Дневник покойницы. Глава 22

Отходя ко сну в этот безумный вечер,горя краской возбуждения при воспоминании о Сысое и темнея,как старинное серебро,когда вспоминала Гнуса и это исчезнувшее в сумерках,белесыми хлопьями,письмо Комара, Грибальда Арнольдовна тихо ликовала,-вопреки чувству безотчётной тревоги,поселившейся совсем в ней недавно и очень глубоко,чуть ли не в самых костях,-победа оставалась за ней и день был прожит!
Впереди был сон и безмятежное утро с ожиданием спокойного,как нейрохирург, Мирона и снова много оргазмов,уже от Мирона,молчаливого и трудолюбивого любовника,даже трудоголика в этом смысле,уверенно прохаживавшегося своим членом по её воспалённой от страсти вагине,неторопливо вонзавшего *** в старинное бабское антикварное  нутро,издававшее чмокающие звуки,словно насыщаясь и заряжаясь от поступательно-возвратного движения уснащённого,как булава,толкача,-точно ебонитовая палочка,натёртая о шерстку,испускающую струи шуршащих искр во все свои стороны света.
Грибальда залезла под одеяло и раскрыла дневник.Хотелось всё записать подробно, и около часа она трудилась,посасывая кончик ручки.Слова стекали легко.Иногда ей самой становилось вдруг страшно от написанного ,но потом страх проходил и она писала дальше,становилось смешно,она хохотала,и так далее,снова страх и опять хохот.
Пока не закончились слова и ручка сама собой стала не нужна и криво легла на столик.Раз пять перечитала написанное.Как-будто всё внесла,ничего не пропустила.Всё так и было!Без лжи и подмен.Особенно упирала на долю Гнуса,оказавшегося несчастным и бездарно прожившим жизнь мужчиной,в чьей власти были многие жизни других,отнимаемые им без раздумий и высоких фраз,а вот своей жизнью так и не пришлось ему распорядиться по-своему,будто каждый его шаг был рассчитан кем-то другим,о ком он даже и не догадывался,но кто был при нём изначально-,с самого рождения,что ли?,-и неустанно вёл его к краху и созиданию зла.
Пересказала тут же и письмо Комара,своими словами,но вставляя его словечки,от чего смысл сильно поменялся,и уже всё выглядело так,что Комар ревновал её к Гнусу,и так и не простил,и за это и хотел отомстить,что было лишь частично правдой,а кое-что и вовсе полной ложью!
Комара описала как человека с тёмной личностной установкой,не открывая его инкогнито до конца перед будущими читателями дневника,зная о таких,что не могут они зёрна отличить от плевел и валят всё в одну кучу,не разбираясь,кто прав,а кто и не виноват.
Истинное лицо Комара могло и её скомпрометировать,бросить и на неё тень преступления и соучастия,-а иначе откуда такие знакомства,спросят те же читатели?-а значит, свести на нет все усилия автора дневника дать полную картину своей жизни,даже в подробностях,-уводя читателя от этой  длинной осмысленной и размеченной датами широкой исторической жизни к еле заметной,если не указать перстом,тропке её отношений с Комаром,ведущей совсем не туда,куда бы она сама хотела,чтобы её читатели шли и там задерживались,(а что читатели устроены именно так,именно идти по еле заметной тропке,минуя широкое шоссе с фонарями,Грибальда знала по собственной привычке додумывать в читаемой книге совсем не то и не так,как предполагает писатель,когда творит свои миражи),и тем самым узнавали бы другую историю и другую Грибальду,более интересную и более подсудную,чем та,с широкой жизненной дороги,пресная и даже вырезанная из цветной бумаги и украшенная рюшами кокетства.На тропку читателей пускать она совсем не хотела,сама того не додумывая до конца,почему?
Дневник она отложила с мыслью о корректуре и редактуре,собственноручной,в свободное время,когда не так будет мучить её тень подворотни.И улеглась на широкой кровати в раскинутой позе готовой на всё женщины.Недолго приятные и не очень картины прошлого туманили её разум.
Расслабленная и опустошённая,она заснула ,глубоко и сладко,что так редко для стариков,живущих за гранью библейского возраста,отмеренного в восемьдесят лет.
Не слыхала она,засыпая,ни шума ветра,залетавшего в центр с окраин,не слыхала ни стона и звона стекла с улицы,где кого-то били и крушили его автомобиль на парковке,не слыхала и смеха в подъезде,где двое влюблённых ,-он постарше и черный,она же почти блондинка и намного моложе,-занимались поревом прямо на лестнице,рядом с  дверью в её квартиру,изредка даже приваливаясь спинами,по очереди, к деревянной обшивке,скрывавшей толстую сталь.Все эти звуки больше не существовали для неё,погружённой в другую реальность сна.
Ей снилось кукурузное поле,бескрайнее,шуршащее широкими суховато-зелёными листьями.Большие строгие початки торчали из каждого кукурузного ствола,и по два,и по три сразу.Из початков висела на верхушках волосня- рыжеватая,чёрная,бледно-русая,почти фиолетовая,блестящая,свежая,молодая.
Через поле шёл к ней потный ,заросший пыльной щетиной,комбайнёр и нёс охапку початков,самых больших и толстых.Комбайнёр улыбался широко , открыто,свободно,легко,как хозяин.Он выложил у её ног охапку початков в ряд,один за другим,и искал самый большой.
А когда нашёл,стал лущить початок и обнажать крупные молочно-жёлтые зёрна,блестевшие на солнце,пока не обнажил все зёрна до одного.И дал початок ей,чтобы потрогала.И она трогала,вверх-вниз по початку,ощущая каждое зёрнышко и трепыхаясь от удовольствия в пальцах ,отдававшееся у неё в самом клиторе и дальше,вглубь.
И так она водила пальцами по початку,пока не кончила и не присела перед комбайнёром на колени и он присел.И она стала ему взахлёб рассказывать,как ей сейчас хорошо,и какой он молодец,что нашёл эти чудесные оргазмические початки.А комбайнёр улыбался и только улыбался,кивая и подбадривая её,и будто не понимая до конца всё то,что она ему говорит.
И так они сидели долго ,друг перед другом,и она всё рассказывала и трогала другой уже початок,а он кивал,подбадривал и улыбался,широко и просто.

21.08.2012г.