Зимняя сказка

Он пришел на мой огонь,
Отряхнулся от дождя,
Словно раненый герой
Он возлег у очага.

«Где бывал, что делал, друг?
Отчего устал так вдруг?»
А герой молчит себе,
Лишь ворчанье в тишине.

И посетовав слегка,
Подплыву к нему сама,
Потянусь из полымя.
«Не ругайся почем зря,
Обжигать не стану я».

Ты поморщишься слегка
И вздохнешь устало.
Почему, спрошу не зря,
Почему вода красна,
Что с тебя стекала?..

Не ответив, подойдешь.
Воду языком лизнешь.
Слабо дернув головой,
Ты нависнешь надо мной.

Упадешь и замолчишь….
И ни звука…
Тишь да тишь…

***

— Папа! Папа! Смотри, там дым!
— Ох, ты Боженька….
Охотник с сыном бросились в сторону дыма, который черной змейкой курился над заснеженными верхушками елей.
Мальчишка то и дело спотыкался о спрятанные под снегом коряги, так что отцу приходилось ловить его за ворот меховой куртки, дабы нерадивый отпрыск не угодил в какую-нибудь яму.
— Не успели! – бросив  шапку в снег, заругался охотник. – Эх, что я теперь старосте скажу-то, а?! Что лесника из-за сына своего не спас?!
— Но это же не дом лесника… — оправдывался запыхавшийся мальчишка, вжав голову в плечи.
Охотник зачертыхался так и эдак, а потом, оглядевшись и подумав, молвил:
— И верно… лесник в другой стороне живет.
— Да и не так далеко от проселочной дорожки! – поддакнул сынишка.
Долго смотрели отец с сыном на догорающее пламя, а потом и вовсе уселись на поваленное бревно.
Кособокий домишко сгорел дотла, и свежий пепел, усыпанный недогоревшими алыми угольками, черным ковром устилал землю.
— Ведьма здесь жила, — тихо заговорил охотник, положив лук поперек колен. – Я тогда ещё мельче тебя был.
— Это она сгорела?? – удивился мальчишка, с любопытством разглядывая погорелище.
— Да нет, — махнул рукой охотник. – Она померла, когда ещё бабка твоя жива была. Вот Милава ей и отомстила… вырвался огонёчек из очага…
Мужик суеверно осенил себя Божьим знаменем да с бревна поднялся.
— А кто такая Милава?
— Да это, сынок, девка у нас в деревне была, дочь прежнего старосты. Я то её и не помню совсем, а мамка моя говорила, мол знатная красавица была. Столько сваталися к ней знатные люди, а она одного выбрала — нашего деревенского. Лучшим охотником на всю округу был. Так вот он-то ведьме и приглянулся…
— И что случилось? – спрашивал сынишка, то и дело забегая вперед и заглядывая охотнику в лицо.
— Что-что… — хмуро отозвался тот, — жених Милавы колдунью-то отверг, а та его в волка превратила, дескать, побудешь в серой шкуре, потоскуешь да одумаешься. А Милава, смелая девка, за жениха просить пришла, мол, чтобы ведьма его вернула.
— И вернула??
— Нет, — горестно вздохнул охотник. – Ведьма Милаву в огонь неугасающий превратила да в своем очаге поселила. Мол, не подойдет теперь к тебе женишок твой – волки-то огня боятся.
— Жалко…
— Жалко-жалко.
Мальчишка шмыгал носом, задумчиво глядя себе под ноги и вороша носком сапога снег.
— Это Милава домик ведьмин сожгла, да?
— И сама потухла, — кивнул охотник.
Так в молчании отец с сыном выбрались из леса, а по пути к родной деревне встретили знакомого лесника.
— Прохан! – смеясь, воскликнул охотник. – А мы тебя ужо похоронили!
— Шуточки у тебя, Фот… — хмуро отозвался ковыляющий старик. – А я-то и впрямь чуть не помер.
— Это как же?
— Да утречком ранним на свару волчью наткнулся. Семеро молодчиков одного матерого драли.
— И что? Задрали?
— Да что там! Он сам точно на тот свет собирался! Кидался на них, а ранить никого не ранил.
— Вот те на…
— А то ж…
— Помер, значит.
— Да ещё живой был, когда к ведьминой избушке ковылял.
— Куда ковылял…?
Охотник остолбенел, а сын его и вовсе чуть на ровном месте не поскользнулся.
— К избушке, говорю, ведьминой, — растерянно поглядывая на односельчанина с сыном, прохрипел лесник. – Чего встали-то, столбы?
— Жених к Милаве вернулся… — прошептал мальчишка, заворожено глядя в сторону леса.