Я провожу вас, сер.
- Вы давно тут работаете? – Поинтересовался Холмс по пути.
- Два года.
- И это вы подавали вино серу Истону и его другу в тот вечер?
- Я, сер.
- Вы не помните, о чем они говорили?
- Нет, что вы, я не слушала. – Смутилась наша провожатая.
- Конечно. Но вы хотя бы не заметили, они не ссорились?
- О нет, нет. Мистер Истон и мистер Харрис были добрые друзья. Я никогда не замечала, чтобы они ссорились.
- И вы сразу пошли спать, больше ничего не видели?
- Нет сер, ничего. А вот и ваши комнаты. Они рядом.
Комнаты были в левом крыле - две просторные удобные спальни с окнами на внутренний двор. По моим расчетам из них должен был открываться вид на итальянский сад, но сейчас было слишком темно, чтобы это проверить. В первой на столе горела лампа, а рядом стоял мой саквояж, следовательно, это помещение было отведено мне.
- Очень мило. – Вяло заметил Холмс, покосившись на огромную кровать и вычурным растительным узором на массивном изголовье.
- Не завидуйте, в вашей спальне такая бы не попросту не поместилась. – Улыбнулся я, выискивая среди медикаментов нужный пузырек. – Вот, это на травах, сонливости не вызывает, вот только…
- Что только?
- Может придется чаще посещать уборную. Но раз уж вы спать не собираетесь, вам это не помешает.
Я налил в стакан немного воды из графина и накапал туда лекарство.
- Сильно болит?
- Прилично.
- А ну-ка. – Я протянул руку и приложил ладонь ко лбу Холмса. – Да у вас жар. Не сильный, но все же есть. Вы бы сейчас лучше все же легли поспать.
Удвоив дозу настойки я протянул ему стакан, он залпом выпил содержимое и вернул стакан обратно.
- Спасибо, доктор. Я уверен, что этого будет достаточно. А теперь отдыхайте.
Он ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь, и теперь я явственно почувствовал, что действительно прилично устал. Я обычно легко засыпал на новом месте и считал это очень удобной привычкой, но сегодня сон почему-то не шел, и я долго ворочался на этом необъятном ложе, словно нарочно созданном, чтобы на его просторах невозможно было отыскать удобного положения, не потревожив при это ноющего плеча и бедра. Через какое-то время я все же задремал, с мыслями о глазах леди Миррайн, картине с парусниками и испанской даге.
Мена разбудил необычайно яркий солнечный свет, пробивающийся сквозь занавески и пятнами падающий на подушку. Не веря глазам я с радостным предвкушением выбрался из постели и подошел к окну, ожидая уже увидеть свежее снежное полотно и высокое чистое небо. Но меня постигло горькое разочарование – обрадовавшее меня солнце мелькнуло из случайного разрыва в клубящихся тучах, грозивших вот-вот затянуть прореху плотным свинцовым пластом. И снега по-прежнему не было, хоть казалось, что это не надолго. Единственное, в чем я не ошибся – это в саде, он действительно был отсюда хорошо виден. Разуверившись в погоде, я занялся утренним туалетом. Покончив с приготовлениями, я взглянул на часы - четверть девятого, ни рано, ни поздно. Пора было проведать Холмса.
Я тихонько поскребся в его дверь, на случай если он вопреки своему слову все же лег спать, но мне тотчас же ответили.
- Входите, Ватсон.
Мой друг сидел у окна в плетеном кресле, полностью одетый и, уложив подбородок на ладонь, глядел куда-то в хмурую даль. По стеклу забарабанили мелкие белые крупинки, швырнутые порывом ветра. Я подошел ближе и встал у него за спиной.
- Любуетесь видами? Как ваша голова, лучше?
- Много лучше, спасибо. Вы просто творите чудеса.
На подоконнике подле него я заметил трубку и изрядно наполненную пепельницу.
- Все-таки не спали, да?
- Право, не хотелось. – Холмс оторвался от созерцания и повернул голову ко мне, взглянув снизу вверх из-под длинных ресниц, но тут же болезненно поморщился и схватился рукой за шею, потирая. – Ммм, зараза.
- И долго вы вот так сидите, Холмс?
- Некоторое время.
- Приличное, смею предположить. Давайте-ка я.
Он послушно убрал руку и повернулся ко мне затылком. Я немного потер ладони друг о друга, разогревая, и расстегнул его воротничок, чтобы добраться до трапециевидной мышцы. Начал довольно осторожно, но постепенно увеличивая давление пальцев двигаться вверх и вниз, разминая затекшую шею. Кожа была сухая и теплая, заодно мимоходом нащупал лимфатические узлы – все было в норме.
- Вы не против, Ватсон, если мы задержимся здесь еще немного? – Спросил Холмс, чуть нагибая голову, чтобы мне было удобнее.
– Мне надо прояснить еще кое-какие детали...
- Ну, сегодня я свободен. Как вы знаете, неотложных пациентов у меня нет. Вернее будет сказать – их у меня в данный момент вообще никаких нет.
- Вот и отлично. Значит, это решено.
Я старался массировать так, как по опыту мне нравилось самому, энергично и достаточно сильно, чтобы по мышцам медленно растекался жар. Напоследок уже просто, чтобы сделать приятно, большими пальцами сделал несколько кругов у основания черепа, вдоль линии роста волос. Холмс со вздохом запрокинул голову навстречу моим рукам.
Краем глаза я заметил какое-то движение сбоку и обернулся – за приоткрытой дверью стояла и смотрела на нас леди Миррайн. Я открыл было рот, чтобы поприветствовать ее, но меня так поразило выражение отвращения, исказившее ее лицо, что я невольно промедлил. В следующий момент она порывисто отступила и скрылась, прошуршав юбками.
- Кто там? – Поинтересовался Холмс.
- Леди Миррайн. Мне показалось, она чем-то недовольна.
Холмс осторожно отстранился и обернулся к двери.
- Она уже ушла. – Заметил я.
- Вот как…Хорошо… - Словно разговаривая сам с собой медленно промолвил он, глядя в пустоту, но тут же встрепенулся. – Спасибо, друг мой, вы мне очень помогли.
В коридоре снова зашуршало, и в дверь, постучавшись, заглянула горничная, явившаяся сообщить, что завтрак будет подан через десять минут.
За столом собралась вся та же компания: полковник, леди Миррайн, доктор Уистлер и мы с Холмсом. Несмотря на утренний казус леди вела себя так, словно ничего не произошло, напротив, она была спокойна приветлива, учтиво интересуясь, удобно ли мы устроились. Я уверил ее, что все просто великолепно и почувствовал, как на душе потеплело от ее ответной улыбки. Во время завтрака, такого же тихого, как ужин накануне, Конноли объявил, что возьмет на себя все хлопоты по организации похорон, за что сестра коротко, но искренне его поблагодарила. Холмс задал пару вопросов по поводу того, не было ли за последнее время в доме еще гостей или посторонних и снова умолк, погрузившись в свойственную ему отрешенную задумчивость. Я же, надеюсь, не слишком заметно, любовался леди Миррайн, ее быстрыми, но в то же время грациозно-плавным движениям и мягкой улыбкой, так контрастирующей с бледной матовой кожей и прозрачной голубизной глаз.
Вскоре полковник попрощался с нами, сославшись на дела, и пожелав всем счастливого дня, чинно прошествовал к выходу в сопровождении дворецкого, словно генерал на параде. Впрочем, не думаю, что эта преувеличенная значительность была наигранной и фальшивой, нет, Конноли был командиром и на службе и дома и, полагаю, даже в своей собственной спальне - чувствовать свое превосходство и демонстрировать его другим было частью его натуры. Но при всем этом он вызывал у меня скорее симпатию, за время своей службы я проникся определенным уважением к людям подобного склада. Доктора Уистлера отправила домой сама хозяйка, оказывается, у него болела жена, возможно, поэтому он был так немногословен все это время, вынужденный исполнять свой долг несмотря на личные неурядицы.
Буквально тут же доложили о приезде инспектора Грегсона, и Холмс немного оживился. Как человек целеустремленный тот, поприветствовав нас, сразу перешел к делу – были готовы результаты вскрытия.
- Ах, умоляю, мистер Ватсон, уйдемте, уйдемте отсюда, мне невыносимо слушать это. – Взмолилась леди Миррайн, устремив на меня полный страдания взгляд. – Побудьте со мной немного…
- Ватсон, проводите леди и возвращайтесь, мне будет не бесполезно ваше мнение. – Не терпящим возражения тоном отозвался Холмс.
Воспользовавшись моим секундным замешательством леди Миррайн с покорным сожалением повернулась к моему другу.
– Не смейтесь надо мной, мистер Холмс…
- Да что вы, у меня и в мыслях не было… - Искренне изумился мой друг.
- … Над моими глупыми капризами. Мне страшно и тоскливо оставаться одной, после того, что случилось здесь. Вы - мужчина и сыщик, вы в силах справляться с жестокостью и переносить потрясения, но я… Вы видите – я сломлена, напугана. И растеряна. Боже, я так сейчас растеряна… – Тихо закончила она, словно забыв о нашем присутствии.
Мне было искренне ее жаль, и я не понимал упрямства Холмса, но, похоже, он тоже проникся сочувствием к несчастной, потому что на его лице появилась теплая улыбка. Адресована, однако, она оказалась мне.
- Что ж, друг мой, обойдусь пока без вас. Ступайте, даме вы сейчас нужнее. – Голос Холмса звучал необычно мягко и вкрадчиво.
Он вдруг положил руку мне на плечо и погладил его неожиданно ласково, скользнул ладонью по спине и слегка нажал, подталкивая вперед. От его прикосновения по коже у меня побежали мурашки. Как ни в чем не бывало Холмс тут же повернулся к Грегсону, выражая готовность перейти к деловому разговору.
- Давайте немного прогуляемся, мистер Ватсон. Кажется, на дворе распогодилось. – Леди Миррайн бросила на Холмса острый, как осколок льдинки взгляд и быстро отвернулась. – Мне просто необходим свежий воздух.
На счет погоды она оказалась права, порывистый ветер уже снова успел разогнать тучи, превратив их в отдельные быстро несущиеся облака. Конечно, было все так же холодно, но с неба перестала сыпаться непонятная крупа, а замелькавшее осеннее солнце создавало хоть какую-то иллюзию погожего дня.
Мне было предложено посмотреть тот самый итальянский садик, что я приметил накануне, и я с радостью согласился. Мы прогуливались по мощеным тропинкам, мимо аккуратных кустов самшита и каменных скамеечек, на лужайках еще зеленела мелкая травка - словно островки живого лета среди серого увядания, но от сознания того, что все это лишь искусственный обман, становилось немного грустно.
- Все очень скоро закончится, миссис Истон, уверяю вас. – Ободрил я свою спутницу. – Время лечит, поверьте. А дело это Шерлок Холмс распутает, и вам нечего будет уже опасаться.
- Вы очень верите в него, мистер Ватсон? – Леди Миррайн обратила на меня взор своих прекрасных светлых глаз. – Не правда ли?
- Да, верю. Он человек выдающегося, поразительного таланта, чему я ни раз становился свидетелем. Если это вообще возможно, он непременно разыщет убийцу вашего мужа. И я буду оказывать ему в этом посильную помощь.
- Благодарю вас. – Она печально вздохнула и опустила голову, зябко кутаясь в меховое манто.
- Вас что-то беспокоит? Скажите мне, прошу вас, если я могу еще чем-то помочь…
- Нет, нет, уверяю вас, мистер Ватсон, вы уже и так делаете для меня так много. Но право, я этого не заслуживаю.
- Помилуйте, что вы такое говорите?
- Правду, увы, чистую правду. Я ведь теперь вдова, мне надлежит оплакивать своего мужа, бедного Дагласа, а я вот - гуляю по саду. Это так ужасно.
- Уверяю вас, как доктор, в этом нет ничего ужасного. Вы переволновались, свежий воздух пойдет на пользу вашему здоровью. Нельзя корить себя за такое, это несправедливо.
- Ах, мистер Ватсон, вы такой хороший, такой славный человек. Спасибо вам. – Леди Миррайн благодарно слегка коснулась моей руки. – Если бы Даглас был хоть немного на вас похож… Ах, простите, я не должна была вам этого говорить.
- Нет, ничего страшного, не извиняйтесь. – Я чувствовал, что ей нужно было выговориться и осторожно спросил. – Вы не были с ним счастливы?
- Счастлива? – Горько усмехнулась она. – Я была очень счастлива. Я любила мужа всем сердцем, верьте мне. Но он… Я не должна дурно о нем говорить. Он и не был плохим, правда, как человек … Он был честен и справедлив. Всегда. Просто… Не знаю, почему я рассказываю все это вам, но я чувствую, что могу вам верить. Я думаю Даглас никогда не любил меня на самом деле. Он часто уезжал, путешествовал, и никогда не звал меня с собой.
- Ваш брат сказал, что вы плохо переносите дорогу.
- Да, я так всем и говорила. Да многие бы и не поняли, почему это жена не желает сидеть дома. Но я хотела, понимаете, хотела быть с ним. Хотел, чтобы мы вместе видели новые страны, города…
- Вы очень любили его, миссис Истон, я сожалею о вашей утрате. - Я не мог не проникнуться ее чувствами, столько в ее словах было искренности и печали. Как-то само собой ее тонкие пальцы обхватили меня под локоть.
- Да. Но даже сильная любовь со временем выстывает, если не поддерживать пламя. Как это ни банально звучит. – Против ожидания в ее глазах не было слез, лишь сухая застарелая горечь.
Я не знал, чем утешить ее, надеясь лишь, что этот разговор хоть немного облегчил ее душу, и какое-то время мы прогуливались молча. Все же она была необычной женщиной, сильной и хрупкой одновременно, и такой прекрасной в лучах холодного осеннего солнца, с глазами-льдинками и мраморными скулами античной статуи.
- Доктор! Доктор Ватсон! – Раздался позади зычный голос - по дорожке к нам спешил лакей. – Простите, миледи. Мистер Холмс желает вас срочно видеть, доктор.
- Что-то случилось?
- Он велел передать, что ему нездоровиться, и чтобы вы пришли, как только сможете.
- Конечно, я уже иду. – Внутри кольнуло беспокойство, и я виновато обернулся к леди Миррайн. – Извините меня, миледи, давайте я провожу вас домой.
Казалось, она тоже расстроилась, но отняла руку и отступила на шаг.
- Вы идите вперед, мистер Ватсон, а я еще немножко пройдусь, тут так спокойно.
- Но…
- Ступайте, ступайте, я же гуляю в своем саду, а не по городским трущобам. – Улыбнулась она. – Я скоро вернусь. Со мной останется Генри.
Ее настойчивость облегчила мне принятие решения, и я повернул к дому, по дороге подумав о том, что уж как-как, а спокойно в этом продуваемым ледяным ветром саду и в помине не было.

Холмс лежал на кровати спиной ко мне, свернувшись калачиком и поджав ноги, словно ему было холодно. Я подошел и, склонившись, осторожно заглянул в лицо - он не спал, глаза его были открыты и устремлены куда-то в пространство за окном, на скулах играл легкий румянец.
- Холмс. – Тихо позвал я и тронул его за плечо. – Что с вами, вам плохо?
- Голова закружилась. – Почему-то шепотом отозвался он. – Простите, что прервал ваш моцион.
- Глупости. Считайте, что вы меня спасли, на дворе ужасно.
Я обхватил пальцами его узкое запястье и сосчитал пульс - чуть учащенный, но ничего особо страшного. Приложил ладонь ко лбу, но он недовольно мотнул головой.
- У вас руки холодные.
- Верно, я же с улицы… Подождите минуту, сейчас принесу градусник.
- Не надо. – Обернувшись, он проворно ухватил меня за рукав. – Уверен, что моя температура в пределах нормы.
- Но все же лучше проверить, мне так будет спокойнее. Ну, не капризничайте, я сейчас вернусь.
Я осторожно высвободился и сходил за градусником, размышляя, чем сейчас могу помочь моему другу. Это его состояние все же вызывало некоторое беспокойство, Холмс не тот человек, который стал бы жаловаться во время расследования, не имея на то весомой причины.
Против моих опасений прав оказался он – температура повышена не была. Зато я выяснил, что он чувствует слабость и упадок сил, а так же испытывает легкое головокружение и тупую боль в височных долях.
- Друг мой, похоже, у вас просто переутомление. – Озвучил я свой диагноз. - Вы работаете на износ, не высыпаетесь нормально, питаетесь кое-как. Ваш организм дает понять, что ему нужен отдых. Поспите пару часов, потом пообедайте, и вам сразу станет намного лучше.
- Не хочу спать. – Заупрямился Холмс. – Давайте я лучше расскажу, что там выяснил Грегсон. Садитесь вон в то кресло - оно весьма удобно и закуривайте.
Сразу оживившись, он поправил подушку, чтобы опираться на нее спиной, и я понял, что разговор будет долгим.
Во-первых, Грегсон сообщил о результатах вскрытия: проникающее ножевое ранение сердца - повреждении миокарда и внутрисердечных структур - пока наше первоначальное предположение подтверждалось. Орудие убийства – обоюдоострый десятидюймовый прямой клинок, с тонким концом и широким основанием. Лорд, вероятно, скончался за несколько минут. Приблизительное время смерти - от двух до трех суток. И по-прежнему никаких следов Кейси Харриса, тот не появлялся ни на вокзалах, ни в порту, ни у давних приятелей. В полиции не исключали, что он вполне мог покинуть Лондон и даже Англию за то время, когда об убийстве еще не было известно. Признаться, мне такая версия представлялась вполне правдоподобной, хотя, как я понял, Холмс придерживался другого мнения.
Но разве не было очевидно, что Харрис – первый в списке подозреваемых? А может он и не планировал убийства, и дага оказалась у него просто случайно, он держал ее в руках, рассматривал, да и прихватил с собой машинально, а во время прогулки случился какой-то внезапный спор, и он, в порыве гнева, возможно не желая того, ударил приятеля. Случается ведь такое, что спонтанный удар в пылу ссоры оказывается вернее, чем направленный рукой профессионального убийцы. Осознав, что натворил, бедняга сильно перепугался и поспешил прочь, не подумав о том, чтобы спрятать труп и дагу, или тем более вернуться за вещами. И с первым же транспортом бежал прочь из города, чтобы затаиться, выждать время и потом вернуться обратно в Новую Зеландию.
Я изложил эту версию Холмсу, и он вынужден был согласиться, что она имеет право на существование. Однако я видел, что сам он пришел к совершенно иному выводу, но в силу установившейся привычки пока не готов его озвучить, а значит остается только ждать, пока все ниточки не окажутся у него в руках и не выведут его к истине, как нить Ариадны вывела Тесея из лабиринта.
Через некоторое время к нам заглянула леди Миррайн – справиться о здоровье Холмса. Тот со всей возможной учтивостью поблагодарил ее за заботу и принес извинения за неудобства, на что хозяйка с не меньшей учтивостью ответила, что будет несказанно рада оказать моему другу любую поддержку, ведь детектив подорвал свое здоровье занимаясь расследованием по ее просьбе, и она искренне об этом сожалеет. После обмена любезностями леди удалилась, оказывается вернулся ее брат и им необходимо оговорить некоторые печальные детали, касающиеся похоронной церемонии.
Мне и раньше приходило в голову, но именно во время этого диалога я окончательно убедился, что между миссис Истон и Холмсом есть какое-то необъяснимое забавное сходство. Даже не во внешности, хотя обои были стройны и высоки, а скорее в манерах и способе себя вести. И я не погрешил бы против истинны сказав, что рядом они смотрелись удивительно гармонично.
После того, как Холмс поделился со мной новыми фактами, я наивно понадеялся, что он, наконец, хоть немного поспит. Но он без колебаний разрушил мои иллюзии, переведя разговор на тему испанского холодного оружия. Меня всегда поражала глубина его познаний в некоторых областях, словно в голове его местились все возможные справочники и энциклопедии, которыми он пользовался с такой легкостью, словно брал книгу с полки в общественной библиотеке. И, надо отдать ему должное, рассказчиком он был отличным, поэтому я всегда с большим удовольствием внимал любой информации из его уст. Для меня это было подобно наслаждению от его игры на скрипке, так же холмсов плавный, с хрипотцой тембр расслаблял и уносил меня куда-то прочь из комнаты, вслед за полетом его мысли, к жарким берегам Испании и знаменитым толедским оружейникам. Заметив, что я осторожно елозию в кресле – оно оказалось весьма удобным для Холмса, но совсем не понравилось моей больной ноге – он предложил мне перебраться на его кровать, благо места на ней хватило бы и на четверых. Я без возражений устроился на краю, оперевшись по примеру моего друга на подушку и, совершенно незаметно для меня, мы проговорили до первых сумерек. Вернее говорил больше Холмс, а я лишь изредка поддакивал и задавал вопросы. Под конец, мы, кажется, оба задремали.
Прошло, должно быть, не более двадцати минут, когда я поспешно распахнул глаза, чувствуя, что вот-вот рискую соскользнуть в глубокий сон. Друг мой, похоже, тоже не спал, хоть дыхание было ровным, его выдавала легкая складочка между бровей, которая появлялась, как я знал, когда он о чем-то думал.
- Холмс. – Тихо позвал я его, и он приподнял брови, давая понять, что слушает. – Так что же с расследованием?
- Расследование. – Мечтательно растягивая слова, певуче протянул он. – Расследование уже закончено.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, мой дорогой друг, именно то, что я говорю.
- Но позвольте. Как? Когда?
- Право, вы меня озадачили такой постановкой вопроса, Ватсон.
- Ладно, спрошу иначе. Вы знаете, что стало с лордом Истоном?
- О да… – Он неожиданно перешел на шепот и заговорчески прищурился, повернувшись ко мне лицом. Выждал паузу, заставив меня инстинктивно замереть в ожидании откровения, и мрачновато поделился. – Ватсон. Его убили.
 - Черт, Холмс, вы просто невыносимы. – Простонал я. – Кто же?
- Пока я скажу лишь, что это был не многострадальный мистер Кейси Харрис. – Вернулся он к своему обычному тону и сладко потянулся. – Вот что, идемте-ка поищем чего перекусить. Вы как, не проголодались?
Иногда, находясь рядом с Холмсом, я совершенно утрачивал чувство времени и места, настолько этому человеку удавалось завладеть моим вниманием. Я только теперь осознал, что самым беспечным образом провалялся в кровати в его комнате несколько часов, находясь при этом в чужом доме, где был лишь гостем, и куда нас пригласили для раскрытия преступления. Я торопливо встал и принялся оправлять растрепавшуюся от лежания одежду.
- Чего это вы спохватились так, Ватсон? – Усмехнулся, глядя на меня, Холмс. – Переживаете о своем неуважении к хозяевам? Не переживайте. Посудите сами – у них горе, они всецело заняты своими скорбными мыслями, похоронами, родственниками и тому подобными малоприятными хлопотами. Мы же скромно занимаемся делом и своим ненавязчивым присутствием никому не причиняем неудобств.
- Вот вы говорите «мы», тогда как я своей причастности к «делу» совершенно не нахожу.
- А тут вы ошибаетесь. Даже если вам ваша роль не очевидна, это не значит, что она незначительна. Наберитесь терпения и скоро вы сыграете свою партию…
- В вашем спектакле. – Закончил я за него, впрочем, совершенно без обиды, и, чтобы доказать это, улыбнулся как можно добродушнее.
- Если вам угодно, то да. – Холмс вернул мне улыбку. – И потом, почему бы просто не насладиться обстановкой. Вам разве тут не нравится? Все удобства современной цивилизации… А ванна, Ватсон, ванна – да это же просто воплощение роскоши!
Я весело рассмеялся, а ванна и в самом деле была роскошной, сияющая ослепительной белизной, с начищенными до идеального блеска медными ножками и кранами самой изящной работы. Новая и сверкающая, впрочем, как и почти все в этом доме.
Мы спустились в гостиную, где не оказалось никого, кроме лакея. Он него мы узнали, что полковник уехал к нотариусу, а леди поднялась к себе, утомленная долгим разговором - бедняжке опять нездоровилось. Однако она распорядилась, чтобы нам был подан обед, как только мы спустимся, что было немедленно исполнено. В столовой нам накрыли на двоих, подали суп Гарбюр, холодные закуски, спаржу по-провансальски, цыпленка в вине и откупорили бутылку прекрасного Шато О-Брион. От изобилия аппетитных запахов у меня буквально потекли слюнки. Я поинтересовался у обслуживающего нас лакея – француз ли повар? Оказалось что нет, англичанин, но прошедший солидное обучение в Париже, так как хозяин предпочитал именно французскую кухню.
Мы не спеша насладились обедом, к вопросу об убийстве я больше не возвращался, так как давно привык полагаться на своего друга в подобных делах. Холмс всегда точно знал, что делает, и мне оставалось просто выжидать развязки. Пока же он, мелкими глотками отпивая густое вино, делился своими планами, а сказать вернее – нашими планами на будущую неделю, когда в Лондон должен был прибыть Венский симфонический оркестр.
Я старательно делал вид, что спокоен, но все же меня не покидало смутное ощущение тревоги, словно вот-вот должно было случится что-то неприятное, и ожидание этого подтачивало меня изнутри, словно червяк яблоко.
Отставив пустой бокал Холмс подозвал лакея и потребовал перо и бумагу, которую ему тот час же предоставили. Он быстро написал несколько строк прямо за обеденным столом, сложил листок, указал адрес и приказал немедленно передать его с посыльным. Потом откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. И я всем существом ощутил вдруг, как тихо стало в доме, ни голосов, ни шагов, ни ветра за окнами, только тяжелое металлическое тиканье больших напольных часов в углу. Через несколько минут Холмс встрепенулся и посмотрел на меня.
- Не хотите сыграть в шахматы, Ватсон?
- В шахматы? – Глуповато переспросил я, потому что вопрос неожиданно вывел меня из задумчивости.
- В шахматы. В библиотеке есть прекрасный набор, вы должно быть заметили. Так как, сыграем?
Мы в самом деле иногда играли с Холмсом у нас в гостиной, хотя шахматы он не особо любил, что меня нимало удивляло. Но тем не менее он почти всегда одерживал верх, кроме тех редких случаев, когда партию он вел размышляя о чем-то совсем ином, и почти машинально переставлял фигуры, позволяя мне вести свою композицию. То, что Холмс сам предложил сыграть было неким отклонением от нормы, и я счел за лучшее не возражать.
- Что ж, ничего не имею против.
- Отлично, дорогой мой, тогда прошу вас. – Холмс встал и жестом пропустил меня вперед, прихватив с собой недопитую бутылку вина и наши бокалы.
Вскоре мы уже с удобством разместились на диванчике неподалеку от камина, и мой друг, взявшийся на сегодняшний вечер за мной ухаживать, разлил вино и принялся расставлять фигуры на доске, по-джентльменски предоставив мне ходить первым. Опасаясь, как бы Холмс не разгромил меня уже в дебюте, я сосредоточился на ходах, и на какое-то время мое внимание было приковано только к нашей партии. Поэтому я даже не обратил особого внимания, как в какой-то момент рука Холмса небрежно опустилась на мое плечо, да так там и осталась, ничуть, впрочем, мне не мешая.
- Что же вы стоите там, миссис Истон? Входите, прошу вас. – Позвал вдруг Холмс негромко, но отчетливо, так, что я удивленно замер. Пальцы на моем плече слегка сжались.
От темного дверного проема в кабинет за нашими спинами качнулась тень, леди Миррайн сделала несколько шагов и молча встала подле камина. Я поразился, как Холмсу удалось ее заметить – сам я не слышал ничего постороннего – но еще больше меня поразило лицо нашей хозяйки. Даже теплые отсветы пламени не могли скрыть мертвенную бледность кожи и бесцветные губы, а ее глаза... Широко распахнутые, они казались черными – неестественно расширившиеся зрачки почти скрыли прозрачно-голубую радужку. И что еще хуже - они были совершенно безумными… Мне показалось, что она сейчас закричит - и я невольно сжался, ожидая этого ужасного крика - или упадет в припадке. Я даже подался было вперед, подумав, что как врач, я должен ей помочь, но меня удержала ладонь Холмса, за что в этот момент я был ему весьма благодарен. Потому что, признаться, от ее взгляда у меня похолодело внутри.
- Присядьте с нами, миледи. – Медовым голосом предложил Холмс, словно не замечая ее вида. И при этом зачем-то принялся медленно поглаживать меня по плечу.
Я не осмелился сбросить его руку, чувствуя, что ему зачем-то так нужно. Действия моего друга не остались незамеченными, и леди Миррайн следила за его движениями с такой ярой брезгливостью, словно в жизни не наблюдала зрелища более отвратительного. Она не закричала и не упала, но не двинулась с места и не проронила ни звука, более всего походя сейчас на жутковатую мраморную статую, с искаженным лицом и пугающе живыми горящими глазами.
- Право, у вас ведь могло все получится, вполне могло... – Проговорил Холмс задумчиво, не прекращая тискать воротник моего пиджака. – Все так удачно складывалось. Нужно было всего лишь чуть больше времени. Ах, это время, его почему-то всегда не хватает, когда оно бывает нужно. Верно я говорю?
Леди слегка покачнулась. Утвердив это движение за согласие Холмс продолжил рассуждать.
- Очень удобно списать убийство на совесть того, кого уже нельзя будет найти. Почти идеально, я бы сказал.
Я уже понял, к чему он клонит, но эта догадка никак не желала укладываться в голове. Мое смятение было, вероятно, столь очевидным, что в исступленном взгляде леди Миррайн мелькнула злобная насмешка.
- Вам случайно не доводилось видеть работу псов-ищеек, миледи? – Не унимался Холмс. – Впрочем, я почти уверен, что не доводилось. Иначе вам не было бы так покойно в эти дни. Между тем, смею вас уверить, им не составит труда прочесать ваш парк вдоль и поперек, и кто знает, что они могут там обнаружить…
- Что вы имеете ввиду, мистер Холмс? – Неожиданно ровно спросила леди Миррайн. Этот спокойный тон настолько контрастировал с общим выражением ее лица, что мне стало очень не по себе. Совершенно невозможно испепелять собеседника страшным, свирепым взглядом, не повышая при этом тона и без малейшего намека на дрожь в голосе.
- Вы сами прекрасно знаете что. – Резко ответил Холмс, отбросив всякую вкрадчивость.
- Зачем вы мне все это говорите? – Леди Миррайн слабо улыбнулась одними губами и вдруг обратилась ко мне. – Зачем все это, мистер Ватсон? Я не понимаю…
- Мистер Ватсон вам тут не поможет. – Оборвал ее Холмс, и для пущей убедительности немного, но все же заметно, притянул меня к себе. – Это я вам точно говорю.
По лицу женщины прошла судорога, словно она боролась с приступом рвоты.
- Не желаю этого видеть. – Произнесла она с усилием. – Вам придется покинуть мой дом. Немедленно. Сейчас же покиньте мой дом, сейчас же.
- Покинем, миледи, мы определенно покинем. – Заверил ее Холмс и продолжил тише. – А вот мистеру Харрису вы этого приказать не могли. Хотя очень хотели бы, верно? В тот вечер, когда он с вашим мужем сидел вот на этом диване. Играл с ним в шахматы, пил вино, смотрел на огонь в камине…
 - Хватит!
- Вы ведь видели их, вы все видели. – Почти перешел на шепот Холмс. - Что он еще делал, миссис Истон? Что вы увидели?
- Он обнимал его. – Сквозь зубы, на выдохе, прошипела леди Миррайн.
- Дальше.
- Он прикасался к моему мужу. Он…он…
- Что, миледи? Что он сделал?
- Хватит! Прекратите! – Взвизгнула она. – Как он мог! Как вы можете? И вы тоже…Как мерзко, до чего же это мерзко…
- Настолько, чтобы за это убить?
Мне послышалось, как леди скрипнула зубами, но на удивление голос ее вновь зазвучал почти спокойно.
- Нет, вы не поймете… Да… Я же любила его все эти годы. И ждала, каждый день ждала, что он заметит, поймет, что я готова ради него на все. Но ему было плевать на меня и мои чувства. Ему нужен был этот проклятый Харрис, только он… Был только он. Каждый день смотрел на этот проклятый испанский клинок, и думал о нем. Срывался к нему по первому зову. А меня словно не было. Пустое место – глупая бесполезная жена, пристающая со своей ненужной любовью. Ему меня навязали, я ему мешала… Он любит только его – вот что он сказал тем вечером. Только его, своего драгоценного Кейси! Негодяй звал Дага с собой, просил оставить меня. Гори же они в аду. Да, да, сейчас они оба там. В адском пламени. - Закончила она гневным шелестящим бормотанием, обращаясь уже не к нам.
- Вы убили своего мужа за то, что они с мистером Харрисом были любовниками? – Пораженно высказал я свою догадку.
- Именно так, Ватсон. – Ответил за нее Холмс. – Скажу вам больше, мистер Харрис заплатил за эту связь ту же цену.
- Значит, он тоже мертв. Но не могла же…
- Именно, что могла, дорогой мой. Могла и сделала.
- Это все ваши домыслы. – Равнодушно возразила леди Миррайн.
- А вы не сдаетесь. Но это все напрасно. Уверен, тело мистера Харриса обнаружится где-то в саду. Так же как в вашей комнате отыщется запачканное кровью платье.
Леди Миррайн сделала какое-то резкое порывистое движение, словно вознамерившись бежать, ее взгляд метнулся по комнате, по нашим лицам, и остановился на стеклянной двери ведущей в сад. Но тут силы покинули ее и она изнеможенно привалилась спиной к стене.
- Меня не кто не осудит за это. Они были грешники, преступники.
- Тем не менее, вас будут судить за убийства. – Сухо подытожил Холмс, и, оставив мое плечо, отстранился.
За спиной послышался какой-то шум, и в библиотеку вошел инспектор Грегсон, очевидно воспользовавшийся тем же запасным входом в кабинет, что и леди Миррайн. Она лишь мельком взглянула на него и отвела взгляд, но тут же увидела что-то, что заставило ее вздрогнуть и отвернуться. Вслед за Грегсоном появился полковник Конноли, ссутулившийся и мрачный, он медленно обошел диван и опустился в кресло напротив.
- Инспектор, господа… - Его звучный голос был глух, но все так же отчетлив, вежлив и непреклонен. Он провел ладонью по лбу, посмотрел на сестру, и, встретившись с ней взглядом закусил губу, но тут же нашел в себе силы продолжить. – Я прошу вас проявить снисхождение.
- Но полковник, позвольте, вы не можете просить о таком, это слишком серьезное преступление! – Возмутился Грегсон.
- Дослушайте сперва. – Резко оборвал его Конноли. – Я прошу лишь задуматься о последствиях, о скандале, который неминуемо разразится, когда всплывут подробности этого дела. Да, моя сестра совершила…преступление. Но ее к нему подтолкнули, и каким гнусным образом! Это трагедия, господа, но злые языки быстро превратят ее в грязный фарс, потеху, начнут смаковать подробности…
- Опасаетесь тени, которая будет брошена на вашу карьеру? – Поинтересовался Холмс.
- Да, и этого тоже. – Полковник вздернул подбородок, с достоинством выдержав пристальный взгляд моего друга. – Но еще более того, каким позором это будет для Миррайн. Она не заслуживает такого, моя бедная сестра и так достаточно страдала.
- Найджел! – Впервые в голосе леди Миррайн прозвучало отчаянье.
- Все хорошо, моя дорогая. Мистер Холмс, мне не известно, есть ли у вас семья, но если есть – вы не можете меня не понять. Никто не пожелает, чтобы имя его родных прочно связали со скандальным процессом. Убийство само по себе и так привлечет достаточное внимание.
- Чего вы от меня-то хотите? Меня вызвали, чтобы я нашел убийцу лорда Истона. Остальное уже дело полиции. С ней и разбирайтесь.
- Вы дадите слово, мистер Холмс, что некоторые подробности дела, которые стали вам известны, не будут разглашены?
- Я не могу дать вам никакого слова, полковник. Могу лишь сказать, что не собираюсь распространяться об этом случае, если на то не возникнет крайней необходимости. Впрочем, я совершенно убежден, что моего непосредственного участия в суде удастся избежать. А каким образом вы все это разрешите – меня уже совершенно не касается. А теперь позвольте откланяться, с вашего позволения мы с доктором Ватсоном вас оставим.
Холмс резко поднялся с дивана, коротко кивнул Грегсону и полковнику, и, даже не взглянув в сторону леди Миррайн, стремительно вышел из комнаты. Я извинился и последовал за ним, нагнав моего друга в холле, где он уже распоряжался, чтобы нам предоставили экипаж.
Я не решался заговорить с ним, пока уже по пути домой не заметил, как он расслабил плечи, откинулся на спинку сидения и выжидательно взглянул на меня. Теперь можно было спрашивать.
- Как же вы догадались, что это она?
- Сначала интуитивно, что-то мне подсказывало, что убийца не Кейси Харрис, хотя, без сомнения, его непосредственное участие в этом деле очевидно.
- А мне показалось, что вначале вас заинтересовала служанка.
- Так и было. Она ведь нервничала. Даже боялась чего-то, видели, как она вздрогнула, когда мы вошли? Впрочем, вы, конечно, не обратили внимания. А я вначале подумал было, что между ней и лордом могла быть связь. Но я ошибался.
- Это уж точно. – Усмехнулся я.
- Не нахожу в этом ничего забавного.
- Да, конечно, вы правы, простите. Но как вы узнали о ммм… не совсем обычных отношениях лорда со своим приятелем?
- О, друг мой, я провел весьма плодотворную ночь, пока вы мирно осваивали просторы своего королевского ложа. Для начала я порылся в столе мистера Истона и в одном из запертых ящиков обнаружил портрет мистера Харрса. Вроде бы ничего криминального само по себе, но, к примеру, вы-то ведь не держите у себя в столе мой портрет, правда? Так что это, плюс то, что рассказал полковник, навело на определенные размышления. Потом у меня состоялась беседа с мисс Милли, которую я подкараулил в оранжерее за тайным полуночным разговором с неким молодым человеком - оказалось, это был ее жених, ученик аптекаря. Весьма пылкий юноша, насколько я успел заметить, ибо его невесте потребовалось более получаса, чтобы уговорить его уйти и некоторое время не появляться, пока в доме посторонние. За обещание сохранить ее маленький секрет девушка покаялась, что в ночь смерти своего хозяина она отлучилась из своей комнаты ради свидания с женихом, поэтому не могла видеть, спускался ли к ним кто-нибудь. Но в следующую ночь она была на месте и не спала, поэтому услышала шаги на лестнице и сразу вышла взглянуть, не лорд ли это возвратился. Было темно, однако ей показалось, что это была миледи, которая тут же быстро поднялась обратно. Вот, собственно, все факты, которые мне удалось установить. Далее на их основании оставалось сделать предположения.
- Не так уж много оказалось этих фактов, Холмс.
- Не много. Но были некоторые косвенные свидетельства… Вот как повышенный интерес леди к вам, например.
- Но Холмс!
- Разве вам не показалось, что она злится, когда я мешаю ей завладеть вашим вниманием полностью?
- Вы что же, нарочно старались удерживать меня рядом, чтобы провоцировать ее? Знаете, некоторые ваши методы мне совсем не по душе.
- Знаю. Но они ведь действуют. – Беззаботно улыбнулся Холмс.
- Не очень-то приятно чувствовать себя марионеткой. – Огрызнулся я.
- Будет вам, Ватсон не злитесь. – Он примирительно хлопнул меня по колену. - Вы разве не хотите услышать всю историю? Как она мне самому представляется.
- Хочу, Холмс, разумеется. – Мой друг обладал весьма полезным для себя свойством – на него невозможно было долго сердиться, он об этом знал и без зазрения этим пользовался. – Рассказывайте уже.
- Так вот… Началась наша повесть еще в далекие времена, когда молодые Истон и Харрис проходили обучение в Оксфорде, где между ними и зародилось чувство, преступное с точки зрения закона, общественности и религиозной морали. Не берусь гадать, подозревали ли родные об их отношениях, может и да. Впрочем, это не суть важно. Так или иначе, но сер Даглас через какое-то время женился на леди Миррайн, а Харрис уехал путешествовать и в итоге осел в Новой Зеландии. Однако связи они не теряли и продолжали время от времени встречаться. Видимо, супруга лорда о чем-то догадывалась уже давно и годами страдала от ревности. И вот, словно в насмешку над ее чувствами, мистер Истон не придумал ничего лучше, чем пригласить объект ее ненависти в их дом.
- Вы полагаете, он это сделал специально? Это жестоко.
- Не знаю, дорогой мой доктор, я лишь излагаю историю так, как она, думается, представлялась леди Миррайн. Может у лорда и не было в мыслях нарочно злить жену, но, в конечном итоге, все вышло именно так. Ночью с двадцать пятого на двадцать шестое она спустилась вниз и пробралась в кабинет, чтобы проследить за своим мужем. Ненависть ослепила ее, когда она увидела их вместе. Хоть я уверен, что они из осторожности не позволяли себе никаких слишком явных проявлений взаимной симпатии непосредственно в доме, но для леди Миррайн все и так было очевидно. Пара прикосновений, шепот, разговор о любви и навязанной жене. Все это переполнило чашу ее терпения. Потом они удалились в сад, выбрав беседку в самом отдаленном месте, где их никто не мог потревожить. Харрис выкурил сигару. Очевидно, было что-то еще, что вызвало у следившей за ними леди приступ безумной ярости. Кстати, покидая дом, она прихватила со стола кинжал. Далее можно лишь гадать, как вышло так, что Харрис и Истон оказались порознь, потому что я не могу представить, чтобы женщина, даже в бешенстве, решилась напасть на двоих мужчин, и уж тем более, чтобы нападение ее было успешным. Очевидно, что Харрис отлучился куда-то, после чего леди покинула свое укрытие. Скорее всего она набросилась на мужа с обвинениями и угрозами, он, вероятно, ответил что-то резкое. И она ударила его ножом в грудь, с невероятной силой, надо заметить.
- Всего один удар – это не совсем типично для приступа гнева, не так ли?
- Да, леди Миррайн даже в состоянии неистовства сохраняла изрядное самообладание. Более того, убедившись, что муж мертв, она сразу сообразила, как избавиться от ненавистного ей Харриса и при этом еще и выставить его убийцей. Здесь я могу судить лишь в самых общих чертах, помните, Харрис просил лорда бросить жену? Думаю, лорд был против и настаивал на сохранении текущих отношений. Можем предположить, что огорченный отказом Харрис на какое-то время покинул приятеля, что и сделало возможным участие леди Миррайн. Оставив умирающего мужа она отправилась вслед за соперником и воспользовалась своим преимуществом неожиданности. Тело Кейси Хариса наверняка отыщется в ближайшее время где-то в том же саду. Прятать тело задача не легкая, тем более для женщины… впрочем, она не кажется слабой, к тому же в минуты эмоционального напряжения человек бывает способен на невероятные вещи. После, заметьте, она не выкинула дагу, а возвратилась на место первого убийства и оставила ее там, указывая таким образом на подозреваемого. После чего возвратилась в дом и поднялась к себе, незамеченная никем, так как прислуга спит в другом крыле особняка, а известная нам служанка проводила время в компании своего жениха. Ее оставалось только избавиться от запачканной одежды, но днем это было бы слишком рискованно, а ночью помешала страдающая бессонницей Милли. А потом появилась полиция и мы с вами.
- И вы с вашими ночными бдениями не оставили ей шанса.
- Совершенно верно. Не приди в голову Грегсона мысль привлечь нас к этому делу, убийство так и осталось бы не раскрытым. Даже если у инспектора и оставались какие-то сомнения, все факты говорили ему о том, что если один человек мертв, а второй - последний с кем его видели живым, бесследно исчез – значит этот второй и есть убийца.
- Но тело Харриса могли потом найти.
- Да, могли. Но к тому времени леди бы уже точно избавилась от улик, и ее никто ни в чем бы не заподозрил. И даже если бы заподозрил – доказать что-то было бы невозможно.
За разговором время прошло незаметно, и мы уже подъезжали к Гайд-парку, Холмс смотрел в окошко, где в сгущающихся туманных сумерках мелькали тени деревьев и вспыхивали фонари. А я обдумывал, удастся ли когда-нибудь опубликовать эту историю так, чтобы не шокировать читателей.
- И все-таки какой чудовищный, невероятный случай. – Заметил я вслух. – Знаете, мне даже жаль леди Миррайн, хотя то, что она совершила поистине ужасно.
- Правда? –Холмс отозвался не сразу. – Почему же?
- Она ведь всю жизнь была не счастлива. Тяжело, должно быть, находиться рядом с человеком, которого любишь, и знать, что его сердце занято. Да еще и мужчиной.
- Думается мне, Ватсон, что никто из участников этой драмы всю жизнь не был особо счастлив.
- Пожалуй, что так. Но ведь…
- Это пустой разговор, друг мой. – Мягко отрезал Холмс, вид у него был уставший. - Об этом можно долго философствовать, но так ни на йоту и не приблизиться к истине. Давайте лучше оставим это неблагодарное дело.
Я не стал спорить, Холмс был явно не в том настроении, чтобы вдаваться в праздные рассуждения, да и по-сути он был прав, это не благодатная почва для дискуссий.
Возвратившись в нашу квартиру мы более не возвращались к этому делу, посидели по-обыкновению у камина со стаканчиком бренди, покурили и разошлись по своим спальням.
Утром, за завтраком, к нам постучалась миссис Хадсон со свежей почтой. Среди прочих Холмс выбрал одно письмо и немедленно вскрыл его. «От Грегсона» - пояснил он и углубился в чтение. Бесстрастно пробежав взглядом по строчкам он молча потянул послание мне, но не стал дожидаться, пока я прочту и прокомментировал сам.
- Леди Миррайн совершила убийства находясь в состоянии буйного помешательства, теперь у нее началась нервная горячка и внятного пояснения своим действиям она дать не в состоянии. Предположительно, до душевной болезни ее довели измены ее мужа. Известным вечером лорд хвастался своими победами перед другом, леди стала случайным свидетелем этого разговора, и рассудок ее помутился…Весьма вероятно что по окончании следствия ее поместят в клинику для душевнобольных. Тело мистера Харриса обнаружилось в старом колодце, которым давно не пользовались… Видите, она все же умудрилась спрятать тело… Мое участие в следствии сводится до минимума, так как дело представляется очевидным и не нуждается в прочих пояснениях. Так-то вот, Ватсон.
- Конечно, тут не обошлось без вмешательство полковника. Но вы ведь сами дали им карты в руки, Холмс.
- Я этого и не отрицаю, дорогой мой доктор. Более того, на такой исход я, в общем-то, и рассчитывал. Совершенно не хочу участвовать ни в к каком громком скандале, если вы помните, у меня на ближайшее будущее совершенно другие планы.
- Венский оркестр!
- Именно, друг мой. Вы ведь не откажитесь составить мне компанию?
- Никогда, Холмс. – Торжественно пообещал я ему, и он почтительно кивнул в ответ, сдерживая улыбку.
Между тем, должен признать, я несколько осторожно разделял его предвкушения, памятуя о том, что наше финансовое состояние в данный момент было несколько удручающим. Я не стал напоминать об этом Холмсу в надежде, что у него есть какие-то собственные соображения на этот счет. И действительно, час спустя к нам пришел посыльный с конвертом «для мистера Шерлока Холмса». В конверте обнаружился чек от полковника Конноли на довольно приличную сумму. По лицу Холмса скользнула мимолетная тень, когда он взял чек в руки, и мне на миг показалось, что у него промелькнула мысль от него отказаться. Но я ошибся. Мой друг продемонстрировал чек мне и опустил его на стол.
- Что ж, Ватсон, похоже – вот наш гонорар. Мы ведь нашли убийцу, так что это вполне справедливо. Посему приглашаю вас отобедать со мной сегодня у «Морчинни», если у вас, конечно, нет других планов.
- Абсолютно никаких, Холмс, сегодня я полностью в вашем распоряжении. – С готовностью отозвался я.
Если Холмс впоследствии и интересовался, чем закончилось дело леди Миррайн, то мне об этом ничего не известно. Со мной он на эту тему больше не говорил, углубившись в свои нежно любимые химические опыты, зная, что я буду терпеть любые его шипящие, пенящиеся и зловонные реактивы, как альтернативу куда более пагубному для здоровья увлечению. А я в который раз задумался, не пора ли устроиться на постоянное место в какую-нибудь клинику, где я был бы занят весь день.


Рецензии
слушайте, а здорово написано. И стиль приятный, и дух канонный, и герои вполне себе живые и замечательно интересные. Пишите еще!

Литина   02.01.2013 22:37     Заявить о нарушении
Спасибо! Я стараюсь, как только появятся идеи - обуздаю свою лень и продолжу.

Елена Путник   02.01.2013 23:08   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.