Интернат для одарённых иногородних гл. 13б

Интернат для одарённых иногородних                Юрик Дук

13б. Обременения или страсти по «Карбонару» (продолжение)
        Спонсорские коллизии

        О, весна тревоги нашей! Доколе ж тянуться будешь? Муторные несуразности обстоятельств не то чтобы потрясали основы, но мелкой и надоедливой занозой постоянно кололи сознание и не давали успокоиться. Естественно, в очередном телефонном рандеву с Лили я в подробностях осветил происшедший в отделе культуры разговор. Мы приняли окончательное решение однозначно расстаться с, воистину, дорогим подарком и передать её, скрипку Карбонара, безо всяких условий в собственность официально обозначенному владельцу – Автозаводскому фонду культуры. И никаких договоров. Поскольку не о чем. Вот как только я поеду в очередной раз в Москву, всё – забираю, привожу и отдаю! Надоело. Кроме этой жгучей темы в разговор вплёлся интересненький эпизод, касающийся оплаты жилья: «Ты представляешь, - пела мне Лили, - у нас произошла историческая встреча. Сам Сергей Александрович появился в Москве…». Получалось так, что никаких обозначенных денежных переводов на счёт в банке не произошло. Главный спонсор самолично специально или с оказией других дел запечатлел своё присутствие в первопрестольной. Но обставлена эта встреча была, как в каком-то шпионском детективе. Что вы, что вы! Он не явился на порог нашего убогого жилища, дабы воочию, удостовериться, за что платит. Лиле позвонили. И даже не Николай Иванович, а всего лишь бухгалтер фирмы. Было предложено прибыть к такому-то часу на станцию метро(!)… такую-то. В непритязательной перронной обстановке под грохот проходящих электричек и снующих туда-сюда пассажиров был произведён обмен любезностями и передача денег. Лили при этом слегка отстранили от непосредственного процесса. С ней поздоровались и попросили постоять в сторонке. Трое активных участников – Сергей Александрович, Николай Иванович и, очевидно, бухгалтер о чём-то загадочно поговорили между собой и выдали-приняли тугенький конверт. А вот и всё. О чём и сколько – чиста кон-фи-ден-ци-аль-на! Да, и хвала всевышнему. Оно нам надо? Главное, что при последовавшем тут же расставании (понятно, понятно – людям настоящего бизнеса некогда всегда) Сергей Александрович уверил Лили, что все вопросы сняты и закрыты. Мои девчонки могут преспокойно проживать дальше, не волнуясь ни о чём, и полностью посвящать себя музыке. Исключительный рахмат, господин спонсор.
        Но и эта чарующая информуха не была лейтмотивом нашего с Лили разговора. Передо мной ставилась новая архиважная задача – нужно срочно позвонить в Австрию! Понял, да?! В славный город Клагенфурт, Lisengasse  и так далее. «Надеюсь, ты (то есть я – Юрик) уже записал эти славненькие буковки и цифры?», - безмятежно вопросила благоверная наша. Мне нужно связаться с уже упомянутой выше Еленой, бывшей ученицей Маргариты Августовны и обсудить конкретные обстоятельства предполагаемой летом поездки в Италию на мастер-класс всеевропейского уровня. Это же необыкновенно здорово! Беда в одном – нужны деньги. Дело в том, что организация-устроитель на примере накопившегося опыта несколько разочаровалась в российском подходе к таким вояжам. В предыдущем аналогичном случае, осознавая вящие трудности текущей русской жизни с её материальной неустойчивостью и обнищанием творческих масс, поездка в Вену нашей отнюдь не маленькой делегации была полностью оплачена принимающей стороной. Австрийские товарищи надеялись увидеть массу лучезарных лиц подрастающих вундеркиндов-новороссов, жаждущих впитать передовые приёмы игры солидных европейских профессоров. И они их увидели. Только в составе группы, насчитывающей более чем двадцать человек, непосредственно юных дарований было - раз-два-три да, собственно, и обчёлся. Остальные – сопутствующие взрослые разных мастей и званий, по преимуществу административных. Сия конфигурация глубоко обескуражила венских. Они поняли, что деньги, как сказал бы наш спонсор, ушли в песок. Не имея привычки потворствовать расширению пустынь порока, мудрые устроители решили впредь тратиться только на своих профессоров и организацию места встречи. За себя пусть русские платят сами. Это был справедливый подход. Но неподъёмный для нас. Но заманчивый по своей сути. Ну, очень хотелось, чтобы дочка слетала в Италию – престижно, рейтингово и… для дела полезно, в конце концов.
        Куда же, кроме как к спонсору бежать? Выручайте, Сергей Александрович, творчески к Европе приближаемся. Но на беду, Сергей Александрович погряз в командировках, раз за разом секретарша отвечала в телефонную трубку, что шефа нет, и не предвидится. Оставалось только ждать. Попутно саднила мысль о связи с Австрией. Как туда-то звонить? На привычном обычном переговорном пункте мне, всему такому непритязательному и мало перекликающемуся с высокой цивилизацией, просто отказали в выходе на заоблачное заграничное государство. Тётка–телефонистка в окошке блеснула пролетарской ненавистью во взгляде и, презрительно хмыкнув, исчерпала тему навсегда и сразу. Помог случай. Однажды, пребывая по служебным надобностям в новом корпусе, именуемом в просторечье «шоколадкой», я столкнулся с одним приятелем, Анатолием. Знакомство было шапочным, ни к чему не обязывающим. Но он был в курсе наших музыкальных обстоятельств, слухи о которых ещё витали в воздусях града. На вопрос: «Ну, как там, в Москве?», - я скорчил дурашливую мину и безо всяких задних мыслей выпалил то, чем сверлило мозг – Москва-Москвой, а мне вот в Австрию позарез прозвониться надо! Каким духом сия ремарка была вызвана и озвучена – убей, не знаю. - «Да, без проблем!», - широко улыбнулся из-под пшеничных усов Анатолий. Интригующие слова – факс, телекс, ксерокс, пейджер, мобильник – только начинали входить в повседневную обиходную речь простых, «непродвинутых» сограждан. Анатолий же был из посвященных, поскольку значился на тот момент в составе УСАПра – управления систем автоматизированного проектирования. Это подразделение, как аванпост по определению, с избытком было начинено всякой компьютерной техникой и передовыми средствами связи, упомянутыми выше. К вящей удаче в моём портмоне сохранилась бумажка с цепочкой кодов и номеров далёкого австрийского абонента. Я понял – надо ковать, пока горячо: «И, точно, не трепешься?», - с затаённой надеждой вопросил я. – «Пойдём!», - безо всяких обиняков ответил Анатолий и повёл в какой-то кабинет. В приемной кабинета восседала солидная секретарша, перед ней на широченном столе помимо обычных и необычных, но угадываемых телефонных аппаратов стояли таинственные чёрные ящики с щелями и без оных, но с теми же телефонными трубками. На ящиках глубоким тёмно-зелёным светом мерцали окошки с надписями на иноземном языке. Фантастика! Везёт же людям. И это совсем под боком, за коридорной стеной, в двух шагах от рядовой жизни. Я вежливо поздоровался и затих, боясь спугнуть удачу. Анатолий без особого стеснения и объяснений объявил укротительнице оргсупертехники, что исключительно срочно необходимо связаться с Австрией, номер вот – на бумажке: «Будьте уж любезны». Не вдаваясь в расспросы – типа, на каком основании и кто позволил, милая женщина просто сняла трубку с таинственного ящика, поколдовала над кнопками и протянула трубку мне: «Говорите». Мам-ма родная, как небеса не разверзлись, и я не упал в обморок! Ну, подумаешь – лёгкая прострация, и только. Из неё меня вывел приятный мужской голос на противоположном конце провода, почему-то на чистом русском языке он спокойно произнёс: «Алло, я вас слушаю…». Начиная сомневаться, с теми ли вообще меня связали, я, тем не менее, рискнул также по-русски попросить пригласить к аппарату госпожу Денисову. Какой чёрт выудил из меня это словцо «госпожу»! Этикет, блин, доморощенный. Но каким-то сторонним ощущением я почуял, что такое торжественное вступление встрепенуло присутствующих рядом со мной: «Э-э-э, вон оно как у них, к искусству приближенных…». На моего визави в Клагенфурте это не произвело ровным счётом никакого впечатления, абсолютно никакого! Таким же спокойным и будничным голосом он ответил, что жены Лены нет дома, она уехала ненадолго в Швейцарию, скоро вернётся, кто её спрашивает и что передать? Стараясь реабилитироваться за первичную заторможенность, я с места в карьер обрушил на собеседника ушат информации – кто я и откуда, чей папа, что дочка Эльвира, что учится в ЦМШ у Маргариты Августовны, что ей Елена тоже ученица, что вот, намедни, она была в Москве и там про Италию с мастер-классом рассказывала и просила про подробности попозже перезвонить и… вот я и звоню, собственно… А и всё. Не хватало только про голландских кур и ЛарисуИвановнухочу из «Мимино» добавить. И опять-таки пылкая тирада ничем не вывела из себя мужа Елены. Всё так же европейски учтиво он поведал, что не в курсе обстоятельств итальянских дел, что обязательно известит Лену о моём звонке, но мне лучше самому где-то через недельку перезвонить вновь, чтобы с ней самой обсудить существо предмета, большой привет и наилучшие пожелания непосредственно Эльвире и лично Маргарите Августовне, при случае. Ауфвидерзейн, адью, гудбай, чао. На связи, всегда ваш.
        Хорошо поговорили! И от души сразу отлегло, мир вновь засиял всеми радужными красками и продлением перспектив. Но разговоры разговорами, а появление презренных рубледолларов ещё не обеспечено. И, в общем-то, втягиваться в подробные обсуждения с Еленой, не имея подтверждения от спонсора, мне не представлялось удобным. Лучше не замахиваться раньше времени. Обрастёшь иллюзиями, раззадоришь фантазии, а тут тебе, вернее, светлой детской душе дочки, и облом. Это больнее переживается, что ни говори. Надо дождаться всё-таки Сергея Александровича. И на Елену после общения с ним выходить. Когда же он объявится, наконец-то?
        Объявился, объявился, ур-ра! Через несколько дней его секретарша в ответ на мой очередной звонок подтвердила возможность приёма – заходите, ждём. И я полетел встречаться на лёгких крыльях мечты и надежды. Весна уже была в полном разгаре – зеленела, грела, обольщала. Год назад в такую же вдохновляющую пору алые паруса ЖМО унесли простую девчонку Эльвирку в хрустальную сказку, в Москву. Сюжет завязался и достойно продолжается, горизонт расширяется и представляет новые чудеса, иди к ним девочка! Ты уже не Золушка, ты почти инфанта… Все «Виртуозы Москвы» знают о твоё существовании, они ждут встречи с тобой. Загадочная страна Италия, страна великих скрипичных мастеров, страна непревзойдённого Паганини готова приветить твою юную персону. И это не сон, это явь. Ты сама своими чуткими пальчиками осязаешь всю гармонию и обворожительность этого опьяняющего эфира…
        Впрочем, Сергей Александрович выглядел очень и очень озабоченным и не проявлял инициативы в налаживании разговора. Нет, он не позволил себе прямого, нелицеприятного вопроса в лоб: «Фига, мол, припёрся? Квартира оплачена, о чём ещё говорить-то?». Но взгляд его был усталым и, в принципе, ничего не сулил. Желая скрасить заминку, я проникновенно объявил о предстоящем в начале лета приезде «Виртуозов Москвы», об участии Эльвиры в концерте. Я даже рискнул пригласить его, как генерального спонсора, на этот концерт. Конечно, я мог это сделать только от себя лично, без таких обеспечивающих факторов, как билеты на первый ряд для всей семьи или личная встреча с Маэстро. Жирафу ясно, что это выше моих скромных возможностей. Но нельзя было не пригласить! Или он не спонсор, что ли?! К его чести, Сергей Александрович корректно обошёл тему преференций, он сказал, что глубоко уважает и «Виртуозов», и лично Владимира Теодоровича. Он был бы рад присутствовать на этом знаменательном мероприятии, но пока не знает – будет ли сам в это время в Тольятти, очень много, па-анимаешь ли, дел и поездок. Ближе к событию он определится, будет ли возможность быть ему на нём или нет. Я слегка стушевался и не знал, как начать говорить об Италии и деньгах на поездку туда. Возникла ещё одна пауза. К счастью, Сергей Александрович сам вспомнил одну из прошлых темок – моё предложение об обмене с их помощью нашей тольяттинской квартиры на московскую. Из этого, айм сори, ничего не получится, ЖМО рассмотрело обстоятельства подобной сделки и не нашло для себя приемлемым тратиться на покрытие разницы сложившейся на текущий момент рыночной стоимости жилья в Тольятти и Москве. Так что не обессудь, дружок, - кина не будет, живите себе спокойно в Тольятти и дальше, кто гонит-то? После рассмотрения сией диспозиции нам обоим стало легче морально. Я тут же безо всякого стеснения озвучил план летней поездки в Италию на мастер-класс двух приглашаемых лиц – Эльвиры и её педагога. И раз уж не выгорело с обменом, то не сможет ли господин спонсор изыскать средства на упомянутый вояж? Ведь это гораздо меньшие деньги! Не подумай, дорогой читатель, что я вот так же ёрнически вёл себя тогда. Я очень тщательно подбирал слова, дабы ни на гран не возмутить сознание покровителя. Что вы! Кто я и кто Он?! Это только сейчас, через призму десятилетия после события я могу позволить себе их тогдашние, во всей раболепствующей красоте, напрочь забыть и без забот витийствовать по белоснежному полю компьютерной страницы. Но, несмотря на отточенную учтивость формулировок, существо содержания не ободрило адресата. С какой-то тихой яростью, хотя и не повышая голоса, Сергей Александрович буквально возопил: «Да, ты что думаешь, что ты один у меня такой?! Я всем пенсионерам квартала помогаю, я ветеранам войны праздники оплачиваю, с меня во все стороны тянут – дай, дай, дай!..».
        Мам-ма, миа! На что я нарвался?! Человека достали с этой долбанной, юридически нелегитимизированной благотворительностью. Ни сна, ни покою. А тут я лезу со своими фантастическими виртуозами и италийскими берегами! Мне стало очень неловко. И где-то даже стыдно. Но ненадолго. Эти досадные ощущения тут же перешибло нарастающее чувство тревоги. Это что же получается? Человек заманил меня на пять лет опеки, оплаты жилья, внедрения в музыкальные тусовки… Я это не сам придумал, это его слова, человека сидящего напротив. Он Большой Бизнесмен, он обещал и приручал,.. мы сорвались с места, с работы, уцепились за призрачную ниточку… Стоп, Юрик! Не горячись, не хватало сейчас на этой ниточке зависнуть над пропастью. «Гу-уси ле-тя-ат…». Спокойней и аккуратней: «Хорошо, Сергей Александрович! Я снимаю вопрос об Италии. Не получается, и ладно. Хотелось бы тогда о перспективах следующего года узнать. Мы в ЦМШ надёжно закрепились. Можем ли рассчитывать на ту же квартиру в Биберево дальше и её оплату с вашей стороны?». С затаённым сердцем я ждал ответа. Взгляд спонсора был непроницаем: «Не-зна-ю, - выдавил он по слогам, - приходи в августе, там видно будет. Пока ничего обещать не могу».
        И-и, здрасьте! Вот тебе Юрик – и юрьев день… Я онемел, и больше никаких вопросов задавать не хотелось. А какие, собственно, могут быть претензии. И так целый год нам помогали за красивые глаза, оплачивали жильё. Ну, обещал и дальше так же, как лучше хотел. Может быть, тоже мечтал светло и по-детски Бо-ольшим Благотворителем стать. Ну, не получилось, не соразмерил свои возможности с числом жаждущих. Вона, сколько их набежало! На халяву-то! Я постепенно, но уверенно впадал в прострацию – что девкам-то теперь говорить?..
        С Сергеем Александровичем после того раздора мы никогда больше не встречались. Никогда. Наша жизнь дальше происходила без его участия. Гордость, не гордость, но у меня рука не поднималась набрать телефонный номер заветной приёмной. Через какое-то время, до нас дошли отголоски местных сплетен, что он и денег на Италию нашёл и ждал моего прихода… Только я не знал этого – что он ждал и прийти можно. Мне не сообщили, а сам я не удосужился. Те, кто слух в жизнь запустили, оне-де знали, а мы ан, нет. Так система информации отстроена, знать, была. На том отношения и завершились. В двухтысячном году, через проистекшее семилетие мы столкнулись, чуть ли не нос к носу в аэропорту Курумоч. Я летел на похороны матери. Потому и летел, что на похороны. Вот честное слово, после того транзитного рейса Тюмень – Мин.Воды на затраханном и дребезжащем Ту-134 моя нога никогда уже в жизни не поднималась на борт какого бы ни было самолёта вообще до сих пор. А тогда я сидел в ожидании объявления посадки напротив входных дверей в изменившийся почти до неузнаваемости, обновленный после советских времён аэровокзал. Вот двери и открылись, и в них восшествовал, источая непоколебимость свершения, Сергей Александрович. Ну, там сзади водитель с чемоданищем на колёсиках, миловидная женщина (жена, очевидно), упакованные честь по чести соответственно. А я в куртёхе турецкого кожпошива (в Тушино брали) кепчонкой прикрытый, сижу себе, как и вокзал – неузнаваемый, вот его взгляд мимо и проскользил, не найдя препятствия. Прошлое дело, совсем прошлое.
        А девчонкам своим я сразу ничего не сказал. В себе носил, не открываясь. Только в голове днём и ночью стучало: «Что же делать, что же делать, что же делать?..».
        Но об этом потом. Вернёмся к скрипичной истории. Мне вновь позвонила Валентина Александровна и настойчиво пригласила явиться, поскольку в распоряжение отдела культуры поступил оригинал документа с той самой подписью представителя Фонда Маэстро. И сам представитель сейчас у них. Плюс к этому они подправили Договор с нами. Короче, мне позарез им надо появиться там! Вступать в нелицеприятные прения по телефону было выше моих сил. Я не видел уже никакого резона в этих бесполезных разговорах. Тем не менее, не сумев перебороть обрыдший пафос чувства долга, я смиренно отправился в Новый Проезд.
        И ни-че-го нового! Всё та же жвачка юридическообразных слов и фраз. На последней странице оригинала соглашения между Фондами красуется подпись московской стороны,.. нет – не Екатерины Романовны, директора. Некто заместитель, - подпись, фамилия с инициалами присутствуют. Сейчас уж не вспомню, какие именно. И не в них суть. Мы же признали правообладание на инструмент за Фондом культуры. Битте-дритте! Заберите, как только привезём. Но нет! «Вы, Юрий Владимирович, всё-таки почитайте наш с вами договор, там подправлено»… Вчитываюсь и вижу – о,да! Смычок из текста испарился, остались сам инструмент – скрипка и … футляр. Правда, существенно, на порядок  подешевевший. Всего 200 долларов официальной на сегодняшнюю дату оценки. Уф-ф-ф! Господи прости, что же делать будем, боярыня?! Ведь не в етим жы де-ла! Нам уже всё равно – что и почём. Мы же в принципе не вступаем в сделку. Мы отдаём скрипку, фу,.. то есть передаём! Она у нас полежала с зимы и хватит. Берите и храните. Возникла длинная и суровая пауза. – «А когда вы её привезёте?» Ну, да – тут вопрос. Я только недавно вернулся из Москвы. Накопить отгулов вновь ещё не удалось. Реально где-нибудь во второй половине мая. А там и июнь близко, День Города, приезд «Виртуозов». И Эльвира с Маргаритой Августовной и с Лили, естественно, приедут – Эльвира в программе выступления, как-никак. При этом мне надо - деньги катать? Последнее не вслух, а про себя я подумал… Но, действительно, в наших скудных обстоятельствах и возникновении глобального вопроса о дальнейшем спонсорстве во имя чего эта трата? Во имя ложно трактуемой безупречности поведения? И гуляет оно. Потому-то я и озвучил тот вариант, что скрипку привезут сами девчонки, когда с «Виртуозами» играть приедут. Ой, батюшки! Совсем с лица изменились мои собеседницы. «Значит, вы будете разговаривать о скрипке со Спиваковым?», - огорошил меня их вопрос. Ва-а-а! Как всё повернулось. Вона в чём я уличён. Аки кур в ощип попал. У, какой  интриган изворотливый! Вот он момент истины, моя подлая подноготная и беспрецедентное коварство замысла. Не мытьём, так катаньем!
        Дринь-нь-нь… - оборвалась ниточка моей выдержки. Блин, тра-та-та! Нет, я не впал в истерику и не перешёл на крик. Мне стало бесконечно всё равно. Абсолютно всё, включая домыслы противоположной стороны о нашей якобы предстоящей попытке выканючить инструмент у самого великого Маэстро. В дурном сне такое привидеться не могло, у нас духу никогда б не хватило заикаться о подобном. И что теперь – начинать оправдываться перед «великой» административной инстанцией? Чем, собственно, мы такое заслужили?! Мы что – марионетки на их коротком поводке? – «Нет, уважаемые», - почему-то перейдя на интонации Сергея Александровича, когда он отказывал мне на последней встрече, вдруг невесть с чего возникшие в моей подкорке и перетекающие в речь, начал я, - «ни о чём подобном, ни к кому мы обращаться не собираемся. Я уже сказал, что инструмент мы отдаём вам, Фонду культуры. Не получается у меня срочно за ним съездить. Велика ль беда, что через месяц доставим?». Но обстоятельства, оказалось, упирались в страхование, как и в предыдущий раз. Опять-таки, уже есть местный банк, готовый потратиться и приложиться к святым истокам покровительства искусству. И он не может ждать! Бизнес, сроки и дисциплина финансов – вещи нерасторжимые. «Поэтому, Юрий Владимирович, раз уж вы не можете, мы готовы направить своего представителя в командировку в Москву, дабы его силами осуществить перевозку скрипки. Вы не будете возражать?» - «Ну, уж если всё так серьёзнейше выглядит, что ж, пожалуйста. Нужно только срок согласовать, чтобы девчонки мои знали, когда ждать». На том и договорились – из отдела культуры мне позвонят и сообщат время визита, а я, соответственно, оповещу Лили.
        В тот же вечер традиционно я позвонил семье и рассказал об обстоятельствах разговора в отделе культуры. О печальном итоге встречи с Сергеем Александровичем, в части квартирных дел на следующий сезон, как бы ни давил он на сознание, я умолчал, понимая, что это может очень сильно и надолго испортить настроение. Испортить, понимаешь ли… Да, не испортить, тут мозг на дыбы от безысходности поднимется перед немым вопросом – что дальше?! Как, вернее, где - жить. И где и как, и на что?! На первый взгляд, всё рушилось, перспективы сворачивались шагреневой кожей. Но нельзя же за один раз выливать весь ушат неприятностей и тревог. У девчонок ответственная пора – конец учебного года, поездка в Пензу. Пусть спокойно работают. Про Италию и, что с ней не сложилось, естественно расколоться пришлось. Жалко, но что делать? Красиво грезилось – да не судьба. Повздыхали и проглотили. Не в Рим, так в Пензу! Скрипичное же дело не вызвало у Лили особого раздражения: «Да, пусть приезжают и забирают, надоело уже. Дай им и адрес и телефон, ждём-с». На следующее утро я так и сделал – позвонил Валентине Александровне и сдал нашу явку и пароль: «Милости просим. Только сообщите – когда». На том конце провода пообещали и положили трубку.
        Пепел жилищного вопроса стучал в сердце. Хоть и не до конца пока испепелённый но стучал. Стучал в висках и отдавался в сердце. Пришла минутка – «хрена делать?» Так красиво начиналось и нате вам! Куда бежать, к кому стучаться? Худо-бедно, несмотря на напряженные житейские перипетии, самоощущение какой-то устойчивости, особой значимости, статусности поддерживало и грело – вот, мол, мы какие! И как просто это низвести и обрушить, чик по «бабкам» и всё! Аки пропасть разверзлась пред нами. Ну-ка, ну-ка – покрутитесь теперь вундеркинды деланные, а мы посмотрим… За что, господи?! А как хотели? Чтобы яблочко на каёмочке само и всегда к вам катилось? Ага, с разбегу! Вот вам терниев толику, и выпрастывайтесь, как сподобитесь, но сами, сами! Сколько раз ещё такие развороты приключатся в будущем, мама миа. Но не смертельно, в конце концов. Главное в себе не замыкаться. К людям идите, глядишь, и найдутся ещё – и добрые, и отзывчивые. Что ещё остаётся? И я пошёл с очередной бедой – проблемой к ним, к людям.
        Первым из них был Лёха, пардон, Алексей Викторович – рабочий руководитель на текущий момент. Конечно, он не денежный мешок. Но поплакаться к кому ещё? Кто ближе. Тем не менее, цепочка начала разворачиваться. Алексей подумал и сказал: «Давай расскажем Юрию Николаевичу». Да-да, это те ребята из седьмой главы, которые не дали мне сгинуть дворником в пучинах самостоятельного бизнеса в славной фирме ЗМО. И в теперешнюю трудную минуту они не оставили меня. Юрий Николаевич тоже подумал и тоже сказал: «Пиши бумагу с просьбой». Теперь подумал я и спросил: «На кого?». Юрий Николаевич подумал ещё, но тут же. После некоторой заминки он изрёк: «На главного конструктора». Мне вспомнилась наша прошлая встреча, когда ребята возвращали меня на завод и ремарку ГК, что деньги надо зарабатывать самому. Я подумал о сомнительности затеи, но вслух ничего не сказал, а просто кивнул головой. Других вариантов пока не просматривалось. Через пару дней горестных размышлений я подновил изначальный давешний текст на Каданникова и отправился в новый корпус НТЦ к Юрию Николаевичу. К счастью, он был не на полную катушку погрязшим в работе и решил ковать наше железо заявления тут же: «Идём к ГК!». Мы пошли по достаточно длинному коридору. Опять же, к счастью, на нашем пути из ниоткуда возник не светлым ангельским образом, но телесно самолично незабвенный Пётр Михайлович. Ну, он практически тут во всех главах присутствует, начиная с 1978 года. Очевидно, Юрий Николаевич, достаточно хорошо зная мировоззрения и образы мышления руководителей, также испытывал некоторую неуверенность в выбранном пути. Посему, для пущей ясности он рискнул обратиться за советом к многомудрому Прусову. Слёту, включившись в существо дела, Пётр Михайлович перекроил ситуацию на корню. Никаких бумаг, он обдумает, мне ждать.
        Ну, что ж, не в первой. Хотя сразу же занудной зубной болью заныли прошлогодние воспоминания о хождении по кабинетам. Деваться только опять некуда. Крест такой и почётная обязанность пред семьёй – добычу добывать. Но, как же, неохота на эту охоту выходить. Надо, Юра, надо! Если не ты, то кто? Так себя и уговорил в очередной, не последний раз. Благодарение небесам, теперь долго ждать не пришлось. Через день-другой раздался телефонный звонок на моём рабочем столе – это, конечно же, был вездесущий ПМП. Мне требовалось подъехать к нему в новый корпус. Подъехать было не трудно, двадцать минут и я там, в его кабинете. «Пойдём, Юрий!», - лаконично определил действия наш визави. И мы пошли. Недалеко. Минув несколько дверей, ПМП решительно отворил следующую. В отличие от других на ней не было таблички с обозначением восседающего. Мы оказались в небольшой приёмной - «У себя?», - вежливо спросил ПМП секретаршу и, получив утвердительный кивок, отворил последнюю дверь. В достаточно просторном кабинете с солидной мебелью тёмного дерева и чёрной натуральной кожи креслами, в одном из них  за столом обитал какого-то домашнего, располагающего вида дедушка. Ответив на наше приветствие, он пригласил присесть. Сели. Помолчали. «Ну, вот, … эта самое, … как я говорил – девочка в Москве, в ЦМШ учится…», - начал разговор ПМП и жестом предложил мне его продолжить. Ничтоже сумняшеся, я неторопливо выдал уже привычный и неоднократно отрепетированный текст о наших бытовых обстоятельствах в свете наметившегося кризиса со спонсором, об угрозе остаться без крыши над головой с сентября месяца. Дедушка долго не размышлял. Негромко и спокойно, даже как-то очень буднично он произнёс: «Давайте сделаем так – вы договоритесь с хозяином жилья о продлении аренды и на следующий год. Деньги на это найдём. Искать другую квартиру – лишняя морока. Как всё оформить, обсудим поближе к осени. Обучение надо продолжать, это ясно». После этих слов, бальзамом пролившихся на мою трепещущую душу, дедушка набрал какой-то телефонный номер и также безучастно обратился к абоненту: «Помните, я говорил вам, что Спиваков просил девочке помочь? Зарезервируйте к сентябрю шесть миллионов». (Информация для финансовой ориентации – моя апрельская начисленная зарплата того далёкого девяносто четвёртого года составляла 635 тысяч рублей, за сентябрь – 800 тысяч). А и всё… Я искренне, без всякого стеснения и смятения, поблагодарил дедушку за помощь и соучастие. «Заходите в августе. Всё будет хорошо», - просто и незатейливо попрощался он с нами.
        Это был легендарный Великий Ибрагимович. В недалёком прошлом экономический босс завода. Ныне же, достигнув задостославных лет, он пребывал, очевидно, своеобразным смотрящим гуру по «бабками» в нашем инженерском подразделении. Что ни говори, это внушало. Я опять столкнулся, хотя очень и очень сбоку с могучей и реальной силой АВТОВАЗа. С той его частью, которая действительно могла и управляла. Во всяком случае, так мне казалось тогда. Обволакивающая обнадёга умиротворяющее тихо воцарилась надо мной… И мне облегчённо вздохнулось.
        Теперь можно было снова предаваться радостям жизни и «колоться» девчонкам о нависшем, но растворившемся финансово-бытовом кризисе. Хотя сначала следовало перевести дух. Я предался пороку и шиканул – вместо заурядного пузыря водки «Родник» самарского разлива, ища опору в ностальгическом прошлом, когда мой мир был безмятежен и прост, вспомнив далёкую московскую весну с яро зазеленевшими тополями за окном общаги на 7-ой Парковой (последнюю весну института), приятеля-сирийца Хусейна (и почему именно Хусейна, ставшего даже к тому девяносто четвёртому году сущей абстракцией?), с его расплатой за зафигаченный мною проект по технологии в виде ладненькой квадратненьки не советской бутылёхи вискаря имени Джона Уокера, я, натолкнувшись не специально, на абсолютно такую же на полке новоявленного продуктового маркета по улице 70 лет Октября, отчаянно махнул рукой и, уплатив почти впятеро больше, чем за «Родник», взял!
        Оттяга не вышло. Нет, я не могу подвергнуть сомнению качество напитка. Производитель был не причём. Другим стал я. Уокера не хлестанёшь практически без промежутка между первой и второй. Виски – напиток вдумчивых людей. Моё состояние было иным. Хотелось сбросить с плеч наползающие щупальцы безысходности, забыть реально нависшую угрозу срыва исполнения нашей светлой мечты. Достаточно долго томилась бутылка с янтарной влагой в недрах холодильника, почти до приезда моих примадонн на выступление Эльвиры с «Виртуозами» (а далее-то и нельзя никак, сами понимаете – мама Лиля заругала б увидевши, свят-свят!). Ну, очень небольшими порциями изредка содержимое перетекало в меня. Собственно, как того и требовало. А июнь уж был не за горами.
        Однако, перед ним, понятно, что в мае случилось удурчающее событие, которое окончательно развело нас с местными структурами культуры. После первой декады всех майских праздников мне позвонила Валентина Александровна, естественно, на моё рабочее место, где я располагал-таки служебным телефоном. О-о-о! Такого разговора ещё не случалось – безо всяких прелюдий, с места в карьер она вылила на меня ушат раздражения. Какими же нехорошими людьми мы оказались на самом деле!! Растоптали всё самое доброе, чем запомнились в предыдущие времена!!! –«Отдел культуры направил специального представителя в Москву, по указанному мною адресу, чтобы наконец-то вызволить залежавшийся инструмент и вернуть его законно установленному обладателю – Фонду Культуры Автозаводского района!!!! И что?!!!!! Нашему товарищу не открыли дверь квартиры, не пустили внутрь, не пожелали разговаривать, НЕ ОТДАЛИ СКРИПКУ!!!!!! Хотя полномочный представитель чувствовал и слышал, что за дверью кто-то был!!!!!!! Как вы всё это объясните???!!!!!».
        Свя-свят-свят, милейшая Валентиночка Александровночка, простите христабогаради! Да, когда ж это было конкретно? В какой именно день? – Вот, перед праздником Победы! – Оу, да всё ж понятно… Только что же вы меня заранее не предупредили, когда посланец отбывает. Вы же обещали позвонить и оповестить о дате вояжа. Почему втихаря от меня? Чего опасались-то? Не предупредили, чтобы девчонки дома были? Ведь дело в том, понимаете, что, как я и говорил ранее, Эльвира со школьной делегацией уезжала в Пензу с концертами в знак благодарности этому города за то, что приютил он ЦМШ в лихие годы Великой Отечественной. А Лили в эти одинокие дни обитала у хорошей знакомой, неожиданно появившейся на нашем горизонте, у Людмилы Михайловны в Черкизово (это я уже вам, читатели дорогие, обстоятельства поясняю; Л.М. – давнишняя подруга нашего деда Борисовича, односельчанка по тамбовской деревне на заре их юности). И я никак не понимаю, кого можно было чуять и слышать в пустоте покинутого жилья. Разве что хозяин ненароком по какой-либо надобности в отсутствие девчонок заглянул? Да и не водилось такого. Не могу я объяснить, что посланцу померещилось. Кстати, а кто конкретно ездил?..
        Но всё! На противоположном конце провода меня не хотели ни слушать, ни слышать, ни чего-либо пояснять. Во вселенной возникло необъятное бесповоротное ОТРИЦАНИЕ нас навсегда. Пока оно затаилось в молчании, но скоро, к средине лета разразится скандальной ра-зо-бла-чи-тель-ной статьёй в городской газете «Площадь свободы». Трепещите неблагодарные!