Любовь оттуда позвала. продолжение 4

                Часть II. ЛЮБОВЬ оттуда ПОЗВАЛА   

Я в своих мыслях тебя возвышаю,
С Духом твоим говорю.
И всё острее тебя понимаю,
И всё нежнее люблю.

И, проникая в глубины сознанья,
Суть ощущаю твою.
Уходят проблемы непониманья,
Уже на пороге стою.

Багряная осень закатом
Не вводит уж сердце в грусть,
И смерти с перстом патлатым
Я уже не боюсь.

Студёная ночь зимою,
Я знаю, скоро пройдёт.
И яркой весенней порою
Ты встретишь меня у ворот.

Глаза отзовутся сразу
Искренностью и теплом,
О счастье улыбки расскажут
И позовут нас в дом.
                Лариса Наталенко


ЧАСТЬ 2. ЛЮБОВЬ оттуда ПОЗВАЛА.


ГЛ. 1. Приезд домой


          Клавдия позвонила в дверь своей квартиры. Никто не открыл. Тогда она нашла в сумке ключ и отперла дверь. От пасмурной погоды дома было совсем темно и пахло какой-то затхлостью. Пол был затоптан грязью, всюду валялись вещи, всё было сбито и сдвинуто, на журнальном столике лежали крошки и пепел от сигарет. Одна сигарета с остатками женской помады закатилась под столик. Мусорное ведро ломилось от мусора, а раковина от грязной посуды. И столы и пол были грязными и липкими. Из-под ванны торчало скомканное постельное бельё.

   - Поменял бельё? Сам? Невероятно! Я специально застелила ему чистое бельё перед самым отъездом, зная, что он никогда и ни за что сам не заменит его ни через месяц, ни через год, – недоумевала Клавдия, подбирая с полу женскую шпильку и начатый пробник французских духов. – Кажется, поняла, в чём тут дело. Ладно. Пойду наводить порядок. Надо поскорее убрать отсюда всю эту грязь.

          Она проворно принялась за дело. Часа через два вся квартира сверкала чистотой, и достирывалось в машинке бельё. На столик она поставила вазу с белыми астрами, которые подарил ей на прощание Генрих, рядом зажгла две свечи в подаренном им же великолепном бронзовом подсвечнике и включила его кассету с музыкой, подобранной им специально для неё. Потом она села в кресло и прикрыла веки, отдаваясь сладостным воспоминаниям и представляя, как любимые губы прикасаются к её губам, глазам, щекам, нежно лаская и целуя.

          Вадим появился только к вечеру. Он не заметил ни чистоты в доме, ни выстиранного белья, ни вкусно пахнущего ужина.

- Ты уже дома!? А я тебя ищу везде! – прямо с порога закричал он.
- А зачем? Ты ведь сам мне сказал, что за мной должна придти машина с работы. Вот она и пришла, - спокойно ответила Клавдия.
- Откуда я знал, придёт она или нет. А если бы не пришла? Я специально поехал за тобой! На автобусе! Искал тебя там, искал. А тебя нигде нет. На обратный автобус опоздал, пришлось добираться на попутках. Весь выходной на тебя потратил! А ты уже сидишь дома и в ус не дуешь. Кстати, откуда эти цветы? – бросил он удивлённый взгляд на букет.
- А разве не ты купил их к моему приезду? Или ты меня не ждал? – невозмутимо спросила Клавдия.
- Ничего я тебе не покупал! – раздражёно ответил Вадим.
- А почему? Почему любящий муж не может купить своей жене букет цветов к её приезду? Не так уж часто это случается. А когда ты вообще дарил мне цветы в последний раз? Лет 5-6 назад, когда делал мне предложение? – продолжала наступать Клавдия.
- Да нет. На день рождения как-то дарил. А зачем на них деньги тратить? Лучше купить что-нибудь полезное. Пусть даже гораздо дороже. Прошлый раз микроволновку подарил. Плохо разве? – оправдывался Вадим.
- Да нет. Хорошо. Спасибо. Но мне вот захотелось цветов. А я знала, что ты их не купишь.
- Ну, ладно. Купила и хорошо. Вон, какой красивый букет. И свечи, и музыка. Так уютно стало. А я ждал тебя, ждал. Соскучился. А как там насчёт ужина? – бодро поинтересовался Вадим.
- Курица с картошкой стоит в микроволновке.
- О! Сегодня у нас будет ужин при свечах! Жаль, что шампанского нет.
- А я много пустых бутылок сегодня выкинула, в том числе из-под шампанского.
- А! Это ребята приходили, приносили с собой.
- Только ребята приходили?
- Ну да. Не женщины же.
- Ну ладно. Пойдём ужинать, - вздохнула Клавдия и пошла на кухню.

        Она видела, что муж лжёт всё подряд. Раньше она верила всему, что он ей говорил, не допуская даже мысли о какой-либо неправде, ведь сама она ни разу в жизни не обманывала его да ещё с корыстной целью. Она свято верила ему всегда, даже когда он, показывая на белое, утверждал, что оно черно, как уголь. Ему она верила больше даже, чем собственным глазам. Она его очень уважала уже за то, что он был её мужем. Её просто воспитали так родители, внушив с детства мысль, что старших надо слушаться и уважать, потому что они старше, а значит умнее, а она глупенькая и должна слушаться других. Вадим был на три года старше Клавдии, а значит умнее. Он был сыном родительских приятелей, выгодной партией, как они говорили, желая дочери только добра. Клавдия, конечно, не сомневалась в их правоте и послушно вышла за него замуж.

          Её розовые очки стали сползать ещё в санатории. А сейчас она смотрела на него совсем под другим углом. Смотрела и не могла понять, как она могла доверять этому человеку, жить с ним столько времени, не видя от него ни ласки, ни внимания, ни заботы, ни любви, ни денег даже, быть для него попросту бесплатной домработницей. 
Она вдруг увидела его насквозь, со всеми его мыслями, желаниями, стремлениями. Увидела его жизнь и его мир. И там совсем не было места для неё. Она нужна была не более, чем кастрюля, пылесос или утюг. 

        Она накрывала на стол, снисходительно поглядывая на мужа. В ней не было ни ненависти, ни злости, ни желания вывести его на чистую воду. Вся его ложь и так была шита белыми нитками. Если бы он ездил за ней на автобусе, искал её там, а возвращался на попутках по такой слякоти и под дождём, он бы не был таким сухим и чистеньким, а у его ботинок лишь подошва слегка влажная, будто он вышел из машины у самого дома. А он ещё её обвиняет, что у него пропал выходной. А эти шпильки, духи, смененное бельё…. И на кухне чувствуется рука посторонней женщины. Неужели он и вправду думает, что она ничего не заметила? Да… Высокого же он мнения о собственной жене. Сама, наверное, виновата. Но теперь уж все равно. Её совсем перестало интересовать, как он тут без неё жил, чем занимался и с кем, куда тратил деньги. Он стал ей абсолютно безразличен.

Ты стал для меня безразличен. Совсем.
Стал в жизни моей абсолютно ничем.
Как льдинка растаяла, - получилась вода,
Так испарилась мысль о тебе без следа.

              Поужинав, Вадим, сославшись на усталость, прилёг на диван перед телевизором и вскоре заснул. Клавдия весело усмехнулась про себя, понимая, что это за усталость и, закончив все дела и накрыв его пледом, направилась спать в спальню.

            Она лежала в чистой постели одна и предавалась сладостным воспоминаниям, снова и снова ощущая прикосновения любимых губ и рук, и, счастливая улыбка светлой грусти освещала её лицо. Пусть Генрих не может быть с ней рядом физически, но он живёт в её сказочном мире грёз. И никто больше не может проникнуть в этот волшебный мир их любви и счастья, где они всегда вместе, и где никому не под силу их разлучить.
 


                Гл. 2. Бабушка

            В выходные Клавдия собралась съездить к бабушке. Бабушка была старенькая, больная, почти не выходила из дому и нуждалась в помощи. Клавдия очень любила свою бабушку и старалась навещать её почти каждую неделю. Сейчас она ехала к ней после очень длительного перерыва и немного волновалась. По телефону бабушка говорила, что у неё всё хорошо, что ей помогают, и она прекрасно справляется, но Клавдия сильно сомневалась в этом.

           Она, как всегда, открыла дверь бабушкиной квартиры своим ключом. Та сидела в инвалидной коляске у телевизора. Похудевшая и осунувшаяся, с давно немытой головой и в несвежей одежде. Кругом царило полнейшее запустение. Увидев внучку, бабушка радостно вскрикнула, обняла её и расплакалась. Клавдия прижала бабушку к себе, и, не в силах ничего сказать, тоже расплакалась.

- Милая моя, Клавушка! Уж и не чаяла увидеться с тобой. Думала, что уж и не дождусь. Ан, глянь-ка, дожила ведь! – сквозь слёзы говорила бабушка.
- Бабушка! Родная моя! Я теперь буду снова приезжать часто, гораздо чаще, чем раньше. Мы с тобой ещё поживём! Хорошо поживём! Я купила тебе мороженое. Хочешь?
- Ой, милая моя, ты всё время балуешь меня разными вкуснятинками. А Тоня, мать-то твоя, приезжала тут ко мне как-то. Колбасы покупала, макарон, крупы, муки. А зачем мне мука? Разве ж я сейчас квашню смогу завести? А пол даже не подмела, говорит: «У тебя и так вон как чисто! Знала бы ты, что у меня дома творится! Ремонт. Грязи по колено».
- Ничего, мы с тобой теперь и тесто будем ставить и пироги печь. Я там ещё пиццу купила, грибную. Нежная такая, тебе понравится. Курочку ещё купила, сырков, пирожных к чаю, йогурт. Пока кушай мороженое, а я приготовлю для тебя ванну. Пока отмокаешь там, - я тут немного приберу.

           Она выкинула из холодильника заплесневелую колбасу и прокисшую сметану, остатки каши высыпала птичкам за окно и протёрла быстро полочки, решив, что разморозит холодильник позже, похлопала постель и поменяла бельё. Потом помогла бабушке забраться в ванну и сесть на специальное сиденье внутри, чтобы поливалась пока из душа. Поставила варить курочку и стала отмывать всё на кухне. Потом пропылесосила и помогла бабушке вымыться. Пока та отдыхала и одевалась после мытья, Клавдия успела помыть пол и протереть везде пыль.

            И вот они уже в чистой квартире, за чистым, накрытым столом, с чистой, румяной и радостной бабушкой кушают курочку и пьют чай с пирожными.
- Ой, спасибо, внученька моя милая! Порадовала бабушку! Вот уже и жить снова захотелось. Хозяюшка моя славная, проворная, заботливая. И рученьки-то у тебя золотые, и сердечко-то доброе да ласковое! Муж твой счастливый, что жена ему такая досталась.
- Ой, бабушка, родная моя, вот расскажу я тебе, как он встретил меня после санатория, и ты поймёшь, что всё не так.
И рассказала ей Клавдия всё, как на духу, и про мужа, а потом и про Генриха. Бабушка во время рассказа только головой качала да охала.
- Ну, что у мужа твоего душонка гнилая, - это я давно подметила. Мягко стелет, да вот спать-то уж больно жёстко. А вот про Генриха этого сказать мне нечего. Но не дело, милая, связываться с женатым мужчиной. Сын-то у него взрослый уж. Ладно. А дочка-то инвалид. Не хорошо это.
- Ах, бабушка! Я и сама это понимаю. Но ведь сердцу-то не прикажешь! Но ты не переживай. Семью его я разбивать не буду. На чужом несчастье своё счастье не построишь. Да мы с ним и встречаться-то больше не планировали. Он только просил позванивать изредка, чтобы знать, как я живу. Да ещё он просил позвонить, если вдруг плохо мне будет, заболею или с мужем какие проблемы. Он постарается помочь. Он может больше, чем обыкновенный человек.
- Ну, ладно, ладно. А с мужем поживи ещё. Не принимай скороспелых решений. Поспешишь - людей насмешишь. Ну, а прижмёт, что невмоготу, - переезжай ко мне. Я-то только рада буду.



                Гл. 3. В разлуке

Я так хочу к губам твоим прижаться.
Я так хочу глаза твои увидеть.
Я так хочу волос твоих коснуться
И рук твоих почувствовать тепло.

Я не стану больше притворяться,
Это я давно могла предвидеть, -
Мне в объятиях твоих проснуться
Уж никогда, увы, не суждено.


        Жизнь пошла своим чередом. Клавдия продолжала жить с мужем, не устраивая ему сцен ревности, не высказывая никаких недовольств. Он считал, что она ни о чём не догадывается, и гулял почти в открытую, придумывая всякий раз мыслимые и немыслимые оправдания. Спали они вместе всё реже и реже, и такое положение дел их обоих устраивало. Два раза в неделю Клавдия ездила к бабушке, - и эти поездки тоже всех устраивали, ведь домашнюю работу она успевала делать, а больше ничего от неё и не требовалось. Зато бабушка повеселела, окрепла, поправилась, даже стала сама выходить на улицу. Клавдия купила ей микроволновую печь, научила пользоваться, и та разогревала в ней еду, когда оставалась одна.

           Изредка Клавдия с Генрихом перезванивались. Это были дежурные разговоры обычно при свидетелях. Из них она узнавала, что его старший сын удачно устроился в Америке, что попутно с учёбой, он ещё умудряется подрабатывать в дочерней фирме и разработал там какой-то очень удачный проект. Младшую дочку удалось поставить на учёт в Международный Красный Крест. Оттуда тоже должна пойти какая-то помощь.
 
        Так прошёл целый год. Клавдия скучала безумно. Не проходило ни дня, чтобы она не думала о Генрихе. Она чувствовала его присутствие рядом, разговаривала с ним, советовалась, рассказывала о себе, ощущала прикосновения его рук, его губ. Она мечтала о встрече, хотя бы только о встрече, но наедине, чтобы можно было прижаться к нему, положить голову на его грудь, без поцелуев, без разговоров даже, просто ощутить его живое тепло, даже через верхнюю одежду. Это тепло его души, его энергия, его поле, его аура. Ох! Как она этого хотела! Когда муж наваливался на неё своим потным, лоснящимся от жира, животом, она вспоминала стройную, подтянутую фигуру Генриха, широкие, упругие плечи и кубики мышц на животе и, пыталась представить, хотя бы на миг, что это он, а не муж. И, хотя муж был намного лет моложе, сравнение было далеко не в его пользу.

        Она понимала, что с Генрихом у неё не может быть никакого будущего, но и продолжать по-прежнему жить с Вадимом она больше не хотела. Ей надоело слушать постоянно его беспросветное враньё, да ещё быть козлом отпущения, ведь во всех своих неудачах он постоянно обвинял Клавдию. Он стал ей совсем противен. Зачем ей нужно всё это терпеть? Ради чего? Ведь у них нет даже ребёнка, и он сам не хотел его с самого начала.

       Клавдия начала подумывать о разводе. Можно жить с бабушкой, она не будет возражать; у неё хоть и хрущёвка, но двухкомнатная. А так всё равно приходится разрываться между двумя квартирами. Только вот мама вряд ли это одобрит. У неё виды на бабушкину квартиру. Да и престиж её будет подорван, если дочь разведётся. А так, вроде, всё благополучно.



          Гл. 4. Алла

  Дмитрий отвозил Аллу домой. Свидание сегодня прошло неплохо, но он чувствовал напряжение своей любовницы, очевидно, что она снова собирается выяснять с ним отношения. Ему всегда было приятно проводить с ней время, но никаких серьёзных отношений он не хотел никогда и вовсе не потому, что любил свою жену и боялся потерять. Никакой любви там не было и в помине. Просто нужно, чтоб была жена, желательно одна, а количество любовниц никого не интересует. Алла красива, эффектна, умна, образована, хороша в постели. Он давал ей денег, дарил дорогие подарки, выполнял несложные просьбы. Что ещё надо? А взваливать на себя все её проблемы! Нет уж! Увольте! Тем более жениться! Это уж каким идиотом надо быть! Она хочет слишком много. Жаль, конечно, но видимо, пришло время расстаться. Настаивать я, конечно, не буду. Пусть инициатива идёт от неё. Но я, в принципе, готов хоть сейчас.

           Он привычно остановил машину недалеко от её дома. Здесь они обычно целовались, прощались и договаривались о следующей встрече.

- Дмитрий! Надо что-то решать! Мой муж скоро догадается… Ты не представляешь, как трудно обманывать человека, который может читать мысли! – нервно покусывая губы, заговорила Алла.
- Ничего он не догадается! Ты даёшь уроки, получаешь за это деньги. Стёкла моёй машины тонированные. Вместе нас никто не видит, – пытался успокоить Дмитрий.
- Но он может уловить мою мысль о тебе. Начнёт расспрашивать, а правду скрыть от него почти невозможно. Он сам, как детектор лжи.
- Ну, перестань, дорогая. Ты видишь-то его один день в неделю да по вечерам чуть-чуть. Думай о чём-нибудь другом, – утомлённым от надоевшего разговора голосом вяло посоветовал Дмитрий.
- Я так и делаю. Но я уже устала! Я не могу больше так. Когда ты поговоришь со своей женой? Ты обещал сделать это ещё два месяца назад! Но ты до сих пор не подаёшь на развод. Почему? Ты же говорил, что мы поженимся, заберём Юльку и поселимся в твоей городской квартире! – напирала Алла.
- Но Юлечке нужен специальный уход и лечение. Может быть ей лучше остаться с отцом. Он ведь её как-то лечит. Да и оплатить сиделку, я думаю, он сможет, - давая Алле ещё шанс, сказал Дмитрий.
- Ты предлагаешь мне бросить Юльку? – не веря своим ушам, выдохнула Алла.
- Почему? Ты ведь сможешь навещать её, когда захочешь. Зато мы с тобой смогли бы поехать на Багамы или ещё куда-нибудь. Ты ведь этого хочешь? – продолжал свою игру Дмитрий.
- А Юлька будет сидеть дома с чужой тёткой? Ты ведь говорил, что мы и её возьмём, - негодовала Алла.
- Аллочка, дорогая, ну ты же понимаешь, как это всё сложно.
- Раньше ты говорил, что нет ничего невозможного, главное, чтоб были деньги, а они у тебя есть.
- Но даже и с деньгами не всё так просто. А у Юли есть родной отец. Пусть он о ней и заботится.
- Значит, без Юльки я тебе нужна, а с Юлькой нет?
- Ты, конечно, женщина очень красивая и с шармом; с тобой не стыдно показаться в любом обществе, но, если ты будешь катить инвалидную коляску, то, извини, эффект будет совершенно другой. В таком случае уж лучше мне быть со своей женой, - уже явно идя на разрыв, проговорил Дмитрий.
- Так. Понятно. Что же ты мне столько времени голову морочил? С этого бы и начинал! – голос Аллы зазвенел от обиды.
- Но ты мне очень нравишься…. Разве нам плохо так? – попытался смягчить накал Дмитрий.
- Зато ты мне уже совсем разонравился. И мне с тобой плохо! Прощай! - Она с шумом захлопнула дверцу автомобиля, и её каблучки гордо застучали по асфальту. - Вот подлец какой! Ну и чёрт с тобой! Пошёл ты куда подальше!

               Алла вошла в свой подъезд и нашла в почтовом ящике сразу два письма из Америки. В одном сын писал, как там у него всё замечательно получается, и звал в гости.  А в другом - Международный Красный крест приглашал Юлю провести Рождественские каникулы в США. Там же был перечень документов, которые нужно оформить заранее для оформления всех формальностей.

- Вот и хорошо. Значит, поедем в Америку и сделаем всё, чтобы там остаться. Меня здесь больше ничто и никто не держит. Это будет хорошо и для Юльки, ведь для неё здесь, кроме как всю жизнь сидеть в четырёх стенах, нет больше никакой перспективы. Генрих, наверное, не захочет переехать, ну и ладно. Американские мужчины любят русских женщин, а я не худшая из них! Может, моя судьба меня там уже ждёт! Кто знает? И чужих детей они не боятся. Пойду, обрадую дочку, - думала она, поднимаясь по лестнице домой.



Гл. 5. Грибочки

        В воскресение в гости к Вадиму и Клавдии пришли Саша и Оксана Андреевы, - заядлые грибники.

- Клав! Ну, я же говорила тебе, чтоб не готовила столько! Давай все равно картошечки с грибочками пожарим! Ну, хоть чуть-чуть! – уговаривала Оксана. - Вот эти грибы уже жареные, только к картошке добавить, а эти – солёные, их можно со сметанкой или с майонезом.
- Ладно. Вон сковородку бери! Сейчас почищу картошки, - сказала Клавдия, достав нож и подхватив им на ходу солёный груздок. – Мм! Вкусно-то как.
- А прошлый раз я передавала тебе через Вадима баночку с жареными обабками. Понравились?
- Он ничего не говорил мне и не передавал!
- Как!!?? Вадим! – позвала Оксана, выглянув из кухни. – Ты  куда дел грибы, которые я тебе давала для Клавы?
- Ой, Оксаночка! Я совсем забыл! Они в офисе остались, в холодильнике. Завтра же принесу, - извиняющимся тоном проговорил Вадим.
- Эх, ты! Растяпа. Я тебе, когда ещё их дала? Уже новые грибы пошли! – в её голосе звучало негодование. – Клав, они хорошо закрыты и ещё долго могут храниться! Тем более в холодильнике. Не бойся! Мы совсем недавно доели эту партию.
- Спасибо, Оксана. Теперь-то уж обязательно попробую.



        Грибы Вадим принёс только к концу недели. Месяца полтора назад он угощал ими своих коллег. Потом баночка стояла в холодильнике, но, когда он её открыл, все грибы были покрыты толстым слоем плесени.

- Ничего, - подумал он, собирая ложкой плесень, - она их все равно будет жарить. Пережарится, и всё будет нормально. Пусть везёт их к бабушке.

        Когда Клавдия собиралась к бабушке, он и предложил ей эту баночку:

- Раз уж мы половину съели без тебя, то будет справедливо, если остальное достанется вам с бабушкой. Картошечки с грибочками пожарите. Бабушка, надеюсь, довольна будет. Когда она последний раз грибы-то ела?
- Кто ж её грибами-то угостит? Нас вот с тобой всё Андреевы балуют. Молодцы они. Почти каждый выходной едут в лес за ягодами, грибами, всей своей дружной семьёй, с детьми. Купаются там, загорают, еду готовят на костре. Кстати и нас сколько раз приглашали, но у тебя всё дела.
- Клава! Я обязательно найду время, и мы съездим вместе с ними. Они нас в грибах разбираться научат, а потом мы с тобой будем ездить сами, если тебе, конечно, понравится.

               Клавдия была удивлена вниманием и заботой мужа и даже подумала, что, может, он ещё исправится, и всё у них наладится. А Генрих так и останется для неё прекрасным принцем из волшебной сказки, её розовой несбыточной мечтой, чудесным сном. Нет у неё возможности быть с ним рядом, так пусть он живёт в её душе, в её воспоминаниях. Ведь его, милый её сердцу образ, останется с нею навсегда, и уж с ним-то никто не сможет её разлучить.

Ты – мой журавль под небесами,
Ты – солнца луч в туманной мгле.
Лишь только светлыми мечтами
Я прикасаюсь вновь к тебе.



Бабушка отказалась от грибочков, сказав, что это не для её желудка. Тогда Клавдия напекла пирожков, а грибы пожарила себе на ужин с яйцом.

Утром Клавдия проснулась и не поняла, что с ней происходит. Было ощущение, что кровать стояла на палубе корабля во время страшного шторма. Всё качалось и мелькало. В глазах не просто двоило, а двадцатерило. Головокружение было страшное. Она попыталась убрать волосы с лица и, не рассчитав, ударила себя рукой по лбу.

- Вот это да! – с удивлением подумала она и, тихонько вставая и прижимаясь к стенке, буквально поползла до туалета.
- Что с тобой, Клавушка?
- Ой, бабушка, не знаю.
- Я вызову врача!
- Хорошо. Но давай ещё позвоним Генриху.
- Ладно уж, но сначала врача.

          Бабушка вызвала врача, набрала номер санатория и пригласила Генриха. Он подошёл быстро. Тогда Клавдия сама взяла трубку.

- Генрих! Я у бабушки. Со мной что-то плохо. Я не вижу, в глазах мелькает и всё кругом качается...
- Я понял! Еду к тебе!

        Врач пришла на удивление быстро: померила давление, температуру, послушала, посмотрела горло, спросила, нет ли рвоты, поноса, не болит ли живот. Но всё было в норме. Она пожала плечами, выписала какие-то таблетки, обильное питьё и постельный режим.

         Не успела она уйти, как раздался звонок в дверь. Приехал Генрих! Клавдия приоткрыла глаза, пытаясь увидеть Генриха. Но не могла понять, где он, где бабушка, а где врач! Народу было как-то уж очень много, хотя врач, вроде бы, уже ушла. Она снова закрыла глаза. Нестерпимо больно было смотреть из-за этого ужасного мелькания. Так и лежала, как слепой котёнок.

Генрих сел рядом:
- Ну, открой глазки, посмотри на меня, - сказал он ласково.
- Я не могу, больно слишком от мельканья, да и увидеть тебя не смогу, все равно. Как помехи в телевизоре. И голова очень болит, а чуть пошевелю ей, - головокружение ужасное, - извиняющимся тоном сказала она.
- Ну, ладно, - сказал он и начал водить вокруг неё руками, – у тебя что-то с печенью. Что-то такое ты накануне поела. Похоже на грибочки.
- Да! Муж меня угостил грибами.
- «Заботливый» он у тебя.

          Генрих продолжал махать вокруг неё руками. Прошло минут 15-20. Глаза у Клавдии открылись как-то сами по себе. Она чётко и ясно, без малейшего мельканья, видела перед собой встревоженныё глаза Генриха, каждую ресничку, каждую морщинку, такое любимое и родное лицо. Она смотрела ему прямо в глаза и наслаждалась. Наслаждалась тишиной, покоем (после этого ужасного дребезжащего мелькания) и милым, таким долгожданным обликом, настоящим, живым. Она смотрела ему в глаза и не могла поверить в такое счастье. Улыбка расцвела на её лице.

              Глаза Генриха в ответ тоже повеселели и заискрились любовью и лаской.

- Ну, вот и глазки открыла! Умничка! Смотри в следующий раз, чем муженёк будет тебя угощать. Сегодня тебе лучше ещё поотдыхать, а завтра у меня выходной, и я ещё заеду ненадолго. Ну, а сейчас мне пора. Я же бросил там всё.
- Ну, хоть чайку с пирожками попейте! Клавушка сама вчера пекла!
- Сама пекла? Ну ладно тогда. Только недолго.
Бабушка убежала греть чай, а Генрих снова сел рядом с Клавдией.
- Ну, как ты тут, милая?
Она приподнялась, прижалась к его груди и заплакала. Он обнял её, и на его глазах тоже навернулись слёзы.
- Я завтра приеду. Не плачь. Потерпи, всё будет хорошо. Бабушка у тебя такая хорошая! Хорошо, что она у тебя есть.
- А она у меня! – сказала входящая бабушка. - Такая внучка – это же дар Божий мне под старость лет. Спасибо Вам, добрый человек, что помогли ей ожить. Уж как я за неё перепугалась! Поклон Вам до земли! Захотите приехать, - в этом доме Вам всегда будут рады!
- Вот за такие слова огромная Вам благодарность! Не знаю, будет ли у меня такая возможность, но, если будет, - приеду обязательно.
Бабушка вкатила в комнату свой столик на колёсиках. На нём дымился чай, подогретые пирожки, конфеты и варенье. Они поели пирожков с чаем, и Генрих уехал.
- Да, милая! Вот такого бы тебе мужа-то! Год не виделись, а позвала, - он всё бросил и сразу приехал. И вылечил тебя мигом. А врачиха-то ничего ведь не сделала бы. Выживай, как хочешь. Какой человек! А муженёк-то твой чуть не отравил тебя. Ох, и напугалась же я. Ты лежи сегодня, отдыхай. Я поухаживаю за тобой. А завтра твой Генрих ещё тебя подлечит.



                Гл. 6. Брызги шампанского


               На следующий день Клавдия, было, поднялась, но сильная головная боль не давала ей вести обычный образ жизни. А бабушка, наоборот, была оживлена, ухаживала за Клавдией, хлопотала на кухне и заявила, что попросит Генриха, когда он придёт, помочь ей выйти погулять.
 
               Генрих приехал после обеда. В руках у него был букет белых астр, йогуртовый торт, шампанское и пакет со всякой вкусной снедью. Бабушка только ахнула и побежала на кухню всё распаковывать.

- Ты лежи, внученька, я всё приготовлю и привезу вам сюда, - говорила она, доставая хрустальные фужеры.

А потом, накрыв празднично столик на колёсиках и прикатив его в комнату, добавила:
- Я вот тут собралась пойти на улицу погулять. Не могли бы Вы, Генрих Антонович, вынести мне туда мою коляску, а то я много ходить не могу, да и упасть боюсь. Мы с Клавушкой вчера-то не смогли погулять, так хоть сегодня.
- Ну, конечно! Только покушайте сначала с нами. Шампанского выпейте.
- Ну, какая же после шампанского прогулка? Да и не с моим здоровьем его пить. А кушала я только что. Мне важнее воздухом подышать! А то кто потом мне поможет? Клавушка ведь ещё слаба. А когда будете уходить, и меня домой заведёте.
- Ну, хорошо. Уговорили.

         Генрих помог бабушке и вернулся к Клавдии. Она протянула руки ему навстречу. Он наклонился к ней, нежно обнял и поцеловал.
- Я тебя очень хочу, милая, но ты сейчас слишком слаба. Дай, лучше, я тебя полечу.
- Тогда расскажи, как ты живёшь, как твоя дочка, сын?
- У сына складывается всё очень даже удачно. Дочку зимой Красный Крест приглашает туда на рождественские каникулы. Мне надо будет в это время отвезти их с женой в Америку. Они хотят побыть там подольше, чтобы погостить у сына. Обратно за ними не поеду, их там отправят, а я тут встречу. Во время их отсутствия я буду гораздо более свободен. И, если ты захочешь встретиться со мной, - я всё своё свободное время готов посвятить тебе.
- Хорошо, - сказала Клавдия. – Только не надо впутывать в это бабушку, хотя она всё понимает, а тебя, буквально, боготворит.
- Время покажет. А бабушка твоя чудо просто! Кстати, в это время можно было бы её подлечить. Я бы и сейчас полечил, но сейчас нет совсем никакой возможности. А твоя головка проходит? Стало уже лучше?
- Да! И в глазах посветлело, и в голове лёгкость появилась. Даже жить захотелось.
- Жить захотелось, говоришь? – весело сказал Генрих, и в глазах его засветился хитрый огонёк. – А как тебе захотелось жить? Может, и я на что сгожусь в твоей жизни?!
- Может, и сгодишься! – засмеялась Клавдия, обнимая приникшего к ней Генриха и умолкая от его поцелуя.

            Пространство наполнилось вихрями радостного восторга и страстного вожделения. Хороводы смеющихся ангелов кружились в стремительном танце, то, взмывая в высоком порыве к небу, то, стремглав бросаясь на грешную землю. А потом, под брызги шампанского, разливаемого по фужерам, они замедлили свой танец и заиграли на струнах души прекрасную мелодию счастья и упоительного блаженства.

          А наши голубки сидели в обнимку, поили друг друга шампанским, угощали тортом и ломтиками ананаса из баночки. Судьба подарила им сегодня, наверное, самый счастливый день, может быть, за все прошедшие испытания, а может, авансом, за будущие.


                Гл. 7. Болезнь
 

          Всё больше и больше времени Клавдия проводила у бабушки. Муж её, казалось, был этому даже рад. Они оба жили каждый своей жизнью, особо не мешая друг другу. С Генрихом они виделись ещё раза два, а в основном перезванивались. Новый год они мечтали встретить вместе у бабушки. Генрих планировал вернуться к этому времени из Америки.

              Перед его отъездом они умудрились встретиться ненадолго. Прощание было очень трогательным. Оба чувствовали какой-то грандиозный перелом, но никак не могли понять, к лучшему или к худшему. Они очень переживали и даже плакали. Предчувствие, что что-то должно случиться, было очень явным, и  это пугало. Они молились друг за друга и надеялись всё же на лучшее, хотя готовились ко всему.

               Проводив Генриха, Клавдия целиком погрузилась в работу, а в свободное время переклеивала обои и белила потолки у бабушки. Потом выкинули старый развалившийся диван и стол и купили мягкий уголок с журнальным столиком. Бабушка была на седьмом небе от радости, порываясь даже помочь Клавдии спустить диван с лестницы. Ещё они с ней перебрали все вещи, избавившись от всего ненужного и негодного, чтобы встретить Новый год в чистоте и новизне.

           Но, кажется, Клавдия немного перетрудилась. Приехав от бабушки в четверг на работу, она почувствовала недомогание. В пятницу вызвала врача и решила отлежаться дома, позвонив бабушке, чтоб не беспокоилась и не теряла её, сказав, что сама позвонит ей потом, на неделе. Врач определила грипп, рекомендовала обильное тёплое питьё, постельный режим и выписала таблетки. Клавдия позвонила мужу, попросила купить лекарство и уснула.

            Проснулась она поздно вечером от шума. Муж на кухне с кем-то выпивал. Она стала его звать. Охрипшее горло не давало громко кричать, дыхания не хватало, жар охватывал голову и всё тело, перед глазами стояли тёмно-багровые пятна, в висках стучали молотки. Звуки её голоса получались неестественными, какими-то визжащими, дребезжащими, вырывающимися откуда-то из-под солнечного сплетения, испускаемые буквально из последних сил. Наконец, муж заглянул в комнату:

- Что за истерики ты тут устраиваешь? Постыдилась бы человека постороннего!
- Ты лекарство купил?
- Когда мне было с твоим лекарством возиться? У меня тут дел куча. Встреча важная.
- Тогда сейчас сходи!
- Ща! Разбежался! Делать мне нечего, только твои капризы исполнять!
- Тогда чаю хоть налей с мёдом.
- Мёд кончился. Пиво есть. Хочешь?
- Там я вчера сок покупала. Принеси.
- А сок мы только что допили.
- Совсем что ли ничего нет? Хоть умирай! Дай хоть водички напиться! – чуть не плача, из последних сил произнесла Клавдия, опускаясь в изнеможении на раскалённую подушку и закрывая глаза, перед которыми уже стоял сизый туман.
- На вот воды! Кипячёная кончилась, из крана налил. Зато вот тебе наш гость аж 4 таблетки аспирина подарил. У него случайно с собой оказались.

           Клавдия выпила аспирин и уснула снова. Ночь прошла, как в угаре. Её то трясло в лиxорадке, то бросало в знойное варево липкого жара. Проглотив утром последнюю таблетку аспирина, трясущимися руками она набрала номер маминого телефона. 

- Мама, у меня грипп. Температура высокая. Лежу в постели.  Некому купить ни лекарство, ни соков, ни фруктов, ни мёду. А муж даже чаю мне вчера не согрел. Может быть, ты сможешь приехать? – попросила Клавдия.
- Ну, что ты, как маленькая! Пусть сходит и купит тебе всего. Скажи ему, - распорядилась мама.
- Да я говорила уже! Не покупает! – отчаянно убеждала Клавдия.
- Сами разбирайтесь там с ним! Не надо меня вмешивать в ваши отношения! Вы потом помиритесь, а я крайняя останусь! – разражалась мама.
- Мама! У меня жар! В глазаx темно! Мне плохо, понимаешь? - еле сдерживаясь от слёз, говорила Клавдия.
- Да у тебя аптека через дорогу! А я рабочих жду сантехнику менять! Мне что же, бросить всё и переться к тебе через весь город, чтобы сходить в аптеку, которая в ста метрах от тебя!? Вот сама подумай!
- Ладно. Сама схожу, - обречено вздохнула Клавдия.
- Вот и сходи!

Продолжение здесь http://www.proza.ru/2012/08/23/1462